Глава 1

Сентябрь 1818 года, Сэндбей, Дорсет

Магазин выглядел очень элегантно – фасад, окрашенный в цвет морской волны с несколькими штрихами позолоты, и сверкающие чистые витрины. Назывался он «Раковина Афродиты», что звучало чуть-чуть фривольно. Луциану никогда не пришло бы в голову появиться в подобном месте, не будь он в полном отчаянии.

Но мистер Л. Дж. Дантон, эсквайр, известный в высшем обществе как Луциан Джон Дантон Эйвери, маркиз Кэннок, как раз и был в отчаянии. Иначе он не находился бы глухой порой в сотне миль от цивилизации на почти никому не известном морском курорте, да еще и в далеко не самое модное время – в середине сентября. И только отчаяние заставило его обратиться за советом к незнакомому человеку, и хозяин респектабельного отеля «Роял Променад» порекомендовал ему это место. Так что Луциан открыл дверь и под нежный перезвон колокольчиков вошел в магазин.

Сара еще раз поправила драпировку и отступила на шаг, чтобы полюбоваться удачно составленной ею композицией: мольберт, палитра, коробка с акварельными красками, набросок морского залива на холсте. Все это удачно дополнялось зонтиком, уложенным среди больших морских раковин и разноцветных камешков всевозможных форм и размеров. Получился натюрморт – глаз не оторвать.

Она одобрительно кивнула. Увидев такую восхитительную картину, покупатели немедленно приобретут все, что нужно для рисования, и ринутся к ближайшему красивому виду, чтобы создать шедевр.

Она добавила еще несколько раковин на полку, где они стояли рядом со стеклянными флаконами с цветным песком и всевозможными шкатулками, баночками и коробочками – все это было призвано возбудить любопытство посетителей магазина. Затем взглянула в другую сторону и убедилась, что книжные полки, стеллаж с рамками для картин и стол с небрежно разбросанными буклетами выглядят соблазнительно непринужденными.

За ее спиной звякнул колокольчик. Сара обернулась, но сразу убрала с лица приветственную улыбку. В магазин вошел вовсе не ее обычный клиент. Это была даже не леди. Посетитель был не только ей незнаком. Он был мужчиной! Улыбка Сары стала прохладной. Она – женщина, достаточно молодая и красивая, чтобы привлекать внимание, но слишком гордая, чтобы показать, что понимает это.

– Доброе утро, сэр. Полагаю, вы заблудились. Библиотека и читальный зал находятся через два дома по этой стороне улицы.

Мужчина с любопытством рассматривал интерьер магазина, но, услышав голос Сары, оглянулся и снял шляпу. Да, превосходный представитель своего пола, ничего не скажешь.

– Я искал «Раковину Афродиты», а не библиотеку.

– В таком случае вы ее нашли. Добро пожаловать, сэр. Могу я вам помочь?

– Надеюсь, что можете. – Он взглянул на ее руку, увидел обручальное кольцо. – Миссис?.. – Его голос был по-светски холодным и очень уверенным.

Саре был знаком такой тип мужчин. Или, точнее, такая порода. Ее отец был таким. Брат тоже. Хотя эти двое были в чем-то уникальны. Коринфяне – богатые светские львы, – таких можно узнать с первого взгляда. Идеальные аристократы во всем, обладающие абсолютной уверенностью в себе, которая дается многими поколениями накопленных привилегий. Но вместе с тем они были жесткими людьми, которые неустанно трудились, чтобы быть лучшими в развлечениях своего класса – верховой езде, спорте, войне.

Есть у таких джентльменов деньги или нет, на первый взгляд определить невозможно, поскольку они скорее предпочли бы голодать, чем показаться хотя бы в чем-то небезупречными. Их манеры были совершенными, а отношение к женщинам – своим женщинам – снисходительным и покровительственным. Для них не было ничего важнее чести, а честь этих мужчин была напрямую связана с их женщинами, за которых они были готовы драться на дуэли, чтобы отомстить за малейшее оскорбление.

Такое отношение Саре не нравилось. Она не могла его одобрить. Наоборот, она боялась его. Не одобряла она и их отношения к другим женщинам, с которыми они встречались. К респектабельным женщинам любого класса следовало относиться с любезностью и уважением. Единственным исключением – что касается уважения, хотя любезность все равно должна была присутствовать, – являлись привлекательные вдовы. А Сара точно знала, что была привлекательной вдовой.

Она вызвала в уме образ мужа-собственника.

– Миссис Харкур.

Теплый взгляд, слабые, но очень привлекательные морщинки в уголках глаз, намекавшие на улыбку, позволили Саре понять, о чем он думает.

Он был очень красивым представителем своего вида, решила Сара, сделав над собой усилие, чтобы не позволить таким мыслям отразиться на ее лице. Высокий, прекрасно сложенный мужчина с густыми каштановыми волосами средней длины и карими глазами. Нос с едва заметной горбинкой, решительный подбородок и рот… порочный… опасный. Сара не была уверена, что навело ее на эту мысль, но понимала – смотреть на его рот неразумно.

– Сэр? – Она решила, что молчание слишком затянулось.

– У меня есть сестра. Ей восемнадцать, и у нее слабое здоровье. Ее привезли сюда, в Сэндбей, но здесь ей не нравится.

– Возможно, она скучает?

– Очень скучает, – признался Луциан. Сделав паузу, он счел необходимым дать более развернутое объяснение. – Она недостаточно хорошо себя чувствует для морских купаний. Кроме того, она впервые увидела океан, и его огромность заставляет ее нервничать. Она почти никогда не гуляет по берегу. У нее нет подруг, да и вообще, насколько я понял, здесь очень мало юных леди. Дома, когда она чувствует себя хорошо, то посещает вечеринки и пикники, ходит в театры и по магазинам. И друзья у нее там есть. Здесь она всего этого лишена.

– Вы хотите найти для нее занятие, которое помогло бы ей скоротать время? Понимаю, это действительно может помочь. Она умеет рисовать? Быть может, она придет сюда и сама посмотрит, что мы можем ей предложить?

– Не знаю, – вздохнул Луциан. – Но если ей это предложу я, Маргарет наверняка откажется. – Он закрыл рот и сжал губы, досадуя на самого себя за то, что позволил выказать раздражение.

Итак, юная леди не в ладах с братом. Возможно, она хотела бы остаться в Лондоне с друзьями, хотя закопченный город – не лучшее место для поправки здоровья.

– Тогда я могла бы прийти к ней. Я поделюсь с ней идеями относительно хобби, которые ей могут понравиться, принесу принадлежности для рисования… – Сара указала на созданный ею только что натюрморт. – Что-нибудь определенно соблазнит ее.

– Соблазнение?

Слово, произнесенное негромким бархатным голосом, показалось нежным прикосновением. Он стоял неподвижно, что необычно для человека его габаритов. Почему-то это немного тревожило, хотя ее друзья-мужчины были такими же спокойными и безмятежными. В таких людях есть сила, чувство своего соответствия любой обстановке и понимание, что им нет необходимости совершать резкие движения, – их присутствие и так не останется незамеченным. Правда, последнее уже не относилось к ее отцу и брату.

– Я был бы вам бесконечно признателен, миссис Харкур. Но кто займется вашим магазином вместо вас? Муж?

А вот это было уже некрасиво: первая допущенная им бестактность. Судя по тому, как уныло дрогнули его красивые губы, посетитель это понял.

– Я вдова, мистер?.. – Сара ожидала услышать титул или знакомое ей родовое имя. Она не узнала мужчину, но это ни о чем не говорило: она выходила в свет только один сезон, прежде чем вышла замуж за Майкла и переехала в Кембридж, так что они вполне могли раньше не встречаться.

– Дантон. – Луциан достал из кармана футляр для визиток и положил на прилавок белый глянцевый прямоугольник. – Мы живем в отеле «Роял Променад».

– Где же еще, – пробормотала Сара. При такой одежде и манерах даже самое лучшее частное жилье в Сэндбее этому человеку не подойдет. Она взяла карточку, взглянула на надпись и удивилась. Простой мистер? Даже без добавления «достопочтенный»?

Из-за занавески, закрывающей дверь в задние комнаты, раздался топот.

– Прошу прощения, сэр. Миссис Фэруэлл, не могли бы вы уделить мне минуту?

Следует отдать ему должное, мистер Дантон и глазом не повел, когда в зале появилась Дот, крупная женщина, всю жизнь занимавшаяся тяжелой физической работой. Она нахмурилась, глядя на Луциана, что было обычной для нее реакцией при виде мужчины, находящегося рядом с Сарой. Он ответил ей взглядом, исполненным ледяного безразличия. Дот издала негромкий звук – вроде бы хрюкнула, – как будто он прошел некий тест.

– Я иду вместе с этим джентльменом к его сестре в отель. Пожалуйста, постарайся справиться здесь со всем сама в течение часа. Сегодня я не жду никого, кроме обычных гостей, приходящих к послеполуденному чаю, и к нему должно быть все готово. – Сара показала помощнице визитную карточку. Дот почти не умела читать, но не лишним было дать понять мистеру Дантону, что еще кто-то знает, куда он ее ведет. Она была до безобразия независима, во всяком случае, так считал ее брат Эш, но все же не достаточно безрассудна, чтобы уйти неизвестно куда с незнакомым джентльменом, не приняв никаких мер предосторожности. Особенно с этим джентльменом, который, она была уверена, совершенно не тот, за кого себя выдает.

– Да, я знаю, все готово. Мне осталось только налить в чайник горячей воды. Сэндвичи сделаны, фруктовый кекс и простые булочки для клубничного джема уже в духовке, и мальчишка принес сегодня хороший кусок льда, так что сметана и масло прекрасно охладились. Я сниму фартук и возьму все дела в свои руки. – У нее был сильный акцент – на таком говорили жители Дорсетшира, но все покупатели ее отлично понимали. О таких людях говорят: она сделала себя сама. Если бы судьба распорядилась иначе и Дот родилась не в крошечной рыбацкой лачуге, а где-нибудь в другом месте, возможно, ей удалось добиться бы большего.

– У вас еще и чайная? – спросил мистер Дантон, пока Сара, взяв корзинку, собирала в нее то, что могло пробудить интерес его сестры.

– Мы подаем чай и легкие закуски дважды в неделю. Сюда приходят покупатели, чтобы поработать над своими художественными проектами или написать письма. Они обмениваются идеями и пьют чай. Здесь у нас отличное место, где могут собраться леди, чтобы поболтать, узнать что-то новое.

– И, находясь здесь, они продолжают делать покупки, не так ли?

– Совершенно верно. В конце концов, это бизнес. Дамы советуют друг другу попробовать новое хобби, которое сами уже освоили, и проводят в приятной болтовне несколько часов. Вы готовы?

Сара надела легкую накидку, аккуратно завязала ленты своей потрясающей новой шляпки и взяла ридикюль. Мистер Дантон хотел взять корзинку, но Сара не отдала ее.

– У меня есть специальные люди для этого, так что, спасибо, не утруждайтесь, сэр. Я скоро вернусь, Дот.

Луциан придержал перед ней дверь и снова попытался завладеть корзинкой. Но как только они вышли на улицу, у порога, словно из-под земли, возник Тим Лидл. Этот восьмилетний мальчуган был главной опорой овдовевшей матери, и потому Сара старалась дать ему возможность заработать.

– А вот и ты, Тим. Отнеси, пожалуйста, это в отель.

Она отдала мальчику корзинку, взяла мистера Дантона под руку и искоса взглянула на него из-под полей шляпки.

– Вы же не думали, что я пойду в гостиницу с незнакомым мужчиной без сопровождения?

– Этот мальчонка не сможет защитить вас, если возникнет необходимость.

– Нет? Но если я не вернусь в назначенное время, Тимми сначала устроит шум в отеле, потом сбегает за Дот и, в заключение, приведет констебля – своего троюродного брата.

– Ах, эта грозная Дот. Она уж точно устрашит любого мужчину, задумавшего дурное. Достаточно вспомнить ее мускулистые руки и тот взгляд, которым она меня одарила. Она невзлюбила именно меня или выступает против всего мужского пола из принципа?

– Пару лет назад Дот сильно ушибла спину, помогать рыбакам на промысле она больше не могла, поэтому и оказалась в моем магазине. Эта работа стала для нее настоящим спасением, и в благодарность, в которой не было никакой необходимости, она решила охранять меня от возможных домогательств.

Этот монолог должен был заставить мистера Дантона отказаться от флирта… если, конечно, у него было такое намерение. Сара, которой, в общем, нравилось то, что ее сопровождает такой симпатичный элегантный джентльмен (да и опираться на сильную мужскую руку было довольно приятно), позволила молчанию затянуться на пять минут, которые занял путь до отеля.

«Роял Променад» – весьма странное сооружение, состоявшее из нескольких примыкающих друг к другу зданий, соединенных переходами. Их общий фасад был окрашен светло-бежевой краской. На светлом фоне выделялся ярко-синий бордюр и большие позолоченные буквы названия.

Мистер Дантон взял у Тима корзинку и остановился у конторки портье, где хозяин отеля разговаривал с клерком.

– Мистер Уинстенли, будьте любезны, проводите миссис Харкур в нашу гостиную, а я пока схожу за сестрой.

Сара проследовала за хозяином гостиницы в красивую комнату с эркерным окном, выходящим на набережную. Все же с мистером Дантоном что-то не так. Однако, что бы это ни было, оно никак не влияло на мужскую привлекательность этого человека и лишь возбуждало ее любопытство. Он был мужчиной до мозга костей и не остался равнодушным к ней, как к женщине. И Сара ответила ему взаимностью. Теперь главное – не показать этого.

Она устроилась за столом, достала из корзинки альбом и карандаш и начала делать набросок вида из окна. Центром композиции она сделала двух дам, остановившихся поболтать у флагштока. Одна была большая и тучная, другая – маленькая и тощая, и у обеих были крошечные декоративные собачки, которых они водили на шелковых ленточках вместо поводков. Когда дверь открылась, Сара встала и положила альбом – будто случайно, рисунком вверх – на стол.

Вошедшая в комнату молодая женщина, несомненно, была сестрой мистера Дантона. У нее были в точности такие же каштановые волосы и карие глаза, но более прямой нос, да и в подбородке не было твердости. Она была очень молода, определенно нездорова и пребывала в подавленном настроении.

– Марг… миссис Харкур, позвольте представить вам мою сестру Маргарет. – Луциан нахмурился из-за своей оговорки, а девушка бросила на него недобрый взгляд. – Маргарет, это миссис Харкур. Я сегодня заходил в ее магазин, и она любезно согласилась принести несколько вещей, которые могут тебя заинтересовать.

Мисс Дантон сделала небрежный реверанс и села по другую сторону небольшого круглого стола, установленного в эркере.

Как интересно. Дантон машинально начал представлять ее сестре, что правильно, если девушка занимает высокое положение в обществе. Потом он спохватился и представил девушку ей, более старшей и замужней женщине. Отсюда можно сделать сразу два вывода. Во-первых, он относится к ней как к леди, а не как к хозяйке магазина. Во-вторых, мистер и мисс Дантон на самом деле занимают более высокое положение, чем она, пусть даже он не знает, за кем она была замужем.

А если так, что он делает в Сэндбее и что не так с его сестрой?

Сара вернула на лицо профессиональную улыбку и заговорила – дружелюбным, но не фамильярным тоном, каким она, как правило, общалась с покупателями.

– Доброе утро, мисс Дантон. В моем магазине есть все, чтобы обеспечить интересный досуг для дам. – Встретив ничего не выражающий взгляд, она решила перейти к конкретике. – Я предлагаю самые разные вещи, начиная с молотков, чтобы выбивать окаменелости из скал, до сачков для исследования небольших водоемов.

В глазах молодой женщины мелькнула искра интереса.

– Вы продаете молотки?

– Да. А еще все необходимое для живописи, деревянные шкатулки и рамки для картин и зеркал, которые можно раскрасить или украсить раковинами или резьбой. Ткани и шелк для вышивания, шерсть для вязания, специальные лотки для изготовления картин из морских водорослей, образцы самоделок, книги, журналы… – Она взглядом указала на корзинку. – Возможно, вы захотите взглянуть. А я пока закончу набросок этих двух дам на улице. Они так забавны.

За спиной Сара сделала знак рукой – указала на дверь – в надежде, что мистер Дантон поймет намек. Почти сразу она услышала, как открылась и закрылась дверь. Облегченно вздохнув, она взяла карандаш и альбом и вернулась к рисованию. Когда мужчина вышел из комнаты, ей стало легче дышать. По непонятной причине он, казалось, заполнял собой все пространство вокруг.

Глава 2

Уголком глаза Сара видела, что Маргарет, немного поколебавшись, начала вяло перебирать предметы в корзине.

– Зачем, скажите на милость, выбивать что-то из скал? – пробормотала она, взяла флакончик с маленькими ракушками, открыла его и высыпала миниатюрные дары моря на ладонь. – И что такое окаменелости?

Сара, не прерывая работу над рисунком, объяснила, что такое окаменелости, и, между прочим, заметила, что иногда бывает удивительно приятно бродить у подножия скалы, нанося сильные удары… по тем или иным предметам. Это раскрепощает, освобождает… и все такое.

– Думаю, у юных леди нечасто появляется возможность что-нибудь как следует стукнуть. Или кого-нибудь.

– Вы правы. Хотя часто очень хочется. – Маргарет взяла молоток и взмахнула им. Несмотря на свою очевидную хрупкость и слабость, она справлялась с ним без труда. – А что можно выудить из мелких водоемов? Только какую-нибудь слизистую гадость.

– Там попадается много красивого, пусть даже некоторые интересные вещи действительно покрыты слизью. Но удовольствие, которое испытываешь, когда, сняв туфли и чулки, опускаешь босые ноги в воду, намного превосходит неприятные ощущения.

– Снять чулки? При всех? – Наконец девушка слегка оживилась.

– На пляже, разумеется. Ну вот и все. Что вы скажете об этом? – Сара повернула альбом к Маргарет и показала ей законченный рисунок.

– О, как здорово! Большая дама с маленькой собачкой и худая – с жирным мопсом. Вы прекрасно рисуете. У меня ни за что не получилось бы так хорошо.

– На самом деле, с точки зрения техники мой рисунок оставляет желать лучшего. Я рисую только для себя и редко показываю свои работы другим.

– Я не знаю, чем бы я хотела заняться. – У девушки снова поникли плечи. – Я не умею рисовать, а вышивание ненавижу.

Это не скука и не каприз, подумала Сара. Девушка словно смотрит в пустоту. Здесь что-то более серьезное, чем плохое настроение после болезни или угрюмая замкнутость из-за того, что ее помимо воли привезли на море.

– Наверное, гувернантка заставляла вас вышивать бесконечные узоры? – Маргарет кивнула, и Сара продолжила. – Я устраиваю у себя в магазине чаепития для дам, которые приносят свои работы – самые разные, обсуждают их и планируют новые проекты. Они пьют чай и едят непозволительно много сладостей. При этом вовсе не обязательно участвовать в разговорах. Некоторые дамы читают, пишут письма или просто слушают, что говорят другие.

– Думаю, они сплетничают о своих ухажерах. – Прелестные губки сжались в тонкую линию.

– Вовсе нет. Мы встречаемся не для того, чтобы поговорить о мужчинах. Мы беседуем о том, что нам интересно. А мужчины далеко не всегда бывают интересными, вы со мной согласны?

– Да. Не всегда. – Маргарет посмотрела на дверь, потом снова начала перебирать вещи в корзинке и достала брошюру. – Что это?

– Это инструкция, как делать картины из морских водорослей. Между прочим, интересное занятие, только хлопотное и мокрое. Сегодня в три часа у нас очередное чаепитие. Если есть желание – приходите. Шесть пенсов за легкие закуски, и вы не обязаны ничего покупать.

– Что вам Луциан сказал обо мне? – неожиданно спросила Маргарет.

Сара поняла, что бедняжка вот-вот расплачется. Что с ней случилось? Нельзя лгать ей. Она сразу поймет. Девочка не глупа.

– Он сказал, что вы здесь, чтобы поправить здоровье, но вам скучно. Он надеется, что я сумею найти для вас занятие, которое вас развлечет. Вы хотели бы вернуться в Лондон? Вы там живете?

– Нет… То есть да, наш городской дом находится в Лондоне. Там живет мой брат. Но я хотела бы сейчас быть во Франции. – Ее карие глаза с припухшими – вероятно, от слез – веками снова уставились в никуда. – Я бы хотела умереть, – прошептала Маргарет очень тихо.

Сара решила сделать вид, что не слышала этого душераздирающего откровения. Что тут можно ответить, кроме никому не нужных банальностей?

– Я никогда не была во Франции. Я выросла в Индии.

– Поэтому у вас такая золотистая кожа? О, простите меня, пожалуйста. Я не должна была высказывать вслух свои личные наблюдения. Это невежливо. Но вы такая красивая.

– Ничего страшного. Вы меня ничем не обидели. Тем более что я на четверть индианка – по матери. Она была принцессой раджпутов.

Похоже, угроза слез миновала.

– Принцесса? А вы содержите магазин?

– Потому что мне это интересно. Когда умер муж, я решила заняться каким-нибудь делом, чтобы освободиться от всего, связанного с моей прошлой жизнью. Помогло.

Все это, вероятно, дойдет до мистера Дантона, или как там его зовут. Хотя ее личность – не тайна в Сэндбее. Зато это нарушит его представление о вдовах. Станет ли он флиртовать с полукровкой, если в ее жилах течет кровь индийских раджей?

Сара взглянула на часы, стоявшие на каминной полке.

– Мне пора идти. Увижу ли я вас сегодня у себя? – Она попыталась задать этот вопрос совершенно нейтральным тоном, словно ей было все равно. Эту девочку заставляют делать то, что пойдет ей на благо, и ее естественная реакция – противодействие, поскольку это дает ей ощущение контроля над собственной жизнью. Все это Саре было слишком хорошо знакомо. Она начала складывать вещи в корзинку.

– Да, спасибо. Брат тоже должен прийти?

– О нет. Мы не допускаем в наш кружок джентльменов. Но он, разумеется, может привести вас и потом встретить.

Наконец Сара добилась улыбки. Слабой, мимолетной, но все же улыбки. Что же могло произойти с этим ребенком? И что не так в ее отношениях с братом?

Они попрощались, и Сара в глубокой задумчивости покинула гостиную. Лишь только за ней закрылась дверь, Луциан, топтавшийся в коридоре, взял у нее из рук корзинку.

– Что она вам сказала?

– Мистер Дантон, думаю, вам лучше самому поговорить с сестрой. Я не посредник между вами и уж точно не нанималась шпионить за ней. – Сара увидела, как напряглось его лицо, заметила искреннюю тревогу в глазах и смягчилась. – Мисс Дантон выразила желание прийти сегодня на чай. В три часа. Вход только для дам.

– Надеюсь, это респектабельные леди… – начал Луциан, но Сара перебила его:

– Вы или доверяете мне, мистер Дантон, или нет. Решите сами. Хорошего вам дня. Надеюсь увидеться с вашей сестрой позже. – Она намеренно сделала акцент на его имени, но не остановилась, чтобы оценить реакцию. – Тим, возьми корзинку, пожалуйста.

Красивая фурия! Луциану неожиданно захотелось отобрать корзинку у мальчишки и лично сопроводить миссис Харкур до магазина. Но он вовремя вспомнил, что находится здесь вовсе не для флирта с хозяйками магазинов, пусть даже умеющими складно говорить. И очень красивыми. Миссис Харкур была сероглазой блондинкой, худощавой, но с роскошной грудью. И еще у нее была необычная золотистая кожа. Вероятно, все дело в примеси итальянской крови. Правда, маленький носик не похож на итальянский. Очень красивая, владеющая собой женщина, одетая с дорогостоящей простотой. Он не ожидал встретить такую женщину, когда утром зашел в магазин, чтобы поговорить с его владелицей.

Он кивнул швейцару, открывшему ему дверь, перебежал дорогу и прислонился к перилам, отгораживающим обрывистый спуск к берегу. Отсюда он мог наблюдать за миссис Харкур, не опасаясь быть замеченным. У нее была осанка королевы. Владелицам магазинов, как правило, это несвойственно. А когда она находилась рядом, Луциан почувствовал исходящий от нее легкий аромат, показавшийся ему на удивление экзотическим в пахнущем солью и водорослями воздухе маленького приморского городка. Сандаловое дерево и какие-то пряности. Искушение, что ни говори.

Ее голос был не просто вежливым и мелодичным, а речь – грамотной. Так говорили только представители высших слоев общества. Что же могло заставить леди, респектабельную молодую вдову, стать хозяйкой маленького магазинчика на второразрядном морском курорте, где ее охраняют мальчишка-оборванец и грозная помощница? Все эти мысли вызвали сильную эрекцию.

Как давно он не был с женщиной! Уже и не вспомнишь. Определенно ему было не до женщин с тех пор, как начался кошмар с Маргарет. А значит, больше полугода. Для него это очень много. Став взрослым, он никогда не упускал возможности завести отношения с женщиной. Сначала это были короткие интрижки, потом появились более или менее постоянные любовницы. Луциан всегда старался быть осмотрительным, чтобы не скомпрометировать партнершу и избежать ненужных сложностей. Он носил громкое имя, занимал высокое положение в обществе и всячески старался избежать репутации бабника, которым всю жизнь считался его отец. Ответственность за сестру стала для него еще одним доводом в пользу сдержанности. А поскольку он намеревался в следующем сезоне найти подходящую молодую леди и жениться на ней, то заводить новую любовницу просто не было смысла. Изменять жене он не собирался.

Но полгода – все же очень долгий срок. Неудивительно, что мысль об интрижке казалась ему чрезвычайно привлекательной. Для этого идеально подходила прелестная вдова. А через какое-то время он отсюда уедет, и необременительной связи будет положен легкий конец. Хотя… с этой вдовой было что-то не так. У него уже появилось не слишком приятное ощущение, что она читает его мысли и вовсе не собирается идти ему навстречу в части удовлетворения его мужских желаний.

Миссис Харкур уже почти скрылась из вида. Она шла очень медленно, очевидно, беседуя с мальчишкой, который склонил вихрастую голову набок, глядя на Сару снизу вверх. По непонятной причине столь медленная ходьба казалась нехарактерной для этой женщины. Луциан мог легко представить ее в движении – быстром, резком, опасном.

✻ ✻ ✻

Мужчина вышел из отеля и наблюдает за ней. Сара это чувствовала. Хотя она держала себя в руках и не совершила ошибки – не оглянулась. Она шла медленно: пусть смотрит. Она не станет шарахаться от его взглядов, как нервная девица, и не покажет, как сильно он лишает ее присутствия духа.

– Просто донеси корзинку до магазина и скажи Дот, чтобы она дала тебе два пенса, – приказала она, наблюдая, как мальчишка перекладывает большую корзинку из одной руки в другую.

Ноша не была тяжелой, но нести ее ребенку было неудобно. А сама Сара прошла мимо «Раковины Афродиты» и вошла в городскую библиотеку.

– Доброе утро, мистер Мейкпис.

Джеймс Мейкпис сидел за прилавком и подбирал книги по заказу одного из гостей отеля – за ними как раз пришел посыльный. Мужчина встал, поклонился и снова сел.

– Доброе утро, миссис Харкур. Чем я могу вам помочь? – Он отлично знал, кто она – это знал весь город, – но он, как и другие жители, строго разделял две ее личности – в магазине и в обществе.

– Я бы хотела посмотреть «Книгу пэров», если возможно, мистер Мейкпис.

Будь библиотека пустой, что редко случалось в утренние часы, он назвал бы ее Сарой, а она его – Джеймсом. При этом, застенчиво краснея, предложил бы ей чашку чаю. Дальше этого его ухаживания не заходили.

Сара не поощряла его, считая, что это было бы несправедливо по отношению к молодому человеку. За ее плечами уже был один брак с милым, скромным человеком, которого все окружающие считали не от мира сего. И Сара поняла, что далеко не всякий мужчина выдержит ее прямой подход к жизни. Библиотекарь был хорошим другом, всегда добродушным и приветливым, что было вполне достаточно.

– Книга на своем обычном месте наверху, миссис Харкур. Пожалуйста, дайте мне знать, если я еще чем-то могу быть вам полезен.

Сара пробормотала слова благодарности и направилась на второй этаж в читальный зал с большими окнами, из которых открывалась панорама залива. Сюда приходили даже те, кто не увлекался чтением, – полюбоваться изумительным видом. Войдя в читальный зал, она увидела, что несколько человек столпились на балконе, ожидая своей очереди воспользоваться телескопом, два престарелых джентльмена увлеченно спорили, кто первым завладеет свежим номером газеты «Таймс», а две юные леди вышли из абонемента. Каждая прижимала к груди несколько книг, очень похожих на любовные романы.

Сара быстро отыскала знакомый толстый том «Книги пэров» и устроилась за столом. Когда она вышла замуж за Майкла, они сразу переехали в Кембридж, где он должен был занять место преподавателя в одном из колледжей. Так что она ни разу не встречалась с многими членами высшего общества, в том числе и с мистером Дантоном. Тем более что ее семья приехала в Англию из Индии перед самым началом сезона.

«Если бы я собиралась взять другое имя, то постаралась бы, чтобы оно звучало как можно более похожим на мое настоящее, чтобы реагировать без колебаний», – подумала она. Мистеру Дантону, по ее прикидкам, было лет двадцать семь или двадцать восемь. На карточке были только его инициалы – Л. Дж. Но Маргарет называла его Луцианом, и не похоже, чтобы она притворялась. С этого можно начать. Первым делом Сара решила просмотреть маркизов, а потом двигаться вниз по иерархии, тем более что она была уверена: всех графов она знает, по крайней мере, в лицо.

Конечно, существовала возможность, что он – наследник титула, что усложнит поиски. Однако Сара была уверена, что он не младший сын. Этот джентльмен определенно родился с серебряной ложкой – или со всем комплектом столовых приборов – во рту.

Уже на третьей странице Сара обнаружила, что искала: «Луциан Джон Дантон Эйвери, третий маркиз Кэннок, родился в 1790 году. Единственная сестра – Маргарет Антония, родилась в 1800 году. Резиденция – Каллингтон-Парк, Гэмпшир».

Однако почему этот маркиз живет в отеле инкогнито? Нет ничего немодного или неприличного в том, чтобы отправиться на побережье в конце пляжного сезона. Добрая половина высшего общества поступает так же. Правда, ее городок – очень тихое и спокойное место, обычно не привлекающее птиц высокого полета. Тем подавай Брайтон или Уэймут.

Едва ли он скрывается от кредиторов или с ним связан громкий скандал, Сара не пропустила бы эту информацию в газетах, хотя и не увлекалась светскими сплетнями. А если бы пропустила, ее мать подробнейшим образом пересказала бы суть дела в объемистых письмах, в которых было абсолютно все, от криминальных скандалов до тематики лекций в Королевском научном обществе.

Так что анонимность, скорее всего, связана с его сестрой, а поскольку нет ничего постыдного в недомогании – на курорт приезжали для поправки здоровья именно больные люди, – значит, речь идет о каком-то скандале, который следует замять. Бедная девочка! Тогда с ней надо обращаться с большим тактом.

Сара положила «Книгу пэров» на место и пошла вниз по лестнице.

– Нашли, что хотели, миссис Харкур?

Она так глубоко погрузилась в свои мысли, что невинный вопрос Джеймса заставил ее подпрыгнуть.

– Что? А, да, спасибо.

– Вы будете вечером в зале, миссис Харкур? Там сегодня бал. – Несмотря на застенчивость, Джеймс Мейкпис очень любил танцевать и не пропускал ни одного бала, которые во время сезона устраивали дважды в неделю. Дождавшись ее утвердительного кивка, Джеймс спросил: – Вы оставите для меня танец, миссис Харкур?

– Разумеется. Самый первый. – Конечно, зал, где устраивались балы, был небольшим, да и местный оркестр оставлял желать лучшего, но Сара обожала танцевать. Именно танцев ей больше всего не хватало во время года траура. Да и серьезный маркиз с непроницаемой физиономией едва ли захочет посетить нечто столь фривольное, как бал на побережье.

Луциан всерьез подумывал приказать, чтобы для Маргарет подали портшез, чтобы доставить ее к «Раковине Афродиты». Забавно, но на этом заштатном курорте была предусмотрена подобная услуга. Но когда он предложил ее сестре, она рассмеялась, – по-настоящему весело рассмеялась, – и он не стал настаивать.

Обычно она была печальна и рассержена – на него, конечно. По ее мнению, он был виноват во всем. Именно он, а не тот лоботряс. Все воодушевление, весь неутомимый энтузиазм, которые всегда отличали Маргарет, покинули ее, сменившись безысходной апатией, с которой Луциан, как ни старался, не мог справиться. Теперь в ней не было даже злости, и это пугало Луциана больше всего.

Маргарет была его единственной сестрой, и он прекрасно понимал, что их всегда будут разделять возраст и пол. Его воспитывали намного строже, чем ее, – домашние учителя, инструкторы по верховой езде и фехтованию, тщательно выбранные друзья – только из хороших местных семей. Ему не позволяли забыть, что он – наследник древнего титула, а значит, на нем лежит большая ответственность и у него есть обязанности перед прошлым и будущим. Маргарет была донельзя избалована любившими ее до безумия гувернантками, внушившими ей, что в жизни ее ждут только радости. Неудивительно, что она была убита, раздавлена случившимся.

– Ты хочешь, чтобы меня таскали по улицам, как старую герцогиню! – воскликнула Маргарет, беря брата под руку, как это делала раньше – до своего побега.

– Но ты хотя бы не торопись, – проговорил он, стараясь не показать свою радость. – Все же это крутой подъем.

– Мне когда-нибудь придется снова научиться лазать по горам, – заметила Маргарет, – иначе жизнь станет до отвращения плоской, – сообщила она и раскрыла зонтик.

Что это? Шутка? Намек на каламбур? Возможно, бегство на побережье в конце концов было не такой уж плохой идеей, а он просто слишком нетерпелив и желает получить результаты сразу? Маргарет легко одолела подъем и даже ни разу не остановилась, чтобы перевести дух. На витрины магазинов она поглядывала с проблесками интереса.

Луциан привел сестру в «Раковину Афродиты» и с кажущимся безразличием осмотрел дам, уже собравшихся за длинным столом. Одни занимались какими-то делами, другие болтали друг с другом. Все мельком взглянули на новых гостей и сразу вернулись к прерванным занятиям. Не было никакого повышенного интереса или вульгарного разглядывания. Дамы казались вполне респектабельными. Все они оказались хорошо одеты, а их речь свидетельствовала о неплохом образовании. Они были самого разного возраста – от двадцати до шестидесяти лет. По крайней мере, Луциану так показалось.

Миссис Харкур стояла у полок с книгами в руках, беседуя с высокой серьезной женщиной.

– Вы можете писать ваш дневник прямо в книге, а рисунки делать на отдельных листах или использовать только отдельные листы, которые потом можно переплести. Последний вариант, пожалуй, легче, потому что, если вы захотите внести какие-то исправления, лист легко заменить. В любом случае взгляните на это, миссис Прентис.

Она извинилась и подошла к новым гостям.

– Мисс Дантон, мистер Дантон, рада вас видеть. – Она посмотрела на мужчину, и в ее умных серых глазах сверкнул озорной огонек. – С вас шесть пенсов, мистер Дантон.

Луциан снял перчатку, достал из кармана монеты, выбрал одну из них и протянул ей, а не бросил на прилавок. Сара подняла руку, и он положил ей на ладонь монетку, коснувшись кончиками пальцев ее руки. У него снова появилось ощущение, что она видит его насквозь, но Сара моментально прервала контакт и опустила монету на прилавок. Но даже столь мимолетного прикосновения оказалось достаточно, чтобы ощутить мягкость и теплоту ее кожи. Луциан представил, как касается губами этого гладкого искушения…

– Спасибо, сэр. В котором часу вы придете за сестрой? Если вы решите подождать, дальше по этой улице есть отличная библиотека.

Вот как! Значит, подождать в магазине и посмотреть, что здесь происходит, нельзя. Ладно.

– Спасибо, я обязательно воспользуюсь вашим советом, – сказал он с веселой, открытой улыбкой. Ему казалось, что она ждет чего-то более многозначительного, быть может, приглашения к флирту. – Половина пятого тебя устроит, Маргарет?

– М-м-м… что? Ах да, конечно.

Сестра уже увлеченно разглядывала книги на полках. Какая-то женщина средних лет улыбнулась, указала ей на одну из книг и что-то сказала. Маргарет взяла книгу с полки и открыла ее. Луциан поклонился миссис Харкур, надел шляпу и вышел из магазина.

Она определенно таким образом увеличивает спрос, подумал он и направился на поиски библиотеки. Он был счастлив, увидев Маргарет уверенной и увлеченной. Он даже не испытывал раздражения из-за того, что миссис Харкур оказалась устойчива к его заигрываниям. Она – респектабельная леди, занимающая прочное положение в обществе, которое, безусловно, намерена сохранить, а он – джентльмен и не должен ни на чем настаивать, если только женщина сама не позовет его. Хотя жаль, конечно. Он получил большое удовольствие от их молчаливого диалога. Или это была дуэль?

Глава 3

Через два часа Сара наблюдала, как мистер Дантон – про себя она называла его Таинственный маркиз – забрал сестру из магазина и удалился, нагруженный великим множеством больших и малых пакетов. Она предложила, чтобы Маргарет оставила все свои покупки вместе с композицией из ракушек, над которой она уже начала работать, в магазине, а Тим доставит их в отель. Но девушка наотрез отказалась. Она вручила все до единой покупки брату, и тот покорно побрел к отелю, несмотря на очевидный факт, что джентльмену, а тем более маркизу, не пристало ходить по улицам, нагруженным, словно лакей.

Судя по выражению лица Таинственного маркиза, необъятный ворох пакетов – ничто в сравнении с оживлением на лице девушки, с красками жизни, после длительного перерыва вновь появившимися на ее щеках. Сара знала, что этот человек не должен ей нравиться. Или в крайнем случае она должна хранить полное безразличие, поскольку именно таких людей она всеми силами старалась избегать. Но ей поневоле нравилась его трогательная забота о Маргарет.

Она все еще размышляла о брате и сестре – больше, конечно, о брате, если быть честной, – когда закрыла двери магазина, опустила шторы и стала пересчитывать наличные в кассе. А Дот убирала со стола и мыла посуду. Дневная выручка оказалась хорошей, с удовлетворением подумала Сара, внеся соответствующие записи в журнал, после чего убрала деньги в сейф. Завтра надо будет сходить в банк.

Не то чтобы она нуждалась в деньгах – нет. Но доходность, по ее мнению, была мерой успеха в бизнесе, а Сара желала добиваться успеха во всех своих делах.

– Вот ты где, голубка моя, – сказала Дот, появляясь из кухни. – Все сделано. Сегодня было много работы, правда? Мне понравилась эта бледная худышка – новая девушка. Прекрасные манеры, грамотная речь. Ей пришлось пережить трудные времена, да поможет ей Бог. Это ужасно – потерять ребенка.

– Что? – Сара так резко встала с дивана, что ударилась головой о висевшую над ним полку. – Что ты хочешь сказать? Откуда ты знаешь?

– Она печальна и горюет, и еще она очень худенькая, но груди у нее большие. Миссис Пайк задела ее, передавая булочки, и девочка поморщилась. У нее, наверное, все еще болят соски, бедняжка. Так было и у меня, когда я потеряла второго ребенка.

– Но она же совсем юная. Ей не больше восемнадцати лет. Ох, Дот, если ты права, это ужасно. Неудивительно, что ее брат так встревожен. К тому же они здесь живут под вымышленными именами. Мы должны позаботиться о ней. Судя по всему, у нее нет ни матери, ни компаньонки – ни одной женщины, с которой она могла бы поговорить. Бьюсь об заклад на этот магазин, ее брат только и думает о том, как убить негодяя, сделавшего ей ребенка, а вовсе не о том, как это повлияло на нее.

Мужчины, принадлежащие к высшим слоям общества, всегда стараются защитить честь своих женщин, независимо от того, хотят этого женщины или нет. В результате мужчины гибнут, а женщины, о которых идет речь, оказываются связанными правилами и ограничениями, о которых так много думают их мужчины. Для них честь – это все. Их честь, сердито сказала себе Сара. Заложники чести – вот кто они. Это помогло ей успокоить собственное чувство вины. Немножко.

Соображения чести убили ее мужа, человека, по ее мнению, стоявшего выше устаревших понятий о женщинах, не имевших права распоряжаться собственной судьбой. Поэтому она оказалась здесь, на безопасном расстоянии от любящей тирании отца и брата. Поэтому она никак не могла отвернуться от Маргарет.

– Мы сделаем для нее все, что сможем. – Дот закуталась в шаль и протопала к двери. – Я иду домой готовить ужин. А потом мы вместе отправимся в «Собаку и макрель». А ты что будешь делать, голубка?

– Танцевать на балу. Я обещала мистеру Мейкпису танец.

– Ты ему очень нравишься. Но он никогда не сделает первый шаг, понимая, что ты – птица не его полета.

– Знаю и потому не поощряю его. Я хочу, чтобы мы остались добрыми друзьями. Но не из-за того, что я принадлежу к другому слою общества. Просто я могу думать о нем только как о друге.

– Бедолага. Он все понимает, и не беспокойся, что ты разобьешь его сердце. Все равно он тебе не подходит. Да и он не сможет составить достойную конкуренцию тому другому, который сейчас появился на сцене.

– О ком ты говоришь? Дот, ты, кажется, собиралась домой.

Только ее помощница не обращала внимания на подобные намеки. Она поудобнее пристроилась к дверному косяку и сообщила:

– Я говорю о мистере Дантоне. Если он простой мистер, то я – герцогиня Девонширская. Ты ему нравишься. Да, его намерения нельзя назвать честными. Но иногда не грех и поразвлечься. Кому будет хуже, если ты получишь немного удовольствия в постели? Ты не девственница и ни с кем не связана словом.

– Дот, прекрати это немедленно. Я и думать не желаю о подобных вещах.

А вот это откровенная ложь. После того как она впервые увидела его, Таинственного маркиза, Сара больше ни о чем не могла думать. Хотя он уже лишился изрядной части ореола таинственности. Ей довольно много известно и о нем, и о его сестре.

– Ну, как знаешь. Желаю тебе хорошо провести время на балу. А если там будет слишком скучно, приходи в «Собаку и макрель». – Дот засмеялась и ушла, а Сара некоторое время стояла неподвижно, не зная, чего ей больше хочется: рассмеяться или заплакать.

Городскому залу для балов было всего год. Он явился детищем ведущих бизнесменов города, которые собирали деньги на его постройку. Они посетили Уэймут и Брайтон в поисках идей и, вернувшись, построили здание, в котором был зал для балов, комната для игры в карты, чайная комната, помещения для отдыха, гардеробные и вестибюль.

Здесь было светло, чисто и немного пахло краской. Зал сразу стал популярным и у гостей курорта, и у местных жителей. Сара, у которой был абонемент на весь сезон, оставила верхнюю одежду в гардеробной и вошла в чайную комнату, где подавали свежий чай. Новые посетители собрались вокруг распорядителя, мистера Флайта, который, заметив Сару, тут же покинул их и с улыбкой направился к ней.

– Дорогая леди Сариса, добро пожаловать.

Она была его самой высокопоставленной гостьей, если, конечно, к ним не решил присоединиться мистер Дантон, причем под своим настоящим именем. Для распорядителя было намного важнее угодить ей, чем любому количеству нетитулованных гостей.

– Мистер Флайт, прошу вас, не отвлекайтесь ради меня. Вы разговаривали с теми леди и джентльменами, они вас ждут. – Она слегка поклонилась, извиняясь перед ожидающими гостями, явно недовольными тем, что их покинули ради нее, и направилась в бальный зал.

Хотя музыканты еще не играли, зал уже начал заполняться. Никто из присутствующих не выказывал модную скуку. Люди оживленно болтали, ожидая начала бала.

Рядом с Сарой возник Джеймс Мейкпис, одетый в свой лучший вечерний костюм. Отчаянно краснея, он проговорил:

– Добрый вечер, леди Сариса. Надеюсь, вы не забыли, что обещали мне первый танец?

– Не забыла.

Она взяла юношу под руку, и они вместе стали прогуливаться по залу, здороваясь со старыми друзьями. На несколько минут они остановились поболтать с местным сквайром, сэром Хамфри Джеймсом, дед которого построил первые дома в Сэндбее, с которых началось развитие города-курорта. Его сын вложил деньги в отель и купальни, а теперешний баронет считал своим святым долгом всячески поддерживать социальную жизнь Сэндбея.

– Вы сегодня обворожительны, миледи. – Сквайр поцеловал Саре руку, шутливо упрекнул молодого библиотекаря за то, что тот полностью завладел вниманием королевы бала, и предупредил ее о предстоящем визите своей сестры.

Когда Луциан вошел в бальный зал в сопровождении мистера Флайта, его внимание сразу привлек смех. Низкий и мелодичный, он будоражил воображение. Луциан почувствовал, как по спине пробежала волна дрожи.

– Мистер Дантон, прошу вас, если вам что-нибудь понадобится, пока вы гостите в нашем городе, или возникнут вопросы, сразу обращайтесь ко мне. В любое время дня и ночи. Пусть наш городок маленький, но мы гордимся тем, что проявляем к нашим гостям максимум внимания. Я могу посоветовать вам, куда поехать, порекомендовать надежные конюшни…

– Кто эта леди? Та, что в изумрудах и платье цвета янтаря? Которая смеется.

Этого не может быть. Хозяйка магазина в драгоценностях и шелках? Возможно, драгоценности поддельные, но Луциан сомневался в этом. Зеленые камни горели вполне натуральным огнем, словно глаза черной пантеры.

– Это, мистер Дантон, наша самая именитая жительница, леди Сариса Харкур, она же леди Сариса Герриард, единственная дочь маркиза Элдонстоуна. – Распорядитель сиял так, словно появление столь высокопоставленной личности – его личная заслуга. – Она вдова, вы понимаете, – добавил он, понизив голос. – Мы помогли ей оправиться от тяжелой утраты.

– Мистер Флайт, не далее как сегодня днем я познакомился с миссис Харкур, как две капли воды похожей на эту леди. – Кто-то затеял с ним игры, и это Луциану совершенно не нравилось.

– Тише, прошу вас, – всполошился мистер Флайт. – Небольшая эксцентричность для высокородной леди вполне простительна, разве нет?

– Вы так считаете? – В понимании Луциана эксцентричные престарелые дамы – это одно, а красивые молодые вдовы – совсем другое.

– О да, конечно! Леди Сариса придает блеск всем социальным и благотворительным мероприятиям нашего города и вполне безобидно развлекается, обеспечивая досуг воспитанным молодым леди. – Он кашлянул и еще больше понизил голос. – Мы во всем помогаем ее светлости, которая живет одна и сохраняет независимость.

