1

Метель – это плохо. Плохо в любом случае – сидишь ли ты в жарко натопленной избушке или пытаешься найти укрытие среди лесов и горных перевалов. Метель – это серьезная преграда на твоем пути, и если ты не утратил способностей мыслить и оценивать свои шансы, то не станешь спорить с природой и уж тем более полагаться на ее милосердие. Она равнодушна к твоей жизни, твоим мечтам и желаниям. Живой ты или мертвый – поверь, ей безразлично. Ты уже стал частью этого мира. Как снег или холодный, пронизывающий до костей ветер. Если уж настигла такая напасть, то остановись и жди, пока уляжется ветер и хоть немного прояснится горизонт от этой белесой и слепой хмари…

На берегу застывшего озера стоял бревенчатый дом.

Небольшой, приземистый, добротно срубленный, он так органично вписывался в зимний пейзаж, что казался очередной причудой Создателя, как эти гранитные скалы или пирамиды заснеженных елей. Если бы вы заглянули в одно из окон, то увидели квадратную комнату, крепко сколоченный стол, лавки и медвежью шкуру, брошенную на пол. Двухъярусные койки, полки с жестяными банками и два сундука, окованных железными полосами. В большом камине, сложенном из плоских камней, потрескивал огонь, даря благословенное тепло и уют. Суровый, северный уют – по-мужски грубый, без лишней мишуры и дорогих безделушек.

– Разыгралась метель… – сказал я, – так и лютует. Занесет нас.

– Двери придется раскапывать, – спокойно кивнул мой собеседник.

Ему сорок пять, но выглядит гораздо моложе. Невысокий, кряжистый, круглолицый и русоволосый. Топорщилась жесткая щетка усов, которая придавала ему задиристый вид. Он сидел за столом и кромсал жареный окорок толстыми, аппетитными ломтями, иногда бросая взгляды на замерзшее, покрытое морозным узором окно.

Простой, но сытный ужин. Мясо, квашеная капуста и немного солений. Исходил паром чугунок с вареной картошкой – редким лакомством для здешних земель. Рассыпчатая, белая, приправленная сухим укропом. Рядом стояла миска с нежными кусочками сугудая^[1] и тарелка с грибами. Ну и запотевший графинчик водки – куда же без него.

– Давай, Саша, выпьем. Праздник все-таки. Новый год на дворе.

– Давай… – вздохнул я. Подбросил несколько поленьев в огонь и вернулся к столу.

– Ну что, будем? – спросил он и поднял кружку.

– Обязательно будем, Михалыч…

– За кого пьем?

– За тех, кто в пути.

Сколько же прошло времени с того момента, как я оказался в этом мире?.. Полтора года? Да, время летит быстро, и эти земли уже не кажутся мне чужими. Я породнился с холодным северным краем. Полтора года… Не люблю оглядываться и ворошить прошлое, вспоминая события, в которых приходилось участвовать. Вустер, Форт-Росс, Ривертаун, Брикстоун… Погони и перестрелки, находки и потери. Многое изменилось. Даже слишком многое… Марк Брэдли любил повторять: «Алекс, не вороши былое! Там нет ничего нового!» Он был прав, но увы – зачастую память преподносит очень неприятные сюрпризы! Она не спрашивает о наших желаниях, а молча входит в дом и садится у камина, чтобы оживить картины минувших дней.

За окном бесновалась вьюга. Безудержная, сумасшедшая. Выл ветер, швыряя снег в глухие от мороза окна. Год назад мы с ребятами попали в такую же завируху! Жуткая была погода…

2

– Алекс, черт тебя побери, куда ты вечно лезешь?! – Марк рванул меня за рукав и свалил на пол. Надо заметить – вовремя! Раздался выстрел, и мутное от грязи стекло разлетелось на куски, осыпая нас мелкими осколками. Совсем рядом, неподалеку от входной двери, хрипел незнакомый и очень невезучий горожанин, который умудрился попасть под выстрел и получить заряд картечи. Ему уже не помочь – отходит. После таких ранений не выживают.

Грохнуло несколько выстрелов, и кто-то закричал. Визгливо, жалобно и очень матерно. Трясущимися от спешки руками я загнал патроны в магазин винтовки. Уже полгода в этом мире, но все никак не привыкну, что каждый местный оборванец так и норовит разрядить свою пушку в Александра Талицкого! Хотя если хорошо подумать да разобраться, то мистер Фоули совсем не так прост: он далек от привычного всем образа бандита с большой дороги! За ним, конечно, такое личное кладбище, что любой медик умрет от зависти, но он – джентльмен!

Позади меня, под высаженным окном, сидел Брэдли и что-то глухо ворчал себе под нос. Сомневаюсь, что эти слова можно назвать приличными! Скоро он разозлится и зарычит, как раненный в задницу медведь. Он прав – мы на взводе! Готовы проклинать и погоду, и нашу удачу, и этот железнодорожный полустанок на южной границе округа. Ну и мистера Фоули, куда же без этого головореза!

– Он неплохо устроился! – усмехнулся я и клацнул затвором, загоняя патрон в ствол.

– Надо их добивать, и как можно быстрее! – рявкнул Марк и несколько раз выпалил в сторону гостиницы.

– Как ты к ним подберешься?!

– Откуда мне знать, черт побери?! Думай!

Я чертыхнулся и перебрался поближе к входной двери, стараясь не испачкаться в крови убитого. Господи, сколько же в нем крови?! Будто свинью свежевали! Весь пол измазал! Толкнул дверь, и едва она распахнулась, как послышался выстрел, и картечь ударила в порог. Меткая тварь! Так и умереть недолго. Осторожно осмотрел улицу… Пусто. Если не считать двух трупов перед гостиницей и брошенной корзины с покупками. Какая-то местная дамочка шла из бакалейной лавки, но ей не повезло. Лежит на земле, прямо перед верандой. Судя по обильным пятнам крови на снегу и одежде, женщине уже не поможешь.

Прямо перед баром, в котором засели мы с Марком, находилась захудалая гостиница. Не понимаю, как она еще не закрылась. Здесь проезжающие бывают раз в год, и то по большим праздникам. Люди не любят заброшенных городков. Почему? Не знаю. Может, они боятся, что эта разруха заразна?

Городок стал серым. Выглядел так, словно здесь стоит вечная осень. Серые дома, серые лица. Взгляды, которыми провожают здешние жители, и то серые от тоски и безысходности. Даже снег был серым, с черным налетом угольной пыли.

Сержио Моретти рассказывал, что еще пять лет назад этот железнодорожный полустанок был довольно оживленным местом. Рядом находились два рудника, на которых добывали железную руду, и жители даже при всем желании не могли пожаловаться на скуку. Веселое было местечко! Шлюхи, салуны и отделение Вустерского коммерческого банка. Увы, как это часто бывает, рудник иссяк и перестал давать прибыль. Люди не стали дожидаться официального предложения от властей и понемногу разбрелись, разъехались по другим городам. Из прежде трехсот жителей сейчас и четверти не наберется. Остались бездельники, неудачники и местные забулдыги, которые заканчивали выгребать остатки рудных залежей и… пили. Господи, как здесь пили! Вусмерть!

Раз в месяц на этом полустанке царило небольшое оживление – прибывал паровоз из Вустера, который находится в четырехстах милях к западу. Не знаю, я там не бывал, но говорят, что он побольше Брикстоуна. Паровоз должен прибыть сегодня вечером. Завтра, не позднее полудня, он отправится обратно. Скорее всего, Билл Фоули на него и рассчитывал. В большом городе легче затеряться. Это только кажется, что в глуши можно спрятаться. Люди на фронтире наперечет, и чужаков быстро вычисляют. Разве что забиться в какой-нибудь медвежий угол и вести жизнь отшельника, но этот вариант – не для Фоули.

Выстрел! Вот бродяги…

Не буду рассказывать о наших поисках, в них не было ничего интересного. Несколько перестрелок, один пойманный и повешенный бандит. Главное, что мы догнали Билла Фоули! Нашли и крепко прижали. В этот раз не уйдет, и даже дьявольское везение ему не поможет. Одно плохо – у него появилось несколько дружков, с которыми он и засел в гостинице. В общей сложности там было пять человек, но одного мы уже ухлопали. Сержио Моретти постарался. Вообще, он классный стрелок, этот итальянец!

– Алекс! – подал голос Марк.

– Что?

– Слушай, нам пора придумать что-нибудь умное.

– Верно подмечено… Даже удивительно, как эта мысль пришла тебе в голову.

– Не зли меня, Талицкий!

– Да, сэр…

– Алекс, суди сам, – Брэдли скривился и кивнул в сторону отеля, – скоро начнет темнеть, и эти мальчики, уж поверь мне на слово, не будут сидеть и ждать, пока мы возьмем бутылку виски и заявимся к ним в гости!

– Твои предложения?

– Надо поговорить с нашими.

– Какая прекрасная мысль! Хочешь прогуляться или попробуешь перекричать выстрелы?

– Ну тебя к дьяволу! – нахмурился Марк. – Думай!

Наши парни – Большой Крис и Сержио Моретти – засели в доме напротив, по правую сторону от гостиницы. Они отрезали бандитам пути к отходу, но подобраться ближе так и не смогли – место там неудобное. Здание когда-то пострадало от пожара, и от него остались лишь обгорелые стены и провалившаяся крыша. Не самая лучшая позиция, но другой нет. Левее – железнодорожная станция. Пустое, полузаброшенное здание. Скоро туда прибудет поезд, и нам станет не до шуток!

– Марк, ты здесь не заскучаешь?

– Что ты задумал?

– Обойду бар с другой стороны и попробую добраться до ребят.

– Может быть, этим займусь я?

– Я бегаю быстрее, Марк.

– Да, есть такое дело. Я уже слишком стар.

– Вот и я про то.

– Ладно, вали, – кивнул Брэдли, – прикрою.

Я проверил револьвер, добавил несколько патронов в винчестер и, пока Марк стрелял по гостинице, подобрался к заднему выходу из бара. Неудачное здесь место – окраина города и дома стоят на приличном расстоянии друг от друга. Ладно, не первый раз! Придется немного побегать.

Небольшая перебежка к соседнему сараю. Так, для разминки, не более. Еще одна – до угла дома. Теперь можно, и даже нужно, осмотреться. Передо мной улица, и придется очень быстро перебежать на другую сторону, чтобы меня не подстрелили, как зайца. Хорошо, что Крис заметил мою фигуру и понял, куда собираюсь перебраться. Показал на меня Моретти и кивнул. Вот и славно! Вдох, выдох… Пошел!

Едва успел перебежать и упасть на землю, как пуля ударила в столб коновязи. Ненавижу этот глухой и мерзкий звук! Будто кто-то вбивает гвоздь в крышку твоего гроба. Эти парни и правда отменные стрелки, с ними не забалуешь! Будь я чуточку помедленнее – лежал бы на снегу с дыркой в голове и мозгами наружу. Поэтому не стал лишний раз искушать судьбу и на четвереньках перебрался под защиту стен, где сидели Сержио и Крис.

– Что случилось, Алекс?! – спросил Моретти. Он сидел на снегу и заряжал револьвер, осторожно поглядывая на осажденную гостиницу. Его лицо замотано шерстяным шарфом, да так, что только глаза блестят. Этот итальянец никогда не любил морозы, а сегодня здорово похолодало, и мороз ощутимо пощипывал за щеки.

– Соскучился!

– Верю.

– Весьма польщен! – улыбнулся я. – Как дела?

– Нормально. Ты не захватил с собой горячий кофе? Мы с Крисом уже замерзли.

– Извини, но бармен взял выходной, – хмыкнул я.

– Надолго?

– Боюсь, что да. Его шлепнули в самом начале заварушки.

– Жаль… – равнодушно протянул Моретти. – Этот парень умел варить вкусный кофе.

– Увы… Что с бандитами?

– Ты вовремя сюда перебрался! Мы только что успокоили одного парня, который стрелял из окон первого этажа. Я как раз собирался прогуляться и посмотреть, что там делается, но эти бездельники, сидящие на втором этаже, не дают возможности выбраться наружу. Садят из трех стволов.

– Вы с Крисом можете прижать их на несколько секунд? Чтобы не высовывались?

– Секунд на пять, десять…

– Этого мало.

– Ну, может быть, на пятнадцать. Что ты задумал, Алекс?

– Попробую подобраться под стены гостиницы. Если мы убили двоих бандитов, то их там осталось только трое.

– Ты сошел с ума? – вытаращился Моретти.

– Есть идеи получше?

– Нет.

– Тогда давай попробуем! Когда услышите в доме выстрелы, бегите на помощь.

– Ты сумасшедший, Алекс!

– Alta la testa, Sergio!^[2] – усмехнулся я.

– …disse il boia mettendo il cappio al collo^[3], – скривился Моретти и добавил несколько злых и хлестких фраз, недостойных перевода.

– В общем, ты не против?

– Ты самый сумасшедший сукин сын, приятель!

– Спасибо, я знаю. Готовы?

– Давай… – кивнул Крис и облизал губы. – Мы прикроем.

– Уф…

– Пошел!!!

Грохнули залпом ружья, и я рванул вперед, молясь всем богам сразу, чтобы меня не подстрелили во время бега. В этом городе не хочется жить, а уж тем более умирать. Сердце стучало так, что казалось, еще немного – и оно выпрыгнет из груди. Беги, Алекс, беги!

3

Я сидел на ступеньках гостиничной веранды и наблюдал, как парни вытаскивают на снег трупы. Мне бы подняться да помочь, но сил уже не осталось. Ребята, надо заметить, были не против. Марк, проходя мимо, похлопал меня по плечу и пробурчал что-то одобрительное. Мол, сиди, приятель, дыши воздухом и жалей свою исковерканную выстрелом винтовку! Да, винчестер мне сломали. Пуля попала в казенник, и теперь этим оружием можно было только свиней гонять. Ладно, это мелочи жизни. Тем более что у меня есть трофей, доставшийся от Грэга Джойса. Покойного Грэга Джойса. «Часовщика».

Последним из гостиницы выволокли тело Уильяма Фоули. Его уложил Сержио Моретти. Хороший был выстрел – прямо в голову. Тащить тело в Ривертаун желания не было, поэтому парни посовещались и отчекрыжили голову. Для опознания и заявки на получение награды – хватит. Хотя… награда, как бы вам сказать… уже не так актуальна. Обыскав вещи бандита, мы разбогатели ровно на девять тысяч шестьсот марок. Приличная сумма, не правда ли? По две с лишним тысячи на каждого.

Как мы их взяли? Очень просто. После того как я подобрался к стенам гостиницы, мне больше ничего не оставалось, как забраться внутрь. На первом этаже валялся один труп, а на втором были слышны шаги, ругань и хруст разбитого стекла, попадавшего под сапоги наших оппонентов. Один из них, видимо, что-то почувствовал и сунулся на лестницу, но едва не получил от меня пулю. Он быстро спрятался, а после этого мы с ним устроили перестрелку в лучших традициях Дикого Запада. Хоть кино снимай…

Пока мы обменивались любезностями, Брэдли и Крис подобрались к выходу и высадили входную дверь. Фоули был так расстроен, что выбрал плохую позицию и подставил голову под выстрел. Моретти не стал ждать и очень удачно всадил пулю. Через пять минут Крис убил последнего бандита, и дело закончилось. У нас раненых не было. Потери ограничились моим разбитым винчестером и продырявленным пальто Моретти.

Что-то я устал…

Дорога была тяжелой. На перевале потеряли трех лошадей, вымотались, а потом еще эта заварушка… Хотелось лечь, заснуть и не просыпаться часов двенадцать. Я провел рукой по давно не бритому лицу и посмотрел на своих ребят. Они как раз закончили обыскивать трупы и раскладывали трофеи на куске парусины.

Не буду перечислять все собранное. Обычные вещи, которые найдутся в карманах любого парня, если он перестал держаться за мамкину юбку. Ножи, револьверы, дробовик и разная походная мелочовка вроде кожаных фляжек и кисетов.

Большой Крис весело скалился и вслух мечтал о стаде коров, которое он обязательно купит, когда вернется домой, в Ривертаун. Моретти подумывал о небольшом отпуске где-то на юге, а Марк Брэдли молчал и поглядывал на меня. Наконец он отбросил окурок сигары и прищурился.

– Куда отправимся, Алекс?

– Мне нужно в Форт-Росс, – пожал плечами я.

– Зачем?! – вытаращился Марк. – Ты же нашел своего брата!

– Мир хочу посмотреть.

– Мир?!

– Ну да. Составишь компанию?

– Форт-Росс, говоришь… – задумчиво протянул он и хмыкнул. – Да, путь не близкий, но места там богатые. Пожалуй, не откажусь прогуляться и выпить с русскими ребятами.

– У тебя что, и на русских землях есть приятели?

– Конечно. Есть парочка друзей среди тамошних законников.

– Там тоже есть шерифы? – удивился я.

– Разумеется. Только называются они по-другому… – Марк нахмурился и даже пошевелил губами, вспоминая русское слово. Щелкнул пальцами и ухмыльнулся.

– Вспомнил?

– Их называют… pristav. Да, именно так. Uchastkovij pristav.

– Приставы, говоришь… Занятно.

– Может быть, я неточно произнес название, но русский язык чертовски сложен. Когда был в тех краях, то успел выучить лишь несколько слов.

– И какие именно?

Брэдли задумчиво прищурился, потом выставил пятерню и, загибая на руке пальцы, начал повторять заученные в Форт-Россе слова. Не буду повторять! Его словарный запас был далек от литературных салонов. Слов десять вспомнил, не больше. Выразительно, хоть и очень некультурно. Несмотря на усталость и легкий мандраж, я не выдержал и засмеялся. Хрипло, простуженно, но искренне. Это на самом деле смешно.

– Что-то не так? Это, конечно, немного, но…

– Не переживай, Марк! Этих слов достаточно, чтобы выразить любые эмоции!

– Серьезно?

– Ты уж поверь мне на слово!

– Ну вот, видишь, – повеселел он. – Вдруг там найдется работа?

– Почему бы и нет…

– Дело Фоули закрыто, – рассуждал Брэдли, – и наши парни возвращаются в Ривертаун. Нас, как сам понимаешь, там не ждут. Разве что миссис Грегори прольет пару слезинок по мистеру Талицкому, который отправился на север.

– При чем здесь Сильвия? – покосился я.

– Алекс, ты вроде не дурак, но иногда ведешь себя как последний болван. Не понимаешь – или прикидываешься, что не понимаешь? – буркнул Марк и посмотрел на меня. Не дождавшись ответа, он покачал головой и отмахнулся. – Ладно, это твое личное дело.

– Между нами ничего не было.

– Ну и дурак.

– Марк… – протянул я. – Давай не будем?

– Черт с тобой, Талицкий. О чем мы говорили? О Форт-Россе? Чем займемся? Не думаю, что нам сразу предложат звезды этих, как их…

– Приставов.

– Да, именно так.

– Бандиты есть везде, мистер Брэдли.

– Ну-ну… Убил нескольких оборванцев и решил стать охотником?

– Патент у меня уже есть, – устало усмехнулся я.

– Еще бы мозгов немного… к этому патенту. Тем более что этот патент не действует на русских землях. Там свои законы и свои порядки.

– Там что, нет охотников за головами?

– Есть, но русский патент называется по-другому. Gramota… и что-то еще. Название сразу и не вспомню. Его можно купить в любой деревне, но стоит он почти в два раза дороже, чем наш.

– Почему?

– Богатые земли, большие цены.

– Надо ехать и посмотреть на эти земли.

– Ну что же… Фоули мы убили, за ребят отомстили. Для начала доберемся до Вустера, а уже оттуда, на пароходе, отправимся в Форт-Росс.

– Прекрасно.

– Эх, Алекс, Алекс… Чего ты еще хочешь? Приключений?

– Как тебе сказать…

– Как есть.

– Мой брат попросил о небольшой услуге.

– Брат? – поморщился Брэдли и хмыкнул.

– Что-то не так?

– Не хочу вмешиваться в твои семейные дела, приятель, тем более что Влада видел один раз, да и то мельком.

– Марк, не тяни.

Брэдли опять поморщился и долго молчал, разглядывая истоптанный снег под ногами. Сплюнул, полез в карман за куревом. Я ждал, что он скажет, хотя… знал, что услышу. Пусть и не дословно, но мог себе представить.

– Внешне вы с ним очень похожи, – начал Марк, – но этим сходство и заканчивается. Ты уж не обижайся, приятель, но твой Влад – не самый приятный человек.

– С чего ты так решил?

– Не злись, а послушай дядю Марка! Я уже достаточно пожил на белом свете и встречал разных людей. Преступников, которые были настоящими джентльменами, и джентльменов, которые были сущими тварями. Понимаю – родственные связи, семья и все такое, но твой брат… он не задумываясь спишет тебя со счетов, если подвернется удачная сделка.

– Ты в этом уверен?

– Да, уверен, – твердо сказал он. – Это не самое приятное, что тебе приходилось слышать, но это чистая правда. Могу привести кучу доказательств моим словам, но это лишнее. Ты и сам знаешь, что я не ошибся. Прости, но это заметно.

– Неужели?

– Это было видно. В тот самый день, когда твой братец объявился в Ривертауне. Не знаю и не хочу знать, о чем вы там беседовали, но…

– Да, ты прав. Мой брат слегка изменился.

– Изменился? – усмехнулся Марк. – Талицкий, ты меня удивляешь! Люди, что бы они ни говорили, не меняют своей сущности! Разве ты не встречал внезапно разбогатевших людей?

– При чем здесь это?

– Это самый яркий пример людского постоянства. Если человек был простым батраком, то можешь осыпать его золотом и поселить во дворце, это ничего не изменит! Он все равно останется фермером. Он может быть очень хорошим и добрым, но солома, застрявшая в его волосах, даст о себе знать! Так и с твоим братом…

– Ты о нем ничего не знаешь… – попытался возразить я.

– Я многого не знаю о твоем брате, но жизнь на фронтире – это хорошая школа! Вся шелуха слетает! Остается голая человеческая натура. Не буду петь сладких песенок, но с тебя она слетела в первый день нашего знакомства! Вспомни, как ты сидел у меня в камере и бранился, требуя выпустить тебя на волю. Мог ведь забиться под лавку и пересидеть, пока мы воевали?

– Нет, не мог.

– Вот видишь, – развел руками Брэдли. – Ладно, не переживай. Если брат просил… Скажи, для тебя это так важно?

– Очень.

– Ну что ж… Пойдем и выполним эту просьбу. Тем более что мне сейчас нечем заняться.

– Спасибо.

– Не за что. – Марк поднялся, похлопал меня по плечу и поковылял разглядывать трофеи.

В этот момент где-то неподалеку свистнул паровоз. На улицах появились осторожные горожане, а их серые лица осветились противной и очень хищной радостью. Они с большим удовольствием пялились на тела убитых людей и обсуждали перестрелку. Тыкали в нас пальцами и довольно щерились, показывая гнилые зубы. Противный городок…

4

Купейных вагонов на этом маршруте не было. Был общий, похожий на пригородную электричку. Кроме него – три товарных вагона и пять грузовых платформ, которые цепляли на этом полустанке. Пассажирский, надо заметить, не отличался ни изяществом линий, ни чистотой помещений. Он скрипел и трясся, как параличный, а уж сквозняки гуляли такие, что табачный дым не задерживался – его моментально выдувало наружу. Вдобавок ко всему вышеперечисленному – деревянные скамьи с неудобными спинками и провонявшие по́том пассажиры с хмурыми взглядами. Мутные окна в толстых дубовых рамах и совершенно не подходящие к обстановке бронзовые поручни. Отполированные человеческими ладонями, они только подчеркивали грязь и ветхость.

Кстати, вчерашняя перестрелка сыграла нам на руку.

Попутчики не докучали праздными разговорами и старались не занимать соседние места. Так что мы ехали с комфортом. Учитывая обстоятельства – довольно сомнительным, но без надоедливых собеседников. Здешние жители не обременяют себя излишней моральностью, но к некоторым вещам и поступкам относятся с должным опасением. После того как Крис отрезал голову Фоули, на полустанке мы приобрели репутацию самых настоящих головорезов, и никто не горел желанием познакомиться с нами поближе.

Не знаю, будет ли вам интересно это услышать, но я был изрядно удивлен. Как-то иначе представлял путешествия по здешним железным дорогам. Надо полагать, опять сработал штамп, вбитый в голову голливудскими фильмами, где каждый пассажир был вооружен до зубов и мог в одиночку противостоять небольшой армии, попутно улыбаясь очаровательным попутчицам. Как бы не так! Во всем вагоне было только четыре человека, у которых нашлось приличное оружие. Разумеется, я не беру в расчет холодное. Двое из них, как вы сами понимаете, были мы с Марком. Третий – железнодорожный служащий, который сидел у входа и дремал, держа на коленях потрепанную двустволку. Еще один – дряхлый, похожий на траппера старик с дульнозарядным ружьем. Рядом с ним лежала большая мохнатая собака. Она равнодушно смотрела на окружающий мир и, судя по всему, ничего хорошего от жизни не ожидала.

Я небольшой знаток дульнозарядного оружия, но нечто похожее доводилось видеть в нашем мире. Не только видеть, но и пострелять. Напомнило тот самый ствол, которым меня стращал инструктор во время подготовки. Нарезной, капсюльный, сорок четвертого калибра. На дистанции двести метров я без особых усилий укладывал пули в ростовую мишень. Если немного потренироваться, то три выстрела в минуту можно делать.

Две старушки в салопах, несколько рабочих с почерневшими от угольной пыли руками и паренек лет пятнадцати с большой корзиной. Напротив меня, нахлобучив на глаза шляпу, похрапывал Марк Брэдли. Я прекрасно выспался, поэтому сидел и разглядывал унылый зимний пейзаж.

Наши ребята – Большой Крис и Сержио Моретти – ушли на рассвете в Ривертаун. По идее Сержио мог предъявить голову Фоули и шерифу Вустера, но дело в том, что поезд не имел возможности перевозить лошадей, а расстаться с вороным жеребцом по кличке Булло^[4] наш итальянец никогда бы не согласился.

Моих лошадей выкупил Крис. Правда, я оставил себе свое седло и сбрую. Кстати, это обычное дело для здешних мест. Ковбой, который приходит наниматься на работу без собственного седла, по местным понятиям – вовсе и не ковбой даже, а безработный бродяга, который решил заняться этим ремеслом. Работодатели сразу обращают внимание на такие вещи и, окинув взглядом очередного претендента, презрительно морщатся, кривят губы и предлагают заниженное жалованье.

В Вустере эти изделия стоят дорого, да и привык я к своему седлу. Мастер из Ривертауна не обманул, когда нахваливал товар. Оно было очень удобным. Седло, сбруя, переметные сумки, винтовочный чехол, рюкзак и продолговатый, набитый вещами баул. Как ни старался я этого избежать, но все-таки обрастал вещами.

Долю за Фоули нам выплатил Моретти. Трофеи, не торгуясь, забрал старьевщик. Просто копия мистера Пратчера из Ривертауна! Такие же мышиные усики и жутко въедливый нрав. Каждый патрон обнюхал! Вылитый Пратчер! Разве что лавка была победнее и цены пониже. Мы не торговались. Вывалили на прилавок весь собранный хлам – и всё. Единственное, что не стали продавать, – револьвер Фоули.

Шестизарядный, сорок пятого калибра. Накладки на рукояти – из белой кости. Золотые насечки и даже монограмма в изящной рамке. Я не любитель таких украшений, но выглядит вполне прилично. Его забрал Марк. Судя по желвакам, которые заиграли на его скулах, за этим оружием стоит неприятное прошлое, но спрашивать никто не рискнул. Марк и отвечать бы не стал. Зыркнул бы на чрезмерно любопытного из-под своих мохнатых бровей и пробурчал что-нибудь бранное.

Вчерашний вечер был посвящен отдыху. Нам удалось найти относительно приличное и чистое пристанище, где была возможность нагреть много воды и помыться. Ванны не было, но деревянная кадушка оказалось неожиданно вместительной. Ну как вместительной… если сесть, то ноги свисают по бокам. Так и помылся, поливая себя из глиняного кувшина. Как смог почистился и даже побрился. Усы после недолгих размышлений оставил. Брэдли, увидев мою «правильно побритую» физиономию, одобрительно кивнул и даже буркнул, что я «наконец-то стал похож на человека». Здесь не принято ходить безусым.

Потом мы закатили прощальный ужин и даже распили две бутылки бренди. Даже слегка пожалел, что наши дороги с Крисом и Сержио расходятся. Не скажу, что мы стали друзьями, но в бою на этих парней можно положиться.

…За окном раскинулась снежная равнина. Далеко на горизонте синела горная гряда. Редкие перелески, стада оленей, которые равнодушно провожали взглядом наш медленно идущий поезд. Несколько заброшенных домов на берегу извилистой речки. Жалкие лачуги путевых смотрителей. Зимняя скука…

Пока Марк Брэдли смотрел очередной сон, я прикинул свои финансовые возможности. Конечно, нам здорово повезло с богатством покойного Фоули, но, если подумать, – и без него не бедствовал. Когда я уезжал из Ривертауна, в карманах бренчало триста тридцать марок. В дороге тратить деньги было не на что, поэтому в результате всех финансовых операций, подкрепленных двумя перестрелками, у меня оказалось чуть больше трех тысяч марок. Если быть точным – три тысячи сто двадцать пять. Не так уж и плохо для бывшего переводчика, бывшего помощника шерифа и человека из другого мира.

Учитывая здешние цены, я могу купить дом в Ривертауне, открыть какую-нибудь лавку и всю оставшуюся жизнь сидеть за прилавком, приветствуя постоянных покупателей: «Доброе утро, сэр! Да, разумеется! Сегодня скверная погода, мэм! Товар доставлен! Исключительного качества! Только для вас! Новинка этого сезона! Вы изумительно выглядите! Да-с… Нет-с…»

Тьфу!

Нет, дамы и господа, такая жизнь – не для меня…

Просьба, а точнее задание, которым меня озаботил Влад, заключалось в следующем: добраться до Форт-Росса и найти нотариуса, который передаст мне документы на земельный участок, расположенный в долине. По его словам, там находится одна из аномальных зон, с помощью которой Влад надеется продолжить изучение этого мира. Мол, условия там лучше, чем в округе Ривертаун.

Не буду спорить насчет условий, тем более что ничего не понимаю в силовых полях, параллельных мирах и прочей научной зауми. Насчет долины у меня было не так уж много информации. Влад что-то лепетал про дом на берегу озера, но говорил так неуверенно, что я сразу представил себе какую-нибудь развалюху или промысловый охотничий домик. К следующей осени я должен там обжиться, сделать определенный запас продуктов и ждать… Ждать людей из нашего мира. Людей, которые займутся изучением этого мира-«призрака». Не буду обсуждать поведение Влада. Не хочу. Он ученый, а у этих парней, как известно, всё не слава богу. Своя мера добра и зла, свои принципы и своя мораль.

Бог ему судья.

Неожиданно я заметил, что Марк уже не спит. Зная его привычки, даже удивился, что он не озадачил меня каким-нибудь вопросом или язвительным замечанием. Присмотрелся и заметил, что взгляд у нашего мистера Брэдли довольно мрачный. Странно. Дела вроде бы идут неплохо. Фоули убили, денег заработали, никто не погиб. Даже пустяковых царапин не было, не считая простреленного пальто Моретти.

– Что-то не так? – спросил я.

– Нет, ничего такого, – отозвался он.

– Уверен?

– Не обращай внимания.

– У тебя такой вид…

– Обычный, – отрезал Брэдли, но подумал и немного смягчил тон: – Просто… Просто я давно не бывал в Вустере. Интересно, как там… люди живут.

– У тебя там что, родственники? – осторожно поинтересовался я.

Марк недовольно дернул щекой и нахмурился. Потом провел рукой по лицу, словно ему было стыдно за эту невольную реакцию, и полез в карман за куревом. Раскурил сигару и поднял взгляд.

– Дочь. У меня в Вустере живет дочь.

Это было неожиданное признание. Никто в Ривертауне не знал о прошлом Марка Брэдли. Никто, даже миссис Грегори, которая знала буквально все. Ну… почти все.

– Сколько ей?

– Восемнадцать.

– Хороший возраст.

– Я шесть лет ее не видел.

Хотел спросить про жену, но он будто прочитал мои мысли.

– Моей жене – сорок. Бывшей жене, – поправился он.

– Она тоже живет в Вустере?

– Да.

– Давно расстались?

– Очень. Только не спрашивай о причинах, хорошо?

– Да, конечно.

– Не хочу вспоминать.

– Понимаю…

– Ни черта ты не понимаешь, Талицкий! Ладно, давай спать. Путь до Вустера не близкий. Хорошо, если завтра к вечеру доберемся. Если дорогу не занесет.

Скоро начало темнеть, и по вагону прошелся служитель, зажигая светильники на стенах. Стало немного уютнее. Спать не хотелось, но я не стал докучать Брэдли и откинулся на спинку сиденья. Сбил шляпу на глаза и скрестил руки на груди. Из всех щелей тянуло сквозняком. Я нахохлился и притворился спящим. Мерно стучали колеса. Свистнул и загудел паровоз. Как-то незаметно и заснул. В дороге всегда хорошо спится.

5

Поезд шел медленно и неторопливо. Разве что каждому столбу не кланялся. Через четыре часа мы добрались до магистральной ветки и промежуточной станции, где наши вагоны загнали на запасной путь и лишь спустя два часа прицепили к составу, следующему в Вустер. В город прибыли вечером. Сначала за окнами появились лачуги бедноты – черные, покосившиеся от времени развалюхи. Потом, ближе к черте города, начались рабочие кварталы, заставленные длинными бараками, а затем, как-то совершенно неожиданно, поезд подошел к большому и красивому зданию. На всю дорогу ушло чуть больше полутора суток.

Что можно сказать про Вустер? Это большой город с населением под сто пятьдесят тысяч человек. Центральный железнодорожный узел на западном побережье, морской порт, речной порт и вообще – мекка для людей, решивших круто изменить свою жизнь или, по крайней мере, разбавить ее приключениями. Горожане, уж и не знаю по какой причине, убеждены, что именно здесь начинается путь в дикие и опасные земли. Ну… думают, и ладно. Если им так хочется, то я не против. Может быть, потому, что севернее Вустера проходит граница между королевскими землями и округа́ми Брикстоун и Ривертаун, которые, как вам известно, входят в состав Тейяс на правах федераций и пользуются заслуженной славой фронтира.

Уже начинало темнеть, и на привокзальной площади зажигали фонари. Прекрасно помню то чувство, когда впервые попал в Брикстоун. Стоял и хлопал глазами от удивления. Сейчас эта ситуация повторилась, только удивления было побольше. Представьте огромный город с извозчиками, конками и самобеглыми экипажами, на которых раскатывали богато одетые люди. Здесь есть чему удивляться!

Гранитные мостовые и привокзальная площадь добили меня окончательно. Прямо перед зданием вокзала стоял памятник неизвестному деятелю. Может, основателю города, а может – неизвестному новатору, который первым предложил смешивать виски с содовой, но уж точно не королю Тейяса. Как-то плохо себе представляю самодержца в широкополой шляпе и с длинноствольным ружьем на плече.

Толпы людей, повозки, двухэтажные экипажи. Голова кругом!

– Это статуя Сэмуэля Вустера, – перехватив мой взгляд, пояснил Марк.

– Первопроходец?

– И основатель города.

– Экий он… холеный.

– Что ты имеешь в виду? – удивленно заломил бровь Брэдли.

– Сомневаюсь, что он добирался до этих мест в сюртуке и галстуке. Скорее всего, мистер Вустер был грязный как черт, голодный, в изорванных сапогах, а его усы не были так изящно подкручены вверх. И думал он не о том, что здесь заложит город, а о хорошем ужине, теплой кровати и какой-нибудь шлюховатой бабенке из обоза.

– Талицкий, ты как всегда прав! – оглушительно расхохотался Марк и хлопнул меня по плечу. – Пошли, надо найти какую-нибудь гостиницу. Мы, конечно, не первопроходцы времен Сэма Вустера, но хороший ужин нам тоже не помешает!

До гостиницы добрались на извозчике. Мы выглядели как законченные провинциалы, и портье с весьма напыщенным выражением лица заявил, что конюшни в гостинице нет. Да, именно так. Нет-с… Не предусмотрено-с. Не построили.

Видимо, седла, которые мы притащили прямо к его конторке, сделали свое черное дело. Мы с Марком не стали расстраиваться и заверили служащего, что как-нибудь переживем этот недостаток. Сняли два номера, поужинали и завалились спать.

На следующий день проснулся около полудня. Принял ванну, позавтракал и отправился искать Марка. Нашел. Брэдли, судя по количеству пустых бутылок, еще и не ложился.

– Хм… Марк, ты решил выпить все гостиничные запасы?

– Уй… уйди, Талицкий…

– Ну-ну… Неплохо для старика. С какой радости пьем?

– Алекс… уйди…

– Черта тебе лысого, старый ты пень!

Марк даже замер от удивления. Замер и молча уставился на меня. Было видно, что он, несмотря на изрядную порцию бренди, пытается понять, с какой радости Алекс Талицкий нарывается на неприятности. Не придумав ничего хорошего, он тяжело вздохнул и уставился на столик, где лежал револьвер Фоули. Я хмыкнул и, подойдя к двери, подозвал коридорного, который скучал на своем посту. Паренек подбежал и замер.

– Да, сэр!

– Будьте любезны, принесите несколько ведер снега. Желательно чистого.

– Снега?.. – не понял он.

– Я что, невнятно выразился?

– Нет, сэр! То есть, хотел сказать, я все понял! Конечно, сейчас все будет доставлено!

– Брысь! – Я подал ему монетку и усмехнулся.

Снег принесли через пять минут. Я забрал ведра и закрыл дверь. Снег отправился в ванну и был слегка разбавлен холодной водой. Да, это не холодный душ, но для Брэдли сойдет. Вернулся в комнату, вытер руки полотенцем и демонстративно кашлянул:

– Вставай, Марк. Тебе надо немного освежиться.

– Черт бы тебя побрал, Алекс…

– Обязательно.

– Какого дьявола тебя не пристрелили…

– Досадно, но мне повезло. Давай поднимайся, а то снег растает.

Марк Брэдли посмотрел на меня и вздохнул. Потом поднялся и отправился приводить себя в чувство. Пока он бранился в ванной, я вышел в коридор и попросил принести кофе. Коридорный, в надежде на очередную монетку, моментально испарился. Марк вышел через пятнадцать минут. Красный, но изрядно протрезвевший. Он покосился на меня, потом налил себе кофе.

– Итак, мистер Брэдли… С какой такой радости вы напились?

– Талицкий…

– Не собираюсь лезть тебе в душу, Марк, но ты собрался напиться в одиночку, а это не самый хороший знак.

Марк сморщился, будто раскусил лимон, и кивнул на трофейный револьвер.

– Вот…

– Ну, револьвер Фоули, и что? – Я взял его в руки, чтобы рассмотреть повнимательнее. На тыльной стороне рукояти виднелась полустертая гравировка: «Моему брату Уильяму Фоули. С любовью, Л. Б.». Я непонимающе хмыкнул и посмотрел на Брэдли.

– И что это значит?

– Это значит: «Луиза Брэдли». Моя жена. Бывшая.

– Погоди… Твоя жена – сестра Билли Фоули?!

– Его младшая сестра.

– Ничего себе…

Марк пил кофе и молча курил. Я не хотел лезть ему в душу, поэтому прихлебывал кофе и рассматривал заснеженную улицу за окном. Возникло такое чувство, что смотрю черно-белый фильм времен Чарли Чаплина. Неожиданно Марк начал рассказывать:

– Мы выросли с Биллом Фоули в одном городе. Маленький городок на юге, насквозь пропахший лошадиным потом. Чуть больше нашего Ривертауна. Тихий, спокойный. Драки если и случались, то пару раз в месяц, когда парни выясняли отношения на танцульках. Семья Фоули жила на соседней улице. Их Билл всегда был непоседой и заводилой. Из таких людей получаются или политики, или преступники. Разница, как сам понимаешь, небольшая. Со временем он стал помощником шерифа. Я тоже устроился на эту службу. Должность не пыльная, а учитывая тамошние нравы, мы откровенно бездельничали. Начал ухаживать за его сестрой – Луизой. Через год мы поженились…

Было видно, что ему тяжело это рассказывать. Тяжело, но необходимо. Поэтому я просто сидел и слушал эту исповедь. Марк говорил медленно, взвешивая каждое слово:

– В число наших служебных обязанностей входила перевозка денег из банка. Служба шерифа, как правило, такими вещами не занимается, но в нашей глуши и разбойников-то не было, чтобы нанимать дополнительную охрану. Деньги возили один в раз в месяц. Простая и необременительная прогулка в соседний городок, где находилось отделение Вустерского коммерческого банка. Возница, банковский клерк и кто-нибудь из помощников шерифа… В тот день я должен был сопровождать этот груз, но у Луизы начались роды, и Билл сказал, чтобы будущий папаша не переживал на службе, а сидел рядом с молодой женой. Мол, он подменит меня и подберет подходящий подарок для новорожденного…

– Что было дальше?

– По дороге на них напали бандиты. Были убиты кучер, банковский служащий, а Билл Фоули ранен в бедро. Деньги, разумеется, исчезли. Приличная сумма – около тридцати тысяч марок. Пока наш герой отлеживался в постели и принимал комплименты от восторженных дамочек, прибыли детективы, которых нанял банк для расследования. Глупые парни, которые только и умели, что стрелять. Они развили бурную деятельность, но ничего толком не выяснили. Почти не выяснили. Единственное, до чего они додумались, – что не было никакого бандитского нападения. Небольшую часть денег нашли в нашем офисе. Они были спрятаны в тумбе письменного стола, за которым работал шериф. Он был арестован по обвинению в инсценировке ограбления. Ну да, конечно… Одинокий старик, который вечно сидел в долгах, но часто мечтал, что однажды станет богачом и уедет к своей дочери, чтобы нянчиться с внуками.

– Неужели никто не заступился?

– Город был в шоке! Шептались, делали большие глаза, удивлялись, но никто и пальцем не шевельнул, чтобы как-то поддержать старика. Дело пахло виселицей. Эти детективы даже не думали работать! Их запала хватило лишь на то, чтобы обвинить невиновного. Я был против. Излазил все окрестности. Погода стояла сухая, и мне повезло – нашел похищенные деньги.

– Это сделал Билл Фоули?

– Да. Когда город узнал, что деньги вернулись в банк, Уильям бежал, а семья Фоули… Их презирал весь город. Моя жена обвинила меня во всех этих бедах, забрала дочь и уехала с родителями в Вустер. Я, как понимаешь, тоже не смог там оставаться. Отправился на север и поселился в Брикстоуне. Потом… Потом узнал про шерифа Ривертауна, который занимается грязными делишками… Дальше ты знаешь.

– Ну и дела…

– Я должен с ней встретиться. Надо ей сказать, что… что я все-таки убил ее родного брата.

– Когда ты собираешься на встречу? – спросил я.

– Завтра, в полдень.

– Схожу с тобой.

– Зачем? – дернул бровью Марк.

– Ну как… Ведь не на улице вы будете разговаривать, не так ли?

– Разумеется.

– Вот и посижу где-нибудь в сторонке, чтобы прикрыть тебе спину.

– Думаешь, мне будет легче?

– Нет, не будет. Но хоть какая-то поддержка. Хоть и незримая.

Он помолчал, потом потушил сигару и поднялся.

– Ну и чего застыл, Талицкий? Пошли сходим в порт. Надо разузнать о какой-нибудь лоханке, которая пойдет в Форт-Росс. Я не собираюсь вечно сидеть в этом Вустере.

6

Пожалуй, не буду описывать встречу Брэдли с его бывшей женой во всех подробностях. Тем более что я сидел на приличном расстоянии от них и наслаждался пирожными с кремом. Свидание проходило в одной из местных кофеен, где я наконец-то дорвался до сладкого. Каюсь, люблю. Все мужчины любят, но не все признаются в этой слабости.

Круглые столики с мраморными столешницами, большая зеркальная витрина и длинные полки, уставленные творениями кондитеров. Ну и вкусный кофе, разумеется. Посетители, судя по их веселым взглядам, искренне потешались над взрослым сладкоежкой, который уничтожил десяток пирожных и собирался повторить заказ.

Я не против.

Пусть лучше на меня пялятся, чем на плачущую миссис Брэдли…

Они разговаривали около часа. Под конец Марк передал бывшей супруге небольшой сверток. Если не ошибаюсь, внутри был тот самый револьвер мистера Фоули. С дарственной надписью… На этом встреча и закончилась. Миссис Брэдли ушла, а Марк еще минут десять сидел, уставившись куда-то в стену. Настроение, судя по унылому виду и обвисшим усам, было не очень хорошим. Я расплатился с розовощеким кондитером и поднялся.

– Поверь, это пройдет… – сказал я, подходя к его столику.

– Что? – очнулся он.

– Жизнь не закончилась. Пошли, Марк, нам надо потратить немного денег.

– Может быть, ты и прав, Талицкий… – с задумчивым видом протянул он. – Может быть, и прав… Ладно, пойдем, тряхнем кошельками.

После чего мы отправились в торговый центр, который находился неподалеку от морского порта. Как заявил Марк, некоторые вещи лучше купить здесь, чем платить за них втридорога на русских землях.

Вустер – не Ривертаун, пешком особо не погуляешь. Так что я впервые в жизни проехал на конке. Проезд оказался недорогим – два или три цента, в зависимости от места. Поглазел на улицы, в очередной раз удивляясь этому миру, и примерно через полчаса мы добрались до торгового квартала. Еще одна площадь и еще один памятник Сэму Вустеру. На этот раз бравый парень был изображен верхом на лошади. В неизменной шляпе, но с коротким карабином, который держал, уперев в бедро. Безупречный сюртук, широкополая шляпа и подкрученные усики. Просто щеголь фронтира! Марк Брэдли вспомнил мои слова о местных скульпторах и язвительно усмехнулся.

Торговый центр поразил своими размерами! Представьте себе галерею с бесчисленными витринами, разноцветными рекламными вывесками и прочими атрибутами делового мира. Десятки лавочек, небольших магазинчиков, контор оптовой торговли, ресторанчиков и забегаловок, где измученный выбором покупатель может съесть кусок холодной телятины с немудреным гарниром. Да, именно так выглядело это шумное и многолюдное место под названием «Wild land». Не знаю, как тут насчет земель, но цены здесь и правда дикие.

Первый оружейный магазин, расположенный неподалеку от входа, выглядел попроще оружейного салона в Брикстоуне, но был изрядно большим по размеру. Ассортимент, что уж греха таить, тоже не поражал богатством выбора. Дело понятное. Здешний товар рассчитан на другой сорт покупателя. Большая часть мужчин, бродящих по этому магазину, собиралась отправиться на русские земли, и внешний блеск для них не так уж и важен. Поэтому товар был из разряда «попроще и подешевле». Были экземпляры и подороже, но ничего интересного я не увидел.

Кроме оружия здесь торговали капканами, рыболовными снастями и даже старательским снаряжением вроде лотков для промывки золота, кирок и лопат. Все для тех, кто решил вырвать из земли свой золотой миллион. Даже взрывчатка, упакованная в деревянные ящики с угрожающими надписями.

Кстати, о старателях! Да, я часто забегаю вперед, но что уж поделать – человеческая память не всегда придерживается должной хронологии. Российская империя благосклонно относилась к людям, которые прибывали на русские земли из других государств. Патент старателя стоил приличных денег, а скупать золото могли только государственные конторы. Так что империя неплохо зарабатывала и экономила на разведке новых земель. Ну и налоги с новоприбывших тоже никто не отменял. Хочешь платить меньше – учи русский язык и становись подданным Российской империи. Нет – твои проблемы, приятель! Кстати, как рассказывал Марк, Россия и королевство Тейяс еще десять лет назад подписали договор о беспошлинной торговле на этих землях, так что продукты для Форт-Росса шли из Вустера нескончаемым потоком. Из Вустера, Брикстоуна и… Китая. Да, ничего в мире не меняется!

– Пойдем глянем тебе винтовку, – подтолкнул меня Марк.

– Зачем? – удивился я.

– Как это зачем?

– У меня есть. Трофейная…

– Раздери тебя дьявол, Талицкий… – протянул Брэдли и даже сморщился. – Эту память имени Грэга Джойса лучше держать подальше от людских глаз! Я бы вообще ее выбросил, но ты же упрямый как осел и меня не послушаешь!

– Она мне дорога как память.

– Если она дорога, то будь добр – храни винтовку где-нибудь в сумке, на самый крайний случай, и не размахивай ею на каждом углу. Тебе нужны проблемы с этими ребятами?

– Нет.

– Вот именно! – Марк ткнул пальцем в небо и повторил: – Вот именно, мистер Талицкий! Поэтому идем выбирать тебе винтовку. Кстати, нам и дробовик какой-нибудь не помешает. Ты же не будешь добывать птицу с помощью револьвера, не правда ли?

– Вот с этим согласен…

Я бы не удивился, если где-нибудь на прилавке увидел мосинскую винтовку, пусть бы она и называлась по-другому. Увы… Болтовые винтовки были, но цена в сто пятьдесят марок отпугнула сразу. Даже не рассматривал, что за системы такие и какого дьявола они стоят как скакун королевских кровей. Да и разукрашены были… не для фронтира.

В итоге всех наших закупок я обеднел на четыреста марок. Почти сотню отдал за винчестер и еще пятьдесят марок за большую коробку с патронами. Тысяча для винтовки и триста штук для револьвера. Сто марок ушло на зимнюю одежду, а именно: парку светлой кожи, мехом внутрь, несколько теплых свитеров, две пары штанов из парусины и кожи, теплое нижнее белье, меховую шапку, рукавицы и перчатки. Кстати, осенние ботинки напомнили английские колониальные сапоги со шнуровкой. Ну и унты, конечно. Куда же без них.

Два больших топора на длинных топорищах, плотницкий топор, колун, две или три пилы, разная инструментальная мелочовка вроде коловорота и прочих мужских игрушек. За все эти железки платил я, хоть Марк и пытался внести свою долю. В конце концов, Брэдли не обязан нести расходы, которые связаны с далеко идущими планами Влада Талицкого.

Тем не менее за дробовик заплатил Марк и сказал, что он ему нравится. Хорошее ружье, мне тоже пришлось по вкусу. Двустволка двенадцатого калибра с английским ложем. Для нее был закуплен запас пороха, дроби и приличное количество гильз и капсюлей. Ну и машинка для снаряжения с набором инструментов.

– Лыжи…

– Нет, – покачал головой Марк.

– Почему? Выглядят неплохо.

– В Форт-Россе их делают гораздо лучше. От этих у тебя ноги отвалятся после пяти-шести миль!

– Ты уверен?

– Абсолютно! Русские знают толк в этом деле.

– Ну смотри, тебе лучше знать.

– Слушайся дядю Брэдли и…

– И проблемы тебе обеспечены!

– Не зли меня, Талицкий!

– Да, сэр! – усмехнулся я, и на этом спор о нашей экипировке был почти закончен, если не считать небольшой словесной потасовки, возникшей при обсуждении сортов трубочного табака. Да, купили. Нет, курить я так и не бросил.

Все наши покупки были упакованы в два деревянных ящика, опечатаны и отправлены в порт, где их погрузят на пароход, следующий на русскую территорию. Билеты мы купили прямо здесь, и влетело нам это удовольствие в сто пятьдесят марок за двухместную каюту второго класса. Еще пятьдесят марок содрали за провоз багажа. Надо заметить, что, не окажись у меня документов, удостоверяющих личность, мне пришлось бы плыть третьим классом! Как оказалось, пограничная стража довольно серьезно относится к своим обязанностям, третий класс трясут как грушу, и, по словам Марка, нередки случаи, когда пассажир, который чем-то не приглянулся офицеру, не получал разрешения сойти на берег. Взяток таможня не берет, на слезы и мольбы не реагирует. Ну это так… к слову.

– Никогда не понимал женщин… – тяжело отдуваясь, сказал Брэдли, когда мы выбрались из торгового центра и направились в сторону гостиницы.

– Что именно тебе непонятно?

– Какое удовольствие может быть в бесконечном хождении по магазинам?

– Увы… Это и правда загадка.

Спустя двое суток мы погрузились на двухмачтовый колесный пароход и попрощались с Вустером. Пароход «North Star» оказался вполне приличной лоханкой. Все, что можно было покрасить, – покрашено; все, что можно было надраить, – сияло, а все оставшееся было начищено и содержалось в образцовом порядке. Как оказалось немного позднее, нам и здесь повезло! Некоторые пароходные компании держали на этих трассах такие развалюхи, что на них и смотреть было страшно, а не то что плавать.

Каюта… Обычная, второго класса. Две койки с бортиками по краям, чтобы не вывалиться при качке, полукруглый столик, несколько вместительных рундуков и зеркало в деревянной раме. За узкой дверцей был закуток, который можно считать туалетной комнатой. Гальюн, бронзовая раковина и высокий шкафчик с чистыми полотенцами. Что еще… У двери толстая лента с кистью, для вызова стюарда. Жить можно.

Само плаванье не запомнилось. Лучшее средство от безделья – сон, но это удовольствие быстро утратило свою привлекательность. Разглядывать далекие берега тоже надоело, и мы отъедались, играли в карты или чистили оружие, рассказывая друг другу разные истории из жизни. Как вы понимаете, большую часть времени рассказывал Марк Брэдли. О чем именно? Как вам сказать… О стычках, перестрелках, охоте и рыбалке. Обычная мужская болтовня, не подкрепленная горячительными напитками.

Однажды утром я услышал, как открылась дверь в каюту, и послышалось привычное бурчание Марка, который напевал какую-то ковбойскую песенку. Судя по довольному виду, он уже успел позавтракать, выпить чашку кофе и даже покурить.

– Еще спишь?

– Уже нет, – сонно отозвался я. – Что нового?

– Нового? – переспросил он и усмехнулся. – Добро пожаловать на русские земли, сынок!

– Уже приплыли? Наконец-то!

– Не приплыли, а дошли! Вставай, лежебока, за бортом – Mihailovka.

7

– Алекс Талицкий… – протянул офицер пограничной стражи, изучив поданную мной бумагу.

Молодой парень, лет двадцати с небольшим. Тонкие, ухоженные усики и румяное от мороза лицо. Одежда… Вы знаете, его наряд как-то не запечатлелся в моей памяти. Осталось общее, но, увы, размытое впечатление. Судя по всему, в тот момент я здорово волновался, и мне было совершенно неинтересно разглядывать детали его мундира.

Запомнился только знак пограничной стражи, изготовленный из позолоченной бронзы, да и то лишь потому, что выделялся своим блеском на фоне черного двубортного полушубка. Знак носили на левой стороне груди. Это бронзовый щит с изображением поднявшихся на дыбы геральдических животных – медведя и волка, которые передними лапами удерживали двухлезвийную секиру.

– Александр, – уточнил я.

– Извините, но здесь написано «Алекс Талицкий», – невозмутимо ответил он и еще раз посмотрел на мой патент. Сверил, надо понимать, описание внешности с реальностью. Не найдя каких-либо несоответствий, офицер благосклонно кивнул и задал следующий вопрос: – Прибыли по делам или частным образом?

– Можно сказать, что по семейным.

– Куда полагаете направиться?

– Для начала планирую посетить Форт-Росс, а там… как карта ляжет.

– Понимаю… Порядок пребывания в нашем поселении знаете?

– Нет… – Я даже слегка растерялся.

– Ничего особенного! – Он улыбнулся.

– Где можно с ним ознакомиться?

– Я думаю, вы запомните. Запрещено шуметь после десяти часов вечера, стрелять в черте города и нельзя задерживаться в Михайловке дольше чем на одну неделю. Разумеется, если вас не задержат дела, болезнь или не испортится погода.

– Вот как…

– Увы! Людей прибывает много, и мы вынуждены ввести это ограничение.

– Да, конечно. Я полагаю, что мы с другом уложимся в недельный срок.

– Тогда не смею вас задерживать! Если решите, – он усмехнулся, – выйти на «охоту», то не забудьте выкупить сыскную грамоту.

– Простите? – не понял я.

– Так называется патент охотника за головами.

– Всенепременно.

– Не смею вас задерживать!

– Спасибо…

– Добро пожаловать на землю Российской империи, господа. – Пограничник козырнул и перешел к другой группе пассажиров.

– Неделя – это еще ничего, – хмыкнул Марк, когда я передал ему разговор с офицером.

– Тогда почему ты ухмыляешься?

– Раньше здесь был не только пограничный пункт, но и продовольственный.

– В смысле?

– Все прибывающие были обязаны иметь при себе определенный запас продуктов. Если такого запаса не было, то их отправляли обратно в Вустер.

– И что, уезжали?

– Талицкий… – как всегда нараспев протянул Брэдли. – Здешний гарнизон состоит из ста человек. Головорезы каких мало! Да и местные жители, ты уж поверь мне на слово, особым человеколюбием не отличаются. Они отправят кого угодно и куда угодно! Они, как сам видишь, вежливы, но если дело доходит до драки, то я предпочитаю быть или на их стороне, или где-нибудь подальше от этой потасовки!

– Разумно.

– Я тебе говорил, что русские неплохо устроились! Видимо, сделанные запасы позволяют им не бояться голода. Пароходами сюда прибывает меньшая часть переселенцев. Билеты дорогие! Остальные идут по суше, а это чертовски сложный путь.

– Помню, ты что-то рассказывал.

– Не дай бог идти старой дорогой…

Не прошло и нескольких минут, как где-то послышались недовольные возгласы. Мимо нас провели пассажира, который возмущался здешними порядками и «произволом властей». Как выяснилось, это известный в этих краях карточный шулер. Парня отправили обратно на пароход, где передали помощнику капитана с предписанием доставить в Вустер. Еще и грамоту для тамошних властей составили, мол, надо смотреть за своими путешественниками, когда билеты продаете! Серьезные порядки! Хотя… мы в Ривертауне тоже с такой публикой не церемонились.

Ну что, Александр Талицкий…

Вот ты и в России! Хороший был день – солнечный, с легким морозцем. На берегу и прилегающих к нему лесистых холмах стояли дома. По большей части бревенчатые, но было и несколько кирпичных построек, например, здание пограничной стражи. Склады, ангары… Чуть дальше, как понимаю, находилась грузовая пристань. Там как раз стоял пароход, от которого отъезжала вереница саней, загруженных какими-то мешками. Шум, гам… Может, вы и сочтете меня слишком сентиментальным, но когда услышал русскую речь, то в горле встал ком.

Да, это другой мир, но он русский…

Многие из вас, читающих эти строки, даже не задумаются, как это важно – слышать родную речь. Где бы вы ни жили и как бы хорошо ни знали чужие языки, но именно русский останется тем самым, на котором говорит ваша душа. Язык, который вы впитали с молоком матери… Где бы вы ни были, он будет с вами. Даже в самых призрачных мирах и пространствах.

– Алекс? – позади меня послышался голос Брэдли.

– Что, Марк?

– Как чувство?

– Чувство… – задумчиво протянул я. – Как у любого, кто вернулся домой…

– Рад за тебя, – совершенно серьезно кивнул он.

– Спасибо.

– Там наши вещи выгружают. Надо найти гостиницу и узнать насчет конвоя в Форт-Росс.

– Да… Конечно. Сейчас пойдем…

– Идем, Алекс! Смотри, еще один пароход приближается! Если не поторопимся, то можем остаться без жилья. Я не хочу спать с тобой в одном номере.

– Это с какой такой стати, позвольте спросить?

– Ты храпишь, как медведь в берлоге!

Вот тебе и «деревня» Михайловка… Каменные мостовые на пристани, кирпичные склады. Мы без труда нашли возчика, который доставил наши пожитки в одну из местных гостиниц. Надо заметить, что мы вовремя успели. Когда в город прибывает много переселенцев, то в здешних гостиницах и постоялых дворах становится тесновато.

Кстати, деревня разделена на две части. Старая Михайловка расположена на другом берегу. Домов сорок, если не больше. Местность холмистая, и часть зданий не видна. Там живут рыбаки, охотники за морским зверем и ремесленники. Новая Михайловка – это в первую очередь крепость. Да, самая настоящая крепость, которая построена на высоком холме. Она прикрывает порт и при нужде полностью перекроет вход в реку. Затем это порт, склады и административные здания. Ну и жилые кварталы рабочих, гостиницы и прочие заведения «для проезжающих».

Что еще рассказать про Михайловку? Единственный незамерзающий порт на русских землях. Небольшой городишко, но по числу жителей не уступает Ривертауну. Разумеется, если не считать гостей и прибывающих переселенцев. Разве что архитектура другая – дома рассчитаны на суровый северный климат.

Отсюда по зимней дороге отправимся в Форт-Росс, который лежит на северо-востоке, в пяти днях пути отсюда. Летом туда поднимаются по реке, а зимой только попутным обозом, по санному пути. Да, здесь холодно! Это вам не зима в Ривертауне – здесь все по-взрослому!

Следующие два дня были заполнены хлопотами. Сейчас утро, и пока Брэдли отсыпается, а постоялый двор еще не проснулся, можно спокойно покурить и рассказать вам о событиях последних дней. С чего начнем рассказ о русских землях? С денег? Извольте!

Я уже успел наведаться в отделение Русского Промышленного банка и обменять часть своих денег на… Да, на золотые рубли, которые по весу и размеру очень похожи на золотую монету в десять марок. Курс соответствующий. Один рубль – десять марок. Монеты чеканят в Форт-Россе, поэтому на них изображен герб этих земель – стоящий на задних лапах медведь на фоне трехглавой горы. Монеты в пятьдесят и двадцать пять копеек чеканят из серебра. Биллонные – из более дешевого сплава, вроде серебра с медью.

На этих землях есть не только свой герб, но и свой флаг. Полотнище поделено золотой диагональной полосой на красное и черное поля. У древка, в самом широком месте красного поля, изображен золотой медведь.

Когда я закончил курить, то внизу уже послышались голоса. Судя по всему, это поднялся хозяин. Здоровенный черноволосый и черноглазый бородач лет тридцати. Руки у него… Ему бы не гостиницу содержать, а кулаками сваи заколачивать. Большие бы деньги на таких представлениях зарабатывал! Крючковатый нос, взгляд острый, с хитринкой. Голову даю на отсечение, что и контрабандой промышляет и золотишком не брезгует, в обход пробирной палаты.

– Доброе утро, господин Талицкий! – поприветствовал меня хозяин. – Позавтракать не желаете?

– С большим удовольствием!

– Что-нибудь посерьезнее или как?

– На ваше усмотрение, – усмехнулся я.

Хозяин окинул мою фигуру цепким, оценивающим взглядом. Видимо, решал – серьезный перед ним едок или так… хватит и омлета из пяти яиц с беконом. Последовала небольшая пауза, затем он принял решение и кивнул:

– Сделаем! На завтрак кофе или чай?

– Кофе. Покрепче.

– Обижаете… Слабого у нас не пьют-с! Климат не тот.

– Вот и прекрасно. Кстати, вы говорили, что узнаете про обоз до Форт-Росса.

– Вам повезло! Есть места на завтра. Как раз идет обоз с зерном. Согласились вас взять и даже цену запросили в разумных пределах. Тем более что вы с вашим другом, судя по всему, люди опытные и в переделках бывали.

– Что, неужели на дорогах пошаливают?

– Как вам сказать, господин Талицкий… Нападения на продуктовые обозы никогда не считались чем-то особенным в наших краях. Шалят ребятишки!

– Бандиты есть везде.

– Вот именно. Правда, их здесь называют по-другому.

– Как же?

– Лихие люди.

– Ну да, конечно. Куда же без лихости!

– Вы совершенно правы! – улыбнулся хозяин. – Ни себе, ни людям!

8

Павлос Ксенакис – так звали хозяина этой гостиницы. Не знаю, чем мы так приглянулись этому греку, но он не только договорился с обозниками, но и здорово сбил цену за доставку наших пожитков в Форт-Росс. Поначалу за проезд и провоз груза с нас запросили червонец! Десять рублей! Сто марок, если считать в привычных ценах! У меня челюсть отвисла, когда услышал! Даже Брэдли, которого не так просто удивить, и тот глаза вытаращил. Сто марок! Больше двух месячных зарплат на посту помощника шерифа!

После этих слов Павлос, присутствовавший при разговоре, нахмурился и огладил черную бороду. Нет, ничего не сказал, но так недовольно посмотрел на мужичка-обозника, что тот опомнился и начал сбавлять цену. В итоге с нас попросили четыре рубля.

Судя по недовольному лицу грека, и эта цена представлялась возмутительно неразумной, но я не стал обострять отношения с местным населением и быстро согласился на озвученную сумму. Возница еще раз покосился на грека, тяжело вздохнул и принял два рубля в задаток. С большим, надо заметить, облегчением! Немного позднее Марк Брэдли озвучил мысль, что еще немного – и возница сам бы заплатил пару рублей, чтобы не раздражать «малыша».

Да, когда я узнал имя хозяина, тоже чуть не засмеялся. Дело в том, что «Павлос» в переводе с греческого означает «маленький», а фамилию «Ксенакис» можно перевести как «чужестранец». Назвать этого двухметрового мужика маленьким чужестранцем язык не поворачивается. Местные жители по этому поводу не переживали и называли его попросту: Павел Тимофеевич. Называли, надо заметить, весьма уважительно, что лишь подтвердило мои догадки: грек не так прост, каким хочет показаться.

