Вторая сольвычегодская ссылка
На этот раз дорога до Вологды заняла максимум 18 дней. Сюда И. В. Джугашвили был доставлен не позднее 6 октября. Этим числом датирована «Ведомость о прекращении розыска»{1}. 12 октября последовало распоряжение губернатора: «Отправить в Сольвычегодск»{2}. 18-го И. В. Джугашвили взяли на этап, и 29-го он снова был там, откуда бежал{3}.
Где именно поселился И. В. Джугашвили по возвращении в Сольвычегодск, мы не знаем. Известно, что во время второй сольвычегодской ссылки он жил в домах Григорова и Кузаковой{4}. Однако единственный источник, свидетельствующий о его проживании по первому адресу, — донесение сольвычегодского исправника в Вологодское ГЖУ от 2 мая 1911 г. — содержит дату: 29 декабря{5}. Имеем ли мы в данном случае дело с опиской (и вместо 29 декабря следует читать 29 октября) или же первоначально И. В. Джугашвили проживал по другому адресу, остающемуся нам неизвестным, сказать сложно.
Когда И. В. Джугашвили прибыл в Сольвычегодск, уездный исправник В. Н. Цивилев заготовил постановление «О привлечении к ответственности за самовольную отлучку по ст. 63 „Устава о наказаниях“ сбежавшего и возвращенного поднадзорного Джугашвили»{6}. Но никаких сведений о его привлечении к ответственности за побег обнаружить не удалось.
Одновременно В. Н. Цивилев направил запрос в Тифлис с просьбой представить сведения о личности и семейном положении И. В. Джугашвили{7}. Обычно подобные запросы делались в том случае, если возникали сомнения, что ссыльный или арестованный является тем, за кого себя выдает. Что же могло вызвать подобные сомнения у исправника В. Н. Цивилева, если И. В. Джугашвили уже был знаком ему по первой сольвычегодской ссылке?
За время отсутствия И. В. Джугашвили в Сольвычегодске произошли значительные перемены. Не только резко сократилась общая численность ссыльных, но и изменилась сама их жизнь. Свидетельство об этом оставила одна из ссыльных, Серафима Васильевна Хорошенина. Родилась она около 1887 г. в селе Баженово Ирбитского уезда Пермской губернии в семье учителя, закончила Ирбитскую женскую гимназию, затем уехала в Саратов, там была арестована и 19 сентября 1909 г. выслана в Вологодскую губернию на 2 года{8}.
2 сентября 1910 г. С. В. Хорошенина писала: «Плохо живут в нашем Сольвычегодске. Даже внешние природные условия отвратительны. Такая скудная, бедная природа. Только и жить тут мещанам. И верно, городок совсем мещанский. Ничего не коснулось жителей, ничему не научились их жители. Но еще безотраднее жизнь ссыльных. Знаете, полицейские условия довольно сносные, но ссыльные не живут, они умерли. Живет каждый по себе, до другого мало дела. Сойдясь, не находят разговоров. Была когда-то жизнь, и жизнь кипучая. Были и фракции, и колонии, было много кружков, но теперь нет ничего. Только вспоминаем о прежней жизни — осталась библиотечка, но библиотечка так себе. В существующую же земскую библиотеку ссыльные должны вносить 3 руб. залога, а это, конечно, непосильно ссыльным. Даже совместных развлечений нет, и ссыльные топят тоску в вине. Я тоже иногда выпиваю»{9}.
В эту жизнь на 8 месяцев предстояло погрузиться и И. В. Джугашвили. Застал ли он здесь кого-нибудь из старых знакомых, установить пока не удалось. Можно лишь отметить, что в это время здесь отбывал ссылку его земляк — писатель Ирадион Хаситашвили (Евдошвили){10}. Здесь же он познакомился с эсером Семеном Суриным, ставшим позднее провокатором. От С. Сурина И. Джугашвили впервые услышал о ссыльном Вячеславе Михайловиче Скрябине, незадолго перед тем покинувшем Сольвычегодск (он находился здесь с ноября 1909 по март 1910 г.) и уехавшем в Вологду (позднее он получил известность под фамилией Молотов). С. Сурин переписывался с В. М. Скрябиным и сообщил ему о приезде нового ссыльного. Так началось заочное знакомство И. В. Джугашвили и В. М. Молотова{11}.
