Дилана Танжери. Южные воды

Непрекращающийся вой ветра рвал душу. Каждый раз, когда галера, только что с трудом взобравшаяся на очередную волну, рушилась в водоворот пены и брызг, желудок подскакивал к горлу, а затем валился вниз, порождая очередной спазм. Дилану снова вывернуло — одной лишь желчью, она и забыла, когда в последний раз хоть что-то ела. Попыталась вспомнить — и слишком поздно поняла, что делать этого не стоило — тело пришло в ужас от одной мысли о еде и отреагировало очередной серией рвотных позывов. Кое-как вытерев лицо заскорузлой тряпкой, она добралась до кровати и уткнулась лицом в подушку — лежа переносить качку было чуточку легче.

Послышался стон, затем булькающие звуки — это леди Рейвен, в свою очередь, боролась с непослушным желудком, считающим, что не всё ещё выброшено на дощатый пол крошечной каюты. В помещении стоял удушливый запах, но открыть дверь означало немедленно впустить внутрь воду, а уж выйти на палубу было смерти подобно — за последние два дня галера лишилась шестерых матросов, смытых за борт волнами, периодически прокатывавшимися по палубе корабля. Тело капитана Текарда сорвало с реи в первую же ночь. А может, кто-то из экипажа сердобольно полоснул ножом по линю, отпуская бывшего имперского флотоводца, а впоследствии одного из самых проклинаемых пиратов Южного Креста, в последний путь.

Обрывок линя недолго служил напоминанием о казни — если можно назвать казнью повешение трупа. Уже к вечеру следующего дня мачта не выдержала и переломилась с оглушительным треском. Пока что лишь усилия гребцов, серых от усталости, не давали «Коршуну» окончательно стать безвольной игрушкой стихии. Ломались вёсла — в кожаные манжеты тут же просовывали новые, и руки, сбитые до кровавых мозолей, вновь погружали лопасти в бушующие волны.

Почти все на борту понимали, что вечно это продолжаться не может — рано или поздно раздастся под ударами волн обшивка, или не выдержит набор^[17] — и тогда гибель станет неизбежной. Где-то в глубине души Диланы таилось ожидание смерти — вот-вот, мгновением или двумя позже раздастся грохот, и потоки соленой воды поглотят её, сомнут, ослепят…

Раздался грохот, и струя воды ворвалась в каюту. Послышался слабый полустон-полувопль, большая часть океана досталась Таше, в одно мгновение промочив её насквозь.

— Прошу прощения, леди! — Дейн арБавер уже поворачивал задрайку^[18], отделяя бушующее «вокруг» от обманчиво безопасного «внутри». Действовал он одной рукой — левая висела на перевязи. — Проклятье, когда же это кончится!

— Вы же моряк, — не удержалась от колкости Дилана, — вам всё это должно быть привычным.

Рыцарь смерил леди взглядом, тепла в котором было не больше, чем в льдинах, часто встречающихся в северных водах. Но вспомнив, видимо, что сейчас они в буквальном смысле слова находятся в одной лодке, снизошел до ответа:

— Я уже готов поверить, что сами боги дерутся за возможность отправить нас на дно. За десять лет с подобной бурей я не сталкивался ни разу.

Таша с трудом оторвала себя от койки и попыталась принять более или менее вертикальное положение. Дилана с тоской посмотрела на соседку — вид у леди Рейвен был самый что ни на есть несчастный. Круги под глазами, землистая кожа, сочащаяся кровью царапина на виске — не так давно палуба, внезапно ушедшая из-под ног, заставила девушку потерять равновесие и упасть. Лишь чудом угол скамьи не проломил кость… интересно, что бы сказал Император, если бы эта орденская стерва, которую ей, Дилане, приказано холить, лелеять и оберегать от пылинок, скончалась тут же, буквально у неё на руках? Его Величество, как правило, не склонен милостиво выслушивать разного рода оправдания. Несчастные случаи принимаются в расчёт лишь тогда, когда они организованы по приказу Императора, иные же ситуации рассматриваются исключительно как халатность. И наказываются соответственно. Как показывает практика, при таком подходе несчастные случаи происходят заметно реже.

Леди Танжери вздохнула — пожалуй, сама она сейчас выглядит не лучше.

— Что с вашей рукой, Дейн? — спросила Таша, прижимаясь спиной к доскам стены и вцепившись пальцами в невысокий бортик кровати.

— Сломаны кости, — пожал плечами рыцарь. — Сейчас от меня, как от гребца, мало толку. Все, кто способен двигаться — либо гребут, либо откачивают воду из трюма.

— Все?

— До единого. Кроме вас и Бороха. Галера изрядно повреждена, не знаю, как долго она ещё сможет оставаться на плаву. Несмотря на усилия гребцов, нас сносит на юг, дальше и дальше.

— Как вы считаете, Дейн, корабль выдержит?

Он поморщился, не желая расточать комплименты извечному противнику, но и кривить душой не стал:

— «Коршун» и в самом деле… построен неплохо. Плавучий якорь не дает ему встать бортом к волне, гребцы тоже стараются не зря, да и обшивка пока держит. Мне кажется, что шторм начинает выдыхаться… это не значит, леди, что волны улягутся через час-другой, но шанс есть.

Дилана изобразила на лице приличествующее случаю внимание, но слова орденца скользили мимо сознания. Сейчас её куда больше волновало другое — если арБавер не солгал — а смысла в этом не было ни малейшего — то Борох в каюте один, его телохранителей приставили к делу. Вряд ли можно дождаться лучшего момента… На протяжении нескольких дней она краем глаза следила за каютой старика и лишь скрипела зубами от злости — безликие не оставляли Верховного жреца ни на мгновение — если не считать то недолгое совещание, когда для телохранителей в крошечном помещении попросту не осталось места. В остальное время кто-то из масок непрерывно находился подле Бороха, бодрствовал ли тот или спал. Дилане не составило бы особого труда одержать верх над одним из безликих, хотя себе в свиту Борох наверняка отобрал лучших. Но схватка с телохранителями даст время самому жрецу начать атаку, а в своей способности успешно противостоять сильнейшему боевому магу Империи женщина отнюдь не была уверена. Оставалось ждать подходящего случая.

Она с трудом поднялась, нашла относительно чистый платок, старательно вытерла лицо. Пошатываясь, двинулась к двери, балансируя на норовящем ускользнуть из-под ног полу.

— Леди Танжери? — в недосказанной фразе отчётливо звучало «вы сошли с ума?», но Дилана знала, что рыцарь не станет останавливать её, какую бы глупость она ни попыталась выкинуть. Большая часть имперцев на борту этого корабля вряд ли станет лить слёзы, если императорская убийца вылетит за борт, что уж говорить о светоносце. Тот бы и сам помог… при наличии уверенности, что помощь останется никем не замеченной.

