5

Хендрикс шел широким шагом, но мальчишка не отставал от него, прижимая к груди медвежонка.

– Как тебя зовут? – спросил майор.

– Дэвид. Дэвид Эрвард Дерринг.

– Дэвид? Что… что же случилось с твоими родителями?

– Они умерли.

– Как?

– Во время взрыва.

– Когда это случилось?

– Шесть лет назад.

– И ты все эти шесть лет был один?

– Нет. Я некоторое время был с другими людьми, но они потом ушли.

– И с тех пор ты один?

– Да.

Хендрикс посмотрел на мальчика. Он производил странное впечатление. Говорил очень мало и как-то отрешенно. Впрочем, возможно, такими и должны быть дети, выжившие среди этого ужаса. Тихими, ничему не удивляющимися. Для них не существовало ничего неожиданного. Они могли перенести что угодно. Они не знали ограничений в форме традиций, обычаев, правил человеческого общения. Единственным их достоянием был грубый и жестокий опыт тяжелой жизни.

– Я не слишком быстро иду, малыш? – участливо спросил Хендрикс.

– Нет.

– Как это тебе удалось увидеть меня?

– Я ждал.

– Ждал? – Хендрикс был озадачен. – Чего же ты ждал?

– Того, что можно поймать.

– Извини, я не понял.

– Что-нибудь, что можно съесть.

– О! – Хендрикс печально поджал губы.

Тринадцатилетний мальчик, живущий на крысах, сусликах и наполовину сгнивших консервах в какой-нибудь дыре под развалинами города, полного очагов радиации и «когтей», с азиатскими пикирующими минами над головой.

– Куда мы идем? – спросил внезапно Дэвид.

– В азиатские скопы.

– К азиатам? – казалось, мальчик, наконец, хоть чем-то слегка заинтересовался.

– Да, к нашим врагам, к тем людям, которые начали эту войну и первыми применили радиационные бомбы. Понимаешь, они первыми заварили всю эту кашу.

Мальчик кивнул. Его лицо снова ничего не выражало.

– Я американец, – с гордостью сообщил Хендрикс.

Но мальчик промолчал.

Так они и шли. Хендрикс чуть впереди, мальчик за ним, прижимая к груди свою игрушку.

Около четырех часов дня они сделали привал, чтобы пообедать. Собрав сухих веток, Хендрикс развел костер в углублении между бетонными глыбами. Он приготовил кофе и подогрел баранью тушенку.

– Держи! – он протянул мальчику банку и кусок хлеба.

Дэвид сидел у костра на корточках, его узловатые белые коленки выступали вперед. Он равнодушно посмотрел на еду и произнес:

– Нет.

– Нет? Что, тебе совсем не хочется есть?

– Совсем.

Хендрикс пожал плечами. Может быть, мальчик был мутантом, привыкшим к особой пище? Да, мальчик был определенно странным, но в этом мире произошло столько больших перемен… Жизнь кардинально переменилась. И теперь она никогда уже не станет такой, как прежде. Человечеству придется рано или поздно смириться с этим.

– Ну что ж, как хочешь, – проговорил Хендрикс.

Он сам съел хлеб и тушенку, затем выпил кофе. Ел он не спеша, размеренно двигая челюстями. Покончив с обедом, он встал, затоптал костер. Дэвид медленно поднялся, следя за ним своими молодыми и в то же время старческими глазами.

– Мы идем дальше, малыш, – сказал Хендрикс.

– Хорошо.

Хендрикс снова двинулся в путь, держа винтовку наперевес. Азиаты, очевидно, уже где-то рядом. Майор был внимателен и готов ко всякой случайности. Конечно, азиаты ждали ответ на свои предложения, но нельзя забывать, что они горазды на всякие хитрости. Вероятность подвоха была достаточно велика. Хендрикс внимательно рассматривал местность. Ничего, кроме развалин и пепелищ. На нескольких холмах виднелись лишь обугленные деревья и остатки бетонных стен. Но где-то впереди должен был быть главный бункер азиатских окопов – передовой командный пункт. Подземный, глубокий, только перископ, наверное, торчит на поверхности, да пара стволов крупнокалиберных пулеметов. Может быть, и антенна.

– Мы скоро придем? – спросил Дэвид.

– Да. Уже устал?

– Нет.

– Ты хочешь чего-то?

Мальчик не ответил. Он продолжал идти, внимательно рассматривая дорогу среди куч золы и камней. Его голые ноги посерели от пыли, изможденное лицо было все в царапинах, которые также покрывал серый налет. Серый пепел держался даже на его потрескавшихся губах. На этом бледном лице не было, казалось, никаких других красок, кроме серой. «Пожалуй, это типичное лицо нового поколения – детей, выросших в погребах, ливнестоках и подземных убежищах», – с грустью подумал Хендрикс…

Он замедлил шаг, поднял бинокль и стал внимательно осматривать местность. Не здесь ли они его ждали, следя за ним, так же, как его люди – за азиатским парламентером? По спине Хендрикса пробежал холодок. Возможно, азиаты уже изготовили свои винтовки и вот-вот выстрелят, так же, как и его люди были готовы к убийству, лишь только заметили врага!