Поскольку все предпринимавшиеся в 1910 г. попытки восстановить единый ЦК РСДРП оказались безуспешными, 22 ноября 1910 г. большевистский центр потребовал немедленного созыва нового Пленума ЦК в составе находящившихся на воле и продолжавших работать его членов, а также поставил вопрос о возвращении ему переданных в общую партийную кассу денег. Согласно существовавшей договоренности, после такого требования Пленум ЦК должен был быть созван не позднее трех месяцев, т. е. до 22 февраля 1911 г.{12}.
Проявленная большевистским центром решительность, особенно с учетом заявления о возвращении денег, означала, что он намерен взять дело восстановления общепартийного руководства в свои руки.
Вряд ли, находясь в Сольвычегодске, И. В. Джугашвили знал обо всем этом. Но, обосновавшись на новом месте, он дал знать о себе за границу и 30 декабря 1910 г. получил оттуда письмо, которое, судя по всему, имело своей целью выяснить, с одной стороны, его позицию по вопросу о путях возрождения партии, а с другой — возможность привлечения его к общепартийной деятельности{13}.
На следующий же день И. В. Джугашвили дал ответ. Он положительно оценивал ленинскую тактику объединения с меньшевиками-партийцами и далее писал:
«По-моему, для нас очередной задачей, не терпящей отлагательства, является организация центральной (русской) группы, объединяющей нелегальную, полулегальную и легальную работу на первых порах в главных центрах (Питер, Москва, Урал, Юг). Назовите ее, как хотите, — Русской частью Цека или вспомогательной группой при Цека — это безразлично. Но такая группа нужна как воздух. Как хлеб <…>. С этого, по-моему, и пойдет дело возрождения партийности. Не мешало бы организовать предварительное совещание работников, признающих решения Пленума, конечно, под руководством Цека <…>. Теперь о себе. Мне остается 6 месяцев. По окончании срока я весь к услугам. Если нужда в работниках в самом деле острая, то я могу сняться немедленно <…>. Адреса для посылок: 1) Сольвычегодск Вологодской губернии, Ивану Исааковичу Богомолову, 2) Сольвычегодск Вологодской губернии, Петру Михайловичу Серафимову. Адрес для переписки со мной: Сольвычегодск Вологодской губернии, дом Григорова, — Николай Александрович Вознесенский»{14}.
Письмо И. В. Джугашвили было перехвачено и перлюстрировано, причем в результате проведенного расследования выяснилось, что хотя все три названные фамилии были вымышленными, но на них из-за границы уже приходила корреспонденция{15}.
О том, что в начале 1911 г. с И. В. Джугашвили действительно велись переговоры об организации побега, свидетельствует другое его письмо, которое 24 января 1911 г. он направил в Москву на имя В. С. Бобровского:
«Пишет Вам кавказец Сосо, — помните, в четвертом году в Тифлисе и Баку. Прежде всего мой горячий привет Ольге, Вам, Германову (обо всех вас рассказывал мне И. М. Голубев, с которым я и коротаю мои дни в ссылке). Германов знает меня как Ко…б…а (он поймет). Мог ли я думать, что Вы в Москве, а не за границей… Помните ли Гургена (старый Михо). Он теперь в Женеве… и „отзывает“ думскую фракцию социал-демократов. Размахнулся старик (может быть, рехнулся. — А.О.), черт возьми. Я недавно вернулся в ссылку („обратник“), кончаю в июле этого года. Ильич и Ko зазывают в один из двух центров, не дожидаясь окончания срока. Мне же хотелось бы отбыть срок (легальному больше размаха), но если нужда острая (жду от них ответа), то, конечно, снимусь. А у нас здесь душно без дела, буквально задыхаюсь. О заграничной „буре в стакане воды“, конечно, слышали: блоки Ленина — Плеханова, с одной стороны, и Троцкого — Мартова — Богданова, с другой. Отношение рабочих к первому блоку, насколько я знаю, благоприятное. Но вообще на заграницу рабочие начинают смотреть пренебрежительно: „Пусть, мол, лезут на стенку, сколько их душе угодно, а по-нашему, кому дороги интересы движения, тот работает, остальное приложится“. Это, по-моему, к лучшему. Мой адрес: Сольвычегодск Вологодской губернии, политическому ссыльному Иосифу Джугашвили»{16}.