— Юрай Борох — не просто старик, — процедила она сквозь зубы. — Для меня он духовный наставник, почти как отец… а в чём-то и больше, чем отец. Я должна убедиться, что с ним всё в порядке.

— Да, я понимаю, — ухмылка арБавера выглядела насквозь фальшивой. — Вам помочь открыть дверь?

— Сама справлюсь, — буркнула она, всем весом налегая на задрайку. Та посопротивлялась пару мгновений, затем поддалась так легко, что рычаг выскользнул из ладони и вонзился ей в грудь, дыхание перехватило, вспышка боли на мгновение затуманила рассудок. — Проклятая железка… капитан, закройте за мной дверь, здесь и так достаточно воды.

Палуба встретила волшебницу шквальными порывами ветра, рвущего волосы, старательно проникающего под плотную кожу камзола, сырого и почти не сохраняющего тепло. Тут же прилетела пенная шапка, обдав Дилану колючими брызгами, сапоги скользнули по мокрым доскам, руки вцепились в обломанную мачту, срывая ногти… Обняв кажущуюся такой надёжной деревяшку, прижавшись к ней, Дилана мелко дрожала, собираясь с силами для следующего броска. Было бы мудро найти какую-нибудь веревку, обвязаться — но ничего подходящего на глаза не попадало. А чтобы добраться до бывшей каюты капитана, в которой обосновался Юрай, требовалось пересечь всю палубу, открытую ударам волн.

Дилана с трудом оторвала себя от мачты, шагнула к борту, двумя руками вцепилась в туго натянутый леер^[19]. Шаг, второй… налетела волна, появилось паническое чувство, что пеньковый трос вот-вот лопнет, но вода схлынула, а леди Танжери, мокрая с головы до пят, всё также стояла у борта, стискивая мокрый, липкий канат. Затем сделала шаг, второй — страх сменился странным чувством опьянения, уверенности в своих силах, некоторым презрением к бушующим волнам. Она дойдёт, непременно дойдёт… быть может, сам Эмнаур послал этот шторм ради того, чтобы дать ей шанс исполнить задуманное.

— Как вы себя чувствуете, отец мой?

Борох медленно поднял взгляд на незваную гостью. И в обычное время выглядящий изможденным, сейчас он казался похожим на мертвеца. Серая кожа, прорезанная глубокими морщинами, набрякшие мешки под сильно покрасневшими глазами, бескровные губы, сжатые в ниточку. Старик явно давно не спал — да и не удивительно, чтобы заснуть при такой качке, необходимо обладать соответствующими навыками. Это опытный матрос способен уснуть в любой обстановке, лишь бы ему дали такую возможность, а старый жрец привык к комфорту, когда уютная кровать не пытается выскользнуть из-под измученного тела.

— Эмнаур посылает нам испытания не для того, чтобы мы придумывали жалобы, дочь моя, — пожал он сухонькими плечами.

Дилана заметила, что руки Бороха привычно сложились в боевом жесте. Поступи так она — не миновать укоряющего взгляда, насмешливых упреков… это при условии, что старик не расценит жест как подготовку к нападению и не ударит первым. Путь Бороха к вершинам власти отнюдь не был усеян розами, и лишь Эмнаур ведает, скольких врагов, недоброжелателей или друзей он отправил на встречу с божеством. Кого — по необходимости, кого — по одному лишь подозрению. За последние годы было официально объявлено о семнадцати покушениях. Какие-то были подстроены, это несомненно. В конце концов, сам Император, отправляя на плаху неугодного ему человека, не чурается использовать это старое как мир объяснение — заговор против Короны. Был заговор на самом деле или нет — кому это интересно, если вердикт вынесен и приведён в исполнение? Желающие подать голос в защиту неправедно осужденных рискуют головой, что в Гуране, что в Инталии или где-то ещё. Тайная Стража ищет врагов Императора, но среди подчиненных Консулу бойцов немало найдётся и таких, что за благословение, небольшую мзду или просто ради установления добрых отношений сообщат безликим о неосторожных высказываниях или о преступных намерениях, имеющих отношение к Триумвирату. Да маски и сами не сидят сложа руки, сеть осведомителей у них немногим уступает Тайной страже, только вот с теми, кого подозревают в недостаточной любви к богу поступают жёстче, чем с проявившими неудовольствие в адрес светской власти.

Впрочем, исход всё равно один.

Так что замысливших недоброе в отношении Юрая Бороха ждёт не самая лучшая судьба. Другое дело, что там, где Император полагается на отточенное умение и абсолютную преданность гвардейцев, Юрай Борох вполне способен позаботиться о своей безопасности сам. Года три назад какой-то смельчак сумел убить безликого и под его личиной добраться до личных апартаментов жреца… Покои после той встречи нуждались в серьёзном ремонте, а запах горелой плоти, по слухам, выветривался не менее десяти дней. Личность наглеца сохранялась в тайне… вернее, обгоревшее тело опознать было невозможно, а сам старик если и знал, кто явился по его душу, то предпочитал хранить молчание.

Дилана осторожно подошла к скамье и села, вжавшись спиной в стену. Руки расслаблены, на пухлых губках — преисполненная искреннего сочувствия улыбка, в глазах — сострадание, всё как и положено истинной дочери по вере. «Правда, улыбками Бороха не проведёшь, — мысленно посетовала она, — он сам кого угодно проведёт. И убивать будет с печалью, что ещё один из эмнауровых детей окончил свой бренный путь.»

— Эмнаур мог бы посылать нам испытания с чуть меньшим азартом, — вздохнула она.

— Кто посмеет сказать, что ему известны пути богов? — губы старика чуть шевельнулись, что должно было означать отеческую улыбку. — Но мне кажется, что это, несомненно, истинный знак, понять который несложно. Я предлагал вернуться, но мой голос не был услышан, не так ли, дочь моя?

Она кивнула.

— Гордость…

— Гордыня, — поправил Юрай.

— Да, отец мой, гордыня недостойна душ тех, кто отдал себя служению Эмнауру. Но люди слабы и маскируют слабость понятиями о гордости, чести, предназначении. Так легче оправдывать собственные поступки.

— Меня радует, что ты понимаешь это, Ди… — её чуточку покоробило от подобного обращения, сокращать имя волшебницы позволял себе лишь Император, да и то лишь в наиболее доверительные моменты. — Ты пришла, чтобы сообщить принятое тобой решение?

По спине женщины пробежал холодок.

— А вы сомневались в нём, отец мой?

