Глава 14

ЧУДО-ОРУЖИЕ

Среди множества агентов, работающих в рамках операции «Бернхард» в Милане, был человек по имени Тесоро Маркони. Будучи мелкой рыбешкой, он получал от сделок очень незначительную прибыль, которой было недостаточно для того, чтобы угощать шампанским свою подругу Нерину, которая обожала этот напиток. Девушка часто говорила ему:

— С таким именем, как у тебя, нужно быть великим изобретателем и зарабатывать кучу денег.

Такие речи любимой, произносимые с явными признаками раздражения, заставляли молодого человека действительно вынашивать грандиозные планы, которым, может быть, никогда не удалось бы осуществиться, если бы не одна случайная встреча в кафе. Однажды он сидел там в ожидании Нерины, которая, как обычно, опаздывала. Маркони разговорился с соседом, который заметил:

— Немцы в некотором смысле поступают правильно. Они заставляют людей думать и создавать новые идеи.

— Каким образом?

— Полевая почта номер 8000.

— Никогда не слышал о такой, — честно ответил Маркони.

— Ну, каждый, у кого возникнет идея, которая найдет свое применение в войне, просто пишет на этот адрес, а там эту идею тщательно рассматривают ведущие специалисты страны.

Беседа была прервана появлением Нерины, которая, конечно, не особенно задумывалась над тем, что представляет собой таинственная «полевая почта 8000».

— Разумеется, эти люди тщательно изучают поступившие предложения и если находят в них что-то стоящее, то начинают над ними работать. Если у тебя, Тесоро, когда-нибудь возникнет хорошая мысль, мы оба сможем этим воспользоваться.

Девушка была такой ласковой и все понимающей, что Маркони почувствовал, что он обязательно должен что-то придумать, и как можно скорее. Они продолжали обсуждать эту тему дальше, и девушка заявила убеждающим тоном:

— Это должно быть что-то связанное с радио. Никто не поверит, что человек с фамилией Маркони будет работать над чем-то еще.

Используя все то немногое время, которое у него оставалось после сделок с фальшивыми фунтами и покупок безделушек для Нерины, Тесоро взялся за изучение учебников элементарной химии и физики для средней школы. Идеи не спешили приходить в его голову, пока не наступило то памятное раннее летнее утро. Нерина, выглядевшая еще милее и желаннее, чем обычно, спала рядом, ее длинные темные волосы разметались по подушке. Луч солнца проник через ставни и окрасил волосы девушки золотом, что значительно способствовало улучшению работы мысли молодого человека. И внезапно нужная мысль пришла! За поздним завтраком Тесоро рассказал Нерине о своем изобретении. Девушка сумела оценить его.

— Но ты постарайся ничего не испортить. Мы должны подходить ко всему очень осторожно. Дай мне подумать над этим еще день или два. Ты ведь говорил, что у тебя есть настоящие немецкие документы?

— Да. Мне дал их мой шеф, чтобы я мог спокойно работать. Сейчас мне нужно торопиться и взять у него новую партию фунтов: он ненавидит, когда кто-то заставляет его ждать.

Примерно в это время в прессе союзников активно обсуждался вопрос о том, удастся ли немцам закрепиться в своем последнем бастионе в горах. Некоторые военные аналитики считали, что Гитлер намерен вести «вечную» войну на территории, где превосходство в небе ничего не значит, где невозможно использовать такие решающие аргументы ведения войны, как танки. И никто не был так заинтересован в этих измышлениях, как министр пропаганды Геббельс.

На миланском вокзале Нерина еще раз твердо повторила отъезжающему Маркони:

— Сделай все, чтобы тебя арестовали, иначе никто просто не обратит на тебя внимания. Ты помнишь, что должен сделать?

Маркони гораздо больше, чем выслушивать наставления, хотелось лишний раз поцеловать девушку на прощание. Они так и стояли обнявшись, когда поезд тронулся. Во время поездки у Тесоро было время еще раз тщательно обдумать свой план. Он специально ничего не сказал своему шефу о поездке в Германию и намеренно не привел свои документы в должный порядок.

Поезд двигался на север и через несколько часов сделал остановку в Инсбруке. Там начали проверять личные документы. Как и было задумано, бумаги Маркони были не в порядке, и его арестовали. Молодого человека передали в гестапо, где у сотрудников сразу же возникли подозрения: откуда у итальянца на руках подлинные немецкие документы? Маркони допрашивали двое сотрудников, которые добивались от него ясного ответа на вопрос: с какой целью он едет в Германию?

Маркони был вежлив и улыбчив.

— Я хотел лично увидеть фюрера, — заявил он.

Сотрудники обменялись понимающими взглядами. Не важно, был ли этот человек ненормальным, но налицо был факт шпионажа, а возможно, новая попытка покушения на жизнь фюрера. В любом случае его было необходимо задержать до дальнейшего выяснения всех обстоятельств дела. Маркони отправили в тюрьму, а его документы — в службу безопасности.

В Шлосс-Лаберс, к удивлению Швенда, к нему неожиданно приехал Лаваль. Как обычный курьер, он отчитался за продажу последней партии двухсот пятидесяти тысяч фальшивых фунтов стерлингов, за всю сумму до последнего пенни. Партнеры откровенно обсудили сложившееся положение на фронтах. Швенд считал, что война союзников с японцами на Дальнем Востоке продлится еще довольно долго. Надеясь сохранить свои позиции в этом регионе, он спросил у Лаваля, намерен ли тот эвакуироваться вместе с немцами, когда они уйдут из Парижа, как это вскоре ожидалось.

— Я мог бы легко организовать для вас это.

— Что, снова в Германию? — вскричал Лаваль с