Кстати, я только сейчас заметил, что он здорово похож на знаменитого певца Демиса Руссоса. Правда, этим сходство и заканчивалось – Павлос не был таким полным. Высокий, крепкий, поджарый. Сильный, одним словом, мужик. Одежда Ксенакиса ничем не отличалась от одежды здешних жителей. Грубые штаны, сапоги, свитер ручной вязки и светло-коричневый кожаный жилет, подбитый лисьим мехом. На поясе висел нож. Нет, не тесак. Обычный охотничий нож. Рядом с конторкой всегда лежал двуствольный дробовик, а про остальной арсенал можно было только догадываться. Полагаю, что тот был не маленьким.

Во дворе жили собаки – два больших пса, похожие на волков. Серые, широкогрудые, с мощными лапами, они настороженно следили за любым, кто проходил мимо гостиницы, но я никогда не слышал, чтобы они лаяли. Вообще не слышал! Может, и правда Павлос волчат приручил?

Рано утром наш обоз вышел из Михайловки и потянулся на северо-восток, следуя всем изгибам реки. Пятнадцать саней, запряженных низкорослыми мохнатыми лошадками. Нам выделили место посередине. Шли медленно, неторопливо. Народ здесь опытный, жизнью и природой ученый, так что нам оставалось лишь ехать и любоваться окрестностями. Скрипел снег, поблескивая под лучами утреннего солнца. На небе ни облачка – красота, да и только!

Вместе с нами из города вышли две легко нагруженных собачьих упряжки. Они быстро ушли вперед, а каюры – погонщики собак – успели обменяться парой фраз с медлительными обозниками. Выяснив, кто здесь «гужеед», а кто «псам под хвост заглядывает», компании разошлись.

– Что-то случилось, Алекс? – дернул бровью Марк. – Ты сегодня сам не свой.

– Не уверен, но… – начал я.

– Талицкий, черт бы тебя побрал, не тяни кота за хвост!

– Мне показалось, что я видел одного из парней, с которыми ходили к озеру. Помнишь, когда они искали затонувшую лодку?..

– Одного из парней Грэга Джойса?! – вытаращился он.

– Может быть, я ошибаюсь…

– Черт… Лучше бы тебе ошибиться, приятель! Где ты умудрился его заметить?

– В толпе зевак, когда отправляли обоз.

– Тьфу!

Плюй не плюй, все равно ничего не изменится. Что «часовщики» бродят по русским территориям, мне и Влад рассказывал. Гоняли его как зайца и здесь, и в Брикстоуне. Нет, не понимаю, какого дьявола я им понадобился? Информация о нашем мире? Информация о проекте? Ну и что они будут с ней делать? Танцы с бубнами устраивать? Даже если возьмут за горло, что им расскажу? Про офисный труд или как Михалыч чай заваривает? Оно им надо?

Да, я раздражен, и дело здесь не только в очкастых любителях шляп-котелков и артефактов из других миров. Сегодня ночью долго не мог заснуть и под конец оделся и вышел на улицу, чтобы покурить и подышать свежим воздухом. Звучит немного странно, если учитывать табачный дым, но тут уж ничего не поделаешь. Живем как можем. Дело не в этом, а в том, что впервые за все время пребывания в этом мире почувствовал реакцию маячков, которые имплантированы в мои руки. Реакцию… Еще какую, черт бы ее побрал!

Пять пульсирующих ударов с промежутком в одну секунду… Пауза на две минуты, и еще пять ударов… Еще одна пауза, и опять пять ударов! Неприятные ощущения. Сигналы били по рукам, будто шилом – тонким и очень острым. Потом все исчезло, но неприятное жжение продолжалось до самого утра. Было непонятно, то ли меня сканируют, чтобы выяснить – жив или нет, то ли подают какие-то знаки. Зачем? Не знаю. Может, предупреждают, а может, просто технику настраивают. Кулибины хреновы…

Неблагодарное занятие – описывать путешествие, в котором ты просто пассажир. Тем более что в этих палестинах мы с Брэдли – зеленые новички и наше дело маленькое – не мешать и не путаться под ногами. Я так и не выяснил насчет местной религии, но, видно, боги были к нам милостивы, и до Форт-Росса мы добрались без приключений. Повезло? Да, может, и повезло. Я вообще очень везучий человек…

Местность здесь холмистая, и если забраться повыше, то Форт-Росс предстанет перед вами как на ладони. Его можно разделить на четыре части. Разумеется, условно. Так будет понятнее и удобнее для дальнейшего описания. Промышленный район – там разместился десяток небольших фабрик и мастерских. Среди них, между прочим, два оружейных заводика. Портовый район – склады и пристань, где на зимней стоянке замерли пять пароходов, три баржи и один паровой катер. Жилые кварталы и административно-торговый, застроенный кирпичными зданиями. Невысокими, но несколько трехэтажных особняков мы заметили. Над одним развевался трехцветный флаг Форт-Росса, украшенный золотым медведем.

Лошади, почувствовав близкий отдых, прибавили шаг. Не прошло и десяти минут, как мы въехали на заснеженные улицы и потянулись в сторону портового района. Наш возница обернулся и показал кнутовищем на двухэтажный бревенчатый дом:

– Вот, ребята, одна из гостиниц.

– Дорогая? – спросил я.

– Терпимо… – туманно ответил мужчина и усмехнулся. – Ежели хотите совсем по-барски пожить, так это вам в «Москву» надо. Там и купальня в кажнем номере, и нужный кабинет, и девки в услужении. Барское место… – протянул он.

– Нет, нам бы попроще. Чтобы всего в меру…

– В меру? Хм… Тогда вам, господа хорошие, точно сюда! Лука Фомич – хозяин справный и лишнего не возьмет, – решил возница. – У него и банька хорошая, и кухарка с пониманием.

– Вкусно готовит?

– Эх… Ел бы сам, да деньги надо! Такие пироги делает – того и гляди, пальцы откусишь! А пельмени какие? Эх… – Он вздохнул, причмокнул губами и направил лошадь к заведению. Не успели подъехать, как из дверей вышел какой-то крепкий парнишка лет восемнадцати. Он поздоровался с возничим и посмотрел на нас с Марком.

– Две свободных комнаты найдутся? – спросил я.

– Как не найтись? Найдутся…

– А банька?

– И банька… – степенно отозвался парень.

– Pelmeni есть? – подал голос Брэдли.

Паренек, надо отдать должное, не послал нас подальше, оскорбленный предположением, что на их кухне не найдется такого блюда, а всего лишь кивнул и подтвердил, что да, есть. В должном, так сказать, количестве.

Пожалуй, расскажу про одну важную деталь, которую подметил еще в Михайловке. В здешних людях не заметил чинопочитания и угодливости, которыми отличаются некоторые представители торгового племени. Даже мелкие приказчики в лавках не изгибаются перед клиентом. Ведут себя вежливо, но с достоинством. Кстати, это первое, что я заметил на этих землях. Потом, уже позже, появились новые впечатления, которые научили меня понимать этих людей. Край здесь богатый, достатком никого не удивишь. Если здесь и уважали, и прислушивались к твоему мнению, то лишь заслуженно. По делам твоим.

Нам отвели комнаты на втором этаже. Каждая комната была небольшой, размером где-то три на четыре метра. Кровать с тремя подушками, пузатый комод, шкаф и зеркало у входа. Цветок в кадке… Смотри ты мне – даже ружейная стойка есть! Дельно. Прочие удобства, надо понимать, во дворе. Ладно, не баре, прогуляемся. Опустил рюкзак на пол и осмотрелся. Чисто, травами пахнет. Как ни странно, но именно этот запах напомнил, что мы уже почти неделю в пути и неплохо бы умыться. Сбросил меховую парку, посмотрел в зеркало на заросшую физиономию и отправился вниз – узнать насчет бани.

Вскоре спустился и Брэдли. Он весело обвел взглядом обеденную комнату и хлопнул себя по пузу. Ну да, проголодался. Я тоже готов сожрать все что угодно, лишь бы побыстрее. Хозяина мы еще не видели, но паренек, который выделил нам комнаты, заверил, что «сейчас все будет». Было бы неплохо.

Если вам повезет и вас когда-нибудь забросит в Форт-Росс… Ну… мало ли! Кто там знает, как у вас жизнь сложится? Так вот – скажу честно – начинайте обед с пельменей. Здешние пельмени – это… Это нечто неописуемое! Я уже не говорю о пирогах с рыбой, грибами и всем прочим, что принято использовать в виде начинки. Не буду рассказывать про красную икру и вспоминать о расстегаях. Не скажу про соленья и не вспомню о жареных рулетах с рыбной начинкой! Умолчу о жареных оленьих ребрышках. Ни слова, ни звука про наливки и настойки! Мне слов не хватит, чтобы описать великолепие, которое появилось на столе…

Слюни… рекой! Мы вооружились вилками, но тут открылась дверь, и в зал вошел какой-то подросток. Он снял шапку, и по плечам рассыпалась густая волна светлых волос. Вот это да! Это же девушка! Правда, в брюках, что меня слегка удивило. Парка до середины бедра, широкий пояс-патронташ, револьвер в кобуре и нож… Ничего себе! Как-то не принято в этом мире, чтобы девушки в мужской одежде щеголяли, а уж тем более с оружием. Я такое только один раз и видел. Да, вы правы. Именно той ночью, когда погиб «часовщик» Грэг Джойс. В комнате царил легкий сумрак, так что лица ее не разглядел. Поначалу мне показалось что… Нет, этого не может быть! Я даже головой покачал. Не может быть, что это госпожа Бестужева.

Она оглянулась, и я замер. Черт… Даже не буду описывать. Не смогу. Не сумею. Это была чертовски красивая девушка! Она заметила мое удивленное лицо и прищурилась, будто увидела знакомого, которого никак не ожидала встретить. Сделала несколько шагов и… так презрительно скривилась! Пока я сидел и хлопал ушами, она круто развернулась, кивнула гостиничному служителю и ушла…

– Ты с ней знаком?! – вытаращился Марк, едва оторвав взгляд от этой незнакомки. Даже про пельмень, посаженный на вилку, забыл.

– Что?.. – переспросил я. Стряхнул это наваждение и покачал головой. – Первый раз вижу!

– Ну и дела, Алекс… – присвистнул Брэдли. – Сдается, что твой единоутробный братец и здесь отметился! Позволю себе заметить, что не самым прекрасным образом.

– Пожалуй, ты прав! – выдавил я.

– Главное, чтобы у него не нашлось врагов среди местных стрелков, – буркнул Брэдли и обвел взглядом комнату, – от здешней публики мы просто так не отмашемся…

9

Пока мы обедали, начал подтягиваться народ. Одни спускались из номеров, расположенных на втором этаже, другие заглядывали с улицы. Возница, порекомендовавший нам гостиницу, оказался прав – здешняя кухня была выше всяких похвал. Судя по некоторым посетителям, они приходили сюда каждый день. Я немного отошел от «холодного душа», которым меня окатила девушка, и приналег на блюда. С девушками, черт побери, мы и позже разберемся, а еда стынет!

– Давай поужинаем и завалимся в баню? – предложил я. – Ты знаешь, что это такое?

– Не зли меня, Талицкий! Между прочим, я уже бывал в Форт-Россе!

– Мало ли… Вдруг ты тогда не мылся?

– Дам по шее! – честно предупредил Марк и поднял вилку с очередным пельменем.

Рука у Брэдли тяжелая, поэтому я не стал нарываться. Хотя… после такого застолья, да еще и руками махать? Очень сомневаюсь.

Первый день в Форт-Россе прошел как-то сумбурно. Мы даже вещи свои не разобрали. Ящики по нашей просьбе убрали в теплый сарай, находившийся на заднем дворе. После бани нас окончательно развезло, и мы разошлись по комнатам. Наутро, после завтрака, обсудили дела и отправились в Русский Промышленный банк, чтобы избавиться от бремени золотого тельца и не таскать все деньги за пазухой, рискуя получить пулю в каком-нибудь глухом переулке.

После всех закупок на вустерском рынке и путешествия у меня оставалось две тысячи четыреста шестьдесят марок. Часть из них, если помните, я обменял на рубли. Мне открыли счет и выдали банковскую книжку. Пятьдесят четыре рубля оставил на карманные расходы, а оставшиеся полторы тысячи марок превратились в сухие строчки банковского вклада, который составил ровно сто пятьдесят рублей.

Выйдя из банка, мы разошлись в разные стороны. Брэдли отправился к своим знакомым, а я начал выполнять задание, данное мне братом. Во-первых, надо было найти нотариальную контору. Сделать это оказалось совсем несложно – первый же прохожий, у которого спросил дорогу, ткнул пальцем в соседнее с банком здание и улыбнулся, когда я начал извиняться за свою бестолковость. Нет, ну ведь и правда – мог спросить в банке.

Здешним нотариусом оказался седой мужчина лет шестидесяти. Невысокий, но статный. Про таких говорят: «Порода играет!» Ну что ж… можно сказать и так, если это вам поможет оценить его внешность. Роскошные бакенбарды, высокий лоб, благородная седина. Судя по плотно сжатым губам и твердому взгляду – упрямый товарищ. Если оценить порядок на письменном столе и образцовую чистоту в кабинете, то он жуткий педант. Вы не поверите, но мне даже неуютно стало, глядя на безупречный сюртук и накрахмаленный воротничок. Николай Владимирович Резанов. По крайней мере, он так представился.

– Вы правы, – кивнул он, – у меня действительно хранятся документы Влада Талицкого, но, прежде чем передать их вам, хотелось бы убедиться в ваших полномочиях. Проще говоря, необходимо письменное заверение господина Талицкого.

– Ознакомьтесь. – Я вытащил из кармана письмо.

– Это его подпись. Хм… Все необходимые знаки на месте.

– Хоть это хорошо.

– Вы желаете получить документы на земельный участок, принадлежащий вашему брату?

– Разумеется.

Он кивнул и поднялся. Попросил меня подождать и вышел из кабинета. Вернулся через несколько минут, держа в руках довольно толстую папку. Аккуратно положил ее на стол, смахнул с обложки какую-то пылинку и посмотрел на меня.

– Итак…

Не дождавшись моей реакции, нотариус развязал тесемочные завязки и вытащил пухлый конверт. Выложил его на стол, потом опять завязал тесемки и убрал папку в ящик стола. Экий он аккуратист… Наконец закончив эти бюрократические танцы, он опустился на стул и элегантным движением поправил белоснежные манжеты.

– Итак… – повторил он.

– Я вас слушаю.

– Скажите, Александр, вы знаете, что находится в этом конверте?

– Документы на землю, карта и деньги… простите, банковский чек.

– Надеюсь, вы знаете сумму и можете ее назвать?

– Три тысячи марок или триста рублей. Чек выдан Русским Промышленным банком.

– Хм…

– Что-то не так?

– Нет, все так. Почти.

– Простите?

– «Банковский чек» – это еще одна кодовая фраза, только и всего. Чека там нет.

– Простите, я что-то не так понял? Вы хотите сказать, что брат не оставил мне денег?!

– Нет, почему же! – спокойно ответил нотариус. – Оставил, разумеется. Только не в этом конверте.

– Где же они?

– На банковском счету нотариальной конторы, – пожал плечами он.

– Как так?!

– У вас, с позволения сказать, свои инструкции, а у меня – свои, – сухо заметил Николай Владимирович. – Как понимаю, вы захотите узнать более подробно о причинах этого решения?

– Хотелось бы…

– В данном конверте есть не только документы, но и письмо.

– Ничего не понимаю… – Я даже глазами захлопал от удивления.

– Позвольте, господин Талицкий, я вам объясню?

– Сделайте такое одолжение…

Я не буду пересказывать наш разговор полностью, а выделю лишь главные моменты. Да, Влад перед своим переходом в наш мир дал некоторые инструкции по поводу его земли. Часть вы уже знаете – добраться, обжиться и ждать гостей из нашего мира, но, черт бы его побрал, он должен был оставить и деньги! Судите сами – я не обязан тратить собственные сбережения на нужды науки! Хорошо, что подвернулся Билл Фоули со своей жирной кассой! Да, это изрядно развязало мне руки, а если бы этого не случилось? Я бы прибыл в Форт-Росс с жалкой кучкой серебра в карманах. И вот, после всего этого, узнаю, что мой придурочный брат поручил нотариусу… оплачивать счета, которые тот сочтет необходимыми. Сиречь если моя покупка не будет отвечать каким-то, мать его так, требованиям, то денег я не получу!

Знаете… после этого мне захотелось встать, вежливо послать нотариуса в задницу и уйти. Найти обозников, с которыми сюда прибыли, уехать в Михайловку, а там купить билет на пароход и уплыть! Да куда угодно! В Вустер, Брикстоун или Ривертаун! Нет, я ждал какой-нибудь подлянки, но не такой, которая буквально свяжет по рукам и ногам.

– Простите, господин Резанов, а как быть с расходами, которые мне пришлось понести по дороге в Форт-Росс?

– Вы должны предоставить мне отчет, господин Талицкий, и, разумеется, некоторые из них будут вам компенсированы.

– Некоторые?

– Разумеется.

– Ну что ж… спасибо и на этом. Могу я забрать документы?

– Подпишите, будьте любезны. – Он подал бумагу, на которой были перечислены все документы, оставленные мне Владом.

Даже «конверт из плотной бумаги» не забыли вписать и указать количество: «1 ед.». Твою мать… Вышел от нотариуса красный от бешенства! Еще немного – и запустил бы конвертом в ближайший сугроб. Поверьте – сдержался с большим трудом. Плюнул, достал из кармана сигару и закурил.

Нет, это прекрасно! Просто, мать его так, прекрасно! Идешь, например, за товаром, там договариваешься о цене, потом отправляешься к нотариусу, и он, может быть, выделит тебе деньги! Если, черт бы его побрал, сочтет расходы нужными и отвечающими требованиям, которые Влад указал в «совершенно секретной инструкции»! Великолепно! Что-то вроде: «…ежели на баб деньгу просить станет али на иное какое распутство, к государевым делам никоим образом не относящееся, то гнать Сашку Талицкого со двора в шею!»

– Талицкий!

Повернулся и увидел… Вот черт! Девушка! Та самая, которая вчера вечером окатила меня презрением в гостинице. Она шла ко мне и была похожа на пантеру перед прыжком. Жаль, но сейчас у меня не то настроение, чтобы разговаривать и выяснять причину таких эмоций. Я глубоко затянулся и сделал шаг навстречу.

– Что вам угодно, сударыня?

Она услышала мой голос и будто на стену натолкнулась. Сделала еще один шаг и начала изучать мое лицо. Так внимательно, что мне показалось, будто чувствую этот взгляд. Кожей чувствую. В ее глазах мелькнула легкая растерянность.

– Талицкий? – повторила она, но в ее голосе уже не было той уверенности.

– Да, меня зовут Александр Талицкий, – представился я. – Чем обязан?

– Нет… Этого не может быть!

– Простите, но я вас не понимаю.

– Это невозможно…

– Что именно?

– Нет, пожалуй что ничего. Мне… Мне показалось. Я, наверное, ошиблась.

– Не сомневаюсь.

Она круто развернулась и ушла. Нет, я ничего не имею против, но меня скоро добьет это здешнее радушие вместе с причудами и загадками! Влад, паскуда… Я выбросил окурок и пошел в гостиницу. Надо найти Марка и поговорить о делах. Голова, если честно, уже гудела от новостей.

Шел, разглядывал городские улицы… Ну что я могу сказать? Ухоженный городок. Рядом с некоторыми домами даже дворников заметил. Насчет брусчатки очень сомневаюсь, да и не разглядеть под снегом, но тротуары здесь есть. Правда, не из камня, а из деревянных досок. Высокие заборы, много деревянных украшений. На улицах попадаются извозчики на санях-кибитках. Собак много. Причем многие бегают по улицам, а не сидят на привязи. Здоровые такие собачки… на хаски похожи. К людям относятся спокойно, можно сказать, что с легким оттенком безразличия. Я дошел до гостиницы и увидел Марка Брэдли, который сидел на лавочке и наслаждался сигарой.

– Привет.

– Виделись уже… – благодушно заметил Марк и выпустил ароматный дым. – Сигару?

– Давай.

– Нашел нотариуса?

– Да.

– Тогда чего такой мрачный?

В общем, я передал Брэдли свой разговор с нотариусом. Он внимательно выслушал и, вопреки своим привычкам, даже не выругался. Мало того, мне показалось, что Марк даже не удивился такому повороту.

– Хм… Это немного меняет дело, – заметил он, – но в свете твоих новостей… Думаю, ты не будешь удивлен, если я расскажу еще немного.

– Что еще?

– Как тебе сказать, Талицкий… – скривился Марк. – Есть две новости.

– Начни с плохой.

– Они обе… не самые хорошие.

10

Чем больше рассказывал Марк, тем сильнее хотелось уехать. Не то чтобы я испугался, но стало так пакостно и гадко, будто в грязи изваляли. Мало мне сомнительного удовольствия от общения с нотариусом, так еще и Брэдли такие новости притащил, что удавиться охота.

– Вот такие дела, приятель. – Он закончил рассказывать и непритворно вздохнул.

– Да уж…

Не знаю, что здесь делал и как жил Влад, но слухи по городу ходили неприятные. Вроде и серьезных претензий к нему нет, но память о своем пребывании оставил не самую хорошую. Жители относились к нему с легким налетом презрения, и меня ожидал не самый радушный прием. Каждому встречному не скажешь, что ты не тот самый Влад, а его брат-близнец…

Как там говорил Влад Талицкий во время нашего памятного ужина в Ривертауне? Нельзя никуда вмешиваться? Нужно думать только о задании? Ну… примерно так Влад и поступал. Судя по рассказам Марка Брэдли, он смотрел на здешних обитателей, как будущие медики смотрят на трупы в прозекторской. Равнодушно. Как на предмет, который требует вскрытия для изучения.

На этих землях принято помогать друг другу. Здесь никогда не пройдут мимо пьяного, который не рассчитал своих сил и свалился в сугроб. Его поднимут и отведут домой, чтобы не замерз. Здесь подают милостыню нуждающимся и пускают шапку по кругу, если кто-то из знакомых попал в беду. Накормят голодного и не бросят в пути отчаявшегося. Иначе просто не выжить. Климат не тот. Это касается не только старожилов, но и новых переселенцев, которые обязаны принять эти правила или уйти. Простые житейские истины, которые обрели статус закона. Выживает сильнейший, скажете вы?

Есть и такое. Я не собираюсь расписывать Форт-Росс эдаким северным раем. Нет, ничего похожего! Здесь тоже и грабят и убивают, а иногда откровенно предают, бросив раненого и обессилевшего друга в отдаленном лагере или на половине дороги. Люди все разные, и не каждый способен противостоять жажде золота. Бывает, что и враждуют, и в спину стреляют, но это уже крайность. Здесь и без личной вражды хватает возможностей погибнуть. Есть и бандиты, и отморозки вроде покойного Фоули. Представили? Вот именно! Всякой твари по паре, и вот среди всего этого появился Влад. Бесцветный, как медуза.

Он прожил в Форт-Россе около двух лет, но так и остался чужаком. Без роду без племени и без друзей. Он даже приятелей не завел. Были и другие, скажем так, моменты, которые даже пересказывать неохота. И ведь никуда не лез, никого не убивал, но… Это его и подвело. Здесь не любят таких. Не доверяют. Почему? Здешние жители не понимают бесцельного существования. Ровного, без эмоций, грехов или каких-то маленьких слабостей, которые присущи каждому живому человеку. Самого отъявленного бандита, которого застрелишь не задумываясь, можно понять. Кем-то движет страсть к наживе, а кто-то наслаждается чужой болью. Эти чувства враждебны, но понятны. Бездушие и безразличие понять нельзя. Такой человек непредсказуем и, следовательно, опасен вдвойне.

– Насколько это серьезно, Марк?

– Как тебе сказать… – скривился Брэдли. – Никто не прибежит и не станет стрелять тебе в спину, но здесь не любят людей, за которыми такая сомнительная слава. Поговорил с одним из здешних законников…

– Что говорят?

– Влад не просто так ушел из Форт-Росса.

– Как так?

– Его попросили уйти.

– Погоди, это что, нечто похожее на изгнание?!

– Можно сказать и так. Ему намекнули, и он решил не нарываться.

– Ничего себе… – Я даже присвистнул. – Чем это может обернуться для меня?

– Как тебе сказать… Он тебя подставил, только и всего.

– В общем, нам лучше здесь не задерживаться, не так ли?

– Пожалуй что так, – согласился он.

– Ну что ж… Раз такое дело, то надо закупать продукты…

– …нарты, лыжи и собачьи упряжки, – добавил Брэдли.

– И двигать на северо-запад. Пора взглянуть на земли брата…

– Как они там называются? – прищурился Брэдли.

– Прошкина падь.

Земля… Интересно, что ее мог купить каждый желающий. Даже иностранец, но тут была одна тонкость. Подданный Российской империи обладал более широким правом выбора. Он мог взять землю в аренду на пять, десять или двадцать пять лет с правом последующего выкупа в полное владение. Мало того – если он не только долбил кайлом, но и затевал какое-нибудь производство, то власти поощряли и поддерживали такие начинания.

Поддержка была не только моральной, но и материальной. Тут и кредиты по льготной ставке, и налоговые льготы, и компенсации. Например? Могли полностью вернуть деньги, которые человек заплатил за участок земли, а заодно и добавить кусок ее, если производство не помещалось.

Иностранец покупал лишь возможность работать на земле и пользоваться ее недрами в течение определенного срока. Кстати, не более сорока девяти лет! В зависимости от этого рассчитывалась и стоимость аренды. Большинству и этого хватало! Столбили золотоносный участок и пару лет добывали золото. Если жила была достаточно богатой, то после должной разведки и оценки продавали участок кому-нибудь из местных и уезжали домой, набив кошелек приличными деньгами.

Мне озвучивали такие суммы, что я диву давался! Один бродяга из Вустера прибыл сюда с небольшой котомкой и дедовским дробовиком. Он даже до Золотого Берега не добрался! Нашел приличный участок, который продал за десять тысяч рублей. Да, за сто тысяч марок. Нет, не завидую. Увольте от такой радости. Я не азартен, и мое воображение не будоражат груды самородков.

В Русском Промышленном банке, где я имел удовольствие открыть счет, прямо в зале лежат десять приличных самородков, выставленных для привлечения публики и как некий символ здешних земель. Конечно, они не валяются под ногами, а лежат на специальных постаментах под стеклянным колпаком в форме куба. Выглядит красиво, не спорю. Хотелось бы взять в руки, оценить их вес, но кто же мне позволит лапать такие дорогие вещи?

– Тебе доводилось управлять собачьей упряжкой? – ухмыльнулся Марк Брэдли, когда мы окончательно замерзли и переселились в гостиную. Служитель предложил нам отобедать, и мы устроились за столом, продолжая начатый разговор.

– Нет, – покачал головой я. – Это очень сложно?

– Как тебе сказать… Если доводилось стоять на лыжах, то быстро научишься.

– При чем здесь лыжи?

– Увидишь, – ухмыльнулся он.

– Кстати, а зачем нам две упряжки?

– На одной мы не увезем все наши вещи и припасы, – пожал плечами Брэдли и задумался.

– Зачем их тащить сразу?

– Пожалуй, в чем-то ты прав. Нет нужды тащить груз без разведки. Для начала хватит и одной. Прогуляемся до Proshkina padj, осмотримся и решим, что понадобится для зимовки.

– Вот именно! Так будет дешевле. Это все-таки не Ривертаун, чтобы покупать ненужные вещи, а потом сидеть и думать, кому их продать.

Цены в Форт-Россе были дикие! Люди, с которыми довелось пообщаться, усмехались и советовали взглянуть на Золотой Берег. Именно там находились крупнейшие прииски, и туда стремились все новоприбывшие переселенцы. Бескрайние просторы, которые могли одарить настоящим богатством! Естественно, и цены были дикие. Товары везли из Форт-Росса, а путь был очень тяжелым. Кто-то из обозников мне рассказывал, что из каждой сотни до Золотого Берега добирается не больше половины.

Одни гибнут в глупых перестрелках, другие – от голода и холода. Ну и бандиты, конечно, присутствуют. Куда уж без них. Этой нечисти везде хватало. Надо заметить, что в Форт-Россе их почти не было – здешние приставы не зря получали жалованье. Кстати, довольно приличное! Простой пристав зарабатывал в месяц пятнадцать рублей, не считая денег на боеприпасы, оплату жилья и продовольствия для собак. Сто пятьдесят марок, в перерасчете на привычную валюту! Четыре ривертаунских жалованья на посту помощника шерифа! Неудивительно, что попасть на службу было непросто!

Я, наверное, повторюсь, но охотники за головами здесь тоже есть. Правда, их немного. То ли климат неподходящий, то ли еще что, но мрут эти парни как мухи. Патент охотника, а если точнее – сыскная грамота, стоит около двенадцати рублей. Занятие… так себе. Не самое уважаемое на этих землях. Не знаю причины такого отношения, но такие уж здесь нравы. Если разобраться, здесь много странного. Про здешний высший свет я практически ничего не знаю, но некоторые моменты уже уловил.

Например? Извольте! Банкиры, какими бы капиталами ни обладали, в высшем обществе не принимаются. Промышленники – пожалуйста. Инженеры – извольте. Служивые – всегда! Служители закона – милости просим. Банкиры – увы… Хочешь быть принятым – изволь приносить пользу. Так что «чистых» финансистов здесь нет. Большинство банкиров, чтобы вписаться в здешний порядок, еще и заводами владеют, и пароходы по реке пускают. Кстати, директор здешнего банка владеет двумя пароходами: «Ласточкой» и «Надеждой». Такие вот северные нравы… Про ростовщиков – это вообще отдельная история. Их здесь, на весь Форт-Росс, два или три человека, и это при сорока тысячах населения, не считая временно проживающих! Презираемое ремесло. Здесь не принято наживаться на чужих бедах.

Не буду перечислять здешние цены. Дорого! Если коротко, то умножайте известные вам цены в Ривертауне на два, а то и на три – не ошибетесь. После обеда мы отправились прицениться к собакам. Как ни крути, но одна упряжка нам просто необходима…

– Насчет цены всей упряжки мы еще поговорим, а вот за двух вожаков, – парень сбил на затылок меховую шапку и прищурился, – тридцать рублей.

– Сколько?! – ахнул я.

– Тридцать. Поверьте, это хорошая цена.

– Еще бы! Они что, золотые?!

– Можно сказать и так. – Продавец потрепал псов по загривку.

– Как зовут?

– Тори и Бади. Один умный, а второй красивый.

– Это как так?

– Если запрячь в одну упряжку, то Бади будет главным. Если у вас их две – Тори будет хорошим вожаком для второй.

– Что, и между собой не грызутся?

– Нет, – покачал головой продавец, – эти парни – из одного помета и давно выяснили, кто из них главный. Против других собак объединяются и быстро наводят порядок в любой стае. Берите, не прогадаете. Хорошие псы.

Собаки и правда были красивыми, но цена… В Ривертауне за эти деньги можно купить четырех хороших лошадей! Эту мысль я и озвучил, но Брэдли только фыркнул:

– Алекс, перестань сравнивать эти земли с нашим округом!

– Ну да, конечно. Здесь вам не тут…

– Вот именно.

– Нам нужна только одна упряжка, – задумался я, – зачем нам два вожака?

– Извините, парни, но раздельно эти собаки не продаются.

– Все верно, – хмыкнул Брэдли и присел перед собаками. Они как будто почувствовали поддержку и потянули к нему. – Берем, Алекс! Не дело разлучать таких красавцев!

– У них и цена красивая, – вяло сопротивлялся я.

– Не будь скрягой, Талицкий! Твой золотоносный нотариус заплатит!

– Потом догонит и еще раз заплатит… Ладно, черт с тобой! Считай, что уговорил…

– Нарты нужны? – спросил парень. – Рядом как раз живет мастер. Он и лыжами торгует.

– Точно разорюсь…

11

Кстати, нотариус, когда я предоставил отчет, схватился за голову. В переносном смысле, конечно. На самом деле он поджал губы, и я понял – будут проблемы. Не ошибся! Он сменил тон, в котором явно послышались нравоучительные нотки. Николай Владимирович медленно цедил слова и поучал, что брать таких дорогих собак никак не стоило. Мол, это неразумная трата денег и вообще – лишние, не подлежащие рассмотрению расходы.

– Это совершенно непозволительно, Александр! Мой клиент…

– Ваш клиент, господин Резанов, сидит перед вами, – как можно деликатнее заметил я.

– Вы не совсем правильно оцениваете свою роль в этом деле, Александр.

– Стоп, – сказал я и положил ладонь на стол. – Долина передана мне?

– Лишь на время, господин Талицкий, – мягко заметил нотариус. – Пока не вернется Влад Талицкий! Вы, Александр, уж простите старческую категоричность, не более чем временный управляющий, и финансы, находящиеся на банковском счету, будут использованы согласно инструкции вашего брата! Никак иначе! Да-с. Мне бы не хотелось подводить своего клиента.

– Это ваше решение?

– Это распоряжение вашего брата, а я всего лишь исполняю его поручения.

– Ну что же…

Поверьте, мне вновь захотелось послать этого старика в задницу, но я сдержался.

– Господин Талицкий…

– Я вас слушаю.

Нотариус слегка замялся, что меня искренне удивило. Не похож он на человека, который может смутиться, но именно таким он и выглядел – смущенным и немного раздосадованным. Так выглядят люди, которые хотят сообщить вам неприятную новость, никак не связанную с вашими общими делами. Он вздохнул и даже сцепил руки в замок.

– Дело в том, что с вами хотели поговорить…

– Кто? – Я слегка напрягся, что неудивительно после всех этих новостей.

– Один человек. Важный человек.

– Этот человек тоже является частью поручений Влада? – Я все-таки не отказал себе в удовольствии и подпустил небольшую шпильку. Да, вот такая мелкая месть. Нехорошо-с.

– Нет, – он вздохнул, – как раз наоборот.

На языке вертелась очередная колкость: «Наоборот – это как?» – но я не стал нарываться на неприятности и просто кивнул.

– Ну раз так, то с превеликим удовольствием…

Удовольствие, надо заметить, довольно сомнительное. Когда нотариус кивнул и вышел из кабинета, я незаметно сбросил кожаную петлю или, если вам угодно, хлястик на кобуре. Эта петля набрасывается на курок револьвера, чтобы не потерять оружие во время скачки. Мало ли, как тут дело обернется…

Позади меня раздались шаги. Я поднялся и увидел немолодого мужчину в темно-сером сюртуке. Ему было около шестидесяти. Невысок ростом, худощав. Седые, коротко подстриженные волосы, впалые щеки с глубокими морщинами. Тонкие, с подкрученными кончиками усы, серые глаза. Не знаю почему, но в голове мелькнула полузабытая фраза: «Его высокопревосходительство был строг, подчиненных держал в ежовых рукавицах и даже супругу, Аполлинарию Владимировну, изводил бесконечными нотациями и придирками, которые излагал сухим и бесцветным голосом…»

– Господин Талицкий, если не ошибаюсь? – спросил он. Я угадал: голос был сухим, шелестящим. Будто ветер по двору осенние листья гоняет.

– Да, это я.

– Александр Талицкий, – уточнил он и по-хозяйски устроился за письменным столом. Не стал его разочаровывать и подтвердил, что именно так и есть. Хотя и добавил:

– Александр Сергеевич.

– Вы присаживайтесь, присаживайтесь, – кивнул он.

Я присел и вопросительно посмотрел на него, ожидая услышать имя. Он несколько секунд молчал, разглядывая мое лицо, потом поджал губы и наконец представился:

– Статский советник Дмитрий Алексеевич Ростовский.

– Очень приятно.

– Дело в том, Александр Сергеевич, что я был вынужден прибегнуть к помощи господина Резанова, чтобы встретиться с вами и обсудить один очень важный вопрос.

– Я к вашим услугам…

Передавать весь разговор, а точнее, монолог моего визави бессмысленно. Если коротко, то моей персоной очень интересуются какие-то важные люди из королевства Тейяс. Не надо быть ясновидящим, чтобы понять, кто они такие. Да, те самые «часовщики». Господин Ростовский их не назвал, но обозначил как «очень влиятельных» людей.

Признаюсь, искренне удивился этой встрече. Как ни крути, но я слишком мелкая сошка, чтобы целый статский советник искал со мной встречи. Потом он упомянул о репутации «часовщиков», по его словам «довольно двусмысленной». Не преминул подчеркнуть и то, что эти ребята и брата моего, Владислава Талицкого, гоняли, «аки зайца». Веселая картина вырисовывается… Если немного подумать, то род Талицких можно представить какими-то расхитителями гробниц. Ну а как же иначе? «Часовщики» с их страстью к диковинам известны и здесь. Вот и получается, что мы с братишкой им где-то дорожку перешли. Как? Кто нас знает, может, сперли что-нибудь? Дело темное… Только я – не Влад, и меня меньше всего на свете заботит сохранность ценных артефактов. В том числе и двуногих, которые устроили на меня охоту.

– Эти люди довольно влиятельны и могут испортить жизнь любому…

– Даже человеку, живущему на территории Российской империи? – спросил я.

– Позволю себе заметить, господин Талицкий, что жить на русской земле еще не значит быть гражданином, – сказал он и пояснил: – Вы, Александр Сергеевич, не являетесь русским подданным, а это значит, что на землях Форт-Росса пользуетесь правами иностранца. Вы можете жить, заниматься ремеслами, брать в аренду землю, но не более. Если из Вустера или другого города пришлют какие-нибудь документы, которые позволят усомниться в вашей репутации законопослушного и добропорядочного человека, то… – он развел руками и покачал головой, – приставы передадут вас южным соседям и моментально забудут о еще одном Талицком, который некогда проживал на этих землях.

– Проще говоря, ваше благородие, вы мне советуете покинуть Форт-Росс?

– В табели о рангах, милостивый государь, мое звание соответствует пятому классу, а это значит, – сухо заметил он, – что уставным обращением является «ваше высокородие».

– Извините, ваше высокородие, не знал.

– Бывает, – кивнул он и опять сложил ладони домиком.

Я не удержался и чертыхнулся, чем неожиданно удивил чиновника. Видно, тот не привык, чтобы в его присутствии люди позволяли себе поминать разную нечисть. Разговор переставал мне нравиться – я стремительно катился вниз, к подножию социальной лестницы. Еще немного, и могу оказаться на одном уровне с теми людьми, которых сам, своими руками некогда сажал в тюрьму и отправлял на виселицу. В туманной перспективе уже маячили и другие, не менее важные проблемы. Эти «часовщики» так просто не успокоятся.

– Не буду скрывать, Александр Сергеевич, мы уже сделали шаг в этом направлении.

– Простите?

– Мы отправили запрос по месту вашего прежнего проживания. Если не ошибаюсь, вы служили в Ривертауне?

– Помощником шерифа, – кивнул я и помрачнел окончательно. Ситуация становилась все хуже и хуже… Представляю, что им ответит мэр Ривертауна! Еще и брикстоунское дело вспомнят. То самое, про убийство парня, которое до сих пор не закрыто. Если подумать, то я просто висельник.

– Поймите меня правильно… Я не намекаю, но хочу, чтобы вы поняли. Нам здесь и своих лиходеев хватает, чтобы заниматься делами людей пришлых…

– Без роду без племени?

– Ну зачем же так сразу. Просто повод, чтобы ссориться из-за вас с Вустером, слишком сомнительный. Не пытаюсь вас запугать, но обозначаю границы нашего к вам расположения. Вы ведь иностранец, Талицкий, а значит, для Российской империи человек чужой.

– Вы сказали, что эти люди… которые меня ищут. Они слишком влиятельные, не так ли?

– Да, – ответил Ростовский и прищурился.

– И какая разница, есть ли у меня подданство?

– Своих граждан мы никогда и никому не выдаем, – чеканным голосом заявил он. – Даже если они по пьяному делу Вустер дотла спалят.

– Приятно слышать.

– Александр Сергеевич, хотите дружеский совет?

– С удовольствием выслушаю.

– Вы, если не ошибаюсь, в Прошкину падь собрались?

– Да, это так.

– Вот и поезжайте. Закупите припасы, собачек порезвее и двигайте с богом.

– Пожалуй, что так и сделаю.

– И еще… Если у вас есть какая-то вещь, принадлежащая этим господам, то верните ее хозяевам. Верните и живите себе спокойно…

Не знаю, что меня дернуло, но это прозвучало как прямое оскорбление. Я выпрямился и твердо, глядя ему в глаза, отчеканил:

– Извините, господин Ростовский, но в роду Талицких ворья не было и не будет! Рано или поздно я найду того, кто хочет опорочить наше имя, и, поверьте, эта встреча ему явно не понравится! Поэтому, господин советник, извольте держать себя в руках и не позволять себе лишнего по отношению к моей семье!

Говорил я медленно, будто рубил фразы на отдельные слова. Да, может, это и слишком нагло в моем положении, но всему есть предел! Сказать, что Ростовский удивился, – это ничего не сказать. Нет, это надо было видеть! На лице, лишенном эмоций, промелькнуло удивление. Он не выдержал и заломил бровь, будто я на дуэль его вызвал или предложил плюнуть на это дело и накатить по рюмашке.

– Вы… Вы отдаете себе отчет?..

– Более чем…

– Хм… Ну что же… Не смею вас более задерживать, господин Талицкий.

– Честь имею.

Он кивнул и вышел. Через несколько секунд вернулся нотариус, и, уж не знаю по какой причине, выглядел не так уверенно, как в начале нашей встречи. По крайней мере, Резанов мило улыбнулся и попросил немного обождать. Даже предложил не стесняться и закурить, если есть такое желание. Я не стал возражать, тем более что курить на самом деле жутко хотелось. Присесть не предложили, поэтому отошел к окну и стал смотреть на заснеженные улицы. Проехали сани, нагруженные мешками. Прошел пристав в черном полушубке… Провинциальная идиллия, черт побери.

Через несколько минут господин Резанов закончил изучать мой отчет и совершенно неожиданно принял решение выплатить деньги, потраченные на собачью упряжку, нарты и лыжи. Сто тридцать рублей. Хоть это хорошо…

12

Разумеется, после того как вернулся на постоялый двор, я все рассказал Брэдли. Мы как раз решили пообедать и сидели в гостиной на первом этаже. Он молча меня выслушал, долго тер подбородок, хмурился и, судя по всему, что-то прикидывал. Сложно представить, чем может обернуться эта история. Мне было… как вам сказать… Не хотелось подставлять Брэдли под пули. Судите сами – статский советник довольно ясно выразил свое мнение по этому поводу и честно предупредил о возможных проблемах. Как говорится, и на этом спасибо! Теперь Александр Талицкий – опасный попутчик! Что я и попытался объяснить Марку Брэдли, но не успел…

– Запомни, щенок… – Он не дослушал моих рассуждений, наклонился над столом, схватил меня за горло и так тряхнул, что зубы лязгнули.

Я пытался что-то сказать, но только хрипел. Попробуйте что-нибудь произнести, если ваше горло оказалось в железных тисках! У Брэдли сильные руки, и если он решит взять вас за горло, то…

– Ты идиот, Талицкий! Марк… Брэдли… никогда… друзей… не бросал! Ты меня понял?!

– Понял… – едва слышно просипел я.

– Не слышу!

– Да, сэр!

– Так-то лучше…

Он отпустил мое горло, и я рухнул на стул. Чертов здоровяк! Люди, сидящие в гостиной, сделали вид, что ничего не заметили. Только портье, сидящий за своей стойкой, напрягся и убрал руки под стол, где у него наготове лежал револьвер.

– Черт бы тебя побрал… – массируя шею, сказал я. – Не мог просто сказать?!

– Сам виноват, – Марк прицелился в меня пальцем и нахмурился, – не нужно меня злить!

– Ну-ну…

– Дьявол! – Он повернулся и щелчком подозвал полового. – Эй, mileishij!

– Что вам угодно-с?

Марк Брэдли русского не знал. Это, если разобраться, невелика проблема. Здешний народ сносно болтал на английском, но Брэдли полюбил вставлять русские фразы. Вот и сейчас он кивнул официанту на обеденный стол, сделал недвусмысленный жест и добавил:

– Uodki…

– Графинчик-с?

– Какой тут графинчик… – поморщился я и покрутил головой, разминая шею. – Графин!

На следующий день мы навестили собачьего заводчика, у которого оставили купленные нарты и лыжи. Обсудили некоторые вопросы. В свете последних событий было ясно, что «разведывательной» поездки не получится. Из города надо уходить сразу и желательно здесь до самой весны не появляться, пока ситуация с «часовщиками» не прояснится. Нам повезло, и продавец посоветовал нанять своего тестя, который был опытным каюром и частенько подрабатывал на доставке почты и других грузов в Золотой Берег. Эта услуга нам обошлась в десять рублей. Если подумать – недорого.

После этого мы завернули в торговый центр, который напоминал склады какой-нибудь северной партии. Ну… может, и не совсем, но так уж мне показалось. Слишком много здесь разного добра – нужного и ненужного, но имеющего спрос на северных землях. Лыжи, снегоступы, нарты. Последние были нескольких размеров. Даже совсем маленькие, которые вполне по силам тащить человеку, идущему на лыжах.

Склад представлял собой приличных размеров дом, разделенный на добрый десяток комнат-отсеков, согласно выставленным товарам. В каждом свой продавец. На первом этаже, в отдельной каморке, сидел приказчик, который вел расчеты, договаривался о доставке груза и принимал заказы от постоянных клиентов. Приличное, но очень шумное заведение, рассчитанное на мелкооптовую торговлю.

Что меня слегка удивило, так это большие окна. При таком климате было бы правильнее сделать их поменьше, но у здешнего хозяина, видать, свой резон и свои мысли на этот счет. Мне кажется, он прав – здесь светло, чисто, лестница, ведущая на второй этаж, застелена войлочной дорожкой.

Увы, но все оказалось не так красиво, как нам того хотелось! Цены, мягко говоря, слегка кусались. Пока Марк Брэдли шипел и ругался на дороговизну, я осмотрелся и заметил, что среди здешних покупателей преобладают приезжие. Хм… а где местные промысловики, охотники, старатели? Сомневаюсь, что они божьим духом питаются. Дернув Марка за рукав, я выслушал несколько крепких выражений и вытащил его на улицу. Нам повезло. Первый же прохожий, попавшийся нам на улице, усмехнулся и посоветовал обратиться в «Храповский лабаз».

Выяснив, где именно находится это заведение, и поблагодарив неизвестного помощника, мы отправились на окраину. Прогулялись, свежим воздухом подышали и наконец добрели до подворья с высоким и крепким забором. Ни тебе вывески, ни распахнутых настежь дверей. Судя по саням-розвальням с запряженной в них низкорослой лошадкой и протоптанной дорожке, мы не ошиблись. Уж слишком нахоженная тропинка. Рядом с соседними домами таких не наблюдалось. Собаки лают… Пришлось постучать. Не прошло и нескольких секунд, как двери открылись, и мы увидели здорового розовощекого парня. Эдакий бугай…

– Простите, уважаемый… – начал я.

– Чаво надо? – хмуро поинтересовался он и обвел нас оценивающим взглядом. Задержал взгляд на револьверах, но ничего не сказал. Люди в этих местах к оружию привычны, но предпочитают длинноствол. Оно и верно – в лесах с револьвером делать нечего.

– Нам бы товар купить… на промысел.

– Ну раз так, – он посторонился и пропустил нас во двор, – заходьте, чо уж…

Елистрат Аксентьевич Храпов – так звали хозяина. Это невысокий, но очень крепкий мужчина лет пятидесяти с небольшим. Ну просто вылитый Михаил Кафтанов из фильма «Вечный зов». Густая шапка рыжих волос, курчавая борода и тяжелый свинцовый взгляд из-под набрякших век. Вроде и опасаться нечего, но когда смотрит, то чувствуешь себя очень неуютно. Сильный мужик. Такие люди до последнего вздоха держатся, а если и погибают, то вцепившись в горло неприятелю. Несмотря на приличный мороз, хозяин сидел в одной шелковой рубашке. Ну и полушубок на плечи наброшен, но так, вроде бы между прочим. Для форсу купеческого.

Здесь не было ни приказчиков, ни курьеров, ни широких окон. Потемневший от времени сарай, забитый под крышу товаром. Мешки, ящики, коробки, тюки… Голова кру́гом. Вместо прилавка – два пустых бочонка, на которые положена широкая, покрытая темными пятнами доска. На полу, рядом с этим импровизированным прилавком, несколько длинных оружейных ящиков. Подходи, смотри, выбирай. Все оружие в густой смазке, прямо с завода.

Да, здесь не бывает случайных людей – зевак, которые заходят, чтобы присмотреться, прицениться и почесать языки с продавцами. Сюда приходят люди, которые твердо знают, что им нужно, в каком количестве, в какой упаковке и какого качества.

Мы с Брэдли все обсудили заранее. Составили список, прикинули финансовые возможности и проблемы с доставкой. Цены удивили. Нет, они были вполне ощутимыми, но по сравнению с торговым центром, из которого мы ушли, просто дармовыми. Ну мы и разошлись, в пределах допустимого груза для двух собачьих упряжек. Если не вдаваться в подробности, то для таких далеких переходов груз рассчитывается исходя из количества собак. На одну собаку – не больше двадцати килограмм веса. Само собой, что вес нарт тоже учитывается.

Чай, кофе, кусковой сахар в жестяных банках, крупы, мука, соль, масло… Рыба для собак, рыбий жир, сухофрукты… Этот список можно продолжать до бесконечности, но сомневаюсь, что вам будет интересно копаться в наших тюках, ящиках и рюкзаках. Пожалуй, нам даже повезло, что мы договорились с каюром. Не знаю, насколько опытен Марк Брэдли, но знаю точно – я ни черта в этом не смыслю. Обрывочные знания, которыми меня загрузил продавец собак, моментально выветрились из памяти. В прошлом, читая книги о северных приключениях, я как-то иначе представлял себе искусство погонщиков. Ладно, нам до этого еще дожить надо. Сейчас у нас есть восемь наших собак и десять собак в упряжке каюра. Это значит, что мы можем забросить в долину около четырехсот килограмм груза.

Мы должны были уйти из Форт-Росса в понедельник. В субботу неожиданно потеплело. На улице стоял легкий морозец, и жители искренне радовались этому подарку природы. Дело в том, что в воскресенье, десятого января, праздновался День города. Мы с Брэдли могли только посочувствовать местным законникам. Где веселье, там и драки, а иногда и стрельба. Так или иначе, но не стали отсиживаться в гостинице, тем более что завтра уходить, и черт знает, когда мы сможем погулять по улицам, выпить и поглазеть на женщин.

Брэдли задержался у небольшого ларька, где можно было выпить кофе, а я прошел чуть дальше, на площадь перед зданием городской управы. Прогуливались люди. Неподалеку слышался детский смех… На деревянной сцене, построенной специально к этому празднику, играл духовой оркестр. Играл незнакомые, но очень приятные мелодии. И тут… у меня даже в горле перехватило. Стоял и как завороженный слушал старинный русский вальс. Вальс, посвященный мокшанским воинам, погибшим в Русско-японской войне. Да, вы правы. «На сопках Манчжурии».

Меня в жар бросило. Уж слишком картина была… не знаю, как объяснить. Глупо думать, что буквами и многозначительными точками можно выразить всю глубину наших душ. Это невозможно описать. Это нужно только чувствовать. Дышать этим. Жить. Вальс в клочья разбил панцирь, которым я защищался от этого мира. Вдребезги. Стоял, слушал… слов не было. Потом, много позже, я часто вспоминал эти мгновения, пытаясь понять: откуда он мог взяться в этом мире? Пока не узнал этого человека. Человека, который подарил этому миру такой драгоценный подарок. Вальс… Но это будет потом.

– Александр!

Даже не сразу услышал, что меня зовут. Слишком уж задумался, замечтался. Повернулся и увидел девушку, которая так злилась на меня в гостинице. Она подошла неслышно и теперь внимательно смотрела на меня, будто старалась понять, кто именно стоит перед ней.

– Я вас слушаю, сударыня.

– Должна заметить, что вы не похожи на своего братца…

– Внешностью? Мы, если вы заметили, близнецы, – недовольно буркнул я. Разговаривать не хотелось, и вообще был слегка раздосадован, что девушка взяла и разрушила это хрупкое чувство очарования, которое дарила музыка.

– Нет, ваша внешность здесь ни при чем.

– Извините, но тогда я вас не понимаю. Похож, не похож… Какая разница?

– Вы знаете, что он убежал из Форт-Росса? – Она упрямо желала со мной поговорить.

– Это его проблемы, а не мои.

– Я бы не была так уверена.

– Ваше право… – Я сделал небольшую паузу и вопросительно посмотрел на нее, ожидая, что она представится.

– Анастасия Бестужева.

– Простите? – переспросил я. – Бестужева?

– Вас это удивляет? Или… уже изволили слышать это имя от братца?

– Извините, но я не имею привычки обсуждать женщин. Ни с кем, даже с родным братом. Мое невольное удивление, сударыня, вызвано тем, что в Ривертауне был знаком с дамой, которая в девичестве носила такую же фамилию. Ее звали Катрин Фишер. Многим ей обязан.

13

Пять пульсирующих ударов с промежутком в одну секунду… Пауза на две минуты – и еще пять ударов… Еще одна пауза – и опять пять ударов! В этот раз они были сильнее. Жестче. Эти чертовы датчики… Я был готов набить морду любому ученому, попадись он мне под руку, но таковых поблизости не оказалось. Здесь вообще людей не было, кроме меня, Марка Брэдли и каюра Силантия Капитоныча. Оставалось терпеть и топать на лыжах вперед, стараясь унять противную дрожь в пальцах. Это выводило меня из себя, выбивало из колеи и возвращало к довольно грустным мыслям.

– Ты что-то совсем загрустил, Алекс! – усмехнулся Марк, когда мы встали на дневку.

– Муторно мне что-то…

– Это еще почему?

– После Вустера – ни одной перестрелки.

– Дьявол… – Брэдли широко распахнул глаза и вытаращился на меня так, словно увидел в первый раз. – Ну ты даешь, Талицкий! Тебя что, это не устраивает?!

– Тревожно как-то…

– Ну и дела! Если бы мне полгода назад сказали, что услышу такие слова, я бы в ответ только засмеялся. Алекс, ты вжился в эти земли, и поэтому тишина тебя настораживает!

Уже минули шестые сутки, как мы вышли из Форт-Росса и направились на северо-запад по направлению к Прошкиной пади. По уверениям нашего проводника-каюра, если погода не испортится, то скоро подойдем к речке Сарта, а там уже и до места недалеко.

– Быстро домчимся, – сказал Силантий.

Приятный у него говор. Окающий, совершенно непривычный для этих мест, но очень уверенный и располагающий к себе тон. Хороший нам проводник попался – опытный. Маленького роста, вроде и шириной плеч похвастаться не может, но жилист. Седовлас, кожа загорелая, всеми здешними ветрами выдубленная. Глаза голубые, чистые. С таких людей только иконы писать, да вот не видел я в этом мире икон. С верой в Бога здесь не всё так просто! Верят, куда же без веры, но не так, как в нашем мире. Нет здесь христианства в привычном для нас понимании. Одежда? Обычная. Для этих мест, разумеется. Унты, парка, широким ремнем подпоясанная. На поясе нож, патронташ и небольшая кожаная сумочка для разных мелочей вроде табака и трубки. Ну и двустволка, конечно. До белизны истертая, но любовно ухоженная.

– Было бы неплохо… – Я пытался отдышаться после перехода. Зачерпнул рукавицей снег и вытер разгоряченное лицо. Вот тебе и северные земли! Жарко, как в бане.

– Собаки хорошие, снега в меру. Даст бог, через два дня к Прошкиной пади и выйдем. Вы бы, господин хороший, снег не ели. Застудите хрип, а нам еще идти… Не дело это.

– Какой же я господин, Силантий Капитоныч? – усмехнулся я.

– Вам, молодым, лучше знать.

– Если бы господами были, то и жили бы в «Москве», а не у Луки Фомича.

– Да, и то верно. Господское место эта «Москва», как есть господское!

Не знаю, что там с этими «господскими» местами, но постоялый двор Луки Фомича тоже не показался дешевым. За неделю я заплатил почти четыре рубля, не считая расходов на обеды и ужины! Завтракать мы как-то не привыкли. Чашка горячего и крепкого кофе, сигара – вот и весь завтрак. Обедали в гостинице, а ужинали где придется. Иногда в гостинице, а иногда заваливались в какой-нибудь кабачок. Теперь разносолы уже в прошлом! Что приготовим, то и съедим!

Кроме всех припасов, которые мы взяли в дорогу, Брэдли купил приличный мешок так полюбившихся ему пельменей. Это блюдо здесь заготавливают по-сибирски – большими партиями. Их берут и на промысел, и на такие вот переходы. Удобно. Быстро, вкусно, сытно. Вот и сейчас мы осматривали собак, а Силантий Капитоныч учил, как правильно за ними ухаживать и на что первым делом обращать внимание при осмотре. Брэдли развел костер и вскипятил воду. Поедим, горячего чайку попьем – и дальше пойдем. Как там наш проводник говорит? «По-о-ойдем!»

Насчет вожаков наших собак – Тори и Бади – не ошиблись, что взяли. Сильные псы. Бади был прирожденным лидером. Здоровенный широкогрудый кобель трехцветного окраса – черный с белой мордой, грудью и рыжей маской, с вкраплениями на боках. Слегка лопоухий, что придавало ему вид записного драчуна и забияки. Тори был другим. Огненно-рыжий с белым. Уши торчком, глаза с наглой поволокой, грудь вперед. Дамский угодник и провокатор, в том плане, что умудрялся первым впутаться в драку, а следом налетал Бади, и свалка принимала вселенские масштабы.

Парни в работе лютые, да и порядок в упряжке навели быстро. Они и правда работают в паре, да так, что просто диву даешься! Один отвлекает, второй на землю валит. Глазом не успеешь моргнуть, как очередной бунтарь хвост поджимает. Не упряжка, а просто прелесть. С каюрами им, правда, не повезло. Если Марк в этом еще куда ни шло, то я – просто дилетант. Научусь, куда денусь.

Кстати, с расчетом груза мы с Брэдли слегка ошиблись! После того как поговорили с Силантием Капитонычем, выяснили, что груз можно увеличить до пятисот пятидесяти, а то и шестисот килограмм. Ощутимая прибавка к нашим запасам!

Триста рублей, которые были оставлены Владом Талицким, совершенно неожиданно превратились в сотню. Как вы знаете, сто тридцать мы потратили на собак, нарты и лыжи, а еще семьдесят ушло на продукты и оплату проводника. Под конец нотариус уперся рогом и категорически отказался оплачивать наши покупки. Мол, это неразумно, дорого и вообще баловство. Ну и черт с ним! Деньги у меня были, а на природе сам бог не велел с голоду умирать! Если там есть озеро, то есть и рыба, и олешки по сопкам бегают. Проживем как-нибудь!

К моменту ухода из форта, после расчета за гостиницу, в моих карманах осталось около тридцати пяти рублей личных денег, не считая полутора сотен на банковском счету. Тратить в долине негде, так что я подумал и оставил их в банке. Незачем такие деньги таскать. При здешних нравах за такую сумму можно и головы лишиться.

– Хорошие здесь места, – продолжал окать Силантий. – Рыбой и зверем богатые. Соболек есть. Аккурат еще месячишко промышлять можете. Шкурки в форту хороший спрос имеют!

– Там уже и весна наступит, – поддержал разговор я.

– Быстро наступит, – махнул рукой проводник. – Знай себе успевай поворачиваться! Дел по весне много, только поспешай делать! То одно, то другое. На лыжи дере́во заготовить надо? Надо! Промысловые избушки обойти, объехать. Где подлатать, где подправить. Не успеешь осмотреться – и весна пролетит, и лето, и осень листами закружит, завертит… Эх…

Дере́во, о котором говорит наш проводник, это самодельные доски или плахи для лыж. Работа несложная, но без сноровки да знаний дере́во не выберешь. Есть там свои тонкости. Как-нибудь расскажу, если интересно.

Дела… Дел предстоит очень много, и одно из них никак не давало покоя. Думал о нем каждую минуту. Думал на привалах и вечерних биваках, когда на лагерь опускались зимние сумерки, разбавленные светом костра. Выли волки. Повизгивали, порыкивали наши собаки. Тори и Бади, на правах вожаков собачьего племени, недовольно скалили зубы, посматривая на темную стену леса, которая расцветала светлячками голодных глаз… Одна мысль не давала мне покоя. Какая? Извольте!

Скажите, как объяснить Марку Брэдли о моем настоящем задании?

Как ни крути, но он не глуп! Сказки о каких-то поисковых или научных партиях, которые могут появиться в нашей долине, ему не понравятся. Нет, он ничего мне не скажет. Головой покачает, поморщится, да и только. Не хочу лгать. Друзьям не лгут! Вот и сидел, думал: как объяснить человеку, что я пришел из другого мира?!

Еще и Анастасия Бестужева… Вот уж правду говорят – мир тесен. Недаром я, когда первый раз ее увидел, принял за Катерину Фишер. Похожа. Очень похожа. Если подумать, то это и немудрено. Они, как выяснилось, родные сестры. Настя младше на четыре года. Нет, если вы думаете, что все это я узнал от нее, то ошибаетесь. Заплатил рубль нашему «портье», он все и выложил. Что у них было с Владом – не знаю, но, видимо, ничего хорошего, если девушка его так не любит.

– Алекс, хватит мечтать! Давай ужинать!

– Я разве против?

– Не знаю, – пожал плечами Марк, – но сегодня твоя очередь готовить.

– Опять?

– Нет, – он ухмыльнулся и назидательно поднял палец, – не opiatj! Snova!

– Тьфу, дьявол… Ну и что желает на ужин наш дорогой мистер Брэдли?

– Pelmeni…

Бивак раскинули на берегу узкой, но очень извилистой речки Безымянной. Встали почти на берегу, чтобы укрыться от холодного ветра. Между деревьями натянули веревку и набросили полог с одной, наветренной стороны. Костер разложили, собак осмотрели, покормили. Пока я возился с ужином, Брэдли с Капитонычем нарубили лапника и обустроили место для ночлега. Спальные мешки у нас были – купили в Михайловке. Пошитые из оленьих шкур, мехом внутрь. По виду напоминают обычные туристические, только спать в таких слишком жарко и требуют тщательного ухода. По словам Силантия, если мешок намокнет, то просто высушить недостаточно. Надо вывернуть наизнанку и подержать на улице – выморозить, а потом еще и размять хорошенько. Иначе пойдет лезть волос – не обрадуешься. Шикарная вещь, жалко – недолговечная, и в рюкзаке носить тяжело.

– Бывал я в той Прошкиной пади, – рассказывал Силантий, когда мы закончили ужинать и неторопливо чаевничали с сахаром вприкуску.

– Давно? – спросил я, рассматривая карту, которую оставил Влад.

В день мы проходили около пятидесяти километров, не больше, так что еще пара дней – и будем на месте.

– Еще при ранешнем хозяине, – задумчиво прищурился каюр.

– Там старатель жил, если не ошибаюсь?

– Старатель… – крякнул Силантий Капитонович и покачал головой. – Чудной был мужик, да и старатель, по правде, такой… ни рыба ни мясо. Одно слово – Прошка! Там и золотишка-то нет и никогда не было! Упрямый был, ну чисто как лошак! Все твердил, мол, обязательно свой мульен из долины подыму и обратно на родину подамся, чтобы на старости лет по-барски пожить. Баба евойная так и не дождалась от него мульенов. Он когда помер, она полгодика погоревала, а потом за пристава замуж и выскочила. Известное дело – куды ей деваться-то? Бабе в наших краях без мужика нельзя!

– Он, говорят, погиб?

– Бес яво знает, – пожал плечами Силантий и подбросил в костер дров. – Одни гуторили, что медведь задрал, а другие, что лихие люди убили.

– В этих местах – не диво.

– Не диво. Бывало, что и за кусок хлеба убивали. Землица у нас… кровью напоенная.

Было интересно слушать, как вел свой рассказ наш проводник. Уважая присутствие Марка Брэдли, он часто перескакивал на ломаный английский, а учитывая его «окающий» говорок, это звучало довольно интересно.

Ровно через два дня, уже ближе к вечеру, мы прошли распадок между сопками и вышли к долине. Она появилась перед нами как-то совершенно неожиданно, будто кто-то невидимый нарисовал ее в этом морозном воздухе.

– Вот она, Прошкина падь… – сказал Силантий Капитонович и огладил бороду. – Дошли с божьей помощью.

14

Прошкина падь получила свое название по имени погибшего старателя, у вдовы которого Влад Талицкий и выкупил землю. Ну как выкупил… Если быть точным, то перекупил арендный договор, который был заключен с Управой Форт-Росса сроком на десять лет. Не знаю, как насчет золота, но дикого зверья здесь много. Пока добрались до берега, видели и оленей, и мышкующих лис, и даже соболя, который забрался на кедр и оттуда внимательно рассматривал нежданных гостей, осмелившихся посягнуть на его заснеженное царство.

Долина – обширная, похожая на большую дольку мандарина или полумесяц, если вам так больше нравится. Посередине раскинулось озеро. Надо заметить, весьма приличных размеров. В длину около пяти километров, а поперек, в самом широком месте, около километра. Очертаниями оно в точности повторяло форму долины.

Дом, обозначенный на карте простым заштрихованным квадратом, находился на восточном берегу. Это добротный сруб из толстых бревен, построенный на небольшом возвышении примерно в пятидесяти метрах от водяной кромки. Два квадратных, закрытых ставнями окна обращены в сторону озера, и еще два, поменьше размерами, прорублены в боковых стенах.