— Сомнения свойственны молодости, — несмотря на явную усталость, его взгляд, казалось, пронизывал Дилану насквозь. — Старости больше подобает знание, но это твоё решение и я не хотел бы угадывать его. Произнеси то, что сочтешь нужным, а боги даруют мне силу отделить искренность от притворства.

— Боги вечны. Империя вечна, — она многозначительно помолчала. — А люди… люди смертны. Рано или поздно любой окончит свой жизненный путь. Я служу…

— Императору? — подсказал Борох.

— Идее, — возразила она чуточку резко, но сейчас эта резкость была вполне уместна. — Империи и тому пути, который указан ей богом. Не стану скрывать, отец мой, Унгарт не вызывает у меня брезгливости или ненависти, по-своему он неизменно был со мной честен, часто — добр. Только вот доброта — не лучшее качество настоящего лидера. А Империи сейчас нужен человек, умеющий видеть цель… и перешагивать через препятствия.

— Вот как?

Бороху слова Диланы понравились больше, чем если бы она начала рассыпаться в уверениях бесконечной преданности и готовности в любой момент перерезать глотку любому, от Унгарта до собственной матери. Старик неплохо разбирался в людях и понимал, что право на доверие леди Танжери пока что не заработала, но первый шаг сделан. Сейчас она выбирает сторону, за которую придётся сражаться… он был уверен, что правильно угадал ход её мыслей.

С одной стороны Император — человек, уже не раз оказывавший волшебнице покровительство, но и не стесняющийся пользоваться её услугами, в том числе и в делах, после которых перчатки не остаются чистыми. Доверенные лица правителей редко отличаются долгожительством, сумма накопленных знаний постепенно делает их опасными для господина.

С другой стороны — возможные перемены. И дело не только в перемене хозяина, куда важнее — перемена статуса. Из слуги Дилана может стать соратником, а это иной уровень. Хотя сильные соратники также могут рассматриваться как угроза, мудрый правитель понимает, что в деле управления государством необходимо на кого-то опираться, попросту невозможно держать все нити в одних руках. В своё время Император допустил ошибку — наделив Дилану изрядными полномочиями, он, в то же время, так и не приблизил её к себе настолько, чтобы считать опорой трона. Личная убийца, карающий клинок, исполнительница для щекотливых поручений, глаза и уши — всё это составляет блестящую карьеру для слуги, но мало для соратника. Император упустил леди Танжери — а ведь эта женщина хочет и, что важнее, способна достичь большего.

Поначалу она будет присматриваться, будет оценивать каждый шаг новых соратников, и не раз станет искать возможность изменить ситуацию в свою пользу, пусть и за счёт тех, кто идет с ней по одному пути. Но это преходяще… Борох понимал, что если дать этой женщине то, что она заслуживает, её верность станет непоколебима. Только глупцы и распространители придворных сплетен (кое кому из которых давно пора бы укоротить языки, по возможности — по самую шею) называют леди Танжери подлой сукой. Всё не так — она, очевидно, не образец добродетели, но склонна следовать собственным, достаточно жёстким принципам… а уж от него, Бороха, зависит, чтобы эти принципы соответствовали интересам задуманного дела.

Галера в очередной раз рухнула в пропасть меж волн, глаза Диланы округлились, тело дрогнуло, рука метнулась к губам, словно рассчитывая остановить неудержимый спазм. Резко пахнуло кислым. Борох, и без того страдающий от качки, не выдержал и метнулся к крошечной дверце, скрывавшей роскошь, почти недоступную на боевом корабле — личный гальюн. Правда, сделал это он продуманно, ни на миг не выпуская леди Танжери из поля зрения — рано для доверия, рано. Хлопнула дверь, послышались стоны и звуки рвоты.

Дилана торопливо огляделась, понимая, что в её распоряжении — считанные мгновения. Она пока что не решалась вступить в схватку со стариком, возраст накладывает известные ограничения, но ведь и огромный жизненный опыт чего-то стоит. А вот использовать другие средства… Глаза скользнули по полупустой бутылке из тёмно-синего, как его ещё называли, «императорского» стекла. Дорогое вино, старик не отказывает себе в некоторых удовольствиях, особенно если паства не смотрит ему в рот.

Синее стекло, густая пурпурная жидкость… редчайший и немыслимо дорогой напиток, «Кровь моря» — дивное творение кинтарийских виноделов. Дилана ни разу не слышала, чтобы хоть в какой-то год этого вина было изготовлено более десятка бутылок. Обычно и того меньше — три, пять… Каменный виноград, крошечные, с ноготь мизинца, ягодки собирают в Выжженной пустоши, каждая вторая гроздь оплачена кровью, каждая четвертая — жизнью. Найти лозу каменного винограда — невероятная удача, мастера, передающие тайные рецепты из поколения к поколению, платят за красно-фиолетовые ягоды равный вес золотом.

Никто не поделится таким вином. Ни со слугой, ни с другом, ни с родственником.

Волшебница торопливо выдернула пробку, вознося молитву Эмнауру, чтобы именно в эту секунду Бороху не приспичило покинуть заблеванный гальюн, и торопливо опрокинула в бутыль столь долго сберегаемую склянку с «росой вечной разлуки», последним творением Шамры-знахарки.

Когда старик, настороженно поглядывая на гостью, вылез всё-таки из своего убежища, Дилана сидела на том же месте, не изменив ни позы, ни выражения лица. Сейчас она рада была бы поскорее уйти — но делать этого не следовало. Старик слишком хитер и может что-то заподозрить, а вот долгая душевная беседа вполне может настроить его на относительно благодушный лад.

А потом останется только ждать.

Дилана с трудом разлепила веки и попыталась понять, сколько же прошло времени. Занятие довольно-таки бессмысленное — в отведенной им с Ташей каюте не было иллюминаторов, задраенная дверь не пропускала света — так что не было совершенно никакой возможности понять, день снаружи или темень. Но волшебница гордилась умением определять время в любой ситуации.

Сейчас чувства подсказывали ей, что очередная отвратительная ночь миновала и за досками, отделяющими относительно безопасное пространство каюты от разрушительного буйства стихии, занимается рассвет. По счастью, это не означало, что надо вставать и куда-то идти — чувствовала она себя отвратительно, шесть долгих суток, наполненных изматывающей душу качкой, постоянными желудочными спазмами, страхом в любой момент оказаться в воде или, что может оказаться ещё хуже, в идущем ко дну запертом гробу, именуемом «офицерской каютой».

Она скосила глаза к противоположной стенке, где, уткнувшись лицом в тощую подушку, пластом лежала леди Рейвен. Спутанные пряди волос в беспорядке разбросаны по постели, рука бессильно свисает, мерно покачиваясь. Только по лёгкому шевелению видно, что соседка ещё жива.

