Июнь 1628

Тысяча тысяч повстанцев осаждали Бейджин. Стены и башни столицы Поднебесной сотрясались под ударами огромных камней, выпущенных баллистами. Небо было почти закрыто летящими в обе стороны бамбуковыми стрелами. Сталкиваясь, они производили сухой треск, так что издали казалось, будто само небо трещит и вот — вот рухнет на город. Глиняные шары с промасленной, вымоченной в земляном масле паклей, вспыхивая шаровыми молниями, обрушивались на опустевшие дома по ту сторону городских стен. Тяжеленный, окованный бронзой таран, вырубленный из огромного бревна, подкатывался к воротам под защитой высоких осадных башен, полных лучников. Смертные крики людей, ржание лошадей оглашали пригороды, знаменуя третий день штурма.

Но вдруг в один момент все стихло. Длинный запыленный обоз, сопровождаемый горсткой верховых, появился среди лагеря повстанцев, и те молча склонились, увидев ехавшего впереди всадника. Каким — то чудом новость о его появлении молнией облетела осаждающих. И они, вмиг прекратив яростную атаку, начали откатываться к своим позициям. Неведомо как новость перемахнула через полуразрушенные стены Вечного города, и защитники так же остановились, словно боясь применять оружие.

— Это что ж такое деется? — ошарашенно оглядываясь на склоняющихся перед кортежем повстанцев, спросил атаман Варрава.

— Ума не приложу, — столь же дико озираясь по сторонам, заверил воевода. — Может, они нас за кого другого приняли?

— За кого ж другого? Они своему государю карачун готовят!

В это мгновение ворота заскрежетали и стали открываться. Ни один мятежник даже не шелохнулся.

— Вот же диво дивное!

Царское посольство начало медленно втягиваться в крепость.

— Федор, ты — то хоть спроси, что сие означает. Такого же отродясь не бывало, чтоб сечу, точно по божьему мановению, враз бросали. Я как это войско под стенами увидел, думал — все, конец пришел!

— Я тоже, — кусая ус, пробормотал Згурский.

Какой — то вельможа в желтых одеждах, с павлиньими перьями на шлеме, подскочил к голове отряда и начал бойко тараторить — видимо, слова приветствия.

— Братик названый, — все никак не приходя в себя, прошептал Варрава, — ведаешь ли, что сей боярин речет?

— Ведаю, — растерянно кивнул Згурский, осознавая, что понимает до мелочей каждую фразу. — Он утверждает, что счастлив видеть меня, что своим появлением я снимаю осаду с города. Что с детства помнит древнюю рукопись, в которой говорится: если Юй Луну не отворяют ворота, он открывает их пламенем, ибо он есть пламень, рожденный молнией.