– Мастера строили, – пояснил Силантий, когда мы спустились на берег и подошли к жилью.

Чуть поодаль стоял поднятый на столбах лабаз. На берегу виднелись покрытые снегом мостки и вытащенная на берег лодка. Эта посудина уже свое отслужила – в левом борту зияла изрядная дыра.

Раскопали занесенный снегом вход и отодрали две доски, которыми крест-накрест была заколочена дверь. Наконец хоть и с большим трудом, открыли. Чуть было не сунулся вперед, но Силантий Капитонович удержал меня за руку и покачал головой.

– Погоди, Ляксандр Сяргеич! Не след так поступать! Мало ли…

– Что-то не так?

– Хозяина попросить надо, чтобы принял да не обижал новых постояльцев.

Марк выслушал перевод и, к моему большому удивлению, даже не удивился. Более того, он с готовностью посторонился, пропуская нашего каюра вперед. Не знаю, что именно там шептал Силантий, но… В общем, лишним не будет.

Изнутри пахнуло затхлой сыростью – запах заброшенного жилья. Квадратная, довольно просторная комната, камин, сложенный из плоских камней, и лестница, ведущая на чердак. Разломанный на части стол. Свечной огарок на подоконнике. Несколько лавок, два пустых сундука с откинутыми крышками и грубые лежаки, на которых валялось полуистлевшее тряпье… Марк Брэдли осмотрелся по сторонам, прищурился и хмыкнул.

– Ну что же… Мне доводилось жить в местах и похуже.

– Помнишь пропахший креозотом сарай? – усмехнулся я.

– Тьфу… – Брэдли даже перекосило. – Век не забуду…

Да, мы тогда изрядно надышались этой гадостью. Это было во время погони за Биллом Фоули. Метель застигла нас на равнине, и единственным укрытием оказался развалившийся сарай, оставшийся после постройки железной дороги. Он так провонял креозотом, что мы были готовы спать в снегу, лишь бы избавиться от этой противной вони! Сержио Моретти даже стошнило. Не дай бог еще раз угодить в такое место…

Через два дня Силантий Капитоныч ушел в Форт-Росс. Не буду описывать, как мы с Брэдли приводили в порядок наше новое жилье. Думаю, что вам это неинтересно, а к нашей истории оно имеет лишь косвенное отношение. В общем, дом был крепким, а запасы позволяли без проблем дожить до весны. Не прошло и недели, как жилище приобрело довольно уютный вид. Понемногу исчез запах сырости и появились новые – смолистый запах дров, ароматы трубочного табака и кофе. Жизнь, как говорил один персонаж из старого анекдота, понемногу налаживалась. Кстати, когда я рассказал эту историю Брэдли, он смеялся до слез! Теперь по любому поводу он заявляет: «А жизнь-то налаживается!» Даже собак достал этой фразой! Тори уже воспринимает ее как команду и подает голос. Мол, да, есть такое дело!

Единственное, с чем мы здорово ошиблись, это посуда. Если быть точным – как-то не подумали захватить большой котел. Как «для чего»? Для бани. Не знаю, как тут обходился прежний хозяин, но я не собирался сидеть грязным. Марк Брэдли, судя по всему, тоже.

В общем, потихоньку составляли список для следующей поездки в Форт-Росс. Вот так, в трудах и заботах, прошло две недели. Марк Брэдли вставал на лыжи и, свистнув Тори и Бади, уходил на охоту – знакомиться с окрестностями. Кстати, собачья универсальность, так меня удивившая, оказалась привычным делом для этих мест. Здешние жители не делали особого различия между охотничьими и ездовыми собаками.

Если честно, я был даже рад, что Марк отправился на прогулку. Было время подумать и принять какое-то решение. Отступать некуда, и скоро придется рассказать ему о своем появлении в этом мире. К тому же датчики как взбесились! Каждый вечер донимали пятнадцатью ударами. Поверьте мне на слово – не самое приятное чувство! Предплечья немеют, и после сеансов «связи» еще пару часов руки как ватные. Попадись хороший и умеющий хранить тайны хирург – вырезал бы датчики к чертовой матери! Не задумываясь!

В сарае нашлось приличное количество досок, неизвестно кем и для какой цели заготовленных, и, пока Брэдли бродил по окрестностям, я сделал новый стол и переделал кровати. Вместо лежаков сделал пару двухэтажных нар. Что-то мне подсказывало, что мы недолго будем куковать в одиночестве…

Через несколько дней мне надоело сидеть дома, и я, свалив домашние дела на Марка, взял на пару дней еды и отправился на запад. Охотиться не собирался, поэтому собаки остались дома. Прогуляться? Прогуляться, да не совсем. Дело в том, что Влад упоминал один распадок, который находился на противоположном берегу. Не знаю – почему, но он был твердо убежден, что проход между мирами откроется именно там. Вот я и решил взглянуть на этот «полигон».

Обычный распадок между холмами. Заснеженные ели, высокие сосны, сугробы, цепочка звериных следов, уходящая куда-то в заросли. Подходящая площадка для выброски. Нет ни кустов, ни валунов. Готовый аэродром для пришельцев из параллельных миров. Никакого воздействия «потусторонних сил» не почувствовал. Даже датчики молчали. Не стал здесь задерживаться, но зарубки на двух хорошо заметных деревьях сделал. Затесал и вырезал на них стрелки, указывающие на озеро. Мало ли… Пришлют каких-нибудь городских болванов, ищи их потом…

После распадка я отправился дальше на запад, где, по рассказам Силантия Капитоныча, была еще одна небольшая долина. Кто-то ему рассказывал, что озеро там – «с диковинкой». Маленькое, круглое и даже в самые сильные холода не замерзает.

На избушку набрел совершенно случайно. Если честно, то я просто заблудился. Немного поплутав, вышел на берег ручья, одного из множества, которые наполняли озеро. Извилистый, как змея, он был зажат между высокими скалистыми берегами и редкими каменистыми осыпями, по которым можно было забраться наверх. Вот по одной из таких осыпей и поднялся, чтобы определиться с местом. Поднялся и… замер.

Между двумя скальными выступами стоял дом. Маленький, вроде промысловой избушки. Судя по ее ветхости, построена очень давно. Гораздо раньше нашего дома. Все бы ничего, но уж слишком здесь место… сумрачное. Неуютное. Будто скалы на тебя давят или кто-то подсматривает, прячась за серыми гранитными глыбами.

Дверь была закрыта. Мало того – даже завалена камнями. Не скажу, что мне это было нужно, но уходить, не заглянув внутрь, как-то неправильно. Долина, как ни крути, наша, а значит, и эта хижина принадлежит нам! Покопавшись около получаса, разобрал завал и приоткрыл дверь. Темно, как в… Темно, в общем. Очень темно. Пришлось лезть в рюкзак и доставать маленькую фляжку с керосином, чтобы соорудить факел. Протиснулся в провал и даже присвистнул от удивления:

– Твою мать…

Домой я вернулся только к вечеру. Красивые здесь вечера! Первым делом услышал отдаленный лай, а через несколько минут увидел летящие навстречу собачьи фигуры. Еще через двадцать минут я сбросил с ног лыжи и отряхнул снег. За дверью слышалось бурчание Марка про «бездельников, которые вечно опаздывают к ужину». Вот теперь я дома…

После того как немного отогрел руки и ответил на подколки Брэдли, пришло и мое время удивить этого вредного парня, у которого компас где-то в голове. Надо признать, никогда не ошибающийся компас: Марк Брэдли всегда удивлял врожденным чувством находить дорогу в самых запутанных каньонах.

Я расстегнул набедренную сумку и вытащил кошель, который нашел в избушке. Марк удивленно покосился на меня и хмыкнул, ожидая, что будет дальше. Не стал испытывать его терпение и аккуратно высыпал на стол пригоршню золотых самородков.

– Вот дьявол… Ты где это взял?

– К западу от озера.

– Поточнее?

– Небольшой ручей, не обозначенный на карте.

– Ты еще скажи, – хмыкнул Марк, – что прямо на берегу и подобрал…

– Нет, – покачал головой я, – нашел развалившуюся избушку с дохлым телом.

– Какой-нибудь старатель?

– Не знаю. Кто-то раскроил ему череп.

– Бывает…

– Перед этим ему еще и руки переломали.

– Кто-то пытался его сожрать?

– Нет.

– Парня пытали…

– Вы поразительно догадливы, мистер!

– Не наглей, Талицкий! И вообще… – Брэдли перестал кромсать жареное мясо, взял один из кусков и отправил в рот. Попробовал, довольно буркнул и покосился на меня: – Судя по твоему очень недовольному виду, это еще не все находки?

– Увы… – вздохнул я.

– Выкладывай.

Мне оставалось лишь открыть рюкзак. Один за другим на столе появились семь жетонов из позолоченной бронзы. Брэдли уставился на них и присвистнул.

– Вот… – подвел итог я. – Больше ничего интересного нет.

– Ничего себе…

– Хорошее замечание, Марк, но хотелось бы услышать что-нибудь новое. Что нам делать с этими бляхами?

– Алекс, с этими делами не шутят. За ними стоят чьи-то жизни и судьбы. Их надо отдать законникам.

– Не только судьбы. Еще и пенсион для их семей… – добавил я.

– Ты хорошо обыскал дом?

– Стены не простукивал.

– Зря. Очень зря… Придется прогуляться туда еще раз.

– Когда?

– Завтра и пойдем, чего время тянуть.

– Значит… – вздохнул я, – жетоны надо доставить в Форт-Росс.

– Съезжу, – кивнул Марк. – Заодно куплю котел для бани. Ладно, садись ужинать.

15

Избушку обыскивали по всем правилам. Потрошили, да так, что пыль стояла столбом. Пару раз даже пришлось прерваться и выбираться на свежий воздух – подождать, пока пыльная завеса уляжется, иначе было не продохнуть. Человеческие останки вынесли наружу и упаковали в старую оленью шкуру, которую прихватили из дома. Сняли с петель дверь, чтобы света было побольше, и продолжили.

Ну что… пожалуй, можно начать описание?

Если разобраться, то это не избушка, а лачуга. Размером… три на три метра, не больше. Маленькое окошко величиной с носовой платок, полуразвалившийся очаг, стол и две койки, связанные из жердей. Между ними небольшой закуток, где я и обнаружил труп.

– Странно, – сказал Брэдли. Он шмыгнул носом и обвел взглядом хижину.

– Что именно тебя удивляет?

– Где ты, говоришь, золото нашел?

– Кошель валялся рядом с входом, среди мусора. Я бы его и не заметил, но зацепился унтом.

– Потерять кошелек с золотом? Разве что он был не единственным… – хмыкнул он.

– Или уходили в спешке, – продолжил я.

– Именно! Тогда могли и выронить, и потерять.

Повторный обыск ничего не дал. Не было ни оружия, ни какой-нибудь рухляди, которая могла бы пролить свет на личность убитого. Вообще ничего, если не считать нескольких ржавых банок и сломанного капкана. Мы уже собрались уходить, но тут Брэдли прищурился и начал разглядывать входную дверь. Если быть точным – раму. Это и рамой назвать-то сложно, скорее несколько горбылей, кое-как прибитых к бревнам. Марк подошел к ним и несколько секунд ощупывал гвозди.

– Что там?

– Эти гвозди, – задумчиво протянул он, – несколько раз вбивали в одно и то же место.

– Уверен?

– Да. Тащи топор.

Брэдли, старый лис, не ошибся! Когда отодрали доску, то среди древесной трухи нашли винную бутылку, наполовину заполненную песком. Разумеется, золотым. По крайней мере, так мне сказал Марк. Кроме этого в бутылке нашли обрывок бумаги с нацарапанной картой. Какой-то петляющий ручей и несколько жирных точек, пронумерованных от одного до пяти. Рядом с каждой – колонка цифр, столбиком.

Забегая немного вперед, могу сказать, что, как мы ни старались, привязать эту грубо начерченную схему к нашей карте не получилось. Или парни плохо рисовали, или мы плохо прикладывали. Схему перерисовали и отложили к бляхам, которые Брэдли должен был доставить в Форт-Росс.

Через два дня Марк собрал вещи и с мечтательным видом расписывал свои планы. Судя по всему, его ждала очень насыщенная программа, включая экскурсию по барам и борделям. Он запрягал повизгивающих от нетерпения собак и тщательно проверял шлейки. Если вам интересно, то собачьи упряжки в этих краях запрягают цугом, то есть двумя рядами, одну собаку за другой. Шлейки крепят к центральной веревке – потягу. Такой способ хорош для дальних поездок и перевозки грузов.

– Первым делом, после Управы и банка, отправлюсь к шлюхам!

– Правильно, – хмыкнул я. – Заодно уговори какую-нибудь милашку приехать в гости.

– Давай я найду Настю Бестужеву?

– Чего?!

– Ну не знаю… Мне кажется, она тебе так понравилась… Ты на нее так пялился…

– Шел бы ты, Брэдли… Прямо и никуда не сворачивая!

– Нет, я серьезно! Ты бы написал девочке какое-нибудь душещипательное письмо. Бери пример со Стива Палмера! Кстати, надо будет ему весточку отправить, узнать как здоровье и вообще что нового в Ривертауне. Так что будем делать с Настей? Напишешь письмо?

– Марк… не зли меня, – начал закипать я.

Брэдли довольно осклабился и осмотрелся по сторонам.

– Вроде ничего не забыл?

– Езжай давай! Забыл… Разве что мозги, но в борделе они тебе точно не понадобятся!

– Зависть, мистер Талицкий, – он назидательно поднял палец, – это плохо!

– Я в курсе.

Марк поправил ружье на груди и оперся о задник нарт. Подмигнул и присвистнул.

– Вперед!

С отъездом Брэдли жизнь немного замедлилась, но день уже по привычке начинался еще затемно. Я поднимался, топил камин, варил кофе и грел воду для бритья. Чтобы не расслабляться, брился каждый день, оставляя лишь усы. Если Марк подыщет подходящий котел в Форт-Россе, то займемся баней. Надоело греть воду в ведре, чтобы помыться.

После завтрака занимался домашними делами или вставал на лыжи и уходил вдоль берега – проверить капканы и рыболовные снасти, поставленные в небольшой бухте. Зверья, как уже говорил, много. Лисы, кабаны, олени. Соболя с нахальным видом таращились с деревьев, разглядывая нового обитателя Прошкиной пади. По вечерам издевательски кричал филин, которому определенно было нечем заняться. Он жил где-то рядом и своим уханьем частенько дразнил собак. Брэдли как-то предлагал его изловить и приручить, но руки не дошли. Да и чего его ловить? Разве что чучело сделать? Жалко. Черт с ним – пусть живет.

Примерно через неделю после ухода Брэдли я собрался пройти на юго-западный берег озера. Там, в небольшом заливе, ловилась жутко вкусная рыба. Жирная, чем-то похожая на селедку. Не знаю названия, но вкусная. Если ее приготовить, свежевыловленную, на рожнах, то пальчики оближешь! Сугудай тоже хорош! Эх, еще бы картошки вареной, но тут с этим сложновато. Дорогое блюдо. Редкое.

Погода стояла хорошая, солнечная. На небе ни облачка. Просто живи и радуйся! Вот я слегка и расслабился. Разве что песни не распевал, дурья башка! Съехал с холма на берег, обошел прибрежные кусты… и замер.

Медведь…

Знаете, скажу честно: я испугался. Сердце сначала замерло, потом ухнуло куда-то вниз, к желудку, а потом и вовсе растворилось, испуганное этой встречей. Я серьезно! Медведь… Первый раз вижу этого зверя так близко! Такая громадина, что… лучше с ней не связываться! Тем более с таким, поднятым какой-то напастью из берлоги! Медведь-шатун – это вам не олень. Это серьезно! Смерть. Быстрая, лютая и гадкая. Не отрывая глаз от зверя, я стянул с плеча винтовку и зачем-то передернул рычаг, хотя патрон уже был в стволе.

Выстрел!

Он ахнул, отозвался эхом от промороженных, покрытых инеем скал и растворился в заснеженном лесу. Дьявол! Меня колотило так, что я промазал! Промазал с пятнадцати метров! Зверь глухо зарычал и повернул ко мне свою окровавленную морду.

Клацнул затвор.

Время словно замерло, а воздух превратился в густой морозный сироп. Тягучий, вязкий и звонкий… Вылетела гильза… Клянусь, она летела так медленно, что можно было разглядеть мельчайшие царапины! Если бы я рассматривал эту, будь она неладна, гильзу. Если бы… На самом деле, я глаз не мог оторвать от зверя. Руки как ватные, а ног и вовсе не чувствовал. В голове мелькнула какая-то глупая и совершенно бесполезная мысль. Мелькнула и тотчас ушла, будто ее сквозняком выдуло. Растворилась. Ствол – на медведя… Лязгнули холодным испугом зубы. Не торопись, Талицкий! Не торопись… Господи…

Выстрел!

Есть! Послышался рев раненого медведя! Уже потом, несколько минут спустя, насчитал в этой тушке четыре пулевых отверстия. Видимо, я так испугался, что мой мозг зафиксировал только последний, решающий в этой схватке выстрел. Это было потом, позже. Пока что я сидел задницей на снегу и жадно зачерпывал горстями снег. Глотал, таращился на убитого зверя и не чувствовал холода.

Поднялся и на подгибающихся ногах подошел к медведю. Да, вы будете смеяться, но я с каким-то бешеным наслаждением, будто хотел отомстить ему за испуг, всадил еще одну пулю в голову. Тьфу… Ну и чего тебе не спалось в своей берлоге?

И тут я заметил, кого именно он жрал. На снегу лежал человек. Первой мыслью было, что это Брэдли. Глупая и никчемная мысль. Слава богу, что увидел незнакомую, довольно странную куртку, отороченную рыжим лисьим мехом, и охотничьи, но не подбитые камусом лыжи. Даже полегчало. Будто камень с души упал. Снег был красным от крови.

Я не подошел к человеку. Незачем. После таких ран не выживают.

Мелькнула еще одна мысль: снять шкуру с медведя. Глупо, скажете вы? Да, пожалуй что глупо, но мне было необходимо это сделать. Понятия не имею зачем. Машинально, бездумно, с маниакальным упорством я свежевал этого шатуна, пачкаясь в его густой крови. Пока… Пока не услышал хрип человека, которого считал мертвым. Он захрипел и, как мне показалось, даже дернулся.

С каким-то непонятным равнодушием я подошел к лежащему на снегу мужчине. Судите сами – я не врач, не знахарь и не волшебник. Если этот парень, по какой-то счастливой случайности, еще и живой, то ненадолго. Не лицо, а кровавая маска. Вместо правой руки – какие-то ошметья. Умрет. Сейчас или немного позже. Живот распорот, кишки наружу вывалены. Нет, не жилец. Было бы правильнее его пристрелить, чтобы не мучился.

Единственное, что меня сразу удивило, так это отсутствие собачьей упряжки. Слишком уж далеко от жилья для лыжных прогулок. Да и напарник бы не помешал. Такие одиночные прогулки, как видите, плохо заканчиваются. Следов не было. Разумеется, кроме лыжни, уходящей куда-то на юг, и следов схватки.

Я не ошибся. Парень умер через полчаса, даже не приходя в сознание. Так или иначе, мне пришлось его обыскать. Хотя бы для того, чтобы при случае найти его близких. Перевернул тело, снял рюкзак. Вот дьявол… Даже он испачкан в крови. Поморщился и осмотрелся по сторонам. Нашлось и ружье, которое было отброшено далеко в сторону – только приклад из сугроба торчал.

Ружьишко я достал. Обтер снег и, присвистнув от удивления, с интересом посмотрел на мертвое тело. Хм… Надо бы обыскать парня, да повнимательнее. Таких ружей в этом мире я еще не видел. Двуствольная вертикалка, комбинашка. Верхний ствол – двенадцатого калибра, а нижний – нарезной, под винтовочный патрон «семь шестьдесят два». Хм… Ты кто, парень? Неужели опять «часовщик» по мою душу? Я даже поморщился… И какого черта им от меня нужно?

16

Лагерь погибшего парня я нашел в двух километрах от озера. Слава богу, что ветра не было и лыжню не замело. Удалось – разумеется, со всеми предосторожностями – дойти до его временного пристанища. Бивак был разбит в небольшом распадке между холмами, под прикрытием заснеженных елей. Они росли такой густой стеной, что менее внимательный путешественник мог пройти совсем рядом и ничего не заметить.

Я шел медленно, осторожно, чтобы не нарваться на очередные неприятности. Да, судя по некоторым деталям одежды, это был один из «часовщиков». Такая вот напасть с этими ребятами. Не дают мне спокойно пожить… Знать бы, за что… Ладно, разберусь со временем. Если раньше пулю не схлопочу.

Лагерь был пуст. Как понимаю, погибший парень пришел сюда один, без напарников. Палатка, спальный мешок, баул с пожитками… Вот черти! Они не перестают удивлять своей любовью к разным техническим игрушкам! Вместо собачьей упряжки нашелся буер – сани, поставленные на лыжи. С парусом! Долго думал, что с ним делать, а потом решил тащить домой. Как он выглядел? Как вам сказать… не силен я в таких вещах, могу и напутать с терминами.

Представьте себе байдарку, стоящую на трех разлапистых ногах-стойках, к которым на шарнирах прикреплены широкие лыжи. Представили? Вот и славно, значит, рисовать не придется. Одноместная, с вместительным грузовым отсеком, который был закрыт люком. Про мачту с двумя парусами, уж извините, ничего умного не расскажу. С парусами дел никогда не имел и, если честно, даже не собираюсь. Я и забрал эти пожитки лишь для того, чтобы не маячили в распадке. Спрятать их надо, и чем дальше, тем лучше. Санки, даже со всем содержимым, довольно легкие. Неудивительно – гондола сделана из промасленной кожи, натянутой на деревянный каркас. Домой доставил без проблем, еще и медвежью шкуру сверху положил.

Ох и намучился с медвежьей шкурой! Это ведь не соболь – шкуру «чулком» не снимешь! Да, опять забегаю вперед, но что уж теперь… Тем более я не думаю, что вам будет интересно читать про этот процесс, на который я потратил, а если точнее – убил несколько дней. Шкуру выскоблил и обработал соляным раствором, чтобы не гнила. Подошла очередь «кислой» обработки. Недаром Марк настоял, чтобы бочонок уксуса купили. Нужная вещь для выделки шкур. После этого промыл, вычистил и высушил. Осталось дубление. Кстати, для этого хорошо подходит ивовая или дубовая кора. Если быть точным – отвар из коры. Шкуру я благополучно… испортил. Передержал при кислой обработке, и полез волос. Жаль, но ничего не поделаешь! Пришлось выбросить. Ну это так… мелочи.

Хоть медвежатины попробовал. Впервые в жизни. Понравилось. Мясо в меру жирное, с легким сладковатым привкусом. Уже гораздо позже узнал, что, по какому-то наитию, выбрал самую вкусную часть – лапы. Хорошие отбивные получились. Медвежатина, если разобраться, вообще полезна, особенно людям со слабым сердцем и тем, у кого проблемы с сосудами. Жевал и вспоминал героев Джека Лондона. Интересно, в этом мире уже написано что-нибудь подобное?

Пожитки… Черт бы их взял, вместе с дохлым хозяином. Погибшего парня я оставил там, где и нашел. Закопал в снег, весной земля оттает – похороним. Если успеем, конечно. Его раньше зверье сожрет да кости по оврагам растащит. Разобрал найденные вещи. Ружье хорошее, не спорю. Отложил в сторону – пригодится. Небольшой топор, нож, похожий на классическую финку, и револьвер – копия моего, купленного в лавке Брикстоуна. Кроме этих вещей – обычный запас продуктов и несколько твердокаменных плиток коричневого цвета. Нет, не чай. Пеммикан. Хорошая вещь, особенно, если приготовлен с умом. Можно и в кашу добавить, и так погрызть, не отрываясь от дела.

Котелок, кружка, ложка. Жестянка с кофе, фляжка, наполненная бренди. Ну и деньги, куда же без них. Две сотни марок, десять рублей и чек на предъявителя ценой в две сотни марок, выданный Юго-Западным банком. Чек, разумеется, отправил в печку, а вещи, кроме оружия, патронов и денег, утопил в проруби.

Половину найденных денег отложил для Марка Брэдли. Да, трофеи делим по-честному! Кстати, самородки и золотой песок, найденные в избушке, он забрал в Росс, чтобы сдать в пробирную палату. Часть денег пойдет на закупку товаров, а остаток Марк разделит пополам и отправит на счета в Русском Промышленном банке. По нашим предварительным подсчетам, там золота рублей на сто шестьдесят – сто семьдесят. Не властям же их сдавать, верно?

События последних дней меня слегка вымотали. Нет, дело здесь не в убитом медведе и не в парне, который попал под раздачу. Муторно. Любой человек, который какое-то время жил на природе в одиночку, подтвердит, что наступает переломный момент, и ты начинаешь по-другому смотреть на окружающий тебя мир. Будто и сам становишься частью этой дикой природы. Тебе уже не нужны часы, чтобы определить время. Не нужен будильник, чтобы не проспать. Ночью ты спишь, а не сидишь, измученный очередной и непонятной бессонницей, таращась в компьютер. Ты принимаешь течение Времени. Настоящего, а не созданного человеком в погоне за очередной, возможно – призрачной, целью. Ты живешь сегодняшним днем. Настоящим. Истинным. И умирать, если придется, будешь сейчас. Потому что так нужно. Друзьям, близким. Людям, которые тебе дороги… Ладно, это я так – задумался. Бывает. Думать вообще полезно. Особенно на природе.

На закате, если выпадала свободная минутка, полюбил пить горячий чай, сидя на улице и наблюдая, как солнце скрывается в далеком распадке. Хоть и подморозило, но все равно сидел с большим удовольствием. Красиво здесь… Так красиво, что дух захватывает! Пока не начинал вспоминать про оставленную сестру и дочку. Ну и про «часовщиков», братца своего придурочного и прочие «неприятности». Оставалось сидеть, ждать, питаться медвежатиной и любоваться закатами. Они здесь буйные.

Марк Брэдли вернулся через две недели и, к моему большому удивлению, не один.

Сначала на южном холме появилась упряжка Брэдли, а за ней еще одна – знакомая по нашей дороге в Прошкину падь. Да, вместе с Марком прибыл и Силантий Капитонович. Собственной персоной. Я стоял на пороге и мог лишь догадываться, какое дело привело ко мне каюра. Послышался свист, и собаки, повизгивая от нетерпения и в предвкушении отдыха, потянули нагруженные нарты к дому.

– Привет, парни!

– Привет, Алекс!

– Вечор добрый, Ляксандр Сяргеич… – как всегда окая, протянул проводник.

– Марк, ну и где обещанные девки?

– Как тебе сказать, Талицкий… – Брэдли провел рукой по лицу и усмехнулся.

– Как есть.

– Девчат, если будет нужда, найдешь в Форт-Россе.

– Да, прямо завтра возьму и отправлюсь…

– Ты совершенно прав, старина. Собаки вот отдохнут денек, и… отправишься.

– Не понял? – вытаращился я. – Какого черта?

– В общем… Собирайся, Алекс!

– Куда?

– Тебя хотят видеть в Форт-Россе.

– Кто? – хлопая глазами, спросил я.

– Нотариус. Он сказал, что тебя хочет видеть один серьезный парень, с которым ты уже имел удовольствие общаться.

– Ничего себе…

– Да, я тоже удивился, но он выглядел очень серьезно.

– Ну и дела… – только и смог выдавить я.

– Не переживай, Ляксандр Сяргеич! – Каюр степенно провел рукой по бороде. – Налегке оно шибко выйдет. Ходко дойдем, с ветерком!

Если честно, то я ничего не понял. Стоял и переводил взгляд с одного на другого, пока не послышалось бурчание Марка:

– Алекс, ты нас кормить собираешься? Мы голодные как волки! Что на ужин?

– На ужин?.. Да, конечно… Медвежьи отбивные.

Пока парни осматривали и кормили собак, а потом отогревались чаем, я приготовил еду. Простой, но сытный ужин: лепешки, пожаренные на углях, жареные оленьи ребра, куски медвежьего мяса и уха. Ну и бутылка водки, разумеется. Куда же без нее. Поели, бутылочку распили. Силантий Капитонович, понимая, что нам нужно поговорить, отправился спать, а мы с Марком сели поближе к очагу, закурили и плеснули в кружки по нескольку глотков бренди. Брэдли, судя по характерным отметинам на шее, отдохнул со всем удовольствием и прилежанием. С усердием-с.

– Если честно, то я и сам ничего не понял. Бляхи и карту, как мы и договаривались, я отдал законникам. Парни поблагодарили и даже обещали премию выдать, но я их послал подальше с этими деньгами. Рассказал все как есть, и ладно… Найденное золото сдал в палату. Полторы сотни рублей. Тридцать пять потратил на покупки, а остальные положил в банк.

– У меня для тебя тоже есть новости, но про них позже расскажу.

– Что-нибудь серьезное? – насторожился Брэдли.

– Нет, ничего страшного. Рассказывай, что было дальше?

– Ну… загулял немного.

– Нотариус сам тебя нашел?

– Да, – кивнул Брэдли и провел рукой по усам. – Не скрою, меня это удивило! Я как раз отходил после одной милашки… – Он усмехнулся и покачал головой. – Сижу, супчик хлебаю, а тут он. Сам, собственной персоной.

– Еще бы… Черт, мне это не нравится.

– По части закона ты чист.

– Приставы знакомые шепнули?

– Разумеется. Я сразу нашел этих парней и попытался выяснить, с чего вдруг в этом городе так полюбили Алекса Талицкого.

– И что они ответили?

– Развели руками.

– Могли солгать…

– Нет, Алекс, этот человек мне врать не стал бы. Не тот случай. Я ведь и наведаться могу. В гости. Без приглашения.

– Да, это ты можешь…

– Полагаю, что это как-то связано с твоим братом, – предположил Марк.

– Почему так решил?

– Не знаю, но мне так показалось. Это что-то очень важное, Талицкий!

– Опять твои догадки?

– Как тебе сказать… Нотариус оплатил дорогу нашему каюру. Силантий тебя не только в Форт-Росс доставит, но и обратно. Дорога, как он сказал, «v dva konca plachena».

– Хоть это радует… Ладно, давай спать. Ты уже сидишь и носом клюешь.

– Да, устал немного. Пойдем покажу, какой котел для бани купил – и спать!

– Завтра покажешь.

Марк отправился на боковую, а я сидел у камина и курил. После таких новостей даже если и захочешь, то не заснешь. Вот черт… Всю жизнь у меня так! Не может быть спокойно, размеренно. За полгода, проведенные в этом мире, уже научился каким-то внутренним чутьем чувствовать приближение неприятностей. И вот именно сейчас что-то мне шептало и подсказывало, что спокойная жизнь закончилась. Знаете, от одной этой мысли волосы на загривке вставали дыбом.

17

В Форт-Росс мы прибыли вчера вечером. Силантий Капитонович доставил меня прямо на постоялый двор Луки Фомича, тепло попрощался и отправился отдыхать, обещая загулять на весь подаренный ему рубль. Мол, дорога была гладкая, без стрельбы, и не выпить за такое-то дело – великий грех!

Утром за мной пришли…

Нет, не приставы, хотя я и такое развитие событий предполагал. Меня навестил курьер с лаконичной запиской от нотариуса – господина Резанова, что меня ждут. Самое интересное, что ждут не в конторе, а совсем по другому адресу. Я даже малость занервничал… Если бы не его, уже знакомый мне, почерк, то черта с два я бы туда поехал!

С другой стороны, хозяин гостиницы, Лука Фомич, с курьером здоровался, как со старым знакомым, и силком меня никто не тащил. Наоборот, все очень вежливо прозвучало. Мол, извольте, Александр Сергеевич Талицкий, заглянуть на огонек, часикам к двум пополудни, если других визитов не намечено-с. Я бы сказал про свои планы, но постеснялся. Пожрать, в баньке попариться и в бордель – вот и все планы. Увы, но их пришлось отложить, чтобы не опоздать на встречу. Отчего бы не заглянуть, если так вежливо приглашают?

Небольшой бревенчатый домик на берегу реки, но построен добротно и, можно сказать, с некоторой долей изящества. Слишком уж тщательно все сделано. Кстати, судя по размерам дома, здесь комнат пять, а то и шесть. Никак не меньше.

Внутреннее убранство оказалось под стать дому. Вроде и просто, но вещи дорогие. Пол натерт воском или какой-то мастикой, того и гляди поскользнешься! Только… не жилой это дом. Женской руки не чувствуется. Чисто, аккуратно, но без души. В общем – контора. Книжные шкафы под потолок, печь, изразцами отделанная. Мягкие кресла, кушетка… Несколько литографий на стене и даже цветок в кадушке.

Молчаливый слуга провел меня в комнату, жестом предложил располагаться и удалился. Экий он важный! Не успел толком осмотреться, как открылась боковая дверь, и я увидел знакомую фигуру. Дмитрий Алексеевич Ростовский. Статский советник. Он вошел в комнату и поздоровался:

– С приездом, Александр Сергеевич.

– Добрый день, ваше… высокородие.

– Рад, что вы нашли время для нашей беседы. Как добрались?

– Без приключений.

– Вот и славно, – кивнул он. – Чаю хотите?

– Не откажусь…

– Вам с лимоном?

– Нет, благодарю. Мне бы покрепче.

– Оно и верно. Лимон – он что, только дух убивает… Зеленый, черный?

– Черный.

– Правильно, – кивнул Ростовский, – зеленый пусть китайцы пьют. Присаживайтесь! В ногах правды нет.

– Благодарю…

Сидел и удивлялся. Мало того что их высокородие меня чаем потчует, так еще и вежлив до изумления. В прошлый раз он беседу иначе строил. Что-то здесь нечисто. Чопорный слуга, появившийся на звон колокольчика, подал и разлил чай, поставил перед нами на столик и наконец удалился. Хм… Разговор, судя по всему, неофициальный. Сидим в креслах за небольшим журнальным столиком. Чай в стеклянных стаканах с подстаканниками, блюдце с лимоном, колотый сахар, розетка с вареньем и даже сушки. Ну просто праздник какой-то! Если бы меня предупредили, что так душевно чаевничать будем, то я бы сюртук прихватил, а то сижу, понимаешь, как бродяга – в свитере, кожаных штанах, унтах и с револьвером на поясе. Хорошо, что хоть парку и шапку в прихожей забрали.

– Дело у нас к вам. Небольшое… – начал мой собеседник. Осторожно начал, неторопливо. Вроде бы так, между прочим. Чай хорош, отчего бы и не поговорить о разных мелочах?

– Я вас слушаю.

– Неожиданно все это… Как же это вам так повезло с этими знаками?

– Простите?..

– Я про бляхи приставов, которые привез ваш друг, – пояснил Дмитрий Алексеевич.

– Случайность. Земли осматривал, да и заплутал немного. Набрел на избушку, а там…

– Ну да, конечно. Понимаю… – Он кивнул и замолчал. Долго молчал.

– С ними что-то не так? – не выдержал я.

– Как вам сказать… История за ними нехорошая. Жизни людские. Золото.

– Здесь везде золото… Земля такая.

– Да, земли богатые и золотом, и мехами. Самородки, которые вы нашли, удачно продали?

– Вполне…

– Вы не волнуйтесь, Александр Сергеевич! Никто и не ждал, что вы это золото в Управу сдадите. Это ваша законная добыча. Трофей, так сказать… О чем мы с вами говорить начали? О землях? Да, земли здесь богатые, да не всегда это богатство в радость.

– Простите, ваше высокородие, но я не понимаю.

– Приставы, чьи бляхи вы обнаружить изволили, убиты при ограблении золотого обоза, который направлялся в Форт-Росс из поселка Золотой Берег.

– Не приходилось там бывать… – начал я, но Ростовский не дослушал и продолжил:

– Вся охрана была перебита, а груз исчез.

– Большой груз?

– Пятьдесят пудов золота в песке и самородках. Это случилось три года тому назад.

– Простите, но три года назад меня здесь не было…

– Вас, сударь, и в Ривертауне не было, и вот что интересно, Александр Сергеевич…

– Вы меня в чем-то подозреваете?

– Если бы подозревал, – сухо заметил он, – то и разговора бы не было. Взяли бы вас под белые ручки да в острог – для обстоятельного разговора. Вы чаек-то пейте, пейте. Беседа у нас длинная будет. Еще и поужинать успеем. Вы как к русской кухне относитесь?

– С большим уважением.

– Вот и славно. До ужина времени еще много, а чаем аппетит не испортишь.

– Благодарю. Чай и правда вкусный.

– Вы, надеюсь, помните, что я обещал вашей жизнью поинтересоваться?

– Да, конечно, – насторожился я.

– Значительными результатами, увы, пока похвастаться не можем, но кое-что наши архаровцы узнали…

Чиновник замолчал, а мне сушка поперек горла встала. Пришлось чайку хлебнуть, чтобы не подавиться. Не дождавшись от меня вопроса, Дмитрий Алексеевич продолжил:

– Вы и правда служили в Ривертауне помощником шерифа, но с мэром не заладилось, и ушли-с. На вольные хлеба подались. Людей убивали. Дело житейское, тем более что убивали по службе. Тем не менее под судом успели побывать. Опять же – за убийство. Подробностей не знаю, но это дело времени. Надо будет – узнаем. Виселицы разве что чудом избежали. Друзья помогли?

– Да, вы правы, – кивнул я.

– Друзья – это хорошо. Особенно если это настоящие друзья, а не так… знакомцы какие-нибудь. Простите, а ваш братец, Влад Талицкий, сейчас где проживать изволит?

– Он уехал домой.

– Вот как… Куда же?

– В Россию, разумеется.

– Это хорошо, – кивнул чиновник. – Вы уж не обижайтесь на старика, но эти земли – не для него. Здесь, как любит выражаться моя дочь, климат не тот. Человек он, может, и хороший, но… таким, как он, лучше там, – он как-то неопределенно махнул рукой, – где трава растет. Там люди другие. Живут проще и на жизнь смотрят… иначе. Вы чаек пейте, пейте. Чай у нас хороший, цейлонский. Не бывали?

– Нет, не довелось.

– Побываете, если желание возникнет. Какие ваши годы! Там, правда, не так спокойно, как на русских землях, но тут уж ничего не поделаешь! Французы, будь они неладны, никак этот остров с британцами не поделят.

Тут я опять затих, ожидая какого-нибудь подвоха. Да, со здешней мировой политикой у меня совсем плохо. Надо бы взять подшивку газет и прочитать, чтобы не тупить при таких вот замечаниях. Ох, Талицкий… сгоришь ты когда-нибудь на мелочах! Пока я мысленно ругал себя последними словами, статский советник продолжал рассуждать:

– Так вот, господин Талицкий… Вы, надо понимать, на брата не похожи. Это, признаюсь, радует. Хоть и людишек вы положили… не приведи господь. Ну да и ладно! Душегубов на земле меньше будет. Только вот некие господа… Я уж не знаю, что вы там не поделили, но они вам спокойной жизни не дадут. Не те люди.

– Вы имеете в виду «часовщиков»?

– Да, слышал про такое прозвище. Смешное…

– Я постараюсь решить эту проблему. Со временем.

– Похвально, похвально. Только без помощи вам это будет очень непросто.

– У меня есть друг. Это уже немало.

– Друг? Хм… Non multum, sed multa!

– Вы правы, ваше высокородие. «Не много, но многое».

– Знаете латынь? – удивленно хмыкнул Ростовский.

– Увы, не так хорошо, как хотелось бы.

– Скажите, а если мы вам поможем решить эту проблему?

– Вы? Но…

Скажу честно – подумал, что ослышался. Слишком предложение неожиданное. Если мне память не изменяет, то при первой встрече этот господин высказывал несколько иную точку зрения на мою персону. Мол, и своих душегубов девать некуда!

– Ну что же вы так удивляетесь, право слово!

– Это несколько неожиданно.

– Как посмотреть…

– Что я должен для этого сделать?

– Для чего? – улыбнулся статский советник. – Вы уж потрудитесь, сударь, излагать свои мысли более понятно для старика.

– Что я должен сделать, чтобы заслужить право на вашу помощь?

– Есть у меня одно предложение для вас. Хотел небольшую работу предложить. Вы как, не против потрудиться для России?

– России служат, – как-то совсем не подумав, брякнул я, – всяк по своим способностям и разумению.

– Хм… – Он удивленно дернул бровью. – Вы дворянин?

– Нет.

– Итак, что вы решили?

– Я вас слушаю, ваше высокородие.

– Можете называть меня попросту, без чинов. По имени-отчеству.

– Благодарю, Дмитрий Алексеевич. Я вас внимательно слушаю…

– Итак…

18

– Пожалуй, Александр Сергеевич, я не стану сейчас вдаваться во все подробности этого дела, – продолжал чиновник, – это, право слово, лишняя трата времени. Люди, ограбившие золотой обоз, нам неизвестны. Как это ни печально, но вынужден признать – мы не знаем, с какой напастью столкнулись. Будь это простая шайка или иное преступное сообщество, нам было бы гораздо проще их выявить и обезвредить. Вы уж поверьте мне на слово, наши приставы дело знают, но тут… просто беда! Скажу вам больше, милостивый государь: даже те небольшие зацепки, которые появились в нашем распоряжении, нельзя проверить.

– Как же так? Что вам мешает?

– Любые наши штудии по этому вопросу так или иначе привлекут внимание некоторых высокопоставленных чиновников, а это совершенно непозволительно.

– Вы хотите сказать, что…

– Среди чиновников Собрания есть предатели. Вы ведь это имели в виду? Да, Александр Сергеевич, вы совершенно правы! Любые наши действия обречены на провал – о них узнают гораздо раньше, чем наши люди доберутся до Михайловки. Нам нужен человек со стороны. Чужак. Не буду вам льстить, однако скажу: не только смелый, но и умный.

– Без роду и без племени… – задумчиво протянул я.

– Александр Сергеевич, вы позволите задать один вопрос?

– Разумеется.

– Почему вы так часто подчеркиваете свое происхождение? Вы уж простите старика за некоторую прямолинейность, но в этом, казалось бы, невольном восклицании звучит не просто ирония.

– Что же еще?

– В нем слишком много неподдельной горечи. Так говорят люди, которые потеряли всё.

– Можно сказать и так… – Я не выдержал его взгляда и отвел глаза в сторону. – Иногда нам приходится начинать жизнь с начала. С чистого листа.

– Отпустите свое прошлое, Александр.

– Зачем?

– Там нет ничего нового.

– Знаете, ваше высокородие, мой друг, Марк Брэдли, тоже любит повторять эту фразу.

– Он мудрый человек.

– Есть такое дело, – улыбнулся я.

– Вот что еще… Насчет вашей так называемой «безродности». Буду честен – вы, сударь, не похожи на простого человека. Скажу больше – вы интересная и загадочная личность. Вы ничего не знаете о России, но относитесь к ней, как любящий сын относится к своей матери. Утверждаете, что не дворянин, но некоторые реплики откровенно дерзки для простолюдина. Даже на наших вольных землях.

– Это так заметно?

– Я старый человек и многое повидал на своем веку, – сказал Ростовский и задумчиво подкрутил ус. Немного помолчал, прищурился и спросил: – Кто же вы, господин Талицкий?

– Простите?

– Кто вы на самом деле?

– Переводчик. – Я сделал усилие и попытался улыбнуться. – Только… Только последнее время что-то не тех и не туда перевожу.

– Ну что же, пусть будет так… – Он посмотрел на меня с каким-то странным выражением лица, но, видимо, решил не уточнять.

– Скажите, Дмитрий Алексеевич, как же они смогли столько золота украсть? Такой вес… В карман не спрячешь и на плечах не вынесешь.

– Золото спрятано где-то здесь. Они бы не смогли вывезти пятьдесят пудов золота.

– Надо узнать, где именно оно находится?

– Разумеется, но не это главное.

– Какова же моя главная задача?

– Узнать, кто именно заказал это ограбление и кто стоит за их спинами.

– Недурственно… – Я чуть было не присвистнул от удивления.

– Вы ведь понимаете, что, будь они простой шайкой, мы бы давно взяли молодчиков на заметку, а там, с божьей помощью, и укорот дали. В нашем случае не все так просто. Чтобы такое дело провернуть, одной лихости мало! Нет, это не каторжане беглые учинили! Рука не та, да и подход чересчур разумен для ушкуйников. Слишком хитро! Кто-то целенаправленно старается нам навредить, преследуя политические цели.

При этих словах Ростовский многозначительно поднял указательный палец. Очевидно, что эти «политические цели» и были самой большой головной болью местных властей. Ну и золотишко, конечно. Это же представить страшно – пятьдесят пудов… Восемьсот килограмм!

– Вы говорили о некоторых зацепках, которые не можете проверить. Я могу с ними ознакомиться?

– Конечно. Я отдам приказ, чтобы для вас подготовили необходимые документы. Есть один человек, которого мы сильно подозревали в причастности к этому делу, но он сбежал.

– Где он сейчас?

– По слухам, обретается где-то в Вустере, – задумчиво произнес Дмитрий Алексеевич.

– Имя и описание внешности известны?

– В нашем распоряжении есть и фотографические карточки, – улыбнулся он. – Его зовут Вениамин Григорьевич Кротов. Происхождением из мещан Тульской губернии. На здешних землях появился около шести лет тому назад. Опасная личность. Умен, артистичен и, надо признать за ним это качество, – очень смел. Превосходный стрелок.

– Почему бы не подослать к нему проверенных людей?

– Увы, я не Господь Бог! У них хорошие связи не только на южных землях, но и здесь, на землях Российской империи. Надеюсь, что это задание вам по силам…

– И за это вы поможете мне решить проблему с «часовщиками»? – спросил я.

– Не будем забегать вперед, но, чтобы вас немного подбодрить, могу заверить, что этой помощью дело не ограничится.

– Простите?

– Русский язык вы знаете, считаете себя русским человеком. Почему бы вам не подумать о русском гражданстве?

– Это было бы прекрасно.

– Знаете, господин Талицкий, что я вам скажу? На правах старшего товарища…

– Я вас слушаю.

– Если вам удастся не только решить проблему с похищенным золотом, но и личности предателей выявить, то можно подумать не только о гражданстве. За такие заслуги можно и дворянством озаботиться. Не завлекаю, но… подумайте! Хорошенько подумайте! Я уж не говорю о Прошкиной пади.

– Простите, а что с ней не так?

– Это ведь арендные земли, не правда ли?

– Да, вы правы.

– И оформлен этот договор не на вас, а на брата вашего – Влада Талицкого? Который, как понимаю, на этих землях и появляться не собирается.

– Как знать… – задумался я. Если честно, то не верил, что брат когда-нибудь появится в этом мире. Разве что найдет еще каких-нибудь идиотов, вроде меня, для изучения флоры и фауны.

– Поверьте, эта долина, по сравнению с нашими заботами, такая мелочь, что оформить ее как ваши владения – сущие пустяки для Собрания.

– Это звучит слишком…

– Сказочно?

– Пожалуй.

– Может быть, и так, но запомните одну вещь, Александр Сергеевич: Российская империя нигде и никогда своих подданных в беде не бросала и врагам обид не прощала. Особенно, если они убивали наших людей…

Неожиданно его лицо застыло. Просто стальная маска, а не лицо! Представил его в гневе – и стало немного не по себе. Нет, такой не будет орать, разбрызгивая слюни. Характер не тот! Он прикажет тебя уничтожить – и продолжит чай пить. С сушками и вареньем. Еще и хозяйку похвалит, которая это самое варенье варила. Мол, прелестное, Акулина Ивановна, вишневое варенье в этом году. На загляденье-с!

– Мудрое отношение… Жаль, что так было не всегда…

– Простите? – Он, видимо, не расслышал.

– Нет, извините, это я так, задумался.

– Вы просто не представляете, какие убытки терпим из-за этих невидимых и неизвестных врагов. Миллионы! Этот груз… мелочь, по сравнению с другими, более важными вещами.

– Другими? Какими именно?

– Извините, Александр, но про это мы как-нибудь позже поговорим. Отдохните, сходите в заведение. – Он выделил последнее слово и усмехнулся. – Потом езжайте к себе в долину и поговорите с вашим другом. Полагаю, что он умный человек и согласится на эту службу.

– Марк Брэдли – не русский.

– Он служитель закона.

– Бывший.

– Эх, Александр Сергеевич… – Он покачал головой и улыбнулся. – Бывших служителей закона не бывает! Поговорите с ним. Поверьте, что награда будет более чем достойной. Как и ваше содержание на время проведения кампании.

Статский советник сделал небольшую паузу и посмотрел на меня. Хмыкнул, улыбнулся своим мыслям и спросил:

– Вас что-то смущает, господин Талицкий?

– Признаться, да. Вы, такая персона в больших чинах, и… – я даже замялся, – и вдруг обращаетесь напрямую к простому охотнику за головами.

– Я ждал, что вы, Александр Сергеевич, зададите этот вопрос, и готов ответить. Скажите на милость, если бы эту работу предложил кто-нибудь из участковых приставов, вы бы что сделали?

– Отказался.

– Вот… – протянул он. – Даже и разговаривать бы не стали, верно?

– Пожалуй.

– Вам ведь гарантии нужны! Слово, что ваши труды будут оценены по достоинству, а для этого кто-то посерьезнее нужен. Но и тут заминка получается! Ведь и старший пристав вам не указ! Вот и пришлось обратиться за помощью к нашему знакомому. Мы с господином Резановым давние приятели. Он-то и обратил на вас внимание, а потом и мне посоветовал присмотреться.

– Теперь понимаю.

– Ну и славно! И вот еще что… Это дело или, если вам будет угодно, кампанию следует завершить до осени. Таков крайний срок…

Наш разговор закончился уже в сумерках. Я вышел из дома и осмотрелся по сторонам. Тихо, мирно. Лаяли собаки, а где-то совсем недалеко были слышны звуки музыки. Кто-то невидимый играл на рояле. Мелодия незнакомая, но довольно приятная на слух. Подул ветер. К вечеру похолодало, и мороз ощутимо пощипывал за щеки. Что, Талицкий, опять будем воевать? Сдается, что наша спокойная жизнь закончилась…

19

Эта кривая улочка, почти переулок, была не самым приятным местом в городе. Еще не окраина, но где-то на границе между административным центром и жилыми кварталами. Фонари есть, но горит каждый второй, а то и третий. Участковые приставы недоглядели, а за такое, между прочим, приличный штраф положен землевладельцу. Зря я сюда пошел. Решил, понимаешь, прогуляться после разговора с Ростовским и подумать. Подумать, как ни крути, было о чем. Грубо говоря – мне предлагали службу. Довольно опасную службу. Это вам не за преступниками гоняться и не пьяных по барам Ривертауна растаскивать. Тут на кону такие суммы и персоны, что остаться без головы легче легкого. С другой стороны – у меня и выхода нет. Если не бандиты, так «часовщики» рано или поздно доберутся, а так, глядишь, еще и покувыркаемся.

– Сука…

Из ближайшей подворотни послышались возня, сдавленный стон и звуки сочных ударов. Будто по сырому мясу колотят. Фонарь, слава богу, горел, и можно было разглядеть, правда без особых подробностей, что там кого-то к стене прижали. Бьют или грабят – сразу и не поймешь.

– Эй, парни, вам что, делать нечего?

Я сделал несколько шагов вперед и увидел картину во всей, так сказать, красе. Три дюжих бугая прижали прохожего к стене. Жертва не сопротивлялась. Да и куда тут сопротивляться? Здоровые, черти! Они вяло отреагировали на мой вопрос. Смерили презрительным взглядом, поморщились. Еще немного – и отмахнутся, как от надоедливой мухи. Не ответили. Глухие, наверное…

– Я кому говорю?

– Чаво сказал? – процедил один из них.

– Оставьте этого господина в покое и ступайте с богом.

– Ты, человек, знаешь, кому угрожаешь?

Вот оно что! Значит, я уже «челаэк»! Какой интересный крепыш. Голосок слабый, хлипкий, но тон важный, с эдакой вальяжной ленцой. На ремесленника не похож – одежда дорогая. Мордашка рыхлая да сытая, от мороза румяная. Кровь с молоком! Сила есть, а вот умишком не блещет! Неужели и здесь золотая молодежь присутствует? Ну да, конечно, куда же без нее…

– Я тебе… мальчик, не угрожал, а предупреждал. Ну-ка, взял свою кодлу, руки в ноги – и бегом домой, а то мамка заругает. Последний раз прошу – отпусти человека!

– Сучий ты потрох… – Парень неожиданно отпустил свою жертву и повернулся ко мне.

Избитый мужчина упал на колени и закашлялся. Сильно его избили. Кровью харкает. Все это мелькнуло в мозгу и ушло куда-то в сторону, как лишнее, не ко времени и не к месту. Пока думал, парни вышли из подворотни и начали меня окружать. Медленно брали в кольцо. Здоровенные кабаны. Драться – гарантированно здоровье терять. Одного, естественно, покалечу на всю оставшуюся, а вот остальные, разозлившись за дружка-приятеля, могут и насмерть забить. Синяками не отделаюсь.

– Экий ты хам, братец.

– Иди сюда! – рявкнул самый здоровый из них и, вроде бы разминаясь, нагнулся вперед, прикоснувшись рукой к голенищу унта. Что у него там? Засапожный нож? Плохо. Эдак мне и выхода не остается…

Еще полгода назад я бы тянул время и пытался как-то договориться. Но сейчас… стоял и спокойно смотрел на три потенциальных трупа. Они этого еще не знали, но очень упрямо стремились на тот свет. Стоял к ним левым боком, и они даже не заметили, как я револьвер достал.

– Зря вы это затеяли… Ох и зря.

– Вали его… – раздался крик.

Выстрел! Визг!!! Да, пуля в ногу – это больно. Повезло, если только в мякоть. Если кость задета, то и вовсе не завидую. Боль такая, что поневоле взвоешь!

– Стоять, твар-р-ри! – рявкнул я.

Два дуболома, стоящие по краям, замерли и вытаращились на приятеля, который рухнул на снег и визжал как свинья, держась за простреленную ногу.

– Кто первым двинется, – честно предупредил я, – пулю получит не в ногу, а в голову.

Раненый орал как резаный. Визжал, матерился и даже свой нож на снег выронил. Успел все-таки достать. Хорошо, что я успел «приземлить» этого бузотера. Эдакой железякой, если умеючи, можно таких дырок навертеть-наделать – только гробовщик и обрадуется.

– Взяли своего дружка на руки – и к доктору! Или пристава подождем? Нет! Пошли вон!

Они решили не ждать. Верное, в общем, решение. Это я ошибку сделал, что отпустил их живыми и невредимыми. Надо было валить сразу наглухо и не раздумывать. Кто же знал, что эта встреча таким боком обернется? Это будет потом, позже… Да, я опять забегаю вперед, но такова уж привычка, а в моем возрасте привычек не меняют.

Парни подхватили стонущего приятеля под руки и, осыпая меня градом ругательств, потащили куда-то вверх по переулку. Я подошел к избитому мужчине и присел рядом.

– Вы живы? Идти можете? Давайте, помогу подняться. – Я попытался взять его под руку, но он вскрикнул и едва не потерял сознание. – Черт побери! У вас, милостивый государь, видно, рука сломана. Кстати, меня зовут Александр Сергеевич Талицкий.

– Талицкий? – удивленно переспросил он и близоруко прищурился, пытаясь разглядеть мое лицо.

– Александр Талицкий, – еще раз представился я и мысленно выругался, помянув своего брата нехорошим словом. Ну как нехорошим… сильно матерным.

– Андрей Викентьевич Челищев, – наконец представился он и закашлялся, роняя на снег крупные капли крови. – Учитель музыки.

– Полагаю, Андрей Викентьевич, что наши ремесла мы и позже обсудим. Давайте-ка убираться отсюда, пока приставы не прибежали. Вы где жить изволите?

– Здесь, неподалеку…

– Тогда поднимайтесь – и пойдем, с божьей помощью. Вам бы сейчас к врачу обратиться не помешало. Руку посмотреть и… вообще.

– Врач есть, – прохрипел музыкант и поднялся на ноги. – Рядом с моим домом живет. Полагаю, что он не откажет в помощи. Соседи все-таки…

– Вот и славно.

Пока мы шли, я смог разглядеть нового знакомого. Ну что тут сказать? Невысок ростом, худощав, пышная копна волос, чеховская бороденка. Черты лица довольно приятные. Носит пенсне, которое мы совершенно случайно обнаружили рядом с местом потасовки. Оно, к счастью, не пострадало. Мужчине лет двадцать пять, не больше. Серое пальтишко и меховой картуз.

– Признаться, я даже не знаю, как вас благодарить… – начал он, но пошатнулся, и я едва успел придержать его под руку.

– Не стоит! Дело, как говорится, житейское.

– Эти люди… Вы зря с ними связались.

– Андрей Викентьевич, – покачал головой я, – согласитесь, оставить вас наедине с этими лиходеями было бы не совсем разумно.

– Вы не представляете… – Музыкант хотел что-то сказать, но его стошнило.

Едва успел увернуться. Похоже на сотрясение мозга. Плохо. Он немного оправился и опять попытался извиниться за причиненные неудобства.

– Лучше не разговаривайте. Скажите, где живет ваш медик?

В гостиницу я вернулся через несколько часов. Поужинал и отправился спать. Мысли путались и перескакивали с одного на другое. Уличная потасовка отошла на второй план, и я опять задумался о своем разговоре с чиновником.

Дмитрий Алексеевич Ростовский… Статский советник, если разобраться – чин не великий. Предел мечтаний для господ «средней руки». Мундир? Увы, тут я пас! Дмитрий Алексеевич, пользуясь тем обстоятельством, что находимся на окраине империи, ходил в партикулярном платье. Интересно, как у него с наградами? И как здесь с наградами вообще? Нет, не претендую, но было бы интересно взглянуть.

С другой стороны – что мне это даст? Я и в нашем-то мире не интересовался наградами царской России, а в этом и вовсе не разберусь. Даже если и увижу на груди что-нибудь интересное, то опознать не сумею. С чем сравнивать прикажете? Знаний не хватит. Разве что орден Святой Анны вспомню, да и то лишь потому, что Чехова читал и перечитывал.

Если разобраться, то я даже не знаю, по какому ведомству господин Ростовский служить изволит. Статский советник, служащий в Собрании Форт-Росса, – это не должность. Ладно, потом разберемся. Спать, спать, спать…

Ночь прошла без приключений, а утром я плотно позавтракал, обсудил погоду с Лукой Фомичом и вышел прогуляться, чтобы пройтись по магазинам и заглянуть в оружейную лавку, которая торговала русским оружием. Уж очень было любопытно взглянуть. По дороге попалась кофейня, которая раздразнила мое обоняние своими запахами, и я, не раздумывая, повернул в сторону этого заведения…

Боль ударила по рукам так неожиданно и с такой силой, что кисти рук свело судорогой. Раздался звук разбившейся чашки. Да, не удержал и выронил ее на пол. Она разлетелась на мелкие осколки, а чистый дощатый пол украсился коричневой кляксой. Посетители из числа «чистой публики» настороженно покосились на неловкого мужчину, который, что уж греха таить, совершенно не соответствовал интерьеру – слишком простая одежда. Так одеваются охотники, старатели и прочие обитатели окраин. Парка, кожаные штаны и мохнатые унты. На широком поясе висели револьвер и широкий нож. Северный бродяга…

Во взглядах, которыми меня наградили некоторые дамы, читалось легкое недовольство и откровенное удивление – как мне взбрело в голову появиться в таком месте? Месте, совершенно не подходящем для человека моего ранга. Покушал, понимаешь, пирожных. Да, я люблю сладкое, вот и заглянул в кофейню, чтобы полакомиться. Это было не самое мудрое решение. Нужно было купить их в лавке и съесть в гостиничном номере. Черт… Как же болят руки! Хоть волком вой. Подскочил официант.

– Извините, я не нарочно, – поморщился я. – Будьте любезны, еще чашку кофе.

– Не извольте беспокоиться! С кем не бывает-с…

Мне еще повезло, что заглянул сюда рано утром, когда посетителей не так уж много. Два господина с дамами и почтенная бонна со своей воспитанницей. Девочка, лет десяти, с детским любопытством поглядывала в мою сторону, пока ее не одернула наставница, сделав суровое замечание. Девочка зарделась, опустила глаза на тарелку с пирожными и больше в мою сторону не смотрела. Понимаю, ей было интересно посмотреть на взрослого мужчину, который заказал большую тарелку сладостей. Кстати, они здесь гораздо вкуснее вустерских. В Вустере они слишком сладкие. Жаль, но любимого мной торта «Наполеон» на прилавке не увидел. Ну да, конечно. Откуда ему здесь взяться?

– Вы и правда так любите сладкое, господин Талицкий? – послышался знакомый женский голос.

Я опять чуть чашку не выронил. Повернул голову и увидел Анастасию Бестужеву. Она, к моему удивлению, была в женском наряде. Хм… Сразу и не узнать. До сих пор я видел ее только в меховой куртке, а тут – платье, шубка из соболей, шляпка с меховой опушкой. Даже растерялся немного. Поднялся и попробовал улыбнуться.

– Все мужчины любят. Просто не все в этом признаются.

20

Выстрел! Еще один! Еще! Пахло сгоревшим порохом. Хороший, мужской запах. Всегда казалось, что пороховой дым пахнет осенними туманами. Даже не знаю почему. Я открыл револьвер и высыпал стреляные гильзы на снег. Мишень густо покрывали пробоины, но этого было недостаточно, чтобы унять накопившуюся злость. Повернулся и посмотрел на приказчика оружейной лавки.

– Еще патронов!

– Один момент!

Братишка, мать его так! Нет, я готов многое понять и простить, но не такое скотство! Это уже слишком! Даже для ученого, который умудрился открыть портал в доселе не изведанный мир и не побоялся шагнуть в него первым. Попадись он сейчас мне под руку… Убить бы не убил, но покалечил изрядно. С чувством, толком и расстановкой. Он бы долго вспоминал про свои «опыты»! Паскуда…

Ожидая приказчика, я убрал револьвер в кобуру и отошел к высокому забору, где стояла заснеженная скамейка. Смел перчаткой снег, сел и закурил. Табачный дым ободрал горло, но немного успокоил. Когда эта история закончится, я обязательно брошу курить!

Оружейная лавка, в которую я зашел после общения с Анастасией, как-то не удивила. Она была рассчитана на промысловиков, и арсенал тому соответствовал. Охотничьи винтовки, двустволки, капканы всех мастей и размеров, ну и, разумеется, сопутствующие товары вроде пороха, кусков свинца, разномастных пулелеек и патронов. На прилавке лежало несколько русских револьверов и винтовок, но извините – не рассматривал.

Настроение неподходящее.

Единственное, что меня сразу привлекло, так это пятидесятиметровое стрельбище. Лавка расположена на глухой окраине рядом с промышленным районом, и шум выстрелов никого не удивляет. Аккурат то, что нужно, дабы сорвать злость. Хотя бы на мишенях.

Влад… с-с-сука…

Ладно: хоть это и неприятно, и противно, и мерзко, но придется рассказать, что меня так взбесило в истории Влада Талицкого. Некоторые факты из биографии Анастасии я знал еще до отъезда в долину. Подкупил портье, если запамятовали. Теперь узнал и остальное. Узнал, что она родила без мужа и кто именно был отцом ее ребенка.

Влад… Он ведь еще тогда, во время нашего последнего разговора, интересовался моей личной жизнью в Ривертауне. Теперь, складывая эти факты в одну кучу, можно сказать, что он и здесь отметился со всем… прилежанием. Ставил опыты, паскуда. Есть ли разница между людьми этого мира и нами? Могут ли быть общие дети или нет? В общем, эта сволочь соблазнила Анастасию Бестужеву. Наплел ей с три короба, а когда она забеременела, сказал, что этот ребенок ему не нужен и жениться он, естественно, не собирается.

Незадолго до его отъезда из Форт-Росса Настя родила мальчика. Влад даже взглянуть на ребенка не пришел. Вскоре после рождения ребенок заболел и умер. Детская смертность в этих краях довольно высокая. Он мог спасти своего сына. Я видел его аптечку – там разве что молодильных яблок не было.

Мы долго разговаривали. Даже не знаю, как это получилось, что Бестужева вдруг взяла и начала рассказывать. С другой стороны – родных нет, подругам не расскажешь, а тут… да, так иногда бывает. Чужому можешь рассказать гораздо больше, чем своим близким. Чужие выслушают и забудут, в отличие от родных, которые наши беды пропускают через свои души.

Так и получилось, что Настя взяла и рассказала мне все. Тем более что я так похож на человека, который виноват в ее страданиях. Я слушал и ловил себя на мысли, что она не жалуется, а пытается разобраться в самой себе. Вот так, без капли сожалений, раскладывая свою боль на части. Чтобы пережить ее еще раз и наконец-то забыть. Исцелиться. Стереть из памяти и найти в себе силы жить дальше. Сильная женщина.

Гуляли по заснеженной аллее небольшого городского парка, который находился рядом с Управой, и я, шалея от бешенства, слушал ее исповедь. Настя говорила медленно, как-то отстраненно. Будто не про себя, а про персонажа из книжки рассказывала. Наверное, я очень сумбурно пересказываю эту историю, но и вы меня поймите – неприятно знать, что родной брат оказался сволочью.