О чем думает ее отец, маркиз, Луциан не мог даже представить. Он встречал этого человека и его утонченную волнующую маркизу два года назад, когда семья вернулась в Англию из Индии. Тогда Элдонстоун унаследовал титул. Служащий Вест-Индской компании и его экзотическая супруга, наполовину индианка, вызвали фурор в обществе. Луциан припомнил, что в семье были сын и дочь, но с ними он никогда не встречался. Тогда его срочно вызвали из Лондона к смертному одру отца, и окончание сезона прошло без него.

Леди Сариса унаследовала экзотическую внешность матери, но от отца ей достались светлые волосы и серые глаза, которые контрастировали с медово-золотистой кожей. Какое-то время Луциан раздумывал, не вызвал ли ее брак раскол в семье. Но если так, она явно не осталась без средств, потому что платье и драгоценности куплены не на доходы от небольшого магазинчика.

– Я попрошу вас представить меня этой леди, когда окончится танец, мистер Флайт.

– Конечно, сэр. Буду рад услужить.

Луциан все еще пытался сохранять инкогнито, но он понимал, что Флайт оценил пошив его костюма, манеры и речь и решил, что он достоин знакомства с самой высокопоставленной жительницей Сэндбея.

Луциана изрядно позабавила собственная реакция на ситуацию. Он всегда считал, что ему удается сохранять свою высокую самооценку как личности, в то же время его гордость подпитывалась титулом и положением в обществе; но, похоже, постоянные напоминания отца о том, что причитается маркизу – и что требуется от него, – оставили на нем более сильный отпечаток, чем он думал. Он впервые оказался в обществе в роли простого джентльмена и испытал настоящий шок, уяснив, как сильно ему не нравится пребывание на заднем плане.

Он направился в комнату для игры в карты, не желая, чтобы леди Сара увидела, как он стоит у стены, наблюдая за ней, ожидая ее. Если она решила поиграть, он не станет в этом участвовать, во всяком случае, не будет играть по ее правилам. Но как подойти к ней? Флирт в данном случае вполне приемлем, в этом Луциан не сомневался, но все остальное – другое дело. Эта дама – вовсе не веселая вдова на задворках общества.

Когда танец закончился, Луциан вернулся в бальный зал. Мистер Флайт тут же возник рядом.

– Леди Сариса.

Она обернулась к распорядителю, и Луциан моментально ощутил исходящий от нее аромат. Да, это определенно сандаловое дерево с цитрусовой ноткой. Неповторимым его делал запах теплой женской кожи… хотя последнее, возможно, всего лишь плод его разыгравшегося воображения.

– Мистер Флайт. – Ее губы изогнулись в обольстительной улыбке, а в серых глазах отразились зеленые искорки изумрудов.

– Позвольте представить вам мистера Дантона из Гэмпшира. Мистер Дантон, леди Сариса Харкур.

Луциан поклонился, Сара сделала реверанс. Мистер Флайт удалился, сияя.

– Леди Сариса.

– Милорд.

Ему показалось, что он ослышался.

– Кто я, по-вашему, мадам? Уверен, вы меня с кем-то перепутали.

– Я точно знаю, кто вы, маркиз Кэннок. Вы хотите пригласить меня? Следующий танец у меня как раз свободен.

– Почту за честь, – мрачно сообщил он и, услышав первые такты музыки, предложил ей руку. – Нам надо поговорить, леди Сариса, но не здесь.

– Хорошо. После танца я покажу вам террасу, выходящую на море. Оттуда открывается чудесный вид, и теплыми вечерами там очень хорошо.

– Не сомневаюсь. – Луциан был вынужден сосредоточиться на танце, состоящем из довольно сложных фигур. Он считал шаги и не имел возможности подумать об играх, которые эксцентричные молодые леди могут затеять на залитой лунным светом террасе.

– Мы и сейчас можем поговорить на какие-нибудь общие темы, если только вы не слишком нервный танцор, – предложила Сара. – В таком случае я обязуюсь хранить гробовое молчание. Вы только намекните. Кстати, вы надолго приехали в Сэндбей, мистер Дантон?

– Полагаю, мои нервы выдержат легкую беседу, миссис Харкур.

Сара сдавленно хихикнула. В этот момент очередная фигура танца развела их в разные стороны, и Луциан внезапно понял, что происходящее между ними – вовсе не игра, а нечто более серьезное. Она знала, что он охраняет свою сестру от общества, поскольку возникла какая-то очень серьезная проблема. Луциан понятия не имел, может ли положиться на ее скромность. Кто ее друзья? Кому она может проболтаться? Если ему удастся спасти репутацию Маргарет, в следующем сезоне она должна будет выйти в свет в хорошем настроении и добром здравии, и никто не должен ничего заподозрить. Но даже тогда будет довольно трудно найти жениха, который пожелает не принимать во внимание случившееся, если, конечно, дело дойдет до предложения руки.

Но проблемы следует решать по мере их поступления. А пока надо разобраться с этой женщиной. Этой приводящей в бешенство, вызывающей, прекрасной женщиной.

К тому моменту, как танец окончился, Луциан уже был готов перебросить леди Сарису через плечо и утащить туда, где он сможет заручиться ее обещанием молчать. Титаническим усилием воли ему удалось дождаться окончания танца и облечь свои слова в форму предложения, а не требования.

– Не желаете ли выйти на свежий воздух, мадам?

– Это было бы чудесно. Терраса там.

Здание располагалось в конце набережной, где мягкий песок постепенно уступал место прибрежным скалам. Во время прилива волны били в нижнюю часть стены, над которой была построена терраса. Будь сейчас ветер, Сара и Луциан сразу промокли бы от долетающих брызг. Но дул только легкий бриз, террасу заливал лунный свет, а ночной воздух казался прохладнее после тепла и духоты бального зала.

Луциан критически оглядел террасу, на которой сидело не меньше полудюжины пар.

– Вижу, здесь достаточно людей, и вашей репутации ничего не грозит, – язвительно буркнул он.

– Здесь почти безлюдно, кроме того, я дорожу своей репутацией, чтобы не приходить сюда с мужчиной, когда здесь никого нет, мил… мистер Дантон.

– Если ваша репутация выдерживает вашу работу в магазине, леди Сариса, уверен, она выдержит все, что угодно.

– Называйте меня, пожалуйста, Сарой. В других местах это, конечно, невозможно, но Сэндбей не посещает высшее общество, даже самая интеллигентная его часть. Однажды он войдет в моду, и тогда мне придется отказаться от магазина и стать респектабельной на все время или уехать. – Она вздохнула и медленно пошла вдоль перил.

Луциан внезапно ощутил холод. Ему не хватало исходящего от нее тепла.

– Вы не боитесь, что ваш маскарад – превращение в хозяйку магазина – уже нанес непоправимый вред вашей репутации?

Леди Сара остановилась, обернулась и прислонилась спиной к ограждению, облокотившись локтями на перила. Янтарный шелк струился по ее телу, мягко облегая великолепные формы. Луциан не сводил глаз с ее лица, хотя для этого ему приходилось делать над собой усилие, вероятно, заметное со стороны.

– Это не маскарад. Я действительно хозяйка магазина, но не все свое время. – Сара вздохнула. – Я была права относительно вас, мистер Дантон. Вы один из тех людей, которые непоколебимо уверены, что главное в женщине – ее репутация, а плохая и хорошая репутация определяются капризами общества.

– Едва ли капризами. Условности поддерживают моральные нормы и защищают даму от оскорблений.

– Вы считаете, что работа в магазине подрывает мои моральные устои? – Сара, казалось, с интересом ждала ответа на свой шокирующий вопрос. Не дождавшись, она продолжила: – Если бы я содержала шляпный магазин и поощряла блуд своих помощниц, что отнюдь не редкость, тогда я бы с вами согласилась. Но мне кажется, что общество слишком лениво, чтобы судить, не особенно вникая в подробности того или иного случая, и выносить огульные суждения, которые ничего не значат и только пленяют женщин.

– Правила существуют, чтобы защитить женщин, а не пленить их.

– Они не слишком защищают женщин, у которых нет денег и влияния, которые должны зарабатывать себе на хлеб. А для леди они – ловушка. – Голос Сары звучал с убежденной страстью. Она верила в то, что говорила.

А Луциан поверить не мог, что человек может так сильно заблуждаться.

– Защищать леди – обязанность джентльменов. Это дело чести. Вы знаете, что ваш отец и брат сказали бы то же самое, и ваш супруг согласился бы с этим.

– О да, он согласился. В конце.

Ее голос задрожал, и Луциан подумал, что она пытается справиться со слезами. Так это было или нет, но очень скоро она опять перешла в наступление.

– Вы, мужчины, считаете это делом чести, поскольку мы – ваша собственность.

– Леди нуждаются в защите, – чопорно проговорил Луциан. Он подошел к перилам и остановился на расстоянии безопасных шести футов от женщины. Встряхнуть бы как следует это дерзкое создание. Но вряд ли это хорошая идея. Или, может быть, поцеловать? – Как, например, вы сегодня добрались сюда? Улицы и аллеи темны и пусты. Там можно встретить кого угодно.

– Я наняла портшез и двух дюжих молодцев, услугами которых пользуюсь постоянно. Позже они придут и сопроводят меня домой. Но если некий отчаянный разбойник внезапно выскочит из темноты и уложит их обоих, тогда я сама могу себя защитить.

– Интересно, как? Язвительными словами? – требовательно вопросил Луциан. Он подошел, остановился перед ней и уперся ладонями о перила, так что женщина оказалась в кольце его рук. – Мужчины сильнее и порочнее, чем вы можете себе представить.

– И уязвимее, – пробормотала она. – Посмотрите вниз, милорд. Острыми могут быть не только слова.

Луциан послушался, поскольку в этот самый момент почувствовал, как что-то уперлось ему в живот. Опустив глаза, он увидел холодный блеск клинка и отметил, что рука женщины, сжимавшая нож, не дрожит. Мужчина замер.

– Где он у вас был?

Глава 4

Улыбка Сары стала озорной.

– В рукаве. Сегодняшняя мода на вечерние платья с длинными рукавами здорово упрощает жизнь. При мне всегда два ножа и три заколки для волос, которые заколками вовсе не являются. А шнур, на котором я ношу свой ридикюль, имеет отличную длину для гарроты. В моем арсенале есть и другое оружие, но я не стану о нем рассказывать. Вдруг понадобится.

– Кто научил вас пользоваться ножом? – Луциан был потрясен. – И гарротой? – Давление на живот в непосредственной близости от его мужского достоинства ослабело, и, когда мужчина снова опустил глаза, нож исчез.

– Моя мать. При индийском дворе леди учили сражаться. В случае проникновения врага в форт они были готовы защищаться и скорее умереть, чем попасть в плен и лишиться чести. Их честь находилась в их руках, вот в чем разница. – Сара улыбнулась. – Мои отец и брат тоже поучаствовали в моем образовании, хотя оба были англичане и желали сами защищать мою честь на дуэли.

– Надеюсь.

– Не будьте так напыщенны, милорд.

В зале снова заиграла музыка, и пары, сидевшие на террасе, отправились танцевать. Через некоторое время Луциан почувствовал, что они остались одни. Оглянувшись, он в этом убедился.

– Вы действительно считаете меня напыщенным? – обиженно вопросил он.

Сара кивнула, и ее волосы оказались близко к его лицу.

Луциан наклонился и поцеловал ее. Он уже давно убрал руки с перил, чтобы она могла отступить в сторону, если пожелает, закрыл глаза и целиком отдался наслаждению. Ее руки, в которых уже не было грозного оружия, обвили его плечи, а его руки переместились на более приятное место – женскую талию. Он ощутил восхитительный изгиб бедер и посоветовал себе не торопиться.

Сара была замужем, а значит, познала все чувственные удовольствия брачной постели. Это было ясно по ее откровенным поцелуям, по тому, как она приникла к нему. Целовать ее, прижимать к себе – это было воплощением его фантазий, которые он изо всех сил старался унять с того самого момента, как впервые увидел эту женщину. Точнее, это был первый акт его фантазий. Ему хотелось большего. Он желал получить ее всю, обнаженную, кричащую от страсти в его объятиях, в его постели.

✻ ✻ ✻

Поцелуй Луциана был таким же восхитительным, каким она себе представляла, а его руки, обнимавшие ее, – сильными и нежными. Сара почувствовала пробежавшую по его мышцам дрожь и поняла, что он героически старается сдерживаться. Она могла быть довольна, поскольку совершенно правильно поняла этого человека. Он хотел ее, но он попросит желаемое и не будет настаивать, если получит отказ.

Разрешить поцелуй – это одно, но позволить ему понять, что желания заходят намного дальше – совсем другое. Ей потребовалось сделать над собой усилие, удивившее ее саму, чтобы отстранить Луциана. Очень уж хотелось продлить последнее мгновение близости.

Луциан моментально убрал руки и сделал шаг назад. К сожалению, на террасе было слишком темно, и она не смогла рассмотреть выражение его лица.

– Приношу свои извинения.

– Извинения? – Сара была искренне удивлена. – По-вашему, я должна была сопротивляться? Но ведь я хотела, чтобы ты меня поцеловал.

– Почему? – спросил он.

Сара поняла, что в этот момент свет фонаря падает прямо ей на лицо и Луциан внимательно его изучает.

– Потому что ты привлекательный мужчина, потому что меня уже давно никто не целовал, и, кроме того, я любопытна.

– Теперь твое любопытство удовлетворено? – сухо поинтересовался Луциан.

– Полностью. Спасибо.

Он слегка подвинулся, и теперь свет упал на нижнюю половину его лица. Сара заметила слабую улыбку на чувственных губах, которые только что ее целовали.

– И что дальше?

– Ничего. Я знаю, почему ты здесь инкогнито, и я знаю, как ты целуешься.

– Ты знаешь почему… Но откуда? – С его лица моментально исчезли все чувства, кроме страха.

– Просто Дот знает, что такое потерять ребенка.

Луциан с шумом втянул в себя воздух. Звук не заглушили даже бьющиеся о стену волны.

– Никто из нас не выдаст ее тайну. Не думаю, что кто-то еще догадается. Люди могут только обратить внимание на ее болезненную худобу и грусть. – Луциан промолчал, и Сара решила продолжить: – Маргарет повезло, что она может рассчитывать на твою поддержку.

Таинственный маркиз пожал плечами.

– Я чувствую себя абсолютно беспомощным. Не знаю, чем ей помочь, как достучаться до нее. Она отвергает все, что я ей предлагаю.

– Тебе придется дать ей время. Пойми, она скорбит. – Из бального зала послышались аплодисменты. Закончился еще один танец. – Мы не можем больше здесь оставаться. Люди заметят. Магазин завтра утром будет закрыт. Приходи. Мне бы хотелось помочь Маргарет, если я, конечно, смогу. Любящий брат – это прекрасно, но, думаю, ей нужна женщина, с которой она сможет поделиться самым сокровенным.

Луциан переступил с ноги на ногу.

– То, что произошло здесь сегодня…

– Это момент слабости, который больше не повторится? Разумеется, не повторится. Я же говорила, всему виной мое проклятое любопытство, и я вовсе не стремлюсь к любовной связи. Кроме того, ты же не захочешь, чтобы рядом с твоей сестрой находилась женщина, с которой у тебя связь. Разве не так?

Его ответом стало холодное молчание. Даже интересно, куда подевалось его восхитительное тепло? Сара подхватила юбки и направилась к боковой двери.

– Я пойду в комнату отдыха для дам. Будет лучше, если нас больше не увидят вместе.

Что ж, неудивительно, что он к ней так быстро охладел. Она подавала знаки, что доступна, а потом пошла на попятную. Маркиз, наверное, подумал, что она отчаянная кокетка или, еще хуже, любительница возбудить мужчину, не имея намерений продолжать. Обе возможности заставили Сару покраснеть.

Комната, выделенная для отдыха дам – здесь они могли привести в порядок прическу или макияж, – оказалась – хвала Всевышнему! – пустой. Сара села за туалетный столик и занялась прической.

«Чего ты ждала?» – спросила она саму себя, но ответа не получила. Сара испытывала смущение, душевный дискомфорт, но предаваться этим бесполезным чувствам – пустая трата времени. Ей надо было разобраться в самой себе. Ей хотелось повторить момент безумия, снова ощутить прикосновение мужских губ к ее губам, как подтверждение того, что она еще не достигла возраста, когда думать о сексе нет никакого смысла. Судя по всему, Луциан предположил, что ей нужно больше, возможно, полноценная связь.

А может быть, ей необходимо именно это? Она не ожидала, что испытает рядом с ним такое острое физическое желание. С Майклом все было замечательно. Она его любила, а он был нежен и внимателен. Сейчас, оглядываясь назад, Сара предположила, что он был, пожалуй, слишком внимателен. Женщины, болтая о сексе, всегда называли его волнующим, возбуждающим, грандиозным. По опыту Сары, секс был приятным, иногда волнующим, и интимная близость и доверие определенно крепче привязали ее и Майкла друг к другу. Но что касается возбуждающего и грандиозного… Сегодняшний поцелуй оказался возбуждающим. У нее даже пальцы ног свело. Но, может быть, это потому, что ее целовал не муж, а посторонний мужчина.

Маркиз Кэннок, вне всяких сомнений, был привлекателен, и он интересовался ею. Эта мысль возбуждала. Но он принадлежал именно к той категории мужчин, общения с которыми она всегда избегала. Такие господа всегда желают собрать всех окружающих их женщин под защитный колпак чести и контролировать их, пусть даже не деспотично, а весьма благосклонно. Мечты и эротические сновидения – еще не повод связываться с мужчиной, за которого она не намеревалась выйти замуж.

Сара нахмурилась, глядя на себя в зеркало. Она только оправилась после смерти Майкла, и не настолько она безумна, чтобы растрачивать эмоции на мужчину, так не похожего на ее покойного супруга и такого опасного. Хотя тот факт, что ее привлек мужчина – хороший знак. Он говорит о ее возвращении к нормальной жизни после долгого траура. Вот и все. Сейчас надо думать не о себе, а о Маргарет. Вот кому действительно нужна срочная помощь.

✻ ✻ ✻

Следующим утром Луциан медленно поднимался вверх по склону к «Раковине Афродиты». С тех пор как ему исполнилось восемнадцать, он ни разу не испытывал такой неуверенности, связанной с женщиной. Леди Сара… Нет, миссис Харкур. Ведь сейчас день, а она, похоже, меняет обличье, когда ночь сменяет день и утром возвращает прежнее. Колдовское создание. Зато ее нельзя назвать нескромной, неосторожной или равнодушной. Как бы она ни относилась к нему после того поцелуя, она не причинит зла его сестре. Но чем был этот поцелуй? Сара, безусловно, имеет некоторый сексуальный опыт, но расценила поцелуй, как мгновение отступления, а не приглашение к настоящей связи, коим он его посчитал.

Похоже, она действительно чувственна. Красива, свободна и одновременно чиста? Луциан потянулся к двери с табличкой «Закрыто» и постучал.

Дверь открылась, и на пороге возникла миссис Фэруэлл собственной персоной. Прежде чем пригласить его войти, она вышла на улицу и немного потопталась у магазина. Луциан понял: она показывает всем, кто может стать свидетелем его прихода, что миссис Харкур не одна.

Луциан считал себя опытным, даже искушенным в вопросах взаимоотношений между мужчиной и женщиной. Поэтому он сам удивился тому, что ожидал новой встречи с Сарой с замиранием сердца. Сара с самого начала застала его врасплох, выбила из привычной колеи, лично не сделав для этого ничего. Он сам шагал от одного заблуждения к другому – о ее личности, моральном облике, доступности. И всякий раз ошибался.

– Леди Сара на балконе, – сообщила миссис Фэруэлл и указала ручищей в сторону почти незаметной двери в задней стене. – Я приготовлю чай. Думаю, вы захотите немного перекусить. Мужчины никогда не отказываются от еды. – Низведя маркиза до уровня маленького мальчика, охочего до сладостей, она вышла.

Луциан постучал в указанную ему дверь, открыл ее и очутился над морем. Он едва сумел скрыть инстинктивное желание ухватиться за стену, закрыл дверь и напомнил себе, что холм, на который поднимается улица, – это на самом деле прибрежная скала, и дома на этой стороне улицы находятся на ее краю. Магазин Сары и еще несколько домов имели просторные балконы.

– Доброе утро. Вижу, ты не боишься высоты. – Леди Сара стояла, облокотившись об элегантные, но пугающе тонкие перила. Луциан подошел, взглянул вниз и попытался в зародыше задавить то крайне неприятное чувство, которое в свое время испытал, следуя по альпийским перевалам. Ему очень хотелось оттащить Сару от края балкона – подальше от опасности.

– Ты тоже. – Сара улыбнулась, наклонила голову, и тяжелая копна волос, которые она ничем не закрепила, соскользнула с ее плеча и повисла над бездной.

– Не очень боюсь, но не люблю, – буркнул он. – Стараюсь не поддаваться.

– Помогает? Или ты знаешь, как побороть страх? Лично я до потери сознания боюсь змей; правда, в Индии полно змей, большинство из них смертельно ядовитые – устанешь бояться… Знаешь, я впервые встречаю мужчину, готового признать, что он чего-то опасается.

– Считаешь это признаком слабости?

– Нет, конечно нет. – Она выпрямилась, став совершенно серьезной. – Считаю признаком честности, хотя это меня немного удивляет.

– Все зависит от того, о чем идет речь и кому адресовано признание. Я никогда не признаюсь в слабости – любой слабости – мужчине или тому человеку, который, по моему мнению, желает причинить мне вред. Последнее было бы глупо, все равно что указать взломщику, где лежат ключи. Кстати, если я действительно чего-то боюсь и не могу с этим справиться, сомневаюсь, что сумею признаться в этом тебе или кому-то другому.

– Мужчина, вызывающий соперника на дуэль или принимающий вызов, боится, разве нет? – спросила Сара.

– Только глупец не боится смерти. Солдат, идущий в бой, тоже испытывает страх. Главное – не показать его, обуздать его, заставить усилить его рвение, а не помешать. А почему ты спросила про дуэль?

– Ты ведь вызвал на дуэль отца ребенка Маргарет?

– Нет, пока нет, – признался он. – Я хочу сказать, что я пока не смог найти этого негодяя.

– Разве она не сказала, кто он и где находится?

– О, я отлично знаю, кто он. Я доверял ему. Он некоторое время работал у меня. А в благодарность совратил мою невинную сестру и бросил ее, узнав, что она беременна. Она отрицает это, уверяет, что с ним что-то случилось. Но он сбежал от нее, в этом у меня нет никаких сомнений.

– Бедная девочка. У нее, должно быть, разбито сердце. Это ужасно – потерять и любимого человека, и ребенка.

– Ей повезло, что она избавилась от чертова негодяя, – в сердцах проговорил Луциан и вздрогнул, поскольку на балкон выплыла Дот с чайным подносом.

– За языком надо следить, – отметила она, окинув мужчину многозначительным взглядом.

– Спасибо, Дот, все чудесно. – Сара подмигнула гостю и потянулась к чайнику. – Чаю, милорд? Прошу вас, попробуйте булочку.

Луциан, скрипнув зубами, криво улыбнулся. А миссис Фэруэлл строевым шагом вышла с балкона, снова оставив их наедине.

– Расскажи мне, если можешь. Не сомневайся, я умею хранить тайны. – Сара протянула ему чашку и устроилась в ротанговом кресле.

Луциан некоторое время рассматривал булочки, решил, что, проигнорировав их, он причинит вред только себе, и щедро намазал одну клубничным джемом.

– Я взял Грегори Фарнсуорта на должность секретаря. Это было восемнадцать месяцев назад. Он, третий сын нашего викария, только что закончил университет. Парень показался мне умным, трудолюбивым, харизматичным. Я стал приглашать его на обеды и другие мероприятия, когда нужен был дополнительный мужчина. Очень скоро он стал почти членом семьи. Я доверял ему во всем. – Луциан откусил большой кусок булочки с джемом, одобрительно кивнул и продолжил рассказ.

Отец всегда говорил ему: какие бы сомнения ты ни испытывал, какие бы ошибки ни совершал, всегда держи эти сведения при себе. Помни, кто ты и какое положение занимаешь. И вот он сидит на балконе у почти незнакомой женщины, пьет чай и выбалтывает ей все подробности своей главной жизненной неудачи.

– Маргарет не было семнадцати, – продолжил Луциан. – Она еще не выходила в свет, но уже избавилась от гувернанток, и ею занималась моя кузина Мэри. Девочка должна была приобрести некоторый лоск, чтобы дебютировать в следующем сезоне. Мэри не заметила, что между ними что-то происходит. Я тоже. Глупец! Все открылось, когда этот щенок однажды утром заявил, что влюблен в Маргарет, она отвечает ему взаимностью, и он просит моего разрешения на официальную помолвку. А поженятся они, когда ей исполнится восемнадцать.

– Сколько ему было лет?

– Двадцать один.

– Не такая уж большая разница в возрасте. Ничего необычного. Надо было только дождаться ее восемнадцатилетия.

– Но ведь он не стал ждать! Он заставил девочку поверить, что она влюблена в него, и не пожелал соблюдать дистанцию до ее дебюта. Кстати, забыл сказать, что проклятый юнец удивительно красив: светлые волосы, голубые глаза, классический профиль и все такое. В его внешности не было ни одного изъяна!

– То есть ты не дал ему разрешения.

– Конечно нет! Маргарет была слишком юной. А у него не было ни перспектив, ни денег – кроме той зарплаты, которую я ему платил. Как он собирался обеспечить дочери маркиза достойный уровень жизни? Не иначе как за мой счет.

– Возможно, Маргарет была бы рада жить скромнее? – задумчиво проговорила Сара. – А если он хороший секретарь, то мог бы сделать карьеру на государственной службе или в Английском банке.

– Это еще большой вопрос. Короче, я отказал ему и предупредил, что если застану его наедине с моей сестрой или узнаю, что он ей пишет, то сломаю ему шею. Мне надо было тогда же выгнать его из дома, но его отец, викарий, честнейший человек, был старым другом моего отца. Не хотелось его огорчать. Тогда я решил поговорить с Маргарет. Выяснилось, что я бесчувственный негодяй, желающий сломать ей жизнь, что я возвожу напраслину на благородного человека, которого она любит и так далее. В конце концов, она швырнула в меня чернильницу.

– Продолжай. – Сара налила еще чаю.

Луциан и не заметил, что его чашка пуста.

– Я понятия не имею, как ему это удалось, но Фарнсуорт, вероятно, совратил ее сразу после моего запрета. Если не раньше. Я обо всем догадался, только когда отыскал ее и узнал от доктора, какой у нее срок беременности. Ровно через два месяца после моего разговора с Фарнсуортом как-то утром ко мне в кабинет ворвалась кузина Мэри. Она рыдала, размахивая запиской от Маргарет. Она заявила, что я вынудил сестру пойти на отчаянные меры, та бежала со своим возлюбленным и теперь, вероятно, находится на полпути в Шотландию.

Глава 5

Сара не сводила с маркиза тревожных глаз.

– Они направились в Шотландию?

– Нет, это был блеф! – Луциан решительно изгнал воспоминания о кошмарной поездке до границы и обратно. Только способность избавляться от ненужных мыслей и сконцентрироваться на выполнении конкретной задачи помогла ему тогда сохранить рассудок и в конце концов напасть на след беглецов. – Он отвез ее в Бельгию, в Брюссель, вероятно рассчитывая, что там можно будет найти английского священника, который их обвенчает. Священника они не нашли. Когда я, наконец, напал на их след, выяснилось, что никто не стал их венчать из-за возраста невесты. Судя по всему, они решили попытать счастья в Париже. После Ватерлоо на континенте много англичан, и вполне можно было рассчитывать найти не слишком щепетильного служителя англиканской церкви. Таковой вроде бы обнаружился в Лионе. К этому времени у них закончились деньги. Маргарет была уже на шестом месяце. Фарнсуорт оставил ее в меблированных комнатах, сказав, что идет договариваться со священником, и больше не вернулся. Можешь представить, в каком состоянии я ее обнаружил тремя днями позже.

– Да уж. – Сара накрыла его руку своей. – Должно быть, ты был вне себя от беспокойства и усталости, преследуя беглецов по всей Англии, Бельгии и Франции.

– Я? Да какая разница, что я тогда чувствовал? Я обнаружил мою сестру – мою маленькую сестричку, – когда у нее произошел выкидыш в грязных французских меблированных комнатах, хозяйка которых грозилась выбросить ее на улицу, если она немедленно не заплатит. Спасти ребенка было невозможно, и много дней я думал, что потеряю и Маргарет тоже. Когда же, наконец, доктор сказал, что опасность миновала, я вздохнул с облегчением, а она отвернулась к стене и проговорила: «Он, наверное, умер. Они оба мертвы. Я тоже хочу умереть».

Маргарет – его единственная семья. Он любил ее и не сумел уберечь.

– С тех пор ты его ищешь? Давно?

– Три месяца.

– Твоя мать жива? Может быть, есть другие родственницы-женщины, способные помочь? Как насчет кузины Мэри? – Рука Сары все еще лежала на его руке. Ее пальцы были теплыми и дарили успокоение.

– Моей матери нет в живых, а тетушкам я не доверяю. Они не станут помогать. Они будут шокированы и осудят ее. Мэри, когда все это случилось, устроила истерику. Мне с трудом удалось убедить ее молчать. Понимаю, что я должен был жениться, унаследовав титул. Будь у меня хорошая жена, она бы заметила то, что не видел я. Но я отложил это мероприятие на потом, считая, что у меня достаточно времени.

Еще одна роковая ошибка! Его эгоистичное нежелание отправиться на рынок невест и попытаться обнаружить среди безликой массы одинаковых, одетых в платья пастельных тонов, жеманных мисс спутницу жизни привело к необратимым последствиям.

– Я решил, что будет лучше отвезти Маргарет туда, где ее никто не знает и никто не станет сплетничать о ее нездоровье и хандре. Когда она поправится, мы вернемся в Лондон. Она дебютирует в следующем сезоне и, надеюсь, найдет себе мужа. Если ей кто-нибудь понравится, я позабочусь, чтобы ее приданое было достаточно большим, и муж закроет глаза на ее прошлое.

– Но она не перестанет оплакивать Грегори, – запротестовала Сара. – Через такое короткое время она еще не будет готова принять другого мужчину.

– Он соблазнил ее, обманул и бросил. Почувствовав себя лучше, она поймет, что ей здорово повезло.

– Идиот! – Сара убрала руку и вскочила. – Я почти не знаю твою сестру, но вижу, что она далеко не глупа. И у нее чуткое сердце. Ей пришлось держать все свои чувства при себе, поскольку не с кем было поговорить. Как, по-твоему, она осознает, что ошиблась? Как она сможет убедить тебя, что никакой ошибки не было? Если она по-настоящему его любит, тебе придется выяснить, что случилось. Только тогда она начнет выздоравливать.

– Веря, что негодяй еще жив, я бы преследовал его с пистолетом наготове. – Луциан тоже вскочил.

Теперь они стояли лицом к лицу на узком балконе. О своем страхе высоты Луциан благополучно забыл.

– Очень полезно! – Сара больно ткнула его в грудь длинным пальцем – Что, по-твоему, она должна делать, если ее брат убьет человека, которого она любит? – Она снова ткнула его пальцем. – Сейчас ты думаешь вовсе не о ней, разве нет? Весь этот пафос и ярость только из-за твоей пресловутой чести. Ты уверен, что не защитил ее. Ты оказался несостоятельным в роли сторожевой собаки и теперь стремишься любой ценой повысить свою самооценку.

– Но я действительно не защитил ее, хотя это мой долг. И перестань наконец тыкать в меня пальцем! – Луциан схватил ее за руку, прежде чем ее ноготь пришел в соприкосновение с его телом в третий раз.

– Почему? Хотя ты прав. Тебя надо не пальцем ткнуть, а стукнуть по голове чайным подносом! Тебя и каждого бестолкового, кровожадного, помешанного на чести, мужчину.

Только теперь Луциан заметил, что его собеседница не просто зла. Она на грани истерики. Слезы сверкали в ее глазах, делая их похожими на два больших лунных камня. Она, досадливо поморщившись, смахнула слезы тыльной стороной руки, а Луциан обнял и прижал ее к груди.

– Не плачь. Прости меня, Сара. Только не плачь. – Он сам не понял, за что извиняется, но чувствовал себя отвратительно, как будто ударил ее.

Она наступила ему на ногу и решительно оттолкнула.

– Пусти меня! Я не плачу. Я никогда не плачу! Я зла, как сто чертей!

Луциан отпустил ее и достал из кармана носовой платок, понимая, что она, вероятнее всего, швырнет его ему в лицо. Наконец его мозги заработали, и кусочки головоломки начали собираться в целостную картину.

– Как умер твой муж?

– Он был убит на дуэли. На беспричинной глупой дуэли со своим лучшим другом, который сейчас где-то там… – Она махнула рукой в сторону Франции. – Теперь его жизнь сломана, и смерть Майкла на его совести.

– Как это случилось?

– Они были пьяны, и Фрэнсис, у которого были совершенно безобидные нежные чувства ко мне, начал дразнить моего мужа. Я была уверена, что Майкл выше всей этой глупой патриархальной чепухи о защите женской чести на дуэли. Видимо, пьяный Фрэнсис зашел слишком далеко. Короче, я не знаю, что там было сказано. В оставленном для меня письме Майкл написал, что ни на секунду не усомнился в моей верности. Но тогда зачем нужна была эта проклятая дуэль? Фрэнсис в пьяном угаре мог сказать лишнее. Но за это не убивают. Мне потом сказали, что Фрэнсис целился в сторону, но он всегда был безнадежным мазилой.

– Боже мой. – Луциан вложил ей в руку платок. Сара несколько секунд таращилась на него, словно не зная, для чего предназначена эта вещица, потом вытерла глаза.

– Полагаю, ты думаешь, что он поступил правильно? Мой отец и брат, которых ужаснула его смерть, определенно понимали, почему он бросил вызов другу.

– Что еще он мог сделать, если его жену оскорбили?

– Ты не понимаешь? Давай подумаем вместе. – Ее голос излучал сарказм. – Дождаться, когда они оба протрезвеют. Потребовать от Фрэнсиса объяснений. Дать ему в глаз. Может быть, действовать как разумный человек, каковым он и был? – Сара отвернулась и устремила взгляд куда-то вдаль. – Ты можешь себе представить, что ощущает женщина, когда тот, кого ты любишь, позволяет себя убить и оставляет письмо, где пишет, что сделал это ради тебя. Чудовищное чувство вины валит с ног, давит, растаптывает. Представь, что почувствует Маргарет, если родной брат убьет ее любимого ради нее.

– Грегори Фарнсуорт должен понести наказание.

– Если он жив, если он действительно бессердечный соблазнитель, тогда да, он заслуживает наказания. Но ты не судья и не палач, Луциан. – Сара обернулась, несколько секунд всматривалась в лицо собеседника и горько усмехнулась. – Вижу, я тебя не убедила.

– Меня потрясло то, что случилось с тобой, пусть обстоятельства и совсем другие. – Он взял чайник и наполнил чашки. – Присядь и выпей чаю.

– Разумеется, мы же англичане, не правда ли? Чай делает терпимым все, что угодно. – Сара опустилась на стул, внешне совершенно спокойная, и взяла чашку. – Вопрос в том, что Грегори нигде нет и тебе даже неизвестно, жив ли он. Когда мне было плохо, лучше всего помогали беседы с близкими друзьями. Давай посмотрим, захочет ли Маргарет поговорить со мной.

Луциан во все глаза смотрел на женщину – уравновешенную, собранную, красивую. Но сколько же горя и гнева таится под этой изысканной внешностью! Луциан хотел ее. Только теперь он осознал этот простой факт со всей очевидностью. Он желал снова почувствовать ее вкус, обнять ее, сорвать с нее одежду, овладеть ею. Сила собственного желания потрясла его. Зачем ему это, если он обязан думать только о благе своей сестры! Тем более что женщина, которую он желал, до сих пор горевала об утрате мужа. Должно быть, его мужское начало чрезвычайно сильно, если он способен мечтать о сексе даже в таких серьезных обстоятельствах.

В конце концов, он сумел сказать только одно:

– Спасибо. Я тебе доверяю.

Луциан был прав, поверив, что она сделает для Маргарет все возможное, однако он глубоко ошибался, если решил, что она поможет ему покарать неверного любовника, тем более если девушка продолжает его любить. Сара пила чай, глядя на море, и краем глаза наблюдала за Луцианом. Пожалуй, он храбрый человек, если не сбежал, когда она обрушила на него всю боль и гнев из-за нелепой смерти Майкла.

Она никогда не забудет Майкла, никогда не перестанет любить его, чувствовать гнев за то, что он вызвал на дуэль Фрэнсиса, равно как и свою вину… Но она обещала себе не зацикливаться на своей вине, чтобы не сойти с ума. Теперь она – совершенно другая женщина, новая Сара, которая должна решить, чего она хочет сегодня. И завтра.

– Ты так глубоко задумалась…

– Я думала о будущем, о том, что произойдет, когда я уеду отсюда. Весь прошедший год магазин значил для меня очень многое. Он был чем-то совершенно отличным от всего, что у меня было раньше. Это была творческая работа. Я сумела построить бизнес, который стал мне интересен. Один мой индийский дедушка был купцом. Вероятно, от него мне передались некоторые способности к предпринимательству.

Чувствуя смутную тревогу, Сара поставила чашку, подошла к перилам и стала смотреть на воду. Начинался отлив, и несколько рыбацких лодок направлялись в море. Разноцветные паруса казались необычайно яркими на фоне голубой воды.

– Сэндбей меняется. Городок быстро развивается. Думаю, что еще год я смогу вести здесь свою двойную жизнь, а потом стану местной диковиной.

Луциан тоже встал, подошел к перилам и остановился рядом с ней. Он, как и она, положил руки на перила. Их мизинцы соприкоснулись – ее правый и его левый. Сара ощутила покалывание – как от кошачьей шерсти в грозу. Интересно, ощутил ли он это тоже? Рука мужчины медленно переместилась, накрыла ее руку, и большой палец стал нежно ласкать запястье. О да, он почувствовал.

– Сара, прошлой ночью ты сказала, что любопытна. Ты и сейчас испытываешь любопытство?

– Да, – призналась она и закрыла глаза, поскольку мир вокруг исчез. Остались только восхитительные ощущения от его незамысловатой ласки, осознание того, что рядом с ней мужчина, нежное дуновение морского бриза, холодящее кожу… – Но…

– Ах, значит, есть но.

– Ты не позволишь любовнице общаться со своей сестрой, а сегодня мы говорим именно о ней. Я говорю не о случайном поцелуе, а о настоящей связи.

– Я хочу именно этого.

Глядя на воду, Сара слышала голос Луциана, но не видела его лица и поэтому отдалась ощущениям. Да, он хочет ее. Да, он имел в виду любовную связь. И нет, он не предлагает ей ничего другого. Да, он не допустит контакта своей любовницы с сестрой, так же как не допустил бы ее контакта с матерью, будь та жива.

Издалека послышался крик чайки. После затянувшейся паузы Луциан заговорил:

– Ты, конечно, права относительно Маргарет. Сейчас ее проблемы главные.

Он хочет поцеловать ее. Сара почувствовала это раньше, чем его тело пришло в движение и теплое дыхание коснулось ее губ. Луциан обнял женщину и прижал к себе. Она сразу почувствовала его возбуждение. Это было уже не любопытство и не флирт, зашедший чуть дальше, чем принято. Это был обмен желаниями и потребностями, после которого не будет ничего, и они оба это знали.

Один из них должен остановиться, и Сара решила, что лучше, если это будет она. Она прижалась щекой к груди Луциана, несколько секунд послушала, как сильно и ровно бьется его сердце, представила их обоих рядом в постели и решительно выбросила фантазии из головы.

Почувствовав, что ее больше не обнимают крепкие мужские руки, Сара открыла глаза. Луциан уже шел к двери.

– Мы весь день будем в отеле. Маргарет будет рада поговорить с тобой. Спасибо… за чай.

Маргарет сидела у окна в гостиной и увлеченно что-то рисовала, когда пришла Сара. Ей потребовалось около часа, чтобы сначала взять себя в руки, а потом обдумать, как лучше приблизиться к девушке. Она подошла и по достоинству оценила пейзаж, который Маргарет запечатлела в альбоме.

– Как дела с рамкой для зеркала из ракушек?

– Сохнет. Там. Мне нужны еще мелкие ракушки, чтобы сделать ободок вокруг зеркала. Вы сегодня видели Луциана?

Что это? Вопрос со скрытым смыслом или обычная попытка поддержать беседу? Сара ответила правду, стараясь, чтобы ее голос звучал небрежно.

– Он заходил в магазин утром – сказал, что вы весь день будете дома. А ты не хочешь прогуляться по пляжу? Мне нужно собрать немного водорослей. И погода прекрасная.

– Да, наверное, хочу, если это безопасно. Понимаете, я не умею плавать, и волны меня пугают. Что мне надеть? – Маргарет хмуро оглядела свое прелестное утреннее платье с украшенным оборками подолом.

– Мы не станем делать ничего опасного, обещаю. Надень что-нибудь хлопковое, такое, как ты бы надела дома в деревне, собираясь на прогулку в сад, чтобы нарвать цветов. То, что тебе не будет жалко, если на платье попадет песок или морские брызги. И никаких чулок. Только старые удобные туфли.

Отлив продолжался, и Сара быстро шла по берегу к подножию скалы, где обнажившееся дно было твердым, ровным и песчаным.

– Если мы обойдем этот небольшой мыс, то окажемся в Белл-Бей. Это красивое и уединенное место. В городе поговаривают о том, чтобы проложить вокруг мыса хорошую дорогу и сделать его купальней для дам, куда не будут допускаться мужчины. Застенчивые дамы почувствуют себя лучше.

Сара продолжала без умолку болтать о городских делах, пока они не обошли мыс. После этого она села на низкий камень, сняла туфли и опустила ноги в воду.

– Советую сделать то же самое. Туфли можно оставить на камне и погулять по воде или по песку. Разве это не приятно? Кроме того, ходьба по песку очень полезна для ног.

Маргарет поморщилась, ощутив холодную влагу под ногами, но почти сразу улыбнулась. Это была первая широкая довольная улыбка, которую Сара увидела на ее лице.

– На самом деле приятно. А если я начну шевелить пальцами, песок меня засосет?

– Здесь нет зыбучих песков. Ты в полной безопасности. А если мы пройдем по песку к тем скалам, то сможем исследовать оставшиеся после отлива мелкие водоемы.

Они почти час ходили по мокрому песку вдоль линии прибоя, прежде чем Маргарет наконец расслабилась. Пока Сара зачерпывала воду в стеклянные сосуды из лужицы, оставшейся у подножия большого валуна, девушка села на него, чтобы перевести дух.

– Что значит Сариса? – спросила она. – Это индийское имя?

– Оно означает чарующая. – Сара выпрямилась и протянула Маргарет один сосуд. – Видишь? Там маленький краб. Сейчас я его выпущу на свободу. Папа говорит, что я с первых дней жизни была чаровницей, поэтому меня так и назвали. – Она выпустила краба в лужицу и несколько минут следила, как он ковыляет среди водорослей. – А как насчет твоего имени? Насколько мне известно, есть такой цветок – маргаритка.

Наступившее молчание прервали сдавленные рыдания. Встревожившись, Сара бросила свое занятие и обняла Маргарет.

– Прости меня, девочка. Что я сделала неверно?

– Так называл меня Грегори. Моя Маргаритка.

Сара дала девушке платок, села рядом с ней на камень и держала ее в объятиях до тех пор, пока рыдания не сменились всхлипываниями.

– Хочешь рассказать мне о нем? Я догадалась о ребенке. Грегори – его отец?

– О! – На Сару уставились огромные карие глаза, слегка припухшие от слез. – Вам Луциан рассказал? По-моему, он считает, что так даже лучше. Нет ребенка – нет проблем. Хотя он этого не говорит.

– Я сказала ему, что обо всем догадалась, и спросила, могу ли я чем-то помочь. Уверена, он не мог желать, чтобы ты потеряла ребенка, хотя, вероятно, предпочел бы, чтобы твоей беременности не было.

– Не сомневаюсь. – Маргарет высморкалась и решительно выпрямилась. – Извините. Я такая плакса… Стараюсь быть сильной, но ничего не получается. Луциан не разрешил Грегори жениться на мне. Я знаю, он жив. Я это чувствую. И я уверена, он никогда бы меня не бросил! Вероятно, с ним произошло что-то ужасное. Может быть, он в больнице или его насильно кто-то удерживает…

– Расскажи мне о нем.

Глава 6

Казалось, Маргарет только и ждала возможности, чтобы начать говорить. Она рассказывала торопливо, словно боялась, что ее остановят, не позволят довести рассказ до конца. В основном Сара все уже знала от Луциана, однако выявилось кое-что неожиданное.

– Это я соблазнила его, – уверенно заявила Маргарет. – Грегори не позволял себе ничего, кроме поцелуев. И все время твердил, что мы должны подождать до свадьбы. Но когда Луциан оказался таким несгибаемым и не разрешил даже длительной помолвки, я пришла в комнату Грегори, когда он спал, и легла с ним в постель. Ночной рубашки на мне не было.

– Понимаю. Думаю, все произошло раньше, чем он успел проснуться.

Бедный парень. А Луциану придется лишиться иллюзий о его невинной маленькой сестричке. Нет, девушка, конечно же, была невинна, однако она точно знала, что произойдет, когда забралась в постель к парню.

– Да. Я думала, что поступила очень умно, потому что Луциан не мог упрекать Грегори. Ведь это я все проделала. Но Грегори все равно был расстроен, чувствовал себя виноватым и не позволил мне рассказать брату правду.

Несмотря на серьезность положения, Саре пришлось сделать над собой усилие, чтобы не улыбнуться. Она представила себе несчастного Грегори. Его мужское достоинство не могло вынести такого удара. Разъяренный маркиз не должен был узнать, что его невинная сестричка попользовалась юным секретарем. Поэтому он и не позволил Маргарет поведать брату, как все было. Маргарет знала, как соблазнить мужчину, но понятия не имела, как устроен его ум.

– А потом я обнаружила, что беременна.

Желание улыбаться сразу исчезло.

– Может быть, брат позволил бы вам пожениться, узнав о твоей беременности, даже если жених ему не нравился?

– Нет. – Маргарет покачала головой. – Он бы отправил меня к одной из наших ужасных тетушек в деревню. Там я родила бы ребенка, которого у меня сразу бы забрали. А Луциан убил бы Грегори на дуэли.

С девочкой не поспоришь, подумала Сара. Вероятнее всего, именно такое решение принял бы Луциан.