Хендрикс опустил бинокль и вытер пот со лба. Он чувствовал себя отвратительно. Но ведь должны же его ждать! А это в корне меняло ситуацию.

Он снова зашагал по пеплу, крепко сжимая винтовку двумя руками. Дэвид шел за ним. Сжав зубы, Хендрикс внимательно оглядывался по сторонам. В любую минуту могло что-нибудь произойти. Яркая вспышка огня, взрыв…

Он попробовал энергично помахать рукой. Никакой реакции в ответ. Справа от него начиналась длинная гряда холмов, на вершинах которых торчали мертвые стволы деревьев, остатки кустов дикого винограда и остов беседки. И вечная черная трава.

Хендрикс внимательно осмотрел гряду. Может быть, они там? Прекрасное место для обзора. Он медленно направился к холмам, Дэвид молча последовал за ним. Будь он здесь командиром, обязательно выставил бы наверху часового, чтобы пресечь возможные попытки янки прорваться к командному пункту. Конечно, будь он командиром, для полной гарантии здесь сновала бы еще и тьма «когтей».

Он остановился.

– Мы пришли? – спросил Дэвид.

– Почти.

– Почему мы остановились?

– Я не хочу понапрасну рисковать нашими жизнями.

Мальчик ничего не ответил.

Хендрикс медленно двинулся вперед. Теперь уже гребень высился прямо перед ним. И, конечно же, две их фигуры могли прекрасно обозреваться сверху. Это ощущение увеличивало чувство тревоги. Хендрикс снова помахал рукой. Они ведь должны ждать парламентера в ответ на свою записку. Если, конечно, это не западня!

– Держись ко мне поближе, малыш, – Хендрикс повернулся к Дэвиду, – не отставай!

– Что?

– Иди со мной рядом. Мы, похоже: уже пришли. Сейчас нам ни в коем случае нельзя рисковать.

– Я постараюсь, – сказал Дэвид, но по-прежнему оставался позади майора, в нескольких шагах от него, все еще сжимая в своих объятиях медвежонка.

– А ну тебя! – махнул в сердцах Хендрикс. – Делай, что хочешь!

Он снова поднял свой бинокль и напрягся всем телом. Как ему показалось, впереди что-то слегка шевельнулось. Он внимательно осмотрел еще раз весь гребень. Никаких признаков жизни. Крысы, наверное… Большие серые крысы, которым удалось спастись от «когтей».

Майор снова двинулся вперед.

На вершине холма возникла высокая фигура в серо-зеленом плаще. Азиат! За ним еще один! Оба подняли винтовки и прицелились.

Хендрикс на мгновенье застыл. Но затем открыл рот и начал кричать. К солдатам присоединилась третья фигура – маленькая, очевидно, женщина. Она стояла позади этих двоих.

– Стойте! Стойте, не стреляйте! Я…

Но азиаты открыли огонь. Позади Хендрикса раздался слабый хлопок, и волна пепла обрушилась на него, сбив с ног. Зола колола ему лицо, пепел засорил глаза и нос. Кашляя, он приподнялся на колени. Да, это была ловушка. С ним все кончено. Дьявольская азиатская хитрость! Он шел сюда на убой, как молодой вол.

Солдаты и женщина стали спускаться с холма, скользя по мягкому пеплу. Хендрикс был оглушен, в голове у него гудело, нос и щеки горели, глаза слезились. Он неуклюже поднял винтовку и прицелился… Казалось, она весила сейчас тысячу тонн. Он с огромным трудом удерживал ее на вытянутых руках. В воздухе разнесся запах гари, смешиваясь с какой-то кислой вонью.

– Не стреляй! – крикнул первый спускавшийся с холма азиат по-английски, но с сильным акцентом.

Все трое подошли и окружили его.

– Брось винтовку, янки, – сказал другой и рассмеялся.

Голова у Хендрикса кружилась. Все произошло так быстро. Он схвачен, и они убили мальчишку! Он повернул голову и, конечно же, не увидел Дэвида. Его останки разметались по земле. Ничего удивительного: выстрел из атомной винтовки мог разнести на куски бетонную стену толщиной в дом.

Трое азиатов с любопытством рассматривали его. Хендрикс сел, утирая кровь и смахивая пепел с груди. Он долго тряс головой, прежде чем смог заговорить.

– Зачем вы это сделали? – прошептал он. – Ведь это был мальчик.

– Зачем?

Один из азиатов помог ему встать на ноги и, развернув его, крикнул:

– Смотри!

Хендрикс зажмурил глаза.

– Смотри, сукин сын! – оба азиата с яростью толкнули его вперед. – Да побыстрее. Не трать зря время, янки!

Хендрикс взглянул на останки ребенка, и горло его сжала судорога.

– Ну что? Теперь ты понял, в чем дело? – донесся до него злорадный голос врага.