В общем, с аборигенами все ясно. Новый, пусть и невиданный доселе катаклизм, при некоем небольшом допущении, мог восприниматься как нечто все же втискивающееся в общий ряд. Мало ли что бывает на свете. Неукротимые Огненные Рыбы выныривают откуда-то вверх, а затем снова ныряют. Причем иногда на значительный срок, такой, что если не иметь полотнищ и одеял из шкуры все того же черверыла, то и не дощелкаешь зубиками до восхода. Реже, но все-таки достаточно периодично, к островам сворачивают эти самые киты-черверылы. Порой приходят жестокие ветра, волокущие с собой большие страшные волны, способные одним махом слизнуть деревню целиком. А еще время от времени являются «ряженые пришельцы» на больших каменных пирогах, а когда и без оных: видимо, их роняют на вершину Самой Высокой земли лично Огненные Рыбы. Почему нет? Ведь они же заведуют всем и вся, а значит, могут произрастить даже пришельцев в отместку за прегрешения народа Высокой земли. И значит, нет ничего столь уж невозможного, что теперь на обе земли послано совершенно новое бедствие. Кто ведает, вдруг оно бывало и до того, только колдуны прошлого не смогли разгадать загадку предупреждения. Словом, проблема туземцев решена.

С форпостом Федерального Союза все гораздо сложнее. Цивилизованный мир является миром узкой специализации. Есть свои колдуны, заведующие погодой, – синоптики. К сожалению, связь с южным континентом нарушилась. Хотя, что значит «к сожалению»? Как известно, обе научные метрополии открестились от явления даже задним числом, а не то что в качестве пророков.

Естественно, среди малочисленного состава гарнизона значился свой климатолог, однако именно значился. Ибо пропаганд-лейтенант Доперо-Пет, на которого повесили еще и эти обязанности (хочется, сказать «собак», однако животное данного вида на Гее в силу неясных причин вымерло до появления человека), кроме того, нес еще несколько должностей: главный архивщик, или, как выражались простые ребята деревенского роду – «главный хроник», затем: ведущий топограф-картовик, старший кладовщик горюче-смазочных материалов, палат-библиотекарь, младший отпевальщик и знаменосец-поднимальщик. А поскольку все данные обязанности предусматривали совершенно неполную занятость, то названный пропаганд-лейтенант чаще других офицеров, загруженных настоящими служебными делами, назначался дежурным по гарнизону, а следовательно, автоматически становился еще и лицом, проверяющим караул, а также главным мусорщиком, красильщиком и борцом с мелкими стихийными бедствиями и их же последствиями. К сожалению, или счастью, об этом новом стихийном бедствии, безусловно не могущем быть приравненным к мелким, Доперо-Пет знать не мог не только в силу отсутствия в климатологии хоть какого-то понятия о данном явлении, а просто потому, что на момент осуществления сего происшествия пропаганд-лейтенант уже не значился в списках гарнизона. Точнее, он был вписан туда по статье «пропавшие без вести».

В действительности его душа уже давно отправилась в райские кущи Бледной Матери, медлительной и воистину красивейшей из двух лун планеты. В список «пропавших» Доперо-Пет попал в результате очередной проверки караулов. Тут против специалиста широкого профиля сработала теория вероятности. Ведь тот, кто чаще бродит беззвездными (как водится на Гее) ночами по окраинам лагеря, тот и имеет большую возможность угодить в засаду, устроенную аборигенами. Так что если душа незлобного браша Доперо-Пета миновала засылки на другую луну, зовущуюся Оторванная Голова Черепахи, то с телом произошла трагикомедия, так и не занесенная в ведущуюся, теперь уже другим офицером, хронику. Видите ли, его тело все-таки вернулось в родимый гарнизон, однако узнать об этом не пришлось никому из личного состава, хотя весть о том оказалась вот тут же – перед самым носом. Вообще-то, даже еще ближе.

Конечно, вначале, кстати, как и подозревалось всеми, тело Доперо-Пета похитили аборигены Самой Высокой земли. Тут подозрения вообще-то совпадали с правдой, но вот в плане мотивов они очень и очень расходились. Данное тело, поначалу и еще некоторое время опосля вполне живое, было украдено совсем не ради нанесения гарнизону урона, как думал командующий объекта «Океанский дозор», а именно ради самого тела. Цикл тогда случился не очень сытным – слонокиты подзадержались, так что с мясо-морепродуктами оказалось тяжело. Однако племя высоко чтило заслуженного шамана Кинку, Видящего Дальше Края и честно выполняло данное им распоряжение не употреблять в пищу мясо «ряженых пришельцев» во избежании проклятия Медузы, насылающей болезни. Тем не менее голь на выдумку хитра везде, не только в цивилизациях. Пусть «ряжеными» нельзя питаться, но ведь вполне можно сделать что-нибудь другое. Как говаривал один совершенно не известный на острове Статор брашский политик: «То, что не запрещено – то разрешено». И значит, что мешало, например, мясом «ряженых» торговать?

Вообще-то торговые отношения на Роторе-Статоре оставались все еще достаточно неразвиты, хотя общий торговый баланс, надо заметить, держался на уровне; сальдо несколько прихрамывало, оборот оставался довольно низковат. Но ведь понятное дело. С кем мог торговать Ротор? Естественно, со Статором. А Статор? Понятное дело... Ан нет, вот у него существовал еще один вариант. Он мог торговать с «ряжеными пришельцами», засевшими на вершине.