В одной из первых биографий И. В. Сталина говорится: «Весной 1911 г. он по предложению ЦК партии бежал опять из ссылки в Петербург, где жил здесь под фамилией Иванов, ночевал у Силы Тодрия»{17}. В 1935 г. на страницах журнала «Борьба классов» была опубликована статья «Товарищ Сталин в Петербурге. 1911–1913 гг.», автор которой, И. Бас, упоминая о письме И. В. Джугашвили от 31 декабря 1910 г., писал: «Вскоре после этого письма тов. Сталин бежал из ссылки и приехал по поручению ЦК в Петербург»{18}. В 1937 г. в печати появилась статья Е. Ярославского «Пражская конференция партии большевиков», в которой, упомянув названное выше письмо И. В. Джугашвили, он тоже отмечал: «„Снялся“ товарищ Сталин через месяц после этого»{19}.
Позднее версия о побеге И. В. Джугашвили из второй сольвычегодской ссылки исчезла со страниц печати. Может быть, она была лишена оснований? Нет, побег имел место. На этот счет мы имеем свидетельство самого И. В. Сталина. 7 июня 1926 г. в связи с рассмотрением Закавказской контрольной комиссией ВКП(б) персонального дела работника Народного комиссариата внешней торговли СССР А. И. Иванянца (Иваняна) И. В. Сталин обратился с письмом на имя члена этой комиссии Мирзабекянца:
«Довожу до Вашего сведения согласно Вашей просьбе о некоторых необходимых Вам фактах, имеющих отношение к т. Иваняну: 1) Живя нелегально в Вологде в 1911 году, я провел у т. Иваняна две или три ночи по его приглашению, 2) Он (Иванян) жил тогда на одной квартире с Татариновым и его (Татаринова) женой, где я и столовался около недели, 3) Он (Иванян) устроил меня (после двухдневной ночевки у него) у ссыльного Доррера[52], где я прожил недели две или больше, 4) Я получил от ЦК 70 рублей на побег по адресу, данному мне Иваняном, 5) Денег этих мне не передал т. Иванян, а показал лишь телеграмму о присылке для меня указанной суммы (в телеграмме было вытравлено несколько слов), причем т. Иванян не мог объяснить ни „пропажу“ денег, ни факт вытравления из телеграммы нескольких слов, 6)Впоследствии, приехав за границу, в ЦК я получил все документы, говорящие о том, что действительно было послано для меня в Вологду по адресу, данному Иваняном, 70 рублей, что эти деньги не пропали, а были получены адресатом в Вологде» (фото 28){20}.
Из этого письма явствует, что в 1911 г. на протяжении двух-трех недель ссыльный И. В. Джугашвили нелегально проживал в Вологде.
История, описанная И. Джугашвили, нашла отражение в воспоминаниях большевика С. В. Малышева, тоже отбывавшего ссылку в Вологодской губернии: «Товарищу Сталину были посланы деньги на дорогу. Чтобы не вызвать подозрений у полиции, эти деньги были высланы в Вологду на имя одного ссыльного студента, который должен был передать их Сталину. Студент этот, ничего общего с большевиками не имевший, получив деньги, забрал их себе, и товарищ Сталин выехать в это время из ссылки не смог»{21}. Это значит, что И. В. Джугашвили все-таки решил бежать и даже добрался до Вологды, но из-за отсутствия денег вынужден был вернуться обратно.
Ни в фонде Вологодского ГЖУ, ни в других архивных фондах пока не удалось обнаружить сведений об этом побеге, однако побывавшая в июле 1944 г. в Архангельске и Вологде сотрудница ИМЭЛ С. Эвенчик писала: «Очень интересна переписка сольвычегодского исправника с Вологодским жандармским управлением: выявляются подробности побега И. В. Сталина в Петербург в 1911 г.»{22}.
О том, что побег действительно имел место, свидетельствуют и воспоминания В. Л. Швейцер: «В конце февраля товарищ Сталин под предлогом лечения выехал из Сольвычегодска в Вологду. По его просьбе ссыльный большевик Саммер, жена которого работала в больнице, получил фиктивную справку о нахождении товарища Сталина в больнице на излечении. А сам товарищ Сталин приехал в Питер»{23}.
Когда именно это могло быть, пока можно лишь предполагать.
Арам Исаакович Иванянц, учившийся до этого в Томском технологическом институте, был выслан на Север 18 января 1911 г., в Вологду он прибыл 3 февраля{24} и 5 февраля подал прошение с просьбой разрешить ему остаться здесь{25}. По всей видимости, в тот же день он был освобожден из-под стражи, так как именно этим числом датировано его прошение о выдаче пособия{26}. Таким образом, И. В. Джугашвили мог встретиться с А. Иванянцем не ранее 5 февраля 1911 г.
