Глава 87

Хитрость магии

— Стоп! — закричал человек с алым глазом и, пока джип буксовал во взрыхленной земле разоренного кукурузного поля, выпрыгнул из машины и побежал через жнивье.

«Сейчас! — думал он. — Оно мое! И что бы это ни было — кольцо света, мистический дар или корона, — я разобью его на кусочки прямо перед ней!»

Увязая в грязи, он бежал по кукурузному полю и чуть не падал, охваченный яростью, в стремлении поскорее добраться к заветной цели.

Серый сумрачный свет окрашивал облака. Порывистый ветер пах гарью и кровью. Человек с алым глазом бежал, наступая на нагие трупы.

«Ха, она думает, что очень умная! — неистовствовал он. — Очень умная!»

Хорошо, сейчас она поймет, что он не отрекся, не позабыл об этой мымре с ее сокровищем. После того как весь дым рассеется и тела будут сосчитаны, она убедится, что сейчас еще его праздник.

С первым проблеском света охранники привели Сестру в трейлер полковника и усадили в кресло. Друг сел перед ней, Роланд и Маклин наблюдали. Он наклонил свое азиатское лицо вплотную к ней и сказал с южным выговором:

— Где ты его зарыла?

Она собрала слюну и плюнула в него. Хорошо! Просто замечательно! Он хотел, чтобы Сестра боролась с ним, хотел блокировать ее память с этим проклятым вращающимся голубым светом — тогда он сможет сжимать обеими руками ее щеки до тех пор, пока из ее ноздрей струей не забьет кровь. И через туман ее боли увидит в ее голове кирку, занесенную и вонзенную в землю. Она опять пыталась забаррикадироваться голубым светом и ослепить его. Но он был слишком проворен — и с легкостью проскользнул в ее мозг, ведь маленькой ведьмы там не было, чтобы отвлекать его.

Итак, вот где это. Вот где. Деревянная дощечка с надписью «Расти Витерс».

Она зарыла стекляшку в могиле ковбоя!

Он чуть не убил ее, когда увидел это в ее сознании. Но он хотел, чтобы она осталась жить и могла увидеть, как он расколет стекляшку на кусочки. Могила была прямо впереди, на пространстве между жнивьем и рядами молоденьких яблонь, выкопанных из земли и заброшенных в другой грузовик. Он бежал туда, где был похоронен ковбой. Землю в этом месте перепахали шины автомобилей и ноги солдат.

На поляне он осмотрелся в поисках импровизированной могильной плиты. Но ее не оказалось.

Следы шин переплетались, как нити ткани на разорванном пальто сожженного им человека. Он посмотрел по сторонам и решил, что ошибся. Он пробежал еще около тридцати ярдов на запад, остановился и стал искать снова.

Поляна была усеяна посиневшими трупами. Он поднимал их и отбрасывал, как сломанные куклы, отыскивая могилу.

Спустя минут десять лихорадочных поисков он обнаружил надгробие, но оно лежало плашмя и было покрыто грязью. Он опустился на колени и начал рыть землю, как собака, откапывающая потерянную кость. Но руки встречали только камни.

Он услышал голоса и поднял голову. Четверо солдат пробирались через поле в поисках чего-нибудь, что могли пропустить бригады мусорщиков.

— Вы! Копайте! — закричал он им.

Люди тупо уставились на него, и он сообразил, что говорит не на том языке.

— Копайте! — скомандовал он, снова перейдя на английский. — Опуститесь на колени и копайте все это чертово поле!

Один солдат убежал. Трое других заколебались, и кто-то из них спросил:

— Для чего нам надо копать поле?

— Сумка! Кожаная сумка! Она где-то здесь! Она…

Он внезапно умолк и оглядел грязную опустошенную поляну. Бронемашины и грузовики ездили по ней всю ночь. Через нее и кукурузное поле прошли сотни солдат. Должно быть, час, три или шесть часов назад указатель был сбит, его, вероятно, волокли колеса грузовиков и бросали из стороны в сторону ботинки полусотни человек. Невозможно было точно определить, где в действительности находилась могила. В нем вскипела неистовая ярость. Он поднял голову и закричал от злости.

Трое солдат бросились наутек, в панике спотыкаясь друг о друга, стремясь поскорее убраться подальше.

Человек с алым глазом поднял голый труп мужчины за шею и за негнущуюся протянутую руку. Он отбросил его, потом пнул другое тело в голову, точно футбольный мяч. Он кинулся на третий труп и выкручивал ему шею до тех пор, пока позвоночник не затрещал, словно порванные гитарные струны. Потом, все еще кипя от злобы, он упал на четвереньки, как зверь, и начал искать что-нибудь живое, чтобы убить.

Но вокруг были только мертвецы.

«Погоди! — подумал он. — Погоди!»

Он опять сел. Его одежда была перепачкана, а изменчивое лицо покрылось черной грязью, но он ухмыльнулся. Он захихикал, затем засмеялся и наконец захохотал так громко, что несколько уцелевших собак, кравшихся по проулкам, услышав его, завыли в ответ.

«Если кольцо потеряно, — понял он, — никто больше не будет обладать им! Земля поглотила его! Никто никогда не найдет его!»

Он веселился при мысли о том, каким дураком он был. Стеклянное кольцо исчезло навсегда! Сестра собственноручно выбросила его в грязь!

Теперь он чувствовал себя намного лучше, намного сильнее. Все свершилось точно так, как следовало. Его праздник продолжался: маленькая ведьма принадлежала теперь Маклину, люди сами разорили Мериз-Рест, а Сестра предала свое сокровище черной неумолимой земле, где оно будет вечно лежать рядом с обугленными костями ковбоя.

Довольный тем, что могила потеряна, он зашагал через поле туда, где его ждал джип. Он оглянулся, чтобы в последний раз посмотреть на пустырь, и на чумазом лице сверкнули зубы. Потребуется магия, подумал он, чтобы заставить это проклятое кольцо снова появиться… а он, насколько ему было известно, был единственным волшебником.

«Теперь можно и выступать, — подумал он. — Мы возьмем с собой маленькую ведьму, возьмем Сестру и еще здоровенного негра с мальчишкой, чтобы держать ее на привязи. Остальные псы пусть живут в этих убогих лачугах, пока не сгниют, а это не займет много времени. Мы пойдем в Западную Виргинию, на гору Уорик, чтобы найти бога».

Он улыбнулся. Шофер, ждавший его, увидел ужасную, нечеловеческую гримасу и содрогнулся. Человек с алым глазом хотел встретиться с богом, очень хотел.

«После этого маленькая дрянь попадет на свою ферму — в тюрьму, а потом… кто знает?»

Ему понравилось быть пятизвездным генералом. Это, похоже, удавалось ему особенно хорошо. Он отвел взгляд от кучи трупов и почувствовал себя господином всего, совсем как дома.