Да, благодаря нашему родству я получил шанс спасти дочь, оставшуюся в нашем мире. Да, благодаря его таланту ученого я увидел этот новый мир. Две вещи, за которые очень Владу признателен. Есть и другие… Подлость прощать нельзя. Какими бы высокими целями ее ни пытались оправдать. Как он мне говорил – нельзя вмешиваться в дела этого мира? Он и не вмешивался. Он наблюдал. Опыты ставил…

Отбросил окурок в сторону и поднялся. В дверях тира застыл служитель с патронами. Что-то неохота стрелять. Даже по мишеням… Пора идти в гостиницу. Если не ошибаюсь, то в три часа должен прибыть курьер от Ростовского. Поэтому, я расплатился и ушел.

Человек от господина Ростовского прибыл ровно в назначенное время. Даже не знаю, как описать его внешность. Одет в партикулярное платье. Здоровяк, лет сорока с небольшим. Черноволос, широкоплеч, бородат. Взгляд острый, подозрительный. Кулаки такие, что впору арбузы прятать.

– Триста… – Он закончил считать монеты и посмотрел на меня. – Триста рублей. Будете пересчитывать?

– Нет.

– Тогда распишитесь в получении. Вот здесь… – Мужчина показал мне место на бумаге, где красовалась моя фамилия и сумма, выданная «на служебные расходы».

– Хм…

– Что-то не так?

– Фамилию-то зачем писать? – Я покачал головой.

– Не переживайте, господин Талицкий. Эта бумага будет уничтожена сразу, как только ее доставлю господину Ростовскому.

– Вам еще дойти до него надо.

– Не извольте беспокоиться! – с легкой обидой в голосе пробасил он. – Не впервой.

– Извините, я не хотел вас обидеть.

Кроме денег он привез пухлую папку с документами. Предложил с ними ознакомиться «со всем вниманием». Пока я читал, он сидел напротив и молчал. На предложение выпить чаю или закурить ответил вежливым отказом. Строго у них с дисциплиной. С другой стороны, «у них» – это у кого? Ведь до сих пор не знаю, с каким департаментом сотрудничать собрался.

– Может, все-таки чайку? – предложил я, отрываясь от изучения документов.

– Извините, Александр Сергеевич, – покачал головой мужчина.

– Почему?

– Не положено!

– Строго у вас в департаменте… – начал я и сделал паузу, надеясь, что бородач закончит или как-то дополнит мою фразу. Не дождался. Он даже ухом не повел. Мне оставалось лишь вздохнуть и вернуться к изучению документов.

Если честно, то ничего особенно интересного в доставленных бумагах не было. Кроме старой и потому тяжело воспринимаемой орфографии. Понемногу привык, и глаз перестал цепляться за все эти «еры» и «яти». Через час я закончил читать, помассировал переносицу и вернул документы посыльному. Он кивнул и убрал их в портфель. Покопался и достал еще два документа, украшенных печатями.

– Вот, извольте.

– Что это?

– Сыскные грамоты для вас и господина Брэдли.

– Благодарю. – Я бросил на них взгляд и отложил в сторону.

– Заметьте, – буркнул служивый, – литерные.

– Простите?

– Сыскные грамоты не простые, а литерные, – терпеливо пояснил он. – По распоряжению Дмитрия Алексеевича.

– Извините, – я немного растерялся, – но вы не объясните, что это значит? Признаться, я работал на юге и со здешними порядками не знаком. Вас как по имени-отчеству?

– Назар Иванович.

– Назар Иванович, не сочтите за труд: объясните, что это означает?

– Ну… почему бы не объяснить.

– Буду премного благодарен! Может, все-таки перекусим? Я что-то проголодался.

– Разве что по чуть-чуть, – вздохнул он.

В общем, если не растекаться мыслью по древу, то на первый взгляд ничего особенного в литерных грамотах нет. Бесплатный проезд на пароходах, которые ходят под флагом Форт-Росса, благосклонное отношение властей и бесплатное медицинское обслуживание на всей русской территории.

В общем, если вас подстрелят, то и залатают бесплатно. Учитывая уровень здешней медицины, это не сильно радовало. Как бы там ни было, но лишним не будет. Медицинские услуги, надо заметить, очень дороги! Есть и более полезные вещи. Например? Вы можете обратиться к приставам и попросить их о содействии – не откажут. Даже «арестование» помогут провести, если потребуется.

Назар Иванович все в точности описал и даже несколько советов дал. Весьма дельных. Он уже собрался уходить, как в дверь номера постучали. Я открыл и увидел пристава. За его спиной стоял Лука Фомич и выглядел слегка расстроенным.

– Что-то случилось, господа?

– Алекс Талицкий? – строго спросил пристав и нахмурился.

– Да, это я. Чем обязан?

– Потрудитесь сдать оружие и следовать за мной.

– Зачем?

– Вы задержаны по обвинению в разбойном нападении.

– Это еще по какому случаю? – послышался за моей спиной бас Назара Ивановича. Он подошел к двери и уставился на служивого.

Тот моментально стер с лица хмурое выражение, вытянулся во фрунт и отчеканил:

– Здравия желаю, ваше высокоблагородие! Вот, извольте ознакомиться! – пристав достал из обшлага полушубка лист бумаги, украшенный красной чернильной печатью.

– Вооруженное нападение? Что за небылица? – буркнул Назар Иванович и с удивлением посмотрел на меня.

Увы, но мне ничего не оставалось, как вздохнуть и пожать плечами. Мол, да, было такое дело. Пусть и не совсем нападение, но со стрельбой.

– Приказано доставить в участок! – продолжал рапортовать пристав.

– Вот что, голубчик… – обратился к нему Назар Иванович, – ты ступай, а мы подойдем через полчасика в участок и разберемся. Кто стрелял, куда стрелял и зачем стрелял. Убитые, кстати, были?

– Никак нет! Только раненый!

– Вот и славно. Ступай, мы скоро будем.

– Слушаюсь, ваше высокоблагородие!

21

– Эх, Александр Сергеевич! – вздохнул Назар Иванович, когда мы два часа спустя вышли из участка и вернулись в гостиницу. – Угораздило же вас ввязаться в… историю!

– Увы, но по-другому я не мог поступить.

– Понимаю и не смею осуждать! Вы поступили совершенно правильно, но все равно, это крайне неосмотрительно!

– Помилуйте, Назар Иванович, и не собирался никуда ввязываться! Гулял, дышал свежим воздухом. Ребятишки сами виноваты, что под руку попали. Не тронь они Челищева, остались бы целы и невредимы.

– Не сомневаюсь, – кивнул он и нахмурился. Провел рукой по роскошной бороде цвета вороньего крыла и задумался. – Вот ведь мерзавцы! Трое на одного…

– Да, есть такое дело. Так что ко мне и претензий быть не должно.

– Никто не спорит. Претензий к вам нет и не будет. Насчет приказа о задержании можете не беспокоиться. Поспешили приставы – с кем не бывает. Только папаша этого недоросля подстреленного работает на здешнем оружейном заводе. Управляющим.

– Будет мстить?

– Я бы так не сказал, но навредить может. Будьте поосторожнее. Для пользы дела.

– Спасибо, Назар Иванович. Постараюсь.

– Удачи вам, господин Талицкий!

Закрыв за ним дверь, я присел на кровать и задумался. Назар Иванович, как выяснилось в участке, имеет чин есаула. Ваше высокоблагородие… Вот такие дела на «сегодняшний, буднишный, военный день», как говаривал один киноперсонаж.

Дело удалось замять, но с довольно странным и туманным определением: «…до выяснения всех обстоятельств и причин неосторожного обращения с оружием в границах Форт-Росса». Двусмысленная формулировка получилась. Вроде и нападения на музыканта не было, но и я никого не калечил, а так, пульнул и попал… по неосторожности. И волки сыты, и овцы… ушли от наказания.

Посидел, подумал, трубку не торопясь выкурил и решительно поднялся. Если такие дела творятся, то лучше в городе не задерживаться. Только перед этим надо заглянуть к нашему музыканту. Есть один вопрос, который жутко меня интересует.

По дороге заглянул в кондитерскую и купил полтора десятка эклеров. Они здесь на диво хороши! Да, я жуткий сладкоежка. Даже оправдываться не буду. Музыкант жил неподалеку от того самого места, где вчера приключилась заварушка с «неосторожной стрельбой». Он снимал комнату в бревенчатом доме с четырьмя окнами, выходящими на улицу. Высокий забор и злющий, но уже старый и седой пес, который хрипло меня облаял, однако из будки так и не вылез. Надо понимать, был очень недоволен посетителем, посему и мысли свои выражал по-собачьи матерно. Хозяйка – вдова погибшего на промысле охотника, сдавала комнаты одиноким служащим и тем самым обеспечивала спокойную старость. Это была пожилая, но довольно крепкая для своего возраста старушка.

– Добрый день! Андрей Викентьевич у себя?

– Да. Вы к нему? – Старушка подозрительно покосилась на мой кулек.

– Александр Талицкий, – представился я и вежливо кивнул. – Решил навестить больного. Вот, сладостей немного принес.

– Вы проходите, проходите… – Она как-то подобрела и посторонилась, пропуская меня в дом. – Прямо и налево. Он в своей комнате.

– Благодарю!

Я уже прошел вперед, а хозяйка еще стояла у дверей и поминала недобрыми словами лиходеев, которые искалечили ее жильца. Еще и псу досталось под горячую руку. Он даже брехать перестал и затих.

Комната Челищева напоминала мое съемное жилье в Ривертауне. Даже как-то грустно стало, когда вспомнил хозяйку – добрую миссис Грегори. Очень, очень похоже. Разумеется, учитывая русские традиции, здешний климат и пристрастия музицирующего постояльца. Легкий аромат трав, к которому примешивался более резкий запах лекарств и табака. На письменном столе валялся целый ворох бумаг с нотной грамотой и две стопки книг. Увидел и если честно, то позавидовал. Живут же люди – книжки читают… Без стрельбы, заговоров и прочих вселенских бед и напастей.

Первые минуты нашей встречи можно и опустить. Андрей Викентьевич чувствовал себя не лучшим образом, но тем не менее рассыпался в благодарностях, хоть и кривился от боли. Избит, но старается и пошутить, и улыбнуться. Доктор запретил ему подниматься с постели целую неделю. Изрядно досталось! Не считая сломанной руки. Закрытый перелом. Надеюсь, вам не нужно объяснять, что это значит для человека, который зарабатывает уроками музыки? Нет? Вот и прекрасно.

Радушный хозяин, несмотря на травмы, попытался подняться с кровати, чтобы напоить меня чаем. Пришлось заняться этим делом и озаботить хозяйку насчет кипятку. Эклеры, как видите, пришлись очень кстати.

– Один из приставов, – рассказывал Андрей, пока я разливал чай, – заявился сегодня утром и намекнул, что если я не буду раздувать дело, то отец подстреленного вами мерзавца готов компенсировать мне лечебные издержки и потерянный заработок.

– Разумное решение. Что вы ответили?

– Послал к черту.

– Вот это уже неразумно. Надо было соглашаться.

– Ни в коем случае! – Андрей даже скривился. – Это мерзко.

– Согласен, но и дело не совсем обычное. Скажите, какого дьявола они напали на вас?

– Как вам сказать… – замялся Челищев.

– Как есть.

– Дело в одной даме… Извините, Александр Сергеевич, но я не готов это обсуждать.

– Понимаю и не настаиваю…

Вот так, за чашкой чая с эклерами, мы и провели время. Даже про охоту поговорили. Как оказалось, Челищев – страстный охотник. Одно время этим даже на жизнь зарабатывал, пока не нашел занятие по душе – обучал детей музыке и давал небольшие домашние концерты.

В свою очередь я вспомнил про День города и вальс, так меня поразивший, в исполнении духового оркестра. Челищев мило улыбнулся и признался, что партитура этого произведения подготовлена им самим. Тут-то меня и накрыло, как мыша веником…

– Простите, Андрей Викентьевич, вы с какого года? – с невинным видом спросил я.

– Простите?

– Мы с вами, надо понимать, почти ровесники?

– Триста восемьдесят второго, – ответил он.

Ну что же, все верно. Если учесть, что на дворе семь тысяч четыреста шестой год, то нашему музыканту аккурат двадцать четыре года исполнилось. Ни больше ни меньше…

– Хм… А если от Рождества Христова посчитать? – спросил я и пристально посмотрел на Челищева. – Какой год будет?

– Простите, но я… Я вас не понимаю… – Мне показалось, что он растерялся.

– Вальс, для которого вы, Андрей Викентьевич, партитуру написать изволили, создан в одна тысяча девятьсот шестом году, и сочинил это прекрасное произведение капельмейстер Мокшанского пехотного полка Илья Алексеевич Шатров. Вот так… Поэтому, милостивый государь, я и спросил о дате из нашего мира.

– Как же так… – прошептал он и захлопал глазами. – Вы… Вы тоже?!

– Как видите, – грустно улыбнулся я. – Как видите…

Так я познакомился с Андреем Викентьевичем Челищевым во второй раз. Человеком из нашей реальности, которого похитил мир-«призрак». Причем совершенно случайно. Андрей шел домой. Вечерняя электричка, пешеходный переход… Не было ни вспышки, ни грома, ни молнии. Один шаг, и асфальт под ногами сменился пружинистым мхом. Кстати, погибший Семен Покровский, с которым я познакомился в Ривертауне, тоже попал в этот мир очень похожим образом. Без «иллюминации».

– Поначалу подумал, что сошел с ума, – рассказывал Андрей. – Списал все на усталость и переутомление. В первые минуты. Потом попал к людям. Мне повезло – выкинуло недалеко от морского побережья. В Михайловке.

– Сколько вы уже здесь?

– Четыре года. До сих пор мне очень везло, и если бы не это досадное происшествие, то все было бы прекрасно. Мне, если честно, этот мир больше по душе, нежели наш.

– Неужели не было желания вернуться?

– Поверьте, Александр, даже наоборот. Как представлю, что могу сделать какой-нибудь неосторожный шаг и увижу наш мир… – его даже передернуло, – мороз пробирает.

– Как же родители, семья?

– Нет никого.

– Извините.

– Не за что извинять, – грустно улыбнулся он.

– Что же будем делать, Андрей Викентьевич?

– Понятия не имею… – Он вздохнул, немного подумал и покачал головой. – Полагаю, что после этого происшествия мне придется уехать. Все равно этот придурок покоя не даст. Есть небольшие накопления. Отправлюсь куда-нибудь на юг. Не пропаду. Я ведь поначалу среди рыбаков и охотников спасался. Умею и зверя бить, и рыбу ловить. С музыкой, как вы и сами понимаете, пока что покончено. На рояле одной здоровой рукой не поиграешь, а увечный преподаватель вызовет у детей отрицательные эмоции. Мои клиенты – люди обеспеченные, и это им не понравится.

– Андрей… – задумчиво протянул я, – если подумать, то вас мне сам бог послал.

– Не понял…

– У меня есть предложение.

– В чем же оно заключается? – хмыкнул он.

– Смотрителем не хотите поработать?

– Смотрителем?

– Вся Прошкина падь к вашим услугам! Жалованье обсудим.

– У вас там прииск?

– Нет. По словам одного каюра, там и золота-то нет!

– Тогда зачем вам смотритель?

– Дело в том, что мне и моему другу нужно будет уехать… – пояснил я и продолжил свои уговоры: – На некоторое время. Дом мы обжили, дрова и припасы заготовили. Даже медведя-шатуна убили, который не ко времени из берлоги вылез. В общем – живите и радуйтесь. Соболя много, есть олени, лисы. Рыба сама на крючок прыгает!

– Если и медведя убили, то предложение заманчивое, – улыбнулся он.

– Жалованьем не обижу. Соглашайтесь!

Когда я шел назад, в гостиницу, то улыбался как блаженный. Вполне допускаю, что люди, которые встречались на моем пути, приняли меня за пьяного. Это не важно. Важно то, что мы с Марком можем уйти из Прошкиной пади, оставив вместо себя человека, которого не испугаешь «пришельцами» из других миров. Нет, я определенно везучий! Осталось зайти к Силантию Капитонычу и договориться о поездке в Прошкину падь, а затем… уговорить Марка Брэдли, и вперед – на юг. Вустер ждет.

22

До сих пор мне везло.

Помню, как в Ривертауне, в бытность мою помощником шерифа, меня пырнул ножом один из ковбоев старика Джекобса, которому показалось, что в этом захолустье он самый быстрый и смелый. Угодил острием в пряжку, а повторить удар не успел – получил бутылкой по голове и сполз на грязный и заплеванный пол, под крики и улюлюканье своих не менее пьяных приятелей.

Потом был тихий и безвредный пьянчуга, допившийся до белой горячки, который выстрелил в меня из дедовской двустволки. Ему почудилось, что мистер Талицкий – само воплощение зла, которое заявилось в его провонявшую и заросшую грязью хижину, чтобы забрать вусмерть проспиртованную душу. Если бы не осечка, то заряд картечи пришелся аккурат по центру «мишени»…

Одна из шлюх, работавших в заведении мадам Долли, нанюхалась какой-то дряни и едва не полоснула меня опасной бритвой. Замахнулась, но оступилась и скатилась по лестнице, сломав себе шею. Она была неплохой и доброй девушкой, если бы не кокаин. Кстати, у нее в комнате жил ручной опоссум, умевший притворяться мертвым. Потешный зверек…

Пуля, выпущенная одним из бандитов, угодила в мой винчестер, когда мы брали Уильяма Фоули. Испортила винтовку, хотя должна была пробить мою голову. Всех и не упомнишь! Нет, я определенно везучий!

Особенно здесь – на русских землях Форт-Росса…

Судите сами – мы с Брэдли попали в эти края после завершения речной навигации, и я не видел толп обезумевших, ощерившихся в глухой злобе старателей и переселенцев, которые рвались на прииски Золотого Берега. Зима – относительно спокойный сезон. Форт-Росс жил размеренной, провинциальной жизнью, а те немногие, которые добирались морским путем, быстро расползались по округе и общую картину не портили.

Пароходный билет от Вустера до Михайловки дорог, и эти переселенцы выглядят как-то поприличнее тех, кто шел сухопутным путем из Брикстоуна. Конечно, и с ними не все гладко, но откровенных оборванцев не видно. Так уж получилось, что прибывающие зимой делятся на две группы.

Первая – люди с деньгами. Это те, кто в состоянии оплатить дорогу на прииски. Они брали припасы, покупали упряжки собак, нанимали каюров и уходили на север. В Форт-Россе не задерживались. Надо заметить, что связь с Золотым Берегом поддерживалась постоянно, не прекращаясь даже зимой, в лютую стужу. Туда доставляли почту, грузы и небольшие группы вот таких переселенцев, которые могли заплатить высокую цену – до пятидесяти рублей за человека. Доставка грузов оценивалась отдельно и доходила до двадцати пяти копеек за килограмм! Проводники-каюры наживали бешеные деньги на таких прибыльных негоциях. Представьте – пятьсот килограмм груза и сам старатель. Почти двести рублей!

Вторая группа победнее. Они прибывали почти без денег и нанимались на любую работу, чтобы перезимовать, скопить немного деньжат и дождаться первого конвоя, который уходил из Форт-Росса в конце февраля. Относительно безопасный и дешевый способ пробраться на прииски.

Знаете, если вас когда-нибудь забросит на эти земли, то… Не стоит улыбаться, дамы и господа! Андрей Челищев тоже не верил в параллельные миры и даже в самых страшных снах не мог представить, что всего один шаг окажется прыжком в иную реальность!

Так вот – если так случится, то постарайтесь избежать первого конвоя. Это настоящий исход! Поверьте на слово – не самое приятное зрелище. Такое чувство, что из щелей начали выползать тараканы. Конвой формировался на окраине, и в него набралось около трехсот человек. Самых упрямых, нетерпеливых, алчных и – надо это признать – смелых. Первый февральский конвой. Собачьи упряжки, сани, нарты… Кошмар какой-то. Цены на все товары взлетали до небес, а полки пустели.

Золотой Берег…

Золото, золото, золото! Оно везде. В каждом взгляде и каждом вздохе. Любой из этих людей готов погибнуть ради будущего миллиона – предела сокровенных мечтаний и надежд. Цель, до которой многие из них не доживут. Умрут от голода, замерзнут, будут убиты и сами будут убивать, чтобы выжить. Еще стояла зима, но люди собирались отправиться на север, чтобы разведать и застолбить участки. Прийти первыми и почувствовать на мозолистых ладонях приятную тяжесть золота.

– Не самое приятное зрелище, не так ли? – закашлялся Челищев, который, вопреки совету врача, выбрался на прогулку. Ну и я с ним, чтобы обсудить детали будущего сотрудничества, а заодно и подышать свежим воздухом. Мы дошли до окраины Форт-Росса, и вот, увидели этот конвой.

– Кошмар какой-то, – честно признался я, не отрывая взгляда от толпы.

– Вы летних конвоев не видели! У этих хоть запасы продовольствия проверяют, чтобы хватило до Золотого Берега, а летом их вообще никто не контролирует. Такие оборванцы на север идут, что диву даешься.

– Доходят?

– Доходят… Разумеется! В состоянии полуживых трупов. Половина из этих «старателей» никогда лопаты в руках не держала, а все туда же! Им кажется, что достаточно преодолеть этот скорбный путь, добраться до прииска и на них сразу свалится богатство! Как-то не думают, или не понимают, или не хотят понимать, что эта дорога – лишь начало. Старожилы рассказывали, что лет двадцать тому назад на приисках до людоедства доходило!

– И почему я не удивлен… – протянул я.

– Вы не удивлены, Александр Сергеевич, потому что в нашем мире и пострашнее вещи случались.

– Что верно, то верно…

– Вот именно поэтому здешний мир мне больше по душе, – сказал Челищев, продолжая наш давешний разговор, – он как-то честнее.

– Увы, я слишком мало про него знаю, Андрей Викентьевич. Времени разбираться не было.

– Карту мира, полагаю, изучили?

– Знаю, что Москва – это портовый город.

– Изрядно! – усмехнулся он.

– Как-то не до того было.

– Про Сибирское княжество слышать доводилось?

– Что, и такое есть?..

– Как не быть. Настоящий русский фронтир. Почище нашего будет.

– С китайцами воюют? – поинтересовался я и полез в карман за сигарой.

– Нет, зачем с китайцами? Все больше с японцами и англичанами.

– Британцами?

– А вы как думали? Британская империя и в этом мире существует.

– Как же так? Их на карте и не увидишь без увеличительного стекла!

– Нет уж, позвольте! Как это не увидишь? Есть у них земли, и даже больше чем нужно! Там, где в нашем мире была Норвегия, здешние англичане и живут. Четыре африканских острова – тоже их вотчина. Материк, расположенный в Индийском океане, – основная колония. Так что англичане и в этом, параллельном мире – довольно внушительная сила.

– А как дела в Российской империи?

– Сам не бывал, не видел, но, судя по газетам, – ничего нового.

– В смысле?

– Все те же проблемы – дураки и дороги. Правда, надо заметить, что и порядка больше, чем в нашей истории. Разве что никак с юго-западной окраиной не совладают.

– Лень?

– Нет; судя по некоторым фактам – незачем. Лишняя голытьба, которая ни работать, ни думать не умеет. Ну да и ладно… Долгий это разговор, Александр Сергеевич.

Кстати, если кому-то покажется странным, что мы с Андреем Викентьевичем Челищевым обращаемся друг к другу на «вы», а зачастую и по имени-отчеству, то особо не удивляйтесь! Здешние нравы изменили этого человека, а общение с клиентами наложило определенный, довольно ощутимый отпечаток. Он не частил, не торопился, говорил правильно и красиво. Будто не говорил, а пел.

Мне в этом повезло меньше. Или наоборот – больше. Никто из моих приятелей не будет фраппирован, услышав очередное бранное слово. Если бы я начал расшаркиваться с Марком Брэдли, то он для начала выругался бы, а потом предложил мне выйти на улицу и броситься головой в сугроб. Ну это так… мелочи.

– Скажите, Андрей Викентьевич, вы про Ростовского ничего не слышали? – осторожно поинтересовался я.

– Вы про Дмитрия Алексеевича спрашиваете? Статского советника?

– Да, именно про него. Вы с ним знакомы?

– Ну как знаком… – пожал плечами Челищев. – Давал уроки музыки его дочери.

– Он ведь при Собрании Форт-Росса служит?

– Если не ошибаюсь, то в одном из департаментов Казначейства.

– Казначейства?.. Хм…

– Точнее не скажу – не знаю. Сами понимаете – это не мой круг. Эти господа, Александр Сергеевич, с нами чаевничать не станут. В общении господин Ростовский довольно сух, вежлив, но подчиненные и прислуга боятся его как огня.

– Неужели?..

– Говорят, что очень суров в обращении. А вы откуда про него знаете?

– Прислуга нашептала. В гостинице… Про строгость.

– Да, это так… Ну и ладно. Когда мы уходим?

– Вы уже готовы к дороге? – спросил я.

– Справлюсь. Что с каюром?

– С каюром хорошо, – вздохнул я, – а вот без каюра плохо…

– Что так? Разве Силантий Капитонович…

– Силантий вчера отправился на Золотой Берег. Какой-то чинуша из городской Управы приказал доставить срочную депешу тамошнему начальству. Против приказа не попрешь, а Силантий Капитонович на жалованье! Вроде здешнего фельдъегеря.

– Хм…

– Это значит, что он вернется не раньше чем через две недели, а ждать мы не можем. Нет ли у вас, Андрей Викентьевич, кого-нибудь на примете?

– Даже не знаю… – протянул он и задумался.

– Вы подумайте. Я бы и собак купил, но сейчас в городе не найдешь ни одной приличной упряжки! Раскупили эти… – Я кивнул в сторону толпы переселенцев. – Горе-старатели.

Собачью упряжку купить не удалось, каюра нанять – тоже. Сезон, как вы понимаете, не самый удачный для ближних поездок. Пришлось обратиться к хозяину гостиницы, который, хоть и без особого желания, посоветовал одного мужичка, промышляющего «извозом». Посоветовал, надо заметить, с оговоркой: мол, «за неимением лучшего».

Каюр не понравился. Грязный, лохматый, собаки какие-то полудохлые. Однако выбирать не приходилось, и через два дня, забрав скудные пожитки господина Челищева и купив два мешка пельменей для Брэдли, мы ушли из города.

23

Раздался выстрел, и пуля ударила в дерево. Прямо над головой. Черт побери! Ненавижу это глухой звук! Горячий свинец срезал ветку, и меня осыпало алмазной снежной порошей. Пора отсюда убираться! Перекатился в сторону и даже успел прихватить пригоршню снега. Жадно сожрал, а остаток размазал по разгоряченному лицу. Сердце колотилось как бешеное. Вот ведь дьявол! Ведь не первый раз в перестрелке, а до сих пор никак не привыкну! Я прижался к холодному дереву и почувствовал запах хвои. Легкий, почти неуловимый запах детства. Расслабился! Выстрел! В глаза брызнула мелкая крошка сосновой коры. Вот ведь, с-с-сука! Так и попасть недолго!

– Саша, ты как, живой?! – слева раздался голос Челищева.

– Вашими молитвами, Андрей Викентьевич! Вашими молитвами!

– Ну и славно! Сколько их там?

– Было четверо, одного сделали. Значит, трое еще ползают. Каюр, паскуда…

– Да, сволочь изрядная!

– Вещи твои, – загоняя патроны в магазин, усмехнулся я, – тю-тю… уехали!

– Черт с ними, с вещами! Жаль, винтовкой я так и не разжился. Незачем было.

– Согласен, с дробовиком здесь делать нечего. Не переживай, приедем в долину, я тебе комбинашку подарю! Шикарная вещь!

Выстрел! Свистнула над головой пуля. Еще одна! Разошлись мальчики! Эдак и убить могут! Кто же у них там меткий такой? И ведь не видно его, сволочь! Лежит себе на склоне между елок, патроны тратит.

– Ловлю на слове, Александр Сергеевич! – послышался смех Андрея.

Нет, он все-таки молодец! Под пулями, с рукой в гипсе, давешние синяки еще не сошли, а зубы скалит, как на вечеринке! Сильный парень! Уважаю таких!

– Не вопрос, Андрей Викентьевич! Там не ружье, а просто заглядение!

– Шурка, слева!

– Вижу!

Между деревьями мелькнула серая фигура. Вон он – рядом с елью упал. Только капюшон с меховой оторочкой и торчит из сугроба. Сейчас отдышится, осмотрится и начнет стрелять как заведенный, пока дружки к нам подбираться будут. Нет, парень, извини, не доставлю я тебе такого удовольствия! Здесь и останешься, падла… Вдох, полувыдох… Выстрел! Есть!

– Саша!

– Все пучком! Еще одного сделал… с божьей помощью.

Все началось через четыре дня после нашего отъезда из Форт-Росса. Нас догнали четыре человека на собачьих упряжках – и вот началась перестрелка. Даже поздороваться не успели. Наш каюр, как только раздались первые выстрелы, щелкнул бичом, присвистнул, крикнул что-то очень матерное и был таков. Нарты были почти пустые, так что убежал без проблем. Не в спину же ему стрелять, этому паскуде, да и некогда было – самих накрыли, прижали в распадке, и вот – лежим, отстреливаемся. Господи, если выпутаемся из этой переделки, я просто обязан напоить Марка Брэдли отборным бренди! За науку! Какую именно? «Не клади рюкзак на нарты, приятель! Нигде и никогда!» Вот и получилось, что мои пожитки оказались со мной, а значит – и патроны тоже. С Челищевым хуже получилось – его пожитки уехали.

Неожиданно кто-то гикнул, свистнул, послышался визгливый лай собак, и на гребне холма появилась собачья упряжка. Черт побери! Уходят? Не может быть! Вот уж радость-то какая… Знать бы, какого черта они вдруг сорвались…

– Андрей! Ты в Бога веришь?

– Верю.

– Вот и славно, – я привалился спиной к сосне и вытер снегом лицо. – Вот и славно…

Один из нападавших был ранен. Не скажу, что это меня сильно обрадовало, но хоть какая-то польза от него будет – успеем допросить. Парень валялся без сознания, а когда начали обыскивать, вдруг очнулся. Пришлось двинуть его прикладом, чтобы баловать не надумал. Здоровый бутуз. Морда знакомая – один из тех вечерних знакомцев.

– Мне бы не хотелось тебя пытать, парень, но ты не оставляешь мне выбора. Ты подумай, может, облегчишь душу перед смертью?

– Александр… – подал голос Челищев.

– Что?

– Здесь не знают исповеди.

– Жаль, – пожал плечами я и повернулся к пленному.

Несколько секунд смотрел на этого здорового парня, похожего на пойманного и опутанного веревками волка. Только деревяшки в зубах не хватало, для полного сходства. Губа разбита, на бороде слюни розовые застывают.

– Итак… Ты кто?

– Человек.

– Вижу, что не медведь. – Я, сам того не желая, повторил фразу Марка Брэдли, которой он меня встретил в этом мире.

– Охотник.

– Врешь, мерзота! Охотники – они сейчас на промысле, соболька добывают. Какой же ты промысловик, если по кабакам углы отираешь? Сявка ты на побегушках у приятеля своего, которому я ногу прострелил. Охотник, мать твою налево! Дважды в меня стрелял, а все мимо. Пьянь ты подзаборная, а не промысловик. Ну что, скажешь, это не так?

Он не ответил. Скосил глаза в сторону, а на лице появилась угрюмо-обреченная маска жертвы. Мол, не хочу я с тобой разговаривать… Р-р-раз! Его голова мотнулась в сторону, а к разбитой губе еще и нос расквашенный добавился. Чуть кулак не расшиб.

– Ты меня достал, тварь. – Я вынул из кобуры револьвер и ткнул стволом в колено этого бандита с большой дороги. – У тебя есть полминуты на размышление. Потом брошу и уйду. Зверья здесь много…

– Саша, не надо! – опять встрял Челищев. – Я все объясню!

– Ты-то здесь при чем?

– Они за мной гнались.

– Больно ты нужон кому, – презрительно скривился пленник и даже сплюнул.

– Не нужон, говоришь? – усмехнулся я. – Давай рассказывай…

– И какой мне резон с тобой откровенничать?

– Умрешь быстро и без мучений…

История, в общем, банальна до невозможности. Одна молодая вдова, двадцати пяти лет от роду, имела неосторожность взять несколько уроков у господина Челищева. Не знаю, как насчет сольфеджио и прочих музыкальных премудростей, но занятия как-то совершенно незаметно переместились в спальню. Разумеется, Андрей Викентьевич этого не рассказал, но оно и не требовалось – и так понятно. Все бы ничего – дело-то молодое, но ревнивый соперник, которому я ногу прострелил, счел себя безмерно униженным и оскорбленным. Видно, тоже надеялся на нечто подобное. В общем, не поделили девушку.

После ранения к этой истории подключился папаша. Тот самый, который на оружейном заводе управляющим работает. Нет, я ждал какой-нибудь подлянки, но не так быстро! Зря он это затеял! Месть – это блюдо, которое подают холодным, а он с пылу с жару Талицкого сожрать пытается. Эдак и подавиться недолго. Будь у меня больше времени, мог бы устроить большие неприятности этому оскорбленному. Увы, но времени в обрез! Даже усмехнулся своим мыслям: когда тут возиться с мизераблями, если дела государственной важности покоя не дают!

– Понятно. – Я поднялся и отряхнул снег. – Что с этим будем делать?

– Пристрелить придется, – нехотя признал Андрей, – не тащить же его за собой…

Каюр убежал, так что дальше пришлось идти на лыжах. Ох и намаялись! Через два дня после перестрелки нас окрестило февральской метелью. Оказались на безлесной равнине, но сквозь снежную, похожую на молоко пелену успели заметить небольшую рощу. Встали рядом с двумя густыми елями, и, пока я рубил одну из них, Челищев здоровой рукой копал снег. Выкопав канаву, накрыли тяжелыми еловыми ветками, прижали тонким бревном и наконец, мокрые и замерзшие, забрались в яму.

– Ну вот, сейчас нас снежком заметет, и станет теплее, – стуча зубами, сказал Андрей.

– Ничего себе погодка! – поглядывая наверх, проворчал я.

– Февральская метель – это не шутки… – устало протянул он и усмехнулся. – Вовремя мы встали. Очень вовремя.

Он прав. Идти в метель – самоубийство. Ориентиров никаких, можно и в знакомых местах сгинуть. Будешь круги нарезать, пока из сил не выбьешься. Рассказывали, что люди гибли в нескольких метрах от дома. Так что мотайте на ус: если настигла метель – ищите укрытие. С метелью не шутят.

До Прошкиной пади мы добрались только через пять дней…

Рядом с домом стоял Марк Брэдли с колуном в руках. Увидел меня и широко улыбнулся, хоть и удивился, наверное, что пришли на лыжах без собачьей упряжки. Даже руками махать начал, причем сразу обеими, а потом отложил колун в сторону и побежал навстречу, проваливаясь в глубокий снег. Заскучал, старый бродяга, пока я по городским переулкам разгуливал и эклерами питался. Обгоняя Брэдли, неслись наши псы – Тори и Бади. Этим все нипочем – лишь бы побегать всласть. Когда мы с Андреем подошли поближе, то я чуть не присвистнул. Под левым глазом Брэдли красовался изрядный синяк! Он перехватил мой взгляд и что-то неразборчиво пробурчал.

– Ну и как прикажете это понимать, мистер Брэдли? – вкрадчиво поинтересовался я. – Ты что, подрался с медведем? Нет, я понимаю, что иногда здесь бывает скучновато, но зачем сразу драться? Мог пристрелить засранца, и все. Зачем руками размахивать?

Марк, вопреки моим ожиданиям, даже не ругнулся насмешке. Я бы добавил, что он прищурился, но согласитесь: когда под глазом сияет такой бланш, нет резона прищуриваться. Эффекта не будет. Поэтому он вздохнул и скрестил руки на груди. Ну просто вылитый Кутузов!

– Дать бы тебе по шее…

– Я тоже рад тебя видеть. Знакомься, это Андрей Челищев.

– Добро пожаловать, – Марк кивнул новому знакомцу и повернулся ко мне. – Скажи мне, Талицкий… ты ведь никого не ждал в гости?

– Кто-то прибыл? – насторожился я.

– По крайней мере, он искал именно тебя.

– Очередной любитель точного времени?

– Нет. Какой-то нахальный русский. Сказал, что ищет господина Талицкого.

– Это он тебя так разукрасил?

– Ну… это еще надо посмотреть, кто кого больше разукрасил.

– И где же он?

– В сарае.

– Где?!

– В сарае. Мы как-то не успели построить здесь тюрьму. Этот парень, – Марк осторожно подвигал челюстью и поморщился, – оказался буйным. Еще немного, и я пальнул бы ему в голову, но потом подумал, что лучше дождусь тебя.

– И зарядил ему свой коронный удар…

– В челюсть. После этого он решил передохнуть с дороги и прилег в ближайший сугроб.

– Он хоть живой?

– Утром был живой. Ругался. Наверное…

– Наверное?!

– Извини, но я не все понял. Кстати, что такое «trippernij osminog»?

24

Пожалуй, последним человеком, которого я ожидал здесь увидеть, был Михалыч. Да, тот самый инструктор по прозвищу Боцман, который готовил меня перед заброской. Взъерошенный, как воробей, злой и с бланшем на половину морды лица. Нет, я бы тоже не сверкал доброжелательной улыбкой, просидев несколько дней под замком, но отчасти он сам виноват: Брэдли не любит, когда от него что-то требуют. Он и раньше не отличался особым добродушием, а после наших приключений характер и вовсе испортился.

С другой стороны, судите сами: сидит себе человек на озере, воздухом дышит, рыбку для сугудая ловит, с Тори и Бади на умные темы беседует, и тут появляется какой-то незнакомый бродяга на снегоступах, требующий встречи с Александром Талицким. Срочно, мол! Вынь да положь! Подать сюда Ляпкина-Тяпкина! Марк Брэдли, по его собственным словам, чуть сигару не выронил. От удивления. Между тем ответил и, надо заметить, очень вежливо, что если «усталый на всю голову путник» будет ему рыбу пугать, то рискует нырнуть в прорубь и не вынырнуть. Слово за слово, шутка за шуткой, и начались вольные упражнения на свежем воздухе… Подрались, в общем.

Если вы ждете, что мы с Михалычем жутко обрадовались встрече, начали обниматься и хлопать друг друга по спине, то сильно ошибаетесь. Никаких радостных воплей не было. Наоборот, была настороженность, причем обоюдная. Я не понимал, какого дьявола он заявился раньше положенного срока, а он не знал, какого приема от меня ждать. Сколько мы не виделись? Полгода? Ну вот, а чего вы ожидали? Люди, бывает, за минуту меняются, а тут столько времени прошло, да не высиженного в офисе на теплом месте, а на фронтире, где человек человеку – волк, трофей и ценный приз! Вот и сидели, ужинали, вроде и беседовали довольно мирно, а в глазах нет-нет, да и мелькал подозрительный огонек: чего нам ждать от этой встречи, приятель?

Одет Михалыч вполне по сезону, но сразу видно, что не местный. Надо будет ему одежду сменить перед тем, как в люди выводить. Хорошо, что мы с Брэдли, когда делали запасы, притащили четыре дополнительных комплекта. Оружие у Михалыча подобрано нормально. Охотничья винтовка, револьвер, нож, топор. Парусиновый рюкзачишко и снегоступы. В общем – для Прошкиной пади сойдет, а для Форт-Росса переоденем.

Забегая немного вперед, отмечу, что первые несколько дней после возвращения из Форт-Росса прошли напряженно. Собрались четыре человека посреди застывшего снежного царства, причем двое из них уже успели обменяться «любезностями». Не самая лучшая компания для зимовки. Тут ведь как: и Михалыч вроде свой, но и за Брэдли я горло любому перегрызу, не раздумывая.

Андрей Викентьевич Челищев помалкивал, присматривался и баловал наших собак. Тори и Бади после некоторых размышлений приняли Челищева за своего. Обнюхали, облизали и зачислили в «полезную» часть коллектива, подлежащую круглосуточной охране. Что и остальным псам из упряжки объяснили на своем собачьем языке.

Кстати, Марк с Андреем сразу нашли общий язык. Без проблем и притирок. Даже каких-то общих знакомых из Форт-Росса обнаружили. Уже через несколько дней пошли охотничьи угодья рассматривать. Если честно, то я не особо и удивился. Люди они разные, но из одного теста слеплены. Бывший шериф и бывший музыкант! Умереть не встать какая парочка!

Брэдли, когда услышал, что Андрей Челищев будет смотрителем Прошкиной пади, даже ухом не повел. Мол, ничего другого от моей поездки в Форт-Росс и не ждал! Хмыкнул, ладонью по бороде провел и усмехнулся. Даже сыскная грамота, которую я ему передал, не произвела впечатления. Он скользнул взглядом по пергаменту и кивнул в сторону новых постояльцев: мол, все хорошо, а про наши дела позже поговорим. Без лишних ушей.

С Михалычем было труднее. То ли потасовка с Брэдли не прошла даром, то ли климат не понравился – не знаю. Если быть точным – не знал, пока не поговорили, чтобы заранее расставить все точки над «i», «ё» и где там еще эти точки рисуют. Разговор начался утром, когда Марк с Андреем ушли капканы проверять. Михалыч повздыхал для порядка, потом чаю заварил, покряхтел, на мороз пожаловался и подсел к столу, где я чистил оружие.

– Поговорим?

– Давно пора, – кивнул я, не отрываясь от своего занятия, – зачем появился?

– Можно подумать, не знаешь…

– Понятия не имею, – пожал плечами я. – Присматривать за долиной?

– Не совсем.

– Понятно…

– Ни черта тебе не понятно, пацан!

– Михалыч… Будь другом, не начинай мне морали читать. Хватило мне Влада. Есть чего сказать – говори. Нет – иди воздухом подыши. Он здесь чистый, хорошо нервы успокаивает.

– Вот уж, и правда упрямый. Изменился ты… Александр Сергеевич. Увидел бы тебя где-нибудь в городе – не признал, – начал Михалыч и замолчал, а я не ответил.

Плечами пожал, да и только. Бывает, мол, и не такое. Он отхлебнул из кружки и продолжил:

– Что, нелегко пришлось?

– Нормально.

– Заметил, – кивнул он. – Ребята скоро вернутся?

– К вечеру.

– Это хорошо… В общем, Саша, нам нужно очень серьезно поговорить…

– Ты уже полчаса мнешься, как девочка. Выкладывай.

– Буйный у тебя приятель… – Судя по виду Михалыча, он никак не находил нужных слов для начала разговора. – Я ведь мог и разозлиться…

– Он бы тебя пристрелил и спустил в прорубь. Ты хотел поговорить… – напомнил я.

– Будет лучше, Саша, если перед нашим разговором прослушаешь эту запись…

Если меня и можно было чем-то удивить, то Михалыч попал в самую точку. Он бросил взгляд в окно, а потом вытащил из кармана диктофон. Как я понял, запись была сделана вскоре после возвращения Влада на базу, и разговор шел в кабинете начальника. Голос Ивана Ивановича ни с чьим не спутаешь. Сильный и властный голос. Пересказывать эту запись бессмысленно. Это не разговор, а скорее монолог. Театр одного актера: Влада Талицкого.

Меня обвиняли в упрямстве, а начальство центра – в полном непрофессионализме при моей подготовке как «курьера». Мол, Александр Талицкий вел себя как последний болван, занимаясь чем ни попадя, только не «особо важным заданием», которое было ему поручено. Удивился? Диктофону – да, удивился. Словам Влада – нет. Дослушал запись до конца и кивнул:

– Можешь прятать свою шарманку.

– Если бы… Ее надо уничтожить.

– Сходи к проруби и утопи. Делов-то…

Михалыч вернулся через минут десять. Сбросил куртку и неожиданно сменил тему разговора:

– С Челищевым ты меня удивил! Кто бы мог подумать, что столкнусь с классическим попаданцем. Надо же! Прямо как в романе каком-нибудь.

– Сам-то что, не «классический»?

– Я не просто так попал, а по службе, – сказал Михалыч, но как-то уныло. – Кстати, этот парень знает, что я пришел из нашего мира?

– Челищев? Да, знает. Вчера рассказал, пока на улице курили.

– И он, конечно, рассчитывает с нашей помощью вернуться обратно? – не унимался он.

– Ты будешь удивлен, но эта мысль его пугает.

– В каком смысле?!

– Он не хочет и даже не думает возвращаться в наш мир.

– Тогда зачем он здесь?!

– Нанял его присматривать за долиной. Я же не знал, что ты свалишься как снег на голову.

– Ты куда-то собрался уходить?

– Меня золотом никто не подкармливает, и сам понимаешь – нужно работать.

– Надолго?

– Как получится.

– Помощь нужна?

– Нет.

Он опять замолчал. Долго молчал. Даже про чай, остывающий на столе, забыл. Наконец мне это надоело.

– Михалыч, ты так и не сказал: какого дьявола вам от меня нужно?

– В каком смысле? – Он даже глазами заморгал от удивления.

– В том самом, – отрезал я. – Михалыч, я тебя выслушал? Теперь ты меня послушай, и желательно – не перебивая. Обязательства перед конторой я выполнил: Влада нашел, посылку ему передал и даже до спасательной капсулы проводил, чтобы этот малахольный придурок не нарвался на очередные неприятности. Он ведь вернулся на базу?

– Да, конечно.

– Живым и здоровым?

– Разумеется.

– Вот и прекрасно. Вспомни правила, которые были определены перед моей заброской в этот мир: выполняешь контракт – и свободен, как филин в полете. Обратного пути нет. Точка. Поэтому, если нужно что-то сделать, – говори. Подумаем, обсудим.

Михалыч несколько минут молчал и смотрел на меня. Будто первый раз увидел. Потом вздохнул и нехотя выдавил:

– Саша, руководство предлагает тебе возможность вернуться, если ты поможешь…

– Михалыч, иди-ка ты с этим предложением в задницу.

– Дочку…

– Боцман… – я зло прищурился и покачал головой, – даже не думай… Оставь в покое мою дочь! Надумаете спекульнуть ребенком – я вам, «засланцам», такую веселую жизнь устрою, что смерть за счастье встанет!

– Ты меня не так понял…

– Это ты не так понял! Даже если руководство и выдернет меня отсюда, то дальше базы не выпустит, и первым, кто про это будет рвать глотку, станет Владислав. Так что не лепи мне горбатого. Еще пару месяцев назад я бы, может, и поверил, но не сейчас.

– Ты изменился, Талицкий. Я помню…

– Учителя хорошие были. Говори, что нужно, а обменяться воспоминаниями мы и позже успеем.

– Помощь нужна.

– Почему я не удивлен? – Я даже руками развел. – Рассказывай.

– В общем, Саша… Есть подозрение, что «часовщики» появились и в нашем мире.

– Ну… бывает. – Я пожал плечами. – Что именно тебя волнует?

– Саша… ты что, не понимаешь?! – Он выпучил глаза и даже покраснел. – «Часовщики» проникли в наш мир!

– Михалыч, это ты чего-то не понимаешь. Ну завелись у вас «часовщики» на горизонте, и что? Поверь, они умирают, как обычные люди. Их тут столько положили, что одним меньше, одним больше – особой разницы не вижу. В чем проблема?

– Я тебе письма привез. – Если он хотел таким образом сбить меня с толку, то можно сказать, это ему удалось. Почти удалось…

– Письма? Какие письма?

– От сестры и дочки…

– Это же запрещено?

– Саша, ты это… прочитай их и сожги. Там фотографии еще… Ребята из третьего отдела постарались, чтобы… ну, подходили под эпоху. Их можешь оставить. – Он полез за пазуху и достал десяток перевязанных бечевкой конвертов. Положил их на край стола и аккуратно выровнял. Вздохнул, будто что-то хотел добавить, но так и не придумал, или не подобрал нужных слов.

– Спасибо, но ты не ответил на мой вопрос: «Что. Вам. Нужно?»

25

Значит, «часовщики» объявились в нашем мире! Пусть я и старался не подавать виду, но удивился. Еще бы не удивиться! Ребятишки в своих смешных котелках и очках-консервах умеют перемещаться между мирами?! Легко и непринужденно, несмотря на то что уровень развития «призрака» далек от нашего «просвещенного» мира. Тут поневоле задумаешься…

Мало того – парни успели не только появиться, но и наследить изрядно: обчистили одну контору, а точнее, один из питерских архивов. Их не интересовали ни компьютеры, ни разная техническая и по большей части бесполезная мелочовка, которой забиты наши кабинеты. Их привлекало нечто иное. Архивные документы! Кража, на первый взгляд лишенная всякой логики, что лишь подстегивало интерес к этим ребятам.

– Они взяли какую-то мелочь, пропажа которой очень удивила сотрудников.

– Что за «мелочь»? – не понял я. – Что-то бесполезное?

– Как тебе сказать… – пожал плечами Михалыч. – Двумя этажами выше были уникальные приборы, которые их не заинтересовали…

– Михалыч… Понятно, что им не нужны технические игрушки! На любой свалке таких полно. Что именно они украли?

– Там такой бардак, что…

– Михалыч… – протянул я и погрозил пальцем. – Не вздумай юлить, это плохо кончится.

– Честно, не знаю! Они вломились в архив одного питерского института и вынесли ящик с документами и коллекцию минералов, которую собирал один из сотрудников. Ты что, не знаешь, какой там царит бардак? В запасниках неразобранные документы годами лежат.

– Меня другое удивляет. Скажи, как могло случиться, что вашу секретную контору, пусть и насквозь государственную, заинтересовало подобное ограбление?

– Почему это тебя удивляет? – насторожился Михалыч.

– Потому! Ты сам подумай – ограбили архив. Сотрудники вызвали полицию, а те, в свою очередь, почесали маковки, матюкнулись и завели дело «по факту…». Причем сами ученые не смогли назвать, что именно у них украли. Промычали: может, один ящик, а может, и два… Могли и списать под шумок все, что сами когда-то потеряли. Значит, полиция матюкнется еще раз, но делать ничего не будет. Заведенное дело покроется пылью в сейфе районного опера – задолбанного текучкой старлея, ведущего одновременно два десятка похожих дел. Плевать он хотел на этот архив! Вспомнит, когда очередная проверка нагрянет. Отпишется, получит очередное «служебное несоответствие» и забудет.

– Ты это к чему клонишь, Талицкий?

– К тому, что ты, Михалыч, откровенно врешь! – усмехнулся я. – Или они сперли что-то по-настоящему ценное, или вы давно отслеживаете подобные факты. И эти факты вас весьма и весьма удручают, если не сказать больше – откровенно пугают.

– Да… – нехотя признался он, – это уже не первый раз.

– Места их появления в нашем мире уже успешно пеленгуются?

– Не знаю подробностей, но след вторжения остается.

– Но вы, как всегда, опаздываете? – хмыкнул я, но Михалыч не ответил. Ответа и не требовалось – и так все понятно. Он сидел насупившись и даже губу закусил от злости.

– Предугадать, где они появятся, невозможно. Даже…

– Что?

– Даже наши… коллеги не смогли.

– Западные, что ли?

– Они самые…

– Ну и что это за выражение такое, – усмехнулся я, – «даже они не смогли». Что, сильно опережают в умственном и научном развитии?

– Нет.

– Тогда подбери слюни! Привыкли на Запад кивать.

– Ну ты даешь, Талицкий… – Он даже пот со лба смахнул.

– Конторе нужно, чтобы мы вышли на контакт с «часовщиками»? Или… – Я заметил, что он собирался что-то сказать, и предостерегающе поднял палец. – …Или взяли одного из них за жабры, чтобы выяснить – как именно они гуляют между мирами? Так?

– Главное – выяснить, что им нужно в нашем мире.

– Само собой… – выдохнул я. – Сомневаюсь, что они гуляют ради удовольствия.

– Так ты займешься этим?

– Считай, что уже занялся.

– Тебе что-нибудь нужно?

– В смысле?

– Из снаряжения.

– У тебя есть связь?!

– Нет, – покачал головой Михалыч, – но меня забрасывали двумя капсулами.

– Закладку сделал?

– Да, недалеко от места выброски.

– Капсулы хорошо спрятал?

– Их сразу отозвали обратно. Еле успел разгрузиться…

– Покажешь?

– Само собой. Что тебе будет нужно? – повторил вопрос он.

– Хороший запас лекарств. Больше… – Я задумался и покачал головой. – Больше ничего. Ну и деньги на оперативные расходы, разумеется.

– У меня только золото. Пятьсот грамм.

– Негусто.

– Я… – Он замялся на несколько секунд, но все же решился: – Я могу отправиться с вами?

– Извини, но это я должен обсудить с Брэдли.

– Да… Иваныч был прав…

– Что?.. В чем именно?

– Что бы ни говорил твой братец, но ты совершил почти невозможное.

– Поясни.

– Ты стал в этом мире своим. Слишком своим.

– И вот поэтому, Михалыч, вы меня никогда не пустите обратно. Верно?

Он не ответил. Отвел глаза в сторону, а я… Мне оставалось лишь усмехнуться. Поднялся, сгреб со стола конверты и вышел на улицу. К вечеру немного подморозило, но на воздухе было гораздо комфортнее, чем в душном и полутемном доме. Единственное, к чему я до сих пор не могу привыкнуть, так это к сумеркам в помещениях. Керосиновая лампа, свечи, огонь камина… Кто-то назовет это освещение уютным и романтичным, но попробуйте пожить так несколько месяцев. Читать, писать, чинить одежду, шить и чистить оружие.

Михалыч, проповедуя древние солдатские истины, завалился спать, а я сидел на улице, курил и смотрел, как возятся псы. Бади и Тори ушли с охотниками, так что упряжка немного расслабилась без вожаков и откровенно бездельничала. Все верно – сытые, довольные, чего бы и не поиграть?

Письма я сжег в камине. Пересказывать – увольте, не собираюсь. Это личное, семейное, к нашей истории никак не относящееся. Остались лишь две фотографии, изготовленные в стиле старинных фотографических карточек. Хоть какая-то память. Засиделся, задумался и даже не заметил, как начало темнеть. Вдалеке послышался лай собак: наши охотники вернулись.

Андрей, разгоряченный прогулкой, но очень довольный, кивнул и пошел в дом. Брэдли сбросил лыжи, отряхнул их от снега и поставил у входа. Покосился на меня, что-то буркнул и подошел поближе. Сел на бревно и с удовольствием закурил.

– Как день?

– Нормально, – ответил я. – Жить можно, если недолго.

– Он что, принес тебе дурные вести? – покосился Марк.

– Нет, все хорошо. Насколько это возможно, разумеется.

– Тогда чего ты такой кислый?

– Получил письма от сестры и дочери.

– Понятно… Как они?

– Все хорошо. Дочка понемногу выздоравливает.

– Видно, в России хорошие врачи. Кстати…

– Что?

– Этот Михалыч… – осторожно начал Брэдли.

– Что с ним не так?

– Ты его давно знаешь?

– Нет.

– Интересно, у него есть семья?.. – задумчиво протянул мой друг.

– Почему тебя это интересует?

– Знаешь, Алекс, у меня сложилось впечатление, что его заставили… – Брэдли перехватил мой удивленный взгляд.

– Ты уверен?

– Абсолютно! – кивнул он и продолжил: – Его заставляют делать то, что ему сильно не по нраву. Он ведь неплохой парень, этот Михалыч, а уж кулаками машет, что только держись!

Марк, видимо, вспомнил потасовку и провел рукой по скуле. Поморщился и усмехнулся.

– Ты думаешь, на него надавили?

– Не уверен, но… мне так кажется. Что он принес на хвосте? Поручение от твоего братца?

– Да.

– Что обещает взамен?

– Право вернуться домой. В Россию.

– Ты ему веришь? – удивленно заломил бровь Брэдли.

– Нет.

– Тогда потребуй, чтобы эти люди перевезли сюда твою дочь и сестру, – хмыкнул он.

– Что?!

– Алекс, почему бы и нет? Если тебе нельзя вернуться домой, то почему бы твоей семье не перебраться сюда? Черт побери, но русские земли мне нравятся все больше и больше. Я бы на твоем месте серьезно подумал. Здесь есть где заработать, а уж кормят и вовсе на загляденье!

– Неожиданный вариант.

– Вот и подумай! Ты говорил, что твоей дочери нужно время для выздоровления?

– Разумеется.

– Пока будем разбираться с делами Ростовского, а потом с делами Михалыча, пройдет немало времени.

– Может быть, ты и прав…

– Я тебе всегда говорил: слушайся дядю Марка, и…

– …проблемы тебе обеспечены, – закончил я.

– Ты неисправим, – вздохнул Брэдли. – Врезать бы тебе по шее, но ведь не поможет!

– Я знаю.

– Держись, приятель! – Он похлопал меня по плечу и поднялся. – Пойду приготовлю что-нибудь на ужин.

– Принесли что-нибудь вкусное?

– Ничего особенного. Взяли трех зайцев. Этот Андрей – хороший стрелок! Даже с одной здоровой рукой стреляет так, словно всю жизнь прослужил охотником за головами.

– Ну и славно.

– Когда мы займемся делом Ростовского?

– Что, надоело сидеть на одном месте?

– Не скажу, что надоело, но прогуляться в город не отказался бы.

– Тогда… Тогда нечего тянуть, – усмехнулся я. – Надо ехать.

Брэдли кивнул и поднялся. Я еще посидел, принюхиваясь к ароматным запахам, которые начали появляться в воздухе. Рядом со мной сидели псы и с надеждой смотрели на дверь. Андрей их избаловал – приучил к вкусняшкам с нашего стола. Испортит собак, злыдень… Я поймал взгляд Тори, который с надеждой смотрел на дверь, и вдруг понял, чего именно так опасается Михалыч. Он боится повторить мою судьбу. Боится, что его не пустят обратно.

26

– Неплохо тебя снарядили, – удивленно присвистнул я. Потом закрыл ящик и поднялся, отряхивая с коленей снег. – Прямо как на Северный полюс.

– Кто мог знать, что меня здесь ждет? – ответил он, пожав плечами.

– Или «кто», – усмехнулся я. – Ты прав. Я мог сюда и не добраться.

Михалыч покосился на меня, но ничего не сказал. Провел рукой по заиндевевшим усам и кивнул. Что и говорить – прилично его снарядили для путешествия в «иной» мир. Это не мои жалкие двадцать пять килограмм, которые достались в виде «стартового капитала». Тут все по-взрослому! Две закладки общим весом в центнер. Учитывая некоторые обстоятельства – настоящее богатство.

Два запасных ствола: винтовка со скобой Генри и охотничья вертикалка двенадцатого калибра. Приличный запас патронов, летняя и зимняя одежда, нижнее белье, два пуховых спальника, лекарства, витамины и даже десятикилограммовая упаковка пеммикана. Разная мелочовка вроде ящика стеариновых свечей и охотничьих спичек. Чай, кофе, соль, шоколад. Обертка стилизована под эпоху, но тем не менее разница есть и, надо заметить, весьма приличная. Про всякие железяки вроде пил и топоров и говорить не приходится.

– Что ты намерен делать с этим грузом? – спросил я, когда мы собрались домой.

– Надо перетащить все это в усадьбу.

– Перетащишь, когда останешься вдвоем с Челищевым.

– Почему?

– Мне как-то совсем не улыбается объяснять Марку, откуда здесь взялись эти вещи. Тем более что они отличаются от вещей этого мира, а Брэдли очень наблюдательный.

– Значит, меня с собой не берете? – грустно усмехнулся Михалыч.

– Нет, – коротко ответил я. – Только до Форт-Росса и обратно.

– Почему?

– Съездишь – поймешь. Могу добавить, что мне повезло больше.

– Это чем же? – нахохлился он.

– На третий день я попал в тюрьму, а чуть позже угодил в перестрелку с бандитами. Не хочу изображать героя, но это помогло мне… почувствовать этот мир. Лучше сиди на озере, общайся с Челищевым. Он тебе все объяснит.

– Когда же мы займемся «часовщиками»?

– Когда я закончу свои дела в Вустере.

– Эти дела для тебя важнее задания?

– Хм… Михалыч, я вроде уже объяснил о своих приоритетах в этом мире. Ваше задание, мой дорогой иномирный друг, для меня лишь одно из нескольких, и не самое важное.

– Ты мне все-таки не веришь?

– Что вы меня пустите обратно? Разумеется, не верю.

– Почему?

– Почему? – переспросил я. – Хотя бы потому, что ты и сам в это не веришь. Сидишь и думаешь – увидишь ли ты наш мир или нет? Что, не так? – Я посмотрел на Михалыча, и он отвел глаза. Ну вот, значит, и тут я не ошибся.

– Не все так просто…

– Просто, непросто… Скажи, Михалыч, а многие исследователи не возвращались? Ведь были такие, которым закрывали путь домой? Это же не единственный мир, который изучает ваш центр?

– Не единственный.

– Так как с невозвращенцами?

– Если на том… свете человек заболел какой-нибудь болезнью. Неизвестной. Да, таких… не возвращали.

– Или возвращали, но для изучения в какой-нибудь лаборатории? Я прав? Эх, Михалыч, Михалыч… Пойми меня правильно, я не держу зла на центр. Наоборот – благодарен, что мне так повезло, но тот мир для меня уже умер. Ладно, пошли домой. Дел по горло.

Михалыч не ответил. Да и о чем тут говорить, если честно? О призрачных мечтах, которым не суждено сбыться? Глупо это. Мы молчали до самого дома. Даже оленя, которого подстрелили на берегу озера, тащили молча. Зверь так удачно выскочил перед нами, что грех было не воспользоваться этой возможностью. Да и собак кормить надо. Вернулись, свалили тушу под навесом и передали ее в руки Марка, который в этих делах лучше разбирается. Михалыч что-то буркнул и ушел в дом. Брэдли проводил его взглядом, потом посмотрел на меня и покачал головой…

– У меня есть пара знакомых парней в городе, которых можно подключить… – задумчиво протянул Марк Брэдли, когда с тушей было почти закончено.

Он был похож на сумасшедшего, который открыл мясную лавку на безлюдном берегу озера, а теперь стоит с куском парной вырезки и прикидывает, кому бы ее продать. В рубашке с закатанными рукавами и руками в крови. Зрелище не для слабонервных, но здесь, если подумать, таких и не видно.

Марк прикусил огрызок сигары, прищурился и посмотрел на застывших неподалеку псов. Тори и Бади строили такие умильные рожи, что разжалобили бы любого, а не только Брэдли. Он ухмыльнулся и бросил им по куску оленины. Парни окончательно сдурели! Избаловали собак, черт бы их побрал. Их – это парней, разумеется, а не псов.

– Надо будет напрячь вустерских ребят, – продолжил размышлять Марк.

– Было бы очень кстати. Признаться, я даже не знаю, с чего начать это расследование.

– Хм… С начала, Талицкий! С самого, раздери меня дьявол, начала!

– Зришь в корень! – Я чуть не расхохотался.

– Учись, пока я жив! Что у нас есть на этих неизвестных парней?

– Ничего… – задумчиво протянул я и зачем-то повторил: – Ничего…

– Вообще? – удивленно заломил бровь Брэдли.

– Кроме одного типа, которого подозревали в причастности к этому ограблению. Когда он это понял, то быстро перебрался в Вустер, где и затих, как мышь под веником.

– Ты же читал бумаги! Там что, ничего нет?

– Протокол осмотра, десяток допросных листов – и ни одной зацепки.

– Хм… негусто… – согласился Марк.

– Вот и я про что.

– Ну раз так, то давай еще раз и по порядку, – предложил Брэдли, присаживаясь на борт лодки. Снегом помыл ладони, а потом вытер их о штаны и вздохнул.

Рядом тотчас появились Тори и Бади. Они уселись напротив Марка и завиляли хвостами. Избаловали мы псов, ох и избаловали! Ладно, это сейчас не важно. Я хмыкнул, потрепал одного из них по голове и полез в карман за кисетом. Набил трубку и неторопливо закурил. Марк покосился на меня и достал сигару.

Несколько минут мы молчали, а потом я начал:

– Итак… Во время очередной доставки золота с прииска Золотой Берег на обоз напали…

– Где именно? – перебил меня Марк. Он смотрел куда-то вдаль, в сторону заснеженного озера, но без мечтательной рассеянности во взгляде, а сухо, со злым прищуром, будто зверь, который подобрался перед прыжком.

– В двух днях пути от Форт-Росса. Судя по описаниям, там очень подходящее место для таких забав. Глубокая речная долина с крутыми берегами…

– Каньон.

– …Да, каньон, – поправился я. – Нападение было совершено около полудня.

– Откуда известно время?

– За несколько часов до нападения этот обоз видел охотник, который шел на промысел.

– Он жив?

– Охотник? Разумеется. Живет в Форт-Россе. Сможем с ним встретиться и поговорить…

– Погоди, – поморщился Марк. – Сколько было собачьих упряжек в обозе?

– Четыре.

– Золото везли на двух?

– На трех.

– Сколько было людей?

– Четыре проводника-каюра, семь приставов и три охотника за головами, которых наняли для дополнительной охраны.

– Четырнадцать человек, значит. Недурно. Вполне достаточно, чтобы отбиться от какой-нибудь кучки бродяг. Каюры наемные или свои?

– Свои. Они состояли на службе Управы Форт-Росса. Проверенные люди.

– Про приставов не спрашиваю.

– Да, их глупо подозревать. Судя по протоколу осмотра, парни дрались до последнего.

– Дьявол… почти две тысячи фунтов золота… Ну и дела. Упряжки, нарты?

– Исчезли и больше нигде не появлялись.

– Вот как… – Брэдли сгреб себя за бороду. – Это уже интересно.

– Хочешь сказать, что нападавшие прибыли на место засады без собак?

– Может быть… Ладно, подумаем. Что было дальше?

– Золото исчезло. Тела обобрали до нитки. Оружие, патроны – все исчезло.

– Талицкий, какой прок собирать крохи, если ты только что взял такой королевский куш?