Нельзя не обратить внимание на то, что в доме Григорова И. В. Джугашвили проживал лишь до 10 января 1911 г.{27} Существует мнение, что в этот же день он перешел на жительство в дом М. П. Кузаковой, который располагался напротив, и жил в нем до окончания срока ссылки{28}. В свое время происхождение этой даты приписывали самой хозяйке дома{29}. Однако, как явствует из домовой книги, до 18 февраля здесь проживала жена ссыльного Карла Мицита (известного латышского боевика, ставшего провокатором) Юлия Филипповна Матвеева, поэтому И. Джугашвили был прописан по новому адресу лишь 20 февраля. Показательно и другое. В доме М. П. Кузаковой И. В. Джугашвили прописался вместе с Серафимой Хорошениной (фото 27){30}.
В связи с этим есть основания предполагать, что побег И. Джугашвили из Сольвычегодска мог иметь место между 24 января и 20 февраля.
«Положение о полицейском надзоре, учрежденном по распоряжению административной власти» 12 марта 1882 г. допускало временную отлучку ссыльного из места ссылки. Причем разрешение давалось: «1) в пределах уезда местным начальником полиции, 2) в пределах губернии — местным губернатором и 3) в другую губернию — министром внутренних дел». «Поднадзорному, получающему разрешение на отлучку, — читаем мы в „Положении о полицейском надзоре“, — выдается проходное свидетельство и маршрут»{31}.
Эта процедура продолжала действовать и в 1911 г. Касаясь ее, начальник Вологодского ГЖУ писал: «Все без исключения отлучки ссыльных в губернии разрешаются губернатором», «по каждому ходатайству ссыльного об отлучке запрашивается заключение губернского жандармского управления, каковое и делается сообразно имеющихся о ссыльном сведений. Свое решение г. губернатор ставит обыкновенно согласно с означенным заключением»{32}.
Следовательно, если И. В. Джугашвили покинул Сольвычегодск между 24 января и 20 февраля совершенно легально, он должен был предварительно договориться с И. А. Саммером, пройти медицинское освидетельствование и получить согласие ГЖУ на поездку в Вологду. Между тем никаких документов на этот счет пока не обнаружено. Не их ли изымали из архива ГЖУ во второй половине 40-х гг.?
Прописавшись 20 февраля в доме М. П. Кузаковой, И. В. Джугашвили и С. В. Хорошенина фактически вступили в гражданский брак. Однако вместе они прожили всего несколько дней. 24 февраля сольвычегодский уездный исправник В. Н. Цивилев сообщил в Вологодское ГЖУ: «Согласно предписания г. вологодского губернатора от 12 февраля с. г. за № 623, состоящая в г. Сольвычегодске под гласным надзором полиции Серафима Васильевна Хорошенина 23 сего февраля отправлена этапным порядком в г. Никольск для отбывания дальнейшего срока гласного надзора полиции»{33}.
Уходя на этап, С. В. Хорошенина, по всей видимости, не смогла попрощаться с И. В. Джугашвили, поэтому передала ему прощальную открытку{34}.
За неделю до этого, 16 февраля 1911 г., начальник Вологодского ГЖУ направил в Сольвычегодск уездному исправнику предписание усилить наблюдение за И. В. Джугашвили с целью недопущения побега. 20 февраля это распоряжение было получено{35}, и 21-го В. Н. Цивилев сообщил, что надзор за И. В. Джугашвили усилен и проверка его наличия будет производиться не один, а два раза в день{36}. Как явствует из «Наряда № 8» сольвычегодского уездного правления, начатого 31 декабря 1910 г. и содержащего помесячные сведения о ссыльных, в марте 1911 г. И. В. Джугашвили находился под наблюдением стражника А. В. Бачурихина, а в апреле — июне — стражника Н. И. Клишева{37}.
Прошло около месяца. 14 марта последовало распоряжение Вологодского ГЖУ о производстве обысков у ряда ссыльных. Среди них был и И. В. Джугашвили. Обыску него был произведен 18 марта{38}. 15 апреля последовало распоряжение Вологодского ГЖУ о производстве новых обысков среди ссыльных Сольвычегодска. Оно было получено 22 апреля{39}, 29-го И. В. Джугашвили был обыскан снова. Во время этого обыска у него в кармане пиджака обнаружили «четыре письма от 23 и 25 февраля, 16 марта и 13 апреля от ссыльной Хорошениной из г. Никольска» и два адреса: московский и ростовский{40}.
