ОХОТА НА ОХОТНИКА

На месте стоянки они застали Громеко, дожидавшегося их прихода с нетерпением. Он обошел окрестности стоянки, набрал растений, ощипал и поставил вариться к ужину гуся, застреленного утром. Внезапно прибежал Генерал, один, без спутника. На шее собаки оказалась записочка, привязанная бечевкой и посланная Макшеевым, который писал:

На обороте был набросан карандашом путь, пройденный охотником, с указанием направлений и расстояний в шагах.

Отдохнув немного, Папочкин и Громеко отправились искать Макшеева. Генерал вел их хорошо, но на разветвлениях тропы нередко останавливался в нерешительности, и в этом случае выручала записка, на которой все перекрестки были обозначены. Охотники шли быстро в течение получаса и уже были недалеко от места, где находился их товарищ, когда оттуда раздались один за другим два выстрела. Генерал с громким лаем бросился вперед, охотники поспешили за ним, опасаясь, что Макшееву грозит беда.

Вскоре они достигли большой поляны, среди которой возвышалась группа кустов и деревьев. Возле нее они заметили желтоватую массу, над которой виднелась голова Макшеева; впереди же на поляне бегало более десяти красно-бурых зверей, в которых нетрудно было узнать волков.

Генерал остановился на краю поляны, не решаясь нападать при таком явном неравенстве сил.

Заметив вышедших на поляну охотников, волки начали отходить в сторону, а Макшеев крикнул:

– Пустите в них пару зарядов дроби, если у вас двустволка; мне жаль тратить разрывные пули!

Громеко поспешно зарядил дробью свою двустволку и пустил один за другим два выстрела в стаю. Волки побежали к кустам, преследуемые Генералом, который по пути прикончил одного из упавших. Охотники подошли к Макшееву и услышали следующий рассказ:

– Достигнув этой поляны, я остановился на опушке, потому что собака стала ворчать и вздрагивать. На поляне я заметил позади этой рощицы несколько пасшихся оленей и решил поохотиться за ними – ведь подобных зверей мы еще не добывали. Я начал подкрадываться по кустам вдоль опушки и вдруг, поравнявшись с рощицей, заметил крупного желтого зверя, также подстерегавшего оленей, – он подбирался к ним из-за рощицы… Я подумал, что эта дичь еще интереснее оленей, и начал уже следить за ней, спрятавшись в кустах на расстоянии всего сотни шагов. Желтый зверь, увлеченный выслеживанием оленей, не замечал меня или же не удостоил своим вниманием двуногое существо, впервые попавшееся ему на глаза. Подкравшись к самой рощице, он поднялся во весь рост, хищно высматривая себе жертву через кусты, которые отделяли его от мирно пасшихся и ничего не подозревавших оленей. Теперь я увидел на светлых боках хищника темные полосы и узнал в нем крупного тигра. Он стоял ко мне левым боком в великолепной позе, и я поторопился выстрелить в него разрывной пулей, которая уложила его на месте.

Олени, испуганные выстрелом, помчались мимо рощицы, увидели бившегося еще тигра и круто повернули от него прямо на меня. Я едва успел отскочить в сторону. Это были великолепные животные – один старый самец с огромными рогами, несколько коров и телят.

Сначала я хотел ободрать тигра сам, но, рассмотрев его, убедился, что он принадлежит к какой-то необычайной породе, вероятно также вымершей там, наверху. Поэтому я подумал, что лучше вызвать зоолога. Хотел было идти сам, но боялся, что какой-нибудь хищник увидит труп и попортит шкуру. Вот почему я догадался послать Генерала, который великолепно исполнил поручение. И хорошо, что я не ушел с поляны, потому что вскоре послышался вой волка – одного, другого, и постепенно на поляне собрался целый десяток. Видя меня возле мертвого зверя, они сначала боялись приблизиться, но потом обнаглели так, что я вынужден был потратить на них пару зарядов…

Зверь, убитый Макшеевым, имел бело-желтую шерсть с темно-бурой полосой вдоль спины и несколькими полосами того же цвета на боках, которые и придавали ему внешнее сходство с тигром; но форма головы и тела, куцый хвост и устройство лап заставили зоолога воскликнуть:

– Это не тигр, а какой-то медведь!

Макшеев был несколько разочарован, но, осмотрев зверя внимательнее, должен был согласиться, что только бурые полосы составляли его сходство с самым свирепым представителем кошачьего семейства, а все остальные признаки указывали на медведя.

– Вероятно, это пещерный медведь, современник мамонта, который до сих пор известен только по частям скелета, – пояснил Папочкин. – Это гораздо интереснее простого тигра.