На этой мысли Дилана осознала, что её так беспокоило в окружающей обстановке. Именно это мерное покачивание руки, цепляющей кончиками пальцев пол при каждом движении. Леди Танжери осмотрелась — на этот раз более трезвым взглядом. И не смогла сдержать восторженного вопля… ну, может, совсем капельку походившего на протяжный стон.

— Что… случилось?.. — вопрос Таша пробубнила прямо в подушку, не меняя позы и похоже, ничуть не интересуясь ответом. Просто дала понять, что в сознании.

— Качка.

— Оп-пять? — в голосе полнейшее равнодушие и смирение перед жестокой судьбой. Скажи сейчас Дилана, что принято решение лишить леди Рейвен головы, та, скорее всего, и не шевельнулась бы — мол, ну решили так решили, вам виднее, а мне уже безразлично.

— Качка кончилась. И корабль всё ещё держится на плаву.

— Это… хорошо… наверное… — глубокомысленно выдавила из себя Таша. Затем с трудом перевернулась на спину, после чего попыталась принять сидячее положение. Со второй попытки ей это удалось.

Дилана, собрав в кулак всю свою волю, уже встала — её шатало из стороны в сторону, перед глазами прыгали чёрные круги, сливаясь с пляшущими по стенам тенями, отбрасываемыми качающейся под потолком масляной лампой. Странно, что лампа не погасла… интересно, у самой Диланы хватило соображения долить масла, или позаботился кто-то из экипажа? Последнее — вернее, поскольку от вчерашнего дня, как и от ночи, не сохранилось почти никаких воспоминаний.

Поминутно теряя равновесие, она сумела натянуть тонкие лайковые бриджи, высокие сапоги, затем вернулась к койке, под которой располагался рундук с вещами. Осмотр сохранивших относительную чистоту нарядов не принес положительных эмоций — вещи порядком отсырели и одна лишь мысль о том, как эта влажная ткань или ставшая липкой кожа будет прикасаться к телу, вызывала отвращение.

После некоторого раздумья она выбрала тонкое нижнее платье из нежной узорчатой камки, с вырезом, который вполне могли счесть неприличным даже в не склонной к показушной скромности Кинтаре. Сверху надела длинное, с высоким воротником-стойкой, дорожное платье без рукавов из дорогого кинтарийского сукна благородно-синего цвета. Разрез, поднимающийся спереди чуть не до пояса, позволял платью не стеснять движений, шнуровка на талии выгодно подчеркивала фигуру. Носить подобный наряд во время шторма было бы либо безумием, либо неуместным бахвальством, но раз уж волнение успокоилось, почему бы и не выглядеть так, как полагается благородной леди.

А вот принято считать неуместным в наряде благородной леди, так это оружие. Волшебницы редко носили клинки, Таша Рейвен в этом была исключением. Дилана же, несмотря на всё своё магическое искусство, прекрасно знала цену хорошо отточенной стали. И сейчас сунула в ножны, притачанные изнутри к голенищу сапога, длинный тонкий стилет кинтарийской работы. Может, качеством металла эта игрушка и уступала индарскому оружию, зато отделка была поистине великолепной.

— Я сейчас… встану, — пообещала Таша, тупо изучая пространство перед собой.

— В этом нет необходимости, — успокоила её Дилана. — Шторм утих, вы наконец-то сможете отдохнуть.

— Немного свежего воздуха — вот что мне сейчас нужно, — пробормотала леди Рейвен, то ли отвечая Дилане, то ли пытаясь убедить в этом саму себя.

— В таком случае… — Дилана чуть помедлила, раздумывая, стоит ли проявить скупость, но в итоге всё-таки решилась на широкий жест, — может, что-то из вот этих вещей вам подойдёт. Прошу, не стесняйтесь, Таша, ваш наряд нуждается в серьёзной чистке, прошедшие дни были нелёгкими.

— Благодарю…

Мысленно Дилана усмехнулась, представляя, что будет чувствовать орденская гордячка, надевая вещи заклятого врага. Хотя… да, к леди Рейвен у неё был особый счёт, и той пока что не стоило рассчитывать на прощение долгов, но жизнь меняется. Кто знает, как боги поведут нить её судьбы — а вдруг вчерашние враги станут… не друзьями, это попросту невозможно, но хотя бы временными союзниками. Как стал когда-то союзником седой сморщенный старик, месяцами не покидающий своих покоев, но умудряющийся при этом держать в стальном кулаке многие сотни воров, мошенников и убийц Ночного Братства. Она сумела убедить Старшего Брата, что сотрудничать выгоднее, чем враждовать — и, кажется, оба от этой сделки в итоге получили немалую выгоду.

Оглядев себя и решив, что с одеждой лучшего эффекта достичь не удастся, Дилана занялась приведением в приличный вид лица и спутанной гривы. Густые волосы удалось расчесать с минимальными потерями, хотя большой чан с горячей водой и много душистого мыла сейчас не помешали бы. А вот лицо… Зеркало в ажурной серебряной оправе наглядно демонстрировало, что пара недель полноценного отдыха этой женщине просто жизненно необходима. Мешки под глазами, землистая кожа, красноватая сыпь на правой скуле, заветренные губы — всё это можно и нужно поправить, но как-нибудь потом.

Сокрушенно вздохнув, Дилана принялась аккуратно плести «фантом», уделяя особое внимание не столько долговечности ложного облика, сколько филигранности исполнения. Применением магии для «наведения красоты» увлекались все волшебницы, как в Гуране, так и в Инталии — считалось, что именно работая над собой, удаётся по-настоящему прочувствовать тончайшие нюансы этого искусства. И пусть магию Крови, хоть и в столь безобидном проявлении, Орден и, в особенности, Святитель очень не одобряли, ничего поделать со стремлением женщин к красоте не могли. Как известно, желаниям женщины покоряются сами боги.

Наконец, работа была завершена. Теперь зеркало отражало именно то, что следовало — молодую женщину с нежной бархатной кожей, тонким аристократическим носиком, точеными бровями и пухлыми розовыми губками, длинной шей, лишенной намёка на морщинки. Улыбнувшись отражению, Дилана положила зеркало и направилась к двери.

Палуба встретила волшебницу шумом и суетой. Матросы, пользуясь передышкой, торопливо приводили галеру в порядок, ремонтировали поврежденный в нескольких местах фальшборт, меняли оборванный такелаж. Корабельный плотник задумчиво вышагивал вокруг обломка мачты, цокал языком, хмурился, пожимал плечами, явно ведя спор с самим собой на предмет — чинить или так сойдет. Судя по кислому выражению лица, сам плотник придерживался второй точки зрения, но приказ получил прямо противоположный.

