1992 г.

* * *

Андрей пришел последним. Начальство не опаздывает, оно исключительно задерживается. В данном случае, он предварительно побеседовал с Олегом и слегка не рассчитал время. Требовалось все тщательно разжевать и в рот положить. Бить морды тот умел замечательно, но умом не блистал. На ринге, последние остатки, в юности выбили. Не хотелось говорить при всех, да и некоторые вещи, высказанные в качестве пожеланий, были достаточно скользкие. Прямо ничего не обговаривалось, но умный услышит. А исполнительный еще и по одному намеку сообразит.

В качестве умного на 'летучке' присутствовал Вадим Рощинский. Заместитель и правая рука Олега. Ко всему еще курировал строителей и в теме. Второй человек в Росстрое, еще одной дочке бесконечно расширяющейся фирмы.

Парень прошел Афган, и крови не боялся. Вообще ничего не боялся. Родители у него были средние советские начальники, и соображалка работала, дай Бог каждому. С детства усвоил понятия и правила про осторожность. Гулять надо там, где тебя не знают и не раздражать окружающих излишне экстравагантным поведением и хамством. Очень себе на уме, но авторитет Андрея признавал беззаговорочно, чем и был ценен.

Уже с 1989 г можно было выкупать квартиры, но это обставлялось множеством инструкций и ограничений. Даже не смотря на низкую стоимость жилья, большого распространения практика приобретения в собственность квартир не получила. Зато в декабре 1992 г большой демократ Ельцин, на волне недовольства населения решит наградить людей хоть чем-то. Бесплатной приватизацией жилья с возможностью продавать в последующем. Ну, заодно и оплата всех коммунальных служб, вешалась на проживающих в квартирах, а государство с себя это нелегкое дело снимало, но это уже была мелочь. Прозвучит слово 'халява'.

Скоро придет веселое время, когда люди начнут нуждаться в деньгах. Квартиры пойдут на рынок. Сейчас они будут стоить копейки, но если заранее подсуетиться и построить заблаговременно схему, впереди светили охренительные доходы в валюте. Через несколько лет цены подскочат в разы. А сегодня потребуются люди, способные зайти через черный ход и оформить все без очереди. Маклерская контора просто напрашивалась. Поиск подходов к нотариусам и работникам мэрии обязательно.

Все это слегка пованивало и лучше всего выделить отдельное подразделение, занимающееся квартирным вопросом. Требовались юристы, маклеры, ремонтники и в обязательном порядке люди, одним своим видом пугающие одиноких бабушек и дедушек. Как, впрочем, и профессиональные утешители, появляющиеся сразу после них и всячески опекающие перепуганных пенсионеров. Нормальная разводка, когда терпилы вешаются на шею своему угнетателю и еще и готовы заплатить за счастье остаться целыми и невредимыми. Если получать с этого процент, выходят очень приличные доходы. Так что тему он поручил Олегу. Время еще имеется, а за свой жирный кусок, тот удавится. Уже доказано практикой. А что звезд с неба не хватает, то оно и к лучшему. Не будет изобретать велосипед, а отработает по инструкции.

А вот о финансовых пирамидах он собирался отдельно поговорить с Главбухом. Есть вещи для совместного обсуждения, а есть и конфиденциальные беседы. Всем знать все, совсем не обязательно. Списочек он себе давно набросал. Размахнуться на тысячу с лишним лохотронов для российских граждан быстренько организуешь себе грыжу. Строить свой заманчиво, но уж больно скользко. Девять из десяти организаторов лохотронов выскочили чистыми и с деньгами, но одному пришлось срочно отбывать с Родины, а несколько сели.

Проще надо быть. Снял сливки и свалил. Начнется это дело в районе середины этого года и кончится года через два. Почти везде в один период. Якобы власти проснулись. Два года спали и вдруг: 'Здрасьти!' Напрашивается вложить и вынуть своевременно. А вот показывать осведомленность в сроках вредно для здоровья. Обиженные вкладчики и имеющие хорошие знакомства организаторы, не должны ничего заподозрить. И в 'РОСТЕХе' знать об этом стоит немногим. Очень выборочно и дозировано. Это не фирмы дела. Это лично его. Жаль, не получится в одиночку сбегать. Какой смысл чемодан с деньгами относить? Сразу уж грузовиками.

'Русский дома селенга' — август 1994 г крах с уголовным делом. Получить свое не позже июня. 'Хопер' — смыться, не дожидаясь конца 1994 г. Уголовное дело завели в октябре 1995 г, но деньги украли много раньше. Значит, не затягивать. Банк 'Чара'. Уму не постижимо — предлагал пятьсот процентов годовых. Люди верили. Страна идиотов. Какие золотые россыпи банк собирался разрабатывать? Пусть заодно и мои удобрит. 'Тибет' ежемесячно обещал всего тридцать процентов. Видать фантазии на большее не хватило. А еще 'Властелина' и нет им числа. Даже всех не упоминают. Собрали — мешок с купюрами через плечо и в сторону границы. И люди вляпывались по несколько раз. Одного случая наступить на грабли многим недостаточно.

Андрей прошел в кабинет под настороженными взглядами присутствующих, выдранных с отдыха и еще не успевших отойти от Нового года. Уселся в кожаное кресло в главе стола. Над головой у него висел красочный постер с Жанной. Сам прикреплял. Девушка теперь была не много, ни мало лицом РОСТЕХа. Его брендом, завлекательно и чуточку эротично намекающим, неизвестно на что. Чуть ли не самая первая реклама на телевизоре. Еще придет время, когда плеваться начнут, а пока ново и интересно.

Мужчины всех возрастов обсуждали ее достоинства, а в магазинах, торгующих продукцией фирмы, реально выросла выручка. Ее заметили, и Жанна блистала по всем возможным тусовкам и мероприятиям где требовались манекенщицы, за очень приличные гонорары. Телок-брательник не возражал, и даже счет она имела отдельный. Агента, правда, приставил к ней Андрей. Из старых знакомых, вышедших в тираж актеров, но связи тот имел серьезные и как слупить повышенный гонорар, прекрасно знал. Не за просто так трудился — за процент от суммы контракта и был серьезно заинтересован раскручивать провинциальную красотку. Зашибал он на этом в разы больше, чем в своем занюханном ТЮЗе и абсолютно не страдал по детским аплодисментам.

Андрей сделал многозначительную паузу, наслаждаюсь моментом. Как происходившее не оценивать, но все вокруг создал он. Включая, собирание и просеивание своих заместителей и помощников. Он хорошо усвоил принцип партийно-комсомольских руководителей: 'Никогда не делай сам, то, что можно поручить подчиненному'. С того и спрос другой, но еще и возможность посмотреть на поведение. Потянет тему или придется избавляться.

Не все удержались, кой кого пришлось отодвинуть или уволить. Валера так и не понял, в какой момент из ближайших друзей превратился в подчиненного, выслушивающего указания.

Многие знакомые всерьез зауважали. Слишком часто компании собирались, чтобы быстро сработать и разбежаться. У него такого не было никогда. Выгнать нечистого на руку или убрать на другую, не слишком приятную работу, не справляющегося — запросто. Но никогда не кидал своих работников. Если есть договоренность — получит в полном размере. Если человек не допер вовремя нормально обговорить условия — это уже его собственные проблемы. Но костяк сохранился и оставался вполне доволен, и главой фирмы, и своими растущими доходами.

Главный бухгалтер, когда-то присланный Дмитрием Ивановичем, давно смотрел в рот, твердо уверовав в могучую интуицию молодого начальника и знакомства в неведомых глубинах высшего руководства страны. Другого объяснения, почему и каким образом его заранее ставили в известность об очень интересных вещах, вроде Павловской реформы, его практический, привыкший к цифрам ум, не принял бы, даже под серьезным нажимом.

Они и были — знакомства, но пока не столь широко раскинувшиеся, как хотелось бы. Еще придет время. Теперь он уже не сомневался.

Главбух прекрасно знал, насколько плохо Андрей разбирался первоначально в денежных бумагах и юридических тонкостях. И видел, как он тяжело работает, но при этом по-прежнему столько же знал о деталях производства, сколько он о компьютере. Кнопки нажимает и получает результат. Это и было для бухгалтера самым поразительным. Андрей умел делать деньги на пустом месте, чуя заранее момент. Это талант. Никакой университет и никакие курсы дать подобных знаний не могли. Он пошел следом за молодым начальником и не прогадал.

Вышел из него прекрасный помощник и замечательный исполнитель. В финансовых тонкостях Андрей поднатаскался, но всерьез считать себя знатоком и не думал. Каждый должен отвечать за свой участок. Право окончательного решения все равно за ним. Первое время он принимал иногда поспешные решения, плохо ориентируясь в документообороте. Сам про себя это прекрасно знал и постоянно держал Семена Иосифовича рядом, регулярно консультируясь и пользуясь подсказками. Тот оказался достаточно тактичным, не выпячивая свои знания и не обсуждая разговоры за закрытой дверью с другими работниками. Количество промахов постепенно снизилось, и бухгалтер уже не часто глядел на Андрея жалобным взором, обнаружив очередной неприличный ляп.

Главбух, по жизни, кроме обычной занудности людей его профессии и нежной любви к многочисленным родственникам, обладал огромной скандальностью. Вечно ему все было не так. Если не имел возможности сорваться на подчиненных, отыгрывался на секретаршах, других отделах, обычных официантах в ресторанах или на охранниках. Он воздерживался от нападок исключительно на Андрея и Мусу. Того он всерьез опасался. Было что-то не очень приятное у него в прошлой жизни, когда он работал с цеховиками. Не конкретно с ним — с дагестанцами.

А Муса Даргиев как раз и был типичный представитель этого гордого и наглого племени. Заслуженный мастер спорта по вольной борьбе, всю жизнь проживший в Архангельске и сейчас отвечающий за все их дела на севере и торговые операции, проходящие за бугор. Очень удачное приобретение. Всерьез обрусевший горец имел массу знакомых абреков, явных уголовников, больших начальников и неплохие мозги. Очень быстро и правильно сообразил, насколько выгоднее не просто трусить с коммерсантов, а выступать легально, имея долю в различных предприятиях. Ну, а если появятся сложности, на то всегда имелась возможность поднять прикормленный народец или покликать залетных.

В свое время Муса не стал выпячивать грудь, демонстрируя свободолюбивый нрав, и внимательно выслушал предложение о сотрудничестве. С 1989 г они постоянно работали вместе. Прекрасно смекнул, на сколько выгоднее работать в тандеме и своевременно получать подсказки о происходящем в Москве. Он имел очень приличную долю в легальных предприятиях и серьезное прикрытие, а взамен оказывал помощь при необходимости. После появления 'Кольчуги-Север' Андрей прекрасно мог забить на все их взаимоотношения, но не стал. Муса был ему нужен. Как и он Мусе. В Москве сидел Еременко, в Архангельске Даргиев. И кто был старший, сомнений не вызывало.

Еще присутствовал неизменный Аксютин, как начальник службы безопасности и хозяин 'Кольчуги'. И конечно Пашка. На удивление всем не пришла Анна Сергеевна, без которой давно ничего серьезного не обходилось.

— Я вас собрал, чтобы высказаться по происходящему. Так что порошу пока не перебивать и внимательно выслушать. Вопросы потом. Мы, — торжественно провозгласил Андрей, — живем в новом мире. Старый скончался в судорогах 25 декабря 1991 г. СССР больше не существует. Есть новая Россия. И есть люди в ней живущие. Это страна без границ, вооруженных сил, собственной валюты, таможни и даже министерств. Все это обязательно родится, но не сегодня.

Проблема появилась не вчера. В РСФСР, всегда очень странно жилось. По национальным республикам местное руководство управляло от четверти, до половины предприятий на их территориях, то в РСФСР только семнадцать процентов. Подавляющая часть заводов напрямую подчинялись союзным ведомствам. Ко всему еще РСФСР не имела раньше своих силовых ведомств. Да что говорить, своей Коммунистической партии не было. Некому сегодня брать руль. Сейчас, все это страшно аукнется. Разрывом экономических отношений и всеобщей неразберихой.

