31

Таверна «Семь звезд», Париж

2 ноября 1266 года

Адель застегнула на шее красное с золотым ожерелье и посмотрела в зеркало. Стеклянные шарики холодили кожу. Она потрогала ожерелье, вспомнила слова Гарина, что выглядит в нем красивой.

Гарин пришел сегодня к ней возбужденный, бледный.

— Я должен идти в прицепторий. Вернусь, как только смогу. Если все пойдет хорошо, Грач завтра уедет. Что бы ни случилось, держись от него подальше.

— Почему ты не расскажешь о цели его присутствия здесь? — спросила она. — Почему он повелевает тобой? Я могу позвать Фабьена, и твоего мучителя здесь не будет. Только скажи.

— Нет! Не надо. Позволь мне помочь ему сделать то, зачем он прибыл. И он уедет.

— Ведь ты тамплиер, Гарин. Зачем же позволяешь этому подонку помыкать собой?

Гарин не ответил.

С тех пор как он ушел, прошло почти три часа. А Грач внизу пьет эль за ее счет.

Адель поднялась, прошла к рабочему столу за бутылкой жасминового масла, чтобы окропить волосы. После заутрени приехали купцы из Фландрии, так что вечер ожидался сегодня веселый. Лечебник лежал открытый на странице с рецептом настойки против зачатия. Там она сделала приписку, как избавиться от ребенка, если настойка не поможет. Этому научил ее странствующий лекарь, останавливавшийся здесь на ночь. Показал на одной из ее девушек, которая забеременела. Самой Адель это не понадобится. Она мечтала о детях. Хотела иметь небольшой домик с участком, где будет выращивать травы. Хотела завести веселых розовощеких детей, играющих на кухне, пока она готовит лавандовый пирог и настойки от ожогов крапивы. Адель закрыла книгу. Может ли Гарин дать ей это? Иногда ей казалось такое возможным, но затем молодого человека вдруг что-то расстраивало и он замыкался в себе. Адель еще не встречала такого мужчину. Только что был холоден и мрачен, а в следующий момент уже необыкновенно нежен. Она бы никогда с этим не примирилась, если бы не знала, что за всем этим скрывается усталый, напуганный мальчик без реального места в жизни. Бывали моменты, когда он, лежа с ней в постели, вдруг прижимался к груди и начинал плакать, не в силах остановиться. Она чувствовала себя тогда одновременно и его возлюбленной, и матерью. Даже начинала верить в обещания, которые он давал, находясь в восторженном состоянии. Обещал забрать ее отсюда и поселить в богатом поместье. Сколько раз она повторяла своим девушкам, чтобы никогда не проявляли чувств к клиентам. А сама? Ее слабость к этому красивому непостоянному рыцарю казалась необъяснимой, заставляла сомневаться в себе, своей жизни.

Дверь отворилась, вошел Грач. Лицо красное от выпитого, глаза смотрят из-под нависших тяжелых век. Адель запахнула халат.

— Гарин вернулся?

— Нет. — Грач помрачнел. Затем, окинув ее взглядом, гнусно усмехнулся. — Но не тревожься, твой дружок скоро явится. Он знает, меня лучше не сердить.

Грач направился к креслу, стоявшему перед зеркалом. Единственный прочный предмет мебели во всем заведении. Дубовое, с двумя толстыми округлыми подлокотниками, скошенными на концах. Оно осталось от отца.

— Зачем оно тебе?

Грач с усмешкой поднял кресло.

— Сегодня вечером у нас ожидается гость. Надо, чтобы ему было удобно, верно? — Он поставил кресло в центре комнаты, повернув к окну. — У тебя есть веревка?

— Веревка?

— Да, веревка, — прохрипел он. — Или что-то наподобие. — Его взгляд остановился на поясе ее халата. — Это подойдет.

Он схватил конец пояса. Потянул. Адель с возмущением его оттолкнула.

— Убери руки!

Грач размахнулся и сильно ударил ее по лицу тыльной стороной ладони. Она отлетела назад и распростерлась на полу. Шелковый халат сполз с плеч. Грач наклонился и вытащил пояс.

— Твое место на спине, шлюха. Всегда помни это.

Адель села, прижав руку к горящей щеке. Ощутила во рту вкус крови. Значит, ублюдок разбил ей губу.

— Убирайся. — Она поднялась, запахнула халат. — Мне плевать, кто ты такой и какие у тебя дела с Гарином. Хватит, надоело.

Грач бросил пояс на кресло, посмотрел на нее:

— Разве Гарин тебя не предупредил? Помалкивай, или будет еще больнее.

— Я позову сейчас Фабьена, чтобы он сломал тебе ноги, ты, сукин сын! — бросила Адель, направляясь к двери.

В одно мгновение Грач оказался рядом. Развернул ее, прижал к двери так, что она не могла пошевелиться. Адель сопротивлялась как кошка, расцарапала своими длинными ногтями ему лицо и шею. Но для Грача это было комариными укусами. Жилистый и на удивление сильный человек, хотя по виду не скажешь. Ухватив одной рукой ее за горло, другой он достал кинжал и направил в глаз.

Адель замерла. Воздуха не хватало. Перед глазами поблескивало острие кинжала.

— Ну вот, — пробормотал Грач тихо, как будто успокаивая. — Так ты будешь помалкивать и найдешь еще веревку для нашего гостя? Или останешься без глаз. А они у тебя очень милые.

— Да, — выдохнула она.

— Что «да»? — спросил он, легонько приставляя холодное острие кинжала к ее глазу.

Она не осмеливалась пошевелиться, даже моргнуть.

— Я помогу тебе.