– Мы решали бежать, – продолжала Маргарет. – Грегори намеревался пойти на любую работу в Лионе. Ради меня он был готов рыть траншеи, но тут нам сказали, что какой-то купец ищет человека, говорящего по-английски, поскольку намеревался экспортировать веера и разные мелкие предметы роскоши в Англию. Грегори хотел, договорившись с купцом, отправиться к священнику.

Саре все услышанное представлялось разумным.

– Ты рассказала все это Луциану?

– Когда он нашел меня, мне было очень плохо. Я почти ничего не соображала. Прошла, наверное, целая неделя, прежде чем я поняла, что Грегори исчез. Сначала я думала, что Луциан убил его, но он поклялся, что не делал этого. Я пыталась рассказать ему о купце и о священнике, но он не стал слушать. Он уверен, что Грегори надеялся на его деньги, а я – невинный ребенок, который влюбился в смазливое лицо. – Она снова энергично высморкалась и вздохнула. – А я влюбилась в красивого человека, красивого снаружи и внутри. Грегори не стал бы просить у Луциана денег. Он был для этого слишком горд. Он сразу предупредил, что нам придется жить очень скромно. – Она покосилась на Сару. – Вы, наверное, думаете, что я глупый испорченный ребенок?

– Нет. Я думаю, что ты действительно любила Грегори и что он достоин твоей любви. – В Маргарет непостижимым образом сочетались детская невинность и женская мудрость, и к тому же она была умна и честна. Если бы в ее любовнике была фальшь, Маргарет ее заметила бы.

– Спасибо. – Маргарет потерла глаза, к которым снова подступили слезы. – Я не знаю, что делать. Я не могу попросить Луциана найти Грегори, потому что не сомневаюсь: если он его найдет, то убьет. И я не знаю никого, кто мог бы навести справки во Франции, не сообщая ничего Луциану.

Сара задумалась. Если надо, она напишет Эшу и попросит того отследить путь красивого светловолосого англичанина в Лионе. Ее брат знает, кого послать, и не станет задавать бесчисленное множество вопросов, если она предупредит его, что это важно.

Они еще некоторое время ходили по песку и мелкой воде, промочили подолы своих стареньких платьев, смеялись, наблюдая за креветками, и морщились, когда голые ноги опутывали водоросли.

Сара набрала ворох коричневых, розовых и черных водорослей, прихватила ракушки и пустые панцири крабов. А Маргарет собрала ракушки и морские камушки, отшлифованные водой. И все время они болтали. Сара рассказывала о жизни в Индии, о переезде в Англию, где отец унаследовал титул, и о том, какой странной и непонятной показалась ей эта страна.

Маргарет задавала много вопросов и периодически открывала информацию о своем романе. Сара старалась все запомнить, чтобы потом тщательно обдумать.

Она внимательно следила за морем, чтобы не пропустить начало прилива, и вовремя увела Маргарет.

– Видишь, как прибывает вода? Если мы не поторопимся, придется очень далеко идти, и твой брат не скажет мне спасибо за то, что я тебя сильно утомила. Кроме того, уже настало время ланча.

– Я знаю, что Луциан хочет для меня самого лучшего, – вздохнула Маргарет. – Только он многого не понимает.

– Мужчины думают о любви не так, как мы.

– Вы хотите сказать, что они могут заниматься сексом, когда захотят, и поэтому любовь для них не так много значит?

– Ну…

– Грегори не такой.

– Понимаю. Мой муж тоже был не такой. Мой отец и брат женились по любви. А Луциан хочет тебя защитить и связывает с тобой честолюбивые планы. Он хочет, чтобы ты вышла замуж за представителя своего класса, который обеспечит тебе жизнь, подобающую дочери маркиза.

– Ваш отец маркиз, а разрешил вам выйти замуж за простолюдина. – Маргарет волочила ноги по песку, как уставший ребенок.

Сара взяла девушку за руку и пошла медленнее.

– Мои родители – особенные. А Эш к тому же хорошо знал Майкла. Мне представляется, что мужчина обычно вполне счастлив, если у него компанейская жена, которая создает уют в доме, дети и, как ты сама понимаешь, секс. Тот факт, что мужчина мог бы стать счастливее, если бы любил свою жену, ему просто в голову не приходит. Кстати, многие из них любят своих жен, хотя не понимают, что испытывают именно это чувство.

– Иногда мне кажется, что лучше быть дочерью деревенского пастуха.

– Вовсе нет. Уверена, тебе не понравится жизнь в крошечной лачуге, но даже тогда твой отец искал бы для себя выгодного зятя, хотя бы умеющего пасти овец или делать что-нибудь другое, не менее полезное.

Маргарет рассмеялась, и всю обратную дорогу они, хохоча, строили догадки, какой зять был бы предпочтительнее для представителей разных профессий. В конце концов они подошли к лежащей у пристани перевернутой лодке и сели на нее, чтобы обуться, и тут на них упала длинная тень.

– Я даже не буду спрашивать, что вас так развеселило, – сказал Луциан, стоявший на пристани почти над их головами. – Не стану интересоваться и чем вы занимались.

– Домоводством, – буркнула Маргарет.

Сара сидела на перевернутой лодке, вытянув ноги перед собой и задрав юбки почти до колен. Она ждала, чтобы высохла кожа, чтобы счистить с ног песок. Подняв голову, она заметила, что Луциан не сводит глаз с ее голых ног. Она медленно выпрямилась, решив, что ему не удастся вывести ее из равновесия. Сара стряхнула песок с ног и обулась. Луциан продолжал сидеть на корточках на пристани. Коричневые бриджи плотно облегали сильные ноги наездника. Шляпу он держал в руках.

– Вы совершали верховую прогулку?

– Собирался. Но решил сначала убедиться, что Маргарет получит ланч и отдых. – Он выпрямился и пошел по краю причала, параллельно им. – Ты прекрасно выглядишь, дорогая, – обратился он к сестре.

– Мне очень понравилась прогулка. Сара показала много интересного. Но сейчас я устала. Спасибо, Сара. – Она поцеловала Сару в щеку, улыбнулась, подошла к брату и взяла его под руку.

– Вы ездите верхом, миссис Харкур? – спросил Луциан. – Не желаете ли присоединиться ко мне?

– Да, мистер Дантон. Но потребуется полчаса, чтобы дойти до дома, переодеться и привести мою лошадь из конюшни.

– Если вы сообщите мне необходимые сведения, я сам приведу вашу лошадь. Это сэкономит время. – На его губах заиграла чувственная улыбка. – Лично я готов к хорошему галопу.

«Он намеренно говорит двусмысленно. Хотя хорошо знает, что ни один из нас не пойдет на поводу у своих желаний… Это обычная похоть, и они оба достаточно взрослые люди, чтобы с ней справиться».

Ее дом, один из ряда аккуратных недавно построенных вилл с террасами, откуда открывался замечательный вид на залив, находился в пяти минутах быстрой ходьбы вверх по склону. Мод, ее горничная, как раз укладывала в комод только что выглаженные вещи, когда вбежала Сара и, задыхаясь, потребовала свою амазонку.

– Английскую, миледи?

Сара и ее мать использовали одежду раджпутов, когда катались в уединении семейного поместья. Но Сара напомнила себе, что сейчас день, а днем она – миссис Харкур, и изменять свое положение в городе она пока не собиралась.

Сара быстро облачилась в традиционный английский костюм для верховой езды. В это время Мод, выглянув из окна, сообщила:

– Там джентльмен с вашей кобылой, миледи.

Весь ее персонал приник к окнам, желая рассмотреть джентльмена. Кроме Мод, у нее был лакей, кухарка и служанка, выполнявшая все работы по дому. Наличие слуг немного успокаивало ее отца, который постоянно тревожился из-за того, что она живет одна.

– Миледи. – Лакей Уолтер распахнул входную дверь и вручил ей стек. У него, по крайней мере, в отличие от других слуг, была причина находиться в вестибюле.

– Выйди и помоги мне, чтобы мистеру Дантону не пришлось спешиваться, Уолтер. – Лакей заулыбался, и она поняла, что он внимательно рассмотрит гостя с головы до ног, после чего подробно опишет его остальной прислуге.

– Отличное животное, – сказал Луциан, когда Сара устроилась в седле и расправила юбки.

– Совершенно с тобой согласна. – Она с любовью похлопала кобылу по красивой изогнутой шее. – Эта лошадь из конюшен моего брата. Ее зовут Сумерки. Думаю, нам лучше всего направиться вдоль скал на запад. Там есть все возможности для хорошего галопа, о котором ты говорил. – Мысленно усмехнувшись, Сара решила, что маркиз получит в точности то, что хочет.

В конюшне Луциан выбрал для себя крупного гнедого гунтера, составлявшего хорошую пару Сумеркам. Тот бежал легко и быстро, и кобыле приходилось постараться, чтобы не отставать. Но как и Сара не хотела уступать мужчине, так и кобыла явно не желала, чтобы ее превзошел жеребец, и к хребту, с которого начиналась дорога к Мерлин-бей, они пришли ноздря в ноздрю.

– Теперь вниз, – сказала Сара, а сама удержала лошадь.

Гнедой проскакал мимо. Это дало Саре возможность оценить, как великолепно Луциан держится в седле, и при этом ее нескромные взгляды остались незамеченными, поскольку она смотрела ему в спину. Он был превосходным наездником, находился в прекрасной физической форме и явно наслаждался верховой ездой, о чем свидетельствовала мальчишеская улыбка на его лице.

Заметив, что остался в одиночестве, Луциан вернулся.

– Куда ведет эта дорога? – спросил он.

– К Мерлин-Бей. Так его назвали недавно. Вероятно, изначальное название было не столь благозвучным, но здесь очень красивые виды, и потому это место переименовали, чтобы привлекать туристов. Ведь Сэндбей медленно, но верно становится популярным курортом.

Здесь было достаточно места, чтобы ехать рядом. Они неторопливо спустились по склону в небольшую долину, со всех сторон окруженную густым лесом.

– Это очень уединенное место, – заметил Луциан.

– Боюсь, это всего лишь иллюзия. – Она еще не успела договорить последнее слово, когда мимо них прогрохотал экипаж, проследовав за которым, они выехали к обширной поляне. – Здесь есть чайная и сады. Мы могли бы перекусить.

– Я бы очень хотел познакомиться с твоей мамой, – сказал Луциан, спрыгнул на землю и подошел к Саре, чтобы помочь ей спешиться.

– С какой стати? – Сара позволила ему обхватить себя за талию, снять с лошади и поставить на землю.

Луциан указал на грума, подошедшего, чтобы принять лошадей.

– Она отправила тебя в самостоятельную жизнь, снабдив всеми необходимыми средствами для борьбы с навязчивыми мужчинами, разве не так?

– Не понимаю, о чем вы говорите, мистер Дантон, – чинно проговорила Сара. – Ах, полагаю, вы меня поддразниваете! – Она с удовольствием прошлась по траве. – Здесь очень красивые места, вдоль берега среди деревьев расставлены скамьи, можно посидеть, выпить чаю и поговорить – никто не подслушает.

Оглядевшись, Луциан насчитал поблизости не больше дюжины туристов. Им удалось без труда найти свободный стол с расставленными вокруг скамьями в увитой зеленью беседке. Подошел официант, чтобы принять заказ. Луциан заказал холодные мясные закуски, салаты, хлеб, масло, эль, лимонад и пирожные. Сара запротестовала, сказав, что, если она все это съест, ее не поднимет лошадь, но Луциан не обратил внимания на ее возражения.

– Ты пропустила ланч, – отметил он, вероятно считая, что это все объясняет. – Я сегодня впервые за последнее время видел Маргарет счастливой, – продолжил он, когда им принесли еду. – Признаюсь честно, я уже почти забыл, как она выглядит с розовыми щечками. Ты сотворила чудо.

– Боюсь, что нет. Чудо сотворили свежий воздух, небольшая физическая нагрузка и возможность поговорить с человеком, никак не связанным с произошедшим. – Сара замолчала, тщательно пережевывая кусочек холодного цыпленка и пытаясь решить, как изложить ему суть проблемы. Ничего не придумав, она решила сказать, что думает. – Она любит Грегори, верит ему, и тревога за него разрывает ей сердце. Она должна знать, что с ним случилось. Но девочка боится попросить тебя найти его, считая, что ты его убьешь.

– Я вызову его на дуэль, – мрачно буркнул Луциан. – Ее исход в руках Бога.

– Нет! – воскликнула Сара. – Все в твоих руках. Даже не пытайся меня убедить, что третий сын священника может быть ровней тебе в обращении с пистолетом или шпагой. Если он уже мертв – пал жертвой несчастного случая или подвергся нападению разбойников, тогда она будет оплакивать его, но со временем оправится. Если ты его убьешь, она этого никогда не простит.

– Он подлый соблазнитель.

– Тебе следует спросить ее, что случилось, когда они… впервые были вместе.

Некоторое время Луциан хмуро взирал на собеседницу, потом невесело хохотнул.

– Дерзкая девчонка соблазнила его?

– По моему мнению, есть некоторые обстоятельства, когда юноша, особенно неопытный, может обнаружить, что ситуация вышла из-под контроля раньше, чем поймет, что произошло, – ответила Сара.

– Они должны были прийти ко мне.

– Да? – Ее рука со стаканом лимонада застыла в воздухе. – Могу представить, как сильно они тебя боялись.

– Чепуха. Он – мужчина, и он обязан поступать как должно, даже если насмерть испуган. И уж во всяком случае, он не должен был таскать мою сестру по всему континенту. Хорошо, что у нее хватило здравого смысла направиться в Брюссель и Париж, где ее узнали.

– Если ты сможешь заставить себя обещать Маргарет, что не убьешь его, когда найдешь живым, все изменится. Она расскажет тебе абсолютно все о том, что парень делал в Лионе. Это поможет тебе его найти.

– Ты знаешь, что он там делал и куда пошел, оставив ее одну?

– Да, – неохотно призналась Сара.

– Тогда скажи мне.

«О, эти два юных существа имели все основания бояться его», – подумала Сара, чувствуя себя неуютно под яростным взглядом его глаз.

– Нет. Маргарет рассказала мне по секрету. И я думаю использовать своего человека, чтобы он отыскал Грегори – живого или его могилу. По крайней мере, девочка сможет обрести покой.

Луциан медленно и осторожно поставил стакан на стол. Почему-то это пугало больше, чем если бы он швырнул его в дерево.

– Это не твое дело. Не смей вмешиваться.

Глава 7

Кусок хлеба, который Сара в этот момент откусила, застрял у нее в горле. С трудом проглотив его, она сделала большой глоток лимонада.

– Ты сделал это моим делом. – Она позволила ему осмыслить услышанное. – И мне понравилась твоя сестра. Я бы хотела стать ее другом.

Губы Луциана сжались в тонкую линию, утратив всю былую чувственность.

– Я начинаю думать, что жестоко ошибся. Мне хотелось, чтобы у нее пробудился интерес к жизни, чтобы она увлеклась каким-нибудь занятием. Я вовсе не просил копаться в ее душе.

– Копаться в душе? Она оплакивает ребенка, сходит с ума от тревоги за человека, которого любит, и чувствует себя виноватой перед братом, не оправдав его надежд! Чтобы понять это, достаточно с ней откровенно поговорить.

– Я хочу, чтобы она его забыла, – упрямо повторил Луциан.

На его лице читались и злость, и боль, и разочарование, и еще что-то, подозрительно смахивающее на отчаяние. Сара поняла, что он всегда подстраивал мир под свою любимую сестричку и был спокоен. А теперь он столкнулся с чем-то ему неподвластным. Неожиданно оказалось, что деньги, власть и ум не могут заставить покориться. Такое выражение она видела на лицах своего отца и брата, когда Майкл умер, и они не могли ничего изменить, чтобы вернуть ей привычный мир. Единственное, что они могли сделать, – уничтожить убийцу Майкла, но это не могло помочь, да и Фрэнсис благоразумно от них скрылся.

Она задавила в себе всплеск симпатии к мужчине.

– Она его никогда не забудет. И от твоего желания это не зависит. Ты ничего не сможешь с этим поделать. Тебе остается только обещать, что если ты найдешь Грегори, то не вызовешь его на дуэль и не убьешь, а после этого отправиться в Лион и узнать, что с ним случилось.

– Я не могу этого обещать.

– Тогда ты рискуешь лишиться сестры, – уверенно заявила Сара и заметила непроизвольную гримасу Луциана. – Она хочет понять, почему ты действовал так, а не иначе, и до сих пор остаешься непреклонным. Она хочет простить тебя за это, но я не уверена, что сможет.

– Ты мне угрожаешь?

– Вовсе нет, хотя ты упрям как осел. Я предупреждаю. – Ее слова хлестали, словно хлыст.

Не выдержав, она вскочила и почти бегом устремилась между столиками и беседками к лошади. За спиной она услышала возбужденные голоса. Очевидно, официант требовал оплаты.

– Помогите мне сесть на лошадь, – сказала она груму. И через минуту обращалась к своей лошади: – Поехали, моя дорогая.

Она направила лошадь к дороге, ведущей к гребню скалы. Кобыла бежала уверенно, хорошо зная путь домой.

Если Сара думала, что незнакомая местность и природная осторожность заставят Луциана отстать, то ошиблась. Почти сразу она услышала за спиной стук копыт. Ну конечно, джентльмен не мог допустить, чтобы леди осталась без сопровождения, раздраженно подумала она. Кто знает, какие опасности могут ее подстерегать. Кролики, например. Подъем закончился. Лес тоже. Теперь дорога шла по каменистому гребню. Можно встретить разбойников-насильников, безумных кротов…

Стук копыт приблизился. Сара оглянулась и поняла, что единственная опасность, которая ей в данный момент угрожает, исходит от маркиза. Создавалось впечатление, что он жаждет растоптать ее.

Сара изогнулась в седле, искренне сожалея, что не сидит на лошади верхом. Не надо было надевать модную амазонку с длинными юбками из ткани, которая скользит по седлу. Стоило ей подумать о возможности соскользнуть на землю, из травы, хлопая крыльями, взмыл канюк, держащий в когтях кролика. Кобыла испуганно дернулась, шарахнулась в сторону. Сара, потеряв равновесие, вылетела из седла и с глухим стуком рухнула на дорогу.

Она инстинктивно откатилась, свернувшись, как учил ее двоюродный дедушка, большой любитель лошадей. Поверхность дороги, идущей по гребню скалы, была такой же жесткой, как выжженная солнцем индийская равнина, успела подумать Сара и прикрыла голову руками, чтобы уберечься от копыт коня Луциана.

Первым делом она услышала громкие и весьма изобретательные ругательства. Сара приподняла голову и увидела, что Луциан остановил коня и спрыгнул на землю.

– Сара!

Он уже был рядом с ней, и она благоразумно закрыла глаза. Это был стратегически верный ход, призванный отсрочить гнев мужчины. Инстинкт самосохранения у нее всегда был хорошо развит. Он возвышался над ней, словно разгневанное божество, да и она не могла положиться на свой самоконтроль.

– Ты ушиблась?

«Да», – был правильный ответ. Ее левое плечо болело, правое запястье саднило, но самый сильный удар получила ее гордость.

– Нет, – буркнула она и открыла глаза.

– Это очень хорошо, – прорычал Луциан, – потому что я намерен свернуть тебе шею.

– С какой стати? – Сара задвигалась и выяснила, что ушибла еще некоторые части тела, после чего Луциан весьма бесцеремонно посадил ее.

– Что ты делаешь?

– Проверяю. – Он деловито ощупал ее ключицы, руки и ребра. – Посмотри на меня. Какой сегодня день?

– Четверг.

– Правильно, – сказал Луциан и поцеловал ее.

Поцелуй, скорее всего, был менее опасен для жизни, чем свернутая шея, но, когда Сара снова оказалась лежащей на дороге, прижатой к ней сильным мужским телом, она поняла, что находится в большой опасности. Луциан был зол на нее, да и она была им недовольна, но это, похоже, лишь добавило огня чувствам, пробудившимся в ней после поцелуя на балконе.

Когда он ухватил ее за волосы, не позволяя повернуть голову в сторону, а жадные губы впились в ее рот, она поняла, что на них обоих слишком много одежды. Мужчина покрывал поцелуями ее губы, щеки, шею. Сара поняла, что он потерял контроль над собой. Его рука скользнула под вырез платья, чтобы накрыть грудь.

– Луциан!

– Что? – Он приподнялся над ней, опираясь на локти. Мужчина выглядел отрешенным, сбитым с толку. – Что не так?

– Не так? Мы находимся на совершенно открытом пространстве. Здесь негде спрятаться. Если ты еще не понял, здесь общественная дорога, а ты пытаешься расстегнуть на мне одежду. Мы же решили, что не будем этого делать! Отвечая на твой вопрос, могу сказать: все не так.

– Проклятье! – Луциан скатился с нее, сел и огляделся. – Прошу прощения. Я позволил себе забыться. Но в данный момент мы одни, если это может послужить извинением.

– Ты не должен извиняться. Я отвечала на твои поцелуи. Мне показалось, что это лучше, чем свернутая шея. – Последнее было неправдой. Она просто хотела целовать Луциана, ощущать его руки на своем теле и самой ласкать его. Больше она ни о чем не думала.

– Я приведу лошадей. – Он встал и направился к лошадям.

Кобыла Сары была хорошо обучена и, лишившись седока, осталась на месте. Гнедой стоял рядом с ней – нос к носу. Они спокойно позволили взять себя под уздцы, и Луциан повел их туда, где Сара тщетно пыталась привести в относительный порядок свои волосы и одежду.

– Твоя шляпа. – Он протянул ей шляпу, одновременно надев свою. Потом он протянул ей руку и помог встать.

Сара зашипела от боли, и Луциан сразу придвинулся к ней, чтобы поддержать.

– Ты же сказала, что не ушиблась.

– Ты можешь ехать верхом?

– Разумеется. Тебе надо только помочь мне сесть в седло.

Оказавшись в седле, она даже ни разу не поморщилась, искоса наблюдая за ловкими движениями Луциана.

– Почему ты сбежала? – требовательным тоном вопросил маркиз.

– Потому что ты вывел меня из себя. Я решила уйти, чтобы не плеснуть тебе в лицо лимонадом при всем честном народе.

– Но я был в своем праве, когда…

– Ты был в своем праве занудливого мужлана-автократа, главы аристократического семейства. Но ты совершенно не прав в своем отношении к сестре. Создается впечатление, что ты хочешь окончательно сломать ей жизнь. А ведь Маргарет и так очень тяжело.

– Она должна согласиться с тем, что Фарнсуорт ее бросил. Я отказываюсь поверить в то, что здоровый образованный молодой человек мог столкнуться с непреодолимым препятствием, не позволившим ему послать весточку женщине, которую он любит. Он оставил Маргарет в ужасном положении. Из-за него я едва не лишился сестры.

– Даже если Грегори знал французский язык, все равно бьюсь об заклад, он впервые попал в эту страну. А если его арестовали из-за какого-то мелкого недопонимания? А если на него напали разбойники и он оказался в больнице?

Луциан, даже пребывая в безмерном раздражении, не мог всплеснуть руками, поскольку держал ими поводья. Ему с большим трудом удалось справиться с физическим напряжением, сжигавшим его изнутри, словно пожар. Он помнил ощущение ее тела, лежащего под ним, ее мягкость и тепло.

– Ты не станешь поощрять мою сестру. Она не должна тешить себя несбыточными надеждами.

Отчаяние и чувство вины начали подрывать его самоконтроль, думал Луциан, пока они в полном молчании возвращались обратно. Он подвел Маргарет, не сумел ее защитить от порока, а значит, он не выполнил свой долг перед семьей. Теперь он обязан как-то помочь ей восстановить репутацию – это дело его чести. И неспособность Сары понять его, не говоря уже о том, чтобы посочувствовать ему, хотя именно этого следовало ожидать от хорошо воспитанной леди, вносила сумятицу в его мысли и чувства. Он, должно быть, лишился рассудка, намереваясь сделать ее своей любовницей. Это явно помешает ему исполнить свой долг перед сестрой.

Всему виной, предположил Луциан, ее непривычное воспитание, полученное в Индии. Он был мало знаком с ее отцом и братом, но они оба показались ему вполне нормальными людьми с традиционными взглядами. Но ее мать – другое дело. Она была удивительно красивой женщиной с властными манерами, которая, вероятно, предпочитала защищать свою честь собственными руками и дочери внушила такие же взгляды. Понятия о чести леди Элдонстоун, должно быть, кардинально отличались от общепринятых, если она спокойно позволила овдовевшей Саре уехать в маленький городок и стать хозяйкой магазина.

– Тогда что я должна сказать Маргарет, если она заговорит о Грегори? – холодно спросила Сара.

Он заставил себя не думать о том, какими нежными и податливыми могли быть ее губы.

– Скажешь, что я запретил говорить о нем, и если она желает продолжать знакомство с тобой, то никогда не должна касаться этой темы.

Мать Луциана никогда не перечила отцу. И Маргарет беспрекословно слушалась обоих родителей. Отец всегда вел себя так, словно неподчинение его воле было чем-то немыслимым. Не имея старшего брата, равно как и других родственников мужского пола, с которых можно было брать пример, Луциан всегда старался брать пример с отца. Он подражал ему во всем, за исключением его отношений с женщинами. Тогда почему же ему не хватает авторитета?

Неподобающее леди громкое фырканье, последовавшее за его категорическим запретом, говорило само за себя. Черт возьми, если ему так тяжело дается присмотр за сестрой, что будет, когда у него самого появятся дети?

– Почему ты так на меня смотришь? – спросила Сара.

– Как? – Луциан искренне недоумевал. Ведь где-то есть красивые, элегантные, прекрасно воспитанные юные леди, которые в любое время с радостью принимают главенство мужчины в своей жизни и благодарны ему за руководство и защиту. Где они прячутся? Почему на его пути встретилась эта непокорная фурия?

– Как на невиданную диковину.

– Не вижу ни одной причины смотреть на тебя как на диковину. Вероятно, ты видишь в выражении моего лица то, чего там нет.

На этом разговор иссяк.

Когда они подъехали к ее дому, Сара позволила маркизу помочь ей спуститься с лошади и, поколебавшись, пригласила Маргарет на концерт.

– Он очень короткий – только несколько популярных произведений. Потом подают легкие закуски. Маргарет может понравиться.

Луциан почувствовал, как его раздражение исчезло. Он не хотел ссориться с этой женщиной. А чего он хотел? Дружить с ней? Вот уж точно нет. Он никогда не дружил со своими любовницами. У них были цивилизованные, сердечные, в меру страстные отношения, и все.

– Спасибо, я ей передам. Не сомневаюсь, что она захочет там быть. А ты придешь?

– Думаю, что да. Тогда увидимся позже, Луциан. – Ее улыбка была ясной и теплой, как солнечный свет.

И Луциан понял, что с нетерпением ждет вечера. Он желал послушать непритязательную музыку и выпить тепловатого чаю. Очевидно, на этом морском курорте у него что-то случилось с мозгами.

Глава 8

– Ты очень хорошо выглядишь. – Сара взяла Маргарет под руку и повела ее к комнате, где подавали закуски. – У нас еще есть время выпить по чашке чая, прежде чем начнется концерт.

Юная сестра маркиза действительно выглядела намного лучше, чем раньше. На ее щеках играл румянец, былая вялость исчезла, глаза блестели.

– Сегодня я долго гуляла по набережной, – сообщила Маргарет. – С горничной, конечно.

– Рада это слышать, – сказала Сара, оглядываясь в поисках Луциана. Он бы не смог не заметить, что она ведет с его сестрой исключительно респектабельный разговор. – Ты просто гуляла? В том районе есть несколько очень соблазнительных магазинчиков. Жаль, что меня не было с тобой. Мама систематически посылает мне вырезки из модных журналов, призывая кардинально обновить свой гардероб.

– Мама приезжает навестить вас? – заинтересовалась Маргарет.

– Нет. Она боится, что папа проявит слишком большое рвение и насильно увезет меня отсюда в Лондон. Кроме того, они оба были бы слишком заметны здесь, что нарушило бы мои планы влиться в местное общество.

– А вы хорошо чувствуете себя в Лондоне? – Маргарет не только налила себе чаю, но и положила на тарелку две булочки с кремом.

– Нет. Я не успела к нему привыкнуть и чувствую себя там как рыба без воды. Понимаешь, у меня был очень короткий сезон, а потом я жила в Кембридже. Но, полагаю, я легко научусь сорить деньгами, посещать все светские мероприятия, болтать ни о чем и флиртовать.

– А потом убежите сюда, прежде чем одолеют счета, сплетни и поклонники?

– Конечно. – Сара улыбнулась, хотя была изрядно озадачена. Неужели сестра Луциана так быстро оправилась от потерь? Похоже, она более вынослива или была меньше влюблена, чем показалось Саре. Преображение рыдающей девушки на берегу в оживленную светскую модницу было удивительным. – Вон идет твой брат, чтобы отвести тебя на ваши места.

– Вас тоже. Вы же присоединитесь к нам, не так ли?

– Спасибо, с удовольствием. – Сара улыбнулась Луциану и сделала реверанс.

Они немного поболтали, причем Сара изо всех сил старалась, чтобы возмутительные и совершенно неприличные мысли не отразились на ее лице. Она ни в коем случае не должна была выказать особое внимание к мистеру Дантону, чтобы не дать повода для сплетен, поэтому не следовало представлять, как она снимает с Луциана его в высшей степени элегантное одеяние.

Если маркиз и заметил ее терзания, то никак этого не проявил. Напротив, он относился к ней с демонстративным равнодушием. Он сидел на своем месте, глядя прямо перед собой, и даже ни разу не повернулся к ней. Суть в том, подумала Сара, вполуха слушая фортепианный концерт Джона Филда, что он чертовски хорошо умеет игнорировать все, что не укладывается в рамки его понимания ситуации.

– Маргарет сегодня в хорошем настроении, – заметила она в антракте, не в силах справиться с желанием поговорить с ним.

Луциан проводил взглядом сестру, отправившуюся за очередной порцией булочек.

– Да, я с тобой согласен. Возможность поговорить о своих проблемах с другой женщиной ей здорово помогла. Теперь я не сомневаюсь, что она пойдет на поправку.

– Да? – Саре с трудом верилось в столь быстрое улучшение. Неужели Маргарет надеется на ее обещание во всем разобраться и уверена, что Грегори жив и здоров?

– Наша мать умерла от лихорадки, когда Маргарет было десять лет. Мне – двадцать. В то время я ничего не знал о девочках, а отец решил проблему, сдав ее на руки гувернантке. – Луциан грустно улыбнулся. – Мне пришлось многому учиться, но я обещал себе сделать все, чтобы вырастить свою сестричку совершенной юной леди, как если бы наша мать была жива.

Улыбка застыла на его губах, но глаза оставались грустными. Перед Сарой был очень печальный человек, несший на своих плечах непомерный груз ответственности и желавший оставаться безупречным во всем.

– Мой брат Эш был старше, чем ты, когда унаследовал титул. Честно сказать, даже представить себе не могу, что чувствовал бы бедняга Эш, если бы вдруг оказался ответственным за меня.

– Я не должен был подвести ее. – Луциан нахмурился. – Время не остановишь. Она росла, становилась женщиной, но в это столь важное время у нее не было родителей. Я обязан был сделать для нее все, добиться совершенства, но не сумел.

– Совершенство недостижимо. Кстати, а как насчет тебя? Ты ведь тоже понес тяжелую утрату, кроме того, был по горло в делах. На тебе лежал тяжелый груз ответственности, ты должен был принимать решения…

– Это был мой долг – справиться. Я – мужчина и глава семьи. Будущее сестры, мое будущее, наша честь – все это было в моих руках.

– Честь и долг, – пробормотала Сара и тоже нахмурилась. – А счастье?

– Отец с детства вбил мне в голову, что человек, занимающий такое положение, не должен ожидать личного счастья. Хотя никто не запрещает надеяться на него.

– Мне очень жаль, – совершенно искренне сказала Сара и тут же воскликнула: – И не надо на меня так смотреть! Ты хочешь испепелить меня взглядом?

– Мне не нужна твоя жалость! – зло рявкнул Луциан.

– Это было сочувствие! – выпалила она и заметила, что миссис Прюит, супруга мэра, с интересом наблюдает за ними. Сара моментально вернула на лицо светскую улыбку. – И оно очень быстро улетучивается, – добавила она светским тоном.

Четырнадцать шиллингов плюс два фунта плюс три пенса четыре фартинга…

Сара вернула ручку в чернильницу и задумчиво уставилась на страницу конторской книги, лежащей перед ней. Ее задача была совсем простой: просуммировать выручку прошлой недели, проверить наличие товаров, заказать недостающие. Обычная рутина. Но между ней и повседневной работой вторглись воспоминания о вчерашнем вечере и таинственном оживлении Маргарет.

Теперь она немного лучше понимала Луциана. Он был воспитан отцом в сознании необходимости исполнять свой долг. Получив, будучи еще совсем молодым человеком, высокий титул, он даже представить себе не мог, что можно жить иначе, и старался во всем соответствовать понятиям, внушенным отцом. Неудивительно, что он не смог понять сестру. Непонятно другое: почему такой умный человек не желает учиться на своих ошибках.

Услышав звук дверного колокольчика и громкие голоса, Сара встала, но, заглянув в торговый зал, увидела, что там всего лишь мисс Денвер, нервная и болтливая старая дева, приятельница Дот.

– Садитесь, пожалуйста, мисс Денвер. Я принесу вам чашку чая. Да, я понимаю, для вас это был шок, но ведь эти несчастные не виноваты в том, как выглядят. Они получили свои увечья на войне.

Мисс Денвер все еще продолжала говорить, когда Сара закрыла конторскую книгу и вышла в торговый зал.

– …И это не где-нибудь, а в библиотеке! Я сказала мистеру Мейкпису, что он не должен пускать таких… Янусов, которые могут только испугать благопристойных дам.

Сара представила себе двуликого греческого бога, обосновавшегося в местной библиотеке. Луциан был единственным богоподобным созданием на много миль вокруг, и у него определенно имелось только одно лицо – больше и не надо. Она тряхнула головой, избавляясь от неуместных фантазий, и подошла, чтобы отвлечь мисс Денвер, пока та насмерть не заговорила Дот. Кроме того, она способна распугать покупателей.

– У меня в кабинете есть новые образцы хлопковых нитей, мисс Денвер. Кроме того, вы должны сказать мне, какие из них вам больше нравятся. У вас такой прекрасный вкус…

К тому времени как мисс Денвер утомилась от болтовни и ушла, выручка была подсчитана и заказы написаны. Сара решила, что ей необходимо общество человека, который не станет ничего от нее требовать, не будет приставать с нравоучениями, излучать темную сексуальность и тревожить ее. Она предупредила Дот, что некоторое время будет отсутствовать, направилась в библиотеку и, войдя, опустилась на стул перед стойкой.

На первом этаже было пусто.

– Джеймс, скажи что-нибудь хорошее. Я все утро занималась счетами и отправила заказ на индийские чернила, который все равно не будет выполнен, потому что мои поставщики, судя по всему, просто не умеют читать. Более того, ко мне забрела мисс Денвер и своей болтовней довела меня до истерики.

Джеймс покраснел – впрочем, он всегда краснел, когда она обращалась к нему по имени, но улыбнулся и наклонился через стойку к Саре.

– Мне очень жаль. У меня тоже есть проблема. Мне придется предупреждать леди, прежде чем они поднимутся в читальный зал. Вчера мисс Дантон убежала в слезах, сегодня мисс Денвер расстроилась. Но я не могу не пустить в библиотеку человека, одежда и манеры которого вполне приемлемы, только потому, что у него шрамы. Бедняга… может быть, это военные раны. Я перестану уважать себя, если позволю себе оскорбить честного человека.

– Конечно нет. Бедняга. – Странно, что Маргарет ничего не сказала об инциденте, хотя упоминала о посещении библиотеки. Возможно, она устыдилась своей реакции. Наверное, у девочки тонкая душевная организация.

– Чем я могу помочь, Са… леди Сара? – Джеймс залился краской.

Сара мысленно усмехнулась. Что ж, еще немного, и он научится обращаться к ней по имени.

– У тебя есть новые романы? Хочу почитать что-нибудь развлекательное.

– Конечно, есть. Я недавно получил «Ангельскую невинность» и «Скелет в каждом доме». Если же вы хотите что-нибудь более необычное, у меня есть это. – И он достал из-под стойки три томика. – Текст довольно мрачный, боюсь, он испугает читателей. Книга напечатана малым тиражом.

– «Франкенштейн, или Современный Прометей», – вслух прочитала Сара и перевернула несколько страниц. – Я буду читать это при свете дня. Но я возьму и это, и оба романа, которые ты предложил раньше. Устрой, пожалуйста, так, чтобы мне их доставили. А теперь я поднимусь наверх. Если удастся отобрать у полковника «Морнинг пост», я прочитаю колонки светской хроники.

Сара действительно хотела посмотреть обзор театральных премьер, но еще больше ей хотелось взглянуть на джентльмена со шрамами, который привел в такое волнение местное женское общество.

Незнакомец сидел у окна и читал газету. Свет падал на него сзади, превращая лицо и фигуру в силуэт. Сара подозревала, что это место он выбрал специально, потому что так было невозможно рассмотреть его лицо. Ей удалось увидеть лишь то, что на нем была глазная повязка и он был довольно молод.

Она ушла через двадцать минут, заглянула в магазин, убедилась, что там все спокойно, и отправилась на набережную, чувствуя настоятельную потребность в глотке свежего воздуха. Мимо нее проехала открытая коляска. В ней сидел Луциан с сестрой. Он приподнял шляпу, Маргарет помахала рукой. Сара тоже помахала в ответ.

Узнает ли он, что произошло с таинственным Грегори? Сара задумчиво смотрела вслед экипажу. А если он сумеет его найти и тот окажется жив и здоров, сможет ли он сдержаться и не вызвать юношу на дуэль?

Ох уж эти мужчины! С ними невозможно жить, но хотя и без них жизнь представлялась скучной. Если она вернется в Лондон, папа, безусловно, сразу начнет подыскивать для нее нового мужа, правда, попытается это скрыть. Эш станет нарезать круги вокруг каждого мужчины, который проявит к ней хотя бы малейший интерес, и отпугивать всех, кто, по его мнению, будет недостаточно хорош для нее.

Если они не угомонятся, подумала Сара, она выйдет замуж за библиотекаря, чтобы только вывести их из себя. Не то чтобы она хотела замуж за Джеймса, даже если бы у него хватило смелости ухаживать за ней. Нет, единственный человек, которого она желала, в данный момент быстро удалялся в коляске от города. Правда, положа руку на сердце, она желала его не для замужества.

Сара заставила себя улыбнуться паре знакомых дам, неспешно прогуливавшихся по набережной, остановилась, чтобы восхититься новым зонтиком мисс Уитли и посоветовала миссис Карлоу, где лучше всего собирать водоросли. Она купила себе совершенно ненужные ей кружева, два сливочных пирожных и модный журнал, который с тем же успехом могла прочитать в библиотеке. Наконец, она вернулась в магазин, где Дот уже повесила табличку «Закрыто», чтобы спокойно пообедать.

Дот хмыкнула при виде пакетов и сообщила:

– Пойду поставлю чайник и принесу тарелку для этих пирожных. Поедание кремовых пирожных не привлечет мужчину в твою постель, хотя еда – занятие более безопасное в перспективе.

– Дот! – Правда, упрек был равнодушным. – Он очень привлекательный мужчина. Он абсолютно предан своей сестре и умен, когда не становится идиотом, рассуждая о чести и тому подобном.

– Еще он богат и принадлежит к твоему классу, и ты должна быть в обществе, а не прятаться здесь, и тебе самой это хорошо известно.

– Я не прячусь, – вяло сказала Сара, понимая, что это, в общем, неправда. – Кроме того, если я возьму этого человека в любовники, это не повысит мой социальный статус.

– Не надо в любовники. В мужья, – напирала Дот, с удовольствием поглощая пирожное.

– Луциана? Смешно. Он маркиз Кэннок и сюда прибыл инкогнито из-за сестры. Знаю, ты сейчас скажешь, что он тем более мне подходит. Но все дело в том, что с ним невозможно жить, он не имеет никакого желания на мне жениться. И, кроме того, я не собираюсь замуж. Ни за кого.

Дот пожала плечами и взяла второе пирожное. – Это мое!

– Ты можешь растолстеть. А мне все равно. Мой муж любит меня такой, какая я есть. Твой маркиз захочет, чтобы его жена была элегантной.

– Я же сказала, что не хочу замуж за маркиза. – Сара встала, взяла чашку и отправилась пить чай на балкон, закрыв за собой дверь. Так она не слышала рассуждений Дот на тему, чем может заняться женщина с мужчиной, вместо того, чтобы на него смотреть.

«Я еще молода, – думала она, глядя на море. – И уже стала забывать лицо Майкла. Я хочу иметь семью, мужчину, который будет меня любить, и захочет состариться рядом со мной. Он должен быть хорошим любовником, и с ним должно быть интересно поговорить. И он должен точно знать: мне он нужен живой, а не убитый на дуэли по нелепой причине».

– О да, Луциан, да, еще… пожалуйста, еще… – Сара едва слышала свои бессвязные просьбы и стоны, но сейчас она была выше гордости и стыда. Она только хотела чувствовать его руки на своем теле, его губы на своем лице, грудях, бедрах. – О да, Луциан, так… так… – Она судорожно хваталась за его шелковистые волосы. Его кожа была горячей, тело напряженным, и в любой момент… Сцена мгновенно сменилась, как это часто бывает во сне. Теперь она была одна в постели, а Луциан стучал кувалдой по большому бревну. Он был, разумеется, обнажен – это логично. Он же только что встал с постели. Его тело было великолепно…

– Миледи, проснитесь, пожалуйста! Проснитесь!

Сара открыла глаза и увидела рядом с кроватью свою горничную Мод – вся ее голова была в папильотках.

– Что? В чем дело? Сколько времени?

– Начало пятого, миледи. Но внизу тот мужчина. Он барабанит в дверь и кричит, что, если я не разбужу вас, он разнесет весь дом. Уолтер подпирает дверь плечом, но она все равно долго не продержится.

Сара выбралась из постели, накинула халат и вышла на балкон. Конечно же, внизу был Луциан. В какой-то момент – вероятно, сон еще был свеж в памяти – она удивилась, когда он успел полностью одеться. Только шляпа отсутствовала.

– Не шуми, – сказала она.

Чудо, что он не разбудил весь квартал. Оглядевшись, Сара убедилась, что соседи не свешиваются из окон, желая разобраться, что за шум.

Луциан мрачно взглянул на нее снизу вверх. Его физиономия была чернее тучи.

– Где она?

– Маргарет? Ее нет? Не надо, не отвечай, мы не можем так разговаривать. Сейчас я открою дверь. – Она вернулась в комнату и приказала горничной:

– Мод, скажи Уолтеру, чтобы он впустил мистера Дантона в дом и проводил в гостиную. А я сейчас оденусь.

Она сбросила халат и как раз начала переодеваться, когда в ее спальню ворвался разъяренный маркиз.

– Луциан!

Не обращая внимания на ее протесты, равно как и на отсутствие на ней одежды, он подбежал к гардеробной, заглянул внутрь, развернулся на каблуках и спросил:

– Где ты ее прячешь?

Глава 9

– Маргарет нет в этом доме, и я понятия не имею, где она, если ее нет отеле. Я не видела ее после концерта. Даю слово. А теперь, может быть, вы окажете мне любезность, маркиз Кэннок, покинув мою спальню?

Только теперь Луциан обратил внимание на разъяренную женщину, стоявшую перед ним, и сообразил, что на ней почти нет одежды, если не считать таковой тоненькую муслиновую рубашку, которая, поскольку Сара стояла спиной к свету, практически ничего не скрывала. Несмотря на одолевающее маркиза беспокойство, его тело отреагировало вполне предсказуемо.

– Ты даешь слово? – переспросил он.

Легкой нотки сомнения, прозвучавшей в его голосе, было достаточно, чтобы привести Сару в состояние бешенства. Она уставилась на незваного гостя. Казалось, и ее глаза метают молнии.

– Ты считаешь, что у женщины недостаточно чести и в ее слове можно сомневаться? Хочешь обыскать дом? Действуй. Загляни под мою кровать, в кладовку. Можешь проверить крышу.

– Я тебе верю. Приношу свои извинения.

Он должен был понимать, что ей можно верить. Откровенного презрения, прозвучавшего в голосе Сары, было достаточно, чтобы потушить лесной пожар, не говоря уже о мимолетной искре похоти. И он был ей за это признателен. Достав из кармана записку, Луциан протянул ее разъяренной фурии и тихо сказал:

– Я спущусь вниз и подожду. Мне очень нужна твоя помощь. – Да, ему пришлось просить, но Маргарет была дороже гордости. С Сарой он почему-то не стеснялся своих чувств и эмоций.

– Нет, подожди! – К его немалому изумлению, Сара набросила халат, туго затянула пояс и уселась – точнее, упала – в кресло, а маркизу повелительным движением руки указала на кушетку, стоящую в изножье кровати. – Сядь и подожди, пока я прочитаю это.

Даже странно, что она не стукнула его чем-то тяжелым по голове, решил Луциан, искоса поглядывая на Сару и удивляясь бесконечной непредсказуемости женщин. Ему было невероятно трудно усидеть на месте, пока она, прикусив губу, внимательно читала короткое послание. Эта женщина казалась удивительно красивой даже сейчас, со спутанными волосами и припухшими со сна глазами.

– Где была записка? – спросила она.

– В гостиной. Я проснулся от жажды и сообразил, что оставил графин с водой в гостиной. Там я и обнаружил записку. Маргарет приставила листок к графину.

– Значит, Грегори жив, пришел за ней, и они сбежали, чтобы пожениться. – Такой вывод сделала Сара. – Но с какой стати ты явился сюда? Разве ты не должен был броситься в погоню?

– Нет, потому что, на ее месте, я бы затаился где-нибудь здесь, в Сэндбее, дождался, пока сумасшедший брат бросится к границе, и последовал бы за ним на безопасном расстоянии.

– Для этого нужны крепкие нервы, незаурядный ум и хитрость.

– Поэтому я подумал, что они могли заявиться сюда, – признался маркиз.

Сара была самой умной женщиной, с которой ему доводилось встречаться. К тому же она умела рисковать и продумывать свои шаги наперед.

Сара несколько секунд, прищурившись, разглядывала маркиза, потом не удержалась и рассмеялась.

– Спасибо за комплимент. Если это, конечно, был комплимент. Но беглецов здесь нет. Грегори не мог быть в Сэндбее долго. Нам необходимо найти его жилье. Там может обнаружиться какая-нибудь подсказка.

– Откуда ты знаешь, что он здесь недавно? – насторожился Луциан. Подозрительность снова вернулась к нему.