Последние годы, с целью сохранения Союза задабривали республиканские элиты. Попросту, перераспределяли доходы за счет России, в расчете на сохранение властных полномочий союзного руководства. В этих условиях позиция РСФСР на развод была вполне правильной и осмысленной. Другое дело, что нас ждет теперь.

Начинается новая эпоха. Время, когда кто смел, тот и съел. РОСТЕХ — это прекрасно, но уже нельзя сидеть на месте. Кончилось понятное время и ясные законы. Впрочем, они никогда не были внятными, но зато были. А с нового, 1992 г, будут штамповать абсолютно оригинальные. Будущее мутно и достаточно мрачно. Экономику ждет коллапс, вызванный распадом страны и переделом собственности. Надо постараться не просто остаться на плаву, но подняться. Я прекрасно знаю о недовольстве многих. Он посмотрел на Мусу со значением. — Типа работали, работали, а получали с гулькин нос. Мы все средства гнали за бугор, а назад почти не возвращали. Вот теперь пришло наше время. Имея в руке пачку наличных, да еще и с надписями иностранными буковками многое можно сделать. Что мы имеем сегодня? — спросил сам себя.

— Первое. Свободное разрешение обращения валюты. После путча начал расти курс доллара. В августе он только скакнул, а вот осенью рост стал стабильным — и весьма ощутимым. Дальше будет хуже. Все сделки рассматривать из расчета роста и серьезного. Операции с наличкой превратятся в обогатительную фабрику. На рубли чрезвычайно выгодно станет покупать доллары, и за счет быстрого роста их курса делались состояния.

Второе. Либерализация цен. По мне очень правильно. В марте 1990 г. на нормирование продукции было переведено порядка семидесяти процентов ресурсов. В ряде регионов карточную систему уже отменили, так как для отоваривания карточек попросту нет соответствующего количества товаров. Или голодать, или отпускать цены. Вывод простейший — будет очень паршиво. Если не дошло — грядет серьезная инфляция. Государство закрыло глаза на цены. Пойдет общая цепочка, когда, начиная с сырья и кончая конечным продуктом, каждый работник и хозяин, захотят получить больше. Цены в рублях, к концу года, вырастут на порядки. Ничего в магазинах нет. В первую очередь продовольствия. Я пробил разрешение на импорт продуктов. Деньги, Семен Иосифович? Он посмотрел на бухгалтера.

— Как договаривались, — довольно подтвердил тот. — Наши доллары ждут, чтобы их потратили. Лежат в заграничных банках и тревожно спрашивают: 'Когда о нас вспомнят?'. Хотите мясо — будет мясо, хотите муку — будет мука. Вот с сахаром суетиться не стоит. Это уже без нас провернули. С Кубы привезут. Дешевый. Очень хорошая мысль. Не даром мы все полученные платежи придерживали в иностранных банках. Глаза его блестели в возбуждении.

— Вот и подумайте, что и как. Кому поручить. Это ваша задача.

— Что с банком нашим? Зачем кормить посторонних?

— Этим занимаются Дмитрий Иванович с товарищем… э… извините, уже господином Петровым на пару. Надо подтвердить лицензию, проблемы маловероятны. Госбанк СССР еще 20 декабря 1991 г официально прихлопнули. Все учреждения Госбанка СССР, а равно Промстройбанка, Агропромбанка, Жилсоцбанка, Сбербанка и Внешэкономбанка, дислоцированные на территории РСФСР объявлены собственностью России. Тут уж рукой подать до коммерческих и частных. В принципе, вопрос решается. Исходите из этого. Месяц-два и все опять нормально заработает. Банк будет продолжать трудиться. Лицензию подтвердят обязательно.

Ага! Упустил. Раз цены поднимутся налички много понадобится. Пока допечатают, да пока на руки пойдет, начнут задерживать выплаты всем подряд. Ожидается острейший кризис наличности, неплатежи, развал рублевой зоны. Суверенные республики начнут вводить свою валюту и выстроенная СССР финансовая система обязательно рухнет. По этим причинам многие предприятия будут на грани банкротства. Кто рычагов на начальство не имеет, расплатится в первую очередь. Это я про нормальных работяг, живущих на зарплату, но и предприятий это тоже касается. Взять на себя часть обязательств в обмен на что-то интересное. Это уже по поводу следующего.

Третье. Приватизация пойдет полным ходом. Все в продажу. Оптом и в розницу. Заводы, пароходы и всякое фуфло. Надо брать порт. Не просто кооперативы вокруг, а пролезть в управление. Любыми путями. Долги скупать. Безнадежные отдадут дешевле номинала. Потом предъявить директору по написанной цене. Не откусить кусок, так получить натурой. Да никуда и не денутся.

Муса утвердительно прикрыл глаза.

— Я наших юристов отдельно напрягу на изучение законов и дырок в них, но и на местах ушами не хлопайте. Закон от середины 1991 г предусматривал приватизационные чеки.

— Это что за муть? — поинтересовался Муса. — Разговоры идут, видеть не приходилось.

— А бумажку выдадут на руки — столько-то тысяч рубликов, — сообщил Семен Иосифович. — Твоя часть достояния страны. Что с ней делать совершенно не понятно. Продать нельзя, скушать тоже. Теоретически ты совладелец предприятия. Практически начальство твоим мнением по-прежнему интересоваться не станет.

— Вот, — показав на главбуха, довольно заявил Андрей. — Люди будут искать, что с ними делать. За номинал никому не сдались, но хоть что-то получить, когда деньги в цене упадут, а стоимость всего подскочит. Как появятся надо начинать скупку. Естественно, чем дешевле, тем лучше. В оптимальном варианте за бутылку водки, с нашего же завода. Выдержать паузу, не проявляя преждевременной жадности. Ну, это уж как выйдет. Начнут акции заводы выпускать — обменяем.

— Э? — удивился Семен Иосифович.

— Будет, — твердо заверил Андрей. — К нам в гости пришел капитализм и поселится надолго, в качестве хозяина. Если про Горбаче еще откат был вероятен, скинула бы его старая гвардия и привет кооперативам. То теперь Ельцину назад нельзя. Сказать, извините, ребята ошибочка вышла? Удавят. И сверху, и снизу. И довольные, и недовольные. Нет, уже ничего не изменишь. Будут заводы акционизировать и акции продавать. Надо вовремя подсуетиться. Что-то вкусное имеет смысл раньше брать и даже дороже. У рабочих тех предприятий, в которых мы заинтересованы в первую очередь. Но можно и у других. Потом махнемся с заинтересованным. Чем больше имеешь, тем больше влияешь. Будет на руках на меньше пятидесяти одного процента и появляется легальная возможность директора на законных оснований убрать. Не в окошко со второго этажа выкидывать, — он посмотрел на Мусу. Тот улыбнулся, как объевшийся сметаны кот, совершенно не смущаясь.

— В принципе наши… хм… экономисты желают создать класс собственников. Маленькая сложность, если не брать в расчет химчистки и парикмахерские на все остальное денег нет ни у кого. Иностранцам продавать — подставляться, скажут распродажа государственного имущества. Значит, все будет зависеть от того насколько хорошие отношения с начальством и есть ли возможность дать на лапу. Ты ему тысячу долларов наличными, он тебе подпись на имущество оцененное в миллион. Не его — не жалко. Я не знаю и не могу знать всех подробностей, наверняка они и сами еще по ходу переигрывать будут, но в любом случае собственниками станут не многие. Завод где сто тысяч акционеров работать не способен. Всегда должен быть хозяин. При любой схеме приватизации девяносто процентов останутся в пролете. Вот и надо заранее прикинуть что нам выгоднее.

— Почему порт в Архангельске? — спросил Семен Иосифович, бросив опасливый взгляд на Мусу. — Я понимаю, старые знакомства, но неудобно. Нужно круглогодовой оборот. А там ледоколы, вечные проблемы и от центра далеко. Лишние дополнительные расходы.

— А что у нас есть в России? Калининград и Питер. Мурманск — да. Имеет смысл подсуетится. А в других местах у нас завязок серьезных нет и свои деляги найдутся. В Прибалтику вообще лучше не соваться. Независимые и просто не пустят. Нормально работать, еще долго не получится. Там, скоро, начнут марши эсэсовские организовывать. На почве ненависти к русским.

— Ты скажешь! — ухмыльнулся Муса.

— Поживем — увидим, — отмахнулся Андрей, жалея, что лишнее сказал. — В Хохляндию, возить через всю страну и таможню рано или поздно поставят. Ни к чему. Так что Архангельск — это оптимально. И почва подготовленная имеется и желающих немного. В Питере, наверняка, по головам ходить начнут, а там мы первые. Да, — вспомнил, — Муса, аэропорт тоже внимательно рассмотри. Глядишь, и сделаем со временем международным.

Ну, что еще? Человек желает кушать, выпить и зрелищ. Это основное. Вот из этого и надо исходить. Обеспечить едой, исходя из мысли об открытии в будущем сети собственных супермаркетов. Ставка, как раз, на малообеспеченных. Пять-шесть сотен постоянных наиболее ходовых товаров. Даже свежезамороженных продуктов, первое время, не должно быть. Все свежее и никаких заморских фруктов по неподъемным ценам. Все что можно, завозить из местных хозяйств. Таким образом, обеспечим цены на многие продукты почти в два раза ниже, чем в других магазинах. Не потому что я сильно добрый. Просто можно делать деньги с оборота и брать в местных хозяйствах множество товаров. Гораздо дешевле напрямую с ними дело иметь, чем у перекупщиков или везти издалека. Больше уйдет — больше прибыль. Но и люди довольны. Сами придут и знакомым расскажут. Да и работа будет в московских колхозах. Им тоже хорошо. Живые деньги. Понятное дело не сразу, первый вброс за счет импорта, а вот потом внимательно все обсосать. Потребуются люди. Много людей. И в продавцы, и в охрану, и на транспорт. Евгений Васильевич?

— Люди будут. Но не сразу же!

— Так я не говорю завтра, — ласково объяснил Андрей. — Задача поставлена. Срок вам всем до конца года. Тогда и посмотрим на результат. Договаривайтесь, обсуждайте… И это… Новая метла всегда вычищает старые кадры. Ельцин непременно начнет реорганизации. Все наши российские начальники начинали свое царствование с ломки старых структур. Будут толпами уходить многие профессионалы из КГБ и МВД, желающие найти новую работу в соответствии со своей квалификацией, но за 'настоящие деньги'. Заранее поинтересуйтесь. Тут вам и карты в руки, по старой памяти и знакомствам. Через Свиридова я не хочу действовать. Он не с нами. Работаем вместе, но он не в коллективе. Каждый раз одолжение делает, а денюжку сосет исправно.

Схема достаточно проста — фирма заключает договор с охранной структурой, конкретно с твоим ЧОП. На работу приняты уволенные сотрудники спецслужбы. Естественно, что эту охранную структуру поддерживают сотрудники действующие. Связи забывать не стоит, а договориться старым знакомым много проще. Те же яйца с крышей, но в профиль. Уже на наших условиях и не с бандитами. Лучше иметь дело с э… ответственными товарищами.

Так. Насчет, выпить. У меня есть данные о подготовке Указа уже в этом месяце об отмене государственной монополии на производство и продажу алкогольной продукции.

Он сделал паузу и посмотрел на оживившихся помощников. Один Павел сидел смурной. Все его в последнее время мерехлюндия мучает. Надо отдельно поговорить и лучше в нормальной обстановке.