И потому несчастного, ни в чем особо не виновного пропаганд-лейтенанта вначале трое суток замачивали в особой грязевой ванне, в смысле, луже, для придания мышечной массе особого аромата. Причем кости ему переломали, но жизнь покуда сохранили, ибо только живая плоть пропитывается раствором из пиявок, как полагается. Понятное дело, поскольку пиявок толкли не с особой старательностью, но по особой методике, некоторые из них не расплющились полностью и потому сумели в этой каше из сородичей найти себе пищу повкусней. Весьма вероятно, что так и было предусмотрено, ибо в процессе отсасывания крови пиявки вводят в жертву анестезирующий раствор. Потому тело одновременно с приобретением аппетитной бледности гораздо легче переносит весь процесс, то есть попросту дольше живет.

Короче, когда все стадии приготовления закончились, Доперо-Пет представлял из себя разделанное филе, и запах у этого филе был достаточно аппетитный. Тем не менее, верные распоряжениям шамана жители Статора не решились употребить его в пищу. Потому единственным методом набить желудок, используя останки пропаганд-лейтенанта, стал обмен. Торговля с племенем Самой Длинной земли в тот момент была достаточно сложным предприятием. В условиях давнего непоявления в бухте китослонов оба сообщества находились сейчас в возбужденном состоянии поисков чего-нибудь более съедобного, чем корешки куста Бу-Дуду, а посему торговая экспедиция к чужому берегу могла завершится с отрицательным сальдо, ибо дополнительно к продаже чужого мяса имелась большая вероятность преобразоваться в рагу самому. В этом плане «ряженые пришельцы» представляли из себя даже более приемлемых партнеров. Естественно, вблизи территории гарнизона вполне получалось попасть под убийственный огонь иглометов еще до начала торговых переговоров. Однако если каким-то образом умудриться избежать этой стадии, тогда «ряженые» вели себя вполне приемлемо.

Именно так и произошло на сей раз. Филе из Доперо-Пета, выданное за куски неизвестной «ряженым» рыбы Му-Му, вызвало у изголодавшихся по свежатинке достаточно обильное слюновыделение. Правда, привлеченный к делу фельдшер гарнизона По-Варак, с которым пришлось делиться, провел тестирование мяса на предмет содержания природных ядов. Тест прошел удачно в плане отрицательной результативности. Само собой понятно, что аборигенов не интересовала валюта Федерального Союза, ибо торговые отношения на острове еще не поднялись далее стадии натурального обмена. Потому в обмен на сорок килограммов мяса своего же сотоварища глупые пришельцы с неба отдали двадцать кило, то есть четыре жестяных банки смазки для шестерни вертикального вращения локатора-высотомера. Смазки именно этого вида на складе, коим только несколько дней назад заведовал все тот же несчастный пропаганд-лейтенант, имелись явные излишки. Оставшиеся вполне довольны хитрой, по их мнению, сделкой «ряженые» однозначно совершенно ничего не смыслили ни в кулинарных, ни в смежных пищевых делах. Мало того, что они не знали, что за всю историю острова мясо настоящей рыбы Му-Му научились обрабатывать только одним способом – долгим, многонедельным высушиванием в свете Огненных Рыб, и уж никак не жаркой-варкой, так еще они совершенно не рассчитали, что филе, естественно, вещь вкусная, но, к сожалению, съесть его получается за раз. Зато неизвестно, из которого зверя приготовленный, полученный в обмен жир, вызывает в организме препротивнейшую изжогу, коя вырабатывает отвращение к любой пище минимум на полтора дня. Потому, если использовать этот, совершенно не портящийся даже после вскрытия баночный продукт в качестве приправы, то запас любого пропитания как бы автоматически увеличивается в десяток, а то и более раз. Используя данный жир, можно вполне сносно терпеть до нового прихода черверылов, даже если они где-то задержатся по своим китослоновым делам на месяц-другой лишку.

Так что можно констатировать, если бы гарнизонный фельдшер сан-капрал По-Варак провел свои анализы более тщательно, пропаганд-лейтенанта вполне бы получилось перевести из графы «пропавшие без вести» в графу «съеденные боевыми товарищами собственного гарнизона»... Нет, разумеется, такой графы в журнале «личного состава» не присутствовало. Там наличествовала более строгая – «погиб при исполнении боевого задачи». Товарищи же по службе еще долго вспоминали Доперо-Пета как прямым, так и косвенным образом. Это в смысле, когда кто-то из участников пиршества вздыхал, что хорошо бы пробраться к берегу и порыбачить на столь вкусную рыбу Му-Му.

Как ни странно, не менее часто пропаганд-лейтенанта вспоминали и в племени Самой Высокой земли – обычно когда свербение в горле и желудке доставало особо сильно. Кстати, очень косвенным образом его припоминали даже на никогда не посещаемым им острове Самой Длинной земли, ибо в процессе развития торгово-товарных отношений одна из банок с волшебным, экономящем пищу зельем добралась даже туда. Ее удалось обменять на пятьдесят килограммов съедобных корешков кустарника Ча-Ра.

Ну, а на вершине Осевого Пика весь расход давешней смазки провели по пункту «полуцикловые регламентные работы». Росписи всех ответственных лиц наличествовали. И, между прочим, в момент чирканья по бумаге им совсем не икнулось.