– Судя по настроению Маргарет на концерте. Оглядываясь назад, я могу с уверенностью сказать, что она была счастлива, по-настоящему счастлива, а не делала вид, как я заподозрила вначале. Думаю, в тот день они встретились. О, какая же я идиотка! Тот человек в библиотеке! – Она вскочила и начала мерить шагами комнату.

– Одна из моих покупательниц вчера сильно расстроилась, увидев в библиотеке мужчину с обезображенным шрамами лицом. Позже я зашла в библиотеку и поговорила с мистером Мейкписом. Он сказал, что накануне Маргарет выбежала из читального зала вся в слезах. Но мне она ничего об этом не рассказала. Тебе тоже? – Луциан покачал головой. – А ведь для нее было бы естественно упомянуть об этом эпизоде в разговоре, по крайней мере, со мной. Она расплакалась, потому что встретила Грегори, и он был ранен, а вовсе не из-за отвращения при виде изуродованного незнакомца или ввиду своей чувствительности. Мне стало любопытно, и я сама пошла в читальный зал. Я видела этого человека, но он сидел спиной к свету – вне всяких сомнений, намеренно, – и рассмотреть его мне не удалось. Со своего места он мог слышать всех, и, если бы вошел ты, он, узнав твой голос, спрятался бы за газетой. Думаю, шрамы только на одной стороне его лица, потому что моя покупательница говорила о Янусе. У него была повязка на глазу.

Сара резко остановилась прямо перед маркизом. Ее лицо выражало торжество.

– Он не сможет скрыть повязку, а значит, по ней его легко можно будет найти, – воодушевился маркиз.

– Я могу выяснить, где он жил, но только если ты пообещаешь, что не причинишь ему вреда, – предложила Сара.

Поразмыслив, Луциан пришел к выводу, что вполне справится сам.

– В этом нет необходимости. – Он заметил, как ее брови сдвинулись на переносице, а в глазах появился яростный блеск. Он подозревал, что Сара Харкур не одобрит никаких его слов или действий, связанных с сестрой. – Он зарегистрировался в библиотеке, если решил ею воспользоваться. Думаю, Мейкпис достаточно хорошо знает город, чтобы обнаружить фальшивый адрес. Я немедленно пойду и спрошу его. Где он живет? Над библиотекой?

Ему показалось, что Сара пошлет его к черту, но она сдержалась и встала.

– Я переоденусь и пойду с тобой. Величину твоего упрямства трудно переоценить. Ты вполне способен вломиться в библиотеку и стащить журнал. – Она дернула за шнурок звонка и, когда появилась Мод, приказала ей разбудить кухарку. – Кофе для нас двоих. И скажи ей, чтобы пожарила бекон и сделала сэндвичи. Все это как можно скорее. – Горничная выбежала, и Сара жестом указала Луциану на дверь. – Если ты так рвешься в погоню, то вполне можешь отправиться в нее с сэндвичами в кармане. А теперь не мешай мне переодеваться.

Кухарку, как выяснилось, разбудил шум, и она по собственной инициативе начала готовить завтрак. Все происходило очень быстро. Луциан еще не допил кофе, когда услышал, как Сара спускается вниз. Точнее, он предположил, что слышит шаги Сары, но человек, вошедший в гостиную, был неузнаваем.

Изящная фигура была облачена в странное закрытое платье из темно-синей жаккардовой ткани, открывающее тело женщины до самой шеи. Из-под коротких юбок виднелись панталоны такого же цвета, заправленные в кожаные сапоги. Волосы были закрыты тюрбаном.

– Я решила, что лучше всего одеться для дальнего путешествия, – сказала она, наблюдая за попытками Луциана не подавиться кофе; у него свело горло от гнева и желания. – Так одевалась моя мама, когда мы катались на лошадях в Индии. Мы до сих пор используем такую одежду в своем поместье. Разумеется, сначала надо проверить все здесь, но, если Грегори и Маргарет действительно сбежали и ты считаешь своим долгом догнать их и остановить, твоей сестре понадобится женщина-компаньонка. Ты же, наверное, хочешь предотвратить скандал. В любом случае путешествие будет нелегким.

«Через мой труп!» Такова была его первая мысль. «В этом есть крупица смысла». Эта мысль стала второй.

– Не думаю, что, если тебя увидят одетой таким образом… – начал Луциан, тщетно стараясь понять, почему мысль о совместной поездке с Сарой на самом деле не возмущает, а доставляет удовольствие. Объяснить этот невероятный феномен было невозможно. Ему предстояло тяжкое испытание, ночной кошмар, ничем не напоминающий приятную прогулку.

– У меня с собой небольшая дорожная сумка. Уверяю тебя, если меня увидит рядом с твоей сестрой тот, кто может нас узнать, я предстану перед ним в самом пристойном виде. Но я наотрез отказываюсь мотаться по сельской местности в корсете и волочащихся по земле юбках.

В комнату заглянула пухленькая симпатичная женщина.

– Вам подать завтрак, миледи?

– Нет, спасибо, у нас нет времени. Приготовь сэндвичи с беконом, флягу с холодным чаем и собери все, что, по твоему мнению, может пригодиться в дороге.

– Только то, что можно съесть в экипаже, – вмешался Луциан.

Похоже, он обречен на компанию Сары, если они не найдут беглецов в каких-нибудь меблированных комнатах Сэндбея, но будь он проклят, если будет вынужден вести погоню с полным экипажем багажа.

Часы пробили шесть, и маркиз подпрыгнул от нетерпения. Впрочем, если Фарнсуорт и Маргарет были в пути, то уже давно, и переживать из-за получаса нет никакого смысла.

– Джеймс живет рядом с библиотекой. – Сара набросила на плечи плащ и надела капюшон.

Дорога до дома библиотекаря заняла десять минут. Дверь открыл взъерошенный слуга, сообщивший, что мистер Мейкпис дома, но совершенно определенно не принимает.

Луциан придержал ногой дверь, чтобы не позволить ее захлопнуть, достал из кармана визитную карточку и прошипел:

– Передайте это, пожалуйста, мистеру Мейкпису и скажите, что если он не присоединится к нам через пять минут, то я сам присоединюсь к нему.

Джеймс Мейкпис спустился вниз в ночной рубашке и съехавшем набок колпаке. Заметив Сару, он растерянно моргнул.

– Леди Сара? Что случилось?

– Нет времени объяснять, Джеймс, – заговорила Сара, одновременно подталкивая заспанного библиотекаря к двери.

Луциан помимо воли восхитился собранностью и целеустремленностью женщины. Пусть только эта целеустремленность будет направлена на кого-то другого.

– Возьмите ключи от библиотеки. Нам необходимо посмотреть в журнале, где остановился человек со шрамами на лице.

– Но я и так могу сказать – у миссис Томпсон на Толфин-лейн.

– Какое имя он назвал? – спросил Луциан.

– Мистер… Джордж… нет, Грегори Тар… Фар…

– Спасибо, Джеймс. – Сара уже выбегала на улицу. – Пройдя по аллеям, мы срежем большой угол. А подойдя к меблированным комнатам, сделаем так: ты пойдешь к передней двери, а я послежу за задней.

Хозяйка уже была на ногах и вознегодовала, поскольку, по ее мнению, было еще слишком рано для визита. Увидев карточку маркиза, она сменила гнев на милость и стала отвечать на вопросы.

– Он уехал, – сообщил Луциан, вернувшись к Саре. – Она рекомендовала ему конюшни Ламберта, когда он спросил, где нанять экипаж. Пойду раздобуду у них какое-нибудь средство передвижения.

– Обещай, что возьмешь меня с собой! – потребовала Сара, схватив маркиза за рукав.

Он должен был сказать «нет», не вмешивать ее в свои дела. Он это точно знал. Но Маргарет нравилась Сара, сестра доверяла ей, да и эта женщина, похоже, понимала его сестру лучше, чем он. Сара нужна ей, сказал он самому себе и сделал вид, что не заметил внутренний голос, утверждавший, что ему она тоже нужна. Точнее, он желал ее. Иными словами, испытывал обычную похоть.

Обратно ему удалось вернуться только через час. Шестьдесят минут Луциан уговаривал себя тщательно распланировать свои действия и сохранять холодную голову. В последний раз он делал это, когда обнаружил Маргарет на грани смерти. Но теперь он не сомневался… почти… что она в безопасности. У себя в комнате он нашел еще одну записку, засунутую в бумажник, – в его пустой бумажник. Хитрая и умная чертовка, подумал он, доставая деньги, предназначенные для срочных расходов, из тайника в двойном дне ящика письменного стола. Он собрал все имевшиеся наличные деньги и нашел карту, а его лакей, Питкин, сложил некоторые личные вещи в дорожную сумку. Маркиз зарядил пистолеты, сунул под мышку футляр со шпагой и отправился на поиски конюшни.

Благодаря неудачному стечению обстоятельств это была не та конюшня, которой он пользовался раньше, поэтому владелец очень долго выяснял его личность, после чего пришлось потратить уйму времени, чтобы убедить владельца в своей состоятельности. Да, ему действительно нужен экипаж на срок до недели, да, ему нужна лучшая пара, и да, он вполне способен за все это заплатить.

Луциан не мог придраться к скорости, с которой Сара сбежала вниз по ступенькам, поставила свою сумку рядом с его вещами и села. Он оставил Питкина разбираться с отелем, приказав ему держать комнаты за ними еще неделю. Поэтому на запятках экипажа никого не было, и он легко покатил по булыжной мостовой.

– Какой маршрут ты выбрал? – спросила Сара, кутаясь в плащ. – На их месте я бы направилась по дороге на Дорчестер, потом на Йовил и Бристоль.

– Луциан кивнул. Добравшись до вершины холма, он пустил лошадей легким галопом.

– Я пытаюсь понять, насколько они нас опережают. Когда ты вернулся накануне вечером?

– Около полуночи. В час я уже спал. Здесь у меня другой режим, не такой, как в городе, – объяснил Луциан.

– Маргарет это хорошо известно. Если она тайком выбралась в два, значит… Интересно, как она прошла мимо стойки ночного портье. Она взяла с собой много вещей?

– Две сумки. А ночной портье, как правило, спит за стойкой. А даже если бы не спал, и она тихо спустилась по задней лестнице, он не мог ее заметить.

– Ты заехал за мной в восемь часов. Если они едут со скоростью, скажем, восемь миль в час… то уже проехали сорок восемь миль. Иными словами, они уже на полпути к Бристолю.

– Не знаю, сколько денег удалось собрать Фарнсуорту, но Маргарет добавила к ним содержимое моего бумажника. У нее есть и свои деньги – те, что она получает на булавки. Так что у них есть средства, чтобы менять лошадей, когда надо.

Сидящая рядом Сара вдруг начала выпутываться из своего плаща, сняла его, аккуратно свернула и положила под сиденье.

– Мне жарко. Больше у меня нет необходимости прятаться. Теперь я – твой грум. Ты – эксцентричный маркиз, и грум у тебя привезен из Индии.

– Боже, дай мне силы! Я не настолько эксцентричен, чтобы мой индийский грум был женщиной.

– Люди видят то, что ожидают увидеть. – Она повела плечами. – Это ужасно тесная одежда.

Луциан сказал себе, что не будет оценивать, насколько сильно стискивает одежда округлости ее тела, и упорно смотрел прямо перед собой. От напряжения у него даже шея затекла.

– А как ты объяснишь свое отсутствие в Сэндбее?

– Мне ничего не придется объяснять. Мод скажет Дот, чтобы та открывала магазин или нет, если это для нее неудобно. В конце концов, я – дочь маркиза, а значит, имею право делать то, что хочу. Тот факт, что я не щеголяю своим титулом и стараюсь не смущать людей, вовсе не означает, что я не могу это сделать, если потребуется.

Было довольно трудно забыть, что эта упрямая, независимая, приводящая в бешенство женщина занимает такое же положение в обществе, как его сестра, и, хотя ее воспитание было, мягко говоря, нетрадиционным, она являлась частью его мира – леди Сарой. Что бы он подумал о ней, если бы они встретились в бальном зале или на модном концерте? Красивая, умная, желанная…

Лошади заартачились, и Луциан сосредоточился на том, что делает. Они еще не выехали на главную дорогу, а сломанная ось и потерянное колесо были не так уж невероятны.

– Карта у меня в сумке. Постарайся ее достать. Я хочу наметить маршрут и быть уверенным, что мы не собьемся с пути.

– Я хорошо знаю дорогу до самого Дорчестера. – Сара встала на колени на сиденье и, перегнувшись через спинку, потянулась за сумкой.

– Осторожно!

Луциан перекинул вожжи в одну руку, а другой хотел ухватить ее за пояс панталон, но вместо этого его рука оказалась на соблазнительно округлых ягодицах. Он отдернул руку, словно обжегшись. Сара вернулась в исходное положение, сжимая в руке карту. Ее щеки заметно порозовели.

– Извини. Я хотел помочь.

– У тебя в сумке пистолеты, – сказала она, игнорируя его сбивчивое объяснение. – Обещай, что ты не вызовешь Грегори на дуэль.

– Я никогда не отправляюсь в путешествие, которое может затянуться, без оружия.

– Я спрашивала не об этом, Луциан. Дело зашло слишком далеко, и ты должен позволить им пожениться. Я видела его шрамы. Совершенно очевидно, что Грегори исчез не по своей вине. Произошел какой-то несчастный случай, или на него напали. Не приходится сомневаться в том, что твоя сестра его любит. Она вынашивала его ребенка.

Луциан знал это. И еще он знал, почему ему так трудно смириться с неизбежным. Если Маргарет выйдет замуж за Грегори сейчас, значит, его возражения, их тайный побег, ее выкидыш и мучения и, предположительно, то, что покалечило Грегори, – все это было зря? Если бы он изначально поступил иначе, то мог бы избавить любимую сестру от горя.

Все это означает, что он не исполнил свой главный долг защитника семьи. В его городском доме была галерея семейных портретов, самые ранние из них датировались временем правления Генриха VII. Отец и дед часто ходили по этой галерее вместе с ним, рассказывая разные истории об изображенных на портретах людях. Все они строго придерживались понятий чести. Его предки сколотили семейное состояние, которое теперь находилось в его руках. Его долг – сохранять и приумножать его. В конечном счете не Маргарет лишилась чести, а он. И будь он проклят, если признается в этом перед женщиной, которая ни в грош не ставит мужскую честь.

– Сейчас убийство Фарнсуорта не поможет, с этим я согласен, – сказал Луциан. Но он все еще может вытрясти из него душу, мрачно уверил он себя, и леди Сара не сумеет его остановить.

✻ ✻ ✻

Сара обнаружила, что путешествие в компании с маркизом Кэнноком было стремительным, некомфортным, иногда пугающим, но всегда в высшей степени эффективным. Стоило им остановиться, как конюхи со всех ног бросались менять лошадей и всегда выбирали сильных, выносливых животных. Хозяева постоялых дворов быстро подавали им еду и напитки, предоставляли в их распоряжение все необходимое и с сочувствием выслушивали рассказ о воспитаннике, сбежавшем из дома с неподходящей девицей. Его необходимо вернуть ради его же блага.

– У него не все в порядке с головой после несчастного случая, – объяснял Луциан, удачно вплетая в рассказ шрамы Грегори. – Он легко поддается влиянию, и девица вьет из него веревки.

Они напали на след в Чарминстере, что к северу от Дорчестера. Там сбежавшая парочка первый раз поменяла лошадей. Потом молодых людей вспомнили в Йовиле.

Сара решила, что она будет лакеем его светлости, а не грумом. Это позволило ей держаться подальше от конюхов и грумов. Как она и предсказывала, внимание привлекала ее диковинная одежда, а не женское лицо под тюрбаном.

Около четырех часов пополудни они въехали в Бристоль и увидели высокий шпиль церкви Святой Марии Редклиффской. Луциан завернул на постоялый двор, и путешественники вышли из экипажа.

– Как мы будем искать? – спросила Сара, оглядываясь по сторонам. – Здесь, наверное, много постоялых дворов.

– Мы не будем искать. Прежде всего мы поедим. А в это время городские мальчишки обыщут город.

Он щелкнул пальцами маленькому оборванцу, который прогуливался неподалеку с независимым видом, ожидая возможности поднести багаж или оказать какую-нибудь другую услугу. Луциан достал из кармана две монеты и показал мальчишке. У того округлились глаза.

– Что надо?

– Деньги твои, если ты и твои товарищи найдете любые сведения о почтовом экипаже, который сегодня утром проехал через Бристоль. В экипаже было два пассажира – молодая леди и мужчина с изуродованным шрамами лицом и повязкой на глазу. Я хочу знать, когда они снова выехали в путь и по какой дороге. Сведения мне нужны через два часа. Если сумеешь управиться за час, получишь еще одну монету.

– Понял. – Не тратя даром ни слов, ни времени, мальчишка сорвался с места и убежал. На бегу он громко свистнул, и к нему присоединились, возникнув словно из-под земли, еще пять или шесть ребятишек.

– Два часа?

– Это для них даже много, – уверенно сказал Луциан.

Глава 10

Титул его светлости обеспечил им отдельный кабинет, личное внимание хозяина и самые лучшие блюда.

– Что ты намерен делать, когда мы их найдем? – спросила Сара, когда подали суп.

– Если Маргарет все еще хочет его, пусть женятся. Если она передумала, я определенно не буду настаивать.

Сара обратила внимание, что ответ Луциана не относится к первой встрече с беглой парочкой. Сначала она решила, что может разрядить пистолеты, но сразу вспомнила, что есть еще шпага, и Луциану, в общем, все равно: застрелить Грегори или проткнуть его клинком. Кроме того, если она разрядит пистолеты, они наверняка встретят разбойников, они могут ранить Луциана, и в этом будет ее вина.

– О чем ты думаешь? – спросил он.

– О разбойниках. Я думала, должна ли разрядить пистолеты. Но ведь разъезжать по сельской местности без оружия – значит искушать судьбу, не правда ли?

Луциан уставился на свою собеседницу с таким изумлением, словно у нее выросла еще одна голова.

– Да знаешь ли ты, что я с тобой сделаю, если обнаружу свои пистолеты незаряженными?

– Нет. – Сара сосредоточилась на еде, стараясь не думать о том, что она находится наедине с мужчиной, путешествует вместе с ним и втайне хочет, чтобы он оставил в покое беглую парочку и договорился о спальне для них в этом отеле.

– Я тоже. Предлагаю не выяснять это.

После супа им принесли фрикасе из цыпленка и печеную рыбу в сырном соусе. Они ели в молчании, прерываемом только вежливыми просьбами передать соль или хлеб.

Луциан не выдержал первым.

– Что я должен был, по-твоему, сделать, когда Фарнсуорт попросил руки Маргарет?

– Согласиться на тайную помолвку при условии, что они подождут восемнадцать месяцев.

– Это лишь подтверждает мое мнение: она слишком молода.

– А ты старый и разумный? Сколько тебе лет, маркиз?

– Двадцать восемь. Мужчины взрослеют и умнеют быстрее.

– Моя мама говорит, что мужчины – маленькие мальчики, а все маленькие девочки – женщины. Подумай об этом. И знай: напрасно мужчины уверены, что женщины – невинные дуры. Поэтому вы с воинственным видом рыскаете вокруг, защищая нас от потрясений и сюрпризов, которые таковыми вовсе не являются. – Сара воткнула нож в ничем не провинившийся яблочный пирог. – Если девушка не умственно отсталая, не лишена наблюдательности и доступа к книгам и имеет подруг, она обладает достаточно полными сведениями о взаимоотношениях полов. Некоторые из нас, конечно, узнают все тонкости и специфику процесса только в брачную ночь, но только если мать постоянно твердит о супружеском долге и необходимости терпеть, чтобы получить компенсацию в виде детей.

– Подозреваю, что у твоей матери был другой подход. Но, между прочим, даже самые полные теоретические знания не защитят юную леди от бессовестного хищника, у которого на уме соблазнение или что-то еще хуже. И от компрометации в глазах общества. Передай мне, пожалуйста, этот несчастный пирог, пока ты не раскрошила его в пыль. Вероятно, ты представляешь на его месте мужчину?

– Я ничего не имею против мужчин, пока ты ведешь себя разумно. – Сара усмехнулась. – Что касается мамы, она воспитывалась при индийском дворе и получила полное теоретическое эротическое образование, как и должно образованной женщине.

Раздался стук в дверь, и на пороге возник хозяин отеля с мальчишкой.

Луциан вопросительно уставился на гостя.

– Итак? Прошло полтора часа.

– Да, я знаю. Они поменяли лошадей в «Черном Лебеде», а это на другом конце города. Им впрягли в тот же экипаж трех гнедых и черного коня, и они поехали в сторону Глостера. Это было около двух часов.

– Значит, они направились не в Лондон. Что ж, ты справился с задачей. – Луциан бросил мальчишке три монеты.

Тот поймал их и исчез – буквально растворился в воздухе.

– Если бы они попали в Лондон, их было бы отыскать чертовски трудно, – продолжал маркиз. – Да и Маргарет там могли узнать. Ты готова? Имей в виду, мы поедем очень быстро. – Луциан встал, натянул перчатки и нахлобучил на голову шляпу. Его физиономия была мрачной.

Он охотится, с содроганием подумала Сара. Она увидела, что в их экипаж впрягли четверку коней вместо пары. Теперь им предстояла настоящая гонка по большим дорогам.

– Вустер.

Голос Луциана разбудил Сару, забывшуюся тревожным сном. Было уже темно, и лишь впереди виднелись огни. Ее голова подпрыгивала на чем-то жестком, и Сара не сразу сообразила, что это плечо маркиза.

– Ой, извини. Я долго спала?

Они въехали на постоялый двор, когда часы на соседней церкви пробили полночь. Сара пошла искать туалет, а вернувшись, обнаружила, что лошадей уже поменяли, а Луциан что-то жадно пьет из высокой кружки. Другую кружку он протянул ей.

– Мы их догоняем. Они проехали всего четыре часа назад. Конюх сказал мне, что им пришлось довольствоваться не самой лучшей упряжкой. Те лошади, которых дали нам, – они выглядят хорошими – тогда еще были недостаточно отдохнувшими. Судя по всему, мы догоним их еще до границы.

– Давай я буду править. Меня учили отец и Эш. И у меня есть опыт управления упряжкой ночью. – Правда, в Индии, и шагом, но это ему знать не обязательно.

– Хорошо.

Столь легкое согласие повергло Сару в шок. Этого она не ожидала. Отец и брат никогда бы не позволили ей править незнакомой упряжкой, да еще и в темноте. Она никак не могла решить, в чем дело: в преувеличенной вере в ее возможности или в том, что он смертельно устал и рассчитывает на короткий отдых.

– Поторопись. – Маркиз с нетерпением ждал, чтобы помочь ей забраться на сиденье возницы.

Сара уселась, взяла вожжи в левую руку и застыла, стараясь их почувствовать. Она не станет спешить из одного только желания произвести на него впечатление. Затем пустила лошадей легкой рысью. Ей надо было как следует узнать, понять животных, пока они еще ехали по городским улицам, которые были, хотя и не везде, но все же освещены.

– Поспи немного, – сказала она сидящему рядом Луциану, не поворачивая головы.

– Через пару минут усну, – ответил он. – Я убедился, что ты обладаешь хладнокровием и достаточной силой, чтобы управлять четверкой. Разбуди меня, если я буду храпеть.

Они выехали из города, и ее глаза постепенно привыкли к освещению тусклым лунным светом. Дорога впереди выглядела светлее, чем обочина. Им повезло. Светила полная луна, и было сухо, так что пыльная дорога не потемнела от дождя. Упряжка была хорошей, лошади реагировали на любое ее движение, и она позволила им бежать быстрее.

Луциан расслабился и уснул, навалившись на нее, и она почувствовала нечто подозрительно напоминающее нежность. Нет, она вовсе не влюбилась в этого человека. Физическое желание – это одно, но любовь к сильному категоричному мужчине с традиционными, а значит, устаревшими взглядами на честь и независимость женщин – совершенно другое. Она полагала, что любовную историю можно начать и завершить вполне цивилизованно – не то чтобы у нее был богатый опыт в этом вопросе, – но при этом лучше обойтись без ненужных чувств, чтобы впоследствии не испытывать боль. В ее жизни уже были и чувства, и боль. Хватит.

Сара поняла, что Луциан проснулся до того, как они добрались до следующей почтовой станции в Киддерминстере, но сохранял молчание и полную неподвижность – она была ему благодарна за терпение, – пока они не въехали во двор «Синего Кабана».

– Хорошие лошади, и ты с ними прекрасно справилась, – сказал он, спрыгнув на землю. – Они продержатся до Вулверхэмптона. До него всего пятнадцать миль.

Сара незаметно потянулась, расправила плечи и размяла руки. Она бы ни за что никому не призналась в том, что с радостью уступила бы место кучера Луциану. А его похвала оказалась одновременно неожиданной и очень приятной.

– Замерзла? – спросил он, когда они снова тронулись в путь. – Луциан остановил лошадей, достал плед и укутал ее, потом притянул к себе и поцеловал. Поцелуй был долгим и чувственным – Да, пожалуй, так путешествовать лучше, чем с грумом.

Сара не нашлась что сказать, когда они снова тронулись в путь. Поцелуй был нежным и вместе с тем собственническим. Не может же Луциан чувствовать… Нет, разумеется, нет. Он устал, на него так действует лунный свет и необычность ситуации.

Она заставила себя закрыть глаза, уверенная, что не уснет. Но она спала крепко и долго и проснулась, только когда экипаж, резко повернув, въехал во двор очередной гостиницы.

– Где мы?

– Это Стаффорд. – Луциан улыбнулся, но у него было осунувшееся лицо, а под глазами залегли темные круги. – Ты проспала всю дорогу. Нам необходимо выйти и размяться.

Сара наблюдала, как он разговаривает с конюхами, распрягавшими лошадей, как смеется и помогает им. Еще не вполне проснувшись, она подумала: куда же исчез жесткий авторитарный диктатор?

Луциан обернулся и замер. Его взгляд был прикован к экипажу, стоявшему в дальнем углу двора. Он задал конюхам вопрос, получил ответ и быстро направился к карете.

– Они здесь.

– Слава богу.

Наряду с облегчением она чувствовала тревогу. Осознание того, что может сейчас произойти, прогнало остатки сна и придало ей сил. Луциан стал доставать сумки – она не стала разбираться чьи и побежала через двор к входу. Сонный портье у дверей подпрыгнул от испуга, когда она потрясла его за плечо.

– В какой комнате молодая пара, приехавшая немного раньше?

Мужчина указал на лестницу.

– Номер шесть. Слева.

Сара побежала наверх, перепрыгивая через две ступеньки, благословляя свою предусмотрительность в выборе одежды, – в юбках так не побегаешь. Приблизившись к двери, на которой виднелась выцветшая цифра «6», она громко постучала. Ответа не было. Услышав, что внизу распахнулась и захлопнулась входная дверь, она вошла в комнату. Из темноты – вероятно, там стояла кровать – раздался испуганный шепот. Сара закрыла дверь на задвижку, наткнулась на стул, схватила его и подперла им дверь.

– Маргарет!

– Сара? Грегори, это Сара.

– Зажгите свечу! – Она слышала, что тяжелые шаги приближались.

Луциан уже шел по деревянной лестнице. Со стороны кровати снова послышался шорох, и зажглась маленькая свеча.

– Откройте дверь! – проревел Луциан.

– Сейчас, одну минутку! – ответила Сара и бросила взгляд в сторону кровати. – Немедленно оденьтесь. Не стоит выводить из себя маркиза. Он и так зол. – Дверь ходила ходуном, но пока держалась, и Сара поспешно спросила.

– Ты уверена, что хочешь выйти за него замуж, Маргарет?

– Да, конечно, я хочу замуж за Грегори. Но Луциан убьет…

– Не убьет. – Только теперь Сара заметила, что стоит на мужских бриджах, подняла их и швырнула в сторону кровати. – Одевайтесь. Он разъярится еще сильнее, если увидит вас в постели.

Задвижка все же не выдержала. Стул тоже. Дверь распахнулась, и обломки стула разлетелись по комнате. Сара успела с облегчением заметить, что в руках у маркиза ничего не было.

– Луциан, она хочет за него замуж. Ты не можешь убить его.

Он пронесся мимо нее, как мимо пустого места. Повернувшись, Сара увидела, что молодой человек с обезображенным шрамами лицом идет навстречу маркизу. Сара не могла не восхититься его храбростью. Он остановился напротив Луциана, который был вдвое шире его в плечах и на четыре дюйма выше, и спокойно проговорил:

– Я в вашем распоряжении, милорд.

Получив сильный хук справа, он взмыл в воздух и тяжело рухнул на пол. А Луциан поморщился и подул на саднящие костяшки пальцев.

– Вставай, я не могу с тобой говорить, когда ты там валяешься.

Грегори медленно поднялся, вздернул подбородок и уставился на маркиза, слегка покачиваясь.

– Тебе не пришло в голову прийти ко мне и рассказать, что произошло в Лионе?

– Это я уговорила его не делать этого, – вмешалась Маргарет, впопыхах натянувшая ночную рубашку задом наперед.

Она подошла к Грегори и взяла его за руку.

– И ты все же хочешь жениться на этой пустоголовой девчонке? – Странно, но в голосе Луциана не было злости – только любопытство.

– Что? Я? Да, милорд. Я люблю ее. – На лице Грегори было откровенное изумление. Он явно не ждал такого поворота.

– Вы оба должны дать мне слово, что эту ночь проведете здесь и больше никогда не сбежите. А утром мы обсудим, что делать дальше. Договорились? А это еще кто? В чем дело? У вас не принято стучать в дверь, когда вы входите в комнаты гостей? – Теперь гнев Луциана обратился на хозяина гостиницы, который стоял на пороге в ночной одежде, сжимая в руке дубинку.

– Здесь нет двери. Вы ее выбили.

– Я сломал замок и стул и возмещу ущерб, – холодно проговорил Луциан. – А пока извольте приготовить две хорошие комнаты для меня и моего лакея.

Сара отступила в темноту, а Луциан пошел прямо на хозяина, вынуждая его пятиться.

– Дайте слово, что вы не сбежите, – поспешно сказала она, обращаясь к молодой паре. – Обещаю, он позволит вам пожениться.

– Есть хорошая новость, – сообщил ей Луциан через минуту. – Но есть и плохая. Два дня назад пронесся ураган, который снес с крыши часть черепицы. Поэтому здесь остались только две пригодные для жилья комнаты. Наши беглецы занимают одну из них. Так что я буду спать внизу.

Пока он говорил, хозяин гостиницы принес их багаж, бросил на пол перед ними и удалился.

– Нет, все будет не так. – Сара подхватила свою сумку. – Мы оба будем спать в оставшейся спальне.

– Сара, мы же решили, что…

– Мы решили, что твоя любовница не будет дружить с твоей маленькой сестренкой. Что ж, твоя повзрослевшая сестренка сейчас в той комнате. Она в постели с человеком, с которым не обвенчана. А тебе необходим полноценный отдых, потому что утро ожидается весьма напряженным. – Она поморщилась. – Пожалуйста, Луциан. Я же не смогу спать, беспокоясь о тебе.

Луциан с трудом наклонился и взял сумки.

– Я готов на все, чтобы избавить тебя от беспокойства. – Он криво усмехнулся. – Впрочем, думаю, сегодня с моей стороны твоей добродетели ничего не угрожает. – Он сделал несколько шагов по коридору и распахнул дверь. – Кажется, это наша комната. Да, точно, у нее есть потолок.

Сара вошла в комнату. Она была вне себя от усталости и едва слышала, что говорил Луциан. Одной рукой она сняла тюрбан, другой начала расстегивать пуговицы на платье. В другом конце комнаты раздевался Луциан. Сара бросила на пол одежду и рухнула на кровать. Она даже не почувствовала, как он укрыл ее одеялом и пожелал спокойной ночи.

Глава 11

Его груди касались пальчики. Они потрогали сосок, чуть сместились, поиграли волосками и двинулись вниз. Луциан никак не мог выбраться из крепких объятий сна. Ощутив эротическое прикосновение, он в первый момент решил, что это сон. Ему потребовалось время, чтобы осознать несколько простых истин: это не сон, он не в своей кровати, у него болят руки и плечи, и за ним кто-то наблюдает… Сара.

Он открыл глаза, наслаждаясь ощущениями и не желая ничего торопить. Слабый свет проникал сквозь тонкие занавески. Еще не совсем рассвело. Вероятно, еще очень рано – не больше пяти. Он повернул голову, и его щека коснулась волос Сары. Она тоже еще не совсем проснулась.

Почему-то его заворожили ее ресницы – длинные, густые, намного темнее, чем волосы. Ее губы слегка приоткрылись, дышала она тихо и часто, щеки порозовели. Луциан понял, что она возбуждена, хотя все еще находится во власти сна. Ее маленькая рука замерла на его животе, палец нащупал пупок, скользнул вниз, и Луциан, не выдержав, засмеялся.

– Что? – Сара наконец полностью проснулась.

– Я боюсь щекотки. – Луциан приподнялся на локте, чтобы поцеловать ее. – Но это не значит, что ты должна перестать ласкать меня.

Сара ответила на поцелуй, а ее рука, опустившись еще ниже, нащупала свидетельство его возбуждения, взяла его и принялась неторопливо ласкать.

Он забыл, что Сара была замужем, а значит, точно знает, чего она хочет и что делает. Вспомнил он об этом, лишь когда она выгнулась ему навстречу.

Их губы слились в долгом, жадном поцелуе. Они двигались вместе, став одним пульсирующим меняющимся томящимся телом. Они разжигали огонь, даже когда хотели его погасить, дразня, мучая и лаская. Сара казалась жидким шелком в его руках. Она наступала и сдавала позиции, требовала и отдавала, побуждала его требовать больше и отдавать всего себя.

Когда Луциан наконец навис над Сарой, она на мгновение застыла, широко раскрыла глаза и сказала ему:

– Да, Луциан, да.

Он напомнил себе, что у нее, наверное, давно не было мужчины, и старался быть осторожным, не торопиться. Она позволила ему стать ведущим и только постанывала и дрожала в его объятиях, а потом открылась для него, словно цветок, и приняла, как приемлют мужа. Луциан замер у нее внутри, ощущая тесноту и жар. Сара тоже не шевелилась, только ее внутренние мышцы слегка сокращались, и Луциан даже задрожал от усилия сохранить над собой контроль и отсрочить оргазм.

– Грешная умная женщина, – прошептал он и наконец позволил себе двигаться.

Она тоже стала двигаться ему навстречу, и они вместе стали подниматься все выше и выше к пику наслаждения. Любовники утонули в ощущениях, узнавая движения, дыхание, вкус и запах друг друга. В конце концов Лучиан понял, что больше не выдержит.

– Ну же, Сара, давай!

Она выгнулась, широко открыла глаза, и из ее губ вырвался крик удовольствия. А Луциан вышел из нее и излил семя на шелковистую кожу живота.

– Думаю, нам пора вставать, – сказала Сара. Она лежала в постели, положив голову на грудь любовника.

– Да, – согласился он, – отличная идея.

Оба не пошевелились.

– Ты должен встать, чтобы решить, как вызволить беглую парочку из неприятной ситуации, сохранив их репутацию.

– В Лондоне тихо и спокойно. Я могу привезти их в городской дом и поженить прямо там по специальному разрешению. Или можно устроить церемонию в соборе Сент-Джордж на Ганновер-сквер, продемонстрировав свою открытость, но при этом чувствуя себя совершенно спокойно, потому что в Лондоне сейчас не осталось почти никого из членов высшего общества.

Луциан встал, надел халат и дернул шнурок звонка, призывая горничную.

Сара накрылась одеялом с головой, когда раздался стук в дверь. Вошедшая горничная сразу была отправлена за горячей водой.

– Нам нужно много горячей воды, – сказал Луциан. – И завтрак. Через полчаса.

– Все это как-то неправильно, – проронила Сара десятью минутами позже. Она сидела на кровати, обхватив руками колени, и любовалась голым Луцианом, который был занят бритьем. У него великолепная задница, решила она и потянулась, словно сытая кошка. – Тем более что у Маргарет еще не было сезона.

– Понимаю. Мне нужна домашняя вечеринка в поместье. Знать бы еще, кому можно доверять. Маленькая постановка: оказавшись в загородном доме вдали от привычного городского окружения, эти двое смогут сделать потрясающее открытие – оказывается, они влюблены.

– И тогда ты, на глазах множества зрителей, пойдешь навстречу юным влюбленным, разрешишь им пожениться, и все будет хорошо?

Сара заняла его место у умывального столика, не переставая удивляться, как легко и свободно она чувствует себя рядом с этим мужчиной.

– Да. Проблема в том, что я не знаю ни одного человека, которому мог бы достаточно доверять, чтобы появиться у него из ниоткуда с побитым секретарем, которого не было видно много месяцев, и болезненной сестрой. – Он задрал подбородок и, поглядывая в зеркало, стал завязывать шейный платок.

Сара почистила зубы, прополоскала рот и довольно сообщила.

– Зато я знаю. Мои родители устраивают большой прием в своем поместье. Первые гости прибыли вчера. Мы тоже можем туда поехать. Думаю, тебе придется рассказать им предысторию – в укороченном виде, конечно, – но ты можешь им полностью доверять. Они сохранят тайну и сделают все, как надо. Никто ничего не узнает.

– Где это? – Луциан закрепил шейный платок булавкой и повернулся. – Это было бы прекрасно, если они согласятся.

– Элдонстоун находится в Херфордшире, недалеко от Сент-Олбанс. Отсюда около ста пятидесяти миль. – Она достала из сумки платье, встряхнула его, нахмурилась, убедившись, что оно сильно измято, но все равно надела.

– Это было бы прекрасно, – медленно повторил Луциан, – если бы мы с тобой сегодня ночью не стали любовниками.

– Все просто. Мы не будем любовниками во время пребывания в Элдонстоуне, – сказала Сара с уверенностью, которой не чувствовала. – Не надо ничего усложнять. Мы встретились в Сэндбее, я подружилась с Маргарет и пригласила вас обоих в дом родителей. Ты человек занятой, не можешь оставить дела надолго, поэтому привез с собой секретаря. Он довольно долго отсутствовал – выздоравливал после того, что с ним случилось, и в новой обстановке Маргарет и он увидели друг друга другими глазами.

– Но нам с тобой придется вести себя с большой осторожностью, – проговорил Луциан. – Чего не сделаешь ради сестры!

Сара засмеялась. Маркиз перестал укладывать вещи в сумку, подошел к ней и заглянул в глаза.

– Ты в порядке, Сара? То, что произошло сегодня утром…

– То, что произошло сегодня утром, Луциан, было даром небес, и я не могу дождаться, когда мы сможем это повторить. Так что я в полном порядке, Луциан.

– Вот и хорошо, – очень серьезно заявил Луциан. – Просто прекрасно.

Итак, Луциан тоже не имеет намерений превратить их связь в нечто большее. Они всего лишь доставили друг другу удовольствие. Замечательно! Ее это тоже устраивает. В полной мере.

– Как у тебя с актерскими талантами? – спросила Сара.

– Понятия не имею. А что? – Маргарет прикусила губу.

– Тебе придется изобразить, что ты или постепенно влюбляешься в Грегори, или что тебя внезапно настигла любовь с первого взгляда. Никто не должен заподозрить, что вы двое имели какие-то взаимные чувства раньше.

– Понимаю. Я справлюсь. На самом деле я себе очень хорошо это представляю. – Маргарет улыбнулась. – Я посочувствовала ему из-за ран. Луциан слишком загружал его работой, и я решила помочь. Работая, мы проводили вместе много времени и поняли, что любим друг друга. – Она выглянула из окошка экипажа и посмотрела туда, где Грегори сидел в открытой коляске рядом с Луцианом.

Громкий звук рога за ними заставил оба экипажа съехать на обочину, чтобы пропустить почтовую карету.

– Она, наверное, везет мое письмо родителям. Надеюсь, письмо прибудет хотя бы на час раньше нас. – Сара задумалась. Нужно, чтобы мама узнала о том, что среди ее гостей будет новая подруга Сары и ее брат, заранее. Хорошо бы в списке оказалось несколько столпов высшего общества, представителей истеблишмента. Именно это необходимо, чтобы Маргарет не коснулась даже тень скандала.

– Не могу выразить, как я тебе благодарна за то, что ты убедила Луциана согласиться на наш брак, – серьезно сказала Маргарет. – Я расскажу, что произошло с Грегори во Франции. Оказывается, на него рухнула черепица с крыши ремонтируемого дома. Она не попала ему прямо по голове – иначе он был бы убит на месте, но изуродовала одну сторону лица. Его в бессознательном состоянии отнесли в соседнее аббатство. Грегори долго не мог прийти в себя, потом у него началась лихорадка. Прошло две недели, прежде чем он сумел уговорить кого-то отправиться в меблированные комнаты и найти меня, но я в это время уже была по пути в Англию с Луцианом. – По щеке Маргарет скатилась одинокая слезинка.

– Все в прошлом. Успокойся.

– Твои родители, должно быть, очень добры, если ты так уверена, что они примут трех дополнительных незваных гостей, – сказала Маргарет. – Но, очевидно, они будут рады узнать, что теперь рядом с тобой Луциан.

Мама, разумеется, и глазом не моргнет, узнав, что у Сары появился любовник, если она счастлива. Но реакция отца и Эша будет вполне предсказуемой.

– Вы же собираетесь пожениться, не так ли? Я так рада! Мы станем сестрами и…

– Мы не собираемся пожениться! – воскликнула Сара, слишком потрясенная, чтобы оставаться сдержанной. – С чего ты взяла?

– Но… – Щеки Маргарет стали пунцовыми. – Просто ты… он… накануне ночью в гостинице оказалась свободной только одна спальня.

Сара скрипнула зубами.

– Маргарет, я вдова. В таких обстоятельствах на тайную связь общество, скажем так, смотрит сквозь пальцы.

– Но разве ты не любишь его? – Маргарет выглядела удивленной. – Я была уверена, что ты в него влюбилась!

– Я нахожу твоего брата очень привлекательным и восхищаюсь его стремлением защитить тебя. Кроме того, я считаю его упрямым, несгибаемым, авторитарным деспотом. Он – последний человек, за которого я хотела бы выйти замуж.

– Правда? А разве он не хочет жениться на тебе?

– Нет. Он хочет… необременительной любовной связи. Не сомневаюсь, что в следующем сезоне он выберет себе невесту – подходящую молодую леди – из высшего общества.

– Я даже знаю, кого именно он выберет. – Маргарет сморщила нос. – Леди Клару Фэрхафен. Она дебютировала в прошлом сезоне. Она – само совершенство. – В устах Маргарет это был сомнительный комплимент. – Она прелестна и смертельно скучна. У нее имеются нужные связи, и она никогда не делает неверных шагов. Мне казалось, что Луциан объяснится еще в прошлом сезоне, что меня ужасно злило, поскольку я еще не выезжала и не могла ничего сделать, чтобы остановить его.

– Ты о чем? – переспросила Сара, пораженная тем, что кто-то мог рассчитывать остановить маркиза Кэннока после того, как он принял какое-то решение. – Как ты могла его остановить?

– Я могла подкупить какого-нибудь смазливого красавчика, чтобы он соблазнил ее, или посадить ей на юбку мышь во время одного из званых обедов, – мрачно сообщила Маргарет. – Он с ней будет невыносимо скучать. А с тобой нет.

– Я на четверть индианка, вдова, мой муж был убит на дуэли, и после его смерти я вела, скажем так, нетрадиционную жизнь. Все это делает меня неподходящей партией для твоего брата, и я не могу конкурировать с благовоспитанной юной леди, безупречной во всех отношениях. Даже если бы я хотела за него замуж. А я не хочу.

Но, даже произнося эти слова, Сара думала о том, как проснулась в объятиях Луциана, о его бесконечной нежности, об удовольствии, которое они испытали вместе, о чувстве гармонии, посещавшем ее, когда он был рядом. И все же… все же…

– Совершенно точно не хочу, – повторила она и на всякий случай отвела глаза, чтобы они ее не выдали.

– Тебе, наверное, неловко появляться в доме родителей с нами… я хотела сказать, с Луцианом.

– Я не намерена продолжать эту связь под крышей дома своих родителей, в этом можешь не сомневаться. Ты тоже. Слишком многое поставлено на карту. Другие гости должны стать свидетелями зарождения вашей любви. Не забудь, что ты будешь вести себя как невинная юная девица, еще не выезжавшая в свет.

– Да, Сара, – послушно сказала Маргарет, заставив ее почувствовать себя умудренной жизнью матроной лет сорока пяти, не меньше.

День оказался бесконечно длинным. Сара была довольна, заметив, что Луциан несколько раз передавал вожжи Грегори. Был ли это обычный здравый смысл, подсказавший маркизу, что ему периодически необходим отдых, или начало потепления в отношениях, все равно знак был добрым. Они добрались до Саутгемптона уже после захода солнца, и Сара с облегчением перевела дух, когда они подъехали к очередному постоялому двору и остановились.

Луциан подошел к дамам, чтобы помочь им выйти, а Грегори отправился заказать комнаты.

– Я сказал ему, что нам необходимы четыре комнаты и гостиная, – сообщил он сестре. – Ты должна немного попрактиковаться, чтобы не ударить лицом в грязь в обществе.

– Да, Луциан, – послушно проговорила она. Ее покорности противоречил тоскливый взгляд, который она послала Грегори из-под трепещущих ресниц.

Когда все, устроившись в своих комнатах, вышли в общую гостиную, Луциан заказал ужин, сел во главе стола и начал вещать:

– Все наши рассказы должны звучать одинаково, поэтому нам лучше договориться заранее. Откуда мы приедем завтра?

– Ридинг – неплохое место. Там мы вполне могли остановиться на пути из Сэндбея, – предложила Сара. – Тогда нам не придется завтра вставать слишком рано.

– Хорошо. Значит, Маргарет чувствовала себя плохо – она никак не могла прийти в себя после тяжелой инфлюэнцы. Я отвез ее в Сэндбей для поправки здоровья, там она подружилась с леди Сарой, которая любезно пригласила нас в дом своих родителей. Но как насчет Лиона? Должен ли я говорить, что был там по делам, а сестра меня сопровождала?

– Наверное. Значит, я не видела Грегори… мистера Фарнсуорта уже довольно давно и сама удивилась, как сильно меня потрясло то, что с ним случилось, – вмешалась Маргарет. – Луциан завалил его работой, я считала своим долгом следить, чтобы работа не навредила его здоровью.

– Никому не пришло в голову, что за ними необходимо присматривать. – Сара пожала плечами. – И прежде чем мы поняли, что происходит, они уже были без ума друг от друга.

– Ну, и так далее, – прервал ее Луциан. – А я удивлю всех, уступив мольбам сестры позволить им пожениться, хотя она еще даже не выезжала. В обществе подумают, что я лишился рассудка. Возможно, так оно и есть.