— Вы зря обрадовались, — с ухмылкой сказал Андрей, — Результат именно для нас будет не слишком приятный. Появится огромное количество частных цехов и заводов, легальных и подпольных, на которых водку будут делать из любого спирта, разводя водопроводной водой. Дешево и быстро. Нам это как раз серпом по яйцам. Мы сегодня одной ногой стоим почти на сотне заводов, получая свой законный кусок за охрану и через кооперативы. Оттуда уходило по 'коммерческим', ценам, что запрещено самим производителям. Я бы тому умнику, что рассчитывал, выдавая разрешение, на подобную деятельность исходя из предположения, что дополнительная прибыль, полученная через кооперативы, пойдет на модернизацию производства, лично от себя выдал бы медаль. Но, подозреваю, он и сам где-то на ликероводочном заводе в кооперативе не покладая рук, трудится. Для себя старался.

До сих пор прекрасно работало. За водкой шли все, и можно было по бартеру получить любой дефицит. Лафа кончилась. Заводы скоро начнут пролетать. Разведется деловых, бодяжиших спирт в огромном количестве. Крыша над головой, минимум технологического оборудования. Где и без этого прекрасно обойдутся.

— И где выход? — спросил Муса, — только без этого… снижение издержек и прочей лабуды. Приходилось сталкиваться. Наши заводы работают на пределе, давно выработан ресурс. Все менять надо. Спасибо Горбачеву, виноградники вырубили, виноматериала мало. Даже бутылок нет. Там какая-то херня с присадкой, без чего стекло некачественное. Ее закупают из-за границы, а валюта на заводах отсутствует. Я лично вижу тупик. И бросить жалко, если ты прав, и пользы особой не будет.

— На чем работает ликероводочный? — довольно спросил Андрей.

— На спирте, — недоумевая, ответил Муса. — А!

— Вот именно. Кто держит в руках спирт, может поставить на колени любого производителя. Тульский спиртзавод, поставляющий сырье нашим предприятиям тоже под контролем. И это прекрасно. Прямо сейчас нам не потянуть полный цикл строительства. Одна ректификационная колонна стоит миллион долларов. Я проверял. А для снабжения растущего спроса необходима не одна. Связи у заводов давно наработаны, поставщики имеются. Опытные технологи есть. Если новые спиртзаводы появятся, то не завтра. Конкуренция нам не грозит. Что еще надо для хорошей жизни?

— Много спиртзаводов, — задумчиво сообщил Муса.

— У себя сам посмотришь, — согласился Андрей. — Справку мне о Московской области и ближайших районах, — приказал он Аксютину. Тот кивнул. — Это надо проворачивать быстро, пока другие не сообразили. Слепить быстренько ассоциацию… э… 'Водяра', - он усмехнулся. Вместе всегда легче, но директора не очень заинтересованы в общем руководстве. Воровать сложнее будет. Сразу не срастется. На будущее. А вот на Тульский спиртзавод надо заходить всерьез. Лучше всего прямо купить. Я уже сделал кое-какие шаги. Производственные помещения и оборудование завода оценены в сумму около пяти с половиной тысяч долларов.

— Сколько? — изумился Аксютин.

— Цену определили по остаточной стоимости, согласно оценкам бюро технической инвентаризации, — со смешком объяснил Андрей. — Есть маленький нюанс. Будет создан Фонд социального развития, в который придется перечислять регулярно процент от дохода. Ельцину средства пойдут или Тульской администрации нам не важно. Все заводы будут со временем платить, никуда не денутся и государство закроет глаза на наши… хм… легкие махинации с приватизацией. Однако директор может и не согласиться так просто. С ним придется серьезно побеседовать. Пятью тысячи не обойдется. Он не совсем дурак. Придется пока брать в долю. Не убивать же….Ну, пока все… Предложения будут?

— Почему не нефть? — спросил все время молчавший Павел. — Самое то. На разнице в ценах с Западом миллиарды сделать можно.

— Боязно, — сознался Андрей. — Я кое-кого пробил. Там такие зубры! Чужих не пустят. Даже влезем, сил не хватит зацепиться. Слишком большие деньги. Там приватизация без закона уже состоялась. Нефтяные генералы в свою вотчину никого не пустят. А вот заправки… Почему нет? Это всем нужно.

Хотя, он задумался, прокручивая в уме, идею. Беломорская нефтебаза построена специально для экспорта. Что там еще имеется… Два нефтеналивных терминала в ненецком округе, Песчаноозерский терминал, Архангельская нефтебаза в Талаги. Если постараться — это контроль над любым экспортом. Через нас пойдет. По-любому в барыше останемся. Почему нет? В наших краях нефть с газом имеется, но не слишком много. Тут проще сесть на кран. Захотел — перекрыл. Все эти большие дяди будут договариваться, никуда не денутся. Как я раньше не сообразил.

— Есть хорошая мысль, — сказал Андрей вслух. — Муса, ты задержись, мы с тобой отдельно обсудим любопытную идею. Тут потребуется… хм… практический взгляд местного знатока. Кто с кем дружит и кому заносить.

— А кредит взять в Центробанке? — спросил Главбух. — Если такая уверенность в повышении цен. Деньги в мусор превратятся. Проценты ничего не значат.

— Откуда я знаю, — с досадой пояснил Андрей, — на сколько процентов все подскочит? Уверен на десятки. Возможно сотни. Гарантии даже страховой полис не даст. Это прикидки. А я вам Кембриджей не кончал. Не прав — пролетим. Обвал начнется не сразу. Если я даю правильную установку, заметно станет очень скоро. Кто подготовится лучше, тот и получит больше.

'Скоро я сам поверю, подумал, что интуиция меня ведет по жизни. Озарило и все дела. При том что Пашка, прекрасно знает, откуда она растет, Аксютин может догадываться, а с Мусой мы будущее серьезно обсуждали. Кинул пару идеек заранее. А все ветер делаю. Что прямо не сказал предъявить нельзя, а легко списать на ума палату'.

— Насчет кредита я к вам потом зайду, — подтвердил он. — Обсудим.

Андрей посмотрел намекающе, внутренне усмехаясь. Семен Иосифович кивнул. Незачем при всех обсуждать тонкости.

А то я не догадался, мысленно протранслировал ему Андрей. Будет тебе кредит на двадцать пять миллионов рубликов под смешные проценты. И все-то восемь тысяч долларов под столом. Георгий Иванович Летунов из Центробанка распределяет, кому и сколько дать. А запросы мизерные. Инерция мышления. Ну, где один раз возьмет, второй тоже постарается. Честно отдадим. Потом. Как-нибудь. На кидок милиция обязательно прибежит с гневным взором. А мы хорошие. Все будет красиво — на закупку сельхозпродукции. Никаких подставных фирм. Или подсказать Мусе? Одно другому не мешает. Надо подумать.

* * *

— Два кофе, — приказал Андрей, нажимая кнопку селектора.

— Одну минуту, — пообещал приятный грудной голос.

Анна Сергеевна была на своем бессменном посту. Женщине было крепко за сорок, но очень ухоженная и с вечно озабоченным делами лицом. Нашел ее Андрей в далекие времена основания фирмы в одном из министерств, совершенно случайно, когда выяснил, что зашивается со встречами и бесконечными переговорами. Слишком много сил уходило на пустяки. Требовалась секретарша, способная навести порядок в бумагах и шугать свершено никчемных типов, регулярно появляющихся с глобальными прожектами и норовящих выпросить пачку купюр.

Ее сосватал один из шапочных знакомых. Андрей переговорил, сам не особо представляя, что ему надо и не прогадал. Даже те четыреста рублей, что он платил в 80-е, сам не имея в начале лично вообще ничего, себя окупили многократно. Из знакомства с ней Андрей вынес твердое убеждение — длинноногие грудастые секретарши на работе ему не требуются. Важна не готовность раздвигать ноги, а деловые качества. Если баба необходима, прекрасно можно отыскать на стороне. Да что там, Анна Сергеевна и приведет. Включаешь в деловое расписание, а она, не моргнув тщательно подведенным глазом, обо всем договорится и к назначенному часу представит, в полностью готовом виде.

Андрей рос, одновременно и она, уверенно продолжая прикрывать спину, следовала по ступенькам вверх. Занимая невразумительную должность начальника секретариата, Анна Сергеевна командовала всей офисной деятельностью. Объехать ее, если хочешь иметь дело с РОСТЕХом, было нельзя. А, кроме того, она была в курсе практически всех текущих дел, замечательно умела отсеивать все неважное и спускать по инстанции вниз к исполнителям. Зато никогда не забывала напомнить о необходимом и держала в голове массу разнообразных контактов.

Зарплату она получала на уровне директоров и отрабатывала каждую копейку. Даже приходила раньше всех и никогда не уходила раньше своего прямого начальства. Семьи у нее не было и, в каком-то смысле, работа и была ее семьей. И дело даже не в деньгах, это еще и серьезная власть. Кого допустить на глаза Андрея, а кого и послать в дальние края, с вежливой улыбкой. При желании могла и серьезно напакостить, накапав Еременко-старшему наедине. Ничего личного, исключительно деловые соображения. Люди знали и всерьез ее опасались, заискивая.

— Ну, и о чем ты хотел поговорить?

— О жизни, о будущем и о трудах наших не слишком праведных, — серьезно сказал Павел.

— О королях и капусте не желаешь?

Дверь открылась и вошла молодая женщина. Одета в чисто деловом стиле и при этом ладно сложенная брюнетка с короткой стрижкой и большими голубыми глазами.

Отработанным движением поставила поднос на стол и, вручив каждому чашку с кофе, замерла почти по стойке смирно, глядя преданным взором на начальство. Насмешки это не вызывало, скорее уважение. Все проделано очень грациозно и женственно, без подчеркивания.

— Еще что-то желаете, Андрей Николаевич?

— Спасибо, нет. В ближайшее время не беспокоить.

— Где я ее видел? — задумчиво спросил Павел, когда дверь за девушкой закрылась. — Не у тебя в конторе — это точно. Давно здесь не появлялся.

— Это Юрамова, — ухмыльнулся старший брат. — Ее все видели в детстве. Такой фильм был! А как задули буйные ветры перемен, так и не до фильмов стало. Жить не на что, зарплаты вечно не хватало. Еще и мать в возрасте — ребенок поздний. Так что уже на рынке вещами торговать собиралась. Здесь-то лучше и платят нормально.

— Что? — с деланным испугом воскликнул Павел, — ты и ее тоже? Прямо как Геббельс, бегаешь по актрисам.

— Никогда. Не клевещи на близкого родственника. У меня принцип — на работе исключительно дело. Просто пожалел. Случайно наткнулся в Интернете на душещипательную историю. А вообще… Ну, есть у меня такой бзик, — согласился Андрей. — Я считаю, вполне безобидный. Любой женщине нужно внимание и все любят подарки. Не только цветы с конфетами. Ей требуется психологический настрой. Неважно, какой у тебя длины, важен подход. Все должно выглядеть красиво и к делу сразу переходят только в низкопробных рассказиках из 'Спид-инфо'. Многие, попав в приличный ресторан, смотрит голодными глазами, и стесняются старого платья. Вот и не жмись — отблагодарят.

Бегать по улицам, с целью снять девочку, глупо. Времени на эти игры нет. Да и тащусь я, когда уламываю очередную будущую недосягаемую звезду. Она потом обязательно будет рассказывать про высокие духовные запросы и тяжелое творчество. Вот многие почему-то считают, что Щукинское или МХАТовские общежития филиалами борделей. Или там ГИТИС. Ничего подобного. Какая девушка не мечтает стать актрисой, чтобы на улицах узнавали, штабелями поклонники ложились и бросали к ногам цветы и лимузины? Нет таких в природе. Все мечтают, а кто никогда не фантазировал, та умственно отсталая от рождения. Другое дело, что кроме внешности, востребована еще и определенная раскованность, не дающая с визгом убежать от насмешливых взглядов публики. И, непременно, наличие в голове честолюбия. Обычно непомерного. Я — лучшая! А иначе и начинать не стоит. Актеров касается не в меньшей степени. Все они убеждены в своей неповторимости и гениальности. Разочарование приходит с возрастом, когда зайчиков в театре по-прежнему играешь, и других ролей не предлагают. Ну да я не про мужчин. Не по этой части.