Лёгкий ветерок тут же принялся играть с прядями темных волос леди Танжери, то красиво вздымая их в воздух, то небрежно разбрасывая по плечам. Не менее десятка взглядов тот же устремились в её сторону, дело разом встало — но тут же засвистели плетки десятников, кто-то рыкнул от боли, кто-то отреагировал солёным словечком в три этажа с перехлестом в душу, и работа пошла вновь, пусть уже и не столь рьяно — с косыми взглядами, сальными ухмылками.

Поднявшись на ют, Дилана улыбнулась собравшимся там офицерам, среди которых с удовольствием обнаружила и своих телохранителей, и без удовольствия — Дейна арБавера, баюкающего сломанную руку. Присутствие на борту орденца её раздражало, хотя… По всей вероятности, Борох так ещё и не коснулся бутылки с драгоценным вином, иначе шум поднялся бы такой, что ушедший ураган в сравнении с ним показался бы невинным развлечением. А раз он жив, то присутствие воинов может оказаться нелишним. Вне всяких сомнений, обнаружив Верховного жреца мертвым и опознав яд в качестве причины смерти (не слишком сложное дело для опытного мага), безликие станут искать виновного. И сообразят, что вряд ли кому-то из матросов или офицеров корабля придёт в голову расправляться со стариком с помощью редкого и, что важнее, очень дорогого снадобья. Эти люди предпочитают поступать проще — дубинкой по голове или ножом под ребро можно отправить человека на встречу с Эмнауром так же верно, как и ядом. Или ещё вернее, поскольку от большинства ядов всё-таки можно успеть исцелиться, а вот клинок в сердце — это очень надолго. Можно сказать, навсегда.

Но если выживание в стычке с Борохом было под вопросом, то его спутников в чеканных масках Дилана опасалась куда менее. В конце концов, её телохранители тоже не дураки подраться, а в поединке опытного воина и боевого мага заранее сложно сказать, кто выйдет победителем. Каких бы высот ни достигла магия, на поле боя по-прежнему правят бал рыцарская конница и тяжёлая латная пехота. Если уж дело дойдёт до драки, её парни могут показать себя с неплохой стороны, да и орденцы вряд ли останутся просто наблюдателями. Кинтариец, несомненно, забьётся в самый дальний угол и постарается позже умаслить победителя. Как поведёт себя индарский рыцарь, предсказать было сложнее — его кодекс чести должен, вроде бы, склонить ветерана к требованию справедливости, но леди Танжери северяне не любят столь же страстно, как и инталийцы. Хотя наследила она в Индаре гораздо меньше.

С бака раздался длинный заливистый свист. АрБавер вскочил, тут же сморщился от боли, но сдержал стон и торопливо зашагал в сторону носа. За ним устремились и остальные офицеры, лишь телохранители Диланы остались с ней. Сейчас эти парни искренне переживали оттого, что во время шторма, вместо охраны обожаемой госпожи, занимались выкачиванием воды или греблей. И неважно, что все находились под действием заклинания — здесь и сейчас их нравственные страдания были вполне натуральными.

— Что там случилось? — спросила она тоном, означавшим «пойти, выяснить, доложить». Когда-то эти воины, возможно, были неплохими парнями и, не исключено, могли бы её заинтересовать и в роли друзей, и в роли мужчин, но сейчас она просто не могла воспринимать их иначе, чем просто слуг. Преданных, бесстрашных, полезных, но просто слуг, не больше. А со слугами не дружат, не ведут задушевных бесед, не пытаются понять их чувства. Им просто отдают приказы. Или, как сейчас, задают вопросы — а хороший слуга в лепешку расшибется, лишь бы найти требуемый хозяину ответ.

Дверь каюты распахнулась — на пороге стояла леди Рейвен. Дилана даже слегка огорчилась — её подруга-противница должна была изрядно покопаться в рундуке, чтобы выбрать именно этот наряд. Длинное платье из мягкой кожи тёмно-синего цвета с разрезами по бокам до самой талии, ослепительно-белая блуза с жабо, пояс из серебряных бляшек. Тонкая нижняя юбка светло-голубого цвета неплохо сочеталась и с кожей, и с пышным жабо. Следовало отдать должное этой орденской сучке — смотрелась она великолепно. Правда, с лицом леди Рейвен ничего сделать или не смогла, или не захотела — выглядела она сейчас… ну, в общем, как после тяжёлого шторма.

— Что-то произошло? — судя по тону, настроение у Таши вполне соответствовало выражению лица.

— Кажется, впередсмотрящий что-то обнаружил, — пожала плечами Дилана.

— Не интересно?

Дилана бросила взгляд на бак, где толкались, почитай, уже человек сорок, и хмыкнула:

— Сейчас узнаем.

К трапу, ведущему на ют, подбежал один из её телохранителей.

— Госпожа, матрос обнаружил что-то вроде острова. Немного выступает над водой, чёрный, как смола. Капитан приказал лечь в дрейф. Ещё он говорит, что вряд ли это остров, лот не достал до дна, бросить якорь невозможно.

Леди Танжери коротко кивнула. Воин взбежал по лестнице и занял место чуть впереди и справа от хозяйки.

— Ваши верные стражи оберегают вас даже здесь? — насмешливо поинтересовалась Таша. — На имперском корабле?

— Видимо, дорогая, вам ещё не приходилось иметь дело с настоящими телохранителями, — снисходительно улыбнулась Дилана. — Хотите знать, чем отличный телохранитель отличается от просто хорошего? Хороший в любую секунду готов броситься к вам на помощь, чтобы оградить от опасности. А отличный в этот момент уже стоит между опасностью и вами.

— И чем же покупается такая самоотверженность? Золотом? Или… хотя это глупый вопрос, леди. Зная ваши привычки, подозреваю, что затылки этих парней украшают весьма затейливые рисунки. Это так в вашем стиле, Дилана.

— Скажем, лучше уж так, чем… кажется, ваш верный друг и спутник предпочел остаться на орденском корабле, не так ли? Отпустить свою хозяйку…

— Я не хозяйка арШану.

— Ах, так ли уж важны названия? Хотя этот парень и руководил вашей охраной, уже одно то, что он там, а вы здесь, говорит о многом.

Слова Бороха по-прежнему не выходили у неё из головы. Нет, разумеется, далеко не всё время она думала об Ангере Блайте и о том, что этот изворотливый сукин сын мог остаться в живых, но время от времени… ну пусть часто, она снова и снова возвращалась к тому разговору. По трезвому размышлению — а чем ещё можно заниматься, когда шторм швыряет корабль с волны на волну, а собственный желудок норовит выпрыгнуть из тела, как не размышлять — она решила, что предположение о тщательно продуманной арГеммитом комбинации вполне имеет право на жизнь.

