Рис. 47 Адмирал Эндрю Каннингэм
23 июня французское адмиралтейство приказало командующему соединением "X" направиться во французские порты, предпочтительно в Бизерту, как только будет подписано перемирие. Затем "Адмирал Юг" перенацелил его на Бейрут. В полночь 24 июня адмирал Годфруа предупредил адмирала Каннингэма, что в 06:00 25 июня он отплывает. Но в 03:00 Каннингэм уведомил Годфруа, что получил от своего адмиралтейства приказ, чтобы соединение "X" не покидало Александрию. Несомненно, Годфруа почувствовал себя в ловушке, но что ему было делать? Было и еще одно обстоятельство. Французы уже получили секретные коды, планы совместных с англичанами операций и т. д. Вполне понятно, что англичане могли опасаться утечки информации. А это вполне возможно, т. к. болтуны имеются везде.
В тот же день, 25 июня, английский адмирал послал своему французскому коллеге частное письмо, в котором высказывал предложение, как разрешить проблему наилучшим для французов образом. Он заранее исключал три возможности: уход французской эскадры в Бейрут, в порты Франции или ее самозатопление. Он оставлял две, которые Годфруа принять не мог: передачу французских кораблей под британское командование или добровольное продолжение совместных боевых действий. "В действительности, — ответил Годфруа, — я не могу передать свои корабли Вам, даже с согласия моего правительства. Что же касается призыва к добровольцам, верите ли Вы, что их много найдется?"
Все уже знали, что перемирие подписано, резервисты рвутся домой, демобилизация ожидается со дня на день, а те, кто останется на кораблях, будут тосковать по своим семьям. И Годфруа предложил шестое решение: слить топливо с кораблей, а в обмен на свой жест доброй воли не предпринимать никаких попыток захвата его кораблей силой.
Годфруа был человек чести. Он отказался разоружиться под контролем англичан, вчерашних союзников. Лучшее, что англичане могли бы сделать — это удостовериться, что французы не "испортят им кампанию". Ведь в Средиземном море существовал итальянский флот. Каннингэм послал отчет своему адмиралтейству, и диалог продолжился. Однако в Лондоне уже было принято решение о проведении операции "Катапульта". Сам Каннингэм под свою ответственность не мог гарантировать того, что просил Годфруа, он мог написать в ответ своему адмиралтейству: "Мы не хотели бы, чтобы французские корабли в Александрии попали в руки противника. Мы предпочли бы их использовать с британскими экипажами, но, если это невозможно, их следует затопить вне гавани. Думаете ли Вы, что Годфруа не затопит свои корабли на месте своих якорных стоянок, если Вы потребуете от него передачи их в целости?"
Каннингэм полностью отдавал себе отсчет в том, что при таких требованиях британского адмиралтейства, он ничего не сможет сделать. Где находятся враги, которые угрожают кораблям Годфруа? Их нет в пределах Египта и Леванта. Затопить корабли вне порта? Останется ли это без протеста французов? Засорить рейд Александрии остовами кораблей, что наверняка случиться при попытке захватить их силой? Об этом не могло быть и речи. В тот же день, 27 июня, он написал Годфруа, что никогда не имел мысли захватить французские корабли силой. И, в действительности, в будущем он не принял никаких подобных действий.
Годфруа ответил на следующий день: "Я дал Вам слово, мы не покинем якорных стоянок, и мои командиры обещают не предпринимать попыток выхода в море без моего приказа".
Еще раз Каннингэм обратился к своему начальству: "По-видимому, Годфруа надеется, наперекор всему, что какие-то новые обстоятельства позволят его эскадре сражаться на нашей стороне. Но я не знаю, на чем он основывается. Французский офицер связи вчера сообщил, что Годфруа получил некое послание от адмирала Жансуля, из которого следовало, что Жансуль решил не отправлять эти корабли во Францию. Я попытаюсь получить подтверждение этому. Я стараюсь поддерживать искренние и сердечные отношения, существующие здесь, и полагаю, что нужно сделать все для дружественных переговоров, нежели угрожать применением силы". Адмирал Каннингэм был джентльменом и вел себя соответственно. Но там, далеко на Западе, нервничали все больше и больше.
28 июня Годфруа получил из штаба Дарлана достаточно четкое сообщение: "Мое намерение ни в коем случае не соглашаться на интернирование, на которое Вы, кажется, готовы пойти…"