Поэтому среди актрис красивых и умных больше, чем на любом предприятии. Даже в самые паршивые времена конкурс был двадцать человек на одно место. И все читают стихи, пляшут и песни поют. Ты думаешь, мудрые и заслуженные в комиссии, через час, отличают одну от другой? Они все сливаются в одну общую картинку. Кстати, вот так и удается проскочить особо некрасивым девушкам. Глаз невольно останавливается на таком выпадании из общего пейзажа. Человек, а экзаменатор тоже человек, заинтересовался. Если зажиматься не будет, имеет шанс проскочить. Потом, на более поздних турах, когда основная масса уже отсеялась, смотрят более внимательно, но первый заход чистая лотерея. Все готовились и совсем деревянных и мычащих не бывает. Такие сюда не приедут.

Значит, нужно как-то выделиться и обратить на себя внимание. Вот сидит перед тобой комиссия. Один вчера изрядно выпил и сейчас его мучает застарелая язва. Второй уже несколько десятков раз слышал страстный монолог Джульетты только за эти пару дней и просто заскучал, третий мучительно думает, где взять денег на новую квартиру, потому что жена хочет с ним развестись. Заслуженная артистка все больше обращает внимание на молодых красивых мальчиков. Слабость у нее такая.

Что делать, как зацепить?

Много есть разных способов. Например, изобразить деревенскую простушку на просьбу спеть, исполняющую матерные частушки и наивно хлопающую глазами, когда комиссия неожиданно оживляется и просит что-то еще. Для них это тоже развлечение. Уж теперь точно запомнят. Это не я выдумал! Еще Золотухин рассказывал. Каждый старается, в меру возможностей. У кого-то получается, у кого-то нет.

Но она поступила. Ура! Через какое-то время начинает понимать, что жизнь на этом не закончилась и за порогом училища тебя никто не ждет с распростертыми объятиями. И раньше такого не было, а теперь вообще проблема. Известные театры не резиновые и берут одного, максимум двух выпускников. А что делать еще нескольким десяткам? Да и театр, откровенно говоря, тоже не великое счастье. Там свои примы и солисты, которые вовсе не рвутся уступить тебе место. Тот еще серпентарий. Все друг друга жрут и кусают. Да и зарплата такая, что птичке разве что на прокорм хватит. А хочется известности. Да и денег тоже.

Выход есть. Засветиться на большом экране. Как вариант по телевизору. Когда твое лицо примелькается, совсем по-другому будут относиться и режиссеры, и публика. Удачно сняться в фильме в хорошей роли или как сейчас стало модным, постоянно проявляться в сериале. Не особенно важно, о чем там идет речь. За двести серий запомнят и лицо, и фамилию. Ну, здесь уж как повезет. Бывает, что так и останешься на эпизодах. Кушать будет всегда, а вот на руках носить и цветы к ногам бросать никому в голову не придет. А бывает одна хорошая роль и этого достаточно. Карьера пошла вверх.

Вот и ищут некоторые подходы к режиссерам и просто богатым дяденькам, способных помочь и пропихнуть. Муж режиссер — это звучит гордо. Если у него хоть что-то имеется за душой, работой обеспечит всегда.

А еще и по-другому бывает… В 1985 г зашел в Щукинскую общагу и слышу что-то странное под лестницей. Сидит девица и рыдает в три ручья. Ну, — самокритично сознался, — не девушка и не из студенток. Уже в театре играла и имя достаточно известное. Он отмахнулся. — Не скажу. Джентльмены своих любовниц не обсуждают, даже с друзьями. Почему именно там, в истерику впала, я так и не узнал, но слезы льются потоком. Я попытался выяснить, в чем дело. По головке гладил, как ребенка, успокаивал, как мог. Самое интересное, она почти сразу рыдать перестала и вцепилась в меня намертво. Потом уже выяснилось — вышла замуж по большой любви, а муж пьет, гуляет и руки распускает. Актер, что с него возьмешь. Нет роли — пьет с горя. Есть — от радости. А как выпьет, так и понеслось. В очередной раз поймала его на другой. Вот я удачно и подвернулся. Требовалось срочно отомстить. Ну, мы и мстили, старательно с пол года. Регулярно пару раз в неделю, до полного одурения. Очень мстительная оказалась и про некоторые позы, я раньше и не подозревал. В спортзале такого не сделаешь, а когда темпераментно мстишь мужу — запросто. И никакого растяжения не будет. Потом Марина появилась, то се, нормально расстались, без обид. Она меня поняла и даже приглашения на спектакли присылает. Без всякого подтекста. Ни эротики, ни денег не просит. Чисто по дружески. А на днях включаю случайно телевизор и с интересом смотрю передачу, где они с мужем рассказывают, как замечательно жили все эти годы. Нет, бывали ссоры, как у всех нормальных людей, но с кем не бывает. И глаза такие честные-честные. Хорошая актриса. Народная РФ. Что хочешь, перед экраном изобразит.

— Пора переходить к освоению Голливуда, — ехидно посоветовал Павел.

— Бабы во всем мире одинаковые.

— Попрошу не обобщать!

— За исключением твоей жены, — послушно согласился Андрей. — Ездил я в прошлом году, — с удовольствием поведал, — ну помнишь… С этим контрактом.

Павел заинтересовано кивнул.

— Познакомился. Две роли в эпизодах и фильм, который прошел не замеченным. Вот года через три, начнется ажиотаж. В верхней сотне самых сексуальных женщин по опросам мужиков и миллионные гонорары. Один раз удачно попасть в десятку с ролью и весь мир знает. А пока зубы на полке держит и лишнего платья не имеет. Помог я ей. И гормонами и материально. За эти три дня нашего тесного общения, она безбедно год проживет.

— Ты ж английский не знаешь! Как договаривался?

— А сумел, — самодовольно сказал Андрей. — Язык в этом деле не главное. Мне этого и дома хватало. Сочинение на тему: 'Как я провела день'. Бу-бу-бу. Чем меньше понимаешь, тем лучше. Ничего выдающегося. Не умелая, но очень старательная. Наши русские бабы лучше. С душой отдаются. И летать далеко не надо.

— Слушай, а тебе не приходило в голову, что при твоих походах, на свете может существовать взвод детей, о которых ты даже не подозреваешь?

— Нет, — засмеялся Андрей, — непременно заявились бы с претензиями. Алименты, материальная помощь и все такое.

Он замолчал, поймав странную мысль. Начал торопливо высчитывать сроки. У Дзинтры двое и мальчик родился… Андрей пошуровал в памяти. Отминусовал месяцы. Вполне вероятно. И что теперь? Ничего. Давно все перегорело, а она ни разу не напомнила о себе, за это время. Вроде и со вторым мужем нормально живет. Посмотреть точную дату? Не буду! Ничего не изменить и пробовать не стоит. Что было, то прошло.

— Ты чего? — удивленно спросил Павел. — Аж лицо изменилось. Я пошутил.

— Все нормально, — бодро ответил Андрей, выкидывая из головы лишние мысли. — Вечер приятных воспоминаний, считаю завершенным. Давай к делу. Ты что хотел?

Павел поколебался, но отступать уже было поздно.

— Я хочу выйти из дела, — решительно заявил.

— Не понял, — озадаченно уставился на него Андрей. — В каком смысле?

— Ты замкнул на себя важнейшие подразделения. ЧОП и вторая группа, подчиняются непосредственно тебе. Про этих твоих архаровцев, вообще, немногие в курсе. Ни Аксютин, ни Даргиев с ними контактов не имеют. Какого черта тебе это надо?

— Слушай, вот хоть ты не нуди. Сам прекрасно помнишь. Он сам хотел. Я предложил усыновить и он послал меня в то самое место. 'Родителей не меняют, за них мстят'. Ты еще скажи, что я мог предотвратить резню в Карабахе. Кого смог, того и спас. Вывез из Сумгаита всех желающих. Никто спасибо не сказал, кроме них самих. Тут и письма писать в ЦеКа было поздно. Все они прекрасно знали заранее. Только военной силой и давить. И никто не почесался. Полный паралич власти. А что армяне, что азербайджанцы одним миром мазаны. И что делать? Типа взял я за ручку Горбачева и повел указ подписывать.

— Давай ты не начинай!

— Я и не собирался, — миролюбиво согласился Андрей, снижая тон. — Не держал бы за ухо, так еще в 88 г он бы отправился справедливость в своем понимании наводить. Села бы горели и головы катились. В этом возрасте тормозов не имеют и жалости ни на грош. Ну, так я хоть сунул его туда, где полезному научили. Спеназ ребенка не обидит, а для современной жизни стрелять и драться полезно. Все остальное его личная самодеятельность. Или Стругацких начитался в детстве, или сам допер. Идея правильная, хотя и достаточно неприятная. Что в детстве в голову вобьют, в то и девять из десяти верить до смерти будут. Люфт по жизни минимальный. Коррекция на происходящее вокруг. Так что не толкал я его, сам рвался. Не давал бы денег, так он бы банки грабил. Самые лучшие решения — самые простые. Не мешать, а помогать.

— Все, — безнадежно сказал Павел. — Закончили. Каждый выбирает свою дорогу. Мы вот деньги делали, а он в реального монстра превратился. Еще счастье, что эти дурные кавказские понятия, с молоком матери впитал и нас за старших родственников держит. Ничего уже не изменить. Погорит когда-нибудь, синим пламенем. С шумом и взрывами. Все, — повторил. — Возвращаемся к нашей беседе… Финансовые дела без твоей подписи тоже ничего не стоят. Просто не оплатят. Есть договор или нет — бухгалтерию не волнует. Банк работает с тобой. В СП ты был генеральный директор и РОСТЕХ остался под тобой. Крыша наша, гебешная, тоже ни с кем другим общаться не станет. Получается я с боку припека.

— Так в чем дело? Скажи, что ты хочешь!

— Вот я и говорю. Когда мы начинали, я был неплохим программистом. Даже, очень неплохим. Да, имел возможность учиться по более продвинутым учебникам и заранее знал те успешные решения, которые будут придуманы в 90-х и позже. За счет этого и выезжал. Да, конечно, это ограбление настоящих изобретателей. Но я никогда не брал целиком чужую работу. Всегда только принцип, а программу писал сам. Вполне мог самостоятельно.

— Это ты про мою старую мысль с книгами?

— А? — наморщил лоб Павел. — А! Нет. Я и забыл давно, но как раз хороший пример. В тему. Взять идею и написать раньше автора. Не перепечатать слово в слово со всеми ошибками и нестыковками, а свое создать. Пусть и с другими ошибками, однако независимое и абсолютно не связанное. Это нормально, отталкиваться от более простого и идти к более сложному. Мои программы ходят по Союзу и польза от них есть. А сейчас я превращаюсь из хорошего программиста в плохого администратора. Это не мое. Точка. В прошлом году РОСТЕХ получил десять лимонов баксов прибыли. Сколько тебе надо? Дай высказаться, — попросил он на движение брата.

— Я все понимаю, после паузы продолжил, — ты не остановишься. В бизнесе, как в государстве. Равноправия не может быть. Всегда должен быть один, принимающий решения. Чтобы не тянули, куда захочется и не гробили уже существующую структуру. Старые приятели исчезают понемногу, приходят люди, которые знают тебя как начальника и им не взбредет в башку спорить, услышав приказ. Это не хорошо и не плохо. Это жизнь. Пойми, мне не хочется, в один прекрасный момент, всерьез сцепиться с тобой из-за денег. У тебя есть своя концепция, как жить? Прекрасно. Флаг в руки и вперед. Но уже без меня.

— Пока что я услышал, что тебя не устраивает. А вот что ты хочешь?

— Я хочу заниматься тем, что мне нравится. Сегодня у нас на двоих шестьдесят шесть процентов РОСТЕХа. Я отдаю тебе свои акции. Получаешь полный контроль. Ты выделяешь мне собственную независимую и никак не связанную с РОСТЕХом компанию, и я в свое удовольствие занимаюсь разработками программ и исследованиями. Благодаря нашим усилиям, — Павел усмехнулся, — по обеспечению населения персональными компьютерами, теперь есть потребитель. Не пропаду. А, зная про позднейшие вирусы, можно и иметь наготове качественный продукт. И поисковая система в гораздо лучшем виде у меня давно в голове крутится. Вылизать по мелочи и выпустить на рынок. Мы что хуже америкосов? Свою сделаем и раньше. И на английском тоже. Короче, мы оба выигрываем. Каждый получает то, что ему нужно.