– Не знаю.

– Потом эти нагрудные знаки каким-то образом появились в нашей долине…

– Увы!

– Этот человек… – Марк щелкнул пальцами. – Ну как его? Которого подозревают…

– Кротов, – ответил я. – Вениамин Григорьевич.

– Крьо-отоф?

– Марк, ты бы нашел себе женщину! Поверь, русский язык выучил бы гораздо быстрее.

– Пока я на озере, приятель, русский язык мне не нужен. Хотя… если бы я нашел какую-нибудь красотку, то было бы совсем неплохо!

– Ну да, конечно! Настругал бы пяток ребятишек… Ты, если подумать, еще не так стар!

– Не зли меня, Талицкий! – оскалился Марк и прицелился в меня пальцем.

– Молчу! – Я выставил ладони вперед и усмехнулся.

– Этот парень… чем он вызвал подозрения?

– Говорят, что интересовался датой отправки обоза.

– Может, ждал какого-нибудь собутыльника из числа каюров?

– Нет, знакомых среди погибших у него не было.

– Взять бы его за горло…

– Не получится, – хмыкнул я и почесал в затылке.

– Еще бы! – скривился Брэдли. – Это грозит неприятностями от властей Вустера! Готов поставить бутылку бренди, что этот парень живет тихой и неприметной жизнью!

– Вежлив с соседями и омерзительно пунктуален.

– Вовремя платит за жилье, не пьет и не курит! Совсем как ты в Ривертауне.

– Смешно, – усмехнулся я. – Говорят, что он превосходный стрелок и хороший актер. Судя по досье, в молодости играл в театре и перенес часть этого ремесла в реальную жизнь.

– Все эти люди искусства… – Брэдли опять сморщился, потом наклонился и плюнул на снег. – Как не от мира сего.

– Не все участвуют в таких заварушках.

– Еще бы! Ну что, Талицкий… надо собирать вещи и двигать в Вустер. Сидя на озере, ничего не узнаем. Аванс мы получили – надо отрабатывать.

– Когда едем?

– Завтра… – Брэдли сделал небольшую паузу и покосился на небо. – Завтра и отправимся.

27

Наверное, когда я впервые оказался на улицах Ривертауна, то был похож на удивленного провинциала, который перебрался в уездный город из таежной деревушки. По крайней мере, когда мы добрались до Форт-Росса, Михалыч именно так и выглядел: местечковым жителем, ошалевшим от новых впечатлений, видов и запахов.

Он стоял и, разинув рот, рассматривал дома и прохожих этого «чужого мира». Потом, уже гораздо позже, Михалыч признался, что в первый момент его посетило необъяснимое чувство кинематографичности. Видимо, он как-то иначе представлял себе русские земли и Форт-Росс. Не знаю, может быть, каким-нибудь северным поселком, где всего два кабака, пьяные старатели, палящие из револьверов, медведи на улицах и непроходимые снега. Нет, батенька, это город! С заводами и фабриками! Пусть эти заводы невелики, но они работают! Здесь, между прочим, есть публичная библиотека и театр! Про него мне Андрей Викентьевич рассказывал. Он музыку писал для одной постановки. Даже каток есть, где каждую субботу и воскресенье играет духовой оркестр и собирается «чистая» публика.

Отчасти Михалыч прав! Возникает определенный когнитивный диссонанс. Наши бедные мозги, забитые штампами, выхватывают определенные детали и впадают в глубокий ступор. Тогда – что уж греха таить – я ловлю себя на мысли, что все это напоминает съемочную площадку, где актеры разыгрывают пьесу о героике холодных земель. Кажется, что сейчас раздастся стук хлопушки и послышится голос режиссера: «Внимание! Мотор!» Увы… Ты оглядываешься – и не видишь ни камер, ни софитов!

Вместо них по заснеженной улице прохаживается участковый пристав в мохнатом форменном малахае, черном двубортном полушубке с бронзовой бляхой на груди. На поясе, в закрытой кобуре – револьвер. Шестизарядный, сорок пятого калибра. Кстати, здешние законники не носят шашек. Вместо них – увесистые тесаки с тяжелой бронзовой гардой. Я не великий знаток холодного оружия, но это оружие чем-то напоминает русский пехотный тесак образца 1848 года. Есть некоторые различия в форме рукояти, но очень, очень похож. Был у меня такой. Один клиент подарил.

Вот идет женщина с корзиной. Теплый платок, под которым видна меховая шапочка-таблетка. Богатая, отделанная лисой шубейка, белые унтята с вышивкой. Проедет мужичок на санях-розвальнях или охотник-промысловик на собачьей упряжке. Рядом с гостиницей – бородатый дворник в заячьем треухе. Он лениво машет лопатой и поминутно прерывается, чтобы закурить или перемолвиться словечком с каким-нибудь прохожим.

Реальный мир… Хоть и «призрак».

Мы остановились в хорошо знакомой гостинице. Хозяин, Лука Фомич, даже на крыльцо выскочил, чтобы встретить «дорогих гостей». Хм… Знаю, чего он так перед нами стелется, но про это мы позже поговорим. Вдумчиво и серьезно, чтобы не оставлять перед отъездом в Вустер незаконченных дел. Пока парни расселялись по «нумерам», а Брэдли размещал собак в гостиничном вольере, я подошел к конторке хозяина. Он немного напрягся. Да, не самый приятный разговор, но что уж поделаешь!

– Добрый день, Лука Фомич.

– Рад видеть, Александр Сергеевич!

– Нехорошо получилось с каюром… Очень нехорошо.

– Знаю о вашей беде, – он вздохнул и огладил бороду, – наслышан.

– Убежал, людей бросил, – продолжал «жаловаться» я.

– Ведь предупреждал, Александр Сергеевич, что не самый хороший проводник!

– Предупреждали. Поэтому и спрашиваю со всем уважением: где эта сволочь?

– Пьет.

– Вот стервец!

– Как вернулся, так и запил.

– Вещички наши тоже, небось, пропил?

– Никак нет! Вещи ваши, Александр Сергеевич, у меня на сохранении лежат! Как узнал, что каюр вернулся, сразу Федьку отправил, чтобы разузнать – что да как. Хотел даже людей послать на поиски.

– Хоть это хорошо, – хмыкнул я.

Ну насчет поисков – это он, пожалуй, загнул. Пропали и пропали. На этих землях столько народу погибает, что пропади мы с Челищевым – никто бы и не побеспокоился. Пока искать станешь, зверье кости по оврагам растащит.

Позади меня стукнула дверь, и потянуло холодом. Вошел Марк Брэдли. Он поздоровался с хозяином и уставился на меня.

– Радуйтесь, мистер Брэдли.

– По какому поводу?

– Твои пельмени, которые мы с Челищевым везли в Прошкину падь, наконец найдены.

– Очень смешно. Где каюр? – дернул бровью Марк и нахмурился.

– Найдем, куда он теперь денется? – пожал плечами я и повернулся к хозяину. – Лука Фомич, как бы мне с этим проводником встретиться для разговора?

– Бить его будете?

– Не без этого.

– В берлоге он. Пьет, шельма… Поди уже исподнее пропил.

– Где?..

– В «Берлоге». Кабак на окраине. «Старая берлога» называется. Только…

– Что?

– Не ходили бы вы туда, Александр Сергеевич. Место там… лихое.

– Ну лихость – это дело хорошее, когда в меру.

– Там уже без меры. Даже приставы – и то без нужды не захаживают.

– Вот и славно!

– Чего же в этом славного, господин Талицкий?

– Приставы если и прибегут, то горевать не будут, если мы кого-нибудь зашибем или на землю уроним. Невзначай.

– Дык… Там драки почитай кажний день. Я же говорю – дурное там место. Нехорошее.

– Мы тоже не подарки.

– Перекусите с дороги?

– Перекусить… Марк, ты как насчет скушать кого-нибудь?

– Разумеется! – кивнул Брэдли. – Pelmeni, uodki, borzh и… как их, дьявол… – Он щелкнул пальцами: – Pirozki!

– Баньку? – продолжил Лука Фомич.

Ну как же откажешься от бани, да еще после дороги?

– Обязательно!

– Стол на всю компанию заказывать изволите?

– Конечно, – кивнул я. – Посмотрите, чтобы всего в плепорцию на четверых.

– Не беспокойтесь, Александр Сергеевич, все сделаем! – заверил меня хозяин и ушел на кухню. Мы с Марком переглянулись, ухмыльнулись и пошли разбирать вещи.

Нет, все-таки штампы, принесенные из нашего мира, неистребимы. Реакция Михалыча – очень хорошее подтверждение этому факту! Когда мы заселились и спустились в гостиную, где был накрыт обед, он сначала глаза выпучил на великолепие, а потом осторожно провел пальцами по столовым приборам. Кстати – серебряным.

Вбито в наши головы, что предки в трактирах кушали сытно, но грязновато. Все-таки не ресторан, а обеденный зал на постоялом дворе. Не знаю: может, он ожидал увидеть щербатые глиняные миски и засаленные деревянные ложки с обкусанными краями? Ведь любят некоторые, прости господи, писатели показать наших предков в грязи и убожестве! Любят, стервецы эдакие… Мол, это вам не просвещенная Европа, а край лапотников, которые и со столешницы могут пожрать. Дать бы им в харю, этим лощеным писакам, но слишком далеко находятся.

Хорошо, что здесь Европа на карте отсутствует, а точнее – ниже уровня моря. Сравнивать не с чем. Хотя… придумают. Судя по рассказам Челищева, либерасты и здесь присутствуют. Может, с британцами начнут сравнивать, или японцами. С австралийцами какими-нибудь, если таковые в этом мире присутствуют. Нашли с кем! С потомками каторжан – убийц, насильников и разбойников. Ладно, это я так… устал с дороги, оттого и злой на весь мир.

Описывать блюда не буду. Все-таки мы не первый раз здесь останавливаемся, и вы уже прекрасно представляете, какая искусница местная кухарка! Даже про пирожки с капустой не буду рассказывать и про горячие пышки с чесночком – ни слова! Перцовочку упомяну, но лишь для того, чтобы представили этот крепкий, слезу вышибающий вкус. Икра, рыба… Всё, всё, не буду! Ни слова! Молчу. Тем более что нам аккурат горячий борщ принесли.

Первые полчаса все молчали. Трудно разговаривать, когда ложки так и мелькают! После наших каш, похлебок и жареного мяса – праздник вкуса! Нет, мы тоже не голодаем, но это…

– Это просто симфония… – выдавил Челищев, словно угадав мои мысли. Он вытер пот со лба, осторожно вздохнул и решительно отодвинул тарелку в сторону.

– Водки… налить? – расправляясь с очередным пирожком, спросил я.

– Я почти не пью… – смутился Челищев. – Разве что селедочки немного. Чуть-чуть…

– Помилуйте, Андрей, я тоже не пью, но одну рюмку! – Михалыч усмехнулся и выдал бессмертную булгаковскую фразу: – Как же вы будете селедку без водки есть? Абсолютно не понимаю…^[5]

– Эх… Так тому и быть! Наливайте!

– Мы с Брэдли прогуляемся немного, – пробурчал я с набитым ртом.

– Далеко? – поинтересовался Челищев. Потом поправил пенсне и принялся за селедку.

– Нет. Кстати, Андрей, твои вещи нашлись. В целости и сохранности.

– Вот это здорово! – обрадовался он. – Тряпки – это ерунда, мелочь, но вот книги и ноты…

– Лука Фомич божится, что ничего не пропало, – сказал я. Мне даже слегка стыдно стало. Больше полугода здесь живу, а никак до книжной лавки не доберусь. Стыдоба какая…

– Одни куда-то собрались? – покосился Михалыч.

Покосился, надо заметить, с легкой обидой во взгляде. Мол, идете веселиться, а ему ни слова. Пожалуй, он прав. Нехорошо это. Боец он, бога гневить нечего, хороший. Не чета таким, как я. Ему и полезно – быстрее освоится.

– Мы же тебе рассказывали про каюра, который меня и Андрея в беде бросил…

– Драка будет? – с надеждой спросил он.

– Обязательно.

– Тогда я с вами.

– Разумеется, – кивнул я. Марк Брэдли, когда ему перевели, что Михалыч отправляется с нами, даже повеселел. Он демонстративно провел рукой по скуле и ухмыльнулся. Потом разлил по хрустальным рюмкам водку и провозгласил тост:

– Budem!

– Дай бог, не последняя!

– Ну… – Михалыч немного повеселел. – Понеслись в страну чужую!

Кстати, хороший тост! Надо будет запомнить.

28

В кабак, находящийся на самой окраине, мы заявились аккурат в полдень. По уверению Луки Фомича, это самое лучшее время для задушевных бесед с местными мизераблями. Они в этот момент только просыпаются, и если поймать «до первого стакана», то можно и поговорить, в надежде быть услышанным, и получить какой-нибудь вразумительный ответ. Если пообещаете налить стаканчик после разговора.

Ну что сказать про этот трактир? Как подметил Михалыч – «распивочно и раскурочно». Эта потемневшая и покосившаяся изба – ровесница Форт-Росса. Не удивлюсь, если одна из первых «рестораций» в городе. Сугробы под крышу, тропинка, ведущая к двустворчатым дверям. Из снега торчат останки забора. Рядом с ними стоял пьяненький мужичок в валенках и сером тулупе, наброшенном на грязное исподнее. Закусив цыгарку, он что-то бурчал себе под нос, между делом орошая ближайший сугроб, и матерно поминал неизвестного лиходея, который обещал плеснуть, но взял и «омманул».

Экие здесь джентльмены… необязательные.

В Ривертауне я и не такое видел, так что не удивился. Брэдли весело скалился и вспоминал о тамошних ковбоях, которые и вовсе нагишом из салунов выходили. Кстати, он прав. Если вы полагаете, что «коровьи мальчики» – сплошь мужественные и благородные красавцы, то сильно ошибаетесь. Пьянь она везде пьянь: что в Ривертауне, что на землях Форт-Росса. Пьют не меньше, а иногда и больше. Тут хоть на улицах не валяются. Как «почему»? Холодно, потому и не валяются.

Толкнули дверь и ввалились в полутемный зал. Воняло кислыми щами, табачным дымом и потом. Хозяин за стойкой бара был похож на злодея, что в общем-то не удивительно. Выглядеть ангелом в таком заведении очень сложно и откровенно вредно для здоровья. Он протирал грязной ветошью стаканы из толстого стекла и что-то выговаривал половому – высокому парню лет двадцати. Я огляделся и покачал головой: ну и шалман…

– Что вам угодно… господа хорошие? – набычился хозяин и плеснул взглядом по нашему арсеналу. Нехорошо, прямо скажем, посмотрел. Оценивающе. Словно на возможный хабар. Извини, приятель, но ты здесь малость ошибся. С нас тебе прибытка не будет. Радуйся, если без убытков обойдешься.

– Проводника хорошего ищем.

– Нет здесь таких.

– Есть. Зовут Никентием. Где он?

– Ошибаетесь… – протяжно окая, сказал он.

– Знаете, мне бы не хотелось поднимать кверху дном этот гадюшник.

– Силоф-то хватит, господин хороший? Могу и робят с кухни позвать, а они по утрянке завсегда злые. Просто страсть, как незваных гостеф не любють.

– Пасть закрой. Где Никентий?

– Можа, пристава кликнуть?

– Кликни, – хмыкнул я и повернулся к спутникам. – Михалыч, пригляди за клиентом, пока мы с Брэдли осмотримся.

– Сделаем, – тоже хмыкнул Боцман. – Веселитесь и ни в чем себе не отказывайте! Прикрою.

– Вот и славно.

– Куды? – преградил путь парень. Он бросил взгляд на хозяина, будто ждал приказа. Зря. Никогда не отводи глаза в сторону от противника! Опасно!

– Туды!

– Кхех…

Парень согнулся пополам и скривился. Да, коленом в пах – это очень больно, но уж слишком он здоровый, этот «официант»! Некогда с ним играться. Уже пройдя вперед, услышал еще один звук удара и шум рухнувшего тела. Видимо, Брэдли, проходя мимо, добавил, в своей извечной привычке «не оставлять за спиной незаконченных дел». Он прав.

Каюра, который бросил меня и Челищева по дороге в Прошкину падь, мы нашли в одном из номеров этого вертепа. В полутемных каморках на лежаках и прямо на полу валялись местные оборванцы. Бездельники, пьяницы или неудачники, которые надорвались в погоне за мечтой и опустили руки. Многие из них сидели в долгах, рассчитываясь с хозяином работой по хозяйству и другими, не всегда законными услугами.

Полутемный проход, какие-то каморки, закоулки…

Ну и вонь здесь!

Никентий был… пьян – было бы слишком мягко сказано. Он лыка не вязал! И ведь я знал, какой ответ услышу! Что он не хотел, не думал, испугался… Как всегда, Марк Брэдли соображал быстрее всех. Он пообещал пропойце слегка «подмочить репутацию» и вылил ему на голову ведро воды, которое стояло у двери. Может, там и не вода была – не знаю. Не проверял. В доме тепло – не замерзнет. Надо признать, что процесс пошел гораздо быстрее.

– Я… я верну деньги, – начал каюр, когда немного пришел в себя и получил несколько раз по морде, чтобы соображал быстрее.

– Чем? – рявкнул Брэдли.

– У меня… у меня есть золото!

– Золото? Ты даже своих собак пропил!

– У меня вправду есть… – И он начал копаться в своих лохмотьях.

Господи, ну и запах! Меня чуть не вывернуло. А рот наполнился слюной… Что за странная реакция организма? Тьфу! Пока Никентий что-то искал, наши глаза привыкли к сумраку, и я увидел, что в этой каморке еще человек пять. Одни спали, а другие просто лежали и притворялись спящими, чтобы не нарваться на плюху или пулю. Это уж как повезет.

Никентий здорово испугался, и дело не только в страхе перед банальным мордобоем. За такое, дойди это дело до властей, грозит изгнание из Форт-Росса. Нравы здесь простые и незатейливые – выгонят из города, и даже потепления ждать не станут. Или ты уйдешь, или окажешься вне закона… Что означает «вне закона», объяснять, надеюсь, не нужно? Вот и славно. Изгнанник, да еще в начале весны… это труп. Без вариантов. Даже если ружье дадут с двумя патронами и небольшой запас продуктов на дорогу. Кстати, могут и вообще ничего не дать. Как карта ляжет.

– Шевелись, тварь! – Марк не выдержал и пнул каюра. – Сколько я еще буду дышать этим смрадом?!

– Вот! – Никентий протянул нам на ладони какую-то вещицу. – Только не убивайте!

– На хрен ты нам сдался, тварь… – Черт меня побери… – присвистнул Брэдли и повернулся к небольшому окошку.

– Что там?

– Алекс, ты только глянь! – Он держал в руках женский браслет.

– Это браслет. Странно, что он его не пропил.

– Талицкий, ты просто кладезь мудрости!

– Где-то я видел нечто похожее. Узор знакомый.

– Бьюсь об заклад, что эта игрушка – из вустерского экспресса.

– Там было написано только про ожерелье!

– Там было написано про гарнитур! Ожерелье осталось в Ривертауне, значит, еще должны быть перстень и серьги.

– Ты где это взял, паскуда?

– Это…

Удар! Голова Никентия мотнулась назад. Грех было не добавить ему в челюсть. Пусть и без особого удовольствия, но что уж теперь мелочиться…

– Где взял, спрашиваю?

– Заплатили мне… – Проводник сплюнул кровью.

– Кто?

– Люди.

– Ясен пень, что не олени. Кто такие?

– Провожал их до Золотого Берега.

– Когда, как выглядели, сколько их было? Давай не мычи!

– Погоди, Талицкий… – Брэдли подвинул меня в сторону.

– Что тут ждать?! – Я потянулся за револьвером.

– Я поговорю с этим малым, а ты глянь, как там Боцман. Мало ли… Там слишком тихо.

– Не вопрос, – кивнул я и вышел в коридор.

Не успел сделать несколько шагов, как впереди послышался сдавленный крик, а потом грохнул выстрел! Еще крик! Дьявол! Я выхватил из кобуры револьвер и рванул вперед – в зал, где раздалось еще несколько криков и отборный русский мат! Михалыч!

До зала я добраться не успел.

Распахнулась боковая дверь, и прямо на меня вывалился парень. Прочь с дороги! Он получил рукоятью револьвера по харе и убрался назад. Сука!!! Не успел. По руке полоснули ножом и выбили револьвер. Еще двое!

Сильный удар! Мне повезло, что кулак скользнул по скуле, но в глазах все равно слегка потемнело! Драться в этих переходах – ну вас в баню, мальчики! Одного свалил – ударом в пах. Он скрючился и привалился к стене. Жаль, не добил! Еще один! Руку на излом! Хруст. Он завыл от боли. Еще один удар! Вот теперь и ты отдыхай! Можешь хоть глотку сорвать! Брэдли прав! Негоже так оставлять! Начал – добивай! Где револьвер?

Не успел подобрать револьвер, как в проходе возникла здоровенная фигура. Ох ты, черт! Ну и здоров мужик! Все бы ничего – я сейчас злой, меня даже танком не остановишь, но это просто медведь! Мало того, он еще и с ножом. Немаленький такой тесак…

– Брось нож, придурок! – Я облизал пересохшие губы и посмотрел на пьяного увальня, который стоял в нескольких метрах от меня и скалился. Даже отсюда, среди этого табачного и сивушного смрада, я чувствовал запах его пота. Он покачал косматой головой:

– Зря ты сюда пришел…

– Уйди с дороги! – ощерился я.

Плохо. Он хоть и пьяный, но нож держит правильно, не напрягаясь. Пальцы расслаблены, но хват хороший – крепкий. Еще и перебирать пальчиками успевает. Да, профессионализм не пропьешь. Даже если и захочешь. Нож у меня есть. Из нашего мира принесенный. Только драться с этим мужиком на ножах – не самая лучшая идея. Таких дырок нахватаю, что не обрадуюсь.

– Убью ведь! – зарычал я.

– Гхы-ы…

Это в кино красиво выглядит. Противники сходятся в элегантных позах, демонстрируя изящные выпады, пока не встанут лицом к лицу, удерживая руку оппонента, занесенную для удара. В жизни так не бывает! Ножевой бой – это быстро и очень кроваво. Это бойня. Победа скорости над разумом, и тут все решает не красота пируэтов, а количество ударов – надо сделать их как можно больше и успеть уйти в сторону, чтобы уберечься от смертельного клинча.

И времени на уговоры нет. Одни короткие, как выстрел, мгновения. Миг над пропастью. Ненавижу, когда не оставляют выбора. Эх, ведь могли по-хорошему разойтись… да, видно, не судьба.

29

Уехать не получилось – Форт-Росс захлестнула вьюга. Злая и ненасытная мартовская вьюга, которая засыпала город тяжелым весенним снегом, намела непроходимые сугробы и заперла людей в городе. Обозники разводили руками, и нам оставалось сидеть в гостинице, чревоугодничать и ждать, когда немного прояснится. Настроение? Оно было похоже на заунывный вой ветра в пелене летящего снега. Слепая, опасная, высасывающая душу пелена. Это вьюга, господа! Вьюга… Самое время, чтобы задуматься о чем-нибудь вечном, вроде бесконечного пути, по которому мы бредем навстречу неизвестности. Почитать бы Уитмэна, но в этом мире его стихов не знают. Жаль. Он знал, о чем писал.

Кстати, о книгах! Как знал, что погода испортится, – заглянул в книжный магазинчик и, проклиная себя за бескультурье, купил книгу «Жизнь и удивительные приключения Вадима Денисова на Русском Севере» под редакцией Сергея Пашкова. Отпечатано в типографии «Григъ, Кофманъ и товарищи». Между прочим – поставщики двора его Императорского величества. Автор? Неизвестный мне Денис Сагалов. Другой мир – другие авторы, господа!

Брэдли с Михалычем ушли в гости. Их пригласила на «вечерний чай» та самая вдовушка, с которой мы познакомились после трактирной заварушки. Марьяна Минаевна Корсакова-Бердяева. Красивое имя. Кстати, вот ведь нравы! Нельзя просто так взять и пригласить мужчину на чай. Дурной тон! Не поймут-с. Решила пригласить – приглашай его с приятелем, и обязательно позови свою подругу, возможно, тоже вдовую. Стратегия! Челищев тоже ушел, и тоже «на чай». Правда, пользуясь давним знакомством, он мог себе позволить заглянуть в гости без сопровождения. Бьюсь об заклад, что вернется только утром. Оно и верно – нечего по такой погоде бродить. Завируха-то какая! Так и метет!

Завирушка, заварушка… В трактире мы все-таки изрядно повеселились! Могли и без голов остаться. Странное чувство. Я ведь почти бросился на того парня! Зверею? Может быть, и так. Хорошо, что Марк Брэдли вовремя подоспел. Уложил его одним выстрелом и тем самым спас дурную голову мистера Талицкого. Что и озвучил, не отходя от трупа. Я имею в виду реплику про мою дурную голову, а не про спасение. Ладно, будем живы – сочтемся.

Когда мы ввалились в зал, то нашли там еще один труп и хозяина притона со сломанной рукой. Посреди этого бардака стоял наш Михалыч, который выражал недовольство здешним качеством сервиса. Весьма! Весьма цветисто выражался! Ругался, в общем. При этом держал за горло избитого злодея, который так и норовил рухнуть на пол и прикинуться ветошью.

Дальше – больше. Прибежал пристав. После нескольких матерных выражений в свой адрес здешний законник решил не изображать господа бога и побежал в участок за подмогой. Через полчаса пришли еще три человека. Кстати, одного из них я уже знал. Того самого, который приходил в гостиницу меня арестовывать. Увидел меня, повеселел и что-то шепнул своим напарникам. Ребятишки тоже заулыбались, расслабились и убрали руки с кобур.

Потом был обыск, и под прилавком нашли кожаный мешочек, чье содержимое очень заинтересовало здешние власти. Нет, не самородки и не золотой песок. Этим добром здесь никого не удивишь, и любой торговец Форт-Росса держит под прилавком весы на тот случай, если клиент расплачивается промысловым золотишком. Золото и самородки нельзя вывозить с русских земель, но на всей территории Форт-Росса они имеют свободное хождение.

Так вот – среди находок были очень интересные мужские часы. Точнее, не сами часы, а самодельные брелоки из золотых самородков. Они-то и заинтересовали дознавателей. Уж больно форма приметная. Один из самородков был похож на глазастого и ушастого филина. Очень пухлого филина. Хозяин отпирался, но Брэдли, испросив разрешение, провел беседу «а-ля шериф Ривертауна», и хозяин поплыл. Еще бы не поплыть – с отстреленным-то пальцем. Не захочешь, а расскажешь. Или без пальцев останешься. Видали уже… Не первый день Марка знаю.

Нашелся и «хозяин» этих часов, а у Брэдли появился еще один собеседник. Разговорили и этого. Правда, он держался немного дольше. Михалыч, помянув чью-то маму, вспомнил про экспресс-допросы и достал из поясной сумки струну. В этом мире таких методов не знали. Один из приставов даже взбледнул слегка. В общем, выяснили про смерть охотника-промысловика, чья безутешная вдова жила неподалеку от дома, где некогда обитал Челищев. Сходили к вдове, провели опознание. Умаялись, устали… Мертвецов и раненых сдали местным эскулапам. Живых подлечат, а мертвые послужат науке в здешней медицинской школе. Как выяснилось – есть и такая! Если быть точным – медицинские курсы. Под занавес распили с приставами четыре бутылки водки и расстались если не друзьями, то очень хорошими знакомыми. Брэдли даже записал несколько новых слов из репертуара Михалыча и всю дорогу домой повторял их вслух, чем приводил в изумление редких прохожих.

Кстати, нам здорово повезло, что среди вещей хозяина нашли эти часики. Не окажись их там, нам пришлось бы долго объяснять властям – какого дьявола мы завалились в этот кабак и затеяли стрельбу по живым мишеням. Каким бы шалманом он ни был, но закон есть закон! Право на самозащиту и неприкосновенность жилища никто не отменял. Тем более для охотников за головами. Расслабились мы слегка… Одичали на фронтире.

Пытался читать, но мысли куда-то улетали, а глаза бесцельно скользили по строчкам. На страницах романа жили и погибали герои, а я сидел, смотрел на огонь камина и слушал ветер, завывающий за окном. Вьюга…

Позади меня переговаривались постояльцы, которым осточертело сидеть в полутемных номерах, и они собрались в гостиной, чтобы перекинуться в картишки и почесать языками, обсуждая цены на меха и золото. Купцы, несколько горных мастеров и коммивояжер.

– Хандрите, Александр Сергеевич?

Я обернулся и увидел Анастасию Бестужеву. В мужском наряде. Надо заметить, он был ей удивительно к лицу. Я даже не услышал, как она подошла. Вот ведь кошка какая!

– Добрый вечер, сударыня. Нет, коротаю вечер, не более того.

– Где же ваши друзья? Отсыпаются перед дорогой?

– Вы уже знаете, что мы уезжаем?

– Это Форт-Росс, Александр! Здесь ничего не утаишь.

– Друзья разбежались по гостям.

– А как же вы?

– Не было желания, – усмехнулся я. – Какими ветрами вы здесь?

– Живу неподалеку, а сюда захожу поужинать. – Она бросила взгляд на книгу. – Любите читать?

– Как вам сказать… На это постоянно не хватает времени.

– Так я и подумала. Вы заняты?

– Сейчас? Нет.

– Тогда идемте ужинать.

– Ужинать? – искренне удивился я.

– Бросьте, Александр! Вы не ханжа, а я не собираюсь следовать этим глупым правилам здешнего общества. Сама себе госпожа! Хожу на охоту, а моя собачья упряжка не раз брала призы на гонках. Идемте, я вас угощаю!

– Хм… Черт побери! Это звучит почти по-королевски. Почему бы и нет?

За ужином, который нам подали через несколько минут, она продолжила свои расспросы. Ох уж эти женщины… Мне оставалось сидеть и удивляться, как быстро расходятся слухи по Форт-Россу. Им даже вьюга не помеха.

– Мне рассказали, что вы нашли человека, который убил мужа Марьяны?

– Это заслуга Марка Брэдли и Михалыча.

– Но вы довели дело до конца.

– С помощью здешних приставов.

– Андрея Челищева вы тоже случайно спасли?

– Он попался на моем пути.

– Скажите, а вы всех спасаете, кто попадается на вашем пути? – Она лукаво прищурилась.

– Увы, но бывает и наоборот…

– Кстати, я получила письмо от своей сестры. Она передает вам большой привет.

– Благодарю! Будете ей писать – передавайте поклон. Интересно, как там наш Ривертаун?

– Пишет, что жутко скучно, но дела в округе не радуют.

– Даже так? Что же случилось?

– Новый шериф…

– Ну да, конечно! Зять нашего мэра…

– Работа оказалась ему не по зубам, и помощники откровенно бездельничают. Вашего друга – Стива Палмера, если не ошибаюсь, – вышибли с работы, и он перебрался в Брикстоун.

– Вы знакомы со Стивом?

– Талицкий… Ну не расстраивайте же меня! – Она так потешно надулась, что я чуть было не расхохотался. – Я написала сестре, что познакомилась с бывшим помощником шерифа из этого славного городка. Она, видимо, решила, что вам будет интересно узнать новости про город и своих друзей. Тем более что о себе вы оставили добрую память.

– Надеюсь, все живы и здоровы?

– Увы! Умер… – Она на секунду задумалась, вспоминая имя. – Умер господин О’Хара.

– Гробовщик. Славный был человек. Эдакий философствующий пьяница. Жаль. Скажите, а Катерина ничего не писала про…

– Сильвию Грегори?

– Нет. – Я улыбнулся и покачал головой. – Хотел узнать про Криса, но благополучие моей бывшей хозяйки меня интересует не меньше. Как она?

– Прекрасно! Она была вашей любовницей?

– Извините, но я никогда не обсуждаю женщин. Ни своих, ни чужих.

– Приятно это слышать. Вы женаты?

– Вдовец.

– Мои соболезнования. Дети?

– Дочь…

У меня скулы свело, и, видимо, это отразилось на выражении моего лица. Я спохватился и провел рукой по щеке, словно оглаживал усы, но слегка опоздал. Анастасия посмотрела и больше не задавала вопросов. Я был благодарен ей за эту тактичность. Не хотелось лишний раз вспоминать, а уж тем более рассказывать про свою семью. Она несколько минут молчала, а потом продолжила рассказывать новости Ривертауна:

– Крис купил ферму и собирается жениться. Если не ошибаюсь, то невесту зовут Салли.

– Искренне рад за него. Он хороший парень.

– Вы с ним убили знаменитого Билла Фоули, не так ли?

– Если быть точным, то это сделал Сержио Моретти. Охотник за головами.

– Вустер… – начала она, но замолчала.

– Что с ним не так?

– Вы опять отправляетесь на охоту?

– Нет. На этот раз – нет. Мы просто должны закончить одно небольшое дело.

– Понимаю. Надеюсь, вы сюда вернетесь.

– Зачем?

– Вы же… – Она запнулась. – Вы же оставляете своих друзей в долине, не так ли?

30

Вустер встретил нас неласково – пронизывающим до костей ветром и мокрым снегом, который валился из тяжелых, нависающих над городом туч. Погода под стать настроению Марка Брэдли, который, что уж греха таить, покидал Форт-Росс с тяжелым сердцем. Судя по его задумчивому виду и скверному расположению духа, он запал на симпатичную вдовушку. Михалыч на вопросы о чаепитии не отвечал и сам ничего не рассказывал. Делал большие глаза и пытался выглядеть серьезным. Я даже улучил момент и, что называется, припер его к стенке, чтобы выведать подробности. Он неразборчиво промычал про бубнового короля, о котором обмолвилась подруга Марьяны, и замолчал. Как дети малые, право слово!

Незадолго до нашего отъезда Челищев с Михалычем ушли в Прошкину падь. Разумеется, перед этим они выслушали наставления Марка по поводу собачьей упряжки, а особенно про Тори и Бади. Весь смысл можно свести к фразе: не дай вам бог, если с ними что-то случится!

Пароходный гудок разносился над гаванью Вустера…

У причала стоял океанский пароход, прибывший из Китая, и по сходням бегали грузчики с тяжелыми тюками на спинах. Вот прошел паровой катер – широкая посудина с небольшой надстройкой и грязно-белой трубой. Раздался еще один гудок, слабый и сиплый. Катер поприветствовал океанского собрата и отвалил в сторону таможенных складов.

Мы с Марком Брэдли сняли двухкомнатную квартиру неподалеку от морского порта, и надо заметить – весьма, весьма недорого. После Форт-Росса здесь все кажется дешевым. Кстати – с ванной! Пятьдесят марок в месяц с завтраком и легким ужином. Квартирка чем-то напомнила жилье Шерлока Холмса, каким мы его запомнили по знаменитому отечественному сериалу. Даже хозяйка, миссис Эртон, чем-то напоминала знаменитую актрису Рину Зеленую. Сухонькая, слегка рассеянная старушка. Капитанская вдова. Я хотел намекнуть Марку, что нам чересчур часто попадаются разные вдовы, но решил не рисковать. Брэдли иногда бывает чертовски туп и совершенно не понимает шуток.

– Пойду прогуляюсь немного, – сказал он, когда мы закончили распаковывать вещи, а миссис Хадсон… простите, миссис Эртон, предложила нам кофе.

– Помощь нужна?

– Пожалуй что нет. Схожу в мэрию и закажу себе патент. Чувствую, что понадобится.

– Ты прав.

– Тебе что-нибудь нужно? – Марк щелкнул крышкой часов, взял шляпу и замер в дверях.

– Пачку патронов для револьвера и пачку табаку.

– Хорошо, – кивнул он; нахлобучил шляпу и ушел, зацепившись ногой за наши седла, которые мы привезли из Форт-Росса и свалили прямо в прихожей. Я даже услышал несколько знакомых выражений, которые часто использовал Михалыч в некоторых… ситуациях.

Делать было нечего, поэтому разобрал вещи и попросил хозяйку привести в порядок мой сюртук, пошитый в Ривертауне. Надевал-то всего два или три раза, но здесь он будет весьма кстати. На меня с Брэдли и так косятся, словно мы только что с диких гор спустились и завалились на прием к губернатору, не сняв лыжи. Кстати, здесь уже и снег начал таять. Весной пахнет. Посмотрел в окно и вспомнил, как впервые увидел вустерские улицы из окна небольшой гостиницы. Тогда я сравнивал виды с фильмами времен Чарли Чаплина. Это наваждение уже исчезло, а таинственный мир превратился в обыденную реальность. Это уже мой мир… Мой.

Брэдли вернулся только в сумерках. Судя по аромату бренди, который распространился по комнате, наш друг даром времени не терял. Я отложил книгу о северных приключениях в сторону и подбросил в камин несколько поленьев.

– Какие новости, мистер Брэдли?

– Новости? – хмыкнул он. – Наш незнакомый друг – довольно интересная личность!

– Кто именно? – покосился я.

– Этот… как его… – Марк бросил шляпу на стол и щелкнул пальцами. – Крьотофф.

– Кто же им заинтересовался?

– Знакомые ребята из конторы здешнего шерифа. Этот парень уже попадался им на глаза.

– Даже так? Странно. По идее он должен сидеть и не высовываться.

– По идее… – фыркнул Марк и с наслаждением опустился в кресло.

– Где же он отметился, позвольте полюбопытствовать?

– Живет здесь один ювелир. Мистер Койфман. Дела у него шли плохо…

– С такой фамилией – и не делец? Странно.

– Что ты имеешь в виду? – не понял Брэдли.

– Койфман, если не ошибаюсь, в переводе означает «купец».

– Может быть, – пожал плечами Марк. – Так вот… Дела шли плохо, и он сдавал комнаты. Дом большой, почему бы и не сдать, верно? Вот и принял двух постояльцев.

– Один из этих постояльцев – наш Кротов?

– Вы совершенно правы, мистер Талицкий.

– И что, этого ювелира ограбили?

– Нет, – усмехнулся Брэдли, – все гораздо интереснее! Дела у этого ювелира вдруг начали налаживаться! Появились новые клиенты. Некоторые даже из самого Брикстоуна приезжали! Он присмотрел новое помещение под мастерскую и нанял двух подмастерьев. Кстати, парни не из местных. Ты будешь удивлен, но…

– Это русские.

– Нет, они из Британии. Чистокровные англичане. Прибыли в Вустер полтора года назад.

– Эк их занесло, – хмыкнул я. – Что им здесь нужно?

– Не знаю, но законники утверждают, что на подмастерьев они совершенно не похожи. Это джентльмены, хоть и стараются выглядеть ремесленниками. Я верю своим друзьям – у них глаз наметанный.

– Не сомневаюсь. Так что с Кротовым?

– Он тоже не бездельничает. Открыл свою контору. Причем, – Марк сделал небольшую паузу и ткнул пальцем в потолок, – в том самом здании, в котором находится ювелирная лавка.

– И чем же он занимается? Открыл брачную контору?

– Нет. Он оказывает… хм… финансовые консультации!

– Чего? – вытаращился я.

– Вот и я тоже удивился. С какой такой стати этот парень, который в здешних делах ни черта не смыслит, вдруг озаботился таким сомнительным бизнесом? Ты ведь знаешь, как здесь не любят таких бездельников.

– Знаю, – кивнул я и задумался.

– Во-о-от… – протянул Брэдли.

– Чем же он привлек внимание властей, этот… делец?

– Корреспонденцией.

– Чем? Письмами?

– Именно письмами!

– Что с ними не так?

– Скажи, Талицкий, ты умеешь считать деньги?

– Надеюсь. Хотя и не всегда получается.

– Ну… нам грех жаловаться – русский советник щедро платит. Ладно, сейчас мы говорим о нашем подопечном. Так вот, Алекс, скажи на милость: зачем снимать контору из четырех комнат, если все дела, – Брэдли даже поморщился, – ты ведешь по почте?

– Может, у парня мания величия?

– Мания хороша, когда на это есть деньги!

– Они у него есть?

– Надо понимать, что не бедствует. За аренду платит вовремя, жалоб не поступало.

– Сотрудников у него много? – спросил я.

– Секретарша. Милая девушка, которая обожает лакричные леденцы и любовные романы. Да простит меня Господь Бог, но девчушка далека от совершенства. Это тебе не секретарша из мэрии Ривертауна!

Почтенную даму, которая служила в приемной мэра Ривертауна, сложно забыть. Это профессионал! Знала пять или шесть языков и держала в строгости весь штат. Серьезная женщина. Ее даже Брэдли побаивался. Я видел эту женщину всего два раза, но был очень впечатлен. Трехголовый Цербер по сравнению с ней – просто комнатная собачонка!

– Ты ее видел? Секретаршу.

– Ребята рассказали. Она такая… из породы вечных мечтательниц.

– Ну да! Есть прелесть какие глупенькие и ужас какие дуры.

– Можно сказать и так.

– Слушай, твои парни неплохо постарались.

– Они и на почту наведались… – протянул Марк и усмехнулся.

– Это уже интересно!

– Один из служителей почтового департамента шепнул, что мистер…

– Кротов.

– Да, Крьотофф… – Брэдли поморщился. – Черт побери, я понял, почему русские так часто ругаются!

– Почему же?

– Фамилии такие, что без бутылки бренди и не выговоришь, но ругательства, наоборот, звучат как песня! Мне Михалыч объяснял. Возьмем, к примеру…

– Можешь не повторять, я в курсе русской брани. Что с Кротовым?

– Он ведет переписку с Британией.

– Только с Британией?

– Не только. Часто получает письма из Форт-Росса, но сам туда не пишет.

– Кто ему присылает письма, не знаешь?

– Талицкий, не наглей! Ты хочешь узнать все сразу? Кто в таком случае будет работать?

– Мы.

– Мы – это звучит! – Марк посмотрел на меня и покачал головой. – Нет, адресата узнать не удалось. Эти почтовые клерки себе на уме, да и ребята не напирали. Поинтересовались для порядка, и всё.

– Все это прекрасно и очень интересно, – кивнул я, – но ты не сказал главного.

– Чего именно?

– Что так привлекло их внимание? Если ребята заинтересовались Кротовым, то уж точно не из-за большого офиса.

– Браво, Талицкий! Ты иногда начинаешь думать!

– Брэдли…

– Их настораживают некоторые посетители.

– Раздери тебя дьявол, Марк! Не тяни кота за все подробности!

– Подробности?

– Брэдли…

– Ладно, не нервничай, – он перестал усмехаться и посерьезнел, – это «часовщики»…

– Кто?!

– Да, Алекс, «часовщики». Вот теперь можешь начинать переживать и нервничать. Кстати, и свари нам кофе! Миссис Эртон, да простит ее Господь, просто ужасно его готовит.

31

Девиз детективного агентства Пола Брикмана: «Пока вы спите – мы работаем!» – сиял начищенными до зеркального блеска медными буквами. Они висели на стене, прямо над конторкой здешнего управляющего – мужчины с черными, напомаженными бриллиантином волосами. Он был худощав и очень скуласт. Крючковатый нос, хищные глаза… Если честно, то мне этот парень не понравился. Чем-то напоминал хорька или крысу. Щегольские усики только усиливали этот образ.

– Что вам угодно, господа? – спросил он, отрываясь от чтения какой-то бумаги.

– Ограбление вустерского экспресса…

– Простите?.. – Он, видимо, не понял.

– Сынок, отложи письма в сторону и посмотри на эту игрушку. – Брэдли выложил на конторку украшение, полученное от каюра.

– Хм… – Сыщик недовольно поморщился и убрал письмо в ящик письменного стола. Он долго вертел в руках этот несчастный браслет, потом ушел и вернулся с толстой папкой. Не прошло и пятнадцати минут, как он выудил из кучи бумаг знакомую нам листовку и взялся за ее изучение. Опять ушел и вернулся с толстой конторской книгой.

– Сынок, давай побыстрее! – поморщился Брэдли. – Пока ты спишь, мы работаем!

– Я бы с радостью вам помог, джентльмены, но… – Парень сделал вид, что не услышал ехидной реплики, и развел руками. – Это дело уже закрыто!

– Как так?

– В связи со смертью подозреваемых.

– Одного подозреваемого, – уточнил Брэдли. – Этого парня пришили в Ривертауне.

– Это уже не важно. Дело закрыто.

– Ты уверен, сынок?

– Абсолютно, – поджал губы парень.

– Пол Брикман – в Брисктоуне?

– Это служебная информация, господа, и я не обязан отвечать на этот вопрос.

– Вот дьявол… – пробурчал Брэдли.

– Что-нибудь еще? Нет? До свидания, джентльмены. – Он захлопнул папку и посмотрел на двери, намекая, что нам пора уходить.

– Придурок… – протянул Брэдли, когда мы вышли из конторы.

Он не выдержал и даже плюнул с досады, чем заслужил недовольный взгляд прохожего, который, заметив выражение наших лиц, все же решил не связываться. Старательно обогнул нас по краю тротуара.

– Согласен. Это выглядит довольно странно.

– Еще бы! Ладно, давай сходим на почту и отправим письмо в Брикстоун.

– Кому именно? – поинтересовался я.

– Стиву Палмеру.

– Ты знаешь его новый адрес?

– Нет, но у него там живет двоюродный дядя. Я как-то гостил у старика. Если он жив, то письмо дойдет до рыжего адресата. – Марк усмехнулся и провел рукой по усам. – Я всегда говорил, что однажды ему станет тесно в Ривертауне!

– Дяде?

– Стиву Палмеру! Талицкий, перестань глазеть на девочек и включи мозги!

Главпочтамт Вустера находился неподалеку от центра. Если быть точным, то в деловой части города. Бесчисленное количество людей, одетых в одинаковые костюмы, одинаковые пальто и в одинаковых шляпах. Они носили одинаковые трости, одинаковые саквояжи и даже выражение лиц было одинаково скучным. Офисный бульон – так назвал их Марк Брэдли. Он добавил еще несколько эпитетов, но я не стану их повторять. Во-первых – это грубо. Во-вторых…

– Ты бы написал письмо в Форт-Росс… – покосился на меня Марк и перебил мысли.

– Кому именно?

– Анастасии Бестужевой. Она ведь пришла нас проводить.

– Марк, не говори ерунды!

– Зря.

– Разве что Марьяне Минаевне, чтобы сообщить твой новый адрес, – парировал я.

– Талицкий… – начал Брэдли, но как-то неуверенно и совсем без запала.

– Чего?

– Ты же видел эту женщину?

– Мельком.

– Вот и молчи. Она такая… – Он даже вздохнул.

– Марк, неужели ты влюбился?

– Шел бы ты, приятель…

– Кхе…

Отправив письмо Стиву Палмеру, мы наскоро перекусили в соседнем ресторанчике и отправились взглянуть на офис ювелира. Да, того самого, который некогда сдавал комнаты нашему подопечному, а потом вдруг начал богатеть и расширять свой маленький бизнес. Ходить пешком надоело, и мы запрыгнули в конку, идущую к порту. Кондуктор принял монетки и продолжил обсуждать с каким-то джентльменом похороны, на которых он побывал несколько дней назад. Марк разглядывал улицы, а я прикидывал наши шансы на успех. Мутное это дело. Очень мутное.

Ювелир Артур Койфман, в чью лавку я заглянул, оказался очень приятным в общении человеком. Лет сорока пяти, невысокий, с большими залысинами и глазками-бусинками, которые внимательно смотрели на собеседника. Надо заметить, весьма цепкий взгляд! Не буду утверждать, что пронизывающий, но очень, очень внимательный. Такой может одним движением оценить не только фасон вашего костюма, но и грязь на сапогах, и чистоту ногтей, и даже шелковую ленту на тулье вашей шляпы. Кстати, на моей шляпе ленты как раз и не было. Я покупал ее в Ривертауне, а там принято цеплять полоску из оленьей шкуры или змеиной кожи, если ядовитая гадина попадется под руку мастеру.

– Простите, мистер Койфман, а вы случайно не родственник Кофмана, который издает книги?

– Родственник? – фыркнул ювелир. – Я таки родной дядя этого шлёмы и всегда говорил: «Сема, перестаньте наконец пачкать руки краской – возьмите золото!» Думаете, он послушал? Как бы не так! Он делает гешефт на книгах, ходит на охоту и курит, как последний гой. Вы с ним знакомы?

– Только по книгам.

– Ваше счастье! Этот бездельник утверждает, что с этих дел можно жить! Вейз мир, куда катится этот мир?! Взгляните на эту золотую цепочку! Она очень подойдет к вашим часам…

Разорившись на десять марок, я купил совершенно не нужную мне цепочку для часов и даже пообещал заглянуть чуть позднее, чтобы выбрать подарок «для любимой тетушки». Койфман обещал подобрать что-нибудь приличное и проводил меня до дверей. Я вышел на улицу и осмотрелся. Обычная улица. Находится на самой границе между районом порта и торговым кварталом. Здесь еще нет засилья лавок и магазинчиков, а редкие торговые точки мирно уживаются с пансионами и трехэтажными доходными домами.

Если честно, то довольно странный выбор места для ювелирной лавки. Ему бы поближе к центру, где обожают прогуливаться дамы. Народу и здесь хватает, но это по большей части рабочие и мелкие клерки. Я перешел на другую сторону улицы и вошел в забегаловку, где меня ждал Брэдли.

Звякнул дверной колокольчик.

Три столика, скучающий бармен и какой-то худой парень, который жадно хлебал суп. Марк устроился у окна с чашкой кофе и лениво поглядывал на улицу, запруженную людьми и транспортом. Дело шло к вечеру, и прохожих прибавилось.

– Ну и как успехи?

– Купил цепочку.

– Вижу. Как впечатления о магазине?

– Два зала. Кроме Койфмана там работает какой-то паренек, но он не похож на британца.

– Что скажешь про ювелира?

– Обычный, – пожал плечами я.

– Вот именно такие обычные ювелиры, как правило, и ввязываются в необычные аферы!

– Он не похож на афериста.

– Эх, Талицкий, Талицкий… Самым миловидным существом, которое мне встречалось на пути, была двадцатилетняя девушка, которая убила свою семью. Топором, между прочим. Потом она попыталась устроить поджог, чтобы скрыть это преступление и содрать деньги за страховку. Милейшее создание! Голубые глаза, алые губки бантиком. Золотые локоны, да… Просто сама невинность!

– Что с ней стало? – поинтересовался я и попробовал кофе. Отрава…

– Повесили. За полгода до твоего появления в Ривертауне. Судья чуть слезу не пустил, когда выносил ей приговор. Она так рыдала, что он был готов заменить смертную казнь на каторгу.

– Отчего же не заменил?

– Попробовал бы он это сделать! Его бы самого вздернули! Жители чуть было тюрьму штурмом не взяли, пытаясь линчевать эту девку. Покойный старик О’Хара, между прочим, отказался продавать гроб, чтобы закопать ее после казни. Кстати, Йосиф Кацман тоже не продал. Так ее и зарыли, завернув в кусок мешковины. Дрянь была девка, но красивая.

– Бывает… – сказал я.

– Пошли, прогуляемся немного, – кивнул Брэдли и поднялся. Бросил монетку на стол и снял шляпу с вешалки.

Мы вышли на улицу и закурили. Марк с видом записного ловеласа и бездельника пялился на проходящих женщин.

– Куда идем?

– Талицкий, ты дом, в котором размещается лавка, внимательно осмотрел?

– Снаружи? Разумеется.

– И что ты видишь? – эдаким профессорским тоном спросил Марк. Он напомнил мне одного преподавателя в университете, который расхаживал по аудитории с чашкой чая, противно звенел ложечкой и задавал ядовитые вопросы измученным студиозам. Как давно это было! Будто и не со мной.

Я покосился на дом. Хм… Обычный двухэтажный дом. На первом этаже фасада – четыре больших окна-витрины. Два из них принадлежат ювелирной лавке, а два – конторе господина Кротова. На втором этаже – десять окон. Там, если не ошибаюсь, четыре квартиры. Легкомысленные балкончики с ажурными решетками, двускатная крыша, три дымовых трубы и два чердачных окна-дормера. Вроде всё. Здание оштукатурено и выкрашено в бежевый цвет. По правую сторону высится трехэтажный доходный дом из красного кирпича. По левую – крохотный сквер с фонтаном и лавочками. Примерно так Марку и описал. Он меня выслушал и кивнул:

– Интересно, почему здесь обустроили сквер? Почему бы не построить еще одно здание? Тем более что место здесь хорошее, неподалеку от морского порта.

– Не понял… – хмыкнул я. – Чем тебе не понравился этот сквер?

– Будь он где-нибудь в центре города, я бы слова не сказал. Он здесь и даром не нужен!

– Архитектора надо спросить, – усмехнулся я.

– Очень смешно! Давай сходим к одному знакомому антиквару.

– Зачем нам антиквар?

– Не зли меня, Талицкий! Если мы туда идем, значит, так нужно.

32

Контора антиквара находилась почти в самом центре Вустера. Дома были не такими высокими, как в деловой части города, но цены на помещения просто зашкаливали! Один из тех богатых районов, где располагались шикарные конторы, жутко дорогие магазины и модные рестораны. Ну и великолепные квартиры, разумеется; предел мечтаний снобов и нуворишей. Если честно, то я даже не знаю, как описать эти улицы… Изящное чугунное и бронзовое литье, аккуратная брусчатка. Полированный гранит на стенах фасадов и строгая красота мраморных колонн. Люди… Люди здесь тоже другие. Дамы в дорогих шляпках и кринолинах, мужчины в пелеринах с меховыми воротниками и блестящих цилиндрах. Нет, мы с Брэдли – определенно лишние на этом «празднике жизни»!

Марк, судя по всему, плевать хотел и на эти условности, и на погоду. Накрапывал мелкий дождь, который вскоре сменился мокрым снегом, но Брэдли прикусил сигару и уверенно шел по центральной улице. Несколько раз он замедлял шаг и щурился, разглядывая дома, будто вспоминал дорогу. Наконец мы свернули в одну из подворотен и буквально через несколько метров увидели скромную вывеску, которая извещала, что именно здесь, в этом помещении и находится искомая «лавка древностей».

Спустились по истертым ступеням, толкнули тяжелую, окованную железными полосками дверь и оказались в небольшом, но довольно уютном подвальчике со сводчатыми потолками. Полагаю, что вы бывали в таких местах, и нет необходимости описывать это помещение во всех подробностях.

Признаюсь сразу, было чертовски интересно заглянуть в антикварный магазин, куда меня притащили. Мне и в нашем мире было любопытно заходить в такие заведения. Есть в них нечто притягательное. Даже не знаю, как описать или передать эти чувства. Какая-то детская жажда приключений, открытий, мечтаний о далеких и загадочных странах.

Тем более здесь – в мире-«призраке».

Увы, но ничего необычного не увидел. Какие-то старинные вазы, несколько статуэток из фарфора, поделки из моржовых клыков, стеклянные кубки, несколько кремневых ружей, дуэльная пара и разная мелочовка вроде табакерок и бронзовых статуэток из Китая. Окажись на моем месте знаток, он бы с радостью вцепился в эти вещи и, без всякого сомнения, выдал бы заключение о различиях между мирами. Увы, но моя подготовка не настолько хороша, чтобы заниматься подобными штудиями. Так – поглазеть, не более.

Антиквар напомнил мне сказочного гнома. Он был маленького роста, седой как лунь и носил роскошные усы и бороду, которая доходила до самой груди. Мясистый, усеянный угрями нос, мешки под глазами, сеточка морщин… Признаюсь, этот старик больше походил на бездомного бродягу, нежели на владельца магазина. Ветхий сюртучок с кожаными заплатками на локтях, потрепанные брюки и старомодные башмаки на толстой подошве.

Судя по всему, они с Брэдли – давние знакомые. По крайней мере, старичок был искренне рад, когда увидел Марка. Он даже прослезился и долго вытирал слезы большим клетчатым платком, который, словно фокусник, выудил из рукава. Мистер… Хм… Черт меня побери, но я, пожалуй, и не вспомню его имени. Мистер… Мистер Харт, если память меня не подводит. Да, совершенно верно! Арлен Харт. Он представился таким тихим голосом, что я едва расслышал это имя.

– Марк… – сказал он и погладил Брэдли по рукаву пальто. – Рад тебя видеть, малыш!

– Ты еще скрипишь, старый бродяга… – с каким-то смущением в голосе заметил Марк.

– Недолго мне осталось, – усмехнулся антиквар, – но Фортуна, будь проклята эта старая стерва, еще любит старого Харта, если подарила радость такой встречи. Ты постарел, малыш! Какими ветрами тебя занесло в Вустер? Я слышал, ты стал шерифом?

– Все в прошлом, Арлен! Все в прошлом. Теперь я вольный охотник.

– Боже мой… Эта молодежь совершенно не думает о будущем! Чего тебе не сиделось на такой хорошей должности?

– Ты же меня знаешь, – улыбнулся Брэдли, – я никогда не любил сидячий образ жизни.

– Ты всегда был непоседой, малыш!

Мне даже стало как-то неловко. Чтобы не мешать, я начал разглядывать вещи на витрине и отошел в сторону. Они минут десять говорили о разных пустяках, а потом старый антиквар кивнул и ушел куда-то в подсобку. Он вернулся с большим тубусом, из которого с помощью Брэдли достал ветхую карту. Это было интереснее, чем разные мелочи, выставленные на витрине. Я подошел поближе и увидел старинный план Вустера. Мистер Харт взял большую лупу и долго изучал какой-то район, прежде чем кивнул и ткнул пальцем в перекрестье улиц.

– Вот этот дом.

– Ты уверен? – спросил Марк.

– Еще бы, – усмехнулся старик. – Не будь я Арленом Хартом! Тот самый! Правда, его снесли лет десять назад. Там сейчас выстроили довольно милый двухэтажный особняк.

– Скажи, а почему рядом ничего не построили?

– Эти бездельники хотели строить, но у них ничего не вышло.

– Почему?

– Марк, все дело в старом фундаменте. Там очень большой подвал. Многие говорили, что там находился ход в старую Вустерскую крепость, но ты же знаешь людей! Им только бы языками почесать. Нет там ничего и никогда не было. Подвал был. Был и есть!

– Разве его не засыпали?

– Может, и завалили вход, но сам подвал никуда не делся. Когда планировали стройку, то проломили один из сводов. После этого провал засыпали, а строители решили, что на этом месте лучше посадить два или три деревца, чтобы детишкам было где гулять. Гулять там, конечно, некому, но это проблема окрестных жильцов, а не мэрии. Там, если приглядеться, можно увидеть останки старых стен. Раньше они торчали прямо из земли.

– Ты не ошибаешься?

– Я бы прогулялся с вами, но слишком стар, чтобы бегать по улицам. Скоро меня отвезут на кладбище, и это будет моей последней прогулкой по Вустеру.

– Ты еще всех нас переживешь.

– Нет, малыш! Знаю, что подходит и мое время. Поверьте, мальчики, я бы с радостью умер уже сейчас. Старики обязаны умирать, чтобы освобождать место для молодых!

– Ты всегда любил побурчать. Ладно, не буду тебя учить жизни. Скажи, Харт, а что это было за здание?

– Не помню. Какие-то склады.

Да, вы совершенно правильно все поняли. Сквер, который был разбит рядом с ювелирной лавкой, скрывал под собой старинные подвалы. Как это может быть связано с нашим делом, я, если честно, не понял, но Марк прищурился и упрямо изучал старинную карту. Хм… Этот старый лис редко ошибается, поэтому мне оставалось лишь заткнуться и молча стоять рядом. Когда Брэдли уже заканчивал разглядывать план, мистер Харт всплеснул руками и заохал, что до сих пор не предложил нам что-нибудь выпить.

– Я угощу вас кофе! – старик зашаркал к прилавку. – И бренди! У меня есть немного…

– Не стоит, Харт! – пытался отговорить Марк, но Арлен его не слушал.

– Нет, нет, обязательно! Вы погодите минутку… – Он махнул рукой и скрылся в подсобке. Брэдли проводил его взглядом, покачал головой и повернулся ко мне.

– Что тебя удивляет, Талицкий? У тебя на лице написан добрый десяток вопросов.

– Нет, ты ошибаешься, – ответил я. – Мне приятно видеть, как он радуется вашей встрече, только и всего. Этот старик относится к тебе с такой теплотой…

– Еще бы! – грустно усмехнулся Марк. – Этот старик помнит меня босоногим мальцом с ободранными коленками.

– Это твой родственник?

– Нет. Помнишь старика-шерифа, которого подставил Уильям Фоули?

– Да, конечно. Старый шериф, которого обвинили в ограблении банковской кассы.

– Это он и есть. Арлен Харт. Шериф моего родного города. После того случая он оставил свой пост и перебрался в Вустер. Открыл лавку и, как видишь, доживает свой век среди этих пыльных и никому не нужных побрякушек.

– Погоди… Ты же говорил, что он был стариком?

– Нам, двадцатилетним оболтусам, он и казался стариком. Ему тогда было лет сорок пять или сорок семь, но он всегда любил поворчать, отчего казался намного старше. Знаешь, Талицкий, мне искренне жаль таких, как старина Харт, – с их смертью уйдет в небытие целая эпоха! Эпоха настоящих мужиков. Этот мир меняется! Хотим мы этого или нет. Вот так-то, Алекс… Я думал, Харт давно умер, но, когда встречался с ребятами шерифа, они сказали, что он еще жив. Старая гвардия так просто не сдается, верно? Вот и решил навестить старика.

– Он что, собирается закрывать эту лавку?

– С чего ты взял? – покосился Брэдли.

– Вот эти коробки… – Я показал на четыре деревянных ящика посреди зала. – Зачем они здесь?

– Странно, – задумчиво хмыкнул Марк и дернул бровью. – Я как-то не подумал…

– Подумай. Включи мозги.

– Не наглей, Талицкий, – буркнул он.

Старик появился минут через пятнадцать. С кофейником и тремя жестяными кружками. Сахар и ложки он достал из-под прилавка. Оттуда же появилась бутылка бренди и три бокала. Он довольно ловко разлил кофе по кружкам, плеснул в рюмки немного бренди и вопросительно посмотрел на нас.

– Ну-с, мальчики? Чего вы ждете?

– Скажи мне, Харт, какого дьявола ты выставил в зале эти ящики?

– Это… Это для рабочих, маляров.

– Чего? – вытаращился Брэдли.

– Я хотел перекрасить стены.

– Какого черта ты мне врешь? Какие маляры, какие стены?

– Марк, мальчик мой…

– Арли… не морочь мне голову.

Если отбросить в сторону причитания и легкое богохульство, то мистер Харт столкнулся с обычными бандитами, которые решили прибрать к рукам это помещение. Я думал, что такое бывает только в нашем мире. Как оказалось, и здесь никто не удивляется, если крепкие ребята покушаются на вашу недвижимость. Тем более если владельцу на том свете прогулы пишут. Квартал хороший, жилье стоит дорого, а за старого антиквара и заступиться-то некому.

– Мальчики, вы не суйтесь, – начал кряхтеть старик. – Право слово, это будет лишним. Я подыскал комнату на окраине и договорился с тамошним хозяином. Он выделит место для моих пожитков.

– Почему ты не обратился к шерифу?

– Они ничего не сделают.

– Погоди, старик, – нахмурился Марк. – Что значит «не сделают»? Парни что, разучились стрелять по бандитам?

– Эти ребята… которые хотят забрать мою лавку. У них хорошие покровители. Марк, эта игра на чужом поле не принесет тебе ничего, кроме проблем. Тебе и твоему другу. Не надо… Право слово – не стоит.

33

В нашу холостяцкую квартиру, как вы понимаете, я вернулся без Марка, который на всякий случай остался в лавке старика Харта. Отказался от ужина, предложенного миссис Эртон, и поднялся в свою комнату. Вывернул на кровать вещи из рюкзака. Судя по всему, нам предстоит провести несколько веселых дней.

Сгреб коробку с патронами, достал из баула трофейную винтовку. Она лучше подойдет для городских условий. В Вустере не принято ходить вооруженным до зубов по улицам. Жители не поймут. Еще, глядишь, и ребят шерифа кликнут, а с ними, видимо, не все так просто.

Заглянув в комнату Марка, я забрал из его саквояжа короткий двуствольный дробовик, с которым он никогда не расставался. Четыре пачки картечных патронов, пачка патронов для револьвера… Хм… надо взять жестянки с кофе и сахаром. Неудобно «объедать» мистера Харта. Табак, трубка, сигары для Брэдли. Вроде ничего не забыл? Ну и славно.

Когда вышел из дома, начинало смеркаться. Погода, и без того не радовавшая здешних жителей, окончательно испортилась. Начался проливной дождь, и улицы быстро опустели. Несколько прохожих, уныло бредущих под зонтами, парочка бездомных бродяг и какой-то благообразный джентльмен в дорогом пальто, укрывшийся от непогоды под парусиновым навесом табачной лавки. Тусклые фонари, лужи… остатки снега, почерневшего от угольной пыли. Серая городская скука. Я бы с большим удовольствием остался в Прошкиной пади, но делать нечего – надо отрабатывать аванс Ростовского.

– Мистер Талицкий?

Сбоку, из хищного зева подворотни, появилась фигура мужчины в пальто. Судя по всему, он здесь давно и, несмотря на зонт, изрядно промок. Дьявол! Не люблю, когда на меня так выскакивают! Рука скользнула в карман пальто, где лежал револьвер.

– Что вам угодно?

– Не подумайте ничего плохого! – Он успокаивающим жестом поднял руки. – Мы хотели с вами поговорить, только и всего.

– Кто это «мы»? – Я бросил взгляд по сторонам.

– Люди, которые хотят обсудить некоторые разногласия, которые возникли между нами.