Кайл АрШан и в самом деле очень старательно изображал из себя спутника и доверенное лицо госпожи посла. Был предупредителен и чуточку вспыльчив, если во фразе собеседника усматривался намек на оскорбление самой леди, Ордена, Инталии — и при этом легко пропускал мимо ушей шпильки, адресованные лично ему. Его приказы относительно организации охраны — те, о которых стало известно Дилане — были достаточно разумны, хотя и не выходили за пределы знаний среднего воина с не слишком богатым жизненным опытом. Он ни разу не посмел прекословить Таше на людях, более того, не пытался давать госпоже послу советы — а Эмнаур свидетель, если бы не ясно высказанное желание Его Величества пойти на уступки, подобным образом проведённое посольство закончилось бы, как минимум, скандалом.

И в этом кроется подвох. Каким бы глупцом ни был Кайл арШан, он не мог не понять, что леди Рейвен шаг за шагом проваливает полученное ей дело. В отличие от Империи, инталийцы слишком самоуверенны, чтобы просто так молчать и наблюдать. Нет, среди них есть и просто тупые солдаты, но подготовка рыцаря включает не только обучение владению оружием, но и хоть какие-то минимальные знания о политике, дипломатии, риторике… Кайл же ведет себя так, словно старательно играет хорошо заученную роль, опасаясь, словно актеришка в захудалой труппе, сказать что-то, неугодное зрителю. А ведь зрители… зрители — это все они, Дилана, Император, Борох, стража, слуги. Все, кто может что-то услышать.

Видят боги, Юрай Борох прекрасно умеет управлять людьми. Сейчас, вспоминая каждое мгновение, когда ей доводилось видеть молодого рыцаря, Дилана понемногу исполнялась уверенности, что Кайл не совсем тот, за кого себя выдает. Чуть заметная скованность движений, которую не уловить, если не высматривать специально. Явные попытки контролировать собственную мимику. Мгновенная задумчивость перед тем, как что-либо сказать. Игра… ей самой приходилось скрываться среди актеров — может, постичь тонкости ремесла в столь короткие сроки и невозможно, но отличить притворство от искренности ей, как правило, удавалось. Бывали и досадные исключения — например, очень трудно определить, что именно на самом деле думает Борох.

Кайл арШан играет роль, это почти несомненно. Но вот предположить, что он — восставший из праха Ангер Блайт? Только лишь на основании утверждения, что в стычке с подосланными ею убийцами этот парень применил какие-то характерные приёмы? Сомнительно. Дилана не была опытной фехтовальщицей, хотя могла позволить себе лучших учителей. И эти учителя говорили, что если рисунок боя каждого мастера и имеет свои особенности, то не настолько характерные, чтобы по ним однозначно определить имя бойца. Только новички, отработав несколько простейших выпадов и одну-две связки, начинают считать себя блестящими фехтовальщиками, каждый поединок выстраивая по одной и той же схеме.

Куда вернее предположение, что арГеммит приставил к своей протеже опытного советчика, строго наказав тому не высовываться. И уж точно — никакой магии, её-то Дилана почувствовала бы сразу, невелика хитрость.

Странно, что этот Кайл не последовал за подопечной на «Коршун». Здесь ему было бы самое место.

Очень странно.

Если только именно здесь, на борту «Коршуна», не находится нечто… или некто, способный разоблачить его инкогнито.

Дилана вдруг ощутила, как мороз пробежался по её коже.

Некто… например, Юрай Борох. Который очень хорошо знает бывшего Консула Тайной Стражи.

— Скажите, дорогая, а этот ваш Кайл, он давно с вами? Признаться, я немного вам завидую — мало найдётся мужчин, способных устоять…

— Перед вашими чарами?

— Перед моими чарами, — с ноткой превосходства заметила Дилана, сделав ударение на последнее слово, — не устоит никто. Абсолютно. Но я предпочитаю покорять мужские сердца без магии.

— Как сердца ваших телохранителей? — ехидно поинтересовалась Таша.

— Их сердца мне ни к чему, — презрительно отрезала леди Танжери, которую эти словесные игры уже начали раздражать. — Мне нужны их преданность, и их жизни, если потребуется. Но когда мужчина смотрит на меня, словно на пустое место, это, знаете ли, начинает беспокоить. Я предполагаю, он влюблён в вас…

— Кайл был приставлен ко мне арГеммитом довольно давно, — пожала плечами Таша, делая вид, что тема ей совершенно не интересна. — Ещё весной. По приказу Вершителя, я должна была пребывать в своём замке, и Кайл… должен был гарантировать, что именно так я и поступаю.

Дилана решила пока прекратить расспросы. Весной Блайт находился в Кинтаре, а потому человек, присматривающий за леди Рейвен, не мог быть Консулом. Убедиться, что несколько месяцев назад светловолосый молодой человек и в самом деле болтался в родовом гнезде Рейвенов, было не так уж сложно.

Только ведь и Метиус арГеммит понимает, что подобную информацию любой, кто пожелает, добудет без особого труда.

Дилана мотнула головой, словно этим движением можно было отогнать навязчивые мысли. В любом случае, сейчас Кайл арШан, кем бы он там ни был, находится далеко. Море выглядит пустынным, ни единого паруса — буря разбросала корабли эскадры, и неизвестно теперь, сколько пройдет времени, прежде чем вдали замаячат вымпелы с золотым диском на белом фоне. Кто знает, может, инталийский флагман давно нашел последние прибежище на морском дне, а тело молодого арШана обгрызают крабы. Если он уцелел — им стоит заняться всерьёз, но сейчас лучше выкинуть мыли об арШане и Консуле из головы.

Тем временем, галера повернулась бортом к находке и Дилана, а вместе с ней и Таша, смогли рассмотреть находку.

Назвать ЭТО островом можно было разве что с большой натяжкой. Да и то лишь потому, что другое, более подходящее, слово подобрать было трудно. Над гребнями волн выступало нечто чёрное, чуть лоснящееся… словно спина огромного животного. Только не бывает ни зверей, ни рыб такого размера.

— Как вы думаете, Таша, что это такое?

Вопрос был совершенно риторическим и ответа Дилана не ждала, хотя и допускала, что инталийская волшебница может знать о находке чуть больше, чем ей было дозволено официально сообщить Императору в ходе посольства.

Леди Рейвен не ответила.