— Хм… подразумевается, что я должен ухватиться за предложение, выделить пару компьютеров с барского плеча и довольно похохатывать, когда младший брат-дурачок уйдет? Ты решил меня всерьез измазать дерьмом? Вроде не числится за мной ничего такого…

— По отношению ко мне — согласен.

— А другие, тебя волновать не должны, — сердито отрезал Андрей. — Сами ничуть не лучше. Он уставился в стол, прикидывая расклад.

Какая собственно разница, сколько процентов у кого? Договаривались мы со Свиридовым, в свое время, на словах. Бумаг не подписывали. Валеру он убрал вполне элегантно. Выделили РОСТЕХ в отдельную фирму, сделали юридические реквизиты, и мы стали сами с усами. Сидели в одном здании, а раздельно. Основную массу желающих обналичиться под себя подгребли. Им выгоднее было сырьем, чем деньгами расплачиваться. Вот и не поднялся Валера, как в прошлой жизни. Ничего себе, прилично обеспечен, но не миллионер. Большая благодарность бывшему тестю, ничего сказать не могу. Не за Валеру, а за получение свободного плаванья. Вот только жизнь продолжается, а пользы от нашего генерала все меньше. Выходы, куда требуется, уже есть, польза от него минимальна. Ну да разговор шел исключительно про компьютеры, а я разве брыкался, когда и с остальных дел ему долю отдавал? Ну, кроме совсем уж нелегальных. Если через него договаривались, все правильно делили. Все было честно. А теперь есть шанс превратиться в концерн. Или синдикат. Не хрен как называется. Вот здесь он уже лишний. Назвать всю эту лабуду Еременко-инвест и оставить дядю за бортом. Крыша никуда не денется. Она у меня своя — Аксютинская. Вперемешку с Мусой. Полосатая. Черно-красная. Где по закону нельзя, там Даргиевы молодцы свою пайку отработают. Или Зверя покликать, вообще никаких концов. А большим людям не грех и занести в высокие кабинеты лично. Они меня уже прекрасно знают. Протекция не требуется. Свиридовская доля в РОСТЕХе, при нем останется и в утешение пост зиц-председателя с приличным окладом. А в дела не брать. Обойдется. Должен остаться только один. И этот вариант лучший. Без шума, пыли и крови. В натуре, не хватает сцепиться с Пашкой. Что я его свяжу и заставлю работать? Хлопнет дверью и уйдет. Да еще в расстроенных чувствах начнет языком нести. Не на площади, так жене. Пусть идет на вольные хлеба. Всем лучше будет.

— Ладно, — сказал минут через пять молчания. — Держать насильно никого не буду. Уж точно не тебя. Поступим как умные люди. Ты рисуешь, в чем нуждаешься…

Павел вынул из кармана листок и положил его на стол, припечатав ладонью.

— Предусмотрительный, — пробормотал Андрей, забирая и быстро просматривая. — Не мало? Ну, как знаешь. Это мы по бумагам проводить не будем, наликом возьмешь. Счет отдельный в нашем банке и получишь на него еще столько же. Заткнись, — повышая голос, приказал, — Я тебя выслушал. Теперь меня послушай. Никогда нельзя начинать дело по приблизительному предварительному расчету. Расходы обязательно превысят любые выкладки. Всего не предусмотришь. И потом я тебе не подарки делаю — отработал. Вмешиваться и указания давать в дальнейшем не собираюсь, а лишний подкожный жир еще никому не помешал.

Дальше… Вот с помещением проблема, но наклевывается неплохое здание. Старое, ремонтировать требуется, но отдадут за копейки. Был уже разговор в мэрии. В центре и через несколько лет охренительные башли стоить будет. Можешь сдать лишнюю жилплощадь. Желающие объявятся обязательно. Я хотел взять под… Не важно. Место будет. Пара недель на оформление, пока будешь бумажки регистрировать в инстанциях. Как раз и получим. Теперь так… Меняться, так чтоб было по-честному. Я все акции покупал в расчете на двоих. Зажимать не по совести. Значит, считай, тысяч триста в долларах твоих лично и где-то под полтора лимона в разных Интелах и тому подобном, что гарантировано вырастут в цене в ближайшие годы. Валюта за границей на твое имя лежит, я звякну, занесут кредитку, а дальше уже твое дело. Хоть трать, хоть Жанне подари на булавки. Но это надо быть уже совсем идиотом. Молчу, молчу, — поспешно заявил на недовольное выражение лица. — Чужие семейные дела меня не касаются. Я и в дальнейшем определенный процент дохода гнать буду на покупку. Вкладывать в перспективные направления. Не хочешь связываться — твое дело. Тем не менее, имей в виду. Есть запасной выход. Мало ли как дела пойдут. Вдруг потребуется срочно серьезная сумма. Это не мое. Это наше! Я почву на той стороне готовить буду для нас двоих. В любое время обращайся и меня не волнует, зачем деньги понадобились.

— А ты ведь на этом серьезно потеряешь.

— Это сегодня, — криво усмехнулся Андрей. — Кто его знает, что через годы будет. Может, в миллиардеры выскочишь, а я пролечу. У тебя жена, глядишь, и дети пойдут. Я тоже не вечно разведенный. Будет им наследство чистое и нигде не засвеченное.

— Идет, — подумав, согласился Павел. — Всегда приятно знать, что где-то там лежит миллиончик-другой. Только не морочь мне голову справками. Делай, как знаешь.

— И еще… Жизнь — она полосатая. Белое, черное. Белое, черное. Не стоит изображать из себя непрошибаемого. Какие проблемы — приходи. Вроде разводимся без битья тарелок и зла друг на друга не имеем. Если вдруг вылезет на нашей гадалке гадость какая…

— Я не буду туда заглядывать больше никогда, — выделяя каждое слово, заявил Павел.

— ?!!!

— Это искушение, — тихо сказал он. — Страшное. Всегда хочется заглянуть в решение. Подсмотреть в замочную скважину вышло или нет. Не делать самому, а идти по проторенной дороге.

— Ты сбрендил? — изумился Андрей. — Отказаться от знания?

— Это не знание. Это инсайдеровская информация. Знаешь что такое?

— Приходилось читать, — закатил глаза Андрей. Его начал раздражать разговор. Какая разница как получены данные? Результат важнее.

Подкупать чужого работника для получения информации неэтично и подсудно, а разведке прощается. Она работает исключительно на пользу государства, занимаясь абсолютно аналогичными делами. А там вроде не люди работают. Все сплошь идеальные и бескорыстные, замечательно радеющее за воровство у врага. И цели у государства не меняются. Вся разница в чьих интересах…

— Мы думали, что поймали удачу, но мы просто браконьеры, стреляющие синюю птицу заранее себе на пользу.

— В монастырь еще не собрался? Грехи замаливать?

— А самое страшное, — после заминки сообщил Павел, — не хочу узнать про свою смерть. Или твою. Ты уже понял, как это работает. Узнаешь — делай, что хочешь, но мне не говори.

* * *

Павел открыл после третьего звонка. Мутно глянул и пробурчал:

— А, это ты. Заходи, — сделав широкий жест рукой. Был он не пьян, но на приличном градусе. Движения слегка дерганые.

Евгений Васильевич старательно принялся вытирать ноги о половичок.

— Брось. Заходи так. Приходит женщина убирает. Будет ей, чем заняться. А то быстренько протрет мокрой тряпкой и изображает многочасовую бурную деятельность. Еще и обижается, когда на грязные места показывают.

Аксютин проследовал за хозяином на кухню. Квартира с далеких времен, когда Еременки жили вместе, серьезно изменилась. Перебравшись в свой загородный особняк, Еременко-старший уже не вспоминал про старую жилплощадь, практично сохраняя прописку. Так что проблемой с обратным подселением после женитьбы у Павла не было. И с переделкой квартиры тоже. Андрея это совершено не занимало, и он искренне не понимал, зачем ютиться в таких стесненных условиях.

Во всем вокруг чувствовалась новая женская рука. Евгений Васильевич не однократно бывал здесь раньше и прекрасно помнил прошлую обстановку. Другие обои, занавески и даже мебель. На кухне куча маловразумительных электроприборов с кнопками. Назначения половины он не знал.

— А где Жанна?

— Придет скоро. А что?

— Да ничего. Просто спросил.

— Ты у нас просто, ничего не спрашиваешь, — убежденно заявил Павел. — Сущность легавая так и прет. И зашел не просто так. Андрюха послал. Диктофончик где прячешь?

— Послал бы я тебя крайне далеко, но ты неадекватен.

— Очень даже все соображаю. Если не Андрей, так самому любопытно стало. А что это такое удивительное случилось. Чего это мы разбежались. Все по полочкам разложить и в книжечку записать. Досье на начальника собирать для спецслужб — святое дело. Выпьешь? — доставая из навесного шкафчика бутылку дорого виски, спросил.

— Наливай.

— И правильно, — подтвердил Павел. — Самому приятно и разговорить собеседника проще. Как там это… Ага… Расколоть. Не, — ответил на гримасу, — я в норме. Снимаю стресс. Не думал, чем кончится.

— А чем? — спросил Аксютин, ставя на стол пустой стакан и деликатно беря с тарелки колбасу. Посмотрел по сторонам. Павел, повернулся на пол оборота и взял из-за спины возле раковины буханку хлеба. Со стуком поставил перед гостем.

— На, закусывай. На самом деле, — подумав, сказал, — все закономерно. Без шума и пыли, пошли каждый своим путем. Подсиживать друг друга не будем. Какие-никакие братья, вполне полюбовно договорились. Так что не бери в голову. Я твоих парней еще нанимать буду. Охрана и прочая мутотень. Тебя я знаю. От добра добра не ищут.

— Так в чем причина?

— Причина? — задумался Павел, наливая по второй. — В жизни. Мы ее по-разному рассматриваем. Большие деньги портят человека. Легко добытые — развращают. Все живут по определенным понятиям, правилам и законам. Чтобы получить большие деньги, не прикладывая особых усилий, требуется через них писанные и неписанные законы переступить. Он уже не будет зарабатывать как все. Он не желает себя ограничивать. Больше, больше, больше! Требуется найти другие пути. Рано или поздно он приходит к простейшему пониманию — необходимо переступить закон.

Взятка — это мелочь? Все платят. Нет. Это первый сознательный шаг в этом направлении. Не вина наша, что все привыкли воровать и брать, снизу доверху. Не наша вина, что ни один чиновник не пошевелится, пока на лапу не получит, выполнить свои прямые должностные обязанности. Просто сейчас это вышло на новый этап. Уже платим не за их разрешение на то, что положено, а за то, чтобы они сделали выгодное нам. Не поступали по закону, а закрывали на него глаза.

Начинается поиск обходных путей для добывания больших денег. За счет других. Идет постоянный поиск других источников. Рано или поздно закон переступаешь уже сознательно. Да ты и сам все прекрасно знаешь. Наверняка сталкивался в своей ментовской жизни. Сошла с рук афера, повтори на новом, более высоком уровне. Пронесло. Давай-ка еще вот так. А! Этот мешает. Ну, можно и по голове настучать, пусть не лезет с правильным толкованием закона. Что? Уже кровь? Да плевать. Впереди большие деньги ждут. Совесть не мучает. Она постепенно засохла. Потом атрофируется и отвалится. А страха уже тоже нет. Азарт. Больше, больше, больше. Надо и через трупы переступим.