– Мистер, будьте любезны, выражайтесь точнее. Я тороплюсь. У меня нет разногласий с живыми, а мертвые и вовсе не интересуют.

– Понимаю и не настаиваю. Вот, возьмите мою визитную карточку. В любое время…

Он аккуратно достал из кармана кусочек картона и протянул мне. Медленно и осторожно. Так подают собаке кусок мяса, если не хотят, чтобы та тяпнула дающего за руку.

– Хорошо, – кивнул я.

– В любое удобное для вас время, – повторил он и вежливо притронулся к шляпе.

– Прощайте.

– Лучше уж – до свидания! – Он повернулся и ушел в темноту.

Визитку я сунул в карман, не читая. Один из «часовщиков»? Пожалуй. Больше некому.

Не считая этой встречи, добрался до лавки мистера Харта без приключений. Разве что промок, как собака. Марк, по обыкновению, вправлял мозги старому другу: убеждал, что старость – это не самое лучшее время, чтобы остаться без крыши над головой. Старик вяло сопротивлялся, напирая на то, что мы зря лезем в это дело.

Вот это как раз даже не обсуждалось. Нам с Брэдли хватило переглянуться и пожать плечами, чтобы понять друг друга. Так дела не делают. Тем более этот человек – из нашего круга, а тут какая-то шпана, пусть и со связями, старика на улицу выставляет. Шваль – она везде шваль. Во всех мирах и пространствах. И поступать с ними нужно так, как они того заслуживают. Их надо уничтожать как крыс – без соплей и сожалений. Благородные жулики и бандиты, которые поражают своей любезностью, остались на страницах книжек.

– Харт, не устраивай мне заунывный оргазм на ночь глядя! – не выдержал Брэдли. – Не ной! Иди отдыхай, а мы с Алексом пораскинем мозгами насчет завтрашней встречи.

На этой фразе спор и закончился. Мы отправили Харта отдыхать, а сами устроились на двух колченогих стульях, которые нашлись среди разного антикварного хлама, сваленного в задней комнате. Сидели, пили обжигающий кофе, пускали табачный дым в потолок и думали, что делать с гостями – сразу пристрелить или попинать немного для моциона?

– Парни заявятся завтра в полдень, – рассказывал Брэдли, – удостовериться, что хозяин начал паковать свои вещи.

– Как придут, так и уйдут. – Я зевнул, нахохлился, поднял повыше воротник и сунул руки в карманы. – Прохладно здесь. Кстати, можем сказать, что мы купили эту лавку.

Я обвел взглядом магазинчик. Керосиновая лампа на столе освещала лишь небольшую часть перед прилавком. Где-то в темноте поблескивали развешанные по стенам клинки и угадывались садовые скульптурки, изображавшие полуголых дамочек с амфорами. Прямо передо мной, на кирпичной стене, висела картина, на которой была нарисована женщина с котенком на руках. Да, в этом мире тоже любят этих пушистых обормотов.

– Купить? – удивился Брэдли. – Зачем?

– Для всеобщего покоя и благоденствия. Сколько она может стоить?

– Учитывая здешние цены… – протянул Марк и задумался. Глубоко затянулся, выпустил дым и прищурился. – Три тысячи марок, не меньше. Самое дорогое – квартирка над лавкой.

– Большая?

– Нет. Столовая, кухня, ванная и маленькая спальня.

– Надо предложить Харту этот вариант. Только и делов, что утром сходить к нотариусу и заверить сделку. Ничего не потеряем, кроме пары монет, заплаченных чернильной крысе.

– Нотариус возьмет пять процентов от стоимости, – прикинул Брэдли. – Сто пятьдесят марок. Раздери меня дьявол, но это дорогое удовольствие! Бандитов, по словам старика, не больше трех. Проще их пристрелить и вывезти за город. Можно разделать тела на части, чтобы не надорваться. Я уже стар, чтобы возиться с трупами.

– Вы сама кровожадность, мистер Брэдли!

– Боже меня упаси! Согласись, что так будет дешевле. Учитывая, что патроны покупали с хорошей скидкой… Нет, определенно валить!

– Вот любишь ты стрелять, Марк! Кто меня учил договариваться, а не палить в потолок и бить незнакомых людей по морде? Даже не поздоровавшись…

– Скажешь тоже, приятель! Сравнил куриную косточку с оглоблей! В Ривертауне нас защищал закон, а эти охотничьи патенты… – Он презрительно скривился.

– Что с ними не так?

– Это плохая «броня» для таких дел.

– С этим, пожалуй, соглашусь. Но я бы сначала поговорил.

– Хм… Это только ты у нас такой вежливый, – усмехнулся он и покачал головой.

– Взгляни, – я вытащил из кармана визитку, – это мне вручили сегодня вечером, когда я выходил из квартиры.

– Сэмуэль Вульф? Консультант? – хмыкнул Брэдли. – Кто такой?

– Понятия не имею. Утверждает, что я где-то перешел ему дорогу.

– Судя по адресу, он находится неподалеку отсюда. Брум-стрит. Богатая контора.

Кстати, надо заметить, что в этом городе нет номерных улиц. Никаких «пятых авеню», «десятых» и прочих цифирных улиц. Названия, как правило, связаны с историческими личностями, которые отметились при освоении этих диких земель. Джонатан Брум – один из соратников Сэмуэля Вустера, основателя города.

– Приглашал заходить в любое время. Мол, всегда рады, мистер Талицкий!

– «Часовщики»?

– Больше некому.

– Неужели они начали думать?.. – протянул Марк и прищурился. – Давно пора! Трижды отправляли по твою душу ребят, и никто из них не вернулся домой. Поневоле начнешь шевелить мозгами и прикидывать разные варианты.

– Жизнь покажет.

– Как бы там ни было, но нам грех жаловаться на скуку… – Брэдли усмехнулся и добавил несколько слов по-русски.

Я даже вздохнул. Надо будет сделать внушение Михалычу, когда вернемся домой, чтобы не особо усердствовал с идиоматическими выражениями.

– Даже повеситься охота.

– Давай-ка отдыхать, приятель. Завтра будет тяжелый день…

Гости заявились за час до полудня. Звякнул колокольчик, подвешенный к входной двери, и на пороге возникли три внушительных фигуры. Они выругались и подошли к прилавку, за которым стоял Брэдли. Старика Харта мы отправили наверх, чтобы не угодил под пулю. Я устроился по правую сторону от прилавка, присев на большой ящик. Три человека… Ну… мы так и рассчитывали.

– Вы не заблудились, мальчики? – перебил мои мысли голос Марка Брэдли. Он как всегда растягивал слова, пожевывая неизменную сигару. – Промокли? Бывает. Зонтики продают на соседней улице.

– Ты кто такой?

Экий он щеголь, этот парень! Костюм, шляпа с шелковой лентой. Пальто нараспашку. В такую погоду? Или для форсу распахнул, чтобы все видели белоснежную сорочку и дорогой галстук? Даже платок-паше из нагрудного кармана торчит. Кстати, хорошо подобран, со вкусом. Значит, не совсем шестерка, а с пониманием. Взгляд нагловатый, с ленцой, но легкий настороженный прищур все же присутствует. Расслаблен. Привык, что его боятся, но готов к любой неожиданности.

Стоит правильно – вес равномерно распределен, без расхлябанности. Кулаки небольшие, но жилистые. На левой руке шрам. Вот его приятели – эти будут попроще. И по статусу, и по степени опасности. Один табачную жвачку во рту катает, а второй и вовсе с бодуна – то и дело губы облизывает. Жажда замучила. Все это откладывалось в моем мозгу, будто я сидел в нашей ривертаунской конторе и читал описание внешности в розыскном листе. Это уже входит в мои привычки – людей по косточкам разбирать? Не знаю, может быть, и так.

– Ты идиот? – вздохнул Марк. – Тебе же сказали, парень, что ты ошибся адресом.

– Вот, значит, как… Старичок тряхнул мошной и нанял двух грязных фермеров?

– Меня зовут Марк Брэдли.

– Даже так?.. Шериф, ты ошибся округом! – ощерился бандит. – Ривертаун находится на востоке. Ты заблудился?

– Значит, слышал, – кивнул Марк. – Уже хорошо. Быстрее найдем общий язык. Так вот, мальчики, мистер Харт – мой старинный друг, и вы сделали большую ошибку, когда решили забрать эту лавку. Давайте подумаем и прикинем, что может последовать за этими словами, и разойдемся по-хорошему – без крови.

– Не боишься, что мы тебя здесь и закопаем?

– Ну вот видишь, ты опять начинаешь хамить. Ты джентльмен или бродяга?

– Я…

– Ты обычный городской придурок. Разговор закончен. Валите отсюда!

Я напрягся. Ситуация, как ни крути, подходила к неизбежной развилке. Или мы спокойно расходимся, или парни прут буром, рискуя получить пулю или заряд картечи. Нет, они не идиоты и должны прикидывать свои шансы.

И тут… дьявол!

По рукам ударило острой болью. Три удара. Проклятые датчики! Я скривился и – сам того не желая – дернулся. Этого хватило, чтобы запустить проклятый «обратный отсчет». Один из бандитов, который все это время не отрывал от меня глаз, рванул из-за пояса револьвер. Я тоже не стал мешкать. Мы выстрелили почти одновременно! Еще один выстрел! Еще! Кто-то крикнул! Сильный удар в бедро, и в глазах потемнело от боли. Перед глазами поплыл розовый туман. Нога предательски подогнулась. Холодный каменный пол встал на дыбы и ударил по лицу. Крики начали отдаляться. Где-то далеко раздалось несколько выстрелов. Навалилась непроглядная темнота. Мелькнула какая-то глупая мысль, но ее тотчас закрутило в круговерть ослепительных звезд и унесло. В бездну… Вместе со мной.

34

– Талицкий, старый ты бродяга! Только посмей взять и умереть! Я тебя сам пристрелю!

Встревоженный голос Брэдли доносился откуда-то из темноты. Глухо, как через толстое стекло. Совершенно неожиданно вернулось зрение. Появились запахи. Пахло порохом, кофе, табаком и потом. Навалилась боль. Не смертельная, но… Черт меня побери! Выстрелите себе в ногу и попробуйте описать свои чувства! Я увидел встревоженного Харта, который навис надо мной.

– Как вы, Алекс?

– Вроде жив… – прохрипел я и удивился своему голосу. Он был чужим и незнакомым.

– Вы ранены, но будем надеяться, что ничего серьезного.

– Что с этими…

– Все хорошо. Они мертвы.

– Слава богу, – выдохнул я. Вот уж никогда бы не подумал, что буду радоваться чужой смерти. Этот мир неплохо прошелся по мне. Как паровой каток. Правый глаз плохо видел. Такое чувство, что на него плеснули горячим шоколадом, и тот начал застывать, стягивая кожу.

– Талицкий, matj tvoju tak, какого дьявола ты подставился под эти пули?!

– Извини, Марк… это все нервы.

– Волью литр валерьянки, но чуть позже! Дай только с законниками разобраться.

– Лучше бренди и сигару…

– Бренди? – Марк дернул бровью. – Ну если так – значит, выживешь. Харт, что у него?

– Ему повезло… – задумчиво протянул старик и ощупал мне ногу.

Черт!!! Я чуть не взвыл от боли. Зашипел, как кот, и попытался убрать его руку.

– Не трогай!

– Спокойно, приятель, – кивнул Брэдли и подал мне фляжку. – Вот, хлебни чуток, и тебе сразу полегчает. Старик Харт знает толк в таких дырках.

Бренди и правда чудотворное. После того как я почти осушил флягу, мне стало немного полегче. Даже решился ощупать свою дурную голову. Липкие от крови волосы. Еще и мутит слегка. Крепко я головой приложился.

– Пуля застряла в ноге, но мне кажется, я ее нащупал. Надо разрезать и посмотреть.

– Может, доктора дождемся? – хмыкнул Марк.

– Можно и доктора, – пожал плечами старик, – но у меня есть набор старинных ланцетов. Один врач принес. Если немного почистить, то вполне сгодятся…

– Коновалы… – выдавил я. – Давайте лучше подождем медика.

– Как знаешь, – кивнул Брэдли. – Ладно, лежи, отдыхай, ждем доктора. Харт, надо будет вызвать ребят шерифа, чтобы все было по закону.

Потом появились местные законники. К моему большому удивлению, все закончилось довольно быстро. Один из парней шерифа даже ухмыльнулся, когда увидел убитого щеголя, в которого Брэдли всадил заряд картечи. Быстрая смерть. Второго, как оказалось, убил я. Того самого – с табачной жвачкой во рту. Парень получил от меня пулю в грудь и умер, испачкав пол кровью и желтой табачной жижей. Последнего застрелил Марк. Бандит, видимо растерялся, но потом все же решил достать револьвер и поучаствовать в вечеринке. Увы! Получил порцию свинца и выкинул эту затею из головы. Выкинул – в прямом смысле: Брэдли попал ему в голову. Неприятное зрелище. Я уж сколько мертвяков повидал, но никак не привыкну к виду окровавленных мозгов, которые украшают детали интерьера.

Никаких обвинений нам выдвинуто не было. Кстати, один из законников – надо понимать, старый знакомый Брэдли – отозвал его в сторону, и они долго шептались, тыча пальцами в трупы. После разговора Марк дернул щекой и выругался. Эти бандиты работали на одного дельца, который давно напрашивается на свидание с виселицей, но проворачивает все так чисто, что никаких улик и доказательств на него нет.

Если отбросить все лишние выражения и ругань, то останутся неутешительные факты: последнее время в городе участились аферы с недвижимостью. По словам законника, за последний месяц было четыре подобных истории. Когда он начал рассказывать про очередную, Брэдли навострил уши:

– Погоди, приятель! Ты уверен?

– Нет, не уверен. Я же сказал, что доказательств у меня нет.

– Тряхнуть бы этого дельца…

– У него такие связи… – поморщился помощник шерифа и демонстративно посмотрел на потолок. – Моментально останешься без работы. В лучшем случае! Дохлый номер, приятель! Дохлый, как эта падаль, которую ты нам здесь оставил. Черт, где эта труповозка? Я что, весь день буду сидеть в этом подвале?!

Потом мы как-то добрались домой, и для меня начался долгий постельный период.

Валялся на кровати, послушно ел кашу, пил чай с булками и рисовал непонятные схемы, пытаясь разобраться во всех хитросплетениях связей и контактов нашего подопечного. Когда миссис Эртон не сильно лютовала по поводу моего здоровья – подбирался к окну и курил. На улице весна. Снег сошел.

Прошло три недели, как я не выходил из квартиры…

Болела рана на бедре, болели руки. Пулю достал хирург. Она и правда сидела не так глубоко. Пробила мясо на бедре и засела под кожей. Медик вытащил пулю, залил рану какой-то вонючей дрянью и откланялся, обещав заглянуть через пару дней. Руки? Им тоже досталось.

Я всё же вырезал эти проклятые датчики! Через неделю после перестрелки. Пришлось улучить момент, когда Брэдли и миссис Эртон не было дома. Заперся в ванной и вырезал. Было больно. Как выглядели? Похожи на медицинские пилюли. Это вам не собачий чип размером с два рисовых зернышка! Связь между мирами, черт бы их побрал!.. Вырезал и сжег в камине. С меня хватит! Однажды эти сигналы могут стоить мне жизни. Извините, не хочу рисковать и подставлять своих друзей под пули.

Вчера приходил мистер Харт, чтобы навестить «больного». Кстати, старик еще крепкий малый! По крайней мере, он сразу сделал «охотничью стойку» на миссис Эртон. Долго раздевался в прихожей, расточая цветистые и, надо заметить, весьма двусмысленные комплименты нашей квартирной хозяйке. Она даже слегка разрумянилась. Экий охальник!

Он принес мне в подарок шикарную трость. Да, где-то месяца два буду в ней нуждаться. Кстати, очень красивая! Было неловко принимать такой дорогой подарок, но не хотелось обижать старика отказом.

Черного цвета, отливающая синевой вороненой стали, с рукоятью из черненного серебра, украшенной изображением ворона с черными глазами из оникса. Вещь, которая достойна украсить гардероб самого требовательного джентльмена. Трость – с небольшим секретом. Если нажать на кнопку у основания рукояти, то можно обнажить весьма серьезный клинок. Не шпага, но что-то похожее на нее. На рикассо есть клеймо: буква «S», увенчанная короной.

Ладно, есть вещи поважнее. Кротов Вениамин Григорьевич…

Понемногу этот человек превращался для меня в живую и довольно интересную личность. С фотографической карточки, которую мне предоставил господин Ростовский, на меня смотрел молодой мужчина. Ему здесь лет тридцать, не больше. Судя по досье – недавно отпраздновал тридцатипятилетие. Фотография, кстати, сделана в тульском полицейском участке, о чем свидетельствует синий штамп на обороте. Известная личность? Судя по досье, если и попадал в область зрения законников, то по каким-нибудь мелочам, о которых и вспоминать не стоит.

Часть информации нам передали люди шерифа. В порядке, так сказать, спонсорской и негласной помощи. Часть добыл Брэдли, озаботившись услугами самых пронырливых и полезных агентов Вустера – уличных мальчишек.

– Ну что, Вениамин Григорьевич? – Я посмотрел на фотографию. – Поиграем?

Если судить по этому портрету, наш подопечный обладал весьма приятной внешностью. Не удивлюсь, если женщины сами вешались ему на шею. Волевой подбородок, высокий лоб, веселый и наглый взгляд человека, который полностью доволен своей жизнью. Волосы расчесаны на пробор, но прическа слегка небрежна, что в глазах женщин добавляет дополнительный шарм. Добавьте талант артиста, острый ум и храбрость. Что получается? Очень серьезный противник, от которого можно ожидать любой подлянки.

Так… что у нас по клиентам этого парня? Почти все свои дела он ведет по почте, но есть несколько человек, с которыми он встречается лично и довольно часто! Первый – купец из Форт-Росса. Второй – капитан небольшого пароходика, который ходит в каботажные рейсы. В том числе и в Михайловку. Третий – наш дорогой ювелир, который в Кротове просто души не чает. Будь у Койфмана дочь на выданье, я бы не удивился, что Вениамин Григорьевич – один из претендентов на роль будущего зятя. Они вместе обедают, а по пятницам даже захаживают в соседний бар, чтобы пропустить по стаканчику перед ужином.

– Торговец, капитан, ювелир и мошенник… – задумчиво протянул я. – Какого дьявола вы задумали, ребята? Контрабанда? Нет, это слишком мелко для вас.

Стукнула дверь, и буквально через минуту ко мне в комнату ввалился Марк Брэдли.

– Привет! Хочешь немного новостей, Талицкий?

– Ты решил выпустить меня на волю?

– Ну… если ты обещаешь хорошо себя вести, то вечером я выведу тебя в люди.

– Наконец-то! – вздохнул я. – Первым делом доберусь до ресторана на углу и закажу себе отбивную размером с твою шляпу. Жареную картошку, много зелени и пиво! Господи, как я люблю пиво!

– Что-то ты разошелся, приятель! – хмыкнул Марк. – Картошка, пиво… Не многовато радостей для первого вечера?

– В самый раз!

– Ты выздоравливаешь, Алекс! Рад слышать.

– Уж я-то как рад! Ладно, что за новости?

– Помнишь разговор со здешним законником? – Брэдли оседлал стул и полез в карман за сигарой. Я рассудил, что если напарник собирается курить в моей комнате, нанося таким образом тяжелый вред моему выздоравливающему организму, то и я могу позволить себе выкурить трубку, не опасаясь каких-либо санкций со стороны миссис Эртон.

– Насчет захвата недвижимости в Вустере? – уточнил я. – Разумеется, помню.

– Так вот… Все эти случаи касались лишь очень дорогой недвижимости в центре города.

– Лавка Харта на такую не тянет.

– Там дело не в лавке, а во всем доме, – отмахнулся Брэдли. – Он заселен пожилыми людьми, и эти молодчики хотели всех выселить, а потом продать весь дом. Не это главное.

– Рассказывай.

– Так вот… – Он ухмыльнулся и начал рассказывать: – Как я сказал, все случаи относятся к дорогим кварталам. Дело, как ни крути, рискованное, и ради какой-нибудь хибары никто мараться с этим делом не станет. Логично?

– Вполне.

– Как выясняется – не везде и не всегда! Помнишь, когда ехали на конке к старику Харту, кондуктор бухтел про похороны?

– Признаться – очень смутно…

– Умер один из домовладельцев. Крепкий мужик, который на здоровье не жаловался.

– Ну-ну… Не тяни.

– Поговаривают, – Брэдли затянулся сигарой, выпустил дым и улыбнулся, – что ему предлагали продать дом, но он, само собой, отказался. Дом относительно новый и приносил хороший доход! Не проходит и двух недель, как он умирает. Еще неделя – и к его наследнице заявляется парень, который арендует офис в этом доме, и предлагает выкупить этот дом, чтобы безутешной вдове не пришлось заниматься делами. Вдова же – в слезах, соплях и трауре! Ей в этот момент меньше всего хотелось заниматься такими делами. Она отказалась.

– И к ней заявились совсем другие люди, – продолжил я, – не столь вежливые и куда менее обходительные.

– Да.

– И кто же этот таинственный арендатор, который мечтал выкупить дом усопшего?

– Ты правильно понял, мистер Талицкий. Это наш Крьотофф.

35

Вечером выйти на «свободу» не получилось – мне было нечего надеть для этого лечебного променада, а Марк Брэдли, вовремя обновивший свой гардероб, наотрез отказался выходить на улицу в сопровождении «оборванца, который выглядит так, словно только что прибыл в город из глухой провинции». Да, Марк всегда был щепетилен в этом вопросе.

Мой пошитый в Ривертауне костюм был безнадежно испорчен. Мало того, что брючину пулей пробили, так еще и сюртук так заляпали кровью, что не отчистить. Пальто, купленное прошлой осенью, тоже выглядело не лучшим образом. В меховой парке – жарко, а кожаная куртка была так истрепана, что дальше Прошкиной пади в ней лучше не показываться.

– Не переживай, я нашел приличный магазин, где торгуют готовым платьем, – хмыкнул Брэдли, – и даже сделал заказ.

– Без примерки?

– Отнес им твой испорченный костюм.

– Спасибо. Ты настоящий друг! – Я поморщился и доковылял до окна.

– Если не ошибаюсь, – он полез в жилетный карман и щелкнул крышкой часов, – то через час они принесут несколько приличных костюмов, пальто и все остальное, положенное джентльмену, который хочет выглядеть как джентльмен!

– Трость у меня уже есть.

– Наш старик Харт был очень доволен, когда разыскал в закромах эту вещицу. Рад, что она пришлась тебе по вкусу.

Приказчики из магазина мужской одежды пришли в точно назначенное время. Пожалуй, я не буду вас утомлять всеми подробностями этого визита. В конце концов, мы ведь не в женском клубе, чтобы обсуждать фасоны, качество ткани и модные тенденции этого сезона. Выбрал два темно-серых костюма, пальто, две шляпы, перчатки, дюжину рубашек и несколько галстуков. Ну и соответствующее количество обуви, разумеется. Магазинный портной, прибывший вместе с ними, долго обсуждал с Марком Брэдли качество материала и довольно хмыкал:

– Можете не беспокоиться, мистер Брэдли! Этот юноша будет похож на человека!

Подгонять не пришлось – костюм идеально подошел к моей фигуре. Не буду озвучивать цену нового гардероба. Если коротко, то – дорого. Даже очень дорого. Марк, когда я попытался возмутиться, даже ухом не повел. Заплатил приказчику и проводил наших визитеров до дверей. Вернувшись, он заложил руки за проймы жилета и уставился на меня с таким видом, будто первый раз увидел.

– Алекс, тебя случайно не контузило?

– Вроде нет.

– Мне так не кажется. Талицкий; ты меня изрядно удивляешь! Когда ты сидишь в засаде и подкарауливаешь кабана или медведя, ты же не надеваешь фрак, верно? Тогда смирись с тем фактом, что на городской охоте свои правила! Изволь выглядеть как подобает! Ты хоть и головорез, прости господи, но с патентом!

– Сдаюсь! – Я поднял руки.

– Вот и славно. Одевайся, и пойдем прогуляемся. Тебе надо проветрить мозги.

– Мы ждем гостей? – удивленно спросил я, когда услышал, что Марк Брэдли заказывает у хозяйки приличный ужин на четыре персоны.

– Это сюрприз, – хмыкнул он и с довольным видом нахлобучил шляпу. – Придут старик Харт и еще один парень.

– Какой-нибудь местный законник?

– Увидишь.

Мы вышли из дома и неторопливо двинулись вниз по улице. Воздух… Свежий весенний воздух пьянил не хуже старого бренди! Пряный, напоенный едва уловимыми ароматами пробуждающейся природы. Даже здесь, в городе, природа брала свое. Хорошо!

– Итак, Алекс, что мы имеем? – начал Брэдли.

– Мы имеем преступный синдикат, в простонародье именуемый «бандой»…

– участники которого хотят купить дом любым способом…

– …неизвестно для какой надобности, – закончил мысль я. – И вообще, неизвестно, что они задумали. Ни одной зацепки.

– Ты знаешь… – задумчиво протянул Брэдли, – я много раз думал о нашем ювелире. Не верю, что Артур Койфман участвует в этом сговоре. Он не тот человек.

– Почему?

– Он не похож на мошенника, – ответил Марк и проводил взглядом какую-то дамочку. Она перехватила его взгляд, вспыхнула румянцем и, опустив глаза, прошла мимо. Экие здесь нравы… Неудобные для знакомств на улице.

– Сильно сказано. Я верю лишь фактам.

– Фактам, говоришь… Изволь – будут и факты. Скажи, ты много видел бедных ювелиров?

– К чему ты клонишь, Марк?

– К тому, что этого парня используют втемную.

– Еврея?! Да он сам кого хочешь использует и выбросит!

– Это не тот случай. Поверь мне на слово.

– Очень сомнительно.

– Думай как хочешь, но это очередная, прекрасно проведенная афера этого мошенника Крьотоффа. Ты вспомни – дела Койфмана шли из рук вон плохо, пока он не повстречался с этим Вениамином! Он даже комнаты сдавал, чтобы свести концы с концами!

– Может быть, – я пожал плечами. – Тогда зачем Кротову бедный ювелир? Ни ограбить, ни надуть не получится.

– Связи. Связи среди городских дельцов! Поверь, оно того стоит. Ну и прикрытие для его сомнительной конторы.

– Прикрытие? – хмыкнул я.

– Именно! Скажи, если бы ты задумал влезть в этот домик, то с чего бы начал?

– Собрал бы как можно больше информации, – ответил я.

– Вот… – протянул Марк. – Начал бы собирать информацию среди людишек. Возможно, даже «деловых» привлек бы к этому делу.

– Разумеется. Кому, как не им, знать, каким образом взломать чужую контору.

– Поэтому наш Крьотофф подсуетился и завел знакомства среди местных бандитов. Это значит, что он моментально узнает о готовящемся проникновении в это здание и сумеет подготовиться.

– Резонно. Кстати, а твои «агенты» нас не заложат?

– Нет. Проверенные детишки. Это сыновья погибших на службе законников, которые таким способом подрабатывают, чтобы помочь матерям. Тем более что я подводил их к Крьотоффу не напрямую, а через русского купца.

– Надеюсь, что это сработает. Ладно, что там с этими связями? Ты говорил про ювелира.

– Ты ведь чертил эти схемы… – Марк щелкнул пальцами. – Артур Койфман никогда не участвовал в собраниях акционеров этого «синдиката».

– Хм… Судя по отчетам твоих агентов, они все же знакомы.

– Это не значит, что у него есть общие дела с капитаном и русским купцом.

– Как знать, как знать… Он может быть дьявольски осторожен, – предположил я.

– И потому так мило общается с нашим подопечным? – покачал головой Брэдли. – Бьюсь об заклад, что этот – господи, дал же бог фамилию! – этот Крьотофф сумел подобрать ключик к Артуру и даже подкинул несколько богатых клиентов. Возможно – подставных, которые сделали пару крупных закупок и поддержали еврея на плаву.

– Это деньги, причем немалые!

– Деньги у него есть! Сам видишь, что не бедствует. Значит, это возможно.

– Это всего лишь догадки, не более того! Тратить огромные суммы на покупку ненужных драгоценностей? Этих сумм было бы достаточно для того, чтобы нанять хорошую охрану.

– Талицкий, ты забываешь про связи с дельцами, а их просто так не купишь. Койфман, несмотря на свою бедность, обладает хорошей репутацией в этом городе! Он ввел этого мошенника в деловые круги Вустера!

– Если этот Кротов и правда сумел обвести вокруг пальца ювелира…

– Что тогда?

– Это значит, что он просто гений! – сказал я и вздохнул. Противник становился слишком серьезным для моих скромных способностей.

– Не сомневаюсь, что он изрядно умен! Не переживай! Он не может предусмотреть все! Так не бывает! Где-нибудь обязательно ошибется!

– Эх… как бы нам взглянуть на его контору? Без свидетелей…

– Нужен хороший взломщик.

– У тебя есть такой? – покосился я.

– Откуда? Начни я такого искать, Крьотофф быстро узнает. Остановись, Алекс, мы уже пришли. – Брэдли достал из жилетного кармана часы и довольно хмыкнул. Я огляделся по сторонам, но ничего интересного не увидел. Мы оказались в незнакомом мне квартале. Ни ресторана, ни бара. Черт, я голоден, а эта улица застроена жилыми домами, в которых, судя по всему, сдают комнаты небогатым клеркам.

– Кого ждем?

– Увидишь.

Покурили, поглазели на прохожих. Брэдли на мои вопросы не отвечал, а только хмыкал и оглаживал свои пышные усы, обещая, что скоро я сам все увижу и пойму. Разумеется, если мне не отшибло память во время последней стычки.

– Мы вообще-то где?

– В Вустере.

– Очень смешно. Точнее?

– Через полтора квартала отсюда находится контора ювелира.

– Брэдли… – я уже начал злиться, – ты можешь толком объяснить, какого черта мы здесь делаем? Я голоден как волк, а вместо ресторана с обещанной отбивной, картошкой и пивом меня водят по улицам!

– Вот и они… – Он взял меня под руку и развернул в сторону улицы. – Видишь девушку в светлой накидке? Это секретарша нашего Крьо… тьфу! Кротова.

– Смотрю, у нее наконец-то появился кавалер… – начал было я и вдруг осекся, захлопав глазами от удивления. Чуть сигару не выронил. Несколько секунд пялился на воркующую парочку, которая неторопливо шла по другой стороне улицы, а потом перевел изумленный взгляд на Брэдли.

– Вижу, что ты узнал этого поклонника, – усмехнулся Марк.

– Черт меня побери… это же наш Стив Палмер!

– Он самый… – очень довольным тоном протянул Брэдли. – Этот стервец прибыл в город пять дней назад и, как видишь, времени даром не теряет! Мы же с тобой думали привлечь его к делу, не так ли?

– Так вот кого ждем на ужин! – хмыкнул я и провел рукой по усам, чтобы скрыть улыбку.

– Пошли домой! Ты еще плохо ходишь, но очень хорошо хромаешь, а надо бы наоборот. Нужен живым и здоровым. Дела не ждут.

Домой я не доковылял – разболелась простреленная нога, и Брэдли нанял извозчика. Я ехал, разглядывал улицы и ухмылялся, вспоминая рыжего Стива Палмера. Искренне рад, что он будет работать с нами. Хороший парень. Надежный. Хоть и бабник.

36

Да, мы были пьяны, и этот поздний ужин имел все шансы превратиться в ранний завтрак. Не судите нас строго, дамы и господа! Мы тоже сделаны не из железа, а из плоти и крови. Нам тоже хочется расстегнуть тугие воротнички, повесить сюртуки на спинку стульев и ослабить узлы старомодных, на ваш взгляд, галстуков. Хочется бросить тяжелые пояса с револьверами на диван и просто посидеть за столом. Мы давно не виделись, и нам было приятно оказаться в нашей старой компании.

– Эта сволочь не поленилась и написала письмо шерифу Брикстоуна! – жаловался Стив Палмер. – Само собой, тамошний законник не пожелал брать меня на службу.

– Немудрено! – расхохотался Брэдли.

– П-почему?..

– Он испугался за свою супругу! Мало ли… вдруг она возьмет и родит ему… ик… рыжего. Мало их по Ривертауну бегает?

– Вы наговариваете на меня, сэр! – надулся Стив, но скорее по старой привычке, нежели от «несправедливой» насмешки своего бывшего шефа.

– Как бы не так!

– Клянусь, парни, я завязал с этим делом! – торжественно заявил Стив и демонстративно поставил бокал на стол.

Уловка удалась. Все уставились на этот пустой сосуд, словно на жертвенный алтарь, где лежала измученная душа записного ловеласа. Первым опомнился Брэдли. Он икнул от удивления и захлопал глазами. Очень медленно, но старательно.

– Стив, мальчик мой, неужели ты взялся за ум?!

– Можно сказать и так, – гордо заявил рыжий.

– Я так рад…

– Даже подумываю о женитьбе. – Палмер, видимо, решил нас окончательно добить своим новым моральным обликом.

– Погоди… – вздохнул я, – как же ты собрался соблазнять секретаршу?

– Ик… Какую?

– Н-н-нашу…

– У вас есть секретарша? – удивился Стив и даже попытался оглянуться. – Где?!

– Эта… как ее… – Марк щелкнул пальцами и посмотрел на меня. – Ф-франни?

– Фран… – Я сделал небольшую паузу и провел рукой по лицу, словно хотел стереть этот предательский хмель. Надул щеки, собрался с силами и закончил: – Ф-франческа!

– Красивое имя… – заметил старик Харт и подпер кулаком щеку. Он медленно жевал курицу, закусывая ее куском жареной свинины.

– Оч-ч-чаровательное.

– Главное, – я пьяно усмехнулся и поднял указательный палец, – редкое!

– З-за Франческу надо выпить, – подвел итог Брэдли и обвел взглядом стол.

– Она такая… – мечтательно вздохнул Палмер и замолчал. Видно, не нашел слов, чтобы выразить всю глубину своих скоропалительных чувств.

– Красивая? – поинтересовался старик Харт.

– Кто?

– Ну эта… как ее? Фра… Франческа.

– Нет.

– Нет?!

– Она не красивая, а просто обворо… обворожительная. Ч-ч-чудесная девушка.

– Соблазнил все-таки? – ухмыльнулся Марк и погрозил Палмеру пальцем.

– Честное слово, парни, я не собирался этого делать… – Стив попытался затянуться незажженной сигарой, а когда ничего не вышло, посмотрел на нее и осторожно отложил в сторону, рассудив, что от такой некачественной вещи можно ожидать чего угодно. Даже взрыва.

– Как так «не собирался»?!

– Ну… – Палмер пожал плечами, икнул и выдохнул: – Так получилось.

– Н-нечаянно?

– Можно сказать и так.

– Стив… – встрял я. – Ты н-неисправим!

– Это все папина кровь виновата.

– Наговариваешь на папашу, стервец? – покосился Марк и постучал пальцем по столу.

– Я?! Боже меня упаси! Папаша, да упокоит Господь его душу, был изрядным любителем женщин. Он изменил моей мамочке… через две недели после их свадьбы.

– Зачем?!

– Он сказал, что так получилось. – Палмер развел руками. – По привычке.

– Боже мой… – раздался гневный возглас мистера Харта. – Молодые люди! Послушали бы себя со стороны! Вы пропали для семейной жизни! Не знаю про Алекса, но Стив…

– Я тебя умоляю, Харт! – ухмыльнулся Брэдли и попытался подцепить кусок ветчины. Последний. Он долго тыкал вилкой, а потом плюнул на манеры и сгреб закуску рукой. – Не ты ли брал дополнительные дежурства, чтобы прогуляться к одной соломенной вдовушке?

– Я?! – вытаращил глаза Арлен.

– Нет, раздери меня дьявол, это был я!

– Это были искренние и нежные… – Старик вытянул губы вперед, будто собрался играть на дудочке. Долго дул впустую, но наконец закончил свою фразу: – Ч-ч-чувства!

– Разумеется! Причем они менялись в зависимости от твоего настроения и дня недели! По пятницам, Харт, ты захаживал к вдове молочника, а по средам…

– Перестань! Ты… г-г-говоришь… глупости!

– Как бы не так.

– Ну и компания у нас собралась! – Я обвел их взглядом. – Образец добропорядочности! Полагаю, что за это надо выпить!

– Алекс, ты как всегда прав!

– Наливай!

Сидели, ужинали и пили бренди. Вспоминали былое и хохотали над бородатыми анекдотами. Поверьте на слово, эти люди ничем не отличаются от нас с вами. Они так же смеются над своими ошибками и так же грустят, вспоминая погибших друзей. Помянули всех, кто ушел. Роджера Темпеста, которому я обязан жизнью. Сэма Покровского, которого бандит убил ножом в спину. Вспомнили и старого охотника Логана, и нашего Роберта Грина. Помянули старика О’Хару и еще десяток людей, с которыми я не был знаком. Как же много смертей я пережил в этом мире…

Утро было не совсем добрым.

Я открыл один глаз и обнаружил себя в гостиной, лежащим поперек дивана. На полу, подложив под голову седло, храпел Марк Брэдли. Кто-то очень бережно укрыл его плащом и даже поставил рядом графин с водой. Голова… В общем – вы меня понимаете. Кошмар.

Внизу, на первом этаже, слышались голоса. Надо заметить, что очень веселые и бодрые голоса. Один я опознал – это голос нашей квартирной хозяйки. Второй не поддавался идентификации, и я решил, что это Стив Палмер. Ошибся. Наш рыжий ловелас обнаружился несколько секунд спустя мирно сопящим в кресле. На столе, за которым мы ужинали, царил идеальный порядок. Судя по всему, кто-то изрядно потрудился, убирая грязные тарелки, бокалы и пустые бутылки.

Здоровье вернулось только к вечеру. Наши гости отправились по домам, а мы с Брэдли устроились перед камином и поправляли здоровье капелькой бренди. Стив Палмер обещал проводить старика Харта домой, а потом привести себя в должный вид и продолжать заниматься делом. Он выглядел изрядно повеселевшим после того, как мы с Брэдли озвучили его «жалованье». Восемьдесят марок в месяц или восемь русских рублей. Разумеется, все «служебные» расходы – за наш счет. Если быть точным – за счет русского советника, но это ему знать не обязательно. Ну и премия, «по результатам».

– Надо отправить отчет статскому советнику, – сказал я. – Было бы неплохо, чтобы нам переслали досье на русского купца, который начал якшаться с этим Кротовым.

Отчет был написан во время моего вынужденного безделья и занял целых десять страниц. Человек, который передаст корреспонденцию Ростовскому, служил на небольшой должности в Русской Промышленной компании, чье представительство размещалось в деловой части Вустера. Азаров, Акакий Владимирович. Если не ошибаюсь, состоял в чине губернского секретаря.

– Сомневаюсь, что они найдут что-нибудь интересное, – поморщился Брэдли. – Если запахло серьезной махинацией, то этот купец будет осторожен, как мышь, которая пытается умыкнуть сыр из мышеловки.

– Кстати, что ты собираешься делать с этим браслетом из вустерского экспресса?

– Понятия не имею, – пожал плечами Брэдли.

– Надо бы найти хозяина.

– Талицкий, ты же видел, как парни Брикмана относятся к своим обязанностям?

– Надеюсь, что не все.

– У тебя что, есть знакомые в этом бюро?

– Хм… Думаю, что найдутся.

Я подумал, что надо бы черкнуть письмо Катрин Бестужевой в Ривертаун. Помощь не нужна, но вот хороший совет не помешает. Учитывая ее… хм… связи в бюро Пола Брикмана, Катрин – единственная, кто может сдвинуть это дело с мертвой точки. Была у меня мыслишка насчет того ограбления. Ничего серьезного. Не более чем версия, но проверить не помешает.

– Талицкий, ты меня удивляешь… Попробуй.

– Лишним не будет.

– Господи, как же болит голова… – Марк сморщился и провел рукой по лицу. – Какого дьявола мы вчера так здорово набрались? Ужин начинался тихо и прилично… Несколько бутылок вина, курица, будь она неладна, приятный разговор…

– Чем тебе не понравилась курица?

– Она была такой старой, что вполне могла быть свидетельницей битвы при Вустере. Надо уважать старость! Все-таки – почему мы так напились?

– Почему… – хмыкнул я. – Видимо, кто-то из нас задал неправильный вопрос.

– Какой? – спросил Марк и уставился на меня.

– Кто-то потер ладони и спросил: «Ну что, мальчики?» Дальше не помню.

– Значит, это был старик Харт, – с хмурым видом заявил Брэдли и шмыгнул носом. – Его любимое выражение. Талицкий, скажи мне на милость, почему все пьянки начинаются вот с таких, совершенно невинных фраз?

37

Акакий Владимирович Азаров, служивший в Русской Промышленной компании, оказался молодым человеком – ему было не больше двадцати пяти, а выглядел и того моложе. Тихий и безобидный человечек. Имя как нельзя лучше оправдывало его внешность^[6]. Нет, никаких ассоциаций с гоголевской шинелью не возникало. Возможно, лет эдак через сорок он и превратится в нечто похожее, но очень, очень сомневаюсь! Учитывая службу на господина Ростовского, конечно. Это тонколицый, белокожий человек с очень грустными глазами и бородой-эспаньолкой, которая, надо полагать, была отпущена для придания должной солидности этому «бойцу невидимого фронта».

Никаких особенных предосторожностей и многозначительных подмигиваний не было. Пришел, передал конверт, на котором был написан адрес несуществующей в Форт-Россе компании, и ушел. Обратный адрес: лавка Арлена Харта. Акакий Владимирович посмотрел на меня и равнодушно известил: «Отправим первым же пароходом. Да-с». Равнодушно-то равнодушно, но взгляд у него внимательный и цепкий. Посмотрел, будто смолой мазнул. Даже на кармане моего пальто взгляд задержал, а там, между прочим, револьвер лежит. Очень наблюдательный малый. Марк Брэдли уверял, что оружие почти незаметно. Конверт для господина Ростовского отправился в отдельный ящик письменного стола. В сторону от прочей корреспонденции. Вот и все шпионские игры. Никакой романтики! Даже обидно.

Я вышел из здания, чей фасад был украшен четырьмя белоснежными колоннами и двумя статуями, которые поддерживали полукруглый портик. Атланты не атланты, но кто-то очень на них похожий. В который раз ловлю себя на мысли, что пора бы засесть за книги, чтобы хоть немного разобраться в истории «призрачного» мира. Не собираюсь углубляться в детали, но хотя бы примерно знать «кто, куда и зачем». Когда-нибудь это незнание сыграет со мной злую шутку. Бросил взгляд на развевающийся флаг Форт-Росса, поднял воротник пальто и повернул в сторону площади, которая носила имя «площадь Четырех вдов». Дело в том, что здесь находится памятник женщинам, чьи мужья погибли на последней войне. Да, еще одна прореха в моих знаниях – понятия не имею, что это была за война. Одно знаю точно – не с Россией. Иначе бы не было таких «шоколадных» условий для торговли между королевством Тейяс и Форт-Россом.

Погода была… как вам сказать… весенняя, но довольно прохладная. Со стороны моря дул сильный ветер, и бродить по улицам желания не было. Брэдли отправился на агентурную встречу, и мне пришлось обедать в одиночку. Я выбрал небольшой кабачок, а если быть точным, то нечто среднее между закусочной и кондитерской. Аккурат в десяти минутах ходьбы от Русской Промышленной компании. Занял угловой столик неподалеку от окна и, чтобы немного согреться, заказал кружку горячего вина со специями и тарелку горячих бутербродов с ветчиной, сыром и зеленью. Кстати, в некоторых забегаловках не подают пива. Хотите вина – пожалуйста! Бренди или виски – извольте. Пиво – нельзя. Причин не знаю, не выяснял. И без этого было о чем подумать. Кроме новостей, о которых уже имел честь вам рассказывать, есть и другие загадки.

Во-первых, зачем к Кротову захаживают «часовщики»? Что может быть общего между этими «сталкерами» и безродным мошенником? Не знаете? Вот и я не знаю.

Во-вторых, кто эти два джентльмена «британской наружности», о которых рассказывал Брэдли? Если они и работали у ювелира какое-то время, то сейчас их нет. Как в воду канули. Кто такие? Зачем? У меня были осторожные предположения, но опять же незнание местной политической ситуации здорово мешало расследованию.

Пока мне готовили закуску, начал накрапывать небольшой дождь, и в закусочную вошли две пожилые женщины с ребенком – девочкой лет пяти. Одна из женщин – кстати, побогаче одетая, чем ее подруга, – окинула взглядом зал, кивнула своим мыслям и направилась к свободному столику. Следом за ней потянулась и подруга, в более простой, если не сказать – бедной, одежде. Они уселись за стол и сделали заказ.

Девочке было скучно. Подвижный ребенок. Ей хотелось гулять и бегать, а вместо этого ее усадили на стул и даже пообещали чашку горячего какао и пирожные. Если съест кашу.

Вообще-то не принято ходить в такие заведения с детьми. Разумеется, за исключением кондитерских. Считается неприличным. Дети должны питаться дома, а подросткам незачем приобщаться к излишествам взрослой жизни. Само собой, это касается «чистой» публики. В кабаках на окраине Вустера детьми никого не удивишь. Кто-то из них пришел искать папку, который шел домой, завернул в пивную и засиделся, а кто-то хотел подзаработать, бегая по мелким поручениям. По-разному бывает.

– Я не хочу… – начала капризничать девочка, перед которой поставили красивую тарелку с кашей.

Ее воспитательница, а может, и бабушка, строго посмотрела на нее сквозь лорнет и поджала губы.

– Что это значит, миледи?

– Не буду!

– Не будешь слушаться, придут бриты и заберут… – шипящим тоном пригрозила женщина. Та самая, которая попроще одета.

Воспитательнице, судя по всему, эта фраза не понравилась. Она поджала губы и что-то сказала своей спутнице. Если не ошибаюсь, они говорили на испанском, но так тихо, что я ничего не расслышал.

Девочка обиженно насупилась. Убедилась, что послабления не будет, и взялась за ложку. Я несколько секунд смотрел и улыбался, наблюдая, как она старательно выбирает из каши изюм и цукаты, а потом… Потом меня будто по голове мешком огрели. Погодите… Какие бриты? Британцы? Здесь что, детей англичанами пугают? Вот это новость! Действительно пора браться за книги! С трудом доел заказанные бутерброды и отправился искать книжный магазинчик. Нашел. Пусть и не совсем книжный, но нечто среднее между читальным залом и табачной лавкой.

Даже диванчики были – можно не только читать, но и курить. Заплати семьдесят центов, и хоть весь день сиди. Можно кофе попросить – принесут. Разумеется, за отдельную плату. Покопавшись на книжных полках, нашел несколько подходящих книг. Купил табаку, набил трубку и… завис в этой лавке на целый день.

Пересказывать всю историю королевства Тейяс – увольте от этой радости! В чем-то она схожа с американской историей в нашем мире, но в здешней реальности не было рабства и Гражданской войны. Ну… откуда первые рабы взялись в «нашей» Америке, вы и сами прекрасно знаете. И уж точно они были не черными, а белыми. Англия поставляла. Из числа своих «верноподданных» граждан. Английские и ирландские бедняки, преступники и прочие «свободные люди» Европы. Почему их не было в этой реальности? Дьявол их знает. Я так далеко не копал. Хватило проблем с нынешним раскладом сил между державами. Кто у нас самые сильные игроки на мировой арене?

Вы помните карту здешнего мира? Нет? Не вопрос – могу напомнить.

Европы как таковой нет. На месте наших Швейцарии и Южной Франции – небольшая кучка островов. От привычной нам Британии остался огрызок в районе Лондона. Британия теперь находится на землях нашей Норвегии. Ну и колонии – четыре больших острова в районе Южной Африки. Точнее – в том месте, где мы привыкли видеть эту Африку. Новый материк в Индийском океане, к югу от Индии. Тоже колония Британии. Китай – на своем месте, и чуть больше размерами. Остров Испания, остров Италия и целый архипелаг на месте Греции. Австралия? Нету такой. Цепочка островов.

Южная Америка – почти без изменений, но там целая россыпь маленьких государств. Даже не интересовался. От Центральной Америки осталось лишь западное побережье, где и находится королевство Тейяс. Чуть севернее – Форт-Росс: «Свободная территория под протекторатом Российской империи». На месте Канады – сплошные белые пятна.

Это всего лишь карта, а вот игроки на этой арене.

Британцы, будь они неладны, даже здесь успели нагадить. Британская империя, чтобы им утонуть на мелком месте, Испанское королевство, Российская империя и Китай. Во втором эшелоне идет Германия, которая расположилась в районе нашей Швеции. Далее следуют Италия и Греция. Насчет Греции очень удивился. Япония… Там постоянная междоусобица, и мировая политика их мало интересует. Последнее время вокруг них водят хороводы греки с немцами. Дружить пытаются.

Германия, которая совсем недавно (сорок лет назад) получила по соплям от нашего царя-батюшки. Смачно, надо понимать, получила – до сих пор контрибуцию выплачивает и в пояс кланяется, чтобы не повторили. Видимо, полезли куда не просили, и вот – извольте кушать. Королевство Тейяс вроде и во втором эшелоне, но ближе к скамейке запасных. Тяготеет к дружбе с Россией, а недавно…

Вот! Недавно воевало с Британией. Пятьдесят лет тому назад. Бриты, будь они неладны, чуть Арганзон не взяли. Тот самый, который числится столицей здешнего королевства. Он находится к юго-востоку от Вустера, и, надо заметить, на весьма приличном расстоянии. Недаром Вустер считается «краем земли». Было написано и про знаменитую Вустерскую битву. Оказывается, город почти два года сидел в осаде. Британцы его осадили, но взять так и не смогли. Даже с моря блокировали. Кстати, Россия помогла выжить. Через Михайловку шли какие-то поставки. Эх, дьявол! Сюда бы хорошего историка, чтоб засел, прочел кучу книжек и написал труд по истории этого мира. Для будущих «попаданцев». С грозным грифом на обложке: «ДСП». Увы, моих скромных познаний в этой области не хватит. Да и времени на это нет. Нам преступников положено ловить и заговоры раскрывать.

– Сэр… – раздался тихий голос. Я поднял голову и увидел служителя.

– Что такое?

– Извините, сэр, но мы закрываемся.

– Ох, дьявол, как я засиделся! Спасибо вам за книги!

Через два дня к нам заявился Стив Палмер. Как всегда невыспавшийся, но в хорошем настроении. Дела, судя по всему, шли неплохо.

– Вот уж никогда бы не подумал, что буду соблазнять женщину по служебному заданию! – сказал он.

– Тебе можно дать любое задание, но ты все равно завалишь очередную дамочку в койку, а работать не будешь! – проворчал Марк.

– Сэр…

– Что, скажешь, не так? – покосился Брэдли и дернул бровью. Не дождавшись каких-либо возражений или оправданий, он усмехнулся, прикусил сигару и милостиво кивнул:

– Рассказывай…

– Если честно, парни, то рассказывать особо и нечего. Эта девочка болтлива, но о делах шефа она почти не знает. Единственное, что удалось, – узнать расположение комнат в этой конторе и получить описание троих посетителей, которые побывали в течение последнего месяца.

– Троих?

– Именно. Не считая мелких посыльных и почтальонов. Я вообще не понимаю, чем они там занимаются… Девочка сидит за конторкой, читает книжки. Принимает курьеров, которые доставляют почту. Вскрывать письма ей строжайше запрещено. Два раза в неделю им приносят посылки. Небольшие, но тяжелые.

– С посылками и письмами давай отложим, – предложил я. – Что с посетителями?

– Два раза приходили парни, которые по описанию похожи на «часовщиков». Кротов заперся с ними в самом дальнем кабинете, где они очень долго разговаривали. По уверению Франчески, когда они ушли, хозяин долго ходил задумчивым и слегка раздраженным. Даже наорал на нее, чего прежде никогда не делал.

– Экий он некультурный, этот… Крьо… Кротов. – Брэдли наконец-то начал выговаривать это сложное слово. Даже улыбнулся, когда получилось.

– Давай дальше, – кивнул я.

– Дальше? – усмехнулся Стив и полез в жилетный карман. – Вот, держите. Это ключ от офиса. Только не спрашивайте, каким образом мне удалось сделать этот дубликат. Вы будете ржать как кони.

38

Неделю спустя мы были почти готовы, чтобы нанести неожиданный визит в контору господина Кротова. Разумеется, не ставя в известность хозяина. Мало ли… Вдруг у него не прибрано: пустые бутылки по углам валяются и пепельница окурками забита, а тут мы. Неудобно получится. Решили Вениамина Григорьевича не расстраивать, наведаться ночью и без лишнего шума.

– Этот бездельник, Стив Палмер, наверняка проспал, – ворчал Марк.

– Ночью он занимается другими делами, – усмехнулся я. – Ему простительно.

Мы уже заканчивали ужинать и собирались немного прогуляться. Прогулки после ужина, между прочим, помогают пищеварению. Разумеется, если они не сопряжены с некоторым риском и не попадают под статью уголовно наказуемых деяний, в частности, ту, которая называется «проникновением на территорию чужой собственности». Ключ у нас есть, так что обойдемся без взлома, но кого это волнует? Если нас застанут за этим делом, то стрелять начнут сразу и без предупреждения. Здесь очень щепетильны в такого рода вещах. Сначала стреляют, а потом думают и задают вопросы.

Вечерело. На улицах зажигались фонари. Скоро сиреневые сумерки сменятся тяжелым ночным бархатом. Мы должны были встретиться недалеко от квартиры Франчески. Палмер, старый развратник, туда, можно сказать, переселился, а девочка в нем души не чает. Кстати, наш рыжий, к большому удивлению, тоже посерьезнел и начал задумываться о будущем. Вот будет номер, если он заберет белокурую малышку в Брикстоун!.. Ладно, поживем – увидим.

Добрались без приключений, выкурили по сигаре, но Стив не появился. Марк уже начал закипать как медный чайник.

– Давай сходим к нему, – предложил я, – мне это не нравится.

– Он или дрыхнет…

– Марк, перестань! Палмер – бабник, но он никогда не подводил.

– Да, пожалуй, ты прав.

Полутемный подъезд, деревянная лестница. Пахло мышами и сыростью – извечными спутниками подобных домов и кварталов. Здесь, как правило, селились люди небогатые и одинокие. Клерки, ремесленники и рабочие из портовых служб.

Марк хотел постучать и уже поднял руку, но вдруг напрягся и отшатнулся к стене. Дверь была чуть приоткрыта. Я тоже не стал изображать мишень. Достал револьвер и отступил в сторону, чтобы не напрашиваться на пулю. Брэдли бросил на меня взгляд и кивнул в сторону квартиры. Аккуратно толкнул дверь. В тесной прихожей было темно, но чуть дальше, в комнате, был виден слабый, мерцающий свет. Брэдли уже собрался войти, но я успел взять его под руку и показал на порог.

– Марк!

– Ох ты дьявол…

Сразу за дверью виднелось пятно крови. Если быть точным – отпечаток ботинка. Кто-то наступил в кровь и разнес ее по полу. Дальше… Ну что дальше? Вошли в квартиру и нашли два мертвых тела. Франческа лежала на кровати, а Стив Палмер – рядом с пузатым комодом. Судя по револьверу, который сжимал в руке, и разбитому зеркалу у входа в комнату, он успел выстрелить. Девушку расстреляли прямо в кровати. Крови натекло…

– Суки… – тихо сказал Брэдли. Потом оглянулся и сел на стул.

– Что будем делать, Марк?

– Что тут сделаешь…

– Надо вызывать людей шерифа.

– Ты сходи, а я здесь немного осмотрюсь.

Таким, потемневшим от злобы, я его видел дважды. В день гибели Роджера Темпеста и когда мы прикончили Уильяма Фоули.

Я вернулся через полчаса с тремя помощниками шерифа. Брэдли стоял на ступеньках и допрашивал жильца. Судя по всему, он его вытащил прямо из кровати – молодой мужчина красовался в одном нижнем белье и переступал по холодному полу босыми ногами. Дальше? За дело взялись законники, а мы вышли на улицу. Один из них вышел вслед за нами.

– Ты же знаешь, Марк, – он развел руками, – наш бизнес – это очень опасная штука. Стив Палмер – не первый и не последний, кто словил свинцовую вишенку.

– Это уже не бизнес, – Брэдли выплюнул окурок сигары и оскалился, – это уже личное.

– Марк, я понимаю твои чувства, – напрягся законник, – но нам в Вустере неприятности не нужны. Это тебе не Ривертаун, а ты здесь не шериф.

– Не переживай, город трогать не собираемся.

– Хочу, чтобы здесь было тихо, – продолжал парень. – Надеюсь, что ты меня понимаешь…

– Тьфу. – Марк зло скривился и плюнул на мостовую. – Старик Харт был прав: вы стали похожи на базарных баб!

– Не доводи меня до греха…

– И что ты сделаешь? Напишешь на меня жалобу? Да пошел ты, приятель!

Напротив дома Франчески располагалась лавка старьевщика. На улицу было вынесено несколько разномастных стульев с образцами товара. Стеклянные бусы соседствовали с помятым тазиком для бритья, а картина, написанная размашистыми мазками, – со старой дамской шляпкой.

– Зайдем, – предложил Брэдли. Он прикусил очередную сигару и больше не обращал внимания на помощника шерифа. Как сквозь стекло смотрел. Мутное.

Старьевщик, который как раз собирался закрывать лавку, был похож на жука-богомола. Худой, с длинными руками, испачканными в зеленой краске. Видимо, он недавно что-то красил – в помещении стоял резкий запах. Как оказалось – дверь. Марк чуть не вляпался, но вовремя отдернул руку и выругался.

– Какого черта!

– Добрый вечер, сэр, – в унисон с ним сказал я.

– Добрый вечер, господа… – проскрипел старик. – Извините, но я уже закрываюсь.

– Вот и славно, – пробурчал Брэдли. – Вы хозяин этого… заведения?

– Да, сэр. Чем обязан?

– Напротив вашего дома… – начал Марк, но старик даже не дослушал. Взмахнул своими руками и начал трясти головой:

– Нет, сэр! Ничего не видел!

– Вообще?

– Клянусь! Я уже стар и очень плохо вижу. – Он даже прищурился, будто хотел доказать, что и на самом деле слеп как крот.

– Врешь, старый хрыч… – протянул Брэдли.

– Сэр, я правда ничего не знаю.

– Старик, не вынуждай меня сердиться. Ты же красил чертову дверь, а значит, пялился на улицу. Давай, будь умницей, расскажи, кого ты видел, и мы с приятелем уйдем.

Старьевщик перестал размахивать клешнями, вздохнул и покосился на улицу, где стояли помощники шерифа, наблюдавшие, как в труповозку убирают тела убитых. Быстро они управились. Старик понял, что эти ребята ему не помогут. Даже если успеет выскочить. Он вздохнул еще раз, а Брэдли, судя по багровеющей шее, начал выходить из себя.

– Мистер… – вмешался я и достал из кармана несколько серебряных монет, – мы с другом не собираемся создавать проблемы для вашего бизнеса. Полагаю, что эта небольшая сумма поможет освежить вашу память. Наймете маляров. Зачем вам самому пачкать руки в краске, не правда ли?

– Точно, – буркнул Брэдли. – Тем более что красить со сломанными руками неудобно.

– Они вроде целые, – хмыкнул я.

– Да, пока что целые. Если он не перестанет придуриваться, то ненадолго.

– Ты хочешь сломать ему руку?

– Почему бы и нет? Этот старый пень дурит нам голову, а я должен терять время? Скажи, оно мне надо?

После этих слов старик окончательно поник. Мне показалось, что его длинное и худое лицо еще больше вытянулось и стало похоже на кусок вяленого мяса. Окончательно потеряв надежду на служителей закона, которые болтались на улице, старьевщик заговорил. Он рассказывал медленно, делал продолжительные паузы и вообще надеялся, что нам надоест его допрашивать и мы уйдем. Как бы не так. Времени у нас мало, но ничего – потерпим.

– Это была повозка… – начал он.

– Повозка или экипаж?

– Да…

– Что означает это «да», старый ты пень?!

– Мне показалось, что это был закрытый экипаж.

– Ты что, издеваешься?! – Брэдли не вытерпел и грохнул по прилавку кулаком. Хороший у него удар. На соседней витрине даже стекло треснуло.

– Было уже темно, сэр… – пролепетал старик.

– Погоди, Марк. – Я взял его под руку и почувствовал, как он напряжен. Ему бы выпить сейчас. Иначе таких дров наломает, что не обрадуемся.

– Алекс… – Брэдли почти рычал, – эти суки…

– Этот старик здесь ни при чем.

– Я ему сейчас голову оторву!

– Это нам не поможет. Позволь, я сам с ним поговорю.

– Тьфу! Делай как знаешь… – Он развернулся и вышел на улицу.

Из лавки старьевщика я вышел через полчаса. У дверей стоял Брэдли с помощниками шерифа. Они молчали и старательно смотрели в разные стороны.

– Ну как? – спросил Марк. – Удалось что-нибудь узнать?

– Нет, – кивнул я и покосился в сторону служителей закона. – Этот старый пень не хочет говорить.

– Сволочь…

– А вы, джентльмены, – я посмотрел на парней, – не будете с ним общаться?

– Была бы охота даром время терять…

– Ну-ну…

Вдобавок ко всему нам пришлось ехать в участок, где нас долго допрашивали. Хорошо, что мы успели обсудить некоторые детали. Само собой, никто не собирался рассказывать этим бездельникам ни про Кротова, ни про наши дела. Один из помощников вспомнил заварушку у Харта, но Стив Палмер прибыл в город немного позднее, и связать эти два дела было невозможно. На прощанье мужчина, который записывал показания, сделал небольшую паузу и поджал губы.

– Я бы не советовал вам задерживаться в Вустере, мистер Талицкий.

– Это еще почему?

– Вы здесь всего ничего, а проблем…

– Кому именно мы доставили проблемы? Вашим приятелям? – хмыкнул я.

Он или сделал вид, что не понял, или решил не обращать внимания на почти открытое оскорбление.

– Прощайте, мистер Талицкий.

– Не прощаюсь, – ответил я и поднялся.

39

Никогда бы не подумал, что смерть Стива Палмера так ударит по Марку Брэдли: ведь это не первая смерть, с которой мы сталкиваемся на пути. Брэдли стал хмурым. Он никогда не был особенно добрым, но сейчас в его глазах плескалась глухая, черная злоба. Я уже видел такой взгляд. Сегодня утром. В зеркале.

– Ты же разговорил старьевщика, Алекс?

– Да.

– Что удалось узнать? – спросил он. Брэдли сидел за обеденным столом, уставившись на кофейник, и сжимал кулаки. Медленно, будто представлял перед собой тех, кто убил Стива.

– Это был закрытый экипаж, запряженный двумя лошадьми. В дом вошли три человека. Один остался на козлах. Через некоторое время послышались выстрелы. Убийцы вернулись где-то через десять минут, и один из них изрядно прихрамывал.

– Палмер все-таки успел… – удовлетворенно кивнул Марк. – Он всегда хорошо стрелял.

– Люди погибают, Брэдли. Так иногда случается. Ты это знаешь не хуже меня.

– Знаю. Думаешь, мне от этого легче?

– Нет.

– Девушку… – начал он и осекся.

– Что? – не понял я.

– Девушку жалко. Она и правда влюбилась в этого бездельника.

– По крайней мере, она умерла счастливой. Это уже немало. – Я поднялся и взял шляпу с вешалки. – Пойду немного прогуляюсь.

– И куда это вы собрались, мистер Талицкий? – покосился Брэдли.

– Не переживай, к вечеру вернусь. Не вздумай напиться.

– Что ты себе позволя…

– Перестань, Брэдли. Игры и сопли закончились. Стив Палмер был и моим другом.

– Мне пойти с тобой?

– Нет. Будет лучше, если пойду один.

Я вышел из дома, осмотрелся и повернул в сторону центра. На ходу вытащил из кармана визитную карточку, на которой красовалась надпись: «Сэмуэль Вульф. Консультант. Брум-стрит, 10, Вустер». Да, может быть, я поступаю совершенно безрассудно, отправляясь на встречу с «часовщиками», но что-то мне подсказывает, что эти парни в котелках и очках-консервах не станут меня убивать. По крайней мере – сразу. Это уже много. Риск? Конечно, был. В пределах разумного. Я не собираюсь жить вечно. Хотели бы убить – давно бы убили.

Брум-стрит, десять… По этому адресу находился большой особняк с приличным садом, огороженный высоким забором из кованых прутьев. Сторожка привратника… Неплохо они устроились! Привратник будто бы и не удивился. Хотя… Чему ему удивляться? Пришел человек и пришел. Мало ли по каким делам здесь люди ходят? Он проводил меня почти до дверей, где передал на руки чопорному дворецкому. Мелькнула дикая мысль, что я ошибся. Не похоже это место на логово «часовщиков». С другой стороны – можно подумать, много я их видел…

Меня проводили в библиотеку и попросили подождать. Не прошло и пяти минут, как за спиной послышались шаги. Обернувшись, я увидел мужчину лет пятидесяти с небольшим. Даже не знаю, как описать его внешность. Темные волосы с проседью, зачесанные набок, короткие бакенбарды, внушительный нос и очень внимательные глаза. Широкие скулы, узкий подбородок. Обычная одежда: серый сюртук, жилет, белая сорочка и галстук с алмазной заколкой. Ничего общего с ребятами, которые выглядят как ярые поклонники стим-панка. И это никакой не Сэмуэль Вульф. Этого человека я видел впервые.

