23

— Я должен просить вас об одолжении, — говорит Крагмэн, рассматривая ноготь и вычищая из-под него грязь.

— Да, — отвечает Сисси. — Что это?

— Разреши мне тебя обыскать.

Руки Сисси повисают вдоль тела.

— Простите?

— Слушайте, — говорю я. — Мы уже сказали, что у нас нет Источника.

— Я вам не верю, — отвечает Крагмэн с холодной отстраненностью. Но в его глазах, когда он смотрит на меня, нет ничего похожего на отстраненность. Они кипят уязвленной гордостью и гневом. Из него пытается вырваться на свободу что-то слишком давно сдерживаемое.

— Послушайте, — говорит Сисси, — верите вы нам или нет, это не изменит факта, что Источника у нас нет. Можете обыскать нас с головы до ног, вы все равно…

— Правда? — Глаза Крагмэна нехорошо поблескивают. — Забавно, что ты об этом заговорила. С головы до ног, именно так я и хотел предложить.

Сисси недоуменно хмурится и косится на меня: «Что происходит?»

За нашими спинами скрипит половица. Один из мужчин подходит к Сисси:

— Снимай одежду. Всю. Нам надо осмотреть твою кожу.

Я смотрю на мужчин, потом снова на Крагмэна:

— Крагмэн, скажи им, чтобы они отошли от двери.

— Нет, — тихо говорит он. Его взгляд задерживается на Сисси, он смотрит на нее с отвратительной нежностью. — У нас есть причины думать, что Источник может быть каким-то текстом, написанным на вашей коже. Какими-то знаками. Это уравнение или какой-то код. Снимай одежду.

— Не думаю, — говорю я, прежде чем Сисси может что-то ответить. — Мы уходим.

— Уйдешь, — говорит один из подручных низким глубоким голосом. — Ты уйдешь. Она останется. Нам надо обыскать только ее, — он слабо улыбается. — Четверых мальчиков мы уже обыскали. Тебя тоже, пока ты болел и лежал в отключке. Вы все чисты, — он опять бросает взгляд на Сисси и тянется к ней.

— Не трогай меня, — говорит она.

Не раздается ни звука, только тикают часы с маятником. Их звук кажется чудовищно громким.

— Видишь, так всегда с девушками, у которых большие ноги, — говорит Крагмэн из-за моей спины, его голос похож на скользкое воркование. — Если не украсить ей ступни, если не раздавить железы на ногах. Оставшись целыми, эти железы выделяют мужские гормоны. Превращают девушку из принцессы в упрямого быка. Который отказывается понимать свое место в обществе и ошибочно считает, что может ходить, как мужчина, говорить, как мужчина, иметь мнение, как мужчина. Возражать мужчине. Девушка с большими ногами — как золотое кольцо в свином рыле.

— Посмотрите на эти огромные мужские ноги, — ухмыляется один из подручных Крагмэна. — Как понять, что она действительно девушка?

Долгая пауза. Мысли обдумываются, варианты взвешиваются, последствия просчитываются.

— Иногда, — шепчет тот же подручный, — не мешает лишний раз убедиться.

— Может быть, стоит проверить, — вторит ему другой. Его близко посаженные глаза скользят по телу Сисси. — Есть способы, — он оттопыривает нижнюю губу, — установить факт точно. Проникнуть в тайну.

Они начинают двигаться к ней.

Я бросаюсь наперерез. Мне не хватает ловкости, но целеустремленность помогает их отбросить. Широкие спины подручных с силой ударяются о дверь. Они отскакивают, их щеки заливает краска ярости. Один из них замахивается, готовясь ударить меня, но Сисси прыгает на него и бьет локтем в солнечное сплетение. Он складывается пополам, изо рта вылетают брызги слюны вперемешку с проклятиями.

Не знаю, что случилось бы дальше, если бы Крагмэн не начал смеяться. Все его нутро содрогается, издавая шум, от которого трясутся наши ребра. Он падает в свое кресло. Через какое-то время смех стихает, превращаясь в гул, доносящийся из его живота, как затухающие толчки при землетрясении.

— Ну, ребята! — говорит он. — Я сказал «баш на баш», а не «стенка на стенку», — он сам смеется своей шутке. — Ну ладно, больше никаких личных разговоров! — он улыбается до ушей. — Чаепитие окончено.

Кисть руки Сисси касается меня, скользит по моей коже, мы беремся за руки, и наши холодные ладони идеально совпадают по форме.

Крагмэн улыбается, его борода поднимается и топорщится у щек, как будто в нее забралась пара мышей.

— Ну ладно, — наконец говорит он, заложив большие пальцы за пояс. — Смысл Миссии не в этом. Мы тут любим солнечный свет, улыбки и счастливые лица. Не драки и насилие.

— Почти поверила, — низким голосом отвечает Сисси.

— Ты, маленькая гарпия, — рявкает один из старейшин. — Непослушная дрянь. Надо было скормить тебя…

— Довольно, — отвечает Крагмэн. Он говорит тихо и ласково. В его глазах все еще видна веселость, но теперь их влажный блеск кажется блеском кислоты. — Думаю, это моя вина. Я забыл, как вы измучены и насколько на взводе после всего, что вам пришлось пережить. Простите мою ошибку, — он улыбается еще шире. — Но давайте не будем поминать старое, хорошо? Пусть все утечет, как вода, ладно? Оставим прошлое в прошлом? Как-то так?

Я киваю. Осторожно.

— Теперь мы бы хотели уйти.

— Как пожелаете, — отвечает Крагмэн.

Он жестом приказывает двум старейшинам отойти в сторону. Мы протискиваемся между ними, как сквозь расступившееся море сала.

Крагмэн что-то бормочет.

— Что? — переспрашивает Сисси.

— Ничего, — отвечает он себе под нос.

На мощеной дороге мы встречаем группку улыбающихся девушек с идеально белыми сверкающими зубами. Небо затянули сурового вида черные облака, не предвещающие ничего хорошего. Спустя всего несколько минут начинают литься мощные косые струи ледяного дождя. Мы с Сисси идем быстро, но рук не расцепляем — между нашими ладонями образуется крохотный островок тепла. Я не пересказываю ей слова, которые на прощание пробормотал Крагмэн. Отчасти потому, что не до конца понимаю их действительный смысл — была ли это, как мне сейчас кажется, замаскированная угроза. «Все хорошие вещи, — сказал он, — получают те, кто умеет ждать».