Вёсла дружно вспенили воду, на этот раз тормозя бег судна, поползли вниз паруса. Вдоль борта торопливо выстраивались солдаты с арбалетами, готовясь к бою пока ещё неизвестно с каким противником. Заскрипели канаты взводимых катапульт. Дилана усмехнулась — интересно, кто-то и в самом деле думает, что этой огромной массе можно причинить вред стрелой, булыжником или горшком с горящим маслом? Если этот остров живой — он и не почувствует подобной мелочи. А если не живой — то все приготовления тем более бессмысленны.

— Именно это мы и искали, — пробормотала, поёживаясь, Таша. — Осталось понять, кто кого нашёл. Знаете, леди Танжери, мне не дают покоя слова покойного капитана Текарда. Согласитесь, слишком наивно предполагать, что мы вот так, совершенно случайно, нашли этот островок. Он велик, бесспорно, но в море он — такая же крошка, как и наш корабль.

— Пока что никакого движения не видно.

— Насколько я помню записи Гайтара, в тот раз тоже не было движения. Если мы не будем высаживаться на… это, быть может, ничего и не произойдет.

— Согласитесь, это неразумно, — возразила Дилана. — Посольства, сбор экспедиции, бой с пиратами, шторм — и всё это ради того, чтобы несколько часов посмотреть на находку и отправиться в обратный путь?

— Есть лучшее предложение?

— Думаю, кому-то из матросов стоит прогуляться по этому «острову». А мы посмотрим, перекинется ли на него это пресловутое «Проклятье Тьмы», а если перекинется — то как себя проявит. Кстати, кто название придумал? Хотя, чего ещё можно было ожидать от Ордена.

— Неужели кто-то согласится? — игнорируя последнюю реплику собеседницы, ехидно поинтересовалась Таша, ничуть не сомневаясь в ответе.

— Думаете, я намерена интересоваться мнением матросов? — надменно спросила Дилана. — Когда того требуют интересы Империи, любой из них…

Окончить фразу она не успела. Дверь каюты, отведенной Бороху, распахнулась, и на пороге появился Верховный жрец собственной персоной. Его лицо, обычно спокойное, с налетом скуки, сейчас было искажено яростью. Во взгляде, стремительно обежавшем палубу и остановившемся на Дилане, волшебница прочла приговор.

Наверное, каждый из участников последующих событий допустил ряд ошибок. Юрай Борох, несомненно, мог — и должен был — воздержаться от скоропалительных поступков. Да и сама Дилана могла бы понять, что обвинение без должных доказательств вины, обвинение невысказанное, отраженное лишь во взгляде — это не более чем простое подозрение. Сумей она сдержать себя — и Борох не стал бы устраивать показательную казнь. Не посмел бы — пусть в иерархии Империи леди Танжери стояла неизмеримо ниже его, но симпатии Императора — это не пустой звук. Какие бы планы старик не вынашивал в отношении имперского трона, преждевременно ссориться с Его Величеством не следовало.

Но нервы не выдержали у обоих. Истерзанная ожиданиями, Дилана готова была увидеть остывший труп жреца, старательно придумывала аргументы в пользу своей невиновности, прикидывала, кого обвинить в убийстве (откровенно говоря, на роль жертвы идеально подошла бы леди Рейвен, если бы не её пребывание в течение последних дней в полуобморочном состоянии) — и появление Бороха на палубе полностью вывело её из равновесия.

— Убейте его! — взвизгнула она, делая шаг назад, словно стараясь до предела увеличить расстояние между собой и пылающим гневом Юраем.

Её телохранители молча бросились вперед, выхватывая мечи. Борох вскинул руки, голубой разряд хлестнул по воинам, опрокидывая двоих на палубу. «Цепная молния» — весьма эффективное заклинание, но его жертвами часто становятся не только те, против кого оно направлено — один из сполохов зацепил оказавшегося неподалёку арБавера, убив того на месте, другие дотянулись до солдат. С бака на помощь жрецу уже бежали безликие, но их помощь Юраю не требовалась. Сильнейший боевой маг Империи вполне был способен постоять за себя, несмотря на преклонный возраст. Ещё один обжигающий веер — и повалились безжизненными грудами остальные телохранители (а вместе с ними — ещё кто-то из солдат и матросов, но Бороха случайные жертвы ни в малейшей степени не интересовали), а Дилана и Таша вынуждены были отступить к самому борту, лихорадочно вызывая «щитки», чтобы защитить себя от светящихся голубых жгутов рукотворной молнии.

Какой-то солдат, ещё толком не осознавая происходящее, но сообразивший, что старый маг убивает его товарищей, вскинул арбалет — стрела отлетела в сторону от невидимой преграды, а кто-то из масок тут же угостил наглеца огненным шаром. И сам получил стальной болт меж лопаток… Пустили в действие клинки и светоносцы — увидев падающего капитана, они расценили это как подготовленную имперцами ловушку и без колебаний вступили в бой, желая если и не победить (четверо против экипажа корабля — это попросту невозможно), то хотя бы подороже продать свои жизни. Метнулась по трапу чья-то упитанная фигура и тут же скрылась в каюте.

Звенели клинки, хлопали тетивы арбалетов, с шипением резали воздух боевые заклинания. Борох, переступив через очередное безжизненное тело, оказался в нескольких шагах от своей цели — Дилана, прижавшись к борту, лихорадочно отражала атаки двух безликих, осыпавших её огненными и ледяными стрелами. Ещё один, в серебряной с золотой насечкой маске, лежал пластом, его одежда дымилась — волшебница явно успевала не только «щитки» создавать.

— Сдохни, сука!

Темный росчерк самого убийственного из заклинаний школы Крови сорвался с пальцев жреца и устремился к цели. Дилана ничком бросилась на палубу, пропуская «стрелу тьмы» над собой и понимая, что следующая атака Бороха или его масок окажется для неё последней. Но огненный шар, брошенный кем-то из безликих, расплескался о вовремя подставленный «щиток», а сам маг рухнул лицом вперед, получив удар мечом в спину от последнего из уцелевших орденцев. Этот парень — то ли исключительно умелый, то ли невероятно везучий, успел свалить и второго безликого — и это вынудило Бороха на мгновение отвлечься, чтобы вбить фаербол в лицо молодого солдата в окровавленном сюрко^[20] с золотым диском Эмиала.

Таша и сама не знала, зачем прикрыла Дилану от смертельного удара. Казалось бы, стоило промедлить одно мгновение, и с женщиной, причинившей Инталии и Ордену столько неприятностей, будет покончено. Но руки жили сами по себе, как часто бывает в бою — щиток принял на себя удар огненного шара, а в Бороха полетел айсбельт. Ледяная стрелка почти бессильна против воина в кольчуге или кожаном доспехе, но на жреце была надета простая мантия, слабая защита против любого из боевых заклинаний.

