47. Всего живого
Закон компетенции, иногда плохо воспринимаемый личностью, весьма полезен для всей расы, поскольку обеспечивает существование лучших в любой сфере.
Пробившись сквозь толпу носильщиков с пыльными плечами, он сел в вагон. Напротив уселись две носатые сестры и такая же мать. Смех защекотал в носу у Теслы, как шампанское, потому что он вспомнил свою студенческую лекцию: «Дорогие коллеги, вдохновенные коллеги, следуйте за своим носом». Он спрятал улыбку под газетой. Потом он высунул из-под газеты свой «престол для пенсне» и озабоченно посмотрел в небо: будет дождь! В кармане у него лежало письмо Стевана Пространа. На коричневой бумаге трогательным почерком рабочего был написан адрес.
Он сошел с поезда в ближайшем городе — Хоумстеде.
Значит, тут находятся сатанинские фабрики Блейка! Здесь мастерские божественного кузнеца, хромого Гефеста.
Вдалеке послышался гудок. Фабрика рычала и выплевывала огонь, как дракон. Феллахи пялились на строящиеся пирамиды. Воздух от дыма стал кислым.
Здесь жерла кормили рудой по двенадцать часов без перерыва. Солнце, угасающее в домне, бросало наружу горячие капли. Домны обжигали брови.
Здесь жили убогие языком. Общими воспоминаниями. Иностранцы. Тесла проходил мимо прокопченных улыбок. В рабочих бараках словачки пели трогательные песни. Перед бараками сербские и хорватские бабки говорили о своих болезнях.
— Как ты? — спрашивала одна.
— Плохо… — жалобно отвечала другая.
Утренний пьяница выражал на непонятном языке сильные чувства. Широкоплечие усатые рабочие в грязных сапогах издевались над поляком, который трахнул хорька.
— Да, здорово ошибся! — смеялись они.
— Эй, дед, а ты был хоть когда-то молодым? — задирали они какого-то старика.
— Эх, сынок, — отвечал он. — Мне бы твою голову, я бы три дня без просыпу поспал бы!
Перешептывались о предстоящей забастовке.
Сломавшись в пояснице, Тесла подошел к усачам:
— Вы знаете Стевана Пространа?
— Знаем, — удивились рабочие: господин говорил на их языке!
В глазах усачей немедленно возник молчаливый вопрос: «Неужели ты, великий и успешный, откажешься от нас?» — «Нет, я не отрекусь от вас!»
Усачи сказали, что Стеван недавно переселился в Ренкин, где платят больше — четырнадцать центов в час.
— Чтобы добраться до Ренкина, надо три пары железных сапог истоптать, — смеялись они. — Сначала паромом до Китинга. А паром сейчас не ходит.
Он искал своего Стевана, но его нигде не было.
Иногда ему казалось, что его окружают духи, которые постепенно, один за другим, исчезают.
— Ох ты, де-е-евка моя-а-а! — затянул кто-то под кислым небом.
Холодный ветер доносил напевы:
— Не вертися ты-ы!
— Позабудь меня-а-а!
Он шел к вокзалу, вдыхая теплый дух дегтя. По дороге услышал, как рабочий, наверняка серб, беседуя с бабкой, помянул кого-то, погибшего при взрыве домны «С».
— Эх, бедолага. Хороший был человек. Женился на той Маре. И отец у него добрый человек был, тот Радован. Хорошие люди были. Ну, дай вам Бог здоровья, тетя.
Теслу опечалили эти простые слова.
И стало ему жалко… И людей, и детей…
И всего живого…