Глава 31
Космический бурлак
Между прочим, иногда идти с грузом было легче, чем без него. Конечно, слава Ньютону и Эйнштейну, на Луне не оказалось тридцатиметрового слоя пыли, предсказанного Артуром Кларком, а то бы Гагарин давно утонул вместе со своим «чемоданом», поставленным на полозья. Кстати, лапы посадочных модулей американских «Аполлонов» снабжались специальными щупами метровой длины, именно для того, чтобы нащупать под пылью твердую основу. Щупы, к счастью, не пригодились. Однако советские конструкторы, внимательно следящие за разработками конкурентов, копировали напрямую все, что не вызывало сложности. Потому даже «Кузнечик» тащил на лапах выдвижные, обламывающиеся при посадке щупы, хотя предсказание о морях пыли ушло в легенды науки, вслед за эфиром, флогистоном и прочим.
Так вот, моментами двигаться легче получалось потому, что совместный вес Гагарина с поклажей увеличился значительно, а тащил он свои сани не за привычную с детства веревочку или ремень, а за жесткую рукоятку, и, следовательно, по воздействию притяжения это теперь больше походило на какой-нибудь Марс, а не на Луну. Однако иногда самые дорогие в истории санки начинали сопротивляться движению немилосердно. Это происходило абсолютно неожиданно. Гагарин, как мог, через сопротивление сочленений наклонялся, высматривая угодившие под полозья камушки или что-нибудь еще. Все было в норме. Может быть, санки к чему-нибудь магнитились? Вообще-то титан не реагировал на такие вещи, но ведь имелся еще свинцовый экран! А главное, конечно, Аномалия. Снова и снова дергая сани, Гагарин чуть не падал, когда они внезапно поддавались. Тогда он, со спокойным ужасом летчика-испытателя, предполагал, что, возможно, в его организме расстроился некий орган, отвечающий за равновесие или еще за что-то с ним связанное.
Откуда ему было знать, что его… нет, не доклад – намек о странном увеличении трения уже вызвал панику в ЦДКС и его находящихся на связи окрестностях. Нет, там еще не знали (Гагарин не сообщал), что периодически он просто не мог тащить контейнер и был вынужден просто ждать неизвестно чего. Потом что-то случалось – может быть, во внешнем мире, управляемом Аномалией, а может быть, во внутреннем. То есть силы внезапно восстанавливались, и тогда получалось снова аккуратно двигать тяжесть по поверхности Луны. Он даже уже не удивлялся. Удивление всегда убивается привычкой, а ведь впервые это произошло еще тогда, при загрузке контейнера-чемодана на сани. Вначале он никак не мог даже шевельнуть свинцовый короб, но потом, при очередной попытке, когда он уже несколько отчаялся, груз внезапно подался – руки сработали подобно тельферу.
И все-таки уже по первому докладу стало ясно: что-то не так – слишком долго, относительно расчетов, космонавт возвращается на корабль. Кто-то возражал, что теперь он с грузом, однако и туда, к луноходам, он тоже прошел не совсем налегке – сколько оборудования дотащил. Кроме того, несмотря на помехи, все слышали, как дышит Гагарин во время своих неизменно бодрых докладов, при навязанных ЦУПом выходах на связь.
Так что на Луне было явно не все в порядке. Но под панические подозрение попал не только Гагарин. Не меньшие опасения вызывал второй компонент – Аномалия. Байконуровские практики усиленно пытали имеющих допуск к проблеме космофизиков: «Возможны ли самопроизвольные изменения массы у объекта, обнаруженного на естественном спутнике? Могут ли „плавать“ вверх-вниз его весовые характеристики?» Что могли ответить физики? То, что существует закон сохранения энергии? Уж об этом-то строители ракет и космодромов знали не понаслышке.
А там, за четыреста тысяч километров, в стороне от этих теоретических дрязг, Герой Советского Союза Юрий Алексеевич Гагарин продолжал выполнять поставленную Родиной задачу. Он должен был довезти эту чертову просвинцованную коробку, чего бы это ни стоило.