После обмера с зверя сняли шкуру и унесли ее с собой, захватив также череп и заднюю ногу.

Ужин в этот день был отменный: похлебка из гуся с диким луком, шашлык из оленины и ломтики медвежатины. Впрочем, последние из-за резкого запаха не всем понравились.

В этот день туман был уже менее густой, и Плутон светил через тонкую дымку паров, изредка только совершенно заволакиваясь; температура держалась +13 градусов, ветер был немного слабее.

– Я думаю, – заметил Громеко, – что через день-другой тумана не будет, и мы увидим наконец цвет неба Плутонии.

Время отдыха нарушалось только отдаленным воем волков, вероятно пировавших на полях над трупами оленей, медведя и собственных товарищей. На эти звуки даже Генерал не обращал внимания, лежа у входа в палатку, где дымокур спасал его от назойливых насекомых.

Затем поплыли дальше. Речка сделалась шире и глубже; тяжело нагруженные лодки уже не рисковали задеть кормой за берег или уткнуться в него носом при крутых поворотах русла.

Берега были покрыты сплошной стеной разнообразных кустарников, достигавших уже четырех метров вышины: несколько пород ивы, верба, черемуха, боярышник, шиповник тесно переплетались друг с другом, а над ними местами поднимались вершины белых берез и лиственниц. Термометр показывал +14 градусов, туман только изредка застилал все небо, а большей частью плыл на порядочной высоте подобно большим, но редким и бесформенным облакам, сквозь которые сильно просвечивал красноватый Плутон.

– Туман, вероятно, скоро кончится, – сказал Макшеев, взявший на себя ведение метеорологических наблюдений. – Но кончатся ли эти зеленые стены, кроме которых мы с лодки не видим ровно ничего?

– Если бы мы тащились тяжело нагруженные по чаще леса, то видели бы немногим больше, а быстрота движения была бы несравненно меньше! – заметил Громеко, который как ботаник всего больше интересовался этими зелеными стенами.

Во время обеденной стоянки на маленькой чистой площадке Каштанов и Громеко отправились в короткую экскурсию в лес, Папочкин занялся ловлей рыбы, а Макшеев полез на дерево, возвышавшееся немного над остальными. Вернувшись, он сказал зоологу:

– Скоро местность переменится. Вдали видны плоские высоты с обширными безлесными полянами, и наша речка бежит прямо к ним.

– А вблизи что видно?

– Вблизи только сплошной лес во все стороны, море зелени без полян.

– Наши товарищи, очевидно, скоро вернутся, если везде такая чаща. Через час ушедшие вернулись почти ни с чем. Они шли все время по тропе между зелеными стенами, набрали немного растений, видели мелких птиц, слышали разные шорохи в чаще, но полян не встретили. Зоолог, оставшийся у речки, оказался более счастливым: на удочку попалось несколько крупных рыб, похожих на сибирского муксуна, и огромная лягушка, достигавшая тридцати сантиметров в длину.

Отдохнув, поплыли дальше. Часа через два па правом берегу речки показался довольно высокий холм, потом другой, третий; но они были еще покрыты сплошным лесом, состоявшим уже из деревьев умеренного пояса: липы, клена, вяза, бука, ясеня, дуба; в долинах между холмами темнели ели и пихты. Ветви деревьев, оплетенные плющом, хмелем, диким виноградом, вьюнками, местами свешивались над водой. В зеленой чаще щебетали и пели птицы; по временам замечали белок и бурундуков^[18], прыгавших с ветки на ветку.

– Во время вечерней экскурсии мы сегодня увидим кое-что новое, – заметил Громеко. – Растительность изменилась и свидетельствует о более теплом климате этих мест.

– Несомненно, – сказал зоолог. – Вчера я чувствовал себя еще на севере Сибири, а сегодня природа напоминает мне мои родные места – юг России.

– Не наткнемся ли мы сегодня уже на настоящих тигров? – предположил Макшеев.

– Пожалуй, правильнее будет не делиться на партии, а идти всем вместе, чтобы лучше отражать опасности, – предложил Каштанов.

Холмы постепенно становились выше, так что их можно было назвать даже горками; их северные склоны были покрыты густым лиственным лесом, тогда как южные представляли поляны с отдельными деревьями и кустами; кое-где как будто виднелись скалы, возбудившие громадный интерес геолога.

– Ну, сегодня и геология получит кое-что! – воскликнул Макшеев.

– Давно пора, – мой молоток соскучился по работе. Ведь единственный холм в тундре обманул его ожидания! – смеялся Каштанов.

– А потому остановимся на ночлег, – предложил Громеко, – мы сегодня проплыли около ста километров.