– Добрый день. Рад, что вы согласились встретиться, мистер Талицкий, – сказал он.

– Добрый день! – кивнул я. – Мне стало любопытно, что это за разногласия, о которых я даже не подозреваю.

– Знаете, Александр… все вы знаете и все прекрасно понимаете. Прошу. – Он показал на кресла рядом с журнальным столиком. Кстати, очень красивые.

Когда мы сели, он несколько секунд молчал, а потом поджал губы и кивнул:

– Вы убили наших людей.

– Мистер… – Я сделал паузу, ожидая, что он представится.

– Митчелл. Дэвид Митчелл.

– Я много кого убивал, мистер Митчелл. Всех и не упомню.

– Остальные, в отличие от моих подчиненных, меня мало интересуют. Это были мои люди, а их нельзя убивать безнаказанно.

– Простите, но хотелось бы узнать их имена. Для начала.

– Боюсь, что имена вам ничего не скажут. Разве что имя Грэга Джойса, который погиб от вашей руки в округе Ривертаун.

– Вот вы о ком… Тогда вынужден вас разочаровать: это сделал не я.

– Мистер Талицкий… – Он слегка поморщился.

– Вы можете мне не верить, но я не убивал мистера Джойса.

– Человек, которого мы послали в русские земли…

– Этот человек погиб от лап медведя-шатуна. Единственный «часовщик», чья кровь на моих руках, – это неизвестный мужчина, который зачем-то в меня выстрелил, когда я искал потерявшегося ребенка. Это было… хм… примерно в середине лета. Кстати, он выстрелил подло, в спину. Мне повезло, что он промахнулся. Он хотел меня добить, но получил заряд картечи. В грудь, а не в спину, если это вас интересует. Чистой воды самооборона.

– Допустим.

– Мне незачем с вами воевать, мистер Митчелл, и я, признаюсь, не понимаю, чем привлек внимание ваших людей и заслужил их неприязнь.

– Это будет долгий разговор, мистер Талицкий.

– Я никуда не тороплюсь.

– Увы, но я тороплюсь. Сегодня должен покинуть Вустер, – он улыбнулся и развел руками, – дела не ждут… Тем не менее очень рад, что вы решили пойти нам навстречу.

– Мне… – я сделал небольшую паузу. – Мне нужна ваша помощь, мистер Митчелл.

– Что? Помощь?!

– Да. Вчера вечером был убит мой друг.

– Стив Палмер. Это не мы.

– Знаю. Иначе я пришел бы сюда не один.

– С Марком Брэдли?

– Возможно.

– Вы не слишком самоуверенны, мистер Талицкий?

– Аккурат… – Я усмехнулся и закончил по-русски: – В плепорцию.

Он улыбнулся. Скупо – одними уголками губ. Оценил, стало быть, шутку, и русский язык этот мистер Митчелл знает. Хорошо знает, в тонкостях.

– Что же вы хотите?

– Хочу знать, кто это сделал.

– Мы не вмешиваемся в дела подобного рода.

– Но ваши люди общались с господином Кротовым, – заметил я.

– Это дела иного рода, и они никоим образом не связаны с вашим… противостоянием.

– Хотелось бы верить.

– Ваше право.

– С Кротовым я разберусь сам. После. Сейчас я хочу отомстить за смерть своего друга.

– Ну что же… – Он помолчал несколько секунд, словно взвешивая мои слова. – Будь по-вашему. Через три дня вам доставят необходимую информацию. Разумеется, с некоторыми фактами, которые сможете проверить, чтобы убедиться в ее подлинности.

– Благодарю вас.

– Через два месяца я буду в Брикстоуне. Там мы встретимся и продолжим наш разговор.

– С удовольствием, – кивнул я и поднялся.

Аудиенция, как понимаю, закончена. Настало время действовать. Он поправил очки и посмотрел на меня с эдакой легкой улыбкой.

– Вы совершенная противоположность вашему брату, Александр.

– Скажите, мистер Митчелл, – уже стоя на пороге, я остановился и обернулся, – кто вы?

– Простите?

– Кто вы такие, мистер Митчелл?

– Нас называют «часовщиками».

– Вам подвластно время?

– Увы, это не так. Мы обычные люди, которые знают немного больше остальных.

– Остальные люди не путешествуют по другим мирам.

– Давайте отложим этот разговор, мистер Талицкий. Поговорим, когда вы разберетесь со своими обидчиками.

– Хорошо.

Дела завертелись с бешеной скоростью. Особенно для этого «неторопливого» времени. Через три дня, как мне и обещал мистер Митчелл, посыльный принес довольно пухлый конверт. Я просмотрел эти бумаги и передал Марку Брэдли. Он, несмотря на похоронное настроение, даже выругался. От удивления. После чего засел в гостиной и разложил все документы на столе. Судя по кофейнику и коробке сигар – надолго.

В тот же день пришло еще два письма. Так уж совпало. На самом деле письма были получены еще вчера, но старик Харт немного приболел и не мог известить о полученной на мое имя корреспонденции. Первое письмо пришло из Форт-Росса, от Назара Ивановича Кирсанова. Если запамятовали – порученец статского советника Ростовского. Он прислал некоторую информацию, которую удалось собрать о русском купце, уличенном в связях с Кротовым. Самое интересное, что ничего особенного на эту персону не обнаружили. Эдакий тихий торговец. Лесопилка у него имеется. Пиломатериалы возит в Вустер. Небогат, но зажиточен. Две дочери, сын-подросток, жена, теща и любовница. Все как у людей. Чинно, благородно и даже слегка скучно.

Второе письмо пришло из Ривертауна от Катрин. Она благодарила меня за информацию и обещала написать шефу, чтобы уточнить «некоторые детали» вустерского происшествия. Ответил обоим корреспондентам и вернулся домой.

– Хочу тебя обрадовать, Талицкий, – сказал Брэдли, когда я вошел в гостиную. Он стоял у окна и курил сигару.

– Чем?

– За тобой следили.

– Вот как? Кто именно?

– Глянь. – Марк осторожно отогнул занавеску и показал мне двух неприметных мужчин, которые стояли на другой стороне улицы и беседовали.

– Сразу оба?

– Нет. Второй приглядывает за нашим домом. С самого утра здесь топчется.

– Может, прижмем?

– Зачем? – пожал плечами Брэдли. – Все, что нам нужно, есть в этих бумагах. Осталось проверить подлинность этих фактов, и можно будет нанести визит этим молодчикам.

– Кто убил Палмера? Кто-то из людей Кротова?

– Нет. Кучка местных бандитов.

– Когда начнем?

– Начнем? – переспросил Брэдли и задумался. Потом посмотрел на улицу, прищурился и кивнул. – Пожалуй, завтра и начнем. Эти парни уже зажились на белом свете. Пора их под землю прятать.

40

Заняться делами не получилось – на следующее утро удостоились неожиданного визита. Нас посетил один из вустерских служителей закона. Старый знакомый Брэдли – седовласый мужчина с моржовыми усами и внушительным животиком. Эдгар Льюис. Законник ввалился в нашу гостиную, как слон в посудную лавку, и тем самым нарушил далеко идущие планы.

– Стива Палмера убил один из жильцов доходного дома, – тяжело отдуваясь, заявил он и вытер шею большим клетчатым платком.

– Неужели? – заломил бровь Брэдли и потянулся за сигарой.

– Поговаривают, что этот парень ухлестывал за девкой, а когда она дала ему отставку, то взбесился и грозился прихлопнуть любого, кто посмеет дотронуться до нее пальцем.

– Вы, разумеется, его уже арестовали и допросили?

– Он, видно, смахивал слезы и все каялся, каялся… – добавил я.

– Оставьте свою иронию, джентльмены, – поморщился Льюис. – Этот парень давно под нашим присмотром. Если и недоглядели, то лишь потому, что ваш Палмер поставил не на ту лошадку. Извините, но я не гожусь в няньки для отставных законников.

– Вы его арестовали? – повторил вопрос Брэдли.

– Убит при аресте. Он всегда был слегка не в себе, а тут как с цепи сорвался. Схватился за нож и получил пулю.

– Понятно…

– Не знаю, парни, что именно вам понятно, но дело Стива Палмера и этой… – он щелкнул пальцами, – Франчески уже закрыто. Можете расслабиться и продолжать пасти мистера Кротова.

– Ну спасибо тебе, Льюис! Ты вернул нам веру в вустерское правосудие.

– Марк, не надо сарказма! Когда тебе была нужна помощь насчет этого русского, я не отказывался помогать.

– И почему я не удивлен…

– Это подозрительная личность, – Эдгар старательно не замечал выражения наших лиц, а может, не хотел замечать, – мы в Вустере таких не любим.

– Тем более – он чужак.

– Да, – кивнул Эдгар и взял шляпу. – Между прочим, как и вы с Талицким. Поэтому я советую не заводить здесь свои порядки. Плохо кончится.

– Для Вустера, – хмыкнул я.

Законник уже собрался уходить, но застыл в дверях и обернулся.

– Я сказал, а вы слышали, – пожал плечами он. – Если буду нужен, то вы знаете, где меня найти. Бывайте!

– Идиот… – проворчал Марк, когда внизу раздался стук входной двери.

– Скорее, он нас держит за идиотов и думает, что мы поверим в этот бред.

– Ладно… – протянул Брэдли и подошел к окну. Убедился, что мальчики, приставленные к нам, никуда не исчезли, и выругался: – Обложили со всех сторон… Собирайся, Алекс.

– Куда идем?

– В бордель.

– Куда?!

– В бордель Дженнифер Мерчер. Эта рыжая девчушка когда-то работала в Ривертауне, но потом вышла замуж, переселилась в Вустер, где и открыла свое дело.

– Что-то мне не хочется…

– Не тупи, Талицкий! Как иначе мы оторвемся от придурков, которые скоро прирастут к тротуару?

Бордель располагался неподалеку от деловой части Вустера. Разумно и весьма удобно для дельцов, которые решили отдохнуть после тяжелого трудового дня. Это был небольшой двухэтажный особняк в одном из переулков. Судя по ухмылке кучера, весьма популярный адрес в этом городе.

Бордель как бордель. Большой салон с множеством диванов и диванчиков, бар, где заправлял здоровенный испанец, полтора десятка девочек и сама Дженнифер – ярко-рыжая женщина с лошадиной улыбкой и туповатыми глазами-пуговицами. Яркие обои, малиновый шелк, фальшивая позолота и аляповатые канделябры.

Судя по всему, «мадам» не очень обрадовалась, когда увидела Марка. Не знаю, о чем они болтали, но несколько монет сделали свое дело, и нас отправили на второй этаж, откуда мы легко выбрались на пожарную лестницу и через несколько секунд ушли дворами. Без хвоста. Вышли на соседнюю улицу, осмотрелись.

– Ну что, разбегаемся?

– Да. Схожу в порт, узнаю, когда приходит корыто нашего капитана.

– Хорошо. Я тем временем проверю несколько адресов и найду одного паренька. Не лезь на рожон, Талицкий!

– Не буду.

Домой мы вернулись… Правильно – через бордель Дженнифер Мерчер. Подумаешь, два одиноких джентльмена решили скрасить одиночество в компании милашек из приличного заведения. Обычное дело. Не век же морды бить и по темным переулкам шляться. Надо и отдыхать.

– Что удалось узнать?

– Судно капитана застряло в порту из-за ремонта. Послезавтра встанет на погрузку.

– Куда пойдут?

– Как всегда – в Михайловку. Если сошел лед, то, возможно, доползут до Форт-Росса.

– По идее… – задумчиво протянул Брэдли, – навигация уже началась. Хотя год на год не приходится. Зима была холодной. Значит, он должен вернуться недели через две, так?

– Получается, что так.

– Ну и прекрасно. У нас еще есть время. Это все?

– Нет, не все, – покачал головой я. – Наведался в один из портовых пакгаузов. Удалось переговорить с одним из служителей. Как выяснилось, русский купец владеет в Вустере складским помещением.

– Чего здесь удивительного? Ему же надо где-то хранить свои доски.

– Склад находится неподалеку от порта. Ты знаешь этот район.

– Неподалеку от торгового центра «Wild land»?

– Он самый.

– Что именно тебя так удивило?

– Марк… этот купец шесть лет арендовал чужие склады, а тут вдруг озаботился.

– Разбогател и решил немного расширить бизнес. Нет?

– Как бы не так! Я прогулялся по этому адресу. Старое и очень маленькое помещение. Его даже складом не назовешь. Большой каретный сарай, не более.

– Дом, склад… хм… это уже становится интересным.

– Надо бы туда заглянуть.

– Ночью?

– Разумеется.

– Опять хвосты рубить через бордель?

– Не обязательно. Можно через квартиру старика Харта. Уйдем по крышам.

На территорию склада мы пробрались без особых проблем. Сторож, ветхий дед, сидел в сторожке и пил чай, жалуясь на ревматизм заглянувшему на огонек приятелю. Судя по звяканью стекла и бульканью, деды не только обсуждали свои болячки, но и лечились самым известным народным способом.

Пока Брэдли прикрывал, я забрался на крышу и проник внутрь. Увы, но склад был пуст. Несколько порожних ящиков, обломки досок и бочка с креозотом – вот и все мои находки. В небольшом закутке находилась контора кладовщика. Сейф, стопка бумаг на письменном столе и продавленное кресло. Негусто…

Уже собирался уходить, но тут мое внимание привлекла чугунная печка в конторе. Даже не сама печка, а разномастные обрезки, которые использовали как дрова. Среди обычных поленьев заметил кусок бруса весьма и весьма странной формы. Вот и еще один… Забрал оба. Дома рассмотрим повнимательнее. Нет, это же подумать – забраться в помещение, чтобы украсть два куска дерева! Кому сказать – не поверят…

Домой вернулись уже затемно.

Не таясь и не прячась. С большим удовольствием увидели злые морды соглядатаев, которые мерзли в одной из подворотен. Право слово, как дети. Так и тянуло сделать какую-нибудь мелкую пакость. Чаю им предложить, что ли?

Разожгли камин, закурили и выложили добычу на стол. Обычные куски дерева. Только они были расколоты надвое, и поэтому стала видна потайная полость. Судя по следам клея, куски раскалывали, выбирали внутренности, потом аккуратно склеивали. Само собой, с какой-то начинкой. Почему бы и нет? Эту идею я Брэдли и озвучил.

– Ты хочешь сказать…

– Марк, я не знаю, как у вас, но у нас такие вещи не в новинку, – ляпнул я.

– Контрабанда, значит… – протянул он.

– Что можно везти из Форт-Росса кроме золота?

– Ты полагаешь, это то самое золото, которое мы ищем? – нахмурился Брэдли и огладил усы.

– Не знаю. Это было бы слишком легко и просто, – пожал плечами я. – В любом случае не помешает отправить письмо Ростовскому. Пусть присмотрятся к этой лесопилке.

– Ты прав. Лишним не будет. Только…

– Что?

– Ты говоришь о контрабанде из Форт-Росса.

– Ну да.

– А если наоборот?

– Что-то везут на русские земли? Что именно?

– Понятия не имею. Просто древесина эта… – Он постучал по доске.

– Что с ней не так?

– Ты специально взял два разных куска? Вот это – дуб, а это – кедр.

– Взял, что под руку попалось.

– Из Форт-Росса, насколько я знаю, – сказал Брэдли, – везут сосну, кедр и лиственницу, а обратно тащат вот такие дубовые доски. Его рубят к югу от Вустера. Там такие дубравы, что хватит на несколько веков.

– Значит, у них хорошо налаженный конвейер?

– Возможно. Как бы там ни было, Алекс, пиши Ростовскому…

День прошел в бесконечной беготне, и мне, если честно, было наплевать на этого парня, который шлялся за мной следом. Да и что он мог увидеть? Что я заходил в здание Русской Промышленной компании? Туда часто заходят русские, живущие в Вустере. За газетами, деловой почтой и прочим. Тем более что я заглянул в службу охраны и забрал толстую пачку розыскных листов, присланную из Форт-Росса. В конце концов, я охотник или так, погулять вышел?

41

Где-то лаяла собака. Вальяжно, с протяжной и хриплой ленцой. Так лают большие псы, которые давно поняли суть своей нелегкой службы и тянут лямку по привычке. Как старый солдат перед долгожданной отставкой. Эта развалюха, а если быть точным, то сильно обветшалый двухэтажный дом, находилась на северной окраине Вустера. Десяток выбитых и заколоченных окон, прохудившаяся крыша и кучи разномастного хлама, сваленного во дворе. Трущобы! Во всей красе неблагополучных районов. Обитатели – под стать среде обитания: бродяги, пьяницы и разная шваль, которая предпочитает не мелькать на улицах Вустера, чтобы не угодить в лапы шерифа.

Квартира домоправителя находилась на первом этаже, по правую сторону от лестницы. Пожалуй, единственное жилье, в котором окна были в приличном состоянии. В ответ на вежливый стук послышалась хриплая ругань, а затем тяжелые, шаркающие шаги. Распахнулась дверь… Удар!

– Привет, – вежливо кивнул Брэдли, входя в каморку.

Сбитый с ног управляющий сидел у противоположной стены и пытался избавиться от легкого тумана в голове. Судя по всему, это получилось не сразу. Наконец он потряс головой и поднял взгляд на Марка.

– Вы кто такие? – придерживая челюсть и слегка шепелявя, спросил он.

– Твоя разбуженная совесть, приятель, – хмыкнул Брэдли. – Где жилец из пятого номера?

– Он съехал.

– Врешь, паскуда.

– Я…

Удар! Хороший. Хлесткий. Вроде и не сильный, но мозги прочищает качественно и очень надежно. С гарантией. В общем – пользуйтесь терапией Марка Брэдли, и ваша голова всегда будет… Удар! Голова всегда будет ясной. Скидки… Удар! Скидки постоянным и оптовым покупателям… Праздничные и сезонные распродажи. Удар!

– Дружище, ты его убьешь.

– Лучше присмотри за соседями.

– Как скажешь, – кивнул я и вышел в коридор. Ну и вонь здесь…

Через несколько минут хозяин начал рассказывать. Слов из коридора было не разобрать, но, судя по всему, он оказался разговорчивым малым. Очень разговорчивым. Хоть и не мог теперь похвастать полным комплектом передних зубов. Разбудить или побеспокоить жильцов мы не боялись. В этом районе не удивляются дракам и крикам о помощи. Никто и головы не повернет, услышав жалобные стоны очередного страдальца, которого решили раздеть прямо посреди улицы. Через десять минут Марк закончил выбивать информацию, и мы вышли на улицу.

– Парень перебрался в другое место, – сказал Брэдли и сплюнул. – Мы слегка опоздали.

– Далеко?

– На тот свет. Его нашли убитым вчера вечером. Кто-то выстрелил ему в спину, когда он возвращался домой из кабака. Законники приказали помалкивать.

– Помощники шерифа?!

– Да.

– Интересные здесь слуги закона, ничего не скажешь. Замалчивают такие факты…

– Причем по неизвестной причине, – добавил Марк. – Подумаешь, человека убили.

– Вот и я про что… Кто-то заметает следы?

– Хм… возможно. – Марк засунул руки в карманы и осмотрелся по сторонам. – Пошли, у нас еще два адреса, которые надо проверить.

Еще один дом, еще один захламленный двор. Провонявший подъезд и ободранная дверь. Брэдли поднял палец и прислушался. В подъезде было темно. Марк, чтобы привлечь мое внимание, похлопал меня по предплечью и развернул в сторону двери. Она была приоткрыта. Дьявол… Мы опять опоздали! Еще один труп. Мужчина лежал на полу рядом с диваном. Его ударили ножом чуть выше ключицы и даже не позаботились вынуть клинок. Так в теле и оставили. Будто в насмешку над незадачливыми мстителями. Судя по всему, этот парень лежит здесь не первый день. По крайней мере, так утверждал Марк.

– Кто-то очень активно избавляется от свидетелей, – хмыкнул Брэдли.

– Я даже могу назвать его имя.

– Думаешь, Кротов? Не знаю, не знаю… Он слишком осторожен для таких дел.

– Потому и хвосты подчищает, что осторожен.

Мы болтались по городу всю ночь. Хорошо, что старый Арлен Харт где-то взял экипаж и нам не пришлось ходить по улицам пешком. Моя простреленная нога еще не годилась для таких утомительных променадов. Уже начинало светать, когда мы добрались до хибары, расположенной в южном предместье Вустера. Двухэтажный домишко, стоящий на берегу реки. Наконец-то нам повезло! Последний «респондент» был жив и даже попытался оказать сопротивление. Получил по голове рукояткой револьвера и обмяк. Судя по описанию, полученному от старьевщика, и забинтованной ноге, – один из тех, кто участвовал в убийстве нашего друга.

– Кто приказал убить Стива Палмера? – спросил Марк, когда пленник пришел в себя.

– Я ничего не знаю.

– Не зли меня!

– Ниче…

– Ты мне надоел, приятель! – рявкнул Брэдли и достал нож.

– Клянусь… Нет! – завизжал парень, но было уже поздно.

Марк, когда свирепеет, может и голову отрезать, а не только ухо. Тьфу! Зрелище неприятное, но что уж теперь…

– Еще один неправильный ответ – и второе отрежу.

– Клянусь, я правда ничего не знаю… – Окровавленный бандит попытался прикрыть голову руками, но получил сапогом в подбородок и тихо завыл. – Это все Багги!

– Где он сейчас обитает?

– Он…

– Не вздумай лгать! – пригрозил Брэдли и показал отрезанное ухо. – Это плохо кончится! Я прекрасно знаю, где живет твой приятель. Считай, проверяю тебя на искренность, чтобы решить – оставлять в живых или пристрелить.

– Не надо, сэр… Все расскажу.

– Еще бы ты молчал, сынок.

Как выяснилось, вышеупомянутый Багги – человек темный. Если коротко – посредник. Например, вам надоела теща: можете обратиться к этому дельцу, и он подыщет необходимых людей, которые решат вашу небольшую проблему. С гарантией. Судя по лепету этого парня, Багги часто бывает в одном портовом кабачке, где у него свой столик. Нечто вроде офиса с дармовой выпивкой и шлюхами для постоянных клиентов.

– Поднимайся, – Марк пнул бандита и показал на дверь, – пришло время прогуляться.

– Я никуда не пойду… – Парень испуганно выпучил глаза и замотал головой.

– Чего?!

– Вы обещали…

– Обещал не убивать, но никто не говорил, что ты останешься на свободе. Поверь мне на слово, в тюрьме будешь в большей безопасности, чем здесь.

– Нет! – Пленник неожиданно оттолкнул Марка, рванул к окну и вскочил на подоконник. Грохнул выстрел! Клянусь, я целился в ногу! Он как-то неудачно повернулся и вывалился наружу. Вот дьявол! Когда мы выглянули из окна, то обнаружили беглеца лежащим на камнях без признаков жизни.

– Черт побери… – протянул Брэдли и недовольно скривился.

– Да, поговорить с ним уже не получится.

– Что ты за человек, Талицкий? Чуть что – сразу стрелять!

– Что ты за человек, Марк? Тебя так боятся, что готовы из окна выброситься!

– Черт с ним, – плюнул он, – меньше крови.

– Насчет последнего я не уверен. Он весь двор изгваздал своими мозгами. Кстати, а кто такой этот Багги?

– Понятия не имею. Первый раз услышал это имя. Пошли, скоро начнет светать.

День начался дождем. Мелким и противным дождем, перемешанным с туманом, который медленно расползался по улицам, лежал сизыми клочьями в переулках и скверах. В камине гостиной горел огонь. В кресле сидел нахохлившийся и невыспавшийся Марк Брэдли и неторопливо цедил бренди, «закусывая» сигарным дымом.

– Три трупа – и никакой информации, которая бы указала на Кротова.

– Пять, – уточнил я.

– Что?

– Пять трупов. Ты забыл про наших соглядатаев.

– Они сами виноваты. Нечего было шляться за нами.

Да, этих парней пришлось убрать. Не таскать же их за собой по всему Вустеру… Это было несложно. Они так упрямо за нами следили, что умерли в двух кварталах отсюда. В одном из проходных дворов. Первый раз в жизни убивал человека ножом. Неприятные ощущения, скажу я вам. Очень неприятные. Из револьвера убивать проще.

– Багги…

– Обычный посредник, – поморщился Марк. – Шепнул нужным людям – и дело в шляпе.

– Остается возница, который доставил их к дому Франчески.

– Не факт, что он принадлежал к этой шайке. Это мог быть обычный извозчик, которого так запугали, что он никогда не признается в этом деле.

– Меня другое интересует, – поморщился я.

– Что именно?

– Кто убрал этих бандитов?

– Понятия не имею, – пожал плечами Брэдли. – Не удивлюсь, если это дело рук Кротова.

– Думаешь, он сам этим занимался?

– Не исключено.

– Ты полагаешь, – недоверчиво хмыкнул я, – что Багги сообщил Кротову, кто именно будет заниматься этим грязным делом? Очень сомневаюсь. Это, если можно так выразиться, служебная информация.

– Когда убивали Стива Палмера и Франческу, – поморщился Брэдли, – Кротов мог стоять на другой стороне улицы и наблюдать за происходящим. Так и срисовал этих мальчиков.

– Тогда он и правда очень шустрый малый… Ты собрал вещи?

– Да. Сейчас приедет Харт, и можем перебираться.

Нам пришлось покинуть нашу добрую хозяйку. Можно дождаться таких гостей, что не обрадуешься. С помощью мистера Харта мы нашли небольшую квартиру на окраине, куда и переселились. Надо было немного отсидеться и дождаться ответа из Форт-Росса. Обычная, ничем не примечательная квартира. Две полутемных комнаты и гостиная, совмещенная с кухней. Удобства – во дворе.

Ответ от Ростовского пришел через две недели. Прочитал письмо – и захотелось выругаться. Статский советник благодарил за информацию, но высказал мнение о «преждевременности активных действий» в Форт-Россе. Если перевести эту канцелярщину на обычный язык, то за купцом установили тайное наблюдение, но обысков и арестов не будет. Пока не будет. Жаль. Я надеялся, что лесопилку перевернут кверху дном и найдут что-нибудь полезное. Судя по всему, не все так просто, как нам бы того хотелось. Вот дьявол! Воистину, нет для России страшней врага, чем враг внутренний!

К моему большому удивлению, Ростовский очень заинтересовался двумя приказчиками, которые некогда работали в ювелирной лавке. Он даже приложил к письму два рисунка-портрета и попросил найти людей, которые смогли бы их опознать. Последняя новость нас с Брэдли не только удивила, но и сильно озадачила. На русских землях появились фальшивые золотые рубли, изготовленные из дешевого сплава. Мало того – обнаружились поддельные документы: старательские патенты и прочие ценные бумаги, которые выдаются властями Форт-Росса! Несмотря на все старания, мошенников обнаружить не удалось.

– Ты спрашивал, при чем здесь наш ювелир? – хмыкнул Брэдли, когда я перевел эту часть письма. – Вот тебе и ответ, мистер Талицкий…

42

Дым раздирал легкие. Дышать становилось все тяжелее и тяжелее. Вот уж никогда бы не подумал, что буду сидеть в горящем доме, но держаться подальше от выхода. Чтобы не подстрелили, как зайца. Уже слегка обгорелого и закопченного.

– Пора выбираться отсюда… – прохрипел Брэдли. – Вали, я прикрою.

– Черта с два, мистер Брэдли! Выбираться будем вместе!

– Сгорим!

– Прорвемся!

– Иди ты к дьяволу, Алекс! Вдвоем не вырваться!

– Один… – Я выстрелил в промелькнувшую за окном тень и зашелся в удушливом кашле.

– Что?

– Один я не уйду!

– Ты охренел, Талицкий?!

– Я темноты боюсь!

– Идиот…

– Заткнись! Береги силы, Марк! Они тебе еще понадобятся!

Спрятаться в Вустере не так уж и сложно. Надо найти неприметный домишко на окраине, с хмурой и неразговорчивой хозяйкой, и залечь на дно. На неделю, а лучше на две. Потому что на более длительный срок не получится. Вас найдут. Обязательно найдут. Этот город не сильно жалует чужаков.

Мы так и поступили. Две недели жили, не привлекая чужого внимания, но нас все же выследили. Знаете, это паршивое чувство, когда из охотника превращаешься в дичь. Дичь, которую уже нашли и обложили, как медведя в берлоге. Теперь осталось выкурить нас из укрытия и пристрелить на фоне пожарища. Прекрасный финал, черт меня побери! Нет, мальчики, мне такие финалы не по нутру!

Гореть – страшно. Поверьте мне на слово и никогда не суйтесь в пекло! Разве что другого выхода не будет. Мы успели перебраться на кухню, рассчитывая выскочить в боковую дверь. Не получилось. Нас поджидали! Несколько залпов – и мы оставили эту глупую затею. Назад в комнаты? Там уже полыхал огонь. Кухню заволокло дымом, и мы прижимались к полу, где еще можно было дышать. Трудно, но можно. За дверью что-то тяжело рухнуло. Жарко.

Марк хрипел и ругался, пока я перевязывал его рану куском какой-то тряпки, попавшейся под руку. Плохая рана. Пулю он словил, когда мы ломились на первый этаж. Кто-то из нападавших выстрелил по мелькнувшим в окне фигурам и попал. Попал, паскуда! Так что у меня на руках раненый Брэдли, вокруг пожар, и нет никаких мыслей, как выбираться из этой ситуации.

Пожарные? Они есть и обязательно прибудут на место пожара. Минут через сорок. Или через час. Если с пожарной каланчи заметят. Как правило, приезжают уже на «белый дым», когда рядом с пепелищем воют чумазые погорельцы, а соседи еще не отошли от беготни с ведрами и баграми. Соседей не видно. Стрельба, знаете ли, отбивает охоту помогать. Под пули никто соваться не хочет, и правильно делает.

Вещи? Сгорели или, если быть точным, догорают. Кроме тех, что мы успели набросить на себя. Мне повезло больше – я хоть сапоги и штаны успел натянуть, а Брэдли щеголял в одном исподнем. Еще и окровавленном. Хорошо мы, наверное, выглядели. Полураздетые, но с патронташами, переброшенными через плечо.

– Терпи, приятель, терпи!

– Нормально… – Он хотел что-то добавить, но только рукой шевельнул и скривился.

Припекало все сильнее и сильнее. Дым… Он словно железной щеткой рвал горло, резал глаза и не позволял нормально прицелиться. Кто-то невидимый стрелял по дому, не давая нам возможности поднять голову и хоть немного оглядеться. Еще немного – и мы здесь точно изжаримся!

– Вали один, Талицкий… – Брэдли смотрел на меня мутным взглядом. Ему надо к медику, и чем скорее, тем лучше.

– Иди-ка ты, приятель!

– Сгорим… кхе… сгорим к чертям!

– Давай через парадный вход!

– Там… там сейчас… крыша… рухнет. Оба погибнем… впустую…

– Другого выхода все равно нет! – Я приподнялся с пола и несколько раз выстрелил куда-то в темноту: в ответ раздалось пять или шесть выстрелов, которые высадили последнее уцелевшее стекло и снесли банку с крупой, стоявшую на покосившейся полке. Закашлялся и попытался поднять Марка. Кажется, еще немного, и я буду харкать сажей. Распахнул дверь в комнату – и отшатнулся. Лицо опалило огнем. По стенам змеились языки пламени.

Надо пройти через гостиную, прихожую и подобраться к парадному входу. Причем нет никакой гарантии, что там нас не поджидают. К черту! Другого выхода все равно нет. Я перебросил руку Марка себе за шею и попытался приподнять.

– Черт, Брэдли! Тебе надо бы похудеть немного!.. – срывая горло, прохрипел я.

Судя по всему, он уже не слышал. Обмяк и стал еще тяжелее.

Не помню, как мы выбрались наружу. Очнулся, когда все уже закончилось. Все слилось в один сплошной кошмар. Помню огонь, удушливый дым, разъедающий глаза, тяжелое тело Марка Брэдли, выстрелы и, наконец, какую-то канаву, заросшую кустарником, куда мы и свалились. Нападавшие нас или не заметили, или решили убраться от греха подальше. Тем более что вдали слышались перезвон пожарного колокола и крики. Всё как в тумане… В голове билась только одна мысль: «Надо… найти… медика…»

Врача я нашел. Соседи подсказали, когда вылезли из своих домов. Под занавес этого ночного «фейерверка». Они так старательно тыкали пальцами, объясняя дорогу, что было понятно – никак не дождутся, когда я отсюда уйду. Когда все сгорит, они с радостью будут копаться на пепелище.

Раны оказались серьезными. Это вам не простреленная рука, когда в ране и покопаться не грех. Полостные ранения всегда были крайне опасными. Тем более что антибиотиков в этом мире еще не изобрели.

Деньги? Деньги – ерунда, достанем. Главное, что документы не сгорели. Наши патенты лежали в потайном отделении патронташей и не пострадали. Там же нашлось и десять золотых монет. Чековые книжки пропали со всеми остальными вещами. Ладно, это не беда. Главное, чтобы Брэдли поправился.

– Не буду скрывать, – сказал доктор, – дела плохи. Вы же понимаете, что всегда есть…

– Понимаю и постараюсь помочь. Скажите, доктор, Марк Брэдли может остаться у вас, пока я не подыщу место, куда его перевезти?

– У меня не так много места… – растерялся он. – Может быть, вам обратиться в городскую больницу?

– Нельзя нам в больницу. Вот… – я вытащил два золотых рубля, – это задаток. Заплачу больше, когда вернусь.

– Да, конечно…

– Вот и прекрасно.

– Вы здорово обгорели, мистер, – медик показал на мои руки. – Ожоги надо перевязать.

– Позже, – отмахнулся я. – И вот еще что…

– Что?

– У вас не найдется какого-нибудь пиджака?

Когда я вышел от доктора, начинало светать. Рядом с живой, аккуратно подстриженной изгородью стоял помощник шерифа – Эдгар Льюис. Он, судя по всему, сегодня дежурил и прибыл вместе с пожарными. Курил и лениво разглядывал их беготню.

– Что с Брэдли? – без лишних предисловий спросил он.

– Ранен.

– Тяжело?

– Да.

– Дьявол… Я вас предупреждал, – окрысился он, – вы не послушались.

– Можно подумать, что мы сами дом подожгли!

– С этим еще надо разобраться! У меня накопилось много вопросов, Талицкий, – Льюис ткнул в меня пальцем и зло прищурился, – очень много!

– Прямо сейчас будешь допрашивать?

– Потом, когда прояснится ситуация с Марком.

– К вашим услугам, мистер. Я задержан?

– Зачем ты мне сдался?! Стрелявших, разумеется, не разглядел?

– Времени не было.

– Тьфу! – сплюнул он, зло поморщился и отвернулся.

– Ты можешь поставить здесь кого-нибудь из своих людей? – спросил я.

– Для охраны? Хорошо, – кивнул он.

– Желательно из числа нормальных, а не тех, кто готов продать родную маму, если за нее предложат хорошую цену.

– Не нарывайся на грубость, Талицкий!

Я прошел несколько кварталов, прежде чем нашел извозчика, который дремал в своем потрепанном экипаже напротив закрытой галантерейной лавки. Пришлось его потревожить легким тычком в бок. Он открыл один глаз и обвел меня оценивающим взглядом. Понимаю: я не очень-то похож на щедрого клиента. Чумазый как трубочист и в пиджаке, который пошит явно не для меня.

– Брум-стрит, десять.

– Мистер, это будет дорого стоить. – Он зевнул и потянулся.

– Поехали.

– Деньги…

– Не зли меня, – огрызнулся я.

Уже знакомые особняк и домик привратника. Только вот служитель оказался незнакомым. Он с интересом посмотрел на меня, оценил мой наряд и потерял интерес. Даже головы не повернул, когда я подошел и поздоровался.

– Мне нужен Дэвид Митчелл.

– Простите, сэр, но его сейчас нет, – сухо отозвался привратник и стрельнул взглядом по сторонам.

– Не беда, приятель. Сгодится любой из этой веселой компании.

– Увы, ничем не могу вам помочь.

– Можешь. Веди в дом.

– Вы ошиблись адресом… мистер, – сказал он и скривился.

Надо заметить, довольно презрительно скривился. Эдакий нахал. Нет, так дело не пойдет. У меня слишком мало времени, чтобы заниматься словесной перепалкой и дожидаться, пока он одумается. Схватил за лацкан сюртука и рванул на себя, ткнув револьвером в живот.

– Или ты меня ведешь к мистеру Митчеллу, или получаешь пулю. Выбирай.

– Мистер, вы…

– Считаю до трех.

– Не стоит так волноваться, мистер Талицкий, – раздался позади меня знакомый голос. Я обернулся и увидел Сэмуэля Вульфа. Да, того самого парня, который некогда вручил мне свою визитку. Консультант, мать его так, по всем неведомым вопросам. Он очень вовремя оказался на улице, этот мистер Вульф.

– Мне нужна ваша помощь, – сказал я и оттолкнул привратника.

– Вот как… – удивился он. – Если не ошибаюсь, вам уже помогли.

– Мы так и будем на улице разговаривать или найдем более подходящее место?

– Ну что ж… Пойдемте.

43

– Вы изрядно влипли, мистер Талицкий! Изрядно! – сказал Вульф, наблюдая, как один из медиков обрабатывает мои ожоги.

– Не больше чем обычно… – Я поморщился, но попробовал выдавить улыбку. – Это уже входит в привычку. Как там Брэдли?

– Рана сложная, но, думаю, все обойдется. Через месяц будет как новенький.

– Слава богу.

Брэдли перевезли в особняк на Брум-стрит. Разумеется, со всеми предосторожностями. У меня просто не было другого выхода. Ему нужны медикаменты, которых в этом мире еще не существует, а моя аптечка сгорела. Если и есть в этом мире антибиотики, то лишь у Михалыча в Прошкиной пади и… у «часовщиков».

– Вы смелый человек, Александр Талицкий. Прийти и просить помощи у нас… – Сэмуэль сделал небольшую паузу и покачал головой, – не каждый решится.

– У меня не было выбора.

– Выбор есть всегда.

– Вы забываете, что я общался с мистером Митчеллом. Он произвел впечатление умного человека. Тем более что… – начал я, но зашипел от боли и не закончил.

– Что? – переспросил Вульф.

– Мне кажется, что я вам нужен.

– Даже так? – Он улыбнулся.

– Именно так. Но вот зачем?..

– Как знать, как знать… Не буду вам льстить, Александр, но я был против этого контакта.

– Простите?..

– Скажу больше: я бы поступил иначе.

– Как же, позвольте узнать?

– Ликвидировал бы вас, и дело с концом. Не доверяю таким, как вы.

– Тем не менее вы первым со мной встретились и предложили начать диалог.

– Я выполнял приказ. Приказы, как вам известно, не обсуждаются.

– Рад это слышать. Звучит, знаете ли, очень жизнеутверждающе.

Сэмуэль Вульф посмотрел, как медик копается с моими ожогами, и продолжил:

– Этот вопрос обсудите с мистером Митчеллом. Вы ведь договаривались с ним о встрече, не так ли?

– В Брикстоуне.

– Вот и славно.

– Марк…

– Насчет мистера Брэдли можете не беспокоиться. Он здесь в безопасности.

– Благодарю вас.

– Не за что, – сухо кивнул Вульф и обвел взглядом мою чумазую фигуру. – Полагаю, вам следует умыться и переодеться. Вас проводят.

Чопорный дворецкий, знакомый по прошлому визиту, проводил меня в гардеробную, где предложил на выбор десяток костюмов. Вещи не новые, но вполне приличные. Ладно, я не особо щепетилен. Тем более что все вещи были чистыми и даже выглаженными. Затем меня отвели в душевую. Обычная душевая, какую мы с вами привыкли видеть в любом спортивном центре или бассейне. Я умылся, переоделся в выбранный серый костюм и взял шляпу. Хотел заглянуть к Брэдли, но здоровенный и бородатый доктор, который напомнил кузнеца Чака из Ривертауна, покачал головой и не пустил. Мол, раненому нужен покой и вообще нечего здесь бациллы разносить.

Кстати, про особняк. Побывал всего в нескольких помещениях, но людей здесь обитает не так уж и мало! Офис не офис, казарма не казарма, но нечто на нее похожее. По крайней мере, людей в коридорах было много. Нет, котелки с очками-консервами были не у всех. Примерно у четверти. Хотелось бы мне знать, почему они их носят? Не знаю, да и вряд ли когда-нибудь узнаю.

Простившись с мистером Вульфом и попросив разрешения навестить раненого Брэдли, я вышел на улицу. Меня выпустили через задний двор, чтобы лишний раз не светиться перед возможными наблюдателями.

Думал заглянуть к старику Харту, но потом решил этого не делать. Если наши оппоненты перешли к активным действиям, то лучше в таких местах не появляться. Пришлось найти небольшую и дешевую гостиницу, где останавливаются коммивояжеры и мелкие купчишки, прибывающие в Вустер за товаром. Нашел. На юго-западной окраине Вустера. Признаться, даже описывать эту дыру неохота.

Трехэтажное здание из красного кирпича, которое могло быть свидетелем осады Вустера. Закрытый со всех сторон грязный двор, тяжелая дверь и полутемный закуток под лестницей, где сидел управляющий – жирный мужик, похожий на старого и беззубого бульдога, который выдавал ключи и что-то глухо рычал. Никто не обращал на него внимания. Он здесь вроде мебели. Для интерьера. Комната и того хуже. Продавленный топчан, два табурета и несколько гвоздей в стене, которые старательно изображали вешалку. Мутное от грязи окно, умывальник в виде комплекта из небольшого тазика и кувшина с отбитой ручкой. Не царские хоромы. Далеко не царские. Готов поспорить, что и доисторические животные в тюфяках водятся.

– Нет, это не Рио-де-Жанейро… – присвистнул я и бросил шляпу на табурет.

Присел на топчан, осмотрелся и закурил. Что-то моя светлая полоса начала тускнеть и превращаться в нечто серое. Вещей нет, денег… Хм. Денег тоже почти нет. Девяносто марок, по нынешним ценам, это и не деньги вовсе, а так, сплошное недоразумение. Разумеется, учитывая мою работу. Из оружия – только револьвер. Хотел вернуться на пепелище, но там уже шаловливые ручки соседей постарались. Даже если кто-то и нашел наши деньги, то… Сами понимаете. Не тот контингент, чтобы возвращать найденное. Чековая книжка сгорела. В городе есть представительство Русского Промышленного банка, но подтверждение моей личности займет некоторое время. Которого у меня нет.

В итоге всех наших предприятий я сижу в Вустере с раненым Брэдли, не имея понятия, что делать дальше. Тем более что мне уже в затылок дышат. Пусть и в переносном смысле, но дышат. Скоро начнут через плечо в тарелку заглядывать. Или попросту всадят пулю в спину – и прости-прощай. Пройдет несколько дней, и нападут на мой след. Что будет дальше? Даже представлять неохота.

Итак, дамы и господа, что мы имеем на сегодняшний день?

Кучу проблем? Это понятно и совершенно неудивительно. Времена такие. Сейчас даже российскому самодержцу и то несладко приходится, учитывая наглеющих британцев. Вот уж паскудная нация! В любом измерении! Что в нашем, что в этом. Ладно, про мировую политику после поговорим, хоть и очень увлекательное занятие – судьбы мира обсуждать. Проблемы надо решать, не забывая про задание Ростовского.

Налицо преступный заговор четырех человек.

Судя по некоторым, увы, косвенным уликам, ребятишки занимаются контрабандой. Вполне возможно, что именно они являются авторами всех поддельных бумаг, документов и золотых рублей. Можно вспомнить и таинственных «приказчиков», выглядевших истыми джентльменами. Если включить фантазию, то вообще грустно получается. Шпионы? Вполне возможно. Британия всегда любила такие игры. Хотя… даже если ее и не включать – не до смеха. Марка Брэдли, как только он немного оклемается, надо отправлять в Форт-Росс. Там ему будет спокойнее. Сам сопроводить не смогу, значит, надо будет найти провожатого. Разве что Харта уговорить, чтобы свои старые кости размял? Деньги! Нужны деньги для этого. Билет до Форт-Росса стоит не так уж и мало. Ко всему этому – нужно закончить дела и съездить в Брикстоун на встречу с мистером Митчеллом. Не могу не появиться. Особенно после того, как они спасли Марка Брэдли. Я уже не говорю о небольшом дельце к Полу Брикману, связанном с ограблением вустерского экспресса. Учитывая некоторые факты и догадки, это дело может быть связано с нападением на золотой обоз. Шанс? Шанс. Пусть и очень слабенький, но проверить не помешает.

Все эти задания плохо сочетались с моим нынешним положением. Как я уже говорил, в кармане едва наберется сотня марок. Из личных вещей только револьвер, портупея с двумя десятками патронов и нож. Ну и одежда, которой меня любезно снабдили «часовщики». Все остальное сгорело. Винтовка, запас патронов, наши седла и записи.

В голове царил полный бардак. Каша. Хаос. Поймите меня правильно, господа! Я ведь не сыщик из киношных сериалов и не оперативник. Даже не военный, который прошел через все возможные и невозможные горячие точки… Пострелял немного, да. Знаю, что такое убивать. Несмотря на все мои приключения, я обычный человек. Тот самый, который из плоти и крови, а нервы, знаете ли, тоже не железные.

Поднялся, подошел к окну и долго пялился в это полуслепое и мутное стекло. Все-таки я очень везучий человек. Говорю совершенно серьезно. Мне везло так, как, пожалуй, не везло ни одному путешественнику между мирами. С самого начала этого насквозь авантюрного проекта. Мне не пришлось пахать на ферме, как это было с покойным Семеном Покровским. Не пришлось надрываться на рыбном промысле, как Андрею Челищеву. Рядом были друзья. Настоящие. Это чертовски много для человека, попавшего в чужой мир! Только… Только сейчас друзей рядом нет. Стив Палмер убит и похоронен на вустерском кладбище. Марк Брэдли тяжело ранен. Значит… Значит, все придется тащить в одиночку. Не самый приятный расклад, учитывая, что за мной идет охота.

Спустя двое суток я стоял на перекрестке и, прикрываясь свежим выпуском «Worcester news», изображал скучающего бездельника. Прямо передо мной высилось здание Русской Промышленной компании. Мне не хотелось здесь появляться, но делать нечего. Надеюсь, что господин Азаров не только письмами заведует. Набросал короткую записку, мол, мне нужна помощь, и чем скорее, тем лучше.

Отстоял небольшую очередь и подал бумагу чиновнику. Слава богу, он все правильно понял. Быстро прочитал и поднялся.

– Извините, но это вы не по адресу обратились.

– Вот как…

– Это заявление необходимо передать в другой департамент.

– Не подскажете, куда именно?

– Разумеется! Одну минуту… – Он взял небольшой листок и набросал несколько строк. Сложил его пополам и передал мне:

– Вот, извольте! Вам следует подать прошение в этот департамент. Полагаю, что вам не откажут.

– Благодарю вас, господин Азаров!

– Не за что! Всегда рад помочь!

Я вышел на улицу, бросил взгляд по сторонам и двинулся отсюда. Сделал небольшой крюк по здешним переулкам и вытащил из кармана записку: «Завтра. Шесть часов вечера. Гостиница «Гринфилд», десятый номер». Признаться, мне стало немного полегче. Теперь можно и к старику Харту заглянуть. Само собой, со всеми предосторожностями, а если быть точным, то через крышу.

44

Седой антиквар безостановочно ходил по своей квартирке и ежеминутно всплескивал руками. Он был похож на старую и озабоченную курицу, у которой украли яйцо.

– Читал в газете, что на окраине была перестрелка, и сразу подумал про вас.

– Марк ранен, но не переживайте, он сейчас в надежном месте.

– Где он?

– У «часовщиков».

– Что?! – Харт перестал шаркать по полу и вытаращился на меня.

– Увы, так уж получилось. Нам была нужна помощь.

– Они взяли тебя за горло, малыш, – покачал головой он. – Они взяли тебя за горло… Эти люди опасны! Очень! Очень опасны!

– Не думаю. Я им зачем-то нужен.

– Чем могу помочь?

– Даже не знаю. Хотя… может быть, в вашей лавке найдется несколько полезных вещей…

В гостиницу вернулся уже в сумерках. Бульдогообразный портье плеснул свинцовым взглядом, что-то невнятно буркнул и отвернулся, уткнувшись в истрепанный и зачитанный до дыр иллюстрированный журнал. Экий он… неприветливый. Нет бы сказать: «Добрый вечер, мистер Талицкий!» С другой стороны – назови он мое имя, я бы тотчас развернулся и ушел. Мне лишняя реклама ни к чему, и здесь я назвался чужим именем.

Скрипучая лестница, темный коридор и пропахший мышами номер. Ныли обожженные руки. Еще и раненая нога разболелась. Совсем некстати. Состояние – на хлипкую троечку. С минусом. Жрать охота. Не успел перекусить. Выпил чашку кофе с тощим бутербродом, но это было около полудня, а сейчас уже девять вечера.

Только и удовольствия, что завалиться спать… но сон не приходил. Даже легкая дрема не выручала. Тело нуждалось в отдыхе, а мысли не давали покоя и требовали действия. Любого, даже самого безрассудного. Потянулся за куревом, но зажигалка лежала в карманчике патронташа, и пришлось подняться. Достал, но тут на пол выпал ключ. Тот самый, который достал покойный Стив Палмер. Я закурил и несколько минут задумчиво крутил его между пальцами. Хм… может, и правда наведаться? Чем рискую? Жизнью? Бросьте! Это после всех наших приключений уже и не смешно вовсе. Тем более что у Харта в лавке нашел потайной фонарь. Кстати, весьма любопытная вещица! Внешний кожух изготовлен из олова и окрашен в черный цвет. Наверху гофрированный колпак для вентиляции. Увеличивающая линза, масляная горелка. Судя по двум проволочным скобам на задней крышке им некогда владел кто-то из патрульной службы. С помощью этих скоб фонарь крепили на поясе.

Несколько минут я размышлял, прикидывая шансы на успех. Ключ у меня есть, наглости не занимать. Погасил сигару и поднялся. Хуже не будет. Потому что хуже уже некуда.

Оделся, проверил револьвер и вышел из номера. Портье дремал за своей конторкой и совершенно не интересовался происходящим. Вот и славно. Не люблю, когда в спину смотрят. Улицы начинали пустеть, а редкие прохожие старались побыстрее добраться домой, чтобы не нарваться на возможные неприятности. Мне это не грозило. Я сам одна сплошная неприятность. Зубастая. Видимо, поэтому какой-то криминальный тип, торчащий в одной из подворотен, вроде бы и хотел выйти навстречу, но потом вдруг одумался и ушел в темноту проходного двора. Эти парни кожей чувствуют агрессию. Правильно. Не стоит меня злить. Убью. Даже не раздумывая.

В офис Кротова забрался без проблем. Пожалуй, не стоит описывать, как именно я это сделал, не правда ли? Тем более что взламывать замки не пришлось. Прошелся по комнатам, огляделся. Описание этой конторы у нас было, так что не заблудился. Несколько полупустых комнат, приемная… Даже кабинет хозяина был не заперт, что, признаться, слегка удивило. Как-то уж слишком просто получается… Так не бывает. С другой стороны – здесь и воровать-то нечего.

Солидный письменный стол, покрытый зеленым сукном. Несколько стульев. Книжный шкаф, заполненный пухлыми, но совершенно бесполезными папками. Бьюсь об заклад, что ничего интересного в этих бумагах не найти, но я все же просмотрел. На всякий случай. Мало ли… Квитанции, чеки, рекламные проспекты вустерских торговых фирм и каталоги. Ненужный бумажный мусор. В кабинете был и сейф, но больше для вида, чем по необходимости. Если судить по пыльному колесу-штурвалу, то им не так уж и часто пользовались.

Все-таки мне повезло! Не знаю, к чему это открытие приведет, но выглядело оно очень многообещающе! В самой дальней комнате, рядом со стеной, лежал толстый ковер. Надо заметить, что совершенно не к месту! Под ним оказался люк. Запертый. Каюсь – пробовал открыть. Не получилось. Вот так и проявляются прорехи воспитания! Мысленно попенял Михалычу на недочет подготовки и вернулся в кабинет. В ящиках письменного стола нашел два револьвера, складной нож и аптекарские весы, упакованные в изящный деревянный ящичек. Под массивной столешницей обнаружил прикрепленную кобуру с еще одним револьвером. Маленьким, но вполне приличного калибра! Полезный малыш. Результат обыска? Можно сказать, что нулевой, но я никуда не тороплюсь, могу и подождать. Тем более что до рассвета осталось не так уж и много…

Хозяин этой конторы заявился в восемь с четвертью. Беззаботно насвистывая, покопался в замке, отпер входную дверь и вошел. Судя по шороху, бросил на стол свежие газеты. Еще несколько шагов. Дверь в кабинет…

– Здравствуйте, господин Кротов.

– Талицкий… – тихо произнес он и застыл в дверном проеме.

– Вы даже знаете, как меня зовут? Признаться – польщен. Весьма польщен.

– Еще бы мне вас не знать, Александр Сергеевич! Вы мне столько крови попортили…

– Бог с вами, Вениамин Григорьевич! Я еще и не начал. Вот когда начну, то обязательно испорчу. Не только кровь, но и шкуру вашу драгоценную.

– Никак угрожать изволите?

– Предупреждаю, – улыбнулся я. – Вы бы прошли в кабинет. Чего в дверях замерли? Еще сквозняком продует.

– Как это мило, – вернул он улыбку, но глаза стали холодными.

– Вы присаживайтесь, Вениамин Григорьевич, присаживайтесь. Посидим, пообщаемся, о делах наших скорбных покалякаем.

– Глядишь, и договоримся, не так ли?

– Очень сомневаюсь.

– Я бы с радостью, – Кротов развел руками, – но вы мое любимое место заняли.

– Уступил бы, но у вас столько железок припрятано, что, боюсь, не все удалось собрать. Не хочу в грех вводить. Начнете ручками махать, и придется вас убить. Оно вам надо?

– Не особо.

– Вот и славно, – кивнул я. – Тем более что кресло для клиентов подобрали очень мягкое и удобное. Видно, по вашим эскизам делали?

– Вам понравилось?

– Весьма! Глубокое креслице. Сразу и не вскочишь.

Кресло, кстати, и правда хитрое. Садишься – будто в пуховую перину проваливаешься, а под коленями плотный валик. Пока встанешь, можно и пулю получить.

– Клиенты, – он вздохнул и опустился в кресло, – разные бывают. Иного и приземлить не помешает. Скажите, Александр Сергеевич, вы никогда в театре не служили-с?

– Бог миловал.

– Зря. Талант… Талант загубили!

– Это вы про наш разговор? Да, некая доля театральности присутствует.

– Просто классическая сцена! – неожиданно воодушевился он. – Разговор благородного героя с главным злодеем…

– …перед решающей схваткой, – добавил я.

– Полагаю, что мы без этого обойдемся.

– Как знать, как знать…

– Хотя если хорошенько подумать, то еще неизвестно, кто из нас больший злодей.

– Это меня вы в злодеи записали? – удивился я.

– Почему бы и нет? На ваших руках, Александр Сергеевич, столько крови, что просто страх берет! Иной мясник, по сравнению с вами, просто белоручка салонная.

– Так это смотря какая кровь, господин Кротов. Иную, знаете ли, и пролить не жалко. Душегубы да разбойники разные. Не век же им землю топтать.

– А вы, стало быть, таких вразумляете? – продолжал развивать дискуссию Кротов.

– Стараюсь. По мере своих сил и возможностей.

– И как? – Вениамин Григорьевич изобразил такую озабоченность, что я не выдержал и улыбнулся. – Не притомились?

– Согласен, иногда бывает очень утомительно. Так и тянет бросить и уехать куда-нибудь подальше. Рыбку половить, поохотиться.

– Так бросили бы вы это дело! – предложил он.

– Увы! Работа у меня такая. Не всем же золотишком промышлять.

– Золото легко не дается! – наставительным тоном заметил Кротов.

– Особенно чужое.

– Не скажите-с. Дело прибыльное.

– Не обернулись бы убытком, прибыли сии. – Я провел рукой по усам и усмехнулся.

– Нога… – начал он. – Не беспокоит?

– В плепорцию.

– Побереглись бы вы, Александр Сергеевич! Мало ли откуда убегать придется…

– Это вы про вустерское гостеприимство? С этим я как-нибудь слажу, будьте уверены.

– Чем же я могу быть вам полезен?

– Перейдем, значит, к делам нашим?

– Ну а чего время даром терять? Вы, поди, всю ночь не спали, меня ожидаючи.

– Хотел прямо к вам домой зайти, но решил не беспокоить. Вдруг у вас дама? Конфузно получится. Да и ключей к вашей квартире не успел подобрать.

– Закон, – он мило улыбнулся и сложил ладони домиком, – значит, нарушаете?

– Есть в законе лазейка небольшая.

– Это какая же, позвольте полюбопытствовать?

– Проникновение с целью арестования и предотвращения преступных деяний.

– Вот как?! Экие затейники наши законодатели! Это в каком же статуте такие строчки прочитали? Форт-Росса? Так мы с вами, Александр Сергеевич, нонче на королевских землях, а они, если память не изменяет, под юрисдикцию царя-батюшки не попадают.

– Это с какой стороны посмотреть. Будь мы на русских землях, я бы уже приставов кликнул.

– Отчего же здесь никого не кликнули? Мистера Льюиса, например.

– Беспокоить не захотел. Человек он занятой, да и в летах уже. Ему бы дома сидеть да ноги в тепле держать.

– И что же делать будем? Наша… пьеска слегка затянулась, а дела не ждут-с!

– Конечно… – кивнул я. – Пароход из Форт-Росса скоро под разгрузку встанет. Бруски-то сами ломаете или подручным доверяете?

– Какие бруски? – Он слегка поморщился, хотя старательно изобразил удивление.

– Дубовые, кедровые… Смотря в какую сторону фрахт намечается.

– Понятия не имею, о чем вы.

– Бросьте, Вениамин Григорьевич! Актер вы, признаться, очень хороший, но пальчики…

– Что не так? С пальчиками моими…

– Вы так в кресло вцепились, что, того и гляди, обивку кожаную порвете. Нервишки шалят?

– Кто сдал?.. – глухо спросил он. Будто маску сбросил.

– Вот это уже разумный вопрос. Сами-то как думаете?

– Койфман, шельма… Как знал.

– Экий вы грубый, господин Кротов. Вот так, сразу, на ювелира клевещете.

– Больше некому.

– Давайте подумаем?

– О чем?

– О помощниках ваших. Могли и капитана прижать, и купчишку вашего.

– Эти бы не сдали…

– Ладно, Вениамин Григорьевич, не будем попусту людей оговаривать. Пойдемте. Для начала в подвал, а потом… Потом к шерифу прогуляемся.

– У вас нет доказательств.

– Мне, если честно, они и не нужны. Признаться, вообще вас никуда вести не хочется. Пристрелить бы прямо здесь, да и дело с концом.

– Чего же не стреляете?

– Интересно было пообщаться. Человек вы и правда не глупый. Ладно, пойдемте ваши закрома смотреть. Страсть как любопытно.

– Там ничего нет.

– Вот мы и проверим.

– Без меня чего же не проверили?

– Неудобно как-то было. И вот еще что… Давайте без глупостей. Ведь предупреждать не буду: шмальну в спину, и все.

– Интересное слово, – усмехнулся Кротов, – «шмальну»… Не слыхал.

– Вы много чего не слышали и не видели. Пошли.

45

Тяжелый люк поднялся с неожиданной легкостью. Под ним виднелась деревянная лестница, уходящая в темноту. Пахнуло легким запахом плесени и пыли.

– Не боитесь? – усмехнулся Кротов и поднял керосиновую лампу.

– Это вы, милостивый государь, бояться должны. – Я указал дулом револьвера на люк и кивнул. – Давайте, не задерживайте.

– Экий вы, Александр Сергеевич, грубый.

– С волками жить…

Я не ошибся. Точнее – это Марк Брэдли не ошибся. В фундаменте был пробит еще один ход – в тот самый подвал, над которым устроили лужайку. Дверь была хорошо замаскирована. Если не ползать вдоль стены с фонарем, то можно и не заметить. Несколько пустых ящиков, дырявый бочонок и большая жестянка от оливкового масла…

– Не тяните, Кротов! Что вы топчетесь, как гимназистка перед дамским доктором!

Через несколько минут мы пробрались в заброшенный подвал. Здесь они и устроились. Кстати, довольно неплохо. Просто целая мануфактура! Только рабочих не видно. Мы стояли в большом помещении с арочным потолком. Один из углов был доверху засыпан щебнем. Видимо, тот самый провал, который не позволил строителям продолжать свои работы. Десяток деревянных ящиков, длинный стол. Несколько больших бочек. На полу изрядное количество упаковочной стружки. В глубине видны две арки – проходы в соседние залы. Судя по кирпичной кладке, этот подвал – ровесник Вустера.

– Теперь вы довольны? – с усмешкой спросил Кротов.

– Вы даже себе не представляете, насколько.

– Что, весь этот хлам стоит ваших усилий и жизни вашего друга?

– Ты просто нарываешься на пулю, господин Кротов.

– Боже меня упаси! – Он демонстративно поднял руки. – Я просто спросил.

– Не дергай руками, – предупредил я, – у меня нервы слабые, а спуск у револьвера очень мягкий. Убью и не замечу.

– Даже не думаю! Вы выиграли, господин Талицкий.

– Лампу поставь, – приказал я. – Нечего ею размахивать.

– Здесь есть еще несколько, если хотите осмотреть помещение во всей, так сказать, красе.

– Успеется.

– Я бы…

– Что?

– Не был так уверен! – Он неожиданно швырнул керосиновую лампу на пол, крутанулся на месте, уходя вниз и в сторону. Раздался звук бьющегося стекла, и полыхнуло пламя! Грохнул запоздалый выстрел. Мелькнула тень. Еще выстрел! Мне что-то везет на пожары! Уже второй раз за неделю пытаются сжить со свету таким способом. Не скажу, что это меня сильно радует!

Он ушел куда-то в боковой проход. Настоящий крот! Ему и света не нужно – он здесь все на ощупь знает! Каждый камушек! Дьявол! Хорошо, что потайной фонарь, который я не выпускал из рук, не погас. Рванул вперед, но увидел лишь темную фигуру, ныряющую в какую-то дыру. Дверь! Лязгнул потайной засов. Всё… Теперь точно не открыть! Я, даже не надеясь на удачу, сделал шаг назад и выстрелил. Один раз! Второй! Третий! Звуки выстрелов в замкнутом помещении ударили по ушам. Будь ты проклят, Кротов! Все-таки ушел! Да, я здорово лопухнулся. Надо было догадаться, что из этого подвала есть еще один выход!

Огонь удалось погасить.

Было бы чертовски обидно сгореть в этом пожаре…

Через три часа офис Кротова был битком набит помощниками шерифа. Мимо пробегали незнакомые люди. Фотограф в большом суконном картузе, который он напялил козырьком назад, устанавливал фотоаппарат, похожий на большого одноглазого паука. Наверняка злого паука. Уж слишком хищно он выглядел. Рядом с сейфом копался подозрительный тип, похожий на медвежатника. Судя по блестящим инструментам, разложенным на письменном столе, и повадкам, он таковым и являлся. Привлекли, так сказать, для оказания помощи.

Некогда большой офис вдруг съежился и стал меньше размерами. Мне так показалось. Уж слишком много людей набилось в комнаты. Кто-то перетряхивал бумаги на полках, сваливая папки прямо на пол. Кто-то копался в ящиках письменного стола, бесцеремонно вываливая содержимое на столешницу. Несколько человек старательно простукивали стены. Седой мужчина в строгом сюртуке делал записи в блокноте и отдавал приказы. От звуков его голоса голова разболелась еще сильнее. Появилось ощущение, что сижу в кинозале и смотрю старый фильм. О сыщиках. От группы людей отделилась знакомая фигура и приблизилась ко мне. Послышались возмущенное сопенье и очень недовольный голос мистера Льюиса:

– Итак, Талицкий, я жду объяснений.

– Каких?

– Что все это значит, черт меня побери?! Вы, часом, не заигрались?!

– Пошел ты… – устало отозвался я.

Льюис сжал зубы, а его подчиненные сделали вид, что ничего не произошло. Может, и правда не слышали? Понятия не имею. Мне было лень думать. Поднялся и пошел к выходу.

– Талицкий! Стоять! – рявкнул Льюис.

– Я что, арестован?

– Мне нужны объяснения, черт бы тебя побрал!

– Высплюсь – тогда поговорим. Все, что я знал, уже рассказал вашему помощнику.

– Где тебя найти?

– Вечером, у старика Харта.

Как-то это быстро, не правда ли? Кому-то это покажется очень простым и незатейливым. Не думаю. Глупая история о похищенном золоте нам дорого обошлась. Марк Брэдли ранен и еще долго проваляется в постели. Стив Палмер убит. Франческа… Я не был знаком с этой девочкой, но она, право слово, была лишней в этой игре. Разве этих потерь мало? Мы выяснили, чем занимался Кротов? Да, пожалуй, что так. Тем не менее ни на йоту не приблизились к пропавшему золоту. Этот русский купец… Сомневаюсь, что он в Вустере. Готов поспорить, что купчишка исчез из города и несется куда-нибудь на юг, в сторону Арганзона. Если честно, то я немного устал. Последние дни были не самыми легкими.

Вышел из здания и присел на ступеньки. Мимо меня провели арестованного Койфмана в диковинных наручниках. Эх, ювелир… лучше бы он, по примеру своего племянника, печатал книги, ходил на охоту, а в перерывах пил водку и шлялся по бабам. Право слово, это более спокойные занятия.