Грегори нервно теребил повязку, закрывающую глаз. Он явно пребывал в замешательстве. Синяк от удара Луциана начал темнеть.

– Откуда у Грегори этот синяк? – спросила Сара.

– Я не привык ходить с одним глазом и часто неправильно оцениваю расстояния, леди Сара, – предложил он. – Не далее как вчера я споткнулся, упал и ударился.

– Ладно, хватит об этом, – нетерпеливо прервал его Луциан. – Хочу, чтобы вы запомнили: ради репутации Маргарет нам предстоит обмануть большое число людей, в том числе почтенных матрон с орлиными глазами, которые всегда высматривают какое-нибудь нарушение приличий.

Сара напомнила ему эти слова, когда он спустя несколько часов тихо проскользнул в ее комнату.

– Милорд, вы пришли сюда, чтобы нарушить приличия?

– Искренне на это надеюсь. – Луциан сбросил халат.

Глава 12

– Дорогая! – Леди Элдонстоун смотрелась как ровесница своей дочери. – Ты прекрасно выглядишь, моя милая, и не обращай внимания на своего отца и брата, если они станут приставать со своими нелепыми вопросами и замечаниями. А вы, должно быть, леди Маргарет? Добро пожаловать в Элдонстоун.

– Почему я не должна обращать внимание на отца и Эша, мама? – Сара остановилась. – И о каких нелепостях идет речь?

– Эш съездил в Сэндбей, чтобы повидать тебя, но не застал тебя. А мистер Мейкпис поведал ему какую-то небылицу о твоем поспешном отъезде с каким-то мистером Дантоном. – Она пожала плечами. – Ты же знаешь, что он и Николас необычайно примитивны в отношении подобных вещей. Я считаю, что это совершенно неблагоразумно с их стороны, тем более что наши отношения с твоим отцом до свадьбы едва ли можно назвать традиционными, и никто не убедит меня, что сам Эш чист, как только что выпавший снег.

– Леди Элдонстоун! – Маргарет тоже остановилась и слушала хозяйку дома, бледнея все больше и больше. – Вы обнаружили, что Сара помогает мне скрыть позор, и не одобряете ее поступка? Приношу свои извинения. Я скажу Луциану, и мы немедленно уедем.

– Боже правый, деточка! Ты здесь вообще ни при чем! Ничего, что я так фамильярна с тобой? Просто мои несуразные мужчины ведут себя как все самцы и желают покровительствовать Саре, оберегать ее. Мне остается только надеяться, что твой брат глух к оскорблениям.

– Думаю, ты очень скоро обнаружишь, что маркиз Кэннок так же глух к оскорблениям, как папа и Эш, – сказала Сара, оглядываясь по сторонам.

А вот и они, мрачные и насупленные, стоят на террасе. Она подхватила юбки и побежала туда, чтобы оказаться между ними и своим любовником.

– Папа! – Она поцеловала отца в щеку. – Эш. Где Филлида?

– Я попросил ее остаться в доме и отвлекать других гостей, – сообщил брат, глядя поверх ее плеча. – Они все в доме и в саду.

– От чего она должна их отвлечь?

– Им не надо видеть, как мы разберемся с маркизом Кэнноком.

– С Луцианом не надо разбираться. Он гость и мой хороший друг, так же как и его сестра. Эш!

✻ ✻ ✻

– Фарнсуорт, похоже, нам следует приготовиться к холодному приему. – Луциан неторопливо зашагал по гравийной дорожке к ступенькам, поглядывая на двух мужчин и Сару, стоявшую перед ними. Он был слишком далеко, чтобы понять, о чем разговор, но, судя по ее напряженной позе и весьма эмоциональным жестам, можно было ждать осложнений.

Это дом Сары, и Луциан был ей слишком многим обязан, чтобы стать причиной раскола между ней и остальным семейством. Брат обошел ее, сбежал по ступенькам вниз и двинулся им навстречу. Луциан непроизвольно расправил плечи, но его руки оставались опущенными, хотя все его инстинкты кричали о необходимости подготовиться к обороне перед лицом нескрываемой враждебности виконта. Несмотря ни на что, он ожидал какой-то предварительной стадии, хотя бы словесного оскорбления, поэтому резкий хук справа в челюсть стал для него сюрпризом. Он отступил на несколько шагов назад, но устоял на ногах.

Луциан решил было отбросить манеры, осторожность и здравый смысл и обрушить всю свою злость из-за прошлых неприятностей на стоящего перед ним виконта. Потом он увидел бегущую к нему Сару и едва заметно покачал головой. Она остановилась, затем неторопливо преодолела оставшееся расстояние, после чего заняла место рядом с ним, лицом к брату. Луциан понимал, что она разрывается между преданностью семье и ему, и был благодарен ей за все.

– Необычный прием, – проговорил он, не обращая внимания на боль. – Фарнсуорт, это виконт Клир. Предлагаю тебе отойти в сторону, пока мы не выясним, всех ли он гостей так встречает, или я удостоился особой чести. – Он будет дипломатом, хотя брат Сары ведет себя так же, как поступил бы сам Луциан.

– Ты совратил мою сестру! – выкрикнул виконт. – И…

– Почему бы тебе не найти рупор, Клир? Уверен, далеко не все гости сумели расслышать твое объявление. Да и те люди, что косят траву, наверняка не все услышали. – По правде говоря, Луциану нужна была драка. Очень нужна. Бездумное насилие. Он сжал кулаки, заметив, что Клир сделал шаг вперед.

– Прекратите вы, оба! – Сара с немалым трудом втиснулась между ними. – Никто никого не совращал.

– Значит, это было насилие?! – выкрикнул ее брат.

– Ничего подобного. Но в любом случае это не твое дело, Эш Герриард, – резко сказала Сара. – Я взрослая женщина, независимая вдова, и ты не имеешь никакого права вмешиваться. Кстати, должна тебе напомнить, что это не твой дом, и, если мама рада приветствовать моих друзей – а она рада, – у тебя нет права голоса.

– Добрый день, Кэннок.

Луциан даже не заметил, что подошел отец Сары и уже какое-то время стоит рядом с ними.

– Элдонстоун. – Луциан едва заметно поклонился, тем самым выказав почтение человеку, занимавшему такое же, как он, положение в обществе, который был намного старше. Ни на что другое он не мог пойти, учитывая открыто враждебный прием. – Мы приехали по приглашению леди Сары, но если нам здесь не рады, то мы немедленно уедем.

– Входите. – Элдонстоун пригласил его без намека на улыбку. Его глаза были удивительно похожи на глаза Сары. – Похоже, нам есть о чем поговорить.

Только одно придавало Луциану сил: он обязан помнить о судьбе сестры. Ради нее он был готов забыть о гордости, обуздать темперамент и договориться с этими людьми.

Он улыбнулся ей и направился к дому вместе с Элдонстоуном. Сара раскраснелась. Она ощетинилась, глядя на своего брата, который был намного выше ростом. Так ведет себя кошка, столкнувшись с разъяренным мастифом. Маркиза в это время вела Маргарет в дом. Она ей что-то рассказывала, оживленно жестикулируя. Похоже, эта мудрая женщина помешала его сестричке увидеть неприятную сцену между мужчинами.

– Прошу вас пройти в мой кабинет, Кэннок. – Элдонстоун открыл отделанную деревянными панелями дверь и жестом предложил ему войти. – Присаживайтесь, Кэннок. Бренди?

– Нет, спасибо. – Он, разумеется, не отказался бы от хорошей выпивки, но не тогда, когда является нежеланным гостем в доме.

– Мой сын ездил в Сэндбей навестить сестру и узнал, что она куда-то уехала вместе с вами. А вы и ваши спутники хотите заставить нас поверить, что приехали прямо оттуда. Слухи уже распространились. Люди гадают, что происходит.

Луциан холодно ответил:

– Я не обсуждаю свои личные дела ни с кем, даже с вами, под вашей крышей, а если вы хотите что-нибудь узнать о леди Сарисе, предлагаю вам спросить у нее. Моя сестра и я ей многим обязаны, и она, как сама только что сказала своему брату, независимая женщина.

– Она моя дочь, и, если вы позволили себе играть ее расположением, не имея намерения жениться на ней, тогда ваши личные дела становятся моими.

– Ее расположение так далеко не заходит. – Луциан намеренно подливал масла в огонь. Ему уже надоела оборона. – Тем более о браке речи не идет.

Элдонстоун сжал кулаки. Дверь в дальнем конце кабинета распахнулась, и в комнату вбежал виконт Клир.

– Он играет с нами. Ты женишься на моей сестре или нет?

Луциан устремил на виконта презрительный взгляд. Жаль, что он не дал ему сдачи на конном дворе.

– Нет, – сказал он.

Они не могли быть супругами. Они были любовниками. Сара не желала замужества, да и у него на этот счет были другие планы, давние планы тщательного и расчетливого выбора следующей маркизы Кэннок.

– Нет, он на мне не женится, – заявила Сара, появившись из противоположного угла. – С какой стати? И почему я должна за него выходить?

– Господи, дай мне силы! – вскричал старый маркиз и стукнул кулаком по столу. – Что это? Французский фарс? У меня два непочтительных отпрыска. Эш, сядь. Сара, если этот человек тебя соблазнил, он обязан на тебе жениться.

Сара густо покраснела. При любых других обстоятельствах Луциан с удовольствием досмотрел бы представление до конца. Но теперь под огонь попала его любовница. Она, конечно, была великолепна, но это было его сражение, а вовсе не ее. Он встал и подошел к ней.

– Леди Сариса сама делает выбор и принимает решения. Она независимая женщина и обладает достаточно сильным характером, чтобы не дать себя соблазнить. Уверен, она ясно дала понять, что не желает вмешательства в ее личные дела. Что касается меня, мне бы и в голову не пришло оскорбить хозяйку этого дома неподобающим поведением.

Сара еле заметно улыбнулась.

– Лорд Кэннок мой любовник, хотя он слишком щепетилен, чтобы называть подобные вещи своими именами. Это было наше общее решение, о котором я не жалею. – Прежде чем он успел открыть рот, она добавила: – Ни о каком соблазнении речи нет. – Она повернулась к брату: – Эш, тебе отлично известно, что, если бы кто-то из твоих друзей завел роман со вдовой, принадлежащей к твоему классу, ты бы счел это совершенно нормальным. На самом деле если бы ты не встретил Филлиду, то и сам нашел бы себе привлекательную вдовушку.

– Это совсем другое дело!

– Тогда ты лицемер, – выпалила она.

– Проклятье, тебе всего двадцать четыре года, Сара. То, чем занимаются женщины более старшего возраста, к тебе не имеет отношения. У тебя нет опыта общения с повесами, и ты сама это знаешь.

– Луциан не повеса.

– Откуда тебе это известно? – Эш снова подскочил к Луциану: – Ты женишься на моей сестре, или мы будем стреляться!

Ситуация выходила из-под контроля. Сара побледнела до синевы, и Луциан понял почему. Речь шла не о простой враждебности. Споры с отцом и братом, конечно, не оставляли ее равнодушной, но все-таки задевали не слишком сильно. Но она не так давно потеряла на дуэли мужа, и теперь ее родной брат не только ворошит болезненные воспоминания, но вынуждает ее бояться, что она вот-вот потеряет любовника или брата.

– Вызову я тебя, Клир, или ты меня, я буду стрелять в сторону, потому что не хочу убивать брата Сары. Если ты не сделаешь того же, значит, ты меня убьешь. Ясно? А что делает твоя сестра, когда не находится в родительском доме – это ее дело, а не твое.

– Совершенно верно. – Голос Сары слегка дрогнул, но она уже справилась с собой. – Итак, нас здесь примут? Нас всех? Или мы немедленно уезжаем. Потому что, если уедет Луциан, я покину этот дом вместе с ним.

– Мы тебе всегда рады, Сара, – вздохнул ее отец. – А леди Маргарет, насколько я понял туманные намеки жены, нужна помощь. Так что, дорогая, не надо уезжать. – Маркиз встал и протянул руку Луциану. – Прошу прощения за… нестандартный прием. Когда у вас будет собственная дочь, вы меня поймете.

– Я вас понял.

Луциан пожал протянутую руку. Кожа на руке отца Сары была жесткая и шероховатая. Он явно не проводил все свое время в гостиных. Так же маркиз Кэннок не совершил ошибку и не протянул руку Клиру. Он не забыл мощный удар, едва не сбивший его с ног. Они позже посчитаются. Ответный удар будет отсрочен, но он будет.

Комната, в которую его проводил лакей, была большой, роскошной и украшенной красивой мебелью, богатыми индийскими тканями и вышивками. Луциану показалось, что он попал в шкатулку с драгоценностями.

– Леди Элдонстоун решила, что вы предпочтете видеть ее светлость рядом. Комната мистера Фарнсуорта – за углом слева. Неформальный ланч подадут в Зеленой столовой через полчаса.

Луциан, как мог, привел в порядок одежду и отправился на поиски сестры. На стук дверь открыла горничная. Маргарет со счастливым выражением лица рассматривала комнату, отделанную бледным шелком, расшитым изображениями цветов и животных.

– Как здесь красиво, Луциан! Кажется, что я попала в экзотический сад. Леди Элдонстоун так добра. Она все понимает.

– Ты готова идти на ланч?

– Конечно, я умираю с голоду. – Заметив его ухмылку, она поспешно добавила: – Знаю, леди не подобает так себя вести, но я действительно очень хочу есть. Давай зайдем за Грегори.

– Мистер Фарнсуорт сам найдет дорогу. – Он доверял влюбленной парочке, но только до определенной степени. Показать маленькой чертовке местоположение спальни ее любовника – значит самому напрашиваться на неприятности. – Сосредоточься, Маргарет. Начинается первый акт пьесы. Предстоит актерская игра. Помни, твоя репутация зависит от тебя.

Она кивнула с самоуверенностью юности, и Луциан мысленно в очередной раз поблагодарил Сару за помощь. Даже страшно подумать, что бы он делал без нее.

– Все будет в порядке. Не волнуйся, Луциан.

– Мы еще не встречались с другими гостями, – напомнил Луциан.

Они без труда обнаружили Зеленую столовую, и, окинув взглядом гостей, Луциан немного успокоился. Он здесь всех знал, по крайней мере, в лицо, для Маргарет, которая еще не выходила в свет, все они были незнакомцами. Леди Элдонстоун устроила фуршет. В комнате и на террасе были расставлены столы. Гости стояли или прогуливались по террасе, а слуги вносили блюда и размещали на столах.

К Луциану сразу подошли два холостяка, знакомых по клубу.

– Кэннок, умеешь ты удивить. Представь же нас скорее даме.

– Маргарет, это сэр Тоби Петерсон и лорд Хитчин. Джентльмены, моя сестра – леди Маргарет.

– Счастлив знакомству, леди Маргарет. – Улыбка Тоби, словно по мановению волшебной палочки, превратилась из сияющей и зазывной в более уважительную. Маргарет (Луциан это заметил), мысленно усмехнувшись, слегка покраснела, но уверенно улыбнулась в ответ. Луциану стало интересно, сохранит ли Маргарет преданность Грегори, оказавшись в окружении других привлекательных молодых людей. Ох, как же трудно быть старшим братом юной сестры!

– Кажется, там я вижу Фицхью? – Луциан покинул Хитчина и пошел поздороваться с другим знакомым по клубу. Тот был с супругой, которая выразила желание познакомиться с Маргарет и немедленно увела ее от баронета.

– Ей не хватает ее младшей сестры, – признался Фицхью. – В этом сезоне мы выдали Аннабель замуж, и теперь Мэри как курица без цыпленка. Не волнуйся, она глаз не спустит с твоей сестры, так что все эти юные хлыщи ей не опасны. Она впервые в свете?

– Да. Я решил, что будет разумно позволить ей расправить крылья до начала сезона. По-моему, жестоко выпускать молоденьких девушек из классных комнат сразу в общество, – кивнул Луциан.

Вошла Сара и принялась расхаживать по комнате. Выражение ее лица было холодным и сдержанным. Она играет? Или ее так сильно расстроила сцена в кабинете отца? Луциан тоже постарался придать лицу непроницаемое выражение. Пожалуй, неделя будет долгой.

Когда она проходила мимо, к ногам маркиза упало что-то белое.

– Ваш платок, леди Сара.

Он поднял мягкий тканевый квадратик и протянул ей. Она с благодарностью взяла платок, незаметно пощекотав кончиками пальцев его ладонь.

– Перестань, – прошептал он.

Сара ухмыльнулась и пошла дальше.

Глава 13

Луциан огляделся и отметил, что Маргарет разговаривает со вдовствующей графиней Тейл, всем известной старой сплетницей, и ее компаньонкой мисс Крофт – синим чулком. Он прошелся по комнате, так чтобы приблизиться к ним и подслушать, о чем идет речь.

– О, я вижу, бедный мистер Фарнсуорт наконец спустился, – произнесла Маргарет. – Он личный секретарь моего брата. Понимаете, с ним произошел ужасный несчастный случай. Но он мужественный человек и уже начал помогать брату, хотя еще не совсем поправился. Я сказала брату, что он не должен перегружать несчастного работой, но вы же знаете этих мужчин.

– Конечно, знаю, – мрачно буркнула мисс Крофт. – Ваш секретарь похож на ученого.

– О да, вы совершенно правы. Он очень серьезный молодой человек, хотя из-за повязки на глазу напоминает пирата. – Она рассмеялась, а Луциан успокоился – Маргарет справится.

– Лорд Кэннок.

Обернувшись, Луциан увидел высокую брюнетку, рассматривающую его большими карими глазами, полными любопытства. Он узнал ее, хотя их не представляли друг другу.

– Леди Клир. – Привлекательная дама. Кажется, она ждет ребенка. У брата Сары хороший вкус, в этом ему не откажешь. Ребенок, судя по ее возрасту, будет первенцем.

– Думаю, я знаю, откуда у вас синяк на лице, – тихо проговорила она. – Эш зачастую переходит все границы, навязывая свое покровительство. Это, конечно, похвально… но раздражает. Могу только поздравить вас с тем, что вы не отплатили ему той же монетой. Сара выглядит счастливой, а значит, я на вашей стороне. Но если вы причините ей боль, я выпотрошу вас собственными руками, не прибегая к помощи Эша. – Женщина широко улыбнулась, словно сказала что-то смешное. Луциан имел все основания полагать, что это была не шутка. – Чувствуйте себя как дома.

Приветливо улыбаясь, она направилась к другой группе гостей. А Луциан подумал, что семейство Сары отличается удивительной кровожадностью. Сама миссис Харкур умело обращается с ножом, вероятно, ее мать тоже, брат сначала бьет, а потом начинает задавать вопросы, отец излучает едва сдерживаемую угрозу, а невестка обещает выпустить ему кишки наружу.

Он наполнил тарелку холодными мясными закусками и салатом и вышел на террасу, надеясь спокойно подумать. Но едва он успел сесть и послать лакея за элем, как пришлось снова встать, поскольку к его столу подошла хозяйка дома.

– Не вставайте, лорд Кэннок. – Леди Элдонстоун, одетая в элегантное зеленое платье, опустилась на соседний стул, и Луциан восхитился ее красотой. Ее шелковистые темные – почти черные – волосы, золотистая кожа и выразительные зеленые глаза производили неизгладимое впечатление. Интересно, она тоже станет ему угрожать, подумал Луциан, отчетливо понимая, что не сможет говорить с женщиной так же, как с ее мужем и сыном.

– Расслабьтесь, лорд Кэннок, я доверяю своей дочери, – без каких либо вступительных фраз сказала она, разламывая булочку.

– Спасибо, – пробормотал он и замолчал, не в силах придумать тему для разговора.

Он впервые беседовал с матерью своей любовницы, и новый опыт ему не понравился, поскольку противоречил понятиям джентльмена. Если он связывался с женщинами, то это были, как правило, его ровесницы, искушенные в жизни вдовы, жившие независимо, вдали от родственников. Сара тоже была по-своему искушенной женщиной, но он не рассчитывал на столь близкие контакты с остальными членами ее необычной и слишком откровенной семьи.

– Мне понравилась ваша сестра. Очаровательная девочка. Не волнуйтесь, все будет хорошо, – добавила леди Элдонстоун.

– Я надеюсь. – У Луциана возникло чувство, что, даже если что-то пойдет не так, эта женщина найдет способ все исправить.

– Расскажите мне, что вы думаете о Сэндбее, – предложила она, когда к столу подошла пара среднего возраста. – Доктор Голуэй, миссис Голуэй, прошу вас, присаживайтесь. – Она представила гостей друг другу и пояснила, что лорд Кэннок и его сестра отдыхали на курорте, где живет Сара.

– Говорят, это очаровательное место, – возбужденно заговорила миссис Голуэй. – Я все время твержу мужу, что мы обязательно должны там побывать. А какое у вас сложилось впечатление, лорд Кэннок? Там, вероятно, можно развлечься без всего того, о чем говорят в Брайтоне. – Она понизила голос. – Аморальность и порок. Это шокирует.

– Я определенно не заметил там никакой аморальности, – сказал Луциан, и это была правда. Единственный аморальный акт, о котором ему было доподлинно известно, совершил он сам. Но об этом едва ли стоило рассказывать. Его тело моментально отреагировало на воспоминание, и он сконцентрировался на серьезном лице миссис Голуэй. – Это маленький городок, очень тихий и удивительно приятный. Именно это нужно было моей сестре, у которой были проблемы со здоровьем. Свежий воздух, покой, незамысловатые развлечения.

Сара тем временем беседовала с Грегори, который изо всех сил старался не смотреть на Маргарет, которой удалось избавиться от леди Фицхью, и к ней тут же присоединились Хитчин и Петерсон. Луциан знал, что должен выказать неодобрение тем, что его юная сестра так долго находится в компании молодых джентльменов. Они нашли для нее место за столом и теперь наперебой снабжали легкими закусками и лимонадом. Но если их пригласили в этот дом, вероятно, им можно доверять. К тому же они слишком молоды, и едва ли от них может быть какой-то вред. Кроме того, небольшой флирт пойдет даже на пользу. Он отвлечет внимание от ее отношений с секретарем брата.

Взрыв веселого смеха заставил Луциана повернуть голову к группе из четырех юных девиц, едва ли намного старше Маргарет, которые сидели за столом и болтали. На них были модные утренние платья, очень дорогие – явный признак того, что в предстоящем сезоне они станут товаром на ярмарке невест.

«О господи, но ведь они совсем дети», – подумал он, наблюдая, как девушки хихикают и бросают завистливые взгляды на двух юных джентльменов, составивших компанию Маргарет. Только теперь он осознал, что инстинктивно всегда избегал общества невинных дурочек. Его социальная жизнь в Лондоне проходила в основном в клубах. Периодически он, разумеется, принимал приглашения на званые обеды, балы, приемы и другие развлекательные мероприятия, но там общался с мужчинами своего возраста, семейными парами, независимыми вдовами – в общем, со всеми, кроме одетых в платья пастельных тонов юных девиц, пребывающих под неусыпным надзором своих беспокойных и честолюбивых мамаш.

Из этих юных леди он должен выбрать жену? Свою жену? Он вгляделся в прелестные личики, не отмеченные жизненным опытом. Он подозревал, что эти хорошенькие головки нечасто посещали умные мысли… если посещали вообще. Как тут выберешь? Кто может сказать, какая из них станет умной женщиной с характером, с которой захочется провести всю оставшуюся жизнь и которая станет матерью его детей?

Теперь его внимание привлек смех в другой стороне террасы. Луциан обнаружил, что непроизвольно улыбается, глядя на Сару, все еще беседующую с Фарнсуортом. Интересно, что такого ей сказал его серьезный, как правило, даже чопорный секретарь? Но, как отметил Луциан, юноша продолжил свой рассказ, и она сразу стала серьезной.

Умная, многогранная, преданная, красивая и, теперь Луциан это знал точно, чувственная и желанная. Какого черта он должен жениться на одной из этих похожих друг на друга, как горошины, безмозглых дурочек, если его спутницей жизни может стать эта женщина? Она занимает такое же, как он, положение в обществе, ее полюбила Маргарет…

– Мы вас почти не видели в Лондоне в этом сезоне, лорд Кэннок. – Леди Элдонстоун вывела его из задумчивости. Или он слишком откровенно пялился на ее дочь?

– К сожалению, у меня были дела на континенте. Сначала в Брюсселе, потом во Франции, – сказал он, недоумевая, почему вдруг она подняла тему, которую Сара ей должна была описать в письме.

– Во Франции с вашим секретарем произошел тот самый несчастный случай, в результате которого он лишился глаза?

Ах вот оно что! Сцена разыгрывается для двоих гостей, сидящих с ними за столом.

– Да, в Лионе. Ему не повезло – оказался не в то время, не в том месте. Он проходил мимо ремонтируемого дома, и на него посыпалась с крыши черепица. Счастье, что он не погиб на месте. Я не уверен, что можно было его допускать к работе так скоро, а сестра прямо утверждает, что я бесчувственный тиран и рабовладелец. Но он сам настоял на возвращении к работе и неплохо справляется.

Эти слова дали ему повод еще раз взглянуть в сторону стола, где сидела Сара. Она будет идеальной маркизой. От магазина, разумеется, придется отказаться, но, когда они поженятся, у нее пропадет желание вести себя столь экстравагантно.

Он привстал, когда Голуэи закончили еду и удалились, встретился взглядом с одной из юных красавиц и одарил ее братской улыбкой. Девушка, судя по всему, была слегка ошеломлена.

– Бедные маленькие птички в золотой клетке, – проговорила леди Элдонстоун, когда он снова сел. Судя по всему, она заметила, куда он смотрит. – Они не могут расправить крылышки. Им дозволяется только порхать с одного цветка на другой, показывая свое безупречное оперение и распевая банальные песенки.

– Вы не одобряете порядок выхода молодых леди в свет?

– Я выросла при королевском дворе Индии. Во многих отношениях там девушек ограничивали ничуть не меньше. Но никому и в голову бы не пришло требовать, чтобы я казалась невежественной, слабой и беспомощной.

– И вы воспитывали дочь, как считали нужным?

– Конечно. Сара независима, и ее стандарты очень высоки, хотя многие назовут их нетрадиционными. Она вышла замуж по любви за человека науки, чего я никак от нее не ожидала. Вероятно, ей требовалось убежище в странном мире, в котором она неожиданно оказалась. Они были очень счастливы, пока он не позволил возобладать над разумом тем примитивным инстинктам, к которым вы, мужчины, так склонны. – Она положила на стол салфетку и собралась встать. Луциан вскочил и отодвинул для нее стул. – Спасибо. – Она накрыла его руку, лежавшую на спинке стула, своей. – Нелегко простить человека, которого ты любишь, если он позволяет себя убить и делает это ради тебя. Еще труднее простить себя, поскольку чувство вины оказывается сильнее доводов рассудка. – С этими словами женщина удалилась.

Последний выстрел предназначался ему? Луциан не знал, нашлось ли у Сары время рассказать матери о Маргарет больше, чем было написано в письме. Но как тогда леди Элдонстоун догадалась, что он мучается виной? Немного подумав, он пришел к выводу, что эта женщина умеет читать мысли. Быть может, в Индии это не редкость?

Луциан остановился у стола Сары, и она ему вежливо улыбнулась. Такие же улыбки она дарила всем гостям. Но в глубине ее серых глаз горел огонь, предназначенный специально для него. Нет, он точно лишился рассудка, если задумался о женитьбе на этой женщине. Ему с детства внушили, что жена – это большая ответственность. Ее необходимо охранять, защищать от малейшего дуновения холодного ветерка. Но только Сара всего этого не желала. Она всерьез считала его заботу и желание защитить навязчивой опекой, проявлением мужского деспотизма. Интересно, она тоже считает, как и ее мать, что эти незамужние девицы всего лишь птички в золотой клетке? А что означает для нее брак? Другую клетку?

Смерть ее мужа, это, конечно, трагедия. Но он считал ее неизбежным риском. Харкур был джентльмен, а значит, если оскорбили его жену, у него был только один выход. У него тоже не было иного выхода, когда Маргарет, еще совсем ребенок, влюбилась в неподходящего человека – только запретить брак. Пусть он повел себя не лучшим образом… это еще мягко сказано… но это не меняет самого основополагающего принципа. Не мог он и винить Элдонстоуна и Клира за проявленную к нему враждебность.

– Милорд! – Фарнсуорт поспешно встал. – Простите, я здесь слишком задержался, хотя должен был сесть за работу.

– Чепуха. То есть ты совсем не задержался. Хотя тебя действительно ждет много работы. Если ты уже поел и леди Сара нас извинит, мы могли бы обсудить самые срочные моменты в саду.

Последнее, что было нужно Луциану, – это компания. Но как еще можно оправдать свое появление в этом доме в сопровождении секретаря? Только создать видимость работы.

– Я схожу за блокнотом и сразу вернусь, – сказал Фарнсуорт и убежал.

– Посиди со мной, пока ты его ждешь, – предложила Сара.

Луциан с большой неохотой занял место Фарнсуорта. Он не хотел быть рядом с Сарой, пока не поймет, кем она хочет его видеть – мужем или любовником. Других вариантов, похоже, не было.

Народу вокруг становилось все меньше и меньше. Одни выходили в сад, чтобы насладиться послеполуденным теплом, у других, вероятно, нашлись какие-то дела.

Луциан откинулся на спинку стула и даже слегка отодвинул его, чтобы быть подальше от Сары.

– Все было очень вкусно. Твоя мать умеет принимать гостей.

– Совершенно верно. Ты еще не был на ее знаменитых пикниках, – ответила Сара.

Луциан испуганно вздрогнул, когда почувствовал, что ее нога поглаживает его ногу, поднимаясь все выше и выше…

– Нечестно дразнить меня, намекая на привлекательные возможности, для меня недостижимые, леди Сара.

Сара слегка прикусила нижнюю губу, пряча улыбку.

– Пикник вовсе не так недостижим, как тебе кажется. Погода обещает быть хорошей. Или ты думал о чем-то другом? О чем-то волнующем и удивительно приятном?

– Я могу думать, о чем хочу, но в доме твоих родителей ничего не могу себе позволить, – понизив голос, напомнил он.

– Мы могли бы обследовать сад… там немало укромных уголков…

– Только если ты обещаешь вести себя прилично.

Сара кивнула, сжав губы, из которых рвался смех.

– Так как насчет сада? Ты же можешь поручить Грегори какую-нибудь работу и освободить время для меня. Я тебе покажу пруд с кувшинками, розарий и оранжерею.

– Иными словами, тебе не терпится меня помучить.

– Средневековый рыцарь посчитал бы это проверкой преданности своей прекрасной даме. Он бы старался все время попадаться на ее пути, хотя не имел возможности позволить себе что-то большее, чем обычное прикосновение. Средневековые рыцари были романтиками, – вздохнула Сара. – А в тебе живет романтик, мой маркиз?

– Нет. – Романтика может вовлечь мужчину в ненужные отношения и привести к необдуманному браку.

К его большому облегчению, вернулся Фарнсуорт. Теперь вокруг не было никого – только слуги, убиравшие посуду.

– Я готов, милорд. Леди Маргарет играет в воланы с другими молодыми девицами и джентльменами.

– Спасибо. Думаю, мы прогуляемся к пруду, если леди Сара любезно укажет нам нужное направление. Полагаю, прогулка будет недолгой, если только у тебя в запасе нет каких-нибудь сложных проблем.

– Только относительно границ ваших охотничьих угодий, милорд.

– Когда спуститесь вниз с террасы, поверните налево и идите прямо по дорожке, никуда не сворачивая, – подсказала Сара. – Дорожка приведет вас к пруду. Обратите внимание на стрекоз.

Итак, ее любовник лишен романтики. Сара подошла к окну, наблюдая, как двое мужчин вышли из дома и пошли в указанном им направлении. На некотором удалении от дома на реке была устроена запруда, и образовался небольшой пруд, на котором росли кувшинки. Дальше был искусственный водопад, удивительно живописный, и река впадала в большое озеро.

Майкл был неисправимым романтиком. Он читал ей сонеты Шекспира при лунном свете и оставлял розы на подушке. Он приходил домой, безусловно, занятый мыслями о своих греческих переводах, и никогда не забывал удивить ее маленьким подарком – изумительным персиком или шелковым платочком, который он случайно заметил в витрине магазина и посчитал, что тот ей понравится.

Она тоже любила его удивлять – оставляла милые пустячки среди бумаг или встречала его дома в совершенно неприличном неглиже, – в результате они сразу шли в спальню.

Луциан был страстным, нежным и волнующим любовником, но считал романтику уделом юных глупцов, таких как Маргарет и Грегори. По его мнению, романтике не было места в реальном мире.

Он был совершенно прав, не поддавшись на ее соблазнительное предложение заняться любовью в саду. Но легкий флирт и поцелуи украдкой вряд ли можно считать нарушением приличий. А неделя воздержания сделает последующий секс многократно приятнее.

Сколько может занять обсуждение деловых вопросов? Даже самый запутанный вопрос о границах охотничьих угодий не потребует больше получаса. Сара решила проверить, как идет игра в воланы на лужайке, а потом отправиться взглянуть на стрекоз лично.

Глава 14

Когда Сара подошла, Маргарет сидела на расстеленном на траве пледе.

– Бегать взад-вперед за воланом – утомительное занятие, – сообщила она. – Я решила отдохнуть, потому что, если я опять слягу в постель, это нарушит наши планы.

– Разумно. Полагаю, молодые люди захотят пригласить тебя на прогулку по саду. Имей в виду, было бы правильно при этом не исчезать из вида. По пустынным аллеям лучше гулять группой.

– Я понимаю. – Маргарет рассмеялась. – Мне, конечно, льстит, что я пользуюсь успехом, но совсем молодые джентльмены кажутся мне детьми, а те, что постарше, не выдерживают сравнения с моим Грегори.

– Очень легкий флирт поможет отвлечь внимание от ваших отношений до тех пор, пока ты поймешь, что влюблена в него. Разумеется, это станет для тебя полной неожиданностью.

– Это так приятно – испытывать чувство любви, не правда ли? – Маргарет счастливо засмеялась. – И я очень рада за вас с Луцианом.

– О чем ты? Маргарет, я не влюблена в твоего брата. И не собираюсь за него замуж. – Это было бы катастрофой! Они начнут спорить о чем-нибудь в тот самый момент, когда выберутся из постели.

– Да? – Маргарет сокрушенно вздохнула. – Я помню, что ты говорила. Но мне очень жаль. Всякий раз, когда я вижу вас вместе, мне кажется, что вы влюблены друг в друга.

– Это желание, – осторожно сказала Сара, – а не любовь.

– Значит, ты действительно не выйдешь за него замуж?

– Нет. И мне жаль, если это тебя шокирует.

– Не шокирует. – Маргарет несколько секунд следила взглядом за полетом волана. – Я разочарована. Мне так хотелось иметь сестру.

– Это было бы здорово. Мы могли бы создать союз против старших братьев, – проговорила Сара с легкостью, которой не чувствовала. Ей нравилась Маргарет, и от мысли, что у нее могла бы быть такая сестра, к глазам подступили слезы. – Я однажды уже была замужем и очень любила мужа. Не думаю, что Луциан и я подходим друг другу.

– Он все время смотрит на тебя, когда думает, что ты этого не видишь. И ты тоже исподтишка наблюдаешь за ним. Я давно заметила. Смотри, похоже, игра окончена. Кажется, они идут к озеру. Я тоже пойду. Я уже отдохнула.

Сара проводила взглядом молодых людей и села на плед. На берегу озера уже было несколько замужних дам, прогуливавшихся вдоль берега, и она не сочла нужным идти за молодежью. И уж точно она не станет присоединяться к Луциану. У нее в ушах еще звучали слова его сестры: мне кажется, вы влюблены…

Действительно ли это желание, а не любовь? Да, иначе и быть не может. Почему она на него смотрит? Да потому, что на него приятно смотреть. Красивый желанный мужчина. Это не любовь. Любовь – это когда хочешь прожить рядом с мужчиной до глубокой старости.

Она заметила, что Грегори, уткнувшись в блокнот, идет к дому. Как бы не налетел на что-нибудь. С него хватит несчастных случаев. Наверняка собирается писать письма. Луциана с ним не было. Сара встала, поправила юбки и неторопливо пошла к маленькому пруду.

Она нашла любовника сидящим на деревянной скамейке. Он улыбнулся, увидев ее, но не шелохнулся, и у нее на душе неожиданно потеплело. Ему так легко и просто с ней, что он даже не подумал вскочить при ее приближении.

– Все вопросы с границами охотничьих угодий решены? – спросила она и присела рядом. Их плечи соприкоснулись.

– Мне нужно больше информации. Я достаточно загрузил Фарнсуорта работой, чтобы жалобы Маргарет на мои рабовладельческие методы звучали убедительно.

– Знаешь, а ведь она по-настоящему счастлива. Для нее очень много значит твое согласие на их брак.

– Я хотел для нее другого, но главное, чтобы она была довольна. Ведь это ее жизнь. – По его тону Сара поняла, что вопрос закрыт. – Смотри, какая большая стрекоза!

Сара проследила за его взглядом, выразила должное восхищение размерами насекомого, но чувствовала, как сильно он напряжен. Луциану придется научиться прощать себя. Он должен отбросить чувство вины за то, что не поверил в их любовь, не посчитал ее важной, чем едва не убил молодую пару. Сара вздохнула и опустила голову ему на плечо. Ей было известно абсолютно все о чувстве вины и о том, как нелегко себя простить.

– Расскажи мне о своем муже, – неожиданно попросил Луциан. – Как вы встретились, как полюбили друг друга, что за человек был мистер Харкур?

– Мой первый сезон мне не понравился, – призналась Сара. – Я была слишком робкой, или мне было скучно, или трудно угодить – не знаю, точно не могу сказать. О, платья были очень красивые, я посещала самые лучшие балы, приемы и театральные премьеры. Все было новым, странным, совершенно не похожим на Индию. Я все время чувствовала себя чужой, не принадлежащей к этому миру.

Луциан внимательно слушал, и она продолжила говорить, думая, понимает ли он ее. Лондонское высшее общество – это его мир, в нем он родился и вырос.

– Наша семья произвела настоящую сенсацию. Папа очень давно не был в стране, а мама обладала такой экзотической внешностью. Эш был очень красив… он и сейчас вполне даже ничего себе… – Сара усмехнулась. – В Индии он вел при дворе моего дяди жизнь полную приключений. Его безоговорочно приняли молодые джентльмены, а юные леди безудержно флиртовали с ним.

– А ты разве не красива? – Луциан решил поддразнить ее.

– Я… Со мной все было не так. Я молодая леди, а молодые леди должны соответствовать определенным стандартам. Я им не соответствовала. Моя кожа никогда бы не стала молочно-белой с розами на щеках. Не было у меня и иссиня-черных волос и глаз, сделавших бы меня похожей на роскошную испанку или итальянку. Я выглядела нелепо в белых и пастельных платьях.

– Понимаю. Тебе идут яркие цвета. – Он слегка переместился на скамейке и обнял Сару за плечи. – Иди ко мне.

Несколько секунд они сидели молча. Сара чувствовала себя легко и спокойно в кольце его рук.

– Мне дали такое же хорошее образование, как брату, чтобы я могла читать, что мне нравится, участвовать в обсуждении важных вопросов. Неожиданно оказалось, что я не должна иметь своего мнения, что я должна казаться абсолютно невежественной. Иными словами, я должна была в одночасье превратиться в миленькую дурочку.

– Понятно, что твои родители этого не хотели.

– Нет. Но мой отец стал маркизом, и нам пришлось жить здесь, в этом обществе. Они желали мне счастья, но было очевидно, что придется пойти на некоторые компромиссы – или мне, или обществу.

– У тебя ведь были ухажеры. При твоей внешности иначе и быть не могло.

– О да. Но, понимаешь, многие молодые люди считали меня… девицей свободных нравов. А я была девственницей и не желала вести себя так, как они хотели. Пришлось научиться отваживать назойливых ухажеров. Но суть в том, что я ни к кому не испытывала никаких нежных чувств. Все они казались мне чужими.

– Я тоже показался тебе чужим?

– Конечно. – Сара взяла его руку и слегка сжала, словно извиняясь за свои слова. – Однажды ночью на балу у леди Ланкастер я спряталась в алькове, отгороженном пальмами в кадках, чтобы спокойно отдохнуть. Но место оказалось занятым. Доктор Майкл Харкур был в очках, съехавших на кончик носа, и так увлекся чтением, что меня не заметил. Я села и сделала вид, что не обращаю на него внимания. Вероятно, достигнув конца главы, он все-таки поднял голову, увидел меня, вскочил и уронил книгу. Вскоре мы стали друзьями.

– Он работал в Кембридже? Преподавал в колледже?

– Да. Классические языки и филология. Я достаточно хорошо знала латынь и греческий язык, чтобы понимать, о чем он говорит. Кроме того, я знала несколько индийских наречий, что его чрезвычайно заинтересовало. Наша дружба крепла, а потом переросла в нечто большее.

– Он был красив?

Что это? Неужели в его голосе прозвучала ревность? Сара улыбнулась и закрыла глаза. Было так здорово – сидеть, прижавшись к этому мужчине, и откровенно рассказывать о себе, не сомневаясь, что ему это интересно.

– Нет. То есть он, конечно, не был уродом. Майкл был почти такого же роста, как ты, но более худощавым. У него были густые волосы мышиного цвета, которые он всегда забывал причесывать, серые глаза, небольшой нос и твердый подбородок. У него было доброе и умное лицо, и… это было лицо Майкла.

По щекам Сары потекли слезы.

– И однажды, – сказала она, кашлянув, – мы были в книжном магазине. Мы потянулись за одной и той же книгой, столкнулись, и в следующее мгновение я оказалась в его объятиях. Так что он впервые поцеловал меня в отделе греческих и латинских переводов. К счастью, подобные книги не слишком популярны в обществе и других посетителей там не было.

Луциан негромко засмеялся, и Сара тоже улыбнулась. Неожиданно она поняла, что впервые после смерти Майкла улыбается, думая о нем. И это была улыбка любви, а не сожаления. Странно. Похоже, этот мужчина, ее любовник, вернул ей позитивный настрой.

– Потом Майкл пришел к папе и сделал официальное предложение. Папа принял его очень хорошо. Не думаю, что он когда-либо раньше встречал людей, подобных Майклу. Он ведь не учился в университете, а сразу стал служить в армии Ост-Индской компании. Так что интеллектуалы были для него людьми особого сорта. Но Майкл умел за себя постоять. Он был тихим, но удивительно умным человеком и мог играть с папой, как рыбак с форелью… Майкл был небедным человеком и мог обеспечить для нас вполне респектабельную жизнь. Папа поговорил с нами обоими и дал свое согласие. Еще до конца сезона мы поженились, и я переехала в Кембридж. Будь я хорошей женой, ничего бы не случилось.

– Вероятно, необходимость защитить женщину так же заложена в мужчине, как стремление защитить ребенка – в женщине, – задумчиво проговорил Луциан. – Это нечто вроде инстинкта.

– Возможно, – неохотно согласилась Сара. На нее произвело впечатление сравнение. – Но мужчина сначала должен поговорить с женщиной. Я не имею в виду ситуацию, когда имело место физическое нападение. Но если речь идет об оскорблении, дело другое.

Его дыхание было теплым и приятно согревало. Может быть, он ее поцелует? Сара подняла голову, давая понять, что желает этого, и была вознаграждена нежным прикосновением его губ… и слегка колючей щетины. Луциану придется побриться перед ужином.

Ласка слишком быстро прекратилась.

– Чего тебе больше всего не хватает сейчас, когда у тебя нет мужа?

Сара задумалась. Собеседник ее не торопил. Он держал ее в объятиях, а она размышляла, наблюдая за стрекозами и другими летающими насекомыми над прудом.

Странно, что любовник так живо интересуется подробностями ее брака. Большинство мужчин постарались бы сделать вид, что ее мужа никогда не существовало. Хотя, возможно, некоторые стали бы напрашиваться на лестное для себя сравнение: был ли он красивее, выше, шире в плечах, изобретательнее в постели? Но вопросы Луциана были другими. Ему было действительно интересно ее прошлое, он хотел ее понять и сочувствовал утрате.

– Мне больше всего не хватает его, – после долгой паузы сказала Сара, – моего мужа, моего друга. Мне не хватает общения, возможности сказать все, что я думаю, и услышать мнение близкого человека. Мне не хватает… не хватало… физической близости. Я всегда много читала, училась, стараясь соответствовать ему в интеллектуальном плане, а теперь у меня нет стимула. У нас были друзья, мы часто собирались вместе, вели беседы и жаркие споры. Этого круга общения мне тоже не хватает.

– У тебя не было желания остаться в Кембридже?

– Нет. Ведь в Кембридже больше не было Майкла, а я там жила из-за него. Нет, мне хотелось сделать что-то другое, разобраться в самой себе, решить, как жить дальше.

– Кто-то идет. – Луциан услышал голоса и смех раньше, чем она. Он отстранил ее и сел прямо. – Насколько я могу понять, люди идут сюда. Бежим?

– Бежим! – Сара взяла его за руку и потянула за собой в заросли ивняка на берегу пруда. – Ты умеешь плавать на плоскодонке с шестом?

– Да, – сразу ответил Луциан и через несколько секунд, пожав плечами, добавил: – Но плохо.

Вообще-то у меня хорошая координация, но с шестом я обращаюсь неуклюже. Почему-то он кажется мне слишком длинным. Но здесь же, наверное, глубоко?

– Здесь есть затопленная мощеная дорога, ведущая на остров, расположенный в центре. Этой дорогой активно пользовались, пока пруд не стал больше. Если мы проплывем немного вдоль нее, я смогу закончить свой рассказ. Рядом не будет никого, а мы, соблюдая абсолютно все правила приличия, будем на виду у всех. Я умею пользоваться шестом. А ты можешь расслабиться и отдохнуть.

Сара даже рот открыла от удивления, когда маркиз без возражений забрался в плоскодонку и сел, причем даже не помог ей отвязать лодку. Она взяла шест, который был абсолютно прямым, прошествовала в лодку, нашла положение равновесия и оттолкнулась от берега. Оказавшись на полпути между берегом и островом, она с размаху воткнула шест в тину и привязала к нему плоскодонку.

– Ты выглядела очень элегантно. – Луциан полулежал, откинувшись на уложенные в лодке подушки и закинув руки за голову, словно индийский раджа, который позволял отвозить его на остров с установленным там шатром для отдыха.

Оглядевшись, Сара устроилась на подушке на другом конце плоскодонки.

Глава 15

– Ты говорила о своем решении уехать из Кембриджа, – напомнил ей Луциан.

Сара глубоко вздохнула и сделала попытку объяснить.