— Хорошо. — Он одобрительно кивнул. — Потому что, если ты снова начнешь бузить, я постараюсь, чтобы от тебя, твоих шлюх и этой вонючей дыры ничего не осталось. Не хватит даже наполнить пивную кружку. — Он продолжал прижимать Адель, его возбудили ее негромкие охи и трепетание тела. Затем отпустил. Медленно, на случай, если она попытается убежать.

Дрожащей рукой Адель запахнула халат и, порывшись в шкафу, достала полоску холстины и пояс, оставленный одним из клиентов.

Грач улыбнулся:

— Ты не сильно перетрудилась, а? — Он сноровисто сплел из полоски шнур и привязал к подлокотникам кресла, а пояс — к передним ножкам. Проверил надежность пут и выпрямился. — А теперь до прихода нашего бедолаги мы займемся делом. — Он повернулся к ней. — Иди в постель.

— Что? — Адель испугала бесстрастность, с какой он произнес эти слова.

— Разве ты не обслуживаешь мужчин? — Грач кивнул на кровать. — Так обслужи меня.

— Придется заплатить, — ответила она, как ей показалось, дерзко, но чувствуя наворачивающиеся слезы.

— Гарин заплатит. — Ее страдания доставляли Грачу удовольствие. — Не думал, что тебя придется так долго уговаривать. — Он подошел, сдернул с нее халат. Швырнул на пол. Отступил, оглядел и, снова почувствовав возбуждение, за руку повел к кровати.

Адель уговаривала себя относиться к нему как к очередному клиенту, не намного худшему, чем те скоты, которых она обслуживала все эти годы. Но не смогла остановить слез. Они текли по щекам, когда Грач взгромоздился на нее, обдавая лицо горячим зловонным дыханием.

Темпл, Париж

2 ноября 1266 года

— Ты уезжаешь надолго? — спросил Саймон, кладя на скамью второе седло.

— Не знаю, — ответил Уилл. — Может, на пару недель. — Он поежился и вытер лоб, холодный и влажный на ощупь. Ладонь тоже была влажная.

— Мне это не нравится, — решительно сказал Саймон. — Их четверо, а Эврар… я не хочу быть неучтивым, но он сражаться не может, да и ты… — Саймон прикусил губу, разглядывая Уилла. — На тебе лица нет. Сможешь ли ты вовремя хотя бы выхватить меч, я уже не говорю о том, что им нужно махать?

— Вступать с ними в поединок мы не будем. — Уилл снял с крюка поводья. Протянул Саймону. — Никола придется ждать корабля на Акру. Эврар попросит помощи у наших рыцарей в Ла-Рошели. Они их схватят.

— Но зачем нужно ехать тебе? Разве Эврар не может попросить инспектора, чтобы он послал туда рыцарей?

— Эврар пока не хочет вступать с инспектором в объяснения. А рыцари в Ла-Рошели Никола не знают.

— Я удивлен, что конюх позволил вам взять этих коней. — Тревога Саймона не утихала. — Мне он сказал, что вы уже двух потеряли.

— Они нашлись, — сказал Уилл, поднимая мешки с продуктами, которые дал ему Эврар.

Коней привел один рыцарь. Они бродили по полю рядом с Сен-Дени. Днем на пути из усадьбы прицептория он натолкнулся на них и увидел на седлах клеймо ордена тамплиеров. Конюху пришлось снова дать Эврару коней.

— Сэр Кемпбелл. — У входа в конюшню остановился сержант. Поклонился Уиллу. — У меня для вас послание. Его передали часа два назад, но я не мог вас найти.

— Я отсутствовал, — ответил Уилл. — Что за послание?

— Его доставил мальчик, когда я сторожил ворота. Сказал, что оно от женщины по имени Элвин. Для вас. Она хочет, чтобы вы пришли в таверну «Семь звезд» в Латинском квартале. Это на улице, ведущей на холм к аббатству Сен-Женевьев. Она будет там ждать.

— Мальчик сказал что-нибудь еще?

— Нет, сэр, — ответил сержант. — Это все. — Он снова поклонился и ушел.

Уилл швырнул мешки на скамейку. Взял свою мантию, лежавшую на тюке с сеном.

— Что случилось? — спросил Саймон.

Уилл не ответил.

— Надо дождаться, пока подкуют коней, — сказал Саймон. — И что она делает в этой таверне?

— Не знаю, — устало ответил Уилл, надевая мантию. — Дело в том, что я недавно попросил Элвин стать моей женой. Поэтому нужно идти.

Саймон смотрел, как Уилл открывает дверь стойла и выводит бойкого коричневого мерина.

— Уилл, ты не можешь жениться. Ведь ты теперь рыцарь.

— Я недолго, — сказал Уилл. — Подай мне, пожалуйста, вон то седло.

Таверна «Семь звезд», Париж

2 ноября 1266 года

Гарин вошел в таверну со двора. Зал внизу был переполнен. Он протиснулся к лестнице, взбежал наверх. Толкнул дверь Адели. У кровати стоял Грач, подтягивал рейтузы. Адель сидела сгорбившись, голая, поджав колени к груди. Одна щека у нее была красная, губа распухла. Глянув на Гарина, она отвернулась, взяла халат.

Он посмотрел на Грача:

— Неужели ты посмел?

— А чего? — Грач хохотнул, наслаждаясь гневом Гарина. — Ты не торопился. Надо же чем-то занять время. — Он закончил возиться с рейтузами. — Передал ему послание?

Гарин перевел взгляд на Адель. Потом повернулся и выбежал в коридор, не обращая внимания на крики Грача сзади. Громыхая ногами, спустился по лестнице, распахнул дверь и вылетел из таверны в холодную тьму. Глаза жгли слезы.