Поднялся и отправился навестить Марка. Надеюсь, ему стало лучше. Прохожие косились на мой грязный костюм, брезгливо морщились и бросали осуждающие взгляды. Плевать. Сегодня не тот день, чтобы выглядеть джентльменом. И вообще – я хочу домой. На русские земли. Что-то устал от Вустера.

Сэмуэля Вульфа не было. Чопорного дворецкого – тоже. Какой-то незнакомый парень в котелке проводил меня до лазарета, где в одной из палат лежал Марк Брэдли. Бледный и слегка осунувшийся.

– Как ты?

– Терпимо, – поморщился Марк. – Ты что, устроился трубочистом?

– Скорее шахтером, – усмехнулся я, – забрался в подвал Кротова.

– Что с ним?

– С Кротовым? – уточнил я. – Убежал.

– Вот! Учишь тебя, Талицкий, учишь, а толку?

– Ты поправишься, и мы обязательно возьмем этого мерзавца.

– Сколько мне еще валяться, не знаешь?

– Недолго. Через неделю идет пароход в Форт-Росс. На нем и отправишься. Отдохнешь, подлечишься.

– Это с какой стати?! – Марк дернулся и хотел приподняться, но был еще слишком слаб.

– Наша работа закончена, – развел руками я.

– Ты… Ты, как понимаю, не едешь?

– Я еду в Брикстоун. Надо пообщаться с одним джентльменом.

– Ладно… – Брэдли недовольно шевельнул рукой, но не стал спорить. – Рассказывай.

– Что тут рассказывать… – пожал плечами я.

– Не зли меня, Талицкий! – тихо произнес он.

– Ты оказался прав! Кротов как-то узнал про заброшенный подвал и решил пристроить его к делу.

– Как он сумел убежать?

– Запасной выход. Через него можно попасть в соседний дом, а если быть точным, то в подвал, находящийся под механической мастерской. Кстати, рабочие так и попадали на свои рабочие места.

– Ящики…

– Что? – не понял я.

– Они не могли таскать ящики через офис Кротова. Ты должен был сразу обратить на это внимание и понять, что есть и вторая дверь.

– Увы, Марк, я оказался плохим сыщиком.

– Не переживай, ты почти все сделал правильно, Алекс. Что там производили?

– Там стоял хороший станок, на котором печатали поддельные документы, а в соседней каморке оборудована химическая лаборатория. Я не знаток таких заведений, но выглядело очень серьезно. Там большие помещения, Марк. Не удивлюсь, если в одном из них парни шерифа обнаружат мастерскую для изготовления поддельных рублей.

– Золото?

– Нашли небольшой запас. Около двух фунтов.

– Пароход? Он уже прибыл в Вустер?

– В порт отправились люди Льюиса. Я рассказал все, что знал. Парни переворошат весь груз, а из брусьев, после досмотра, можно будет настрогать зубочисток.

В этот момент открылась дверь, и я увидел врача. Того самого, который так похож на кузнеца Чака. Такой же здоровяк. Он вздохнул и поджал губы.

– Мистер Талицкий, вам пора уходить. Больному нужен покой.

– Да, конечно, – кивнул я и поднялся. – Выздоравливай, Брэдли! У нас еще куча дел.

Вечером я отправился на встречу в гостиницу «Гринфилд». Признаться, чуть не забыл про это рандеву… Даже рассказывать нечего. В номере меня ждал Акакий Азаров. Судя по встревоженному виду, он думал, что я вообще не появлюсь. Мы мало говорили. Написал короткое письмо для Ростовского и получил четыреста марок на расходы. Даже расписки не попросили.

Когда я вышел из здания, то начался дождь. Он был каким-то неправильным. Осенним. Унылым и серым. Навалилось чувство, что я смотрю очередной фильм. Просто закон жанра: мелкий моросящий дождь и сумерки. Улицы Вустера превратились в самое скучное место на земле. Безрадостное. Для полного счастья не хватало предательского выстрела в спину, который оборвет жизнь главного героя. Если честно, то я себя таким не чувствовал. Да и пулю получить неохота.

Несмотря на этот резкий и неожиданный финал, меня не покидало чувство… Даже не знаю, как его назвать. Чувство какой-то незавершенности. Будто локтем подталкивали. Обрывки каких-то фраз, незавершенных разговоров и незаконченных дел. Муторно на душе. Муторно.

46

– Вам здорово повезло, – сказал Льюис.

Он устроился напротив меня, широко расставив ноги, будто сидел верхом на лошади. Держал в руках бокал из толстого зеленого стекла и медленно цедил бренди. Рядом расположился Арлен Харт. Мы, как и договаривались, собрались в антикварной лавке, чтобы обсудить дела и немного выпить. День был тяжелый. За окнами темнело. Не переставая шел дождь. Он барабанил по стеклам и водосточным трубам. Противная погода.

– Повезло… – повторил Эдгар и покачал головой. – Чертовски повезло!

– Нам?! – прищурился я.

– Именно вам, мистер Талицкий! – огрызнулся он. – Шериф приказал закрыть глаза на пять трупов, которые были найдены в разных концах города.

– Понятия не имею, о чем вы говорите, сэр, – развел руками я.

– Ладно, черт с вами… живите, – выдохнул он и расслабился.

– Что-нибудь удалось найти?

– Это служебная информация.

– Черта с два ты владел бы информацией, если бы не Брэдли с Талицким, – неожиданно твердым голосом сказал старик Харт. – Эдгар, перестань изображать девочку из предместья и рассказывай! Ты же законник, Льюис, а не британская шлюха!

– Ладно… – Эдгар надулся как мышь на крупу, но потом подумал и решил не спорить со старшими. Правда решил отыграть немного и уставился на меня. – Склад – это твоя работа?

– Что? – «не понял» я. – Какой такой склад?!

– Склад русского купца.

– Эдгар, если ты решил, что нападение – лучший способ защиты, то извини, это не тот случай. Я понятия не имею, о чем ты спрашиваешь.

– Он сгорел, – сообщил мне Льюис. Буднично, словно про начавшийся дождь.

– Когда?!

– Пожар начался через несколько часов после того, как ты упустил Кротова.

– Мне совершенно невыгодно, чтобы вещественные доказательства сгорели.

– Скажешь, это Кротов поджег?

– Больше некому. Он очень шустрый парень, этот Вениамин Григорьевич.

– Жаль, что ты его упустил.

– Так получилось. Кто же знал, что там окажется еще один выход… Кстати, зачем им этот офис, если пройти в подвал можно из механической мастерской?

– Дом, в котором располагалась эта мастерская, планировали снести.

– Понятно… – Я сделал небольшую паузу. – Расскажешь, что обнаружили на пароходе?

– Около ста фунтов золота, – вздохнул Эдгар, – в песке и самородках.

– В пустотелых брусьях?

– Да, – кивнул Эдгар. – Шериф уже подал рапорт мэру Вустера, а тот связался с русским посланником. Будет грандиозный международный скандал.

– Это еще почему?

– Пароход ходит под британским флагом, – пояснил он.

– Что нашли в подвале?

– Поддельные документы, старательские патенты… Много чего.

– Фальшивые рубли?

– И не только. Ребята, судя по всему, собирались производить и золотые марки.

Льюис поднялся, допил бренди и поставил бокал на прилавок. Взял шляпу и несколько секунд крутил в руках. Потом нахлобучил ее на голову и посмотрел на меня:

– Как понимаю, мистер Талицкий, ваша миссия уже закончена?

– Можно сказать и так. – Я пожал плечами.

– Когда вы покинете Вустер?

– Через неделю. Марк немного поправится, и уедем.

– Надеюсь, что больше вас не увижу. Ни тебя, ни Брэдли.

– Как знать…

Помощник шерифа посмотрел на меня и ничего не сказал. Дотронулся до края шляпы и ушел. Стукнула входная дверь, и неожиданно стало тихо. Так тихо, что было слышно, как потрескивают свечи, вставленные в старинный бронзовый подсвечник.

– Экий молодец… – начал я, но взглянул на Харта и осекся.

Старик смотрел на меня с легкой улыбкой. Морщинистое лицо делало его похожим на сказочного гнома.

– Алекс… – протянул он и покачал головой, – мне кажется, ты что-то недоговариваешь.

– Почему вы так решили, мистер Арлен?

– Мистер Талицкий… если Льюис болван, то это не значит, что глупы и все остальные. Я бы на твоем месте обеспокоился этой проблемой.

– Не понимаю, о чем вы…

– Когда ты рассказывал о прошлой ночи, то из описания исчезли целых три часа, – старик наставительно поднял палец, – сомневаюсь, что ты столько времени сидел и думал, как поступить с твоими находками. Это на тебя не похоже.

– Вы правы.

– Обыскивал подвал? Нашел что-нибудь нужное?

– Случайно.

– Могу узнать, что именно? Если не хочешь говорить – я пойму.

– Небольшой ящик с документами, – признался я, – он был спрятан в лаборатории.

– Компромат на вустерских торговцев и чинуш?

– Откуда вы знаете?

– Догадался. Ты искал именно эти документы?

– Нет. Там были и другие бумаги.

– Документы на русских чиновников? – понимающе кивнул он.

– Подумал, что Кротов умен и озаботится такими вещами. Я не ошибся…

Через неделю я стоял на пристани Вустера и провожал Марка Брэдли в Форт-Росс. Как он ни ругался, но в порт его доставили на носилках. Нечего рану тревожить. Пусть и заживает, но лишняя тряска не нужна. Вместе с ним отправился мистер Харт. Старик был рад немного растрясти кости и подышать свежим морским воздухом. По крайней мере, так он говорил.

Кстати, этим же пароходом в Форт-Росс отправился и господин Азаров. Не один, а в сопровождении двух дюжих молодцов из почтовой охраны, которые несли три запечатанных мешка из парусины. Найденные мною документы, надо полагать, тоже в этих мешках. Или нет? Не знаю. Мое дело маленькое. Через несколько дней я купил билет на пароход до Брикстоуна. Последние дни в Вустере прошли на удивление спокойно и без приключений.

Путешествие было недолгим. Я даже не успел толком выспаться, как пароход вошел в знакомые воды. Где-то там, выше по реке, находится Ривертаун. Если честно, то мне вдруг захотелось побывать в этом маленьком городке, с которого начались мои приключения в мире-«призраке».

До одури шумная брикстоунская пристань… Галдящие торговки, носильщики, молодые привлекательные дамы и чопорные леди с извечным трауром на высохших лицах. Бродяги, бездомные, фермеры с плетеными корзинками, усатые мастеровые с натруженными мозолистыми руками. Свистки паровозов и брань извозчиков. Этот город не меняется!

Я остановился в небольшой гостинице. Скромный номер, в котором из обстановки только умывальник, пыльное зеркало и кровать. Вещей у меня немного, а если быть точным, то их вообще нет. Перед отъездом из Вустера старался поменьше бродить по улицам, чтобы не подставлять спину под весьма вероятную пулю. Что-то мне подсказывает – наша «золотая эпопея» еще не закончилась, так что в глазах гостиничного портье я выглядел весьма и весьма скромно. Подаренный мистером Хартом докторский чемоданчик, костюм, галстук, сорочка, сапоги и широкополая шляпа. Ну и револьвер, разумеется. Под пиджаком. В Брикстоуне, если запамятовали, нельзя носить оружие в открытую.

После гостиницы заглянул в детективное бюро Пола Брикмана. Упитанный дежурный, полная противоположность своему коллеге из вустерского отделения, был предупредителен и крайне вежлив. Сообщил, что мистер Брикман будет завтра утром, и если я хочу поймать его на месте, то лучше прийти пораньше. Не вопрос. Тем более что дел в Брикстоуне, кроме этого и встречи с мистером Митчеллом, у меня нет. Кстати, я получил от него письмо. Его мне передал портье, когда вернулся в гостиницу. Дэвид Митчелл ждал меня в одной из самых дорогих гостиниц. На ужин… В пять часов вечера.

Если честно, то я едва дождался. Как вы помните, у нас остался незавершенный разговор, и мне очень хотелось услышать ответы на некоторые вопросы. Не буду описывать наши праздные беседы. Погода, цены на золото и собак. Жизнь в Форт-Россе… После ужина, когда мы устроились у камина, мистер Митчелл немного помолчал и наконец перешел к более интересной теме:

– Хорошо, Александр, я немного приоткрою завесу тайны, но лишь для того, чтобы мы смогли быстрее договориться и найти решение, которое устроит нас обоих.

– Буду очень вам признателен.

– Скажите, Александр, вам нравится ваш мир?

– Который именно?

– Тот, откуда вы пришли.

– В нем достаточно отрицательных черт.

– Вот как! Отрицательных? – Он улыбнулся. – Как это мило прозвучало! Отрицательных, значит! Вы мне казались большим реалистом. Неужели я ошибся?

– Смотря что вы ожидали услышать.

– О падении морали, уничижении человеческих свобод. Реальных, а не провозглашенных с трибун.

– Вы говорите с таким пафосом… Не ожидал.

– Напоминает либеральную прессу, не правда ли? Думал, так будет привычнее. Извольте, скажу по-другому: ваш мир подыхает. Напоминает гниющего сифилитика, который пудрит отваливающийся нос и тыкает пальцем в разные механические игрушки. Перечислить все болезни вашей цивилизации?

– Увольте меня от этой радости, – нахмурился я.

– Вот и славно, – благодушно заметил он. – Значит, вы понимаете, что я прав, и не будете меня разубеждать и доказывать обратное.

– Вы пару раз сходили в наш мир, и сразу поставили диагноз?

– Зачем же «сразу»? Мы наблюдаем за вашей цивилизацией уже лет тридцать и, как говорит один мой коллега, «прогноз неутешительный». Это несколько поменяло наши планы по отношению к вам и вашим… соплеменникам.

– Что же входило в эти планы? Сотрудничество? В чем оно должно было заключаться?

– Вот это мы и хотели бы обсудить…

– Вы, конечно, знаете, как спасти наш погибающий мир?

– Если бы мы знали, то не оказались бы здесь, – неожиданно резко ответил он.

– Погодите… Вы… – У меня даже дыхание перехватило. – Кто вы такие?

– Мы такие же пришлые чужаки, как и вы, мистер Талицкий.

– Вы из другого мира?!

– Разумеется. Со здешней техникой между мирами не погуляешь! Мы не из вашего мира. К сожалению, не он один скатился до совершенно скотского состояния.

47

– Это… – Я даже не нашел слов, чтобы выразить свое удивление.

– Невероятно? – помог Дэвид Митчелл. – Пожалуй, я с вами согласен.

– Вы рассчитываете, что я вам поверю?

– Верить или не верить, – он качнул головой и поджал губы, – это ваше право. Если вы не против, то я расскажу историю о гибели мира. Одного из великого множества миров.

– С удовольствием послушаю.

– Итак… – Он посмотрел на огонь камина и прищурился. – Некогда мир был подходящим местом для… двуногих. Таким бы и остался, если бы не бездумное отношение к природе и нравственности. То, что люди называли прогрессом, превратилось в игру для власть имущих. Именно с их подачи мнимые свободы превратились в извращения, а люди – в стадо свиней, готовых на все ради очередной игрушки. Вам это знакомо, мистер Талицкий?

– Есть нечто схожее. Мораль – штука сложная…

– Мораль? – усмехнулся он. – Вы оптимист, мистер Талицкий! Ладно, это ваше право! Я, с вашего позволения, продолжу?

– Конечно. Я весь внимание!

– Все это привело к тому, что мир превратился в загаженное болото, заселенное людьми без идеалов и морали. Само понятие «мораль» стало ехидной шуткой, подкрепленной очередным преступлением извращенца или убийцы, которого обязательно помилуют, потому что смертную казнь упразднили как пережиток варварских времен, недостойный светлого настоящего. Моральные нормы превратились в средство торговли и стали меняться в угоду модным тенденциям. Несмотря на это кастрированное правосудие, повсеместно возникали гражданские войны, спровоцированные мировыми державами…

– Вот это уже знакомо…

– Знакомо?! – Митчелл схватился за ручки кресла и резко наклонился вперед, будто хотел удостовериться в моих словах. – Вы увидели свой мир?!

– Да.

– Нет, мистер Талицкий, я рассказывал о своем мире! Еще пятьдесят лет назад он был очень похож на ваш. Вы можете усмехнуться, и отчасти будете правы: что такое эти жалкие пятьдесят лет? Мгновение! Увы, но для человечества, которое сорвалось и летит в пропасть, каждая секунда на счету.

– Неужели все так печально? – спросил я, но он меня не слышал.

– Цивилизация замкнулась на себе, погрязла в бюрократизме и утратила живое начало. Вы знаете, в чем самая главная проблема мира? В одиночестве, которое не только проникло в души людей, но и стало основополагающим фактором политики всех государств.

– Что, и у нас все так плохо?

– Ваш мир деградирует слишком быстро! Я достаточно хорошо изучил вашу реальность. Мировая доктрина – мусор. Так называемая «Европа»? Мусоросборник. Кладбище для стран и народов. Какое будущее ожидает подобный мир? Хаос! Ваша, – Митчелл презрительно щелкнул пальцами, – Америка напоминает дряхлую и склочную старуху, которая готова пойти на что угодно, лишь бы ей дали сдохнуть в тишине и покое. Ради этого готова утопить мир в крови. Как вам перспективы такого мира?

– Незавидные.

– Что будет дальше, знаете? – спросил Митчелл и пристально посмотрел на меня.

– Догадываюсь. Вы знаете, как помочь?

– Увы… – Он покачал головой.

– Какие же цели вы преследуете, вторгаясь в наш мир? Что изучаете?

– Изучать там нечего. Нам была нужна информация.

– Для чего?

– Чтобы закрыть проход между мирами.

– Вот как… Зачем?

– Поначалу мы хотели положить конец вашим варварским методам в исследованиях, но, увы, нельзя вот так взять и закрыть мир. Эта реальность, как выяснилось, агрессивна в своем поведении.

– Мир-«хищник»…

– Вы так его называете? – улыбнулся мой собеседник. – Вынужден вас разочаровать! Не все так просто, как нам хотелось бы! Признаться, поначалу мы думали, что эта реальность обладает каким-то высшим разумом, который целенаправленно вторгается в иные миры.

– Зачем?!

– Увы, этого никто не знает, но определенно в этом присутствует что-то необъяснимое. Мистер Талицкий, взгляните на сам процесс захвата. Представьте огромную толпу людей, которая в определенный момент попала в зону соприкосновения миров.

– Я не очень хорошо разбираюсь в подобных вещах, но попробую представить.

– Мир не забирает всех подряд, а выбирает личность, которая отвечает его требованиям.

– Каким?

– Увы, этого мы до сих пор не знаем, – развел он руками.

– Все это интересно, мистер Митчелл, но один вопрос не дает мне покоя.

– Какой именно?

– Зачем вам нужен я?

– Вы интересный человек, Александр.

– Спасибо за комплимент. Только поэтому?

– Нет. Дело в другом. Нам был нужен ваш брат, но он всеми силами избегал общения.

– Лучше бы он избегал общения с… другими людьми, – поморщился я.

– Простите?

– Не обращайте внимания. Это личное. Зачем вам Влад Талицкий?

– Дело в том, что пробиться в этот мир довольно сложно. Его исследования…

– Извините, мистер Митчелл, но вы с легкостью проникаете в другие миры. При чем здесь работы моего брата?

– Мы потеряли связь со своим миром, – коротко ответил Митчелл. Он произнес эту фразу таким тоном, что я почувствовал, насколько нелегко далось ему это признание.

– Как так? – вытаращился я.

– Он будто захлопнулся. Как дверь, подхваченная сквозняком.

– То есть вы оказались пленниками этого мира?!

– Отчасти. С помощью нашей техники мы можем открыть переход в сотню параллельных миров, но наш собственный для нас закрыт.

– Вы хотите, чтобы Влад Талицкий помог вам вернуться?

– Боюсь… – Он хотел что-то сказать, но замолчал и посмотрел на огонь камина. Вздохнул и продолжил: – Боюсь, что возвращаться уже некуда, но мы обязаны убедиться и, если это возможно, спасти своих родных.

– Для вас этот мир стал неким ковчегом?

– Простите? – Он, видимо, не понял.

– Ковчег… нечто вроде спасительного убежища для жителей вашего мира.

– Не для всех. Только для небольшой группы наших близких. Мы не претендуем на роль спасителей человечества.

– Вы предлагаете объединить усилия? Группы Влада Талицкого и ваших исследователей?

– Вы совершенно правы. Разумеется, с обоюдной выгодой. Мы подозреваем, что этот мир вашим людям интересен лишь как шлюз между мирами. Наши ученые готовы предоставить Владу технологии, которые позволят открыть с десяток параллельных миров.

– Ну и дела… – протянул я.

– Все это возможно при соблюдении некоторых условий.

– Каких?

– За пределами лабораторий – никакой техники и технологий для широкого потребления. Этот мир должен развиваться сам, без подсказок извне.

– Вы это контролируете?

– Отчасти. Это не всегда получается.

– Например?

– Вы уже сталкивались с продукцией оружейных фабрик?

– Разумеется.

– Это принесли люди из вашего мира. Те, которые попали сюда по воле «призрака». Они оказались талантливыми инженерами и хорошими дельцами.

– И разумными людьми, – добавил я.

– Да, мы с ними пообщались и убедили, что не стоит пускать вскачь здешний прогресс. Эдак и шею сломать недолго.

– То есть вы не только поддерживаете баланс, но и придерживаете развитие науки и техники?

– Совсем чуть-чуть. Нам вовсе не хочется, чтобы люди начали получать неожиданные посылки из иных, более развитых миров.

– Поэтому вы охотитесь за артефактами?

– Да. Поверьте, иногда это бывает чертовски неприятным занятием.

– И у вас очень хорошие связи среди властей.

– Не буду скрывать, – кивнул он, – очень хорошие.

– Неужели вы надеетесь создать здесь рай земной?

– Нет. Но мы можем уберечь жителей этого мира от множества ошибок.

– Хорошо. Что же вы хотите от меня лично? Какой именно помощи?

– Посредничества. Между нами и вашими коллегами.

– Я согласен, но с одним условием.

– Каким же? – дернул бровью мистер Митчелл.

– После этих переговоров вы все забудете о моем существовании.

– Даже так…

– Да. Это непременное условие.

– Жаль… – протянул Дэвид. – Хотел предложить вам работу.

– «Часовщиком»? Не думаю, что она будет привлекательной.

– Подумайте… Новые миры… новые приключения.

– Мне и здесь неплохо.

– Как знать…

Вскоре наш разговор подошел к концу. Митчелл прекрасно понимал, что мне необходимо время, переварить полученную информацию. Напоследок он дал несколько адресов, по которым я мог отправить корреспонденцию или обратиться за помощью.

– Мистер Митчелл, вы позволите задать вопрос? Это касается ваших ребят из поисковых групп.

– Разумеется, – кивнул он и улыбнулся.

– Почему они ходят в таких странных костюмах?

– Черные котелки с очками, кожаные краги и тому подобное? Вы будете удивлены, но это обычная мода. Когда-то давно так ходили единицы. Это был некий знак для посвященных, что человек посещал один из параллельных миров. Довольно жестокий мир, надо заметить. Несмотря на внешний лоск. Потом этим стали грешить все мальчики из поисковых партий. Мода… – он развел руками, – только и всего.

48

Все-таки я не вытерпел. Да, это безрассудно, безумно и, может быть, глупо, но это… Это было тем маленьким чудом, на которое надеялся. Надеялся, несмотря на здравый смысл, который упрямо твердил, что это невозможно. Ведь я почти ушел. Почти. Не смог. Потому что оставался еще один вопрос. Очень важный и не дававший мне покоя.

– Мистер Митчелл…

– Я вас слушаю.

– Вы никогда не пытались проникнуть в прошлое?

– Что?! В прошлое?

– В прошлое иных миров. – Я понимал, что это звучит нелепо, но поступить иначе не мог.

– Алекс, почему вы решили, что это вообще возможно?

– Год тому назад я вообще не подозревал о таких вещах, как параллельные миры. Тем не менее они существуют. Если вы с легкостью шагаете через пространство, то почему бы вам не шагнуть сквозь время?

– Вы не ответили на мой вопрос, мистер Талицкий. Вас что-то натолкнуло на эту мысль.

– Не могу быть уверенным, но мне кажется, что я встретил человека из нашего прошлого.

– Из прошлого вашего мира?!

– Да.

– Вы не могли ошибиться?

– Мог. Это всего лишь мое предположение.

– Этот человек… он жив?

– Увы, умер. Он был слишком стар, чтобы жить.

– Алекс, я не буду кривить душой и лгать. Да, такие исследования проводились, но были своевременно прекращены, а все связанные с этим проекты – закрыты и засекречены.

– Значит, это возможно?!

– Возможно, но запрещено.

– Почему?

– Последствия, мистер Талицкий… Последствия! Тем более что нам удавалось проникать лишь в прошлое иных миров. Наше, как это ни прискорбно, закрыто. Будь это возможно, наш мир не оказался бы на краю гибели.

– Послушайте, мистер Дэвид…

Я рассказал ему все. Почти все. Разумеется, кроме информации о делах конторы, которая меня отправила на этот свет. Рассказал о гибели жены, увечье дочери. Да, вы совершенно правы – хотел передать весточку. Самому себе. В прошлое. С помощью «часовщиков».

– Вы понимаете, мистер Талицкий, о чем меня просите?

– Разумеется.

– Войти в прошлое вашего мира! Это не просто вмешательство, а откровенная агрессия!

– Но я не прошу свергать царей и возрождать погибшие империи! Прошу доставить короткую записку – всего несколько строк. Мистер Митчелл, это никак не отразится на мире. Слишком малое вмешательство, и вы это понимаете лучше меня.

– Это…

– Это не причинит никакого вреда моему миру, – упрямо сказал я.

– Вы не можете быть в этом уверены, мистер Талицкий!

– В чем опасность? В том, что обреченный человек выживет?

– И в этом тоже.

– Мистер Митчелл, я человек из другого мира, но людей здесь убиваю так же легко, как и рожденные на этой земле! Разве это изменило этот мир к худшему? Вы ищете поддержку, чтобы спасти своих близких, а я хочу спасти своих!

Дэвид несколько секунд молчал и смотрел на меня. Я выбил его из седла своей просьбой. Понимаю, это прозвучало просто фантастически, но я не мог поступить иначе. Должен был использовать любой шанс. Даже самый ничтожный.

Наконец мистер Митчелл прервал молчание:

– Алекс, давайте сделаем так: вы напишете эту записку, но решение… Решение я приму чуть позже. Не могу дать ответ вот так сразу, без консультаций с нашими учеными.

– Я согласен.

Пол Брикман, с которым я познакомился на следующий день, был просто копией одного киношного детектива в исполнении актера Хамфри Богарта. Разумеется, если вы смотрели фильм «Мальтийский сокол». Если нет, то я, пожалуй, немного опишу его внешность. Около сорока пяти лет, худощав, нетороплив в движениях. Держится уверенно, но без вальяжности. Темные, слегка вьющиеся волосы зачесаны назад. Высокий лоб, карие глаза. Под глазами сетка усталых морщин. Упрямо сжатые губы и волевой, чисто выбритый подбородок. В общем – привычный всем образ сыщика-джентльмена, подаренный нам голливудской фабрикой грез.

– Мистер Талицкий, если не ошибаюсь?

– Вы совершенно правы, мистер Брикман.

– Рад с вами познакомиться. – Он пожал мне руку и кивнул в сторону полки, уставленной разнообразными бутылками. – Виски?

– Лучше глоток бренди.

– Без проблем!

Он разлил по бокалам выпивку и устроился за письменным столом. Мне досталось удобное кресло по другую сторону этого монстра. Монстр – это я про стол. Красив, но уж слишком велик и заставлен разными вещами. Две пепельницы, коробка сигар, трубка, пачка табаку, спички, массивный чернильный прибор и карандашница из неведомой древесины. Кстати, очень красивой древесины. На карельскую березу похоже.

– Я получил письмо от нашего сотрудника… – начал Пол.

– …сотрудницы.

– Можно сказать и так. Хотел поблагодарить вас за внимательность.

– Работа у меня такая, – пожал плечами я.

– Понимаю. Простите за некоторую поспешность, Алекс: вы никогда не думали сменить ваше ремесло на другое, более успешное?

– Простите?

– Дело в том, что нам всегда нужны достойные люди, которые способны не только искать пропавших собачек, но и думать.

«Что-то мне слишком часто стали предлагать работу, – подумал я. – Эдак и возгордиться недолго».

Подумал, но решил не озвучивать эти мысли. Скромность, дамы и господа, – она украшает! Всех. Даже головорезов, охотников за головами и уж, конечно, путешественников между мирами. Поэтому отхлебнул бренди и сделал задумчивое лицо. Мистер Брикман посмотрел на меня и неожиданно улыбнулся:

– Поверьте, мистер Алекс, не прогадаете! Мы, пожалуй, одни из немногих, кто заботится о своих сотрудниках не только до тех пор, пока они работают. После отставки выплачивается пожизненная пенсия. Разумеется, если они не были замечены в предосудительных поступках и деяниях.

– И такое бывает?

– Мистер Талицкий… – усмехнулся он, – вы же законник! Знаете, что иногда приходится идти наперекор закону, чтобы не поступиться своей совестью. Главное – не попадаться!

– Это заманчивое предложение, но увы, – я развел руками, – сейчас я связан одним важным делом, которое должен закончить.

– Жаль! Кстати, о деле! – Брикман посерьезнел и отставил в сторону бокал. – Браслет, который вы зарисовали в своем письме, подходит под описание украшения, похищенного при ограблении вустерского экспресса. Мы уже связались с железнодорожной компанией, и они обещали известить клиента о находке.

– Рад, что смог вам помочь.

– Может, не остановимся на этом?

– Простите?

– Мы никогда не бросаем дела на половине.

– Вот как… Ваш сотрудник из вустерского отделения сказал, что это дело закрыто.

– Он уже уволен.

– Что вы хотите?

– Вы ведь родом из России?

– Да, это так.

– И живете в Форт-Россе.

– Можно сказать и так.

– Патент?

– Имеется.

– Наше бюро не работает на русских землях… – пояснил Брикман и замялся. – Официально не работает.

– Проблемы с властями?

– Нет, боже меня упаси, – он даже руки поднял, – никаких проблем нет. Очень надеюсь, что и не будет. Ссориться с русскими ребятами – себе дороже.

– В чем же проблема?

– Тамошние pristavi неохотно берутся за дополнительные заказы, а охотников за головами там очень мало. Поэтому, если сумеете найти преступников, то мы будем очень благодарны.

– Ничего не могу обещать, но, если попадутся под руку, обязательно найду способ…

– …доставить живьем в Брикстоун, – перебил меня Пол. – В этом случае награда возрастет в два раза.

Он даже два пальца выставил. Для убедительности.

– Не обещаю, но постараюсь вам помочь.

Через полчаса я вышел из дверей конторы и остановился. Небольшая порция бренди, да еще на голодный желудок, сыграла свое черное дело – разыгрался жуткий аппетит. Осмотрелся по сторонам и направился в сторону гостиницы. Там, буквально в двух шагах, находился небольшой ресторанчик, где можно было недорого и вкусно перекусить.

Тротуары были запружены народом. По проезжей части неспешно катили разнообразные повозки. Тут вам и телеги, нагруженные баулами, и пролетки, и даже карета из погребальной конторы, выкрашенная в черный цвет. Кучер был бородат, весел и пьян. Видно, последний «пассажир» был довольно богат, что отразилось на щедрости его наследников…

Пусть история и не выглядела героической, но и я, как ни крути, совершенно не похож на героя. Дела, порученные мне Ростовским и Михалычем, подходили к завершению, и можно было покинуть Брикстоун. Приобрел билет на пароход, а последний вечер провел в номере гостиницы. Валялся на кровати и пялился в ободранный потолок. Мечтал? Пожалуй, что нет. Я не умею мечтать. Разучился.

49

Весенний Форт-Росс сильно отличался от зимнего. Количеством людей, разноязычным многоголосием и горящими глазами новых переселенцев, которые рвались на север. Туда, где находились золотые прииски, – предел мечтаний для тех, кто был готов поставить на кон все, и даже собственную жизнь, если понадобится. Нет, не осуждаю. Их право. Право жить и право умирать.

Город был забит старателями, которых впору сравнить с опустошающей поля саранчой. На пристани лежали тысячи ящиков, тюков, баулов. Трепетали на ветру навесы из парусины. Лаяли собаки. Судя по всему, этих привезенных шавок собирали по всем закоулкам Вустера и Брикстоуна. Со здешними псами не сравнить. Эти сгодятся разве что на корм, если голод подопрет. Разномастные палатки и десятки костров, что горели на пустыре, отведенном под временный лагерь переселенцев. Боюсь представить количество людей, собравшихся на этом клочке земли. Толпы. На улицах не протолкнуться, а торговые склады не справлялись с количеством покупателей.

Я прибыл в Форт-Росс вчера вечером. Прибыл – и сразу окунулся в круговерть новостей и событий. Во-первых, не нашел в гостинице Брэдли. Во-вторых, уже через несколько часов после приезда получил короткое письмо от есаула – порученца статского советника.

Марк снял комнату в частном доме. Нашел, так сказать, более удобное пристанище для своей раненой тушки, нежели гостиница. Не знаю, как это произошло, но Лука Фомич, когда я попытался завести разговор на эту пикантную тему, только улыбнулся и покачал головой. Брэдли переселился к той самой вдовушке, с которой познакомились после заварушки в питейном заведении. Марьяна Минаевна Корсакова-Бердяева. Если интуиция меня не подводит, то у нее есть все шансы стать Марьяной Минаевной Брэдли. Или Корсаковой-Бердяевой-Брэдли? Увы, я не силен в этих тонкостях.

Если честно – был искренне рад. Марк стремительно поправлялся и был готов к новым подвигам, которых пока не намечалось. Кроме аудиенции у господина Ростовского, которая была назначена через три дня. Сам факт, что нас ожидают в Управе, а не на конспиративной квартире, говорил о многом. Значит, ряды чиновников уже изрядно подчистили. Пусть и не всех, но многих. Быстро они. Без церемоний.

– Слухи разные ходили… – сказал Марк, будто угадал мои мысли.

– Ты опять о делах?

– Мне было скучно лежать и смотреть в потолок.

Мы сидели в небольшом кабачке рядом с пристанью. Выбрались на свежий воздух, чтобы поговорить без свидетелей и обсудить планы на ближайшее будущее. Брэдли был еще слаб, но жутко злился, если кто-то советовал лежать и набираться сил. Это не тот человек, чтобы валяться на пуховых подушках.

– Что говорили? – спросил я и отхлебнул пива.

– Ничего особенного, – отозвался Марк, – взяли девять чиновников и одного директора департамента.

– Изрядно, изрядно… – протянул я и усмехнулся.

– Двух взять не успели.

– Убежали?

– Нет. Застрелились в своих кабинетах.

– Их кто-то предупредил?

– Один из местных приставов. Убит при задержании.

– Значит, не зря в Вустер съездили…

– Не зря, – устало кивнул Брэдли. Потом подозвал официанта и коротко бросил: – Uodki.

– Может, не стоит?

– Помянем Стива Палмера. Это и его победа. Он был хорошим парнем. Хоть и бабником.

Победа? Как вам сказать… Да, конечно, это была победа. Пусть и с привкусом горечи, но победа. К смерти нельзя привыкнуть. Каждый погибший друг забирает с собой частичку вашей души, оставляя взамен тяжелую горечь памяти. Со временем она становится легкой скорбью, которая отразится в ваших глазах при упоминании его имени.

Два дня пролетели незаметно. Сходил в банк, магазин, оружейную и седельную лавки. Вещи-то сгорели. Пришлось изрядно потратиться, чтобы купить все необходимое. Одежду, новую винтовку и походный скарб. Даже лошадей с Брэдли присмотрели. Тем более что нам их надо целых четыре. Двух для себя и двух для Михалыча и Челищева. На собаках летом не особо покатаешься, а концы здесь длинные…

Аудиенция началась в полдень и продолжалась около двух часов. Полагаю, что вы без особого труда догадаетесь о содержании этой продолжительной беседы. Выражаясь строгим языком протоколов: подвели итог вустерской операции, сделали выводы и даже оговорили возможные перспективы. Какие? Моего сотрудничества с департаментом Казначейства.

Я смотрел на статского советника и удивлялся. Искренне удивлялся. Он ведь не лукавил, когда говорил о таких забытых в нашем мире вещах и понятиях, как честь, достоинство и преданность Родине. Редкий тип служаки. В этих словах не было лживого пафоса, которым часто прикрывают внутреннюю пустоту и лицемерие. Вы можете не поверить моим словам и усмехнуться. Ваше право. Говорю о том, что видел.

– Завтра отбываю в столицу для доклада о проведенной кампании, – продолжал статский советник. – Кроме того, как мне сообщили, я могу надеяться на высочайшую аудиенцию. Надеюсь, что его императорское высочество будет доволен русскими людьми, которые вдали от родины не забывают о будущем Российской империи.

Наконец наш разговор подошел к завершению, и я вышел на свежий воздух. После меня в кабинет Ростовского отправился Марк Брэдли. Я дошел до площади и сел на лавочку. Сегодня чертовски хороший день. По-весеннему теплый, но без удушливой жары южных земель. Открыл конверт, полученный от статского советника, и увидел именной чек на одну тысячу рублей. Изрядная сумма. Даже для богатых русских земель. Второй конверт остался лежать на столе Ростовского. Для Марка Брэдли.

Примерно через час из здания вышел Марк. Он сделал несколько шагов, остановился и оглянулся, будто не верил, что вырвался на свободу из тесноты этих казенных кабинетов. Немного постоял, сбил шляпу на затылок и направился ко мне.

– Ты чего так долго?

– Ну… – промычал он и замолчал. Несколько секунд Брэдли сопел, потом полез в карман за сигарой. Долго и очень старательно обрезал кончик, потом так же медленно прикуривал. Я не торопил. Куда нам торопиться? В этой «симфонии» мы свое отыграли. Почти отыграли. Наконец он прикурил и выпустил клуб дыма.

– Мне… – как всегда растягивая слова, начал он. – Мне предложили место шерифа.

– Что? – Мне показалось, что я ослышался. – Шерифа?!

– Конечно, по-русски это звучит немного иначе. – Марк прищурился, а затем старательно и очень медленно произнес название должности: – Stanofij pristav.

– Становой пристав?

– Да, именно так.

– Все верно, – кивнул я. – Шериф и есть. Где именно?

– На границе, между землями Брикстоуна и Форт-Росса.

– Этот пограничный городок? Погоди, как он называется?

– Verezchagino, – тщательно выговаривая название, произнес он.

– Верещагино? Сложное задание. Я слышал, там столько швали!

– Еще бы, – усмехнулся Марк. – Задание не из легких, но и платят прилично. Дом в городе, оплата всех служебных расходов, жалованье сорок пять рублей и премия за каждого арестованного.

– Сорок пять рублей в месяц?! – присвистнул я. – Ничего себе!

– Достойное жалованье для достойного человека, – важно ответил Брэдли. Судя по всему, он процитировал слова статского советника.

– Ты неисправимый хвастун, Брэдли.

– Дать бы тебе по шее, Талицкий, но ведь не поможет.

– Не поможет, – усмехнулся я и покачал головой. – Сорок пять рублей. Целое состояние. Здешние приставы получают не более пятнадцати.

– Кстати, о помощниках! Я могу набрать пять человек. Жалованье – двадцать рублей, не считая премий. Старший помощник будет получать тридцать рублей.

– Найдешь. За такие деньги от желающих отбоя не будет.

– Пойдешь?

– Куда? – изобразив удивление, спросил я.

– Не зли меня, Талицкий! Пойдешь старшим помощником, спрашиваю?

– Старший помощник шерифа Александр Талицкий! Звучит?

– Конечно, звучит! – подтвердил Брэдли. – Пойдешь?

– Нет, не пойду.

– Почему?

– Мне надоело гоняться за бандитами. Убивать тоже надоело.

– Чем займешься? – нахмурился Марк.

– Ростовский зовет на службу в департамент Казначейства.

– Алекс, ты полагаешь, что там будет меньше стрельбы и нервотрепки?

– Еще не решил. Поеду в Прошкину падь, схожу на охоту и просто отосплюсь.

– Вот так сразу и поедешь? Даже не пообедав?

– Обязательно пообедаю.

– Хм… – обиженно буркнул Марк. – И меня, значит, не приглашаешь?

– Даже не сомневался, что ты присоединишься, – парировал я. – Разве не так?

– Вот сукин сын…

– Да, сэр! – улыбнулся я. – Так ты как? Едешь?

– Пожалуй. Тем более что мистер Ростовский дал мне отпуск на два месяца, – Брэдли ткнул пальцем в небо и уточнил: – Для поправки здоровья и обустройства личных дел.

– Мне тоже. Два месяца на раздумья. Поехали, это будет хорошая охота! Два месяца!

– Как бы не так! Если и поеду, то не больше чем на две недели. Посмотрю, как там живет Михалыч и наши псы. Ты знаешь, я даже слегка соскучился по этим бездельникам!

– Что будет потом?

– Потом я буду занят, – важно заявил он.

– Это чем же? Будешь сидеть в гостинице Луки Фомича и трескать пельмени?

– Приму присягу, стану подданным Российской империи и женюсь.

– Женишься?!

– Талицкий, только попробуй отпустить какую-нибудь сальную шутку! – Он нахмурился и прицелился в меня пальцем.

– Даже не думал. И все-таки…

– На Марьяне. Марьяне Минаевне… – Он произнес это таким мечтательным голосом, что я не выдержал и улыбнулся. Этот старый бродяга все-таки неисправимый романтик!

– Рад за тебя, Марк Брэдли!

– Пошли обедать, Талицкий! Я голоден.

50

Нам пришлось немного задержаться с отъездом из Форт-Росса. Надо было дать показания для следственной группы, которая занималась расследованием преступной деятельности в Управе. Учитывая нашу деятельность, или – если вам так будет угодно – ремесло, нас долго терзали каверзными вопросами и беспочвенными подозрениями. Еще совсем немного – и почувствовал бы себя тем самым преступником, который спланировал ограбление золотого обоза. Что и говорить – трясли как грушу. Мы с Брэдли выли от этих бесконечных бесед и мечтали кого-нибудь пристрелить или зарезать. Желательно кого-нибудь из следователей, но подошли бы и судейские. Можно подумать, что это мы подделывали золотые рубли и старательские патенты… Пострелять нам не дали, а через две недели мы были свободны, как сова в полете.

В тот день меня разбудил стук в дверь. Усатый и очень важный почтальон, похожий на моржа, вытащил из сумки конверт и что-то недовольно буркнул, но я не расслышал. Подал ему какую-то мелочь и закрыл дверь. Аккуратный, округлый почерк. Обратный адрес – Брикстоун, отель «Нордгрэм», Дэвид Митчелл… Прочитал это имя, и стало пронзительно холодно. Положил конверт на стол, потянулся за кисетом и трубкой. Долго набивал ее табаком, но, так и не закончив, отложил в сторону. Передо мной на столе лежал ответ. Я знал. Чувствовал…

Через несколько дней мы покинули Форт-Росс и направились знакомой дорогой на северо-запад. Добрались до нашей долины и перед спуском, не сговариваясь, придержали лошадей. Фыркнула и недовольно тряхнула головой моя каурая, которая совсем не понимала этой глупой и ненужной остановки. Звякнул удилами вороной жеребец.

– Наше путешествие закончилось на другой земле, – хмыкнул Брэдли и покачал головой.

– Что ты имеешь в виду? – спросил я и тронул поводья.

– Лето уже.

Хороший день. Солнечный, безветренный, напоенный запахом сосновых лесов. Перед нашими глазами расстилалось озеро. Гладкое, как зеркало, в котором отражались зеленые сопки и безбрежно-голубое небо с редкими хлопьями облаков…

Андрей Челищев, застывший на пороге с миской в руках. Визжащие от радости псы, которые чуть не вусмерть зализали Марка Брэдли. Парни здесь не бездельничали! Рядом с нашим домом уже появилась баня, а на берегу стояла свежепостроенная лодка.

– Живой! – выдохнул Андрей.

– Не дождешься! Ты чего вытаращился, будто привидение увидел?

– Блин… Мы тебя похоронили уже!

– Вот оно как… Значит, жить буду долго и счастливо. Где Михалыч?

– Тут где-то, – засуетился он, – сейчас найду.

– Не надо, я сам.

Михалыча я нашел на берегу озера. Он был так увлечен работой, что даже не услышал моих криков. Подойдя поближе, я понял, что работа здесь ни при чем. Мой наставник выглядел не лучшим образом. В глазах плескалась такая тоска, что я стер с лица радостную ухмылку и спросил:

– Что-то случилось?

Михалыч отвел взгляд в сторону и нехотя, после долгой паузы, выдавил:

– Была попытка переправить сюда людей из нашего мира.

– Надеюсь, удачно?

– Нет.

– Что пошло не так?

– Там была каша… Такое чувство, что капсулы попали под пресс, а потом их пропустили через огромную мясорубку. Когда прибыл на место, там уже крутилась стая волков. Наших парней… Их тела… Фарш… Мясо было разбросано по всей поляне.

– Кто был в этой капсуле?

– Ты их не знаешь. Два парня из команды дублеров.

– Земля им пухом… Почему это случилось?

– Понятия не имею. Разве что…

– Не тяни.

– Капсула была новой системы – двухместная. Возможно, в этом и была причина аварии.

– Как это все не вовремя…

– Центр приостановил работу до выяснения всех причин.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю.

Он стоял напротив меня и молчал. Давить и расспрашивать не хотелось, но у меня не было иного выбора.

– Скажи, Михалыч, с какой это радости вы с Челищевым меня в мертвые записали?

– Так это… долго не было, мы и подумали… Не дай бог, конечно…

– Ты понял это потому, что я вырезал и уничтожил маячки. Это значит, что у тебя есть пеленгатор или ты поддерживаешь связь с Землей.

Михалыч долго молчал, но потом все же признался:

– У меня есть почтовые капсулы. Маленькие. Не более пятисот грамм груза. Запускаешь встроенный маячок и уходишь. Центр забирает их автоматически. Получение – по графику и сигналу на вживленные маячки.

– Почему раньше не сказал про эти мини-капсулы?

– Не подумал. Влад просто рвет и мечет. Он уверен, что это работа «часовщиков».

– Ладно, с этим мы позже разберемся. Могу сказать одно – они здесь ни при чем.

– Откуда такая уверенность?

– Знаю, раз говорю…

– Ты с ними встречался?

– Да. И даже сумел договориться о возможном сотрудничестве.

– Кто они?

– Такие же люди, как и мы. Только пришли из другого мира и застряли.

– Инопланетяне?!

– Михалыч… какие инопланетяне? Ты себя тоже зеленым человечком считаешь?

– Я на службе.

– Ну да, конечно. Облаченный доверием, едрит… Давай не затягивать это дело! Пиши, шифруй, или как ты там свои донесения составляешь?

– На бумаге.

– Вот и пиши.

– Что писать?

– Не переживай, продиктую…

Две недели мы откровенно бездельничали. Удили рыбу, парились в бане и спорили о разных пустяках, которые неожиданно становятся очень важными, когда ваш мозг отдохнул от ежедневных проблем и треволнений.

Это случилось через два дня после отъезда Марка Брэдли. Вместе с ним уехал и Челищев, который отпросился на неделю, чтобы приобрести необходимые товары и слегка оттянуться. Михалыч, покрикивая на собак, копался по хозяйству, а я, закончив готовить обед, вышел на берег и присел на бревна, заготовленные для причала. Вытащил из кармана письмо и в который раз посмотрел на ровные и бездушные строчки:

«Ваша просьба будет удовлетворена через один месяц. С уважением, Дэвид Митчелл».

Отведенный срок истекал завтра утром. Все валилось из рук, а мысли путались. Смутная надежда переиграть судьбу в покер? Возможно. Цена не важна. Я помню слова о возможных последствиях. Возможных… Даже если исчезну и растворюсь в этом первородном мировом бульоне? Никто не знал, чем это может обернуться. Даже «часовщик» Дэвид Митчелл.

Курил, смотрел на озеро, но мысли летали где-то очень далеко. Такое бывает, когда тебя что-то угнетает и не дает покоя. Мир становится серым и плоским. Смотришь, но не видишь. Воспринимаешь, но не чувствуешь. Табак становится безвкусным, но ты глотаешь горький дым, чтобы унять внутреннюю дрожь.

Знаю, что такое боль потерь. Знаю, как воспоминания высасывают душу – медленно, но очень верно убивая надежду. Все пережитое и прожитое, с мерзким и противным хрустом, как осколки разбитого зеркала, врезается в плоть, и ты бессильно скалишься в безрассудном ожесточении. Ты – сама боль. Весь. Без остатка. Это залечивается временем, расстоянием, новыми лицами и эмоциями, но ты это помнишь. Знаешь. Чувствуешь. Оно кануло в Лету и осталось в прошлом. Уже пережитом.

По берегу бегали псы. Они подбежали ко мне и ткнулись мордами в холодные ладони, ожидая, что я их поглажу. Не дождавшись, отошли в сторону и легли на землю, тревожно поглядывая на непривычно чужого человека. Я хотел подняться, но не смог. По телу горячей обжигающей волной ударила боль… Перехватило дыхание. Сердце замерло на одно мгновение, но потом вдруг очнулось и застучало частыми ударами, словно не справлялось с этой загустевшей, превратившейся в лед кровью.

Незнакомое чувство ударило по вискам, вторгаясь в мой разум и круша все на своем пути. Как селевой поток или цунами, которые уничтожают все живое. Я корчился от боли и знал, что это такое. Новые воспоминания! Те самые, которые появились несколько мгновений назад. В момент передачи письма Александру Талицкому! Человеку из прошлого. Моего прошлого! Я как наяву, до рези в глазах видел наш московский дворик. Чувствовал летнюю жару и духоту столичных улиц. Пыль. Запах бензина, выхлопных газов и плавящегося асфальта.

– Талицкий?

– Да.

– Александр Сергеевич?

– Это я. В чем дело?

Передо мной стоит совершенно незнакомый человек. Молодой крепкий парень в легком льняном пиджаке и белой рубашке без воротника. Смуглое от загара лицо, слегка небрит. Жгучий брюнет с модельной внешностью. Длинные волосы. Глаза темные, почти черные. Такие мужчины нравятся женщинам. Все это мелькает в голове и уходит куда-то в сторону. Дел по горло. Мне нужно встретиться с женой и дочкой. Мы договорились, что она отвезет малышку к нашему семейному доктору, а потом мы отправимся в парк.

– Вам письмо.

– Простите? Это какая-то ошибка?

– Нет. Поверьте, все серьезно.

– Кто вы?

– Это не важно. Простите, но у меня мало времени…

Он передает небольшой листок бумаги. Непривычно странный – грубой фактуры, с желтоватым отливом.

– Вы уверены?

– Да. Прощайте.

Смотрю ему вслед, не понимая, что происходит, а он уходит прочь по раскаленному тротуару, усыпанному тополиным пухом. Вижу трещины на асфальте. Пожелтевшую от жары траву. Звякнул велосипедный звонок. Стайка детей на площадке под присмотром своих бабушек. Держу в руках мобильный телефон. Вот я кладу его в нагрудный карман рубашки и разворачиваю листок бумаги, на котором написано всего несколько строк…

Знаю, что произойдет дальше, и чувствую свое недоумение. Растерянность. Недоверие и легкую досаду на эту глупую, неизвестно кем подстроенную шутку. Нет… Не надо! Не смей! Пожимаю плечами.

Не надо, Саша! Поверь!!! Это правда!

Листок смят и отброшен.

Он не долетает до урны и падает рядом с огрызком яблока и окурком. Мое сознание заволакивает туманом, а человек из прошлого, который так поразительно похож на меня, пожимает плечами, разворачивается и уходит в сторону дороги! Ему надо встретиться с женой и дочкой. Она отвезет малышку к семейному доктору, а потом они отправятся в парк…

Я, сегодняшний, сидел на берегу озера и выл! Выл от боли… Цеплялся руками за песок и выл. Как старый и одинокий волк. Видел голубое небо и понимал, что нельзя изменить наше прошлое. Время неподвластно! Никому. Даже «часовщикам». Единственная возможность что-то изменить – делать все, что нужно для будущего. Чтобы однажды обернуться назад и счастливо улыбнуться.

Даже здесь – в чужом для меня мире, которому суждено стать моей новой родиной.

51

После того как Ростовский вернулся в Форт-Росс, уже в чине действительного статского советника, я два года прослужил под его непосредственным началом. Гонял бандитов на приисках и обеспечивал охрану золотых обозов. Потом начались дела поважнее. Закрутились другие комбинации и начались шпионские игры. Кстати, Дмитрий Алексеевич не забыл о своем обещании «похлопотать» и привез именную грамоту, согласно которой мне было пожаловано личное дворянство. Должен признать, что это событие никоим образом не отразилось ни на моих отношениях с местными жителями, ни на карьере. Еще одно доказательство, что в этих краях людей оценивают по делам, а не по званиям. Вместе с этой грамотой получил и документы на Прошкину падь. Она стала моей вотчиной, но, увы, без особой пользы для меня лично. Там сейчас живут пять человек: Михалыч, Челищев и трое новых поселенцев, которые пришли из нашего мира. Они как-то сотрудничают с «часовщиками», но как и чем именно занимаются, не знаю. Дэвид Митчелл сдержал свое слово: про меня забыли. Будто и не было никогда Алекса Талицкого – путешественника между мирами. Есть Александр Сергеевич Талицкий – сотрудник одного из департаментов Казначейства Форт-Росса.

Новая служба, новые приключения и новые встречи. Неудачи, промахи и победы. Марк Брэдли оказался прав: стрельбы было не меньше. Несколько раз нащупывал след Вениамина Кротова, но этот парень был так ловок, что ускользал из всех моих ловушек. Он и правда оказался очень достойным противником.

Вскоре началась война между Россией и Британией, которая продолжалась почти два года. Даже сейчас я не рискну назвать победителя. Русский медведь изрядно потрепал шкуру английского льва, но и сам зализывал тяжелые раны. Отголоски войны долетали и до наших окраин. Прибавилось работы у шерифа Брэдли, который воевал с разной швалью на своем пограничье. Благодаря супруге, Марьяне Минаевне, он довольно сносно говорил по-русски, а самым любимым выражением стала фраза, которой с ним поделился Михалыч: «Я мзду не беру – мне за державу обидно!» Если честно, то я даже боюсь представить, сколько купцов, уличенных им в контрабанде, получили по морде под эту знаменитую фразу! Марк Брэдли всегда был скор на расправу.

Пытаясь взять реванш после неудачной военной кампании, британцы активизировались на окраинах Российской империи. Можно сказать, что для нас война так и не закончилась. Воспоминаний хватило бы на целый роман, не будь они под грифом «Совершенно секретно». Может быть, позже? Если выживу.

Так уж получилось, что правила игры изменились, и Александр Сергеевич Талицкий был выведен за штат. Несмотря на «официальную отставку», моя фамилия частенько мелькала в секретных циркулярах. Вы правы – негласно я так и остался в департаменте Казначейства, но служба больше походила на ремесло охотника за головами. Может, и не совсем точное определение, но я предупреждал, что все не так просто, как может показаться.

Начались новые игры и операции. Эта – одна из них. То, что мы совершили в городке Верещагино, можно назвать диверсией. Вместе с тремя помощниками я организовал налет на гостиницу, где без лишних слов и разговоров мы уничтожили девять человек, собравшихся на негласную встречу.

Четверо принадлежали к русской Особой экспедиции, а их «приятели», прибывшие из Брикстоуна, старались быть похожими на торговцев, но их английский язык был настолько безупречен, что резал мой огрубевший слух. Еще один заговор, еще одна кучка предателей, которых требовалось убрать. Увы, мы совершили ошибку, и планировавшаяся ликвидация кучки заговорщиков превратилась в бойню. Было убито несколько случайных прохожих, и среди них один из приставов: молодой парень лет двадцати, подчиненный Марка Брэдли. В общем, тут все и завертелось…

После перестрелки нам удалось разойтись. Мои парни укрылись в Верещагине, чтобы отсидеться, пока не уляжется весь этот переполох. Кстати, среди них был и Акакий Азаров. Тот самый, который некогда служил в Русской Промышленной компании, а теперь состоял в «группе розыска и ликвидаций».

Мне удалось вырваться из города и увести погоню на север. Лошадь у меня хорошая, быстрая. Оторвался от преследователей и ушел, как мне казалось, почти незамеченным. Спустя двое суток добрался до охотничьего домика, купленного несколько лет назад неподалеку от Верещагина. Там-то меня и настигли…

Конечно, я мог заранее согласовать операцию с Брэдли, но это грозило еще большими неприятностями и могло поставить под угрозу жизнь Марка и его близких. Было подозрение, что один из местных приставов подрабатывает осведомителем у наших противников. Парни, против которых мы играем, не остановятся ни перед чем, а у Брэдли недавно родился второй сын. Не мог я подставлять своего друга. Он в этих играх не участвует. Его дело – ловить преступников, а не влезать в круговерть очередной шпионской игры. Иногда очень трудно разобраться, где враг, а где друг.

Выход? Его не было. Я его не видел. Даже раскрыться не могу. Если мне придется говорить, то это провал всей нашей работы. На долгие-долгие годы. Тяжелые потери и непредсказуемые последствия для русских земель.

Перед глазами, словно кадры из кинохроники, возник мир. Привычный, оставшийся по ту сторону барьера. Залитая полуденным солнцем площадь, толпы праздношатающегося народа и небольшой ресторанчик неподалеку от входа в Александровский сад. Как же давно это было! Словно и не со мной…

– Талицкий, – снаружи опять послышался голос Брэдли, – я иду к тебе!

– Зачем?

– Поговорить. Не вздумай дурить! Иду один и без оружия.

Послышались тяжелые шаги. Хрустнула ветка, попавшая под сапог. Стукнула входная дверь. Секунду спустя я увидел Брэдли. Он посмотрел на меня, сидящего на полу рядом с разбитым выстрелами окном, и недовольно поморщился:

– Можно я присяду?

– Валяй.

Марк кивнул и обвел взглядом избушку. Поставил на место поваленный табурет, смахнул с него пыль и уселся. Снял шляпу и аккуратно положил ее на стол. Достал из кармана платок и вытер со лба пот.

– Сегодня дрянная погода. Так и парит…

– Вечером пойдет дождь.

– Думаешь? – Он покосился в окно. – Может быть.

– Если хочешь, то в кофейнике есть холодный кофе.

– Нет, спасибо. – Марк прищурился и посмотрел мне в глаза. – Ты ведь не станешь в меня стрелять?

– Нет, не стану.

– Суд… – начал Брэдли, но слишком неуверенно.

– Извини, Марк, но этого не будет. Я прекрасно знаю здешнее правосудие, и меня просто вздернут. Вздернут без лишних слов и долгих разбирательств.

– Я могу…

– Марк, даже если тебе удастся договориться и меня отправят в Форт-Росс, то убьют при попытке к бегству. Ты не первый год здесь живешь.

– Я шериф Верещагина… – сказал Марк и поджал губы.

– Понимаю.

– Алекс, я не могу вот так взять и отпустить тебя на свободу.

– Мне искренне жаль, Марк, что так получилось.

Разговаривать не хотелось, да и не о чем. Даже если Брэдли и подозревает, что заварушка началась не просто так, он не может взять и уйти, оставив меня на свободе. Его не только выгонят со службы, но могут и под суд отдать. С этими делами здесь не шутят.

– Это очередная… – он сделал небольшую паузу, – операция Ростовского?

– Извини, Марк, я не буду отвечать.

– Закурим? – вздохнул он.

– Пожалуй.

– Ты хорошо подумал? – спросил Брэдли после нескольких минут молчания.

– Да.

– И ты не согласишься выйти со мной?

– Нет, – я покачал головой. – Незачем. Извини.

– Я шериф Верещагина… Обязан тебя арестовать.

Он говорил это с такой горечью, что на мгновение мне стало не по себе. Жалость? Да, это была жалость. Мне стало искренне жаль моего старого друга, который сидел напротив меня и не мог сделать выбор между долгом и дружбой. Это тяжелый выбор. Очень тяжелый. Не дай вам бог оказаться в таком тупике. Тупик? Нет, пожалуй, это даже хуже. Из этого тупика нет выхода. Обратно не повернешь. Жизнь не похожа на театральные подмостки, и эту пьесу нам не переиграть.

– Тогда уходи, – предложил я.

– Что?

– Уходи и дай несколько минут, чтобы вспомнить все хорошее, что было в этой жизни.

– Что же нам делать, Алекс? – тяжело вздохнув, спросил он.

– Ничего. Отдашь приказ штурмовать.

– Это твое окончательное решение?

– Да. Только не лезь вперед – я не хочу стрелять в друга.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Будь осторожен.

Брэдли поднялся и посмотрел на меня. Дернул щекой и провел по ней рукой, будто хотел скрыть эти невольные эмоции. Взял шляпу, кивнул и вышел. Без слов. Он был прав – все уже сказано.

Неожиданно в памяти всплыли слова одного из «часовщиков», с которым я сталкивался в своих путешествиях: «Талицкий, этот мир разумен! Он выбирает одного человека из сотни тысяч живущих в других мирах и берет его себе. Мы никогда не узнаем о причинах этого феномена. Нам приходится с этим мириться. Все остальные путешественники между мирами пройдут через тяжелые испытания, чтобы заслужить право остаться, но это не значит, что им будет позволено это сделать!» Он был прав, этот «часовщик» – молодой и крепкий парень, в неизменном котелке, с очками-консервами на тулье.

Как бы там ни было, но каждая мелочь в нашей жизни имеет определенный смысл. Этот мир и правда разумен! Он позволяет нам жить, любить и умирать. Любая наша удача или поражение важны для мира-призрака. Каждый наш шаг. Каждый вздох. Даже если он станет последним. Главное – нельзя быть равнодушным. Нигде и никогда. В любом мире.

И вдруг я понял эту последнюю фразу Марка. Она промелькнула в мозгу ослепительной вспышкой и ударила по вискам такой болью, что я оскалился. Марк Брэдли не отдаст приказ на штурм. Наоборот – он сделает все, чтобы увести своих людей и дать мне шанс уйти. Я слишком хорошо его знаю. Слишком большая жертва. Так нельзя.

За окнами шумел сосновый бор, пронизанный янтарными лучами солнца. Красноголовый дятел выдал барабанную дробь. Пискнула пролетающая пичуга. Хорошее место. Благостное. В таком месте хорошо жить, расстворясь в этой величественной красоте и покое. Значит… Значит, и умирать будет легко.

– Марк! – крикнул я. – Ты меня слышишь?

– Да, Алекс!

– Не стреляйте… – В горле встал ком. – Выхожу.

Выбросил в окно винтовку. Следом за ней отправились револьвер и нож. Обвел взглядом избушку и усмехнулся. Это было хорошее время, Александр Талицкий. Чертовски хорошее время! Жаль, что оно закончилось, а мое настоящее на глазах превращалось в историю.

Что было потом? Открыл дверь и даже не услышал выстрела. Небо вдруг завертелось и опрокинулось навзничь. Не видел застывшего от неожиданности Марка Брэдли, который не верил своим глазам. Не видел стрелка, который ослушался приказа и выстрелил. Пуля ударила в грудь, но мне не было больно. Почти не было… Я знал, на что шел. Умирать, как и жить, надо легко.

Эпилог

Это был один из множества московских двориков, утопающих в летней жаре и духоте столичных улиц. Резкие запахи бензина, выхлопных газов и плавящегося асфальта. Человек сделал несколько шагов, но вдруг почувствовал резкую боль в груди и остановился. Такую резкую, что он даже скривился: ведь никогда не жаловался на здоровье! Будто что-то сильно ударило его по сердцу. Наотмашь.

Предчувствие? Может быть…

Мужчина обернулся, и взгляд зацепился за скомканный клочок бумаги, лежащий рядом с мусорным ящиком – тот самый, с грубой фактурой и слегка желтоватым отливом. Нет, это бред! Какая злая и нелепая шутка! Он поморщился – боль медленно растекалась по груди, заполняя душу непонятным чувством тревоги. Словно плеснули расплавленным свинцом. Поджав губы, несколько секунд смотрел на бумажный шарик, а потом достал из кармана телефон:

– Малыш? Подожди меня, хорошо? Никуда не уезжай. Скоро буду. Я тоже тебя люблю.

Он убрал телефон в карман и вздохнул с неожиданным облегчением. Улыбнулся своим мыслям. Боль вдруг ушла, и мужчина направился к дороге, где рядом с магазином стоял припаркованный лимузин с затемненными стеклами. Окинув машину равнодушным взглядом, он прошел мимо, даже не подозревая, что две пары внимательных глаз наблюдали за ним из салона.

– Мистер Дэвид, он все-таки поверил… – сказал водитель, – пусть и со второго раза.

– Вот теперь мы действительно можем про него забыть… – сказал пожилой седовласый мужчина. Он улыбнулся и кивнул: – Удачи вам, мистер Талицкий…

1

Сугудай – блюдо из сырой северной рыбы. – Здесь и далее примеч. авт.

2

Выше голову, Сержио! (итал.)

3

…сказал палач, накидывая на шею петлю (итал.).

4

Bullo – хулиган, хулиганистый тип (итал.).

5

М. Булгаков. «Белая гвардия».

6

Акакий – от греч. akakos (не делающий зла).