– Я хотела оказаться подальше от всего, что связано с Майклом, от мест, напоминавших мне о браке, его любви и заботе. Я сбежала на побережье и нашла Сэндбей. Потом мне захотелось рисовать, я стала искать магазин, торгующий товарами для рукоделия, и нашла тот, которым теперь владею. Там продавались только товары для художников – ну, ты понимаешь, кисти, краски и все такое. Дела шли из рук вон плохо. Владелец хотел продать магазин, но не мог найти покупателя. Повинуясь сиюминутному капризу, я его купила. Это было начало «Раковины Афродиты». Я не пыталась сохранить в тайне свою личность и вскоре обнаружила, что люди умеют быть довольно-таки сдержанными. Думаю, им нравился мой высокий статус. Как-никак дочь маркиза поселилась в их маленьком городке. По их понятиям, я должна была выбрать Уэймут. Я стала разделять свою дневную и вечернюю жизнь. Это сработало.

– Ты счастлива в Сэндбее? Нравится быть владелицей магазина днем и леди вечером?

– Да, но…

– Но? – Луциан сидел, откинувшись назад, вытянув ноги и полуприкрыв глаза. Само искушение.

Саре хотелось прекратить разговоры о себе, перестать думать о трудных вещах, добраться до острова и…

– Когда ты так на меня смотришь, мне хочется немедленно встать и начать работать шестом.

– Остров выглядит чрезвычайно соблазнительно, но я буду вести себя как джентльмен, если ты скажешь, что следует за но…

– Но… в магазине дела идут очень хорошо. У меня все получилось. Мне нужно новое дело, вот только я понятия не имею какое. Определенно у меня нет намерения превращаться в веселую вдову, занимающую двойственное положение в обществе и меняющую любовников чаще, чем перчатки.

Луциан выпрямился, обхватил руками колени и с большим вниманием уставился на доски дна лодки у себя под ногами. Вероятно, там было что-то очень интересное.

– Тогда почему бы тебе не выйти за меня замуж?

– Выйти за тебя? – эхом повторила Сара. Она тоже выпрямилась и с недоумением воззрилась на Луциана. – Почему ты заговорил об этом? Ты же с самого начала хотел интрижку. В этом я уверена. Немного взаимного удовольствия, никаких неразумных требований с обеих сторон. Разве не так?

– Так. И еще между нами было взаимное притяжение и взаимное желание. Ты же не станешь это отрицать? – Луциан нахмурился.

– Нет. Иными словами, каждый из нас получил то, что хотел. Любовную связь. Интрижку. Мы любовники. Ты очень четко дал понять моему отцу, что не имеешь намерения на мне жениться. Ты найдешь юную жену. Маргарет сказала, что ты уже даже присмотрел девицу.

– Я не… Но ведь ты тоже молода. Просто ты чуть-чуть старше, чем те легкомысленные дурочки, с которыми сейчас заводит дружбу Маргарет. Кроме того, она ошибается. Я никого не присмотрел. Наш брак был бы логичным, Сара, разумным шагом для нас обоих.

– Конечно. Я же дочь маркиза, пусть даже мои родственники со стороны матери немного необычны. И я еще достаточно молода, чтобы подарить тебе наследника. У меня все зубы на месте, и в постели я тебе подхожу – этот факт ты установил опытным путем.

Луциан, судя по всему, только теперь заметил, что она не удивлена, а злится, даже более того, она в ярости.

– Ну… да, хотя я не стал бы выражать свои намерения именно такими словами. Сара, я вижу, что ты почему-то раздражена, и понимаю, что застал тебя врасплох, но…

– Но ты не видишь причин для раздражения? Согласна, с моей стороны совершенно неразумно возмущаться из-за твоего очаровательного и такого «логичного» предложения, сопровождаемого заверениями в уважении и преданности. А как неразумно с моей стороны делать вывод, что тебе только сейчас пришло в голову, что женитьба на мне сэкономит тебе время и избавит от многих проблем?

Оказалось, что крайне неудобно столь эмоционально разглагольствовать, не имея возможности одновременно ходить взад-вперед.

– Тебе не придется тратить время на утомительные ухаживания, ты будешь избавлен от строгостей светских раутов и сражений с хищными мамашами. Ты отделаешься обычной беседой с моим отцом, который будет рад получить в зятья маркиза, и все. Дело в шляпе.

– Ты хочешь признания в любви? Отсюда весь этот пафос? Или ты обвиняешь меня в отсутствии романтизма? – Луциан казался слегка удивленным, получив такой отпор, но все еще пытался свести ситуацию к шутке.

– Нет, мне не нужны фальшивые признания. Зачем мне твоя ложь? Я думала, ты понимаешь меня. Я думала, ты внимательно слушал, когда я рассказывала тебе о Майкле и нашем браке, а ты все это время навешивал на меня ярлыки: удобная жена, из хорошего дома, достаточно молода, чтобы родить.

– Но, Сара, я вовсе так не думаю. – Луциан встал и протянул к ней руку.

– Нет, думаешь. Мне нужен человек, который стал бы меня защищать, драться за меня на дуэли, следить, чтобы я не делала ничего неприличного – например, не торговала в собственном магазине. Или не носила мужскую одежду. Иначе невозможно объяснить столь внезапное предложение. Ты не любишь меня, ты уже спал со мной, у тебя нет необходимости сдать мне на руки Маргарет. Иными словами, ты думаешь только о своем удобстве и в своей мужской заносчивости уверен, что мне будет лучше с тобой.

Она тоже встала, сжимая в одной руке подушку. Хотела ли она запустить ее в голову Луциана или просто так отчаянно жестикулировала, что подушка вылетела из ее руки? Трудно сказать. Как бы то ни было, подушка попала не ожидавшему этого Луциану прямо в лицо. Тот схватил подушку, покачнулся, плоскодонка накренилась, и они оба свалились в воду.

Платье Сары было из легкого муслина, поэтому она сразу выплыла на поверхность, сделала несколько гребков и ухватилась за борт перевернутой лодки.

– Сара! – Луциан уже был рядом с ней. Его плечи выступали из воды, и она сообразила, что он стоит на затопленной дороге. – Проклятье! У тебя все в порядке? Я боялся, что придется за тобой нырять.

– Спасибо, не надо, я хорошо плаваю.

– Но в этом нет необходимости! – Луциан обхватил ее за плечи, заставив отцепиться от края лодки. Затем поднял на руки. – Ну вот, теперь ты в безопасности.

Она ничего не могла сделать. Оставалось только позволить Луциану вынести себя из воды, как беспомощную перепуганную девицу. Бороться с ним представлялось Саре ниже ее достоинства, к тому же при этом они снова могли уйти под воду. Только теперь она услышала доносившиеся с берега крики.

– Ты только посмотри, сколько свидетелей твоей галантности, – прошипела Сара сквозь зубы, когда маркиз начал двигаться к берегу. – Кажется, здесь собрались все гости, и теперь они, затаив дыхание, наблюдают за твоими героическими действиями.

Сквозь полуопущенные ресницы и упавшие на лицо пряди мокрых волос Сара наблюдала за происходящим. Вся женская половина гостей собралась на берегу. Юные леди кричали и охали, а одна, самая целеустремленная, даже сумела упасть в обморок прямо на руки понравившегося ей джентльмена. Здесь же была и семья Элдонстоун.

Когда Луциан вышел на мелководье, Эш снял сюртук и побежал им навстречу вдоль причала.

– Надень это. – Он набросил Саре на плечи сюртук. – Муслин облепил тебя, словно вторая кожа. Что, черт возьми, вы там делали? – Он бросила на Луциана яростный взгляд. – Сара могла утонуть.

– Я плаваю как рыба, и тебе это отлично известно, – буркнула она.

Это справедливое замечание оба мужчины проигнорировали. Сара повернулась к ним спиной и начала подниматься к лужайке, где были расставлены чайные столы. А гости торопились за ней, словно перепуганные цыплята.

Она подошла к матери, которая подала ей большую кружку с дымящимся чаем и указала на стул.

– Он из ротанга, так что вода ему не повредит. Сейчас тепло, и все быстро высохнет. Выпей чаю, милая, и посмотрим, как мужчины… проанализируют ситуацию.

Сара отбросила сюртук Эша, села и взяла кружку.

– Что случилось?

Сара подозревала, что ее мать видела абсолютно все. В детстве она всерьез думала, что у матери есть дополнительная пара глаз на затылке. Теперь она понимала, что мать просто очень внимательно следит за всем и всеми, не показывая этого, но все равно иногда подозревала ее в колдовстве.

– Это была моя вина, – объяснила Сара. – Я слишком резко встала.

– Нет, это была моя вина, – громко возразил Луциан, шагавший к ним в сопровождении маркиза и виконта. – Это я слишком резко встал.

– Вы оба слишком резко встали! – воскликнула леди Тейл.

– Мы увидели болотного луня, – сказала Сара.

– Выдру, – в один голос с ней проговорил Луциан.

– Невероятно! – невозмутимо пожала плечами леди Элдонстоун. – Могу предположить, что хищная птица держала в когтях выдру, когда летела мимо? Надо будет рассказать об этом твоему кузену Эрнесту. Он настоящий натуралист.

– Выдра плыла в одном направлении, а лунь летел в другом, – заявил Луциан.

Даже Эш начал ухмыляться.

– Это объясняет, почему плоскодонка перевернулась.

До Сары наконец дошла вся нелепость ситуации.

– Думаю, мне надо пойти в дом и переодеться, – сообщила она слегка дрожащим голосом, поскольку героически сдерживала смех. – Что-то я разволновалась.

– Ничего удивительного. – Луциан поспешил к ней, отряхиваясь и брызгая на столпившихся зрителей водой, как большая собака. Он наклонился и подхватил Сару на руки. – Тебе надо отдохнуть.

– Луциан!

Он уже отошел на несколько шагов от чайных столов.

– А ты хотела остаться там и продолжать врать, пока мы вконец не запутаемся?

– Нет. Просто я умею ходить. – Хотя она чувствовала себя превосходно на руках у сильного мужчины. Пришлось напомнить себе, что она на него очень зла, хотя уже позабыла почему. Тут она почувствовала, что его плечи подозрительно дрожат, и вовсе не потому, что ему тяжело ее нести.

– Луциан, ты смеешься?

– Это смех сквозь слезы, – торжественно изрек Луциан. – С тех пор как я появился здесь, мне катастрофически не везет. Сначала меня едва не сбил с ног твой брат, потом дал словесного пинка отец за аморальное поведение с его дочерью, потом я превратил в фарс предложение руки и сердца и, в конце концов, на потеху гостям выбрался из пруда мокрый и весь покрытый водорослями и мусором.

Сара извернулась и взглянула ему в глаза. Все-таки в жизни нет справедливости. Но почему он так красив, даже насквозь промокший, а она, похоже, выглядит так, будто только что дралась с утиным выводком!

– Но ведь все было совсем не так. Не сомневаюсь, что с Эшем ты бы справился, если бы захотел. Так что твоей сдержанностью можно только восхищаться. С папой ты обошелся вежливо и с большим достоинством. И еще я должна со стыдом признать, что очень приятно быть на руках у такого мужчины, даже мокрого. – Луциан начал ухмыляться, и она добавила: – В одном я согласна. Предложение руки и сердца было ужасным.

– Знаю. Попробую еще раз, когда мы оба высохнем.

Он попробует? Неужели она действительно хочет, чтобы Луциан сделал ей предложение. Нет, она не выйдет за человека, который ее не любит. И она его тоже не любит, независимо от того, что он великолепен в постели, красив и имеет массу достоинств.

– Луциан…

– Знаешь, ты очаровательна, даже насквозь промокшая. Кажется, я выудил из воды морскую нимфу. – Луциан прижал ее к себе и поцеловал – жадно, уверенно, страстно.

Слабая, примитивная часть натуры Сары ответила на поцелуй. Она прижалась к нему всем телом, их языки сплелись и устроили затейливый танец, познавая друг друга. Более сильная, разумная часть ее натуры утверждала, что это неправильно, что она своим поведением поощряет его нелепое желание жениться на ней.

Луциан отпустил ее слишком быстро для примитивной части. И, если не кривить душой, разумной части натуры тоже показалось, что это произошло слишком быстро.

– Я веду себя непозволительно, – вздохнул он, – а ведь дал слово держаться от тебя подальше, пока мы здесь. Да и ты можешь простудиться в мокрой одежде. Ты вся дрожишь.

Сара дрожала вовсе не от холода, но не стала уточнять.

– Да, ты прав. – Она встала. – Я прикажу, чтобы нам обоим принесли горячей воды для ванны. Увидимся перед ужином. Приготовься. Тебя будут все дразнить и приставать с расспросами. Мы с тобой произвели фурор. Гости не смогут удержаться.

На пруду он смеялся. Но выдержит ли его чувство юмора новое испытание? Как правило, маркизы вели себя крайне заносчиво и не могли допустить подобного унижения их достоинства. За исключением папы, конечно. Она не видела проявления высокомерия у маркиза Кэннока, но это могло объясняться его тревогой о Маргарет.

Луциан проводил глазами Сару. Она поднялась по ступенькам террасы и вошла в дом, удивляясь собственным эмоциям. Она должна была выглядеть смешной: мокрые юбки липли к ногам, илистая вода превратила волосы в сосульки. И все же она не казалась ему смешной. Тепло, которое разлилось в его груди, – это, должно быть, привязанность, но совсем не такая привязанность, как его чувство к сестре.

Он выставил себя идиотом, сделав предложение там, на пруду, словно это было что-то абсолютно незначительное.

Он неправильно оценил ситуацию и эмоции Сары. Свои тоже. Странно, но неудача не испугала его. Он был все так же полон решимости сделать вторую попытку. Саре понравилось, что он отнесся к ситуации с юмором, осознал он, когда, наконец, встал и с недовольной гримасой взглянул на себя в зеркало. Бриджи, судя по всему, можно выбросить. А с сапогами придется повозиться. Все время их знакомства Луциан был мрачен. Вероятно, для нее юмор очень много значит.

Луциан обошел дом, вошел в дверь из сада и обнаружил старую скамью, на которую можно было сесть и стянуть промокшие сапоги и носки, чтобы не испортить сверкающие полы. В холле его встретил дворецкий, который проводил его наверх с таким видом, будто встречать промокших маркизов, марающих грязной водой полы, было для него повседневной обязанностью. Луциан сохранял серьезное лицо, пока не оказался в своей комнате, и только там захохотал.

Один бог знает, чего он смеется, подумал он, тщетно пытаясь развязать шейный платок. С сестрой еще не все ясно, но, даже если ее репутация будет спасена, придется найти способ продвигать Фарнсуорта по служебной лестнице, иначе она будет голодать. Он только что выставил себя идиотом перед сливками общества. Об этом узнают в Лондоне, как только кто-нибудь из гостей доберется до бумаги и чернил. Он поставил крест на своем же в высшей степени рациональном плане поиска жены и сделал предложение любовнице, превратив его в фарс. Причем его любовница в данный момент является вовсе не его любовницей, а дочерью хозяйки дома.

– Милорд?

Из гардеробной вышел Чарльз, приставленный к нему в качестве лакея. Он нес большую стопку полотенец. Питкин, наслаждавшийся заслуженным отдыхом в Сэндбее, в подобной ситуации проигнорировал бы необычное поведение хозяина, но этот юноша был иначе обучен.

Луциан хмуро зыркнул на него и развел руки в стороны, предлагая оценить состояние его одежды.

Губы лакея дрогнули.

– Ваша ванна готова, милорд. Я проконсультируюсь с мистером Рэтбоуном, лакеем его светлости, относительно возможности восстановления вашей одежды.

– Спасибо, но не трать на это слишком много времени. Думаю, одежда погибла безвозвратно.

Он отпустил Чарльза, разделся, погрузился в восхитительно горячую воду, благоухающую хвоей, и задумался. Когда он последний раз смеялся? Нет, не улыбался шутке, а громко хохотал над какой-то нелепостью, над собой. Смеялся от радости, потому что был счастлив.

Но с какой стати он чувствует себя счастливым здесь? Ситуация с Маргарет далека от благополучного разрешения, его достоинство разнесено в пух и прах, брачное предложение отвергнуто. Они даже заняться любовью не могут до отъезда из Элдонстоуна. И все же… дело, конечно, в Саре. Она сделала его счастливым. И даже когда она злится, его сердце наполняется надеждой при виде ее, при одном только звуке ее голоса. Он восхищался ее смелостью и здравым смыслом, ее умом и страстной защитой Маргарет и Грегори. А какая она в постели… Сущий ангел. Правда, ангел порочный.

Он отбросил эту мысль, по крайней мере, попытался это сделать, и уставился на картину, висевшую перед ним на стене. Натюрморт из экзотических фруктов и листвы не помог привести в порядок путавшиеся мысли. Я… люблю ее?

Глава 16

Он любит Сару? Нет, это невозможно. Любовь, насколько ему было известно, – это бесконечные томные вздохи при луне, внутренняя необходимость писать стихи, посвященные бровям любимой, и невозможность думать ни о чем, кроме ее совершенств.

Луциан никогда ничего не слышал о воспевании несовершенств любимой, а он по большей части думал именно о них. Сара была независимой до неприличия, конфликтной и пугающе склонной хвататься за оружие, если чувствовала угрозу. А главное – она, ни секунды не сомневаясь, выразила свое несогласие с его понятиями о чести мужчины и его ответственности перед своими женщинами.

Она любила раньше и считала мужа своим другом. Луциан почесал затылок и попытался втиснуть такой тип отношений в свое представление о браке в высшем обществе. Оказалось, что, как ни крути, это вещи несовместимые.

Тогда почему у него возникло желание жениться на ней? Потому что он хотел ее? Но они уже и так стали любовниками. Потому что она добра к Маргарет? Но они могли оставаться друзьями, и не будучи родственниками.

Луциан окунулся с головой в воду, потом снова поднял голову над поверхностью, и его осенило: с ней он чувствовал себя живым. Такое было с ним впервые. Она делала его счастливым.

Луциан выбрался из ванны, вытерся, завернулся в большую купальную простыню, как в римскую тогу, и прошествовал в спальню. Чарльз уже достал и разложил на кровати его вечерний костюм.

– Что ты думаешь о счастье, Чарльз?

– Милорд? – Молодой человек даже рот разинул от удивления. Благородные господа обычно не задавали подобных вопросов слугам. Тем не менее он ответил: – Я думаю, милорд, что счастье – это главное в жизни.

– А что делает тебя счастливым, Чарльз? Я имею в виду не сиюминутную радость, а счастье?

Чарльз задумался, разглаживая рубашку.

– Я счастлив, что у меня есть хорошая работа, где хозяева справедливы и дают возможности для роста. И еще я счастлив, когда рядом моя девушка. – Он покосился на Луциана, очевидно оценивая его реакцию на свои откровения. – Если меня назначат вторым лакеем, мы сможем пожениться. Она сейчас главная молочница, и, уверен, ее светлость позволит нам занять комнату над сыроварней. В любом случае я по-настоящему счастлив, когда Мириам рядом. И еще, когда я приезжаю домой, чтобы навестить мою старую маму, я тоже счастлив. Она гордится мной. Простые шелковые чулки, милорд, или те, что с полоской?

– Давай с полоской. Буду сегодня немного фривольным, Чарльз.

Сара была в гостиной задолго до ужина и как раз беседовала с молодыми гостями, когда вошел Луциан. Он выглядел безукоризненно и ничем не напоминал мужчину, который недавно искупался в илистом пруду. Он сел напротив Сары и улыбнулся, когда гости стали наперебой подшучивать над его приключением.

– Знаю, я выглядел совсем не элегантно. Слухи быстро распространятся по городу, и обо мне станут судачить во всех гостиных. Надеюсь, джентльмены, вы не станете подливать масла в огонь, иначе меня назовут маркизом Ряска… или, скажем, маркизом Мокрица… не знаю, что лучше.

– Ты хорошо держишься, Кэннок, – проговорил лорд Тотхилл. – Лично я бы уже всерьез подумывал о самоубийстве.

– О, какое-то время я был очень угнетен, – согласился Луциан. – Но потом у меня состоялась весьма вдохновляющая беседа о счастье с собственным временным лакеем, юношей по имени Чарльз, и мои взгляды на случившееся претерпели существенные изменения. В конце концов, я дал возможность всем вам, джентльмены, почувствовать свое превосходство, развлек дам и несколько минут держал на руках леди Сару.

– Ради этого стоило искупаться в ряске, – заключил Филипп Гривз и галантно поклонился Саре.

Когда смех наконец стих, Сара принялась украдкой рассматривать Луциана, пытаясь понять, что в нем изменилось. Он казался более расслабленным, что представлялось странным, учитывая, что он несколько часов назад сделал предложение, которое было отвергнуто.

– Что сказал Чарльз о счастье?

– Что для него это – хорошая должность и перспектива повышения, гордость его старой матери и наличие некой молодой женщины, на которой он рассчитывает жениться. Его слова заставили меня задуматься. По-моему, они не лишены смысла. Наверное, это действительно счастье – хорошо делать то, что тебе нравится, и рассчитывать, что твои старания будут замечены, знать, что тобой гордится тот, чье мнение для тебя важно, и готовиться к свадьбе с любимой девушкой.

– Вдохновляющие слова, лорд Кэннок, – заметила мисс Эверслей, самая разумная из юных леди. – Я непременно запишу ее в дневник, чтобы не забыть.

– А мне кажется, это слишком серьезно, – вступил в разговор ее брат Джонни. – А как начет развлечений?

– Вполне можно добавить к всему перечисленному шампанское, скаковых лошадей, пару колод карт и танцы с симпатичными девушками, – заметил Луциан, и все вокруг оживились.

– А вы ищете для себя особенную молодую леди, лорд Кэннок? – поинтересовалась мисс Хоупли, явно не относившаяся к числу разумных юных дам. Ее вопрос сопровождался призывным трепетом длинных ресниц.

– Какой же джентльмен этого не делает, мисс Хоупли? – спросил Луциан.

– И какая молодая леди не ищет привлекательного джентльмена, обладающего умом? – вмешалась Маргарет, подойдя к креслу Луциана. – Процесс идет одновременно в двух направлениях. Я пришла, чтобы отругать тебя за то, что ты перегрузил работой бедного мистера Фарнсуорта. Ты обязан помнить, что у него теперь есть только один глаз. Я немного помогла ему разобраться со скучными бумагами, касающимися поместья.

– Это очень заботливо с твоей стороны, – безразлично сказал Луциан.

Саре показалось, что она заметила мимолетный взгляд в ее направлении, но не была в этом уверена.

Маргарет вела свою роль безукоризненно. Сара встала и отправилась на поиски дворецкого Поррета.

– Ты бы мог посадить сегодня мистера Фарнсуорта рядом с леди Маргарет?

– Мне уже велела это сделать миледи, леди Сара. Это не вполне правильно, согласно градации рангов, но миледи сказала, что хочет создать неформальную атмосферу.

План работал. К концу недели Грегори и Маргарет будут неразлучны. Луциан, пребывавший в не свойственном для него добродушном настроении, подчинится силе юной любви, и все будет хорошо.

Но что, черт побери, случилось с ним? Сначала он делает ей предложение, причем совершенно внезапно, потом беседует о счастье и браке с лакеем. Все это было совсем не похоже на чопорного лорда, коим он недавно был. Очень странно. Такого Луциана она могла бы…

Леди Элдонстоун уже прохаживалась по гостиной, болтая с гостями.

– Лорд Кэннок, надеюсь, вы проводите в столовую Сару? – спросила она. – Мистер Эверслей, мисс Хоупли, лорд Брэндон…

Постепенно все разобрались и потянулись в столовую.

– Полагаю, с Грегори и Маргарет все хорошо, – пробормотала Сара, взяв своего кавалера под руку. – Надо дать ему возможность немного пообщаться с гостями. Пусть влиятельные дамы заметят, какой он приятный юноша.

– Да. – Голос Луциана звучал рассеянно, хотя у Сары сложилось впечатление, что он, как раз наоборот, был собран и напряженно о чем-то думал. – Мне надо будет с тобой поговорить после ужина.

– Хорошо, – согласилась она. – Нам действительно необходимо кое-что прояснить. Обещаю, что на этот раз ты останешься сухим.

– Думаешь, сегодня днем у меня случился припадок безумия? – Луциан отодвинул для нее стул.

– А разве нет? – Сара села и начала снимать перчатки. Ей хотелось, чтобы он перестал намекать на свое предложение. При одной только мысли об этом она начала чувствовать себя смущенной, что было чрезвычайно неприятно.

– О нет. Нет.

– Простите, миледи, вы предпочитаете белое вино? – Судя по удивленному взгляду стоящего рядом лакея, она говорила вслух.

– Нет, Томас, извини. Шампанское – то, что нужно.

Неужели она влюбляется в Луциана?

– Может быть, в библиотеке? – спросил он. – Там обычно никого не бывает по вечерам.

Ужин пролетел незаметно. Сара вела светскую беседу сначала с Луцианом, сидевшим справа от нее, потом с викарием, сидевшим слева. Оба мужчины интересовались крикетом, поэтому тема для беседы нашлась легко. Одновременно она боролась со своими чувствами к мужчине, находившемуся так близко, что она могла ощущать исходящее от него тепло.

За ужином, пока одни блюда сменяли другие, и этому процессу, казалось, не будет конца, она думала лишь о том, что должна сесть рядом с Луцианом – не касаясь его – и спокойно выяснить, с какой стати он сделал ей предложение. Он сказал, что повторит его, когда они оба высохнут. Что ж, на этот раз ему придется уточнить, почему он считает это хорошей идеей.

«Он смотрит на тебя, – сказала Маргарет, – а ты украдкой следишь за ним».

Наконец леди Элдонстуон встала и повела дам в гостиную, из которой двери были открыты на террасу. Мужчины присоединились к дамам через полчаса, и гости стали сбиваться в группы и выходить на террасу, чтобы подышать свежим вечерним воздухом.

Сара подошла к Луциану, который стоял, уставившись на висевшую в углу картину.

– Думаю, мы можем сбежать.

Так они и сделали: вышли на террасу, потом поочередно вернулись в гостиную, а оттуда в пустой холл.

– Мне нравится подход твоих родителей к устройству домашних вечеринок, – сказал Луциан. – Гости чувствуют себя свободно.

– А я думала, что ты не одобришь, ожидая чего-то более… чопорного.

– Не знаю, почему ты решила, что мне свойственна чопорность, – задумчиво проговорил Луциан. Он обернулся и коснулся ее губ поцелуем. – Не думал, что мое поведение заслуживает такого эпитета, – помолчав, он спросил: – Ты считаешь меня ханжой? Лицемером? Я был очень строг с Маргарет, потому что она слишком молода и еще не выходила в свет. И я не одобряю прелюбодеяния и совращения юных девушек.

– Рада это слышать. Нет, я не считаю тебя ни ханжой, ни лицемеркой, и было несправедливо с моей стороны говорить о чопорности. Меня беспокоит твое отношение к дуэлям. Я живу в постоянном страхе, что ты вызовешь Эша на дуэль из-за того удара.

– Он имел полное право быть недовольным мной и стремиться тебя защитить. – Луциан пожал плечами. – Я могу ответить ему тем же, если мы окажемся на конном дворе и вокруг не будет дам, но это совсем другое.

– Да, с этим я не могу не согласиться. Вы можете наставить друг другу синяков и стать хорошими друзьями. Мужской ум никогда не перестанет меня удивлять. – Сара рассмеялась и переступила порог библиотеки.

В комнате царил полумрак – ее освещали только две тусклые лампы, стоявшие на боковых столиках. Но шторы не были задернуты, и света оказалось вполне достаточно, чтобы увидеть молодого человека, вскочившего со старого удобного кожаного дивана, повернутого спинкой к двери.

Очевидно, он лежал на этом самом диване, и чем занимался, можно было судить по его расстегнутой рубашке, отсутствующему шейному платку и взъерошенным волосам. Грегори?

Послышался сдавленный крик, и рядом с ним появилась Маргарет, прижимая лиф платья к полуобнаженной груди. Стоявший за спиной Сары Луциан спросил:

– Что случилось? – Он придвинулся ближе, пытаясь рассмотреть, что происходит в библиотеке, куда она мешала ему войти.

Сара уже собралась закрыть дверь, чтобы дать возможность молодым людям привести в порядок свою одежду, прежде чем Луциан вознамерится придушить Грегори, но тут послышались шаги.

– Уверен, у Элдонстоуна в библиотеке есть глобус или атлас. Я покажу тебе, дорогая Марджори, где именно служит мой племянник Алфред.

Леди Тейл! Сара повернулась, захлопнула дверь, навалилась на нее и одновременно сильно стукнула по ней локтем. Если эта пара юных идиотов не сбежит через окно, им придется худо.

– Целуй меня.

– Что? Здесь? Сейчас?

– Целуй меня. Немедленно! – Она не стала дожидаться возражений, ведь две дамы в любой момент могли появиться из-за угла; Саре пришлось обхватить Луциана за шею, притянуть его голову к себе и впиться в его губы страстным поцелуем.

Очень скоро послышался испуганный возглас:

– Леди Сара! Лорд Кэннок! Сара отпрянула от Луциана.

– Леди Тейл. Миссис Монтрум. – Она смущенно всплеснула руками, что лишь отчасти было игрой. Что она наделала! – Вы, должно быть, шокированы. Но так вышло, что вы первыми узнали нашу тайну. – Сара взяла Луциана за руку, украдкой весьма ощутимо пнув его ногой. – Луциан… лорд Кэннок, как раз шел поговорить с моим папой. – Она почувствовала, как окаменели мышцы стоящего рядом с ней мужчины.

– Помолвка! – Миссис Монтрум захлопала в ладоши. – Какой прекрасный союз! Удобный во всех отношениях. А вы, оказывается, шалун, лорд Кэннок. Но ведь нельзя осуждать влюбленного молодого человека. Тем более если у него честные намерения.

– Можете не сомневаться, что мы будем выглядеть удивленными и восхищенными, когда о помолвке будет объявлено, – сказала леди Тейл и одобрительно кивнула. – Пойдем, Марджори. Мы должны найти атлас. Негоже возвращаться в гостиную слишком взволнованными. Так мы можем ненароком выдать маленький секрет этих милых молодых людей.

– Вы очень добры, – пробормотал Луциан, открывая для дам дверь.

Сара затаила дыхание, но ничего не случилось. Не было воплей удивления и ужаса. Значит, Грегори и Маргарет благополучно покинули библиотеку, не оставив компрометирующих материалов – предметов одежды.

– Что это было? – требовательно вопросил Луциан, потянув Сару за собой в одну из пустых гостиных. – Почему ты меня поцеловала? И почему ударила? Ты передумала насчет замужества? Нет, я конечно, рад, что ты стала смотреть на возможность нашего брака так же, как и я, но…

– Я не передумала, но в тот момент мне больше ничего не пришло в голову. – Она едва заметно покраснела: возможно, своими руками она создала еще более серьезную проблему? – В библиотеке были Грегори и Маргарет.

Похоже, ей не надо было вдаваться в подробности.

– Насколько плохо обстояли дела?

– Достаточно плохо. Но какие-то остатки одежды на них еще были.

– Я убью его, клянусь! – Кулаки Луциана сжались, и Сара ему поверила. – Мы пережили столько неприятностей, свалились на голову твоим родителям, стали гостями на вечеринке, на которую нас никто не звал, а этот кретин не может держать свои штаны застегнутыми в течение одной только недели.

– Ты можешь убить его, но это не решит проблему, и тебе это отлично известно. – Сара все еще стояла, прижавшись спиной к двери. – Подозреваю, это Маргарет водит его за… веревочку. А он слишком молод и ни в чем не может ей отказать. Мне жаль, что я сказала миссис Монтрум и леди Тейл о нашей помолвке, но мне не хотелось, чтобы две главные сплетницы высшего общества погубили мою репутацию. А мы можем через несколько дней решить, что не подходим друг другу.

– Почему мы должны так решить? – ворчливо спросил Луциан. Он прислонился бедром к комоду и сложил руки на груди. – Если бы нам удалось войти в библиотеку, я бы снова попросил тебя выйти за меня замуж, на этот раз соблюдая все необходимые приличия.

– А я бы спросила, почему тебе это пришло в голову, – сообщила Сара. – Ты, по-моему, совсем недавно был доволен, имея меня любовницей. Что изменилось?

– Я вдруг понял, что моей женой может стать юная девица, не старше моей сестры и имеющая еще меньше мозгов. А у тебя мозгов много, иногда кажется, что даже больше, чем нужно. Ты станешь для меня подходящей женой.

Очень лестно. Оказывается, бывают мужчины, ценящие в женщине ум. Еще более лестным представляется тот факт, что он признает наличие ума у нее. Но даже самая практичная женщина все же хочет чего-то менее прозаического и более поэтичного, получая предложение. Сара не стала на этом концентрировать внимание. Не стоит заставлять человека нести романтическую чепуху, в которую он не верит.

– Мы очень быстро сведем друг друга с ума, Луциан. Мне необходима свобода, в том числе свобода делать то, что ты посчитаешь неподходящим для твоей жены. Я знаю, что такое хороший брак, и не собираюсь довольствоваться вторым сортом. – Вероятно, это было сказано не слишком тактично, но Сара поняла это, как только слова сорвались с ее губ. – Я имею в виду, что брак будет второсортным, а не ты.

– Иными словами, я достаточно хорош, чтобы со мной спать, но не гожусь для брака? – холодно уточнил Луциан.

Глава 17

– Вопрос не в том, для чего ты достаточно хорош! Ты все-таки невозможный человек! Я хотела сказать, что быть любовниками и быть мужем и женой – это совершенно разные вещи.

– Разве состоящие в браке люди – не те же любовники? По-моему, Сара, ты поддалась эмоциям и не желаешь как следует обдумать перспективу.

– Надо же, опять снисходительный покровительственный тон! – Сара, разозлившись, сделала шаг к мужчине, но элементарная осторожность ее остановила. Слишком близко. Он может снова поцеловать ее, отчего ее мозги превратятся в кашу. Он совершенно понятно объяснил, что желает этого брака по трем причинам: первая – физическое желание, вторая – она для него подходящая пара, третья – в данном случае не нужны ухаживания, что сэкономит ему время и силы. – Я бы не хотела иметь расчетливого мужа, пусть даже подходящего мне по статусу. Муж и жена должны быть друзьями, любовниками, иметь общие интересы. Они должны быть равными партнерами.

– Мужчина и женщина не могут быть равными. Мы разные. – Маркиз выпрямился, слегка улыбнулся и привлек Сару к себе. Она не сопротивлялась, хотя оставалась скованной. – Восхитительно разные.

– Я заметила.

Сара сопротивлялась желанию прижаться к нему покрепче. Брак с этим мужчиной стал бы катастрофой, но это не мешало ей хотеть его.

Она сделала попытку объяснить свою позицию.

– Мужчины, как правило, крупнее и сильнее. У женщин другая анатомия, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Но все остальное – это различия, которым мы позволяем существовать или которые навязывает общество. Джентльмены обычно получают отличное образование, поэтому вы хорошо информированы и яснее понимаете многие ситуации. Мужчинам разрешаются свободы, о которых женщины и помыслить не могут, поэтому вы лучше приспособлены, более авантюрны, можете повсюду путешествовать и имеете право голоса в политических проблемах. Но… – Сара сделала паузу, чтобы перевести дыхание. – Я получила хорошее образование благодаря просвещенным взглядам моих родителей, и я им постоянно пользуюсь. При этом я знаю, что, будучи женщиной, ограничена в действиях. Но у меня есть мозги и право выбора. Я должна и буду решать, как проживу свою жизнь. Выйди я замуж за тебя, мы будем постоянно спорить. Ты захочешь сам решать все, придешь в ужас, если я поступлю вопреки общепринятым нормам, никогда не поверишь, что я могу за себя постоять, подвергшись нападению – физическому или словесному.

– Брак – это компромисс. Я так думаю. Твой опыт в этом вопросе больше, чем мой.

– Да, – осторожно согласилась Сара. Она ждала категорического отрицания всего ею сказанного, а не разговоров о компромиссе. – Даже когда вы в согласии, все равно без компромиссов не обойтись.

– Если я обещаю равные права в принятии решений по всем аспектам нашей совместной жизни, обязуюсь обсуждать с тобой все и внимательно относиться к твоему мнению, сможешь ли ты пойти на компромисс, став традиционной маркизой, как твоя мать, и позволить мне бросаться тебе на помощь, даже если тебе это не очень нужно? Решайся, Сара. Ты смелая женщина. Рискни. Послушайся своих инстинктов.

Луциан сделал полшага назад, словно желая заверить, что не давит на нее.

– Перестань кусать свою очаровательную нижнюю губку, – усмехнулся он, – иначе мне придется ее поцеловать.

Она подошла, приподнялась на цыпочки и прижалась губами к его губам. Вроде бы все правильно. Хотя все равно страшновато.

– Да.

– Да? – Луциан подхватил ее и закружил по комнате.

Это был совсем другой человек, не похожий на того, что она встретила в Сэндбее. Он счастлив, догадалась она. Мысль о женитьбе на ней делает его счастливым. Наконец он поставил ее на ноги. У Сары немного кружилась голова.

– Я должен отыскать твоего отца, прежде чем те две старые курицы разнесут сплетни по всей округе. Но сначала мне придется найти Маргарет и вбить немного здравого смысла в безмозглые головы этих влюбленных идиотов.

– Если ты пойдешь к папе, я найду Маргарет и внушу молодежи правила поведения. Понимаю, у меня пока нет никаких прав, но, возможно, в качестве твоей невесты я могу предложить свою помощь?

– Я ее приму с большой благодарностью, – сказал Луциан. – Скажи Фарнсуорту, что он в шаге от серьезных неприятностей, и, если он оступится еще раз, я могу и не сдержаться.

Сара побежала наверх. Она не слишком надеялась застать Маргарет в ее спальне и потому не была разочарована, когда обнаружила комнату пустой. Как и спальню Фарнсуорта. Мысленно выругавшись, она смирилась с мыслью, что ей придется обыскивать весь дом, и направилась в свои апартаменты, чтобы поправить платье, которое могло пострадать от объятий Луциана. Распахнув дверь в гостиную, она увидела юных любовников. Те чинно сидели по обе стороны незажженного камина, как будто респектабельная дистанция между ними сейчас могла изменить ошибки прошлого.

Сара закрыла дверь и уже с порога начала говорить:

– Слава богу, я вас нашла. О чем вы только думали? Грегори, ты же прекрасно знаешь, что мы используем единственный шанс спасти репутацию Маргарет и сделать так, чтобы ваш ранний брак был принят в обществе.

– Это моя вина, – вздохнула Маргарет, отмахнувшись от протестов Грегори. – Я предложила обсудить дальнейшую тактику. Мы должны были только поговорить, честное слово, Сара. До ужина Грегори работал в библиотеке, и мы решили, что для него будет естественно туда вернуться. Я вроде бы случайно найду его там… – Она виновато пожала плечами. – Потом Луциан увидит нас, захочет выяснить намерения Грегори, и все будет хорошо.

– А я поцеловал ее, чтобы придать ей смелости, ну и все вышло из-под контроля, – признался Грегори, выглядя настолько похожим на побитую собаку, насколько это возможно для человека с пиратской повязкой на глазу и шрамами на лице.

«Была ли я когда-нибудь так молода?» – подумала Сара. Но все же эта пара юнцов сумела зачать ребенка и в течение довольно долгого времени самостоятельно жить на континенте и, если бы не несчастный случай, могла бы в конце концов пожениться.

– Не думаю, что сегодняшний вечер подходит для осуществления вашего плана. Если ты еще день будешь помогать Грегори и во всеуслышание тревожиться о его здоровье, сцена будет выглядеть убедительнее, – сказала Сара. – И давайте молиться, чтобы все удалось. Такую нервную нагрузку я больше не выдержу. Маргарет, предлагаю тебе вернуться в гостиную. Грегори, стратегическое отступление в собственную спальню сейчас более чем уместно. Кстати, советую тебе не оставаться завтра наедине с лордом Кэнноком. Когда мы в последний раз виделись, он метал громы и молнии.

Луциан на ходу взглянул на себя в зеркало, пригладил волосы, расправил шейный платок и вошел в гостиную. Сердце билось часто и сильно. Он понял, что не нервничал так с тех пор, как был зеленым юнцом. Сара согласилась выйти за него замуж. Он должен был испытывать восхищение. И он действительно испытывал восхищение – в ней было все, что он надеялся найти в жене. Но теперь в нем зародилась искра сомнения. Быть может, ей необходимо больше, чем он может ей предложить? Сумеет ли он оправдать ожидания такой сложной, искушенной женщины? Брак заключается на всю жизнь, и этот брак изменит их жизнь навсегда.

Луциан мысленно посоветовал себе не маяться дурью. Он знал, чего хочет, и Сара не юная девица, еще не разобравшаяся в самой себе. Он вошел в гостиную и увидел, что нужный ему человек стоит в группе гостей и увлеченно обсуждает достоинства и недостатки разных видов дичи – бекасов, вальдшнепов, куропаток.

Дождавшись паузы, он подошел:

– Могу я поговорить с вами, Элдонстоун?

Отец Сары обернулся и удивленно поднял бровь.

– Конечно. В моем кабинете?

– Если можно.

Войдя в кабинет, маркиз Элдонстоун жестом предложил Луциану сесть и спросил:

– Портвейн? Бренди?

– Бренди, пожалуйста. – У него не было ни одной причины так сильно нервничать. Он являлся отличной партией для Сары, и у ее отца не могло быть оснований отвергнуть его предложение. И Сара – вдова, но он понимал, что для нее очень важно согласие семьи.

– Я хочу просить вашего благословения, – сообщил Луциан, вертя стакан в руках. – Я попросил Сару выйти за меня замуж, и она согласилась.

– Правда? – Элдонстоун сел. Его лицо оставалось непроницаемым.

– Понимаю, что наш визит не слишком хорошо начался, поскольку мы несколько предвосхитили это решение, – начал Луциан и разозлился сам на себя. Какого черта он должен оправдываться из-за того, что стал любовником Сары? Хотя отцовские чувства, конечно, следует уважать.

– Вы сменили тон, Кэннок. Насколько я помню, раньше вы говорили, что о браке и речи быть не может.

– Да. Но тогда мы оба не были уверены, что наши чувства прочны. Никто из нас не хотел, чтобы наш брак был несчастливым.

– Вы бойко говорите, Кэннок.

– Главное, честно. Я собирался найти себе невесту на ярмарке невест следующего сезона, хорошо воспитанную девицу, только что покинувшую классную комнату. Но возможность присмотреться к ним поближе и сравнить с Сарой, женщиной умной и с сильным характером, показала, что лучше вашей дочери нет.

– И вы утверждаете, что моя дочь, которая, как вы правильно заметили, обладает сильным характером и умом, согласилась выйти за вас замуж?

– Я почти так же удивлен, как и вы, – согласился Луциан, отказываясь позволить Элдонстоуну вывести себя из равновесия.

– Ха! – Если это и был смех, то не слишком веселый. – Я доверяю Саре, а она, похоже, верит вам, Кэннок. Но если она ошибается, вам придется иметь дело с ее братом, а я буду стоять рядом и следить, чтобы он довел дело до конца.

– Я вас понимаю. Не забывайте, что у меня есть сестра. И я полностью разделяю ваши чувства к мужчинам, которые предают доверие женщины.

– Поэтому вы воздержались от ответа, когда Эш нанес вам удар? Это произвело на меня впечатление. – Элдонстоун шутливо отсалютовал собеседнику стаканом.

– Если бы я устроил драку на пороге дома родителей Сары, в то время как Клир всего лишь проявил заботу о сестре, Сара едва ли стала бы относиться ко мне лучше. – Луциан тоже поднял стакан в знак приветствия и сделал глоток. – Мои комплименты вашему поставщику вин, милорд.

– Отличная вещь, правда? – Некоторое время мужчины сидели в молчании, которое теперь стало дружелюбным. – Зять и шурин иногда могут позволить себе помахать кулаками, не правда ли?

– О да. – И нет никакой необходимости ждать, пока он станет шурином Эша Герриарда. Как только они окажутся на открытом воздухе и вблизи не будет дам, он непременно нанесет ответный удар. С большим удовольствием.

Мужчины вернулись в гостиную, когда часы пробили одиннадцать. Казалось невероятным, что за столь короткое время произошло так много событий. Жизнь Луциана полностью изменилась. Сара вместе с немного подавленной Маргарет беседовала со своей матерью и другими дамами. Он подошел и поцеловал сестру в щеку.

– Не пора ли тебе спать, милая?

– Я скоро пойду к себе, – ответила она и нахмурилась. – А бедный мистер Фарнсуорт до сих пор сидит над бумагами. О нем ты не беспокоишься?

– Ты очень много внимания уделяешь юному Фарнсуорту, – заметил Луциан с улыбкой. – Надеюсь, ты не флиртуешь с ним? Не стоит отвлекать моего секретаря от работы.

– Я и не думала с ним флиртовать, – негодующе фыркнула Маргарет. – Он слишком серьезно относится к делу, чтобы обращать на меня внимание. Я им восхищаюсь, – сообщила она, обернувшись к миссис Сиддонс, чтобы та не пропустила ни одного слова.

«В ней пропадает великая актриса!»

Луциан улыбнулся Саре, и та ответила на его улыбку, незаметно кивнув в сторону своей матери. Он понял, что уже не только отец, но и мать Сары знает об их решении. Его взгляд встретился с потрясающими зелеными глазами маркизы, и Луциан был вознагражден улыбкой, такой же блистательной, как и у дочери, но вобравший в себя богатый жизненный опыт и лукавство. Эта женщина научила дочь защищаться с помощью ножа и скакать верхом, а он, дурак, предложил Саре стать традиционной маркизой, как ее мать!

Еще месяц назад он хотел от жизни лишь одного: вернуть к нормальной жизни сестру, ну а потом найти удобную, подходящую ему во всех отношениях жену. А теперь… Он мечтательно улыбнулся, заметив улыбку Сары. Что с ним случилось?

– Я бы хотел увидеть вашу конюшню, Клир. Есть возражения? – Луциан впервые остался наедине с братом Сары. Все дамы, в том числе Сара и Маргарет, или рисовали на лужайке за домом, или восхищались работой художников. Мужчины пожелали увидеть, какие усовершенствования хозяин поместья за последнее время ввел на своей молочной ферме, и он с удовольствием согласился все им показать. А Луциан поймал у двери Эша. Он явно шел в конюшню, поскольку был одет для верховой езды.

– Никаких. Хочешь покататься верхом? – Виконт кивком поблагодарил лакея, открывшего перед ними дверь, и зашагал прямиком к конюшне.

– Мне определенно не помешает размяться, – честно ответил Луциан.

– Насколько я понял, ты женишься на моей сестре, – сказал виконт, когда они отошли от дома. – Тебе же будет лучше, если ты сделаешь ее счастливой, – бросил он, и его чарующая улыбка не скрывала угрозу.

– Так и будет. – Улыбка Луциана была не менее лучезарной. – Мы с тобой мало знакомы. Я всегда держу слово. Я серьезно отношусь к семейным обязанностям и всегда отдаю долги.