К сожалению, сведения о пребывании И. В. Джугашвили во второй сольвычегодской ссылке так же скупы, как и во время первой. Кроме ведомости на получение ежемесячного пособия за первую половину 1911 г.{41} его фамилия фигурирует в некоторых других документах: 19 апреля он посетил местный театр, за что из его пособия была вычтена стоимость билета — 25 коп.{42}, 2 мая его фамилия фигурирует в донесении уездного исправника{43}, а 12 мая и 29 июня — в агентурных сообщениях секретного сотрудника Вологодского ГЖУ Пацевича{44}:
12 мая: «Ссыльные социал-демократы в Сольвычегодске: Иван Петров Петров, Иван Матвеев Голубев, Николай Матвеев Ильин, Александр Яковлев Шур (еврей), Ирадион Исааков Хаситов, Федор Игнатьев Сятковский, Иосиф Виссарионов Джугашвили, Михаил Алексеев Каландадзе, Георгий Алексеев Коростелев и Григорий Иванов Жайворонков решили между собой организовать социал-демократическую группу и стали устраивать собрания в квартирах Голубева, Джугашвили, Шура, а иногда и у Петрова. В собраниях читаются рефераты и обсуждаются вопросы о текущем политическом моменте, о работе Государственной Думы, как использовать в партийных интересах это обстоятельство, если возникла бы между Россией и Китаем война. Цель этих собраний — подготовка опытных пропагандистов среди ссыльных. Агитация среди крестьян пока не ведется. Техники и библиотеки нет. Население относится к ссыльным довольно сочувственно, но никто из них на собраниях не участвует. На имя Сятковского получается из Москвы по два номера „Социал-демократа“, из коих второй экземпляр предназначается для Великого Устюга. Заведует теперь газетами Коростелев и хранит их у своей квартирной хозяйки»{45}.
29 июня: «Работа среди социал-демократов (ссыльных) в г. Сольвычегодске идет довольно успешно; в скором времени фактически возникнет социал-демократическая фракция и начнутся членские денежные сборы. Кто будет этим заведовать, еще не установлено. Часто происходят небольшие собрания под видом вечеринок, пикников, прогулок, на которых участвуют Шур, Коростелев, Гривский, Лавров, Герасимов, Жайворонков и другие. Литература (газеты) получается в закрытых пакетах из-за границы, адреса часто меняются»{46}.
26 мая И. В. Джугашвили были возвращены изъятые у него при обыске письма С. В. Хорошениной{47}, а накануне, 25 мая, он был застигнут полицией на собрании ссыльных{48}, за что был приговорен к трем суткам тюремного заключения{49} и с 23 по 26 июня отбывал этот срок в местной тюрьме{50}.
Как позднее утверждала М. П. Кузакова, хозяйка дома, в котором жил И. В. Джугашвили, выйдя из тюрьмы, ее квартирант у нее уже больше не появлялся{51}.
На этот факт можно было бы и не обращать внимание, если бы не одно обстоятельство. В последние годы в печати стали циркулировать сведения, будто бы после отъезда И. В. Джугашвили из Сольвычегодска у М. П. Кузаковой родился ребенок, которого молва называла его сыном{52}. И хотя судить о достоверности этих сведений очень трудно, нельзя не обратить внимание на то, что слухи о сольвычегодском «романе» вождя появились задолго до революции.
4 сентября 1911 г. из Омска И. В. Джугашвили было направлено письмо, автором которого, судя по всему, был упоминавшийся ранее большевик А. П. Смирнов (Фома). С ним И. В. Джугашвили встречался на IV и V съездах партии, а затем, в январе 1909 г., по всей видимости, сидел в Вологодской пересыльной тюрьме. В 1910 г. после побега из ссылки А. П. Смирнов принимал участие в восстановлении ЦК РСДРП, но был снова арестован и отправлен в Нарымский край{53}. В упомянутом письме, адресованном И. В. Джугашвили, говорилось: «О тебе слышал, что еще раз поженился»{54}. Подобный слух мог дойти до А. П. Смирнова только из Сольвычегодска.