Борох отбил айсбельт одним небрежным движением пальцев и тут же ударил в ответ. Таша чуть не вылетела за борт, магический камень «пращи» зацепил бедро, заставив волшебницу отшатнуться, и лишь благодаря лееру она не оказалась в воде, а сползла на палубу прямо на Дилану.

Чья-то стрела полоснула Бороха по плечу, вспарывая мантию и рассекая плоть — рука дёрнулась и очередной огненный шар, который должен был бы спалить или Дилану, или почти потерявшую сознание от боли Ташу, ударил в палубу, заставив вспыхнуть просохшие после шторма доски. Стрелок не успел порадоваться успеху — выпущенная жрецом молния поразила солдата в грудь.

Искаженное бешенством лицо Юрая вновь повернулось к Дилане, которая всё ещё пыталась выбраться из-под леди Рейвен. Он поднял руку…

И замер.

Глаза старика расширились от безмерного удивления, спустя мгновение сменившегося самым настоящим страхом — а затем над бортом пронеслись длинные чёрные жгуты, хлестнули по тщедушной фигуре, отбрасывая её назад.

— О, Эмнаур, что это? — пробормотала Дилана, обращаясь то ли к богу, то ли к Таше, уже пришедшей в себя и пытающейся подняться. И тут же рванула девушку, снова сбивая её с ног — очередной чёрный жгут врезался в фальшборт, выламывая кусок доски. — Лежать!

Но неподвижность сейчас мало способствовала выживанию.

Чёрный остров выбросил в сторону корабля сотни, тысячи длинных щупалец. Жгуты пронзали людей, в клочья рвали паруса, рассекали канаты и дробили мачты. Буквально волоча за собой Ташу, леди Танжери бросилась к противоположному борту — а в том месте, где она только что находилась, с треском разлетелись от очередного удара доски.

Сражение мгновенно прекратилось перед лицом новой опасности. Кто-то пытался укрыться щитом, кто-то — телом мгновение назад павшего товарища. В сторону взбесившегося острова, хлещущего корабль щупальцами, полетели арбалетные болты, редкие огненные и ледяные стрелы. Выпущенный из катапульты камень мгновенно затерялся среди сгустков чёрных жгутов, не произведя на странное создание ни малейшего впечатления. Солдаты пытались сечь щупальца мечами, но сталь мгновенно увязала в чёрной массе.

— Давай, скорее! — Дилана помогла Таше встать, и тут же вынуждена была отвлечься, отражая «щитками» удары смертоносных жгутов. Магия оказалась не слишком эффективной — наткнувшись на невидимую преграду, щупальца, вместо того, чтобы отдернуться назад, лишь чуть меняли направление, продолжая рушить всё вокруг.

Таша выхватила шпагу и наотмашь рубанула по ближайшему щупальцу — к её удивлению, магическое стекло рассекло жгут без малейшего усилия, обрубок упал на палубу и тут же растекся в тёмную лужу, укороченное щупальце отпрянуло, затем метнулось в сторону, обхватило вокруг пояса какого-то солдата и рывком утащило его за борт. Дилана всадила в сгусток жгутов огненный шар, те заметались, уходя от пламени, но тут же вновь сомкнулись и устремились к женщинам.

— Отходим! — рыкнула Дилана.

Леди Рейвен без особого успеха попыталась отразить атаку шпагой — жгуты были слишком быстры, какие-то оказались перерубленными, но одному удалось дотянуться до её плеча, и Таша вскрикнула от острой боли.

— Прикрой! — прошипела Дилана, лихорадочно сплетая заклинание.

Шпага рассекла очередное щупальце, огненная стрела обожгла другое. Жгуты на несколько секунд оставили волшебниц в покое, обрушившись на последних защитников «Коршуна», скопившихся на баке — полтора десятка человек, среди которых возвышалась массивная фигура индарца, закованного в сталь. Его меч, не в силах перерубить щупальца твари, просто отбрасывал их в сторону — те, в свою очередь, оставляли на металле доспехов глубокие вмятины, время от времени то заставляя рыцаря сделать очередной шаг назад, то попросту сбивая его с ног. Пока что индарцу удавалось подниматься, но было ясно, что долго он продержаться не сможет. Рано или поздно очередной удар выбросит его за борт, и тогда доспехи из средства защиты станут причиной смерти, мгновенно утянув воина на дно.

Таша метнула очередной фаербол, чувствуя, как нарастает усталость — даже обычные стихийные заклинания отбирают крупицы силы, а формулы Школы Крови способны быстро выжать волшебника досуха. Сколько ещё ударов она сможет нанести? Десяток, два? Получившее ожог щупальце рванулось в сторону, яростно вгрызлось в палубу — вздыбились доски, веером брызнула щепа. Пока что чудовище больше кромсало фальшборт и палубу, но что случится, если удары щупалец пойдут ниже, в борт? Сколько продержится «Коршун»?

— Назад! — выдохнула Дилана, выбрасывая вперед руки.

Над палубой взвихрилось «огненное облако». Чудовищный жар заставил Ташу выронить шпагу и прикрыть лицо руками, кто-то (она знала, кто именно — разумеется, эта сумасшедшая Дилана) с силой рванул волшебницу за платье, и уже в следующее мгновение она поняла, что летит.

Столкновение с водой был жестоким. Вроде бы, борта «Коршуна» были не столь уж и высоки, но Таша ударилась животом, и воздух тут же вылетел из лёгких. Горькая вода рванулась в горло, волшебница судорожно дёрнулась, заколотила по воде руками и вынырнула, отплевываясь и фыркая, отчаянно пытаясь вдохнуть хоть немного воздуха. Если верить капитану, якорный канат не сумел дотянуться до дна. Но если уж тонуть — большая ли разница, составляет глубина десяток локтей или несколько сот?

Мгновенно намокшая одежда потянула вниз. Чуть отдышавшись, Таша сдёрнула с пояса тонкий кинжал и принялась стаскивать с себя намокшее платье, безжалостно вспарывая дорогую ткань, местами цепляя и собственную кожу. Вволю нахлебавшись воды, она сумела освободиться от смертельной тяжести. Вслед за большей частью одежды на дно отправился и кинжал — толку от него теперь было мало.

Таша оглянулась на корабль и вздрогнула — вся палуба была охвачена огнем, среди которого время от времени мелькали чёрные щупальца морского чудовища. Пылающий «Коршун» пока что скрывал девушку от монстра и она торопливо поплыла прочь от гибнущего судна, отчаянно надеясь, что сумеет убраться достаточно далеко прежде, чем корабль отправится на дно и щупальца начнут искать себе новые жертвы.