Хук справа был исполнен по всем правилам. Уверенный, сильный, направленный точно в подбородок противника. Синяк на собственном подбородке Луциана даже стал меньше болеть. Удар застал виконта врасплох.

Эш Герриард рухнул в пыль, приподнялся на локтях и ухмыльнулся.

– Понял. Дай мне руку, будущий зятек.

Он протянул правую руку, Луциан взял ее, но тут противник дернул его на себя и нанес удар обутой в сапог ногой в живот. Луциан по инерции перелетел через Клира, кувыркнулся и вскочил. Он снял сюртук, заметив, что Клир занят тем же.

– Ну, давай! – Виконт принял бойцовскую стойку, предлагая Луциану начинать. – Мне это понравится. С кем ты обычно боксируешь?

– С Джентльменом, конечно. – Луциан отбросил шейный платок и пошел на противника. Я тебя там видел, но ни разу не удалось посмотреть, как ты дерешься.

– Да, вроде мы там встречались. Джентльмен Джексон – отличный учитель, хотя он в точности соответствует своему прозвищу.

Похоже, это вежливое предупреждение. Драка будет вовсе не джентльменской, понял Луциан. Эш Герриард вырос в Индии и знает множество всяких экзотических трюков.

Когда они сблизились, виконт попытался нанести удар левой ногой, целясь в локоть Луциана. Тот сумел уклониться, и его кулак пришел в соприкосновение с ребрами виконта.

– Дорогая, тебя не затруднит отыскать альбом с видами Калькутты? Миссис Голуэй хотела бы его посмотреть. Ума не приложу, куда он подевался.

– Конечно, мама.

Сара отправилась в библиотеку, полагая, что слуги отнесли лежавшую не на месте книгу именно туда. Она торопливо шла по дому, но, бросив мимолетный взгляд в окно, резко остановилась. Со стороны конюшни к дому приближались двое мужчин. Оба хромали и пошатывались, поддерживая друг друга. Эш и Луциан.

Глава 18

Сара распахнула дверь и побежала к ним. Что случилось? Несчастный случай во время верховой прогулки? Через несколько мгновений она, задыхаясь, остановилась перед ними. При виде дамы они выпрямились и расправили плечи, а она смогла оценить ранения и порванную одежду.

– Вы дрались! Посмотрите на себя! Сплошные синяки и сбитые в кровь костяшки пальцев.

У Эша была разбита губа, заплыл левый глаз, и он прихрамывал. Его рубашка была разорвана. У Луциана появился синяк под правым глазом и большая царапина на щеке. Его бриджи были разорваны по боковому шву, а на рубашке виднелся отчетливый отпечаток подошвы.

– Небольшой поединок, ничего страшного, – пробормотал Эш и поморщился.

– Голыми руками? Без перчаток? В одежде для верховой езды? Поединок? Это была обычная драка. Как вы могли? Вы же вот-вот станете родственниками! – Саре хотелось расплакаться, но она приберегала силы для другого. Ей только надо убедиться, что эти два осла не получили серьезных повреждений, после чего она им задаст! – Быстро заходите в дом, пока кто-нибудь из дам не рухнул в обморок при виде такой впечатляющей картины. Идите в оранжерею. Там есть вода и много света.

– А зачем много света? – полюбопытствовал Луциан, ковыляя в направлении оранжереи.

– Чтобы осмотреть ваши раны и наложить повязки. Вы оба – дикари. Питер! – Один из лакеев как раз вышел из оранжереи, держа в руках большой букет свежих цветов. – Оставь это и принеси мне бинты и мази. Поторопись!

Сара втолкнула их в оранжерею и усадила на скамью.

– Раздевайтесь до пояса. Оба! – скомандовала она и тут же бросилась к Луциану, который, кривясь, тщетно пытался снять рубашку. – Позволь я помогу. У тебя сломаны ребра?

– Сомневаюсь. Там просто след удара. – Он скрипнул зубами, когда Сара отбросила рубашку и стала ощупывать изменивший цвет участок его тела на боку, имеющий отчетливую форму стопы.

– Да, синяков хватает. Возможно, есть трещина в ребре. А ты? – Она повернулась к брату: – Какого черта ты хромаешь?

– Подвернул колено, когда упал. И нет, я не стану снимать бриджи.

Вошел Питер с мазями и бинтами.

– Мне остаться, леди Сара?

– Нет, спасибо. Принеси, пожалуйста, горячей воды и несколько маленьких мисок. – Она дождалась ухода лакея и обрушилась на брата: – Как ты мог! Мама и папа так рады за меня. Почему ты тоже не можешь порадоваться за сестру, Эш?

– Я радуюсь. Кэннок – честный парень. – Эш пожал плечами, тихо выругался на хинди и покосился на Луциана. – Драться он, правда, не умеет, но в остальном я одобряю твой выбор.

– Это я не умею драться? Просто я дерусь как джентльмен, а ты – как лживый индийский мальчишка. – Луциан швырнул в соперника смятый шейный платок. – И я сбил тебя с ног столько же раз, сколько ты меня.

Сара окинула обоих гневным взглядам и вздохнула.

– Понимаю. Это мужские игры. Надо сначала вышибить дух друг из друга, а потом стать лучшими друзьями, не так ли? И никто не подумал, что у мамы полон дом гостей, а сестра Луциана насмерть перепугается, увидев брата в таком состоянии. И не зыркай на меня так, Эш Герриард.

– Ты уверен, что хочешь на ней жениться? – спросил Эш, взял тряпочку, опустил в холодную воду и осторожно приложил к глазу. – Она стала ужасно сварливой.

Луциан взглянул на невесту. Его лицо выражало абсолютную невинность, как у мальчишки, объясняющего, что он совершенно не виноват в том, что явился домой весь в крови, грязный и в разорванных штанах.

– Придется, – сообщил он. – Джентльмен, связав себя обязательствами с леди, не может ее бросить, даже если она оказывается злобной фурией, а он ожидал ангела.

– Зато фурия может бросить джентльмена, – буркнула Сара и с размаху опустила на стол баночку с мазью из календулы. – Полагаю, вы в состоянии позаботиться о себе сами, раз уж стали такими хорошими друзьями.

Она вышла из оранжереи и проследовала в библиотеку.

Она принесла альбом миссис Голуэй и села рядом с матерью.

– Эти мерзавцы устроили потасовку, – буркнула она. Миссис Элдонстоун повернулась к ней с заметным интересом, и Сара добавила: – Луциан и Эш. Они с ног до головы покрыты синяками и ссадинами и выглядят так, словно чудом вышли живыми из уличной драки.

– Слава богу! – улыбнулась миссис Элдонстоун. – А я уже начала волноваться, что Эш так и не примет твоего будущего мужа.

– Мама, судя по их внешнему виду, они пытались убить друг друга. Зато теперь они лучшие друзья.

– Что поделать, таковы мужчины. – Женщина улыбнулась. – Судя по всему, в драке ни один из них не уступил другому. Признав друг друга ровней, они успокоились и прониклись взаимным уважением. – Она несколько минут молчала, пока сидевшая рядом Сара кипела от злости. – Разве Майкл не дрался?

– Конечно нет! Он был слишком цивилизованным человеком для этого.

– Жаль, потому что таким образом мужчины избавляются от накопившейся агрессии. Если бы Майкл и Фрэнсис были привычны к такому способу урегулирования споров, вполне возможно, о дуэли не было бы и речи.

Она стала гладить Сару по голове – легко и рассеянно, словно гладила кошку. А Сара расслабилась, обдумывая слова матери.

– Не то чтобы я возражала против драки, если она необходима, – медленно проговорила она, обращаясь и к матери, и к самой себе. – Ты сама учила меня уметь защищаться, а для мужчин прекрасное упражнение – боксерский поединок. Но эта драка была грубой и жестокой.

– Кто-нибудь из них получил серьезные ранения?

– Нет.

– Значит, все в порядке. Они оба старались, чтобы не было опасности для жизни. Эш умеет убивать, и, если Луциан ему не поддался, значит, он тоже умеет драться серьезно.

Получается, что желание Луциана защитить сестру, а теперь, выходит, ее в действительности было частью строго соблюдаемого кодекса ответов, и, если бы Майкл позволил себе стать чуть менее цивилизованным, он остался бы в живых? Мысль была в высшей степени неприятной.

✻ ✻ ✻

Сара оказалась слишком занята мыслями о Майкле и дуэли, чтобы беспокоиться о предстоящем вечернем объявлении. Она лишь мимоходом подумала, что, если Эш и Луциан окажутся в слишком уж непрезентабельном виде, папа отложит сообщение о помолвке на потом. Тем не менее она надела свое лучшее вечернее платье из шелка цвета соломы, расшитое кристаллами по подолу и вдоль линии декольте. В ее уложенные в высокую прическу волосы тоже были вплетены нити кристаллов. Больше драгоценностей на ней не было. Собственное отражение в зеркале показалось ей элегантным и изысканным, что укрепило ее уверенность в себе.

Это реакция, сказала она себе. Встреча с Луцианом перевернула ее мир с ног на голову, как раз когда она начала чувствовать себя неуютно в Сэндбее и задумалась о том, чем заняться дальше и как она хочет прожить оставшуюся жизнь.

Возможно, мысли о Майкле – очередная стадия в процессе траура, запоздалый прилив сожалений о потере. Но брак с Луцианом – серьезный шаг в сторону от того, что она всегда хотела… считала, что хотела. Хорошо ли она его знает?

Она достаточно хорошо знала его в постели, подумала она, спускаясь по широкой лестнице в гостиную. Хотя они только дважды спали вместе, Сара успела понять, что ее жених опытный, заботливый, требовательный и нежный любовник, умеющий доставить удовольствие женщине. Но каков он будет в роли мужа?

– У тебя такой очаровательный румянец на щеках. – Луциан подошел к ней, как только она появилась в гостиной, и передал бокал шампанского. – С кем ты флиртовала по пути сюда?

– Со вторым лакеем, – сообщила Сара, улыбкой поблагодарив жениха за внимательность. Ему совершенно не нужно знать, что она думала о его достоинствах как любовника. – Лакей Эша действительно может творить чудеса. Ты выглядишь так, словно вернулся после боксерского поединка в клубе, а не участвовал в драке без всяких правил на конном дворе. Эш тоже обрел респектабельный вид? – Ей очень хотелось убрать с его лба прядь волос, прикрывавшую внушительную ссадину, и обследовать все тело в поисках повреждений. По правде говоря, в ней проснулся собственнический инстинкт – хотелось хлопотать вокруг него. – Как ребра?

– Твой брат старается не хромать, хотя, подозреваю, что Филлида подбила ему вторую ногу. Для симметрии. Что касается моих ребер, с ними все в порядке. Мне даже совсем не больно – разве что когда я смеюсь.

– Обещаю не говорить ничего смешного. – Они остановились, прикрытые створкой двери, и Сара нежно погладила жениха по ребрам. – Но вообще-то я не виню Филлиду.

– А меня ты прощаешь? – Луциан нежно улыбнулся.

– С таким же успехом я могу простить тебя за то, что ты мужчина, – сказала она, опустила голову и уткнулась головой ему в грудь.

– С этим я ничего не могу поделать, независимо от того, простишь ты меня или нет. Не будь я мужчиной, ты не казалась бы мне такой ослепительно красивой. Сегодня ты великолепна, Сара. Настоящая фея из волшебной страны.

Луциан наклонился, чтобы поцеловать ее. Его теплое дыхание коснулось ее губ, спутав мысли и чувства.

– Прекратите это немедленно. – Эш стоял, облокотившись одной рукой о дверь и прикрывая их от нескромных взглядов. – Если кто-нибудь из старых сплетниц заметит, как вы целуетесь до объявления о помолвке, они сделают совершенно правильный вывод, что это вовсе не продуманный династический брак, а вы на самом деле любите друг друга. Плохо уже то, что у нас с Филлидой брак по любви. А если мы оба окажемся настолько неискушенными? Скандал!

Эш посмотрел через плечо на гостей. Луциан хохотнул, но неожиданно замолчал и нахмурился. Сара резко втянула в себя воздух. Брак по любви? Хотя Луциан, похоже, не придал значения словам Эша.

– Все уже собрались. Папа готовится сделать объявление. Вам лучше подойти к нему и постараться выглядеть робкими и сконфуженными.

Удивительно! Сара уже побывала замужем, а теперь была старше и намного опытнее, чем когда выходила за Майкла. Тем не менее она действительно чувствовала себя робкой и сконфуженной. Возможно, все дело в том, что она и Луциан несколько предвосхитили события.

Маркиз Элдонстоун тем временем очень правдиво изображал гордого отца. Не исключено, что сейчас, когда Луциан на самом деле собрался жениться на Саре, он был доволен выбором дочери. Его речь была короткой, прочувствованной и теплой. Особо чувствительные дамы даже прослезились. Луциан ответил несколькими в высшей степени достойными фразами о том, что ему повезло заполучить столь красивую и умную невесту. Гости похлопали в ладоши, а потом наперебой стали поздравлять маркиза и Сару.

Шум уже совсем стих, когда к Луциану подошла Маргарет, держа за руку Грегори.

– Луциан, мы должны поговорить с тобой.

– Вы? – Он окинул сестру непонимающим взглядом.

– Я должен, милорд. – Покрытое шрамами лицо Фарнсуорта была красным, но он держал голову высоко поднятой и смотрел маркизу прямо в глаза.

Луциан несколько секунд переводил глаза с сестры на секретаря и обратно. Потом он обернулся к Саре и попросил разрешения отлучиться.

– Подозреваю, здесь еще одна любовная история, – с улыбкой сказала она. – Леди Маргарет много времени проводила, помогая мистеру Фарнсуорту. Мне и раньше казалось, что я замечаю растущую привязанность между ними. Вероятно, так и вышло. Что ж, он умный, способный и достойный молодой человек, сын священника. Лорд Кэннок считает, что юноша далеко пойдет.

– Но ведь девушка очень юна, разве нет? – проговорила леди Фицхью. – И это неравный брак.

– У меня был в точности такой же брак, – призналась Сара, – и я была счастлива. Хотя это продлилось недолго.

Дамы, окружавшие Сару, замолчали. Она могла представить, что они думают. Она – дочь маркиза – вышла замуж за простолюдина, ученого, но осталась леди. Возможно, ничего скандального в этом нет.

Луциан вернулся, перебросился несколькими фразами с маркизом Элдонстоуном и поднял руку, призывая гостей к вниманию.

– Друзья, сегодня воистину день добрых новостей. Я рад сообщить, что моя сестра Маргарет отныне помолвлена с мистером Грегори Фарнсуортом.

Грегори так сильно перенервничал, что побледнел до синевы, а Маргарет счастливо улыбалась. Луциан выглядел довольным, но, возможно, просто был рад, что все задуманное получилось. Сара обнаружила, что вытирает платочком слезы, хотя даже не заметила, как достала его из ридикюля.

Вернувшись, Луциан сжал руку невесты.

– Спасибо тебе, Сара. Если бы не ты, эта история не кончилась бы добром.

– Они, конечно, совершили много ошибок, Луциан, но я была искренне рада им помочь. Мне очень нравится Маргарет. Да и Грегори – приятный юноша. Теперь надо спланировать даты свадеб.

– Я знаю. – Он выглядел слегка встревоженным, что Сара посчитала хорошим знаком. – Сначала должны пожениться мы с тобой, и как можно скорее. Тогда мы устроимся в лондонском доме и выдадим замуж Маргарет. – Он взглянул на невесту сверху вниз. – Это тебя не обижает? Ты не должна думать, что наш брак – всего лишь способ устроить судьбу Маргарет. И еще я не знаю, как долго ты захочешь все планировать.

– Прежде всего я собираюсь поехать в Сэндбей и закрыть магазин. – Увидев, что Луциан едва скрывает свое облегчение, Сара с воодушевлением продолжила: – Там есть одна дама, посещавшая наши собрания. Думаю, она заинтересуется. И разумеется, выплатить некоторую сумму Дот. Если ты поедешь со мной, мы сможем одновременно строить планы. Маргарет может остаться здесь с мамой.

– А я пошлю Фарнсуорта в Лондон открыть дом. И мы сможем побыть вдвоем. – Последние слова они произнесли хором. – Предварительный медовый месяц, – прокомментировал Луциан неожиданно охрипшим голосом.

– Ты считаешь меня безнравственной? – спросила Сара.

– О, я очень на это надеюсь, моя Афродита. Очень.

Глава 19

– Почтовые кареты быстрее, чем экипажи с кучером, но у них есть один большой недостаток, – заметил Луциан, когда тремя днями позже они выехали из Элдонстоуна.

– Они очень тряские? Да, но ведь нас не укачивает. – Сара устроилась поудобнее. Она очень любила родителей, тем не менее с радостью покинула родительский дом и гостей, которым до всего было дело.

– Здесь слишком много стекла, – мрачно сообщил Луциан, жестом указав на большое окно в передней части кареты, которое позволяло им видеть лошадей и почтовых служащих. – Как я могу заняться с тобой любовью у всех на виду?

Сара героическим усилием воли отбросила эротические мысли о занятии любовью в движущемся экипаже и постаралась быть практичной.

– Зато мы можем проделать весь путь за день. Погода хорошая, дороги свободные. Если мы захватим с собой еду и питье и будем останавливаться только, чтобы сменить лошадей, путь займет двенадцать или тринадцать часов.

– Ты будешь вконец измотана, когда мы доберемся до Сэндбея.

– Нет, если мы будем спать. – Она опустила голову ему на плечо. – Мы можем поочередно быть подушкой.

– Я не сплю в пути и определенно не сплю, когда путешествую с дамой. А что, если нас остановят?

– А что, если нас остановят разбойники, когда мы будем заниматься любовью? – засмеялась Сара. – Что ты будешь делать? Испугаешь их своим оружием?

– Вы шокируете меня, леди Сариса. Что вы имеете против моего оружия?

– Что вы, маркиз, меня очень даже устраивает ваше оружие.

Они оба засмеялись.

– Думаю, нельзя заниматься любовью на особенно опасных участках дороги. В картах их могли бы как-нибудь обозначать.

– Совершенно верно, – подхватил маркиз. – Изображением Купидона в красном цвете могли бы обозначать участки дороги, где заниматься любовью небезопасно. Отличная идея! На этом можно разбогатеть. На картах можно обозначать, скажем, гостиницы, где ужасно готовят, красным изображением коровьей ноги, а те, где не сушат постельное белье, – грозовым облаком. Мне нравится. Если мы потеряем все деньги, займемся издательским бизнесом.

– Идиот, – ласково сказала Сара и поцеловала жениха, не обращая внимания на то, что они ехали по главной улице небольшого городка и его жители уже спешили по своим делам.

Хорошо, что у него есть чувство юмора. Неожиданно ей пришло в голову, что у Майкла с юмором было не так уж хорошо, он не всегда чувствовал, что смешно, а что нелепо. Нет, он не был скучным, занудливым педантом. Но она не могла себе представить, чтобы он поддержал ее глупую фантазию о картах с предупреждающими знаками для любовников. Он был хорошим спутником, но очень серьезным.

Не то чтобы Луциан не был серьезным, подумала она, искоса поглядывая на жениха. Он был серьезен в отношении своей семьи, чести, чувств Маргарет, даже когда был зол на свою сестру. Он был серьезен и в отношении ее чувств тоже, уважительно отнесся к ее воспоминаниям о Майкле… Но он до сих пор не понимает, почему она переживает, зная, что Майкла так сильно заботили вопросы чести, что он решил из-за это стреляться и позволил себя убить. Его шокирует то, что она считает это слабостью Майкла, который должен был найти другой способ разобраться с пьяными бреднями Фрэнсиса.

По ее спине пробежала холодная дрожь, когда она подумала, что именно сказал Фрэнсис. Неужели Майкл пошел на смерть, уверенный, что она предала его с его же лучшим другом? Кстати, многие, наверное, так и решили бы, хотя ничего, кроме легкого флирта, между ней и Фрэнсисом не было.

Примерно на полпути Сара уснула. Было два часа пополудни. Они только что поели – жареный цыпленок, свежие булочки с маслом и кувшин эля. Из-за эля она и уснула, улыбнулся Луциан, глядя на крошки на юбке Сары и жирное пятно на ее щеке – там, где ее коснулась куриная ножка. Похоже, его будущая маркиза не слишком печется о производимом ею впечатлении. Он обнял ее за плечи и привлек к себе. Она придвинулась и устроилась поудобнее, прижавшись к жениху. А он с усмешкой заметил, что ее рука лежит на рукояти пистолета, который он на всякий случай положил в боковой карман кареты рядом с сиденьем.

Ему хотелось оберегать ее, осознал Луциан, причем даже больше, чем других женщин. Может быть, это любовь? Вероятно, да. Хотя он ожидал других симптомов, точнее, опасался их, если быть честным. Когда ее брат говорил о браке по любви, она никак не отреагировала. Что же такое увидел Клир? Луциан не чувствовал себя очарованным. И голову он не потерял. Кроме того, он не пытался писать сонеты, воспевая брови любимой, хотя они, конечно, были красивыми, и не имел никакого желания возводить ее на пьедестал и молиться своей богине.

Совсем наоборот. Его желания, связанные с этой женщиной, были совершенно земными, и единственный пьедестал, на который он был согласен, – тот, на который ее можно посадить или наклонить, чтобы было удобнее заниматься любовью.

Он испытывал желание и к другим женщинам, так почему же одна только мысль, что эта женщина может исчезнуть из его жизни, вселяла в него некое чувство, подозрительно напоминающее страх? Ничего похожего он не испытывал по отношению к другим женщинам.

Но почему? Да, она красива, желанна, умна, смела, честна. Еще она горяча в постели. Все это так, и все же дело было не только в этом. В ней было еще какое-то не поддающееся определению качество, которое объединяло все перечисленное неким особым образом, находившим отклик в его душе. Это любовь?

Прямая и честная, она ни разу не сказала, что любит его. Правда, он тоже ничего не говорил ей о любви. Этого Луциан не мог не признать. Но ведь мужчине всегда труднее говорить о любви, даже с самим собой. Нет, если бы Сара его любила, то не стала бы этого скрывать. Тогда почему она согласилась выйти за него замуж? Они говорили о необходимости отвлечь внимание от Маргарет и Грегори, обсуждали компромиссы в браке. А потом она приняла его предложение, и он даже не спросил почему.

Возможно, все дело в том, что она стала его любовницей, а потом сообразила, что совершила ошибку, вступив в сексуальные отношения вне брака. Да, она выдержала явное неодобрение отца и брата, не показав ни раскаяния, ни сожаления. Если она передумала и хотела замуж, то никак этого не показала. Слишком честная, чтобы заманить его в ловушку, она дождалась его предложения и позволила себе согласиться.

Все вроде бы логично, но такие рассуждения оставили в душе Луциана чрезвычайно неприятное чувство. Он закрыл глаза. Проклятье! Любовь – это совсем не так приятно, как пишут в романах.

Его уверенность исчезла, он почувствовал себя больным и полагал, что всему виной страх. Он находился не в своей стихии. Неудивительно, что мужчины сходили с ума от любви, стрелялись в отчаянии. Где теплый солнечный свет и розы, которые должны сопутствовать любви? Птички поют, проклятые купидоны летают…

– Луциан, проснись! Тебе приснился плохой сон. – Кто-то энергично тряс его за плечо.

Маркиз растерянно моргнул и обнаружил прямо перед собой Сару, которая – этого следовало ожидать – смеялась.

– Ты что-то бормотал о купидонах, занимавшихся тем, что, на мой взгляд, анатомически невозможно, особенно для существ с крыльями. Ты правильно говорил, что не являешься романтиком.

– Я мог бы попытаться, – предложил он, вложив в свои слова максимум уверенности.

Как это – быть романтиком? Водить свою даму на прогулки, дарить ей цветы, обращать внимание на ее платья и прически, расточать комплименты. Он не испытывал никаких сомнений, собираясь заниматься всем этим в следующем сезоне, после того как выберет будущую маркизу.

Его прежние любовницы не ждали от него никакой романтики – только страстности в постели. И он постарался не ударить лицом в грязь перед Сарой, достигнув, судя по ее реакции, весьма неплохих результатов. Но она говорила о романтике не единожды, а значит, это для нее важно.

– Мужчины! – Сара засмеялась, хотя в ее глазах не было особого веселья. – Ты или романтик, или нет. Научиться этому нельзя. Но ты не беспокойся. Мы же договорились об удобном рациональном браке, разве нет?

«Но почему они это сделали? – спросил Луциан самого себя. – Точнее, почему она на это пошла?» Поразмыслив, он понял, что не нужно задавать этот вопрос. Она может всерьез задуматься и прийти к выводу, что не хочет за него замуж, или, что ничуть не лучше, она может решить, что это он не желает на ней жениться и подталкивает к разрыву ее. Ни один джентльмен не может себе позволить обмануть леди. Это она может разорвать помолвку, если передумает, а одна только мысль о том, что Сара может усомниться в его искренности, показалась ему ужасной.

Он не станет говорить с ней о любви или признаваться в своих чувствах, потому что она решит, что он давит на нее, желая услышать то же самое. А Сара определенно не испытывает к нему любви, иначе призналась бы в этом. Она хочет удобный рациональный брак. Что ж, он любит ее и даст ей то, что она хочет. В конце концов, он тоже всегда этого хотел.

– Мы приехали.

Сара очнулась от тревожного беспорядочного сна и увидела, что экипаж приближается к центру Сэндбея. Уже стемнело. Вот ее дом. Но вскоре он перестанет быть таковым. Ее дом будет в другом месте, рядом с Луцианом. У нее начнется другая жизнь, та, от которой она бежала, выйдя замуж за Майкла.

– Сара?

– Извини, я замечталась.

Она бежала… Неужели именно это она и делала? Бежала от чуждого ей, непонятного мира, а не к человеку, которого любила? Но ведь она любила его. По-настоящему любила. Он был ее другом – надежным, верным, с ним ей было спокойно, и он познакомил ее с интеллектуальным миром, который ее очаровал.

Был другом… Она любила Майкла, осознала Сара, но не так, как Луциана. Она любила его как друга, который стал ее любовником, и это было совсем не то, что она испытывала к Луциану. С Луцианом она была готова рисковать, сделать шаг к пугающей неизвестности. С Майклом она брала, что хотела, то, в чем нуждалась. Если бы она испытывала к нему нечто подобное, она бы никогда и не подумала о Фрэнсисе, о глупости, приведшей к ужасному результату. Глупость с ее стороны, со стороны Фрэнсиса и со стороны Майкла, но только для него она оказалась роковой.

Это была не ее вина, повторяла она себе снова и снова, но продолжала чувствовать себя виноватой. Майкл любил ее по-настоящему, преданно и нежно, а она не могла ответить ему тем же. Поэтому он бросил вызов Фрэнсису. Поэтому он мертв.

– Сара, с тобой все в порядке? Мы подъехали к твоему дому, а ты никак не реагируешь.

Луциан с ней здесь и сейчас.

– Да, все в порядке. Просто я еще не совсем проснулась.

– Там в окне виден свет. Подожди, я пойду постучу.

Он так и сделал, и дверь через полминуты распахнулась. Свет лампы, которую держал в руке Уолтер, осветил ступеньки и небольшую часть улицы. На самом краю светового пятна какая-то тень метнулась в темноту. Грабитель, поджидающий одинокого прохожего, или бездомный, ищущий незапертые ворота, куда можно войти и получить теплое убежище на ночь. Но было что-то знакомое и тревожащее в том, как двигалась тень.

Сара встряхнулась. Похоже, она грезит наяву и видит призраки. Все потому, что она позволила себе долго думать о прошлом. О Кембридже.

Луциан помог ей выйти, пока Уолтер и один из почтовых служащих выгружали ее багаж. Жених и невеста простились с соблюдением всех правил приличия. Она не пригласила его зайти, он поцеловал ей руку.

– Я приду завтра.

– Мне необходимо пойти в магазин. Давай встретимся там.

– Хорошо. – Поклон, и он уже сидел в карете, которая сразу покатила прочь.

– Все в порядке? – спросила она Уолтера, дождавшись, когда он тщательно закроет дверь.

Ей ответила Мод, спустившаяся со второго этажа, чтобы взять сумки.

– Да, все в полном порядке. Приходила миссис Фэруэлл. Принесла деньги. Ваша почта на столе. Я открыла те конверты, которые были похожи на приглашения, и ответила, что вас не будет в городе неделю.

– Никаких посетителей?

– Нет, миледи, было очень тихо.

– Прекрасно. Надеюсь, вы тут не слишком скучали. Я поднимусь наверх, вымоюсь и переоденусь. Потому выпью чаю и лягу спать. Путешествие было очень долгим.

Дождавшись, когда Мод расчешет ей волосы, Сара сообщила горничной новости.

– О, миледи, вы станете маркизой, как ваша мама. Это здорово.

– Надеюсь, ты останешься со мной, Мод. Ты понимаешь, это означает переезд в Лондон. Там мы будем проводить большую часть времени. Ну и, конечно, в загородных домах лорда Кэннока… уж не знаю, где они.

– Да, конечно, миледи. Я так рада. Подумать только – Лондон, балы, званые ужины… Великолепные платья…

– Ты станешь очень занятой женщиной, Мод. Тебе будет поручен мой гардероб, у тебя появится собственная служанка. Среди женского персонала ты займешь самое высокое положение в доме, после экономки.

«По крайней мере, у кого-то загораются глаза при мысли о будущем. Хорошо ей. Ни тревог, ни сомнений», – так думала Сара, устраиваясь в постели с чашкой чая и надеждой, что сон не заставит себя ждать.

Она знала, что спит и видит сон, понимала, что должна открыть глаза и проснуться, но чувствовала себя бессильной. Голос Майкла произносил слова, которые она никогда не слышала, только видела их написанными на бумаге – в письме, оставленном им перед тем, как отправиться на последнюю встречу с Фрэнсисом. Лицо Майкла было немного размытым, словно она видела его сквозь туман. Его губы шевелились, произнося те самые слова.

Плотный туман закружился вокруг нее, проникая в рот и нос, мешая дышать, забиваясь в уши и не позволяя слушать. Сара постепенно проваливалась, тонула в белом безмолвии.

«Это был только флирт, – пыталась выговорить она, – совершенно безобидный флирт. Мне было скучно, меня угнетало одиночество. Долгими вечерами, когда ты оставался в колледже, Фрэнсис был рядом. Он всегда был мил, забавен, настоящий друг. Я никогда не любила его, Майкл. Только тебя одного».

Теперь в тумане звучали уже три голоса, словно некий дьявольский хор. Голос Майкла, ее собственный и еще один, который она не слышала уже два года. Всего один поцелуй на ночь, дорогая Сара. Кому от этого будет хуже? Всего один поцелуй для старого друга.

Сара проснулась вся в поту, лицо в слезах, спутанные волосы прилипли к лицу, словно клочья воображаемого тумана.

– Я недостаточно любила тебя, Майкл, – громко сказала она. – Не так, как должна была. Иначе я никогда не стала бы флиртовать с твоим другом.

Теперь Майкл мертв, Фрэнсис в изгнании, а она с Луцианом, человеком, которого она любит, желает и не заслуживает.

Глава 20

Страх и стыд все еще владели Сарой на следующее утро. Когда она шла вниз по склону холма к «Раковине Афродиты», в воздухе стоял туман, словно переместившийся из ее ночного кошмара. Сара отлично понимала, что это невозможно и что в это время года туманы – частое явление, предвестник грядущей осени, но это не мешало ей испытывать дискомфорт.

Дот уже была в магазине.

– А вот и ты, моя голубка. Наконец-то ты дома, в целости и сохранности. – Женщина наклонила голову и вопросительно уставилась на Сару, понимая, что ей есть что сказать.

– В целости и сохранности, – согласилась Сара. – И у леди Маргарет тоже все хорошо. Скоро она выйдет замуж за своего обожаемого Фарнсуорта. Скандала и сплетен удалось избежать.

– Это хорошая новость. Я рада за девочку. Она очень милая, хотя, конечно, ей еще предстоит повзрослеть.

– А я продаю магазин и выхожу замуж за маркиза Кэннока, – на одном дыхании выпалила Сара. Она увидела, как у Дот отвисла челюсть. – Не беспокойся, Дот, я позабочусь, чтобы ты ничего не потеряла.

Как выяснилось, женщину потрясла не продажа магазина.

– За маркиза Кэннока?

– Да, – проговорил низкий голос под перезвон дверных колокольчиков. – Кто меня спрашивал?

– Мистер Дантон! Вы маркиз Кэннок?

– Совершенно верно. Дантон – наше семейное имя.

– Это хорошо. – Дот удовлетворенно кивнула. – Вы ей подходите. – Она направилась к выходу в кухню. – Я поставлю чайник.

Они остались вдвоем. Сара видела, что взгляд Луциана скользит по стенам и прилавкам магазина. Наверное, он сомневается, сможет ли она все это оставить позади и стать маркизой, которая ему нужна.

– Мы выпьем чаю, потом я переговорю с Дот и отправлюсь к мисс Ингрэм, которая может заинтересоваться магазином. Я могу сдать его в аренду, если она не захочет купить его.

– Я возьму его, – сказала Дот, вновь появившись в зале с чайным подносом в руках.

– Ты, Дот? – удивилась Сара. – Но ты же никогда не занималась бухгалтерией и заказами.

– И не буду. Я могу и дальше готовить чай и поддерживать порядок. Но у меня есть племянница, дочь кузена, хорошая воспитанная девочка. Ее отец, фермер, сумел дать ей образование. Она стала работать гувернанткой, и у нее все отлично получалось, но тут взрослый сын хозяев, мерзкий червяк, начал к ней приставать, она дала ему пощечину и тут же была уволена без рекомендаций. Не сомневаюсь, что она справится. А пока она сидит дома в Дорчестере и помогает маме.

Искушение немедленно отдать ключи Дот было велико. Сара была многим обязана этой женщине, доверяла ее суждениям и полагала, что ее протеже действительно справится. Но гордость Дот не позволит ей принять такой подарок. Придется быть более гибкой.

– Мы создадим партнерство, – сказала Сара. – Я буду пассивным партнером, а ты и твоя племянница – активными. Я сегодня же поручу поверенному, чтобы он составил соглашение. А если твоя племянница сможет приехать из Дорчестера в течение ближайших дней, я помогу ей войти в курс дела.

Дот поставила поднос на стол и сняла фартук. – Благослови тебя Бог, моя голубка. Не могу сказать, как я переживаю за эту девочку. Я сейчас же пойду и отправлю ей весточку. Она сразу приедет. Мне будет не хватать тебя, Сара, но я очень рада возможности сделать что-нибудь для нашей Лауры.

– Почему ты не подаришь ей этот магазин? – спросил Луциан, когда они остались вдвоем.

– Потому что Дот не примет такой подарок. Это заденет ее гордость. А так я смогу постепенно уйти в тень, предоставив им стать полноправными хозяйками. Магазин популярен у жителей города, равно как и у гостей, так что они не прогорят. – Она засмеялась. – Подумать только, какой груз упал с плеч! – Она разлила чай и подвинула к Луциану тарелку с кексами. Несмотря на то что за завтраком она выпила только чай, есть ей не хотелось.

– Что случилось, Сара? – тихо спросил Луциан, погладив ее по щеке.

Жест был такой нежный, что Саре захотелось плакать. Она закрыла глаза, стараясь успокоиться.

– Ты очень бледна, под глазами темные круги, – продолжал он. – Похоже, ты плохо спала, хотя за день сильно устала.

– Думаю, это запоздалая реакция организма на все произошедшее. – Она улыбнулась и потерлась щекой о его пальцы. – Я спала, но мне снились кошмары.

– Ты не передумала? – Похоже, Луциан с большим трудом выговорил эти слова. На мгновение Саре показалось, что он ждет от нее положительного ответа. Тогда он снова станет свободным.

«Надо верить, – сказала Сара самой себе. – Верить Луциану, верить себе. Они смогут сделать этот брак счастливым».

– Нет, конечно. – Сара улыбнулась и поцеловала ласкающую ее лицо руку.

– Сара, сколько времени потребуется Дот, чтобы дойти до почты и обратно?

– Думаю, около получаса. Ей же надо написать письмо, а это для нее трудно, а потом поговорить с другими посетителями, обменяться новостями, ну и так далее.

– Прекрасно. – Луциан встал, повернул ключ, торчавший в замке входной двери, поменял табличку «Открыто» на «Закрыто» и направился к двери, выходящей на балкон. – Пойдем.

– Луциан, не хочешь же ты сказать… на балконе??? – Но она уже чувствовала приятное возбуждение и, когда он закрыл дверь, повернулась к нему со словами: – Нас увидят.

– Никто нас не увидит, если только не находится в море прямо перед этим домом, да и тогда ему потребуется телескоп, чтобы рассмотреть происходящее. – Он сбросил сюртук и сел на ротанговый стул. – При наличии телескопа любопытные смогут увидеть, что ты сидишь у меня на коленях. И ничего больше. – Его глаза горели дерзким огнем, и, расстегнув бриджи, он освободил очевидное свидетельство своего желания. Большого желания.

Сара не хотела и не могла возражать. Она чопорно приподняла юбки, села верхом ему на колени и после недолгого шуршания юбками взяла в руку его мужское достоинство. Луциан издал низкий, утробный звук и стал двигать им в ее руке. Сара изогнулась. Чуть шероховатая кожа его бриджей терлась о голые ноги Сары над чулками, возбуждая еще больше. В конце концов, она поняла, что не в силах далее терпеть эту сладкую муку. Немного подвинувшись, она направила его мужское достоинство внутрь себя и мягко опустилась на него.

– Ах. – Слишком большой… слишком твердый… слишком мужчина… Луциан. Восхитительное ощущение. Она на мгновение замерла, позволяя своему телу приспособиться к вторжению, а потом начала двигаться. Вверх-вниз, вверх-вниз.

Луциан шумно дышал, откинув голову назад. Его лицо было напряженным и слегка искаженным, словно от боли. Саре часто приходилось ездить на лошади верхом, поэтому мышцы бедер у нее были сильными, что давало ей возможность задавать ритм. Луциан сначала позволил ей взять инициативу в свои руки, но через какое-то время обхватил ее за талию и на мгновение удержал. Перехватив лидерство, он стал двигаться ей навстречу все быстрее и быстрее. Сара тихонько вскрикивала, в глазах стоял туман.

– Нам больше не надо соблюдать осторожность? – спросил Луциан.

– Нет. – Она прижалась к нему всем телом, чувствуя, как нарастает удовольствие, и тут мир взорвался, разлетевшись на разноцветные осколки. А Луциан прижал Сару к себе, выкрикнул ее имя и излил в нее свое семя.

Придя в себя, Луциан прежде всего убедился, что Сара так и сидит у него на коленях, и на всякий случай прижал ее к себе. Она неторопливо касалась губами его шеи. Далеко не сразу оба поняли, что слышат голоса и смех.

– Луциан, мы слышим людей на балконе библиотеки. Как ты думаешь, они могли слышать нас? – Голос Сары был сонным.

– Чайки, – пробормотал он. – Они подумают, что это чайки.

– Я рада, что чайки так хорошо проводят время, – сказала она, и Луциан засмеялся. – Но теперь я слышу стук внизу. Это Дот вернулась. Мы должны открыть дверь.

Сара опустила юбки и расправила их, а Луциану пришлось потратить некоторое время, чтобы справиться с рубашкой и бриджами. Глядя на него, она ощутила внезапный приступ веселости.

– Ты выглядишь в точности так же, как Грегори, когда мы застали его с Маргарет в библиотеке.

– Твоя миссис Фэруэлл – женщина серьезная, – сказал он, со всей поспешностью приводя себя в порядок. – Ее лучше не злить.

– Ерунда, ты ей нравишься. И нравился с самого начала. Хотя, возможно, ее больше привлекает твой римский профиль и ширина плеч, чем моральные качества.

Они вернулись в магазин и обнаружили Дот, убирающую со стола.

– Ваш чай остыл, – воинственно заявила она, окинув Луциана суровым взглядом.

Он ответил высокомерным взглядом истинного маркиза и заметил, как дрогнули в усмешке губы женщины.

– Слухи уже распространились, – сообщила она. – Надеюсь, ты не возражаешь. Этот противный мистер Мейкпис подслушал, как я диктовала сообщение, и поднял шум. Пришлось поставить его на место. Я сказала ему, что его светлость тоже здесь. А леди Уортон пришлось заткнуться, потому что она всем рассказывала, не зная, что вы маркиз, как ее дочь танцевала с вами. А ее дочь хвасталась, что якобы произвела на вас впечатление. Если бы только она послушалась мать и в тот вечер надела платье цвета пыльной розы, вы бы влюбились в нее, а не в миссис Харкур.

– Интересно, с какой стати я должен был всем рассказывать, что я маркиз, – проворчал Луциан. Ему было, в сущности, все равно, но ему не хотелось, чтобы о Саре пошли завистливые сплетни.

– Недовольна только леди Уортон, но ее никто не слушает. Она всем надоела рассказами о том, что ее муж получил рыцарское звание. А мистер Уинстенли ломает руки, потому что поместил вас не в самый лучший номер и не знает, что делать: проявить инициативу и перенести все ваши вещи в лучшие комнаты или дождаться вас и узнать, что вы об этом думаете.

– Мой номер совершенно нормальный, – вздохнул Луциан. – Но лучше я скажу ему, что меня все устраивает, сам. Иначе он перестанет обращать внимание на других гостей и будет вертеться вокруг меня.

Пожалуй, больше он не станет путешествовать инкогнито. Маргарет постоянно читала романы о герцогах, скрывающих лица под масками, и отпрысках королевских семей, шатающихся инкогнито по континенту в надежде завоевать сердце бедных, но честных девиц. Он тоже попробовал. Но Сара в два счета узнала в нем маркиза, да и разговоров о нем было больше, чем если бы стало известно его настоящее имя.

Луциан покосился на невесту и с удовольствием отметил, что краски вернулись на ее лицо, да и глаза блестят. Он испытывал угрызения совести из-за того, что таскал ее из одного конца страны в другой, но сейчас, похоже, все в порядке. После занятия любовью она чувствует себя вполне комфортно. А вот ему не помешал бы долгий заплыв в холодной воде.

Открылась дверь, и в магазин вошли три дамы. Все они не скрывали своего волнения.

– Миссис Харкур, не стану вас больше отвлекать, – сказал Луциан. – Надеюсь, вы поужинаете сегодня со мной в отеле.

– Конечно, благодарю вас. – Сара уже полностью овладела собой. – Сегодня у нас в зале бал. Вы сопроводите меня, лорд Кэннок?

– С радостью. – Он поклонился и вышел, чрезвычайно довольный. Судя по всему, доходы «Раковины Афродиты» резко пойдут вверх. Сюда немедленно начнут стекаться городские сплетницы, и каждой придется что-нибудь купить, чтобы оправдать свой визит.

Глава 21

Заботясь о репутации Сары, Луциан приказал сервировать ужин в общем зале, а не в своих комнатах. Мистер Уинстенли заверил его, что шеф-повар сделает все от него зависящее, лично доставил четыре разных меню для утверждения и пожелал узнать, что предпочтет высокий гость: лучший стол у эркерного окна или уединение за ширмой в углу. Луциан не имел намерения что-нибудь скрывать и потому выбрал эркер. Но он почти утратил терпение, когда ему предложили сделать выбор между розами и смешанной цветочной композицией. Не мог бы его светлость сообщить, какого цвета платье будет на леди Саре, чтобы цветы были подобраны под него?

По правде говоря, его светлость предпочел бы, чтобы на леди Саре вообще не было одежды, а меню состояло только из устриц, клубники и сливок. Вечерний заплыв, что было не совсем обычным для маркиза времяпрепровождением, нисколько не охладил его тягу к ней. Пожалуй, даже наоборот.

Сара прибыла. Ее с большой торжественностью проводили к столику. Судя по серьезному выражению, застывшему маской на ее лице, ей очень хотелось рассмеяться. Но она позволила себе хихикнуть, только когда их, наконец, оставили в покое и позволили спокойно заняться супом.

– Все было так плохо? – участливо спросила она.

– Я как раз собирался задать тебе такой же вопрос. Напомни мне, если я стану жаловаться на множество хлопот при устройстве нашего первого бала, что все может быть хуже. В конце концов, я спасся бегством и отправился поплавать.

– Сегодня? Ты, должно быть, привел в смятение весь город. Удивительно, что люди не пошли в магазин, чтобы рассказать о твоем нестандартном поведении. Никто не купается во второй половине дня.

– Тогда я положил начало новой моде.

Сара округлила глаза.

– Ты хочешь сказать, что на самом деле плавал, а не просто окунался и брызгал себя водой?

– Разумеется, плавал. Вокруг мыса, в соседнюю бухту и обратно. – От его многозначительного взгляда Сара покраснела. – Как выяснилось, во мне накопилось слишком много энергии, от которой надо было срочно избавиться.

– Жаль, что я не плавала с тобой, – вполне искренне сообщила она. – Вдоль берега есть пещеры, куда никто не заглядывает, потому что к ним ведут очень крутые тропинки. Если завтра будет хорошая погода…

Она внезапно замолчала и смертельно побледнела, глядя из окна на набережную, освещенную газовыми фонарями.

– Сара, что случилось? Ты увидела привидение? – Луциан обернулся к окну и всмотрелся в темноту, пытаясь определить, что ее так сильно испугало.

– Я… – Она попыталась взять себя в руки. – Возможно, я действительно видела привидение. – Ее смешок был неуверенным и неубедительным.

– Привидение? Ты имеешь в виду своего покойного мужа?

Вероятно, их помолвка пробудила в ней воспоминания, которые она давно похоронила.

– Нет. – Для убедительности она потрясла головой. – Не Майкла. Я никогда не видела умерших, во всяком случае, пока. Ладно, все это чепуха. – Она некоторое время смотрела на солонку, словно в ней было некое жизненно важное снадобье, потом глубоко вздохнула и тряхнула головой. – Нет, в этом случае я не буду храброй и независимой. Это было бы глупо. Теперь мы помолвлены, и я должна рассказывать тебе, что меня тревожит, делиться с тобой своими проблемами. Надеюсь, ты будешь поступать так же.

Потом она надолго замолчала. Луциан ждал.

– Вчера, когда мы приехали, мне показалось, что кто-то наблюдает за домом. Это было мимолетное ощущение, и я отнесла его на счет усталости. Но сейчас… тот человек на набережной… Его лицо скрывала шляпа, но он смотрел на нас так пристально…

– Как и все другие прохожие. Мы сейчас в центре внимания. Люди любопытны, вот и все, – с облегчением сказал Луциан. Хотя мысль о том, что кто-то слоняется возле ее дома, была неприятной. Но только он подумает об этом позже. – Сегодня о нас говорят все, кому не лень. А эркерное окно прекрасно освещено. Мне жаль, если тебе это мешает, но я не хотел прятаться за ширмой в углу. Где официант? Сейчас мы передвинем стол подальше от окна.