Человек успокаивает себя, что если так поступит не он, то обязательно сделает другой. С тем же результатом. Все равно большие деньги притекут в чужие карманы за чей-то счет. Но уже не к нему. А он лучше. Почему? Да в своих глазах ты всегда лучше. И где-то это правда. Мы начинали, ставя перед собой две цели. Помочь людям и себя обеспечить. Уж извини, особым бескорыстием не страдали. Я вот в детстве лишний раз в школьном буфете не ел — откладывал. Аж тридцатник к окончанию школы накопил. Десять бумажек по три рубля. Дальше у меня фантазия не работала. Три рубля максимум. Потому что с детства помню — нет денег. Надо купить ботинки — нет приличных, а есть фабрика 'Красный треугольник', над видом которых одноклассники смеяться будут. Нет простейших вещей в магазине. Училкина зарплата на троих, как раз с голоду не сдохнуть. Вечно дополнительные часы. А совместительства запрещено. Не больше полторы зарплаты. Да если бы разрешили, мы бы мать вообще не видели дома. Она и так не часто бывала. Зря, что ли Андрюха вырос таким? Он всегда сам все решал.

Ангелом небесным никогда не был. С детства себе на уме. И дрался неоднократно. Не потому что хулиган. Он четко понял как себя вести еще пацаном. Хочешь, чтобы не трогали — начинай первым. Бей сразу, чтобы свалить. Бей, пока не сможет подняться. Будут уважать и боятся. Но чтобы сам, без причины, прицепился к кому? Никогда такого не было. А теперь превращается… хрен знает в кого превращается. Жестокий стал. Не жесткий — жестокий. Вот после Сумгаита это и пошло. Мы ведь смотрели, вначале, на все это, как на игру. А если вот так сделать, что будет? А если по-другому попробовать? Я вот его пихнул к тебе с этими маньяками…

Аксютин отметил, что раньше звучала обратная версия. Якобы Павел был против привлечения посторонних. Но после стольких лет знакомства он, как раз, скорее, поверил бы сказанному сейчас, в поддатом виде. Давно видно кто и о чем думает. Андрей вряд ли читал (он вообще не слишком читал художественную литературу), высказывания о необходимости съесть собственную шляпу, чтобы она не разгласила тайные планы, но поступал всегда именно так. Вполне сознательно выдавая только часть информации окружающим. Полную картину он не обсуждал никогда. Со стороны его приказы и указания смотрелись, как возможность проявить инициативу, но не всегда работать в темную удобно.

— … не хотел он с посторонними людьми эти вещи обсуждать. Я заставил. Кто может просчитать до конца реакцию даже знакомого человека? А совершенно чужого? Два-три раза пересекались — это еще не повод изливать душу. А потом приехал с Кавказа, и я-то вижу — изменился. Он кровь и боль видел. Настоящие, не книжные. Что может одиночка сделать? Помочь одному-другому. Все. Остановить государственную машину — нет. Повернуть вспять толпу — только пулеметами. А потом отвечать за 'невинно' загубленные жизни замечательных отцов и братьев, ни разу в жизни, не сделавших ничего плохого? Обожающих своих соседей другой национальности и неоднократно присутствующих на совместных дружеских застольях. Спасибо, не хочу.

Меняли руководителей в обеих республиках, писали доклады, вводили войска. И что? Был Сумгаит, был Кировабад, Баку, а был Степанакерт и села, про которых мало кто слышал. Ходжалы. Знаешь где? Кто там прав и виноват? Где святая месть, а где злодеи? Все рвались навести справедливость, в своем понимании. Мину под это заложила еще советская власть в далекие двадцатые-тридцатые, очень странно перекраивая границы и не реагируя на сигналы. Пока власть сидела прочно, слегка побулькивало в котле. А как слабину дала — взрыв. Дружба народов в полной красе и наглядности. Сорок раз будь пророком — даже поверят, а не пошлют как Кассандру на три буквы, все бесполезно. Руководителям в национальных республиках требуется одно, союзным другое, России третье. Кто виноват? Проще всего потыкать пальцем в прошлое. Вот гады, какие. Создавали общность 'советский народ', а выросло национальное самосознание. А ты, сегодня, сделать хоть что-то способен?

Мы строили, строили и, наконец, построили. Государство, где люди не желают жить вместе и дружно. Величайший эксперимент в мире провалился со страшным треском. И знаешь что? Разлагающийся Запад просто обязан нам сказать: 'Спасибо'. Благодаря СССР, там простые труженики получили очень много в плане социальном. Не хотели буржуи у себя такого счастья вкушать, как в России было в гражданскую и после, профилактически сработали. Где-то до середины шестидесятых мы реально были впереди планеты всей, по очень многим показателям. Куда все делось? А просто закостенели в догмах и шаблонах. Несменяемость руководителя, пока не помрут, доведение огосударственности и планирования до полного абсурда. Всеобщее неверие в лозунги с самого верха, до самого низа.

Что, не понимали в Политбюро, ничего и в упор не видели? Не замечали проблем с экономикой? Еще как понимали! Каждый новый Генсек начинал с реформ. Уж я то начитался! После смерти Сталина, после Хрущева и Брежнева. Как только появлялась возможность. И всегда сворачивали реформы. Их развитие до логического конца, ставило под угрозу власть партии. Так что важнее, партия или народ? Вот и дождались на свою голову. Ну, ничего, те с кого песок не сыпится неплохо устроятся.

Мог выжить Союз? Еще как! Проблемы СССР были в состоянии ума руководства СССР, а также экономики, созданной этим самым-самым лучшим в мире руководством. Не в народе. Он работал и не особо возмущался очередным веяниям, ускорением и разными мероприятиям. Но все равно наши начальники вечно искали недовольных. Не себя же обвинять в ошибках?! А потом смотришь, ничего кроме власти уже и не интересно. Власть хуже наркотика. А опьяненные властью, опохмеляются кровью. Потому что люди мусор. Все для блага государства. Все во имя его. Спроси о величии эпохи у раздавленных ею. Те, кто уцелеет, расскажут, как было замечательно!

Вечно не везло нашему руководству с народом. В двадцатые, тридцатые, сороковые. Приходилось его заставлять. Нет времени на агитацию! Кругом враги! И ведь смогли заставить пойти правильной, с точки зрения партии, дорогой. Вот сейчас даже не пытались. Нормальным было сначала реформировать экономику, держа в руках большую палку в виде КГБ, милиции и армии. Если на наше горе, у нас в СССР, была такая идиотская элита, которая способна вот так просрать страну, значит, в стране был большой непорядок наверху. Исправить его, можно только пробравшись обычными путями в Политбюро и заменив Горбачева.

Павел весело рассмеялся.

— Это так легко и просто! Пойти по комсомольской, а затем партийной линии. Десятки лет вылизывать всем подряд и проповедовать то, во что не веришь. Забрался в теплое кресло — заглянул в свою душу. А энтузиазм весь давно скис. Тебя вполне устраивает спокойная жизнь, без катаклизмов и ведь пришло время, когда уже тебе вылизывают. Чем не жизнь?

Аксютин со стуком поставил пустой стакан и прищурился:

— А что лучше ничего не делать? Забить на все и жрать черную икру, заедая красной? Не снимать самолет с рейса из-за технической неисправности в двигателе? Пятьдесят семь погибших 18 октября 1989 г. Не поднимать шум из-за утечки на трубопроводе в 1989 г? Пятьсот семьдесят пять погибших! Пять с половиной сотен человек! Пусть гибнут?!

— Да, да, — неприятно скривился Павел. — И про Ошск в 1990 г ты тоже знал. Специально летал. Андрюха тебе красную дорожку расстелил. Делай, что душа пожелает. Деньги — на! Телефоны ментов — на! Звонок с верху, отнестись предупредительно — на! Много послушались тебя, пока кровь не пролилась. А потом так и бросились выполнять указания и отдавать честь. Жди! Им свои промахи надо прикрыть, а не ордена предупреждальщикам вручать, при стечении рукоплещущего народа. Умом Россию не понять, а другими местами — очень больно. Всерьез поломать историю нельзя. Точка. Обнаруживаем, что генерал Дудаев независимость гордой республики Ичкерии не провозгласил…

— Кто такой Дудаев? — удивился Аксютин.

— … а истории пох, — не отвечая, провозгласил Павел. — И имя Масхадова Аслана Алиевича ты тоже уже никогда не узнаешь. Как и Басаева Шамиля. Мирный такой человек, компьютерами торговал и хотел Белый дом защищать. Большой демократ. Попал под трамвай. Аннушка не вовремя подсолнечное масло разлила.

Аксютин хотел что-то спросить и закрыл рот. Он понял. Кого-то уже не просто спасали, но и убивали. Ему вот рассказать раньше забыли. Видимо, по доброте душевной. Чтобы не мучила совесть, за противоправные действия.

— А в Чечне, — со злобой сказал Павел, — ничего не изменилось. Она уже фактически независима. Плевать там хотели на Указ нашего Президента о введении военного положения. Война будет. Наведение конституционного порядка. Убьют не того, так другого. Тысячи убьют. Можно выдернуть конкретного человека, нельзя спасти всех. А чем тот лучше этого? Я вот не знаю, — он развел руками.

Замолчал. Сел прямо и прислушался к ковырянию в дверном замке. Со слухом у него было в лучшем виде. Может в компенсацию за садящееся зрение. Слишком долго пялился в экран компьютера.

— Жанна пришла, — сообщил Павел довольно. Торопливо опрокинул в рот очередную порцию виски и зажевал остатками колбасы с тарелки. — Все, — сказал вставая. — На хлеб с маслом и икрой мы уже заработали. Ему надо больше — мне достаточно. Достала эта суета, хочу заниматься интересным лично мне делом. А ты думай. Я и так наболтал больше чем нужно. У каждого своя дорога. Каждый решает сам. Ко мне не подкатывай… по этим вот делам. Я ушел в отставку с поста спасителя человечества. Не нравятся мне лавры Христа. Не хочу на крест, под улюлюканье толпы. Буду просто жить. А ты — дерзай, но хорошо вникай в вероятные последствия. Они очень часто не предсказуемы. Хочешь лучше, а на выходе дерьмо. То же самое и воняет также. Взвешивать количество, не стало ли меньше, не тянет. Дерьмо и есть дерьмо. Достаточно ложки в бочку с медом и вкус у всей товара отвратительный.

— Лучше делать деньги?

— Честнее. Всех не спасешь. И чем отличаются гибнущие в других странах? Почему только здесь? У них кровь не такая красная? Тебе плевать на китайцев, так и мне, на жителей суверенного Таджикистана или не менее гордой Молдовы. А в Рязани я кого знаю? Я помогу тем, кто рядом. В меру сил и возможностей. Тебя тоже касается. Если не можешь победить зло, не делай его сам. Делай добро, но не считай себя вершителем судеб. Примерять на себя хламиду Бога и начищенный до блеска нимб, не желаю. Это его прямые должностные обязанности.

* * *

Машина плавно повернула, и Марк увидел высокую стену. Ворота медленно отъехали, освобождая проход, но водитель не рванул прямо, а притормозил и остановился, давая время рассмотреть себя и пассажира. Высокий парень в камуфляже, с кобурой на поясе внимательно изучил документы Марка, сверил фотографию в паспорте с физиономией и внимательно заглянул в лицо водителю, которого должен был не первый раз видеть. Рядом с ним торчала подозрительно принюхивающаяся овчарка. На взрывчатку их обследовала или на наркотики Марк пояснений спрашивать не стал.

Охранник забормотал что-то в маленькую переносную рацию, выслушал ответ и махнул рукой, пропуская. Водитель все с тем же каменным лицом, с которым встречал в аэропорту, поехал дальше. Он еще и молчал всю дорогу, умудрившись за все время выдавить из себя всего несколько слов, ничего не дающих для прояснения ситуации. 'Я выполняю приказ', - была наиболее длинная фраза из прозвучавших в ответ на недоуменные вопросы.