– Нет, ты не понимаешь. Мне кажется, я его узнала. По-моему, это был Фрэнсис.

– Фрэнсис?

– Фрэнсис Уолтон. Друг Майкла, убивший его на дуэли.

– Проклятье! – Луциан вскочил, ложка со звоном упала на пол, и все головы повернулись в его сторону. Луциан поклонился другим гостям и сел. – Извините, – громко сказал он. – Очень горячий суп.

Сара движением руки остановила официанта, который бросился к ним с салфеткой в руках.

– Кто бы это ни был, он давно уехал. К тому же, возможно, всему виной мое разыгравшееся воображение. – Собственный голос показался жалким даже самой Саре. – Фрэнсис бежал за границу сразу после смерти Майкла. Суд коронера вынес вердикт о незаконном убийстве, так что он не мог вернуться в Англию, не рискуя оказаться в тюрьме. Он сын обеспеченного сквайра. Думаю, семья посылала ему деньги за границу. – Сара вздрогнула. – Не могу понять, почему он стал мне мерещиться именно сейчас?

– Такое раньше бывало? – Луциан понял, что люди до сих пор на них смотрят, и начал разделывать лобстера, принесенного официантом. – Смейся. Делай вид, что все в порядке.

Сара послушно засмеялась и указала на что-то за окном. Все головы повернулись туда.

– Нет, никогда. – Неискренняя улыбка была приклеена к ее губам. – Послушай, Луциан, – как бы это сказать, – я не считаю, что мне стали мерещиться призраки прошлого из-за помолвки с тобой. Просто, скажу честно, я много думала о своем первом браке. – Она не знала, задевает его это или нет, но решила быть до конца честной.

– Было бы лучше, чтобы помолвка не вызывала у тебя подобных мыслей. – Лобстер был съеден в молчании, затем Луциан тихо проговорил: – Я не хочу даже пытаться заменить Майкла, Сара. Полагаю, я совершенно другой человек.

– Да, с этим не поспоришь. – Сара принялась гонять вилкой по тарелке маленькую креветку. – Раньше я не была готова для тебя, Луциан. Я была слишком молода и не справилась бы с тобой.

– Не справилась? – удивился Луциан.

– Ты несешь груз ответственности, которого не было у Майкла. Поэтому ты более зрелый и уверенный в себе человек. Он чувствовал себя во многих отношениях студентом, и, будь он сейчас живым, боюсь, оставался бы студентом-ботаником до седых волос. – Он все больше погружался в работу, которая со временем разделила бы их. Оглядываясь назад, Сара понимала, что процесс уже начался. – Он впустил меня в свой мир, но не разделил его со мной. Теперь, надеюсь, я смогу войти в твой мир, став в нем своей.

– Не сомневаюсь, что сумеешь. – Его улыбка была теплой, как объятия. – А почему не раньше?

– Раньше я убегала. Это была чужая страна, которая меня не принимала. Эш и мама адаптировались быстро, а отец силой воли переделал себя в английского маркиза. Я вокруг видела только бесконечные правила, ловушки и капканы и презрительные улыбки. Ведь я не была одной из вас.

– А теперь? – Улыбка стала чуть насмешливой.

– И теперь нет. Другой я никогда не стану. Но только сейчас, понимаешь, мне все равно. Я точно знаю, кто я. Да, я не такая, как все. Но тебя это не тревожит. Меня тоже. А все остальное не имеет значения.

– Я выпью за это. – Луциан поднял свой стакан, когда официант подошел, чтобы убрать со стола. – Я решил, что нам не нужно горячее мясное блюдо, и велел подать фрукты и мороженое. Но если ты хочешь что-то другое – скажи.

Месяцем раньше, подумала Сара, она бы почувствовала себя оскорбленной. Как же, ее мнения не спросили. Но теперь она поняла, что не должна постоянно, каждую секунду защищаться. Если ей не понравится его решение, она может спокойно это сказать. А Луциан не обидится. Он позовет официанта и попросит то, что она хочет.

А если вдруг он почувствует себя оскорбленным – как же, он ведь лучше знает, что ей надо, – она станет дразнить его, а он улыбнется той неповторимой ленивой улыбкой, и она влюбится в него еще больше.

– Фрукты и мороженое – это здорово, – сказала она.

– За будущую маркизу Кэннок. – Луциан поднял стакан. – За мою совершенную маркизу.

– За моего совершенного маркиза.

Сара тоже подняла стакан, но тут же почувствовала привычный страх. Она знала, что несовершенна, слишком хорошо знала. Пока еще она ничего не сделала, чтобы вызвать недовольство Луциана. С самого начала их отношений она делала то, что он хотел, – помогала Маргарет, стала его любовницей, согласилась выйти за него замуж. А что будет, когда она вызовет его недовольство, а ведь это непременно произойдет. Он хотел получить совершенную жену, совершенную маркизу. А она не желала становиться совершенной и от него этого не ждала.

«Я люблю тебя таким, какой ты есть, – подумала она, наблюдая, как он чистит для нее персик. – Если бы только мог ответить мне тем же!»

– Подбородок выше, плечи расправлены, улыбка на месте, – прошептал Луциан, когда они вошли в бальный зал.

Уровень шума на мгновение поднялся и сразу упал. В зале стало тихо. Гости прекратили разговоры, чтобы лицезреть последнюю сенсацию – самую высокопоставленную жительницу Сэндбея, леди Сару, и Таинственного маркиза. Когда леди Сара зашла в гардеробную, чтобы оставить плащ, вслед за ней отправились самые юные и восторженные горожанки, чтобы поздравить ее. Как-никак ей удалось поймать крупную рыбу. Сара моментально разозлилась, но тут же взяла себя в руки, осознав, что нет никакого смысла обижаться на глупых девчонок.

Она взглянула на Луциана, который принимал всеобщее внимание с прирожденным достоинством, и у нее появилось озорное желание разрушить его непробиваемое спокойствие.

– Знаешь, местные девицы называют тебя Таинственным маркизом, – тихо проговорила она.

– Пустышки, что с них взять. Мозгов, похоже, у них вовсе нет.

– Посмотри, там мисс Уортон в платье цвета пыльной розы. Ты должен пригласить ее на танец, Луциан, – сказала Сара. – Тем самым ты компенсируешь то, что не влюбился в нее с первого взгляда, что должен был сделать, по мнению ее матери.

– Тогда представь меня, и я исполню свой долг. – Луциан проследовал за невестой в противоположный конец зала, туда, где леди Уортон яростно обмахивалась веером и возбужденно шептала что-то на ухо мило краснеющей мисс Уортон.

– Лорд Кэннок, позвольте представить вам леди Уортон и ее дочь мисс Уортон. Леди Уортон, разрешите представить вам маркиза Кэннока, как подходящего партнера для танцев для вашей дочери.

– И это вальс! – Леди Уортон была вне себя от радости, глядя на дочь, которую Луциан вел на танцпол. – Все молодые джентльмены увидят, каким успехом она пользуется! Все матери будут мне завидовать! Не могу выразить, как я вам благодарна, леди Сара. – И дама еще активнее заработала веером.

Сара едва сдержала смех, мысленно похвалила себя за выдержку и медленно пошла по залу, иногда останавливаясь, чтобы переброситься несколькими фразами со знакомыми, большинству из которых, следует отдать им должное, удавалось обуздать свое безудержное любопытство. Ей не хотелось танцевать и, благодаря стратегическому маневрированию, пока удавалось избежать приглашений. У открытой двери на террасу она остановилась.

Здесь она и Луциан впервые поцеловались. Сара мысленно усмехнулась, отметив, что она стала необычайно романтичной. Она уже собралась двигаться дальше, когда ее внимание привлекло движение на террасе.

– Сара. – Услышав шепот, она замерла. – Сара, выйди, мне надо с тобой поговорить.

Она вышла на террасу и закрыла за собой дверь. И сразу сильная мужская рука обхватила ее запястье и увлекла за одну из пальм в кадках, стоявших по обе стороны двери.

– Фрэнсис, это действительно был ты! – Она молча смотрела на него, живого и здорового мужчину, не в силах пошевелиться.

«Этот человек убил Майкла, – произнес голос в ее голове, словно читая лекцию». Но это же был лучший друг Майкла. Ее друг. Она не могла поверить тогда, что он желал причинить вред Майклу, и сейчас не испытывала страха или ненависти. Только оцепенение.

– Я должен поговорить с тобой, – тихо сказал он. – Я должен был повидаться с тобой прежде, чем ты услышишь о моем возвращении от кого-то другого.

Он похудел, отметила Сара. И все так же красив, хотя утратил живость, делавшую его раньше невероятно привлекательным. Теперь он был серьезен, даже мрачен.

– Услышала? Но как ты мог вернуться?

– С меня сняли обвинения. Доказано, что я не имел злого умысла в отношении Майкла.

Где-то вдали, вероятно, в другом мире, стихла музыка, послышались громкие голоса, и Сара вернулась в реальность.

– Мы не можем здесь разговаривать. В любой момент могут появиться люди. Иди ко мне домой и постучи. Передай это моей горничной Мод. Она впустит тебя в дом и позволит дождаться меня в гостиной. – Она взяла карточку и быстро написала несколько слов. – Тебе известно, где я живу. Ты же был возле дома прошлой ночью.

– Да. Я видел, как ты приехала. Но ты выглядела такой измученной, что я не решился тебя беспокоить.

– Уходи, прошу тебя. – Она легонько подтолкнула его. – Нас не должны видеть вместе.

– Нет, конечно. Я все понимаю. Тем более я в таком виде… – Фрэнсис оглядел свой измятый и пыльный костюм.

Сара вовсе не это имела в виду, но тем не менее кивнула и поспешно вернулась в бальный зал, не дожидаясь, пока Фрэнсис скроется из вида.

– С тобой все в порядке? – Луциан уже был рядом. Его широкие плечи заслоняли ее от толпы. – Я видел, как ты вышла. Здесь слишком жарко?

– Я…

Она должна сказать ему, взять его с собой домой и говорить с Фрэнсисом, когда он будет рядом. Но поймет ли он?

Она вспомнила о причине дуэли. Станет ли Луциан думать о ней хуже? Сара вроде бы никогда не была трусихой, но сейчас она боялась правды.

– Здесь на самом деле жарко, но я в порядке. – Она поднялась на цыпочки и шепнула ему в ухо: – Но я слишком ревнива, чтобы спокойно смотреть, как ты танцуешь с мисс Уортон в ее коронном платье цвета пыльной розы.

– Сделать выбор между вами, конечно, нелегко, – сообщил Луциан с напускной серьезностью. – А значит, придется выбирать между будущими тещами. И я глубоко убежден, что никто не может выдержать сравнение с твоей матерью, от которой я в полном восторге. А значит, тебе нечего опасаться.

– Негодник! – Сара ткнула жениха пальцем в плоский живот. – Потанцуй со мной. Пусть вся женская половина общества мне завидует.

– Они и так завидуют. – Луциан нежно погладил ее по щеке. – Ты здесь самая красивая, изысканная и элегантная леди.

– А вы, милорд, настоящий повеса. – Если она не станет думать о Фрэнсисе до тех пор, пока не окажется дома, и все время будет выглядеть счастливой и довольной, она сумеет обмануть Луциана.

– Могу я войти? – спросил Луциан, провожая ее до двери. – Сегодняшнее утро подарило мне наслаждение, но, к сожалению, только мимолетное. А мне бы хотелось… все делать медленно. Я обойду дом и войду в заднюю дверь, так что меня никто не увидит.

– Луциан… извини, но не сегодня. Надеюсь, ты не обижаешься? Я очень плохо спала и теперь хотела бы отдохнуть. Завтра ты придешь на ужин и сможешь больше не уходить. Надеюсь, ты мне приснишься, – улыбнулась она.

Мод вышла в вестибюль, услышав звук захлопнувшейся двери. Сара жестом призвала ее к молчанию и некоторое время стояла у двери, прислушиваясь к удаляющимся шагам жениха. Наконец они стихли.

– Джентльмен пришел? – спросила она.

– Да, миледи. Я проводила его в гостиную.

– Это мой старый друг по Кембриджу. – Впрочем, это не объясняло, почему она принимает его ночью. Глубоко вздохнув, она добавила: – Мод, это человек, который стрелялся на дуэли с моим мужем.

Глава 22

– Миледи! Я сбегаю за констеблем! – Мод схватила хозяйку за руку и потянула ее к двери.

– Нет, не надо. Он неопасен. – Сара высвободилась. – Это был несчастный случай, Мод. Обычная случайность, хотя и ужасная. Я должна поговорить с ним раньше, чем все общество узнает о его возвращении. Мне бы хотелось, чтобы ты посидела в столовой, пока мы будем разговаривать. Двери останутся открытыми. Уверена, что он вполне адекватен, но мне бы не хотелось давать основание лорду Кэнноку думать, что я беседовала с ним наедине.

– Да, миледи, – сказала Мод с большим сомнением в голосе и сразу направилась в столовую, оставив дверь открытой.

Сара решила не давать себе возможности разнервничаться еще больше – ее уже и так била нервная дрожь. Поэтому она бросила плащ и ридикюль на стул и вошла в гостиную.

Фрэнсис встал. В руке он сжимал стакан с бренди.

– Сара, спасибо, что согласилась принять меня. Я бы не стал тебя винить, если бы ты больше никогда не пожелала меня видеть.

– Я только хочу выслушать тебя.

– Конечно. – Он снова сел. – Ты знаешь, что в тот вечер мы оба были пьяны, – начал он. – Я сначала даже не поверил, что он бросил мне вызов. Майкл всегда уничижительно отзывался о людях, которые дерутся на дуэлях. Впрочем, я не могу его винить. Представляешь, я был слишком горд, чтобы извиниться. Пусть и он оказался слишком гордым, чтобы отказаться от дуэли, но я повел себя стократ хуже. Я знал, что должен стрелять в сторону, каковы бы ни были его намерения. Ведь только я виноват в том, что все так обернулось. Вся беда в том, что я совершенно не умел стрелять. Я был не в состоянии попасть с пяти шагов в амбарную дверь. – Он ожесточенно почесал подбородок. – Я прицелился в сторону, как и собирался. Белый платок упал. Майкл выстрелил в землю. Я вздрогнул – от выстрела или нервов, споткнулся, пистолет выстрелил, и…

– И Майкл был убит прямым попаданием в сердце, – договорила Сара. Странно, но она произнесла эти слова спокойно, ощущая лишь пустоту в том месте, где должно находиться сердце.

– Да. Джордж Харпер, мой секундант, сказал, что должен увезти меня подальше, желательно отправить сразу на континент, поскольку коронер посчитает это убийством, и меня повесят. Джимми Филипс, секундант Майкла, сказал, что, по его мнению, я сделал это не намеренно, но и он согласился, что не стоит рисковать. И я бежал.

Сара легко могла представить его себе в тот момент: белый от страха, оцепеневший от ужаса из-за содеянного, он с головокружительной скоростью скакал в утреннем тумане.

Не дождавшись больше слов от Сары, Фрэнсис снова заговорил:

– Я вернулся домой, рассказал обо всем родителям, собрал вещи и всю наличность, которая была в доме. Родители обещали помогать мне деньгами, когда я найду для себя безопасное убежище. Отец предложил Брюссель, а мать была слишком убита горем, чтобы говорить. Я хотел написать тебе, но что я мог сказать? Что мне очень жаль? После всего, что я сделал?

– Мне хотелось убить тебя. Но одновременно я хотела сказать, что верю: это была ужасная ошибка. Я желала в это верить. Мне хотелось знать, что с тобой все в порядке, но никто со мной о тебе не говорил.

Фрэнсис зажал рукой рот. Он выглядел совершенно убитым. Прошло несколько минут, прежде чем ему удалось снова заговорить:

– Я остановился в Генте. Там было не так много людей, которые могли меня узнать, как в Брюсселе. Я назвался мистером Смитом и снял небольшую квартирку. Я много раз думал о самоубийстве, но понимал, что убью не только себя, но и свою мать.

– Что же все изменило?

Он пожал плечами:

– Повезло. Мой крестный знаком с лордом-канцлером и долго уговаривал его провести дополнительное расследование. Оно было проведено. Теперь были приняты во внимание все свидетельства – обоих секундантов и грума Майкла, который все видел. Решили, что это была смерть по неосторожности, и было зачтено то время, которое я провел в изгнании. И вот я вернулся.

– Чем ты теперь займешься? – Сара чувствовала себя больной, но лучше уж тошнота, чем холодная пустота внутри. Почему секунданты не рассказали ей, как все было? Почему промолчал грум Джед? Наверное, потому, что ее там не было. Родители сразу увезли ее домой, окружив заботой.

– Вернусь домой в Хаддон. Буду держаться вдали от Лондона и учиться управлять поместьем. Постараюсь помочь отцу и хотя бы немного успокоить мать. Женюсь. Мы будем жить тихо, воспитывать детей. Если повезет, меня скоро все забудут, кроме самых близких.

Слова были горькими, но голос – нет. Фрэнсис вернулся домой из ссылки. Его имя было очищено от обвинений, и он мог начать новую жизнь, хотя – и Сара была в этом уверена – он никогда не сможет забыть Майкла и простить себя за его смерть. А она? Сейчас, глядя на этого красивого мужчину, может ли она сказать, что прощает себя за то, что была причиной стольких несчастий?

– Я флиртовала с тобой. – Слова, казалось, родились сами по себе. Ее губы онемели и едва шевелились. – Когда Майкл задерживался на работе и ты приходил, я с тобой флиртовала. Мне нравилось твое общество, льстили твоя дружба и интерес ко мне. Ведь я страдала от одиночества. Хотя это, конечно, не оправдание, – призналась она скорее себе, чем собеседнику. – По моей вине ты сказал все те ужасные вещи, когда был пьян.

– Нет! Ты никогда не переступала границ дозволенного. Ты всегда считала меня только другом Майкла, своим другом. – Он вскочил и опустился перед ней на колени, немного несуразный в своей настойчивости. – Да, ты немного подразнивала меня, но только глупец мог решить, что за твоими шуточками есть нечто большее. К несчастью, я стал этим самым глупцом. – Он взял ее руки в свои и поднял глаза. – Я был глупцом и полюбил тебя.

– Фрэнсис, нет! – Сара понятия не имела, что он испытывает к ней какие-то чувства, кроме дружеских. Неужели она была слепа? Или не желала замечать то, что было у нее под носом?

– Я бы никогда не признался тебе, ни за что не позволил бы себе предать своего лучшего друга. Я все держал в себе. А в ту ночь он сказал, что ему чертовски повезло с женой. И я не выдержал. Известно же, что у трезвого на уме, у пьяного на языке.

В его глазах стояли слезы и такая сильная боль, что на него невозможно было смотреть. Сара зажмурилась. А Фрэнсис уткнулся лицом ей в колени и зарыдал. Прошло какое-то время, и рыдания стихли. Саре казалось, что ее засасывает в омут чувств – боль, сожаление, потеря и бесконечная грусть.

– Я люблю тебя. – Он поднял голову. – И всегда буду любить.

– Ох, Фрэнсис. – Сара наклонила голову, и их лбы соприкоснулись.

– Я люблю тебя, Сара.

– Очень трогательно, – проговорил мужской голос, проникнутый сарказмом. – Моя дорогая Сара, если ты собираешься иметь двух любовников одновременно, я бы посоветовал тебе держать закрытой заднюю дверь.

Сара резко обернулась. Фрэнсис отпрянул и сел на ковер. Луциан взирал на них сверху вниз, и глаза его горели жаждой убийства.

– Как ты вошел? – спросила Сара.

– Ты забыла в коляске веер. Я вернулся, заметил в окне мужской силуэт и поспешил на помощь. Задняя дверь оказалась незапертой, что крайне легкомысленно с твоей стороны. Я хотел защитить тебя, дорогая, от человека, ставшего причиной твоих ночных кошмаров. Но, вероятно, ты не спала по другой причине.

– Я могу объяснить, – заговорил Фрэнсис. – Я не хотел леди Саре ничего плохого. Мне нужно было объяснить ей, как погиб ее муж, но я не справился со своими чувствами. А она хотела только меня утешить.

– Сиди и помалкивай, – буркнул Луциан.

Следует отдать Фрэнсису должное, он все же встал.

– Кэннок, если я не ошибаюсь? Какое ваше дело, чем занимается миссис Харкур, и какое вы имеете право разговаривать с ней в подобном тоне?

– А ты, насколько я понял, Уолтон. Друг семьи. – Губы Луциана презрительно скривились. – Миссис Харкур помолвлена со мной. – Он бросил косой взгляд на Сару, которая, похоже, превратилась в соляной столб, как жена Лота.

– Леди Сара не сделала ничего плохого. Это я виноват и в смерти Майкла, и в том, что поставил ее в неловкое положение сегодня. Я люблю ее и понимаю, что мое чувство безответно. Но она сострадательная женщина, и я втайне надеялся, что она сможет меня простить. По крайней мере, она позволила мне рассказать, как все было.

– Значит, вы не любовники? – Во взгляде Луциана на Сару, казалось, не было ничего, кроме искреннего любопытства.

– Нет. – Сара и ее ночной гость ответили хором.

– Никогда. – К Саре, наконец, вернулась способность говорить и двигаться. – Я никогда не была ни с кем, кроме Майкла и тебя.

– Тем не менее ты прикоснулся к ней, Уолтон. К моей невесте. Ты рыдал на ее груди, нес сентиментальную чепуху о своей любви. Полагаю, тебе лучше извиниться, Уолтон, и заверить нас обоих, что ты вернешься в ту дыру на континенте, из которой вылез, раньше, чем окажешься в руках закона.

– Решение суда отменено. Смерть Харкура признана случайной. Я вернулся в Англию и намерен здесь остаться. Что же касается извинений… – Фрэнсис грустно улыбнулся. – Я хочу принести леди свои самые искренние извинения за горе, которое ей причинил. А за то, что искал с ней встречи, чтобы рассказать ей правду, я извиняться не буду. И за любовь к ней тоже. Это все равно что извиняться за то, что я живу.

– Тогда нам придется с этим что-то делать, Уолтон. Предлагаю тебе встретиться со мной в присутствии наших секундантов. Поскольку у нас здесь нет друзей, на которых мы могли бы положиться, можно назначить дату, когда мы оба будем в Лондоне.

– Конечно, милорд. Буду ждать вести от вашего секунданта. Меня можно найти через клуб. – Он достал из жилетного кармана карточку и протянул маркизу.

– Прекратите вы, оба! – Сара наконец осознала, что это не очередной ночной кошмар, а реальность, вскочила и остановилась между мужчинами. – О чем вы здесь говорите? Меня никто не обидел, даже не испугал. Ничего не произошло! Абсолютно ничего, что бы вы здесь ни говорили. Я уже потеряла мужа. Неужели вы думаете, что я хочу потерять еще и жениха?

– Я убил Майкла, пусть даже случайно, – заявил Фрэнсис. – Это справедливо. Если бы я держал язык за зубами, если бы мне хватило мужества уехать подальше от вашей семьи, ничего бы не случилось.

– Ерунда. Нельзя прожить жизнь, думая о нереализованных возможностях. Ты сказал, что решение суда пересмотрено. Так оставь прошлое в прошлом. Подумай, что будет с твоими родителями, если ты позволишь себя убить сейчас. Подумай, а если произойдет другая случайность, и ты убьешь Луциана? Тогда тебя ничто не спасет.

Она проигнорировала презрительное фырканье Луциана, но не могла не обращать внимания на его зловещее присутствие. Он стоял, привалившись к дверному косяку, и смотрел на них исподлобья.

– Я не могу не принять вызова, сохранив честь, – высокопарно заявил Фрэнсис. – И я не стану говорить, что не люблю тебя, потому что это ложь.

– Неужели? А вот я не думаю, что ты меня любишь. Полагаю, ты убедил себя в этом, чтобы оправдать в собственных глазах смерть Майкла. Да, мы флиртовали неблагоразумно, но невинно, и ты убедил себя, что испытываешь ко мне возвышенные безответные чувства. Чем больше я думаю об этом, тем меньше верю. Я бы почувствовала, если бы ты меня по-настоящему любил.

Фрэнсис собрался что-то сказать, возбужденно всплеснул руками и замер с открытым ртом.

Луциан кашлянул, и Сара повернулась к нему.

– Я знаю, что ты меня не любишь, – сказала она, словно констатируя некий незначительный факт. – Если бы ты меня любил, то проявил бы это, сказал… – По крайней мере, те чувства, которые к ней испытывал Луциан, не стали бесконечно сложнее из-за любви. – Ты даже никогда не притворялся. Наше соглашение о браке не имело ничего общего с любовью.

– Полагаю, ты слишком переоцениваешь свою способность видеть мужчину насквозь, – заявил Луциан с насмешливой улыбкой. Но его глаза оставались грустными. Таким его Сара еще не видела. – Мы не столь очевидны, как ты думаешь. Ты уверена, что мужчины склонны совершать опрометчивые поступки, признаваясь в любви, если не уверены, что чувство взаимно? Еще при нашей первой встрече я сказал тебе, что защищаю женщин, которые находятся под моим присмотром. При этом я имел в виду и невесту тоже. Вести себя иначе бесчестно.

– Знаешь, существует очень простое решение, которое позволит нам выйти из опасной ситуации, в которой все мы оказались. Тогда вы двое сразу же перестанете наскакивать друг на друга, словно бойцовые петухи. Я благодарю тебя за чрезвычайно лестное брачное предложение, но я поняла, что мы не подходим друг другу. Пожалуйста, считай нашу помолвку разорванной.

Луциан побледнел, но его взгляд оставался тяжелым, а голос – ледяным.

– Ты хочешь сказать, что ставишь жизнь человека, который убил твоего мужа, выше нашего брака?

– Конечно! Я ставлю жизнь любого человеческого существа выше своего счастья, мечтаний, надежд…

– Ты говоришь серьезно? – Казалось, маркиз никак не мог поверить ее словам.

– Даже не сомневайся. Неужели ты думаешь, что я способна так шутить? Наша помолвка оказалась недолгой – значит, так тому и быть. Я возьму на себя всю ответственность за разрыв, так что на твоей пресловутой чести не останется ни одного пятнышка. Люди будут говорить, что ты успел вовремя избавиться от такой эксцентричной и своенравной невесты, как я.

Луциан устремил пронзительный взгляд на Фрэнсиса.

– А ты…

– Я больше никогда не желаю его видеть и сомневаюсь, что он, подумав как следует, захочет еще когда-нибудь встретиться со мной. Так что у тебя нет ни одной причины вызывать его на дуэль, чтобы защитить свою – или мою, как тебе удобнее считать, – честь, милорд. У тебя нет никаких прав на меня, нет и никакой ответственности. Если я посчитаю, что моя честь задета, то обращусь к отцу или брату. А принуждать человека к дуэли бесчестно, и тебе это хорошо известно. – Сара говорила, как педант, как юрист, сплетая нити чести и традиций в сеть, из которой Луциан не мог выбраться. Впрочем, она тоже. Сара намеревалась отказаться от человека, которого любила, чтобы сохранить чистой совесть. Она не могла и не хотела сделать его убийцей. – Тебе лучше уйти. Тебе, Фрэнсис, тоже. Возвращайся домой к своим родителям и не внушай себе эмоций, которых нет. Настоящие эмоции причиняют слишком сильную боль, чтобы добавлять к ним вымышленные. Тебе больно из-за того, что ты предал дружбу Майкла, а вовсе не от безответной любви ко мне. Пожалуйста, уходи. Я желаю тебе всего хорошего, мой друг. Но я больше не хочу тебя видеть. Никогда.

Луциан отошел в сторону, чтобы пропустить Фрэнсиса, который двигался как лунатик. Он буквально вывалился в вестибюль и нетвердой походкой направился к двери. Послышались голоса, входная дверь открылась и захлопнулась, и Сара осталась наедине с Луцианом.

Глава 23

– Тебе тоже лучше уйти, – устало проговорила Сара.

– В этом нет никакой необходимости, дорогая. Да, я позволил себе лишнее, но теперь все в порядке. Если ты говоришь, что между тобой и Уолтоном ничего не было, я, безусловно, верю. Я разозлился на него, а не на тебя. – Луциан отлепился от дверного косяка и прошел в комнату. – Могу я сесть? – спросил он, указав на стул, который перед этим занимал Фрэнсис.

– Садись, если хочешь, но у тебя нет причин задерживаться. Если ты беспокоишься о Маргарет, то зря. Моя мать присмотрит за ней лучше любой дуэньи. Она обещала. С твоей сестрой все будет в порядке, пока ты не будешь готов принять ее в Лондоне. – Сара опустилась на стул, стараясь держать голову высоко поднятой и сохранять вежливую улыбку. Разбитое сердце – не повод для слабости. – Люди поймут, что в создавшейся ситуации, когда ей не нужно ждать нашей свадьбы, она может выйти замуж раньше.

– Забудь о Маргарет! – воскликнул он. Явная утрата контроля над собой была нехарактерна для маркиза. – Я не стану драться с Уолтоном – у меня нет для этого причин. На мгновение я действительно усомнился в тебе, за что приношу свои глубочайшие извинения. Но я не понимаю, почему ты хочешь разорвать помолвку.

– Я… ты хочешь сделать вид, что ничего не было? Луциан, это невозможно. А что будет в следующий раз, когда ты что-нибудь заподозришь, но мы будем уже женаты?

– По-твоему, возможно, что я застану тебя ночью наедине с мужчиной, который стоит перед тобой на коленях, держит за руки и признается в любви?

– Нет, конечно. Я имею в виду, что твоя реакция на любою угрозу мне или чувство собственности по отношению ко мне – недопустимо, а выглядит излишне эмоционально.

– Эмоционально? Я бы скорее подумал, что это ты желаешь швырнуть мне в голову все формальности вместе с дуэльным кодексом.

– Почему мы ведем эти долгие разговоры? – Сара устало поморщилась. – Мы решили пожениться, потому что это представлялось рациональным шагом. Мы хорошо подходили друг другу, испытывали взаимную привязанность.

– Что ты намерена делать? Остаться здесь?

– Нет. Моя жизнь здесь окончена. Я уже обещала магазин Дот и ее племяннице. Выполню все формальности и уеду. Куда-нибудь.

– Куда? И чем ты будешь заниматься?

– Пока не знаю, – грустно усмехнулась Сара. – Чем-нибудь другим. Придумаю что-нибудь.

– В таком случае я уйду и позволю тебе решить, – вежливо сообщил Луциан и встал. – Скажи мне только одну вещь, прежде чем я уйду. Ты говорила, что я не романтик. Мне известно значение этого слова из литературы и произведений искусства. Но что оно значит лично для тебя, Сара?

Застигнутая врасплох, она ответила не думая.

– Для меня оно означает любовные эмоции. Прекрасно испытывать глубокие эмоции, когда ты с тем, кого любишь. Можно показать эмоциональную сторону твоих чувств, когда реагируешь на то, что любимый человек сказал или сделал. Ты открываешь себя для боли, но и для радости тоже. Нет ничего страшного, что тебя трогает до слез капля дождя на зеленом листке, или нежное прикосновение двух стариков, проживших вместе всю жизнь, или красивые стихи. Не обязательно быть влюбленным, чтобы стать романтиком, но я искренне не понимаю, как влюбленный может не быть им.

Она почувствовала, что к глазам подступили слезы, но была слишком горда, чтобы показать их мужчине. Он мог понять их не так… или так?

– Тебе пора идти, Луциан.

– Конечно, Сара. До свидания. – Он аккуратно закрыл за собой дверь, но щелчок замка, показавшийся очень громким в ночной тиши, стал для Сары знаком конца. Человек, которого она любила, покинул ее навсегда.

Луциан шел вниз по склону к морю, не замечая ничего, кроме густого черного тумана, казалось, вившегося вокруг него. Он остановился, только наткнувшись на перила, ограждающие набережную. Уже давно был отлив, и вода ушла довольно далеко – в темноте ее вообще не было видно, только слышался негромкий рокот.

Красивая, угрюмо подумал он, возможно, романтичная, но откуда ему знать? Он любил ее и теперь потерял. Вероятно, ему никогда не принадлежала та ее часть, которую он сильнее всего хотел получить, – ее сердце. Сара романтична и могла согласиться выйти за него замуж, чтобы больше никогда не испытывать боли от эмоций, о которых говорила. Ее брак окончился трагедией, и она не хотела снова идти на риск. Она согласилась выйти за него, человека, который предложил ей разумный во всех отношениях рациональный брак, лишенный бурных эмоций, но, когда дошло до дела, не смогла себя заставить.

Вода манила его. Холодная, безразличная, бесстрастная. Она примет его, заставит как следует потрудиться, и тогда он, возможно, сможет уснуть. Хотя, похоже, начинался прилив. Да, так и есть. Маркиз Кэннок не был глупцом и не собирался плыть навстречу приливу на незнакомом побережье.

Было уже далеко за полночь. Луциан протиснулся под перилами и пошел к пристани. Там он быстро разделся и сложил вещи на перевернутую лодку, на которой когда-то сидела Сара. Ночной воздух был прохладным, но вода должна быть теплой. Он пошел к воде и, зайдя по пояс, нырнул.

Сара знала, что ни за что не уснет. Мод помогла ей раздеться. Немного потоптавшись в середине комнаты с ночной рубашкой в руке, Сара неожиданно заявила:

– Я пойду поплаваю.

– Сейчас, миледи? В темноте?

– Светит полная луна, так что не потеряюсь. Найди мой купальный костюм.

В отличие от всех местных дам Сара не надевала бесформенный фланелевый комбинезон, закрывавший все тело. Мод подала ей легкие полотняные штаны и простую рубашку. Она надела туфли, накинула плащ и повесила на шею ключ на длинном шнурке.

– Не жди меня, Мод. Иди отдыхать.

Это была прекрасная ночь. Сара остановилась у перил набережной, любуясь лунной дорожкой на воде и недоумевая, почему у нее нет слез даже сейчас, когда она совершенно одна. Возможно, потеря была слишком велика, чтобы плакать.

Она медленно подошла к перевернутой лодке, на которой можно было оставить одежду. На ней уже что-то лежало. Одежда. Сара моментально узнала блестящие черные пуговицы на жилете и серебряные пряжки в виде змей на туфлях. Одежда Луциана.

Паника сжала сердце ледяными щупальцами. В глазах потемнело. Придя в себя, она обнаружила, что сидит на перевернутой лодке, сжимая в руках его рубашку. Крик ужаса замер на губах. Через какое-то время она все же сумела взять себя в руки. Луциан не тот человек, который может утопиться из-за разорванной помолвки. Он не настолько к ней привязан. Кроме того, у него сильно развито чувство ответственности и он ни за что не бросит свои земные дела. Нет, скорее всего, он, как и она, не смог уснуть и решил поплавать.

Следует вернуться домой, подумала Сара, но осталась на месте, все так же держа в руках мужскую рубашку, которая все еще хранила его неповторимый запах, так непохожий на соленый аромат морского бриза. Почему Луциан старался убедить ее выйти за него замуж, несмотря на ужасную сцену, свидетелем которой стал? Теперь, оглядываясь назад, она недоумевала, а раньше была слишком расстроена, чтобы думать.

Что это, собственнический инстинкт, страсть или нежелание, чтобы общество считало его отвергнутым? Нет, едва ли. Луциан не тот человек, который может обречь себя на несчастливый брак только из соображений гордости и нежелания пересудов.

Что он сказал, когда она заявила, что не могла не заметить, если мужчина был в нее влюблен? «Полагаю, ты слишком переоцениваешь свою способность видеть мужчину насквозь». Конечно, это не значит, что он ее любит. Но зачем он интересовался ее пониманием романтики?

Сара отложила в сторону рубашку и встала. Он ее любит? Может быть. Или она принимает желаемое за действительное. Луциан ни разу не произнес ни слова о любви. Правда, она тоже. «Трусиха», – упрекнула она себя. Она боялась быть отвергнутой и потому довольствовалась тем, что безопасно. Тем, что просто. Надо ему признаться! Даже если он ее не любит, даже если уже слишком поздно для выяснения отношений, она должна быть честной.

Сара всмотрелась в спокойное, залитое лунным светом море, но ничего не увидела. Насколько она поняла, Луциан – хороший пловец, а значит, мог направиться куда угодно. Он как-то упоминал, что плавал в соседнюю бухту. Возможно, он и теперь там. Сара сбросила туфли и плащ и побежала к линии прибоя.

Вода показалась ей жидким шелком, прохладным и скользким, приятно ласкающим кожу. Сара опустила голову и, сильно загребая, поплыла к мысу, вокруг которого гуляла с Маргарет. Сам процесс плавания успокаивал ее и помогал думать. Самое первое неожиданное предложение на плоскодонке не было действом человека с рациональным мышлением, да и Луциана никак нельзя было назвать равнодушным или бесчувственным. Нет, просто в тот момент он внезапно что-то осознал. Он ничего не обосновывал и не просчитывал. Он высказал свои мысли вслух раньше, чем успел их как следует обдумать.

А она никак не поддержала его, не помогла открыть свои чувства… Сара немного снизила скорость, подняла голову, огляделась и слегка изменила курс, чтобы попасть на пляж в маленькой бухте. Они занимались любовью, потому что испытывали взаимное физическое притяжение, а вовсе не любовь. А это значит…

– Ох! – Сара столкнулась с чем-то очень твердым, плывшим ей навстречу. В первый момент ее охватила паника, но ее тут же подхватили сильные руки, и она поняла, что произошло. – Луциан!

– Сара?

Их губы встретились, тела прижались друг к другу. Поцелуй был горячим, требовательным, жадным. Сара растворялась в любимом человеке, тонула в нем, у нее кружилась голова, которую покинули все до единой мысли.

– Проклятье, мы едва не утонули. Поплыли к берегу!

– Всему виной твои поцелуи, – сообщила Сара. Луциан засмеялся, а ее сердце запело.

Они подплыли к берегу, вышли из воды и опустились на сухой песок. Луциан обнял Сару, привлек к себе и поцеловал ее мокрые волосы.

– Надо возвращаться. Ты простудишься.

– Посидим несколько минут. Нам надо поговорить, Луциан. Ты еще хочешь жениться на мне? Почему?

Он замешкался с ответом, и Сара добавила:

– Я не думала, что ты можешь чего-нибудь бояться, даже открыть свою душу.

– Наверное, я трус, когда речь идет о том, что я боюсь потерять.

– Свое сердце?

– Твою любовь. Если она когда-то была. Сердце я потерял довольно давно. Я люблю тебя, Сара, но был уверен, что ты меня не любишь. Ты была так откровенна, так открыта… и я решил, что ты бы сказала о своей любви.

– А я думала, что тебя оттолкнут эмоции, требования, которые предъявляет любовь.

– Она чего-то требует?

– Конечно. И я думаю, что теперь ты тоже это понял. Я люблю тебя, Луциан, хотя и не желала этого. Я считала, что ты мне не подходишь, а я тебе – тем более.

– После сегодняшнего вечера ты не боишься, что со мной невозможно жить? – спросил Луциан, и в его голосе прозвучала тревога.

– А ты? Ты сможешь жить со мной? Я вечно попадаю в неприятности, потому что руководствуюсь чувствами, а не правилами.

– Мы сможем найти компромисс, поскольку умеем разговаривать друг с другом. Разговаривать и заниматься любовью.

Луциан лег на песок и потянул ее за собой.

– Послушай, дорогой мой человек, ты когда-нибудь занимался любовью на пляже?

– Нет. Как мне достать тебя из этой рубашки?

– Песок. Он попадает везде. Нам нужен… О!

– Ты хотела сказать, коврик? А, вот теперь я понял. Все просто, она снимается через голову. Теперь штаны. Всего две пуговицы? Отлично.

– Луциан, кажется, я сижу на крабе. О да, это он… как хорошо. Люби меня, Луциан.

– Да, о да! – Он поднял ее, посадил на себя и одним сильным толчком вошел в нее, вызвав моментальный оргазм. – Я не могу… Боже, Сара…

Его оргазм тоже не заставил себя ждать.

– Луциан, – прошептала Сара ему в ухо. – У меня ноги в воде. Прилив.

– Сколько мы здесь? – сонно спросил он. Его лицо оставалось в тени, но широкую улыбку она видела совершенно отчетливо.

– Понятия не имею. Ты не знаешь, что это было?

– Взрыв радости? Счастья? Любви? – предположил он. – Думаю, необходимо проделать все это еще раз, очень медленно, в постели, чтобы окончательно установить истину. – Он поерзал. – И без песка.

– Пока мы будем плыть обратно, вода его смоет, – обещала она и отползла в поисках своей одежды. – Знаешь, увидев твою одежду на берегу, я вдруг подумала, что…

– Что я решил найти в волнах забвение? – Луциан встал. В лунном свете его тело казалось невероятно, просто непозволительно красивым. – Как я мог покинуть мир, в котором есть ты? – Он протянул ей руку, и они вместе вошли в воду.

– Признайся, что чувствуешь себя мягким, сентиментальным и романтичным, – шепнула маркиза Кэннок своему супругу, сидевшему рядом с ней на передней скамье в церкви Сент-Джордж на Ганновер-сквер.

Перед ними у алтаря Грегори Фарнсуорт почтительно целовал Маргарет, свою жену. Отовсюду слышались счастливые вздохи и всхлипывания. Женские, разумеется.

– Сентиментальным и романтичным – да, леди Кэннок, – ответил Луциан супруге. – Но мягким – нет.

– Тише! – Сара весьма чувствительно ткнула мужа локтем в ребра. – Сегодня я пытаюсь быть совершенной маркизой, а ты мне мешаешь. Ах, Маргарет такая красивая, – вздохнула Сара. – А Грегори сияет от счастья. Ты молодец, что помог ему получить должность в министерстве иностранных дел. Он там обязательно сделает карьеру.

– Я тоже так думаю. А моя маленькая сестренка выросла намного быстрее, чем я ожидал.

Сара взглянула на мужа, отметив гордость в его голосе. Ей даже показалось, что в глазах, смотревших на молодую пару, блеснули слезы, но в этом она не была уверена. Они вышли на крыльцо, где собравшиеся осыпали молодую пару лепестками роз. Маргарет поднялась в открытую коляску и бросила букет прямо в руки старшей из подружек невесты. В этот момент коляска тронулась и она, смеясь, упала на руки Грегори. Гости стали рассаживаться в экипажи, и кавалькада потянулась в сторону городского дома маркиза на Кавендиш-сквер, где должен был состояться свадебный завтрак.

– Что-то я чувствую себя старой и сентиментальной, – сказала Сара, прижимаясь к Луциану.

– Это я легко могу исправить. – Он повел ее вниз по ступенькам и за угол, где стоял экипаж с гербом маркиза. – Вот наш экипаж. – Луциан остановился и обратился к кучеру: – Пирсон, отвези нас, пожалуйста, на Кавендиш-сквер самой длинной дорогой. Нам некуда спешить. – После этого он помог Саре забраться внутрь и первым делом тщательно задернул шторы.

– Луциан, что ты делаешь? – Она с удивлением смотрела, как муж отбросил шляпу и перчатки и теперь старается справиться с сюртуком.

– Если помнишь, мы ни разу не занимались любовью в движущемся экипаже, хотя я неоднократно и очень ярко представлял себе этот процесс, но теперь…

– Теперь на мне шикарное платье, самый тесный в мире корсет и знаменитые желтые бриллианты – семейная реликвия Кэнноков. Ой!

Луциан весь скрылся под ее пышными юбками.

– И еще самые сексуальные подвязки, что я с радостью подтверждаю. – Его длинные ловкие пальцы уже делали восхитительно порочные вещи, губы и язык не отставали. Теперь, после месяца семейной жизни Луциан очень хорошо изучил ее тело и реакцию на ласки и использовал свои знания, чтобы постоянно держать ее или в возбуждении, или в состоянии удовлетворенной пресыщенности.

Сара непроизвольно вцепилась обеими руками в его волосы, испортив очень красивую прическу. Почувствовав приближение оргазма, она сняла новые лайковые перчатки и вцепилась в них зубами, чтобы не испугать кучера своими криками. А когда она пришла в себя, Луциан уже целовал ее губы и шею, платье оказалось спущенным до талии, а сама она никак не могла – вот досада! – вытащить рубашку из его брюк. В этот момент экипаж подпрыгнул на очередном ухабе, они оба свалились с сиденья, причем Сара оказалась снизу.

– Ты в порядке? – обеспокоенно спросил Луциан.

– Никогда не чувствовала себя лучше, – заверила Сара и тут же убедилась, что бывает еще лучше.

Луциан совершенно непостижимым образом справился с ее намертво перепутавшимися юбками и своими брюками и оказался внутри ее. На некоторое время он потерял нить разговора, потому что Сара стала двигать бедрами ему навстречу.

– Никогда не думал, что можно заниматься любовью с женщиной и одновременно смеяться, – сообщил он, когда способность говорить снова вернулась к нему. – Но, с другой стороны, я никогда не собирался влюбляться и жениться на очаровательно несовершенной маркизе.

Они еще долго целовались и смеялись и в какой-то момент обнаружили, что экипаж стоит. Луциан встал и, подав Саре руку, рывком поднял ее на ноги.

– О боже! – воскликнула Сара. – Ты только посмотри на нас! На кого мы похожи! А ведь нас ждет сотня гостей! Без нас они не войдут в дом.

Луциан отодвинул шторку и выглянул.

– Пирсон, сделай еще один круг по площади.

Экипаж сразу тронулся с места.

– А теперь, моя несовершенная, не желающая быть как все, маркиза, у нас есть пять минут на приведение себя в порядок. Скажи, дорогая, в том ридикюле, на который я только что наступил, есть расческа?

Они вышли из экипажа в почти приличном виде. Уже оказавшись на тротуаре, Сара заметила свою сережку, запутавшуюся в шейном платке мужа, и достав, соображала, как бы незаметно ее надеть. Муж взял сережку и на глазах изумленных зрителей спокойно вдел в мочку уха жены. Потом он поцеловал Сару в губы, подхватил на руки и закружил по двору. Деловито поставив ее на ноги, он обратился к гостям:

– Леди и джентльмены, приношу свои извинения за то, что заставил вас ждать. Но когда мужчина любит свою жену так сильно, как я, он иногда показывает свою любовь в самых неожиданных местах. А теперь давайте пройдем в дом и поздравим других счастливых молодоженов.

Сопровождаемые смехом, они повели гостей в большой зал, где были накрыты столы. Когда муж отодвинул для Сары стул, усаживая рядом с Грегори, она обернулась и спросила:

– Ты всегда будешь любить меня?

– Всегда и еще один день, – ответил он. – Всегда, покуда будет светить солнце, а луна будет прокладывать яркую дорожку на темных морских водах.

– Ты стал романтиком.

– Это ты сделала меня таким, дорогая. Тебе это удалось.