На въезде стоял небольшой отдельный домик, предназначенный для охраны. Там торчал еще один камуфляжный клон проверяльщика с коротким автоматом. Машина медленно покатила по дорожке, причем Марку все время казалось, что неизвестно чей взгляд упирается ему в спину. Очень вероятно, сам себя накручивал и ничего такого и в помине не было, но уж больно вся ситуация смахивала на киношное прибытие к главарю мафии с отчетом. Там это обычно кончалось выстрелом в голову. Конечно, потом силы добра прикончат полусумасшедшего садиста, регулярно нюхающего кокаин и закатывающего десятиминутные речи, но убитому от этого не легче.

Участок был огромный, весь засаженный уже старыми деревьями. Утренние лучи солнца мелькали между стволами, в открытое окно заносило запах леса. Не того, что из аэрозоля, а настоящего. Марку было не до красот природы. Он и в обычное время являлся типичным горожанином, предпочитающим жарить на мангале посреди лужайки перед домом, а не ходить с рюкзаком по дремучим лесам неизвестно зачем. Сейчас и вовсе мысли были про другое.

Он абсолютно не понимал, зачем Еременко его выдернул в Москву и на всякий случай притащил всю текущую документацию. Все выполнялось согласно указаниям, стабильно росли котировки акций и правильно делались переводы. Промахи были редкими и малозначительными.

Вроде не с чего начальству быть недовольным. До вчерашнего дня Марк был уверен в отсутствии любых сложностей. Сейчас он всерьез нервничал, не понимая подоплеку происходящего, и с иронией вспоминал себя несколько лет назад. Собственную глупую уверенность в незыблемости государственных законов и отношений. Убежденность, что русская мафия где-то там, а он здесь.

Холодная война кончилась, границы открылись, и на берега Америки выплеснулась неприятная накипь. Деловые связи протянулись очень далеко и новоприбывшие нередко вовсе не собирались приспосабливаться к местным порядкам. Он их к себе приспосабливали. Мир сузился, и первыми это поняли как раз товарищи с уголовным прошлым. Мордатые парни, не стесняющиеся в методах желали много и сразу, обложив для начала поборами своих же собственных бывших соотечественников. Те редко жаловались в полицию, по старой советской привычке, в результате общего непонимания обстановки и законов, и просто из страха.

Уходить было поздно. Взял наживку — сел на крючок. 'Вход за рубль, выход за два', он выучил практически сразу, на тех самых курсах русского языка, куда его загнал Еременко. Там прилежно изучали пословицы и поговорки, для лучшего проникновения в загадочную славянскую душу. Вряд ли большинство учеников догадалось о реальном смысле. Ему они не особо много дали, все-таки говорил он на русском прилично, а щеголять афоризмами не собирался. В основном интересовала правильное написание. От множества ошибок он так и не избавился и завел себе русскую секретаршу из новых эмигрантов. Заодно и тренировка разговорная.

На удивление, на курсах было достаточно много людей среднего звена из серьезных корпораций. Беседовать через переводчика далеко не всегда хорошо, а русские не баловали познаниями в чужих языках. Американские компании тянулись в сторону новых рынков и мечтали отхватить серьезный кусок. Лавры Арманда Хаммера многим не давали покоя. А ему все пришло в руки само, не требуя особых усилий. Да и не хотелось уходить из дела. Обороты, как ему Еременко и обещал, стабильно росли. Попутно выросла и его фирма, а также доход. Начиналось все с вложения в обычные акции, со временем указания расширились. Он играл на бирже, получая точные указания и, хотя суммы были не астрономические, но тенденция за два года просматривалась хорошо. Иные указания ставили в тупик, но он давно усвоил, лишние вопросы задавать бессмысленно, ответа не услышит. Пролетов не было. За спиной у Еременко должна была находиться серьезная группа аналитиков, своевременно получающая отнюдь не общедоступную информацию.

При всей подозрительности Марк не верил в игры разведок. Явная самодеятельность наживающихся на происходящем в стране, прекрасно подтверждаемая и тем, что чем дальше, тем больше появлялось людей, обращающихся к нему по рекомендации Андрея Николаевича. Вклады на серьезные суммы и юридические консультации стабильно требовались 'новым' русским. Фирма начинала приобретать определенную репутацию, а источник денег его не волновал.

Одним из первых появился очень сомнительный тип армянского происхождения с уголовными замашками. Было среди его клиентов и несколько явных высокопоставленных чиновников. Он и сам, не будь дурак, научился привлекать для игры на бирже чужие капиталы. Умные люди сделали правильные выводы о деятельности его компании и не прочь были войти в долю. Пока немного, хотя скажи ему несколько лет назад, про миллионные обороты, рассмеялся бы в лицо шутнику. Перспективы вообще были захватывающие дух. И вдруг звонок. Срочно приехать. Они и так регулярно встречались не реже раза в квартал и никаких причин для внеочередной не было.

Возле особняка его встречала женщина лет за сорок в деловом костюме. Все напоминало четко расписанные обязанности эстафеты. Флажок передается в руки следующего на очереди, более высоко ранга. Сам вид женщины вызывал потребность отдать честь на манер военных. Очень уж строгий взгляд. Водитель и не подумал проявить уважение к пассажиру, выскочив и отрыв дверь. Марка это не удивило. Хорошо еще не обматерил на прощанье, все с тем же невозмутимым лицом. Это в США в вопросах субординации страшно щепетильны. Здесь плевать хотели на любого малознакомого человека.

Она провела Марка на второй этаж, миновав еще одну женщину в возрасте, вооруженную шваброй и ведром с мыльной водой. Та почтительно уступила дорогу и поспешно принялась наводить чистоту. Проводница, не обращая на нее внимания, последовала в конец коридора. Осторожно постучала в очередную дверь, ничем не отличающуюся от тех, что они миновали и, дождавшись разрешения, кивнула ему на вход. Марк глубоко вздохнул и шагнул через порог.

— Садись, — сказал Еременко, махнув в сторону стула у письменного стола. Не дожидаясь реакции, продолжил ходить по кабинету, обсуждая по телефону резкий скачок курсов валют. Марку это было особо не интересно. Игра с рублем в сферу его деятельности не входила. Это чужие проблемы.

Он приземлился на стул и осмотрелся по сторонам. Все-таки впервые попал на личный прием в самое логово. Обычно они все дела решали в номере гостиницы. Правда оргий больше не устраивали, Еременко вечно куда-то несся и с кем-то о чем-то договаривался. Все было чисто по деловому и разговоры очень конкретные — по делу. Марк вообще был не уверен, что он в США, да и в любой другой стране, осмотрел хоть один культурный памятник или музей. Наверняка, кроме кабинетов и деловых ужинов ничего не успевал и гостиницу 'Хилтон' в Вашингтоне легко мог перепутать с 'Хилтоном' в Берлине. Снаружи и внутри они строились по одним шаблонам.

Ничего особенного в обстановке не было. Монументальный стол, отнюдь не антиквариат, скорее с советских времен. Стулья, компьютер, факс, телефон, стопка официальных на вид бумаг с пометками, парочка шкафов и все в таком роде. Место не для отдыха, а для работы. Все функционально и даже ручки с разной мелочью не валялись, а лежали в строгом порядке. Да и по дороге ничего удивительного не заметил. Ни мраморных лестниц со статуями, ни бьющей в глаза роскоши. Впрочем, с личными помещениями его не знакомили. Там могло присутствовать все что угодно. От голых одалисок на толстых мягких коврах, покуривающих кальяны, до роты злых и потных мужиков увешанных оружием всех видов. Про Россию сейчас чего только не писали, а охранники на въезде наводили на мысль, что не все в статьях вранье.

— И ничего сами решить не могут, — пожаловался Еременко, садясь напротив. — С каждой мелочью лезут советоваться. Он вытащил из кармана пачку 'Мальборо' и закурил. — Как долетел?

— Прекрасно, — саркастически поделился Марк. — Полет прошел нормально. Вот выход с большими сложностями. Как меня не задавили в давке, я не понял. Спасибо, что встретили. Не через общий зал идти пришлось.

— Ну, извини, — разводя руками, повинился Еременко, — мы так постоянно живем. А тебе полезно — вспомнишь детство. Я не специально это устроил, просто другого варианта не было. Лететь к тебе в гости мне сейчас совсем не в жилу, куча дел, а по телефону обсуждать не хотелось.

— Есть претензии? — деревянным голосом спросил Марк.

— Есть дело, которое требуется обсудить с глазу на глаз. Без свидетелей и с полной гарантией отсутствия посторонних ушей и жучков.

— В смысле насекомых? — удивился Марк.

— В смысле подслушивающих устройств. У себя в доме я уверен в полной конфиденциальности, здесь осуществляется регулярная проверка и чужие не ходят. Так что для начала заруби у себя на носу — если появятся разговоры раньше времени, я буду точно знать, кто слил информацию и сделаю очень определенные выводы.

Марк заинтересовано кивнул. Он уж догадался, что его опасения не имели под собой почвы, и предстоит крайне занимательная беседа. Очередная афера, сулящая очень хорошие поступления на счет. Удивляли меры безопасности и предупреждение. До сих пор Еременко никогда прямо не угрожал. Все подразумевалось, но прямо не звучало. И так ясно, как свежепомытое стекло. И последствия тоже.

— Я, — сказал между тем Андрей, — мог бы просто в очередной раз прислать указания. Но в данной ситуации желательно, чтобы ты сидел на теме сознательно и заинтересовано. Я могу упустить нюансы, занятый своими текущими делами, да и совет профессионала не лишний. Он сделал паузу и продолжил: — У меня имеются расчеты и доклад, из которых без всяких сомнений следует, что Банк Англии девальвирует фунт стерлингов.

Андрей с удовлетворением отметил, как Марк сел прямо и уставился в стол. Это была его обычная манера. Кто-то, размышляя бегает по кабинету, кто-то рисует квадратики, а этот деятель сверлил стол взглядом и только потом выдавал резюме.

— Чтобы они там публично не декларировали, — продолжил Андрей, — на пресс-конференциях, экономику не обманешь. Вечно держать курс на 2,95 немецких марок им не удастся, не смотря ни на какие заверения. Точной даты у меня нет, но ориентировочно не позднее середины сентября фунт стерлингов сильно подешевеет. Будет от 2,65 до 2,5. Это разумно и вполне нормально. Уже почти в открытую английские экономисты трындят про снижение до 2,6 марки за фунт стерлингов.

— Вы все-таки работаете на КГБ, — уверенно сказал Марк, продолжая разглядывать полировку стола. — Такие вещи решаются в очень узких кругах и утечка невозможна. А вот вербованный обязательно доложит.

— Я получаю данные совсем в другом месте, — честно заверил Андрей. — Есть там агенты или нет мне все равно. Главное информация железная. Скажем так… Есть финансовая группа Quantum делающая ставку на понижение. Мне с ними не тягаться. Не тот объем и мало средств, но в их тени мы сможем хорошо подработать. Где миллиард, миллионы не так заметны. Давай прикинем. Цифры потом уточним, но приблизительно так… Акции сегодня стоят приблизительно три миллиона долларов, еще три распихано по счетам. Десятку я смогу подогнать через банк. Еще два-три лимона поступят в ближайшие месяцы. До конца лета мобилизую еще не меньше двадцати. Это все, что я могу безболезненно и тихо вынуть, не обращая на себя внимания.

— А взять в банке на время? — промычал, продолжая думать Марк. — Не украсть, а одолжить. Кредит получить. Задействовать средства, не ставя в известность вкладчиков. Если существует уверенность в девальвации и получении дохода, они поступят назад, и никто не заметит.

— Полную гарантию своевременного возврата может дать только страховой полюс.

— Кто распространяет такие страховки? — удивился Марк.

— Мда… Это была шутка. Перевожу для не знающих советскую литературу. Всегда существует возможность накладки. У вас в Америке за такие вещи захотят посадить. У нас в России убить. Но важнее, что у меня определенная репутация. Все в курсе, что свои обязательства я выполняю. Один неправильно понятый момент и полная потеря уважения с множеством неприятных последствий. Лучше меньше, да лучше. Всех денег не заработаешь и надо четко представлять границы возможностей, а то придется всю оставшуюся жизнь бегать и прятаться от кредиторов.

Марк поднял голову, и они уставились друг на друга.

Щас я тебе расскажу все подробности, и чьи деньги использовать буду, подумал Андрей. Хватит с меня одного Абарцумяна, которому пришлось пообещать неплохой доход. Если все выйдет, он все равно получит половину. Полтора миллиона зелени прилетят без малейших усилий, как с куста под честное слово. Остальным и знать ничего не обязательно. Пи… я не собираюсь, а что наварю без ведома, так мое дело.

Врет, подумал Марк. Не может он один работать, есть и чужие деньги. А мне не все равно? И про агентов врет. Не политический, так промышленный шпионаж. За красивые глазки никто такой серьезной информацией не поделится. Интересно, звание у него какое? Опять же, мне не все равно? Это финансовая информация, не военная. Пусть себе шпионят, если я с этого неплохо получаю.

— А если свои прогорят? — осторожно произнес, отслеживая реакцию.

— Будет тяжело пару лет, но я выживу. Именно за счет своей репутации и прямо сейчас раскручивающихся проектов. И потом это уже не твоя печаль. Я рискую собственными средствами.

— Где миллионы, там и тысячи, — пробормотал Марк.

— Дом заложишь, у всех подряд назанимаешь? Это твое решение. Я играю ва-банк. Хочешь — присоединяйся, но без обид, если что пойдет не так. Так что постарайся. Считай ты в доле. Два процента с прибыли твои. Если заработаем больше трети с суммы — с дополнительных доходов пять. Старайся.

— Спасибо, — искренне поблагодарил Марк. Сумма получалась вполне приличная и за то, что он и так должен был сделать. — И как вы себе рисовали схему?

— Значит так. Я представляю себе действия приблизительно следующим образом. Деньги вкладываешь в акции по списку ранее утвержденному. Под залог получаешь ссуду в английских банках в фунтах стерлингов. Для объяснения — есть возможность прикупить под Потсдамом советский военный городок. Там куча зданий и складских помещений. Часть строений вполне можно в дальнейшем, с выводом войск, перепродать за большие деньги. В районе Берлина с объединением Германии серьезно вырастет цена на участки и здания.

— Это реально?

— Будут тебе официальные бумаги от министерства обороны и ГСВГ. С оригинальными подписями и печатями. Я покупать не собираюсь, да они вряд ли продадут, но для банка будет выглядеть убедительно. На полученную ссуду скупаешь марки. Лучше мелкими партиями, чтобы в глаза не бросалось. Как только фунт падает, проделываешь обратную операцию. За марки приобретаешь фунты стерлингов.

— Фунт начнет расти.

— Ой, да три десятка миллионов особой разницы на положении курсов валют в Англии не сделают. А вот когда начнут перекачивать миллиарды эти финансовые деятели из Quantum, он существенно поднимется. Так что все делается на форсаже, пока другие не сообразили и не кинулись на рынок. Мы получим прибыль дважды. На марках раза в полтора и на новом поднятии стоимости еще дополнительно. Ссуду погашаешь. Вынимаешь акции и возвращаешь их назад.

— Заманчиво, — прошептал Марк. — Очень заманчиво, — произнес уже в полный голос. — Чистое кидалово и не просто клиента, а целого государства. И все основано на ворованной информации. По любым законам попадает в мошенничество и тянет на серьезную отсидку. Мне надо хорошо подумать и поднять кой-какие нормативные акты.

— Там, — ткнул в сторону двери Еременко, — дожидается проводившая тебя сюда мадам. Ее зовут Анна Сергеевна. Если что требуется, скажешь. Она обеспечит. А пока думай. Найдешь интересный ход — обсудим. Ты ведь и сам не прочь хорошо подняться?

* * *

— Я не понимаю, — с раздражением отпихивая от себя исписанные листы, сказал Максим. — Хвала всем богам, от РОСТЕХА выделились и перестали заниматься куплей-продажей. Теперь у нас свое дело. И что? Когда мы делаем русифицированные версии программ, создаем англо-русский переводчик или занимаемся антивирусами от этого есть польза и выгода. Даже наша книга об Интернете или совместный проект с Мошковым. Пусть сегодня и не имеет особого смысла, но на перспективу, очень даже правильно. Развлекательный портал 'Юмор. Ру'. Замечательно. А кому сегодня необходима подобная поисковая система? Это бессмысленная трата средств и времени. Сплошной убыток. Ты меня знаешь, я не слишком жадный. И платишь ты совсем не плохо. Живем мы точно, гораздо лучше большинства этих компаний, вынужденных работать при институтах. Взаимовыгодное распределение обязанностей. Ты даешь идеи, я отлаживаю наброски — все при деле. Но пора и головой думать, а не замахиваться на жар-птицу. Всему есть границы. Вместо нормального дела, ты предлагаешь заняться неизвестно кому и когда еще потребующейся проблемой. Прекрасно можно обойтись существующими поисковыми системами. Для русских хочешь слепить? А почему Hunter назвал?

— Представь себе, — терпеливо отозвался Павел, — что я как раз думаю про будущее. Пять-десять лет и количество сайтов вырастет на порядок. Поиск увеличится во множество раз. Мы выйдем на рынок с уже готовым продуктом. Система должна учитывать морфологию русского языка. Это основное. В больших объемах информации легко затеряться. А здесь все на блюдечке. С золотой каемкой. На — бери и пользуйся. Кто первый, тот и снимет сливки. Пройдет пару лет и появится не одна под заказ, а мы уже на коне. Нас уже будут знать. И готовиться требуется заранее. Тогда и выйдем на международный уровень. Вот затем и Hunter. Будет и англоязычая версия. Сколько ж можно пользоваться чужими? Пусть усвоят — мы не хуже!

— Паша! О чем ты говоришь! Да, ты уже написал первую версию. Я всегда считал, что ты если не гений, то где-то рядом с ними оттираешься. Да ведь это сырье. Ее еще отлаживать несколько лет. Ты ж одних условий набросал, что охренеть можно. Проверка уникальности документа, чтобы исключить разные кодировки. Точные словосочетания. Алгоритм оценки релевантности, учитывающего не только количество слов запроса, найденных в тексте, но и 'контрастность' слова (его относительную частоту для данного документа), расстояние между словами и положение слова в документе. Запрос на русском языке. 'Найти похожий документ'. Список найденных серверов. Поиск в заданном диапазоне дат. Сортировка результатов поиска по времени последнего изменения. У тебя мания величия! Ты представляешь, объем работы и сколько багов повылазит?

— Я еще не все написал, — с сочувствием в голосе пояснил Павел. — У меня имеется масса задумок. И кое-что из не существующего сегодня. Мы первые. По любому, кто-то обещал, что будет легко? Я — нет. Моя задача доставать вам денег на зарплату и с ней я успешно справлялся. А ты ищи ошибки и отлаживай до зеркального блеска.

— До сих пор и 'справлялСЯ'. Неизвестно еще что дальше будет. Или брать на наши уже накатанные проекты дополнительных людей, или все это превратится в долгострой. Мне это категорически не нравится. Я привык к комфортной жизни и хорошему питанию, а ты возжелал все под откос пустить. Откуда деньги возьмутся? Найди спонсора, инвестора, кого угодно и раскрути его на пару миллионов. Я даже знаю кого. Сходи, повесь лапшу на уши родному брату. Пусть отстегнет с боярского плеча. Хоть не убьет потом, когда выяснится, что не окупилось. Заберет компанию под свое управление и поставит нам нормального администратора. Ты на эту должность не подходишь.

— Да! — крикнул Павел на стук в дверь.

— Тут к вам пришел какой-то посыльный, — сообщил очередной лохматый гений в старом свитере, недавно взятый на работу. — Говорит, письмо только лично в руки отдаст и под расписку.

— Пусть заходит, — раздраженно разрешил Павел.

Он расписался и разорвал большой конверт без обратного адреса. Просмотрел несколько строчек, написанных от руки, и перечитал еще раз, медленно.

Знакомым кривым почерком было написано: 'Ты еще не забыл, кукушка сообщает новости только на пятнадцать лет и никогда заранее? Сначала должно быть как минимум принципиальное решение или действия. Без этого — увы. С утра издала очередное ку-ку, изобразив интересную картинку. Копию прилагаю. Так я полез полюбопытствовать в подробностях и обнаружил много интересного. Компания (моя) инвестировала пять миллионов долларов и получила в новой компании (твоей) долю в тридцать пять процентов.

В число акционеров вошли также менеджеры и ведущие разработчики поисковой системы. Генеральным директором стал Павел Еременко. Вышла на самоокупаемость в 1999 году. Очень долго. Стоило бы погрозить пальцем за нерадивую работу. Хорошо подумай про заграничный рынок. Зачем такой жирный кусок отдавать? Оборот компании за 2006 год — 278 миллионов долларов. Дальше ничего нет. Оборот за 2007 год — более 300 млн долларов. Оборот за 2005 год — 72,6 млн долларов, чистая прибыль — 29,9 млн. Странные скачки, но это абстрактное недоумение. Реально необходимо смотреть развитие рунета, а мне в лом сидеть часами. Все равно все меняется и если послушаешься умного старшего брата, все можно радикально переделать. Деньги на продвинутых идеях делаются в Америке. Как будет английская версия — моментально выходить на рынок'.

А то я без тебя не догадался, подумал с досадой Павел.

'Цитирую, быстро просматривал он дальше: 'Основным и приоритетным направлением компании является разработка поискового механизма, но за годы работы Hunter стал мультипорталом. В 2007 году Hunter предоставляет более тридцати сервисов. Самыми популярными являются: Hunter. Картинки, Hunter. Почта, Hunter. Погода, Hunter. Новости и другие'.

Когда пять миллионов занести, великий программист? Могу продать твои акции, в смысле заначку и будут деньги лично твои, без меня, но не хватит. А могу все сделать по написанному. Официально, через банк. Решай. Подозреваю — договоримся.

И еще одно. Ты у нас принципиальный отказчик подсматривать, но в Интернете с 2004 г появится очень занимательная штучка. Facebook называется. Не уверен, что сегодня возможно, но сделал второкурсник университета. Миллиардером стал. Для начала требуется очень большой охват населения, наличие электронной почты и странное дело, парочка достаточно простых программ. Раз плюнуть специалисту. Главное вовремя подсуетиться. Паша ты хочешь миллиард? Тогда заходи вечером, обсудим. Регистрировать компанию надо в Америке, у нас еще не скоро понадобится.

Не забудь спалить письмо'.

Павел посмотрел на внешний вид еще не существующей поисковой системы Hunter, распечатанной с экрана компьютера, держа так, чтобы Жандаров не видел и сунул назад в конверт. Тщательно сложил и отправил во внутренний карман. Не при Максиме же устраивать поджоги компрометирующих бумажек.

Тридцать пять процентов отдать АТК? Нормально. Контроль все равно за ним останется. А вот выделить часть акций наиболее толковым ребятам — мысль хорошая.

— Уже, — сообщил Павел. — Инвестор дал себя уговорить. Срослось. Деньги будут, но придется поделиться. Войдет в число акционеров.

— А мне, — умильно улыбаясь, спросил Максим, — генеральный директор выделит от щедрот своих? Пилить-то финансовые вливания не я буду, но хочется маленький бонус.

— И тебе выделит, и себе выделит, — торжественно пообещал Павел, — и тем, кто баклуши бить не будет тоже. Пять миллионов президентов.

— Сколько? — изумился Жандаров.

— Столько. Так что нытье прекращай без зарплаты по любому не останемся, еще и пригласить парочку полезных знакомых хватит и приступай к делу. Начнем с простейшего. Андрюха кормить всех не собирается. Он сам с удовольствием чужие бабки пилит и не любит разбрасываться своими. Да ты и сам прекрасно знаешь. Деньги просто так не приходят, совместно с условиями. Ему нужна отдельная компания под разработку конкретного дела. Кто нам всерьез необходим для проекта, а кто будет продолжать заниматься прежними второстепенными делишками? Фамилии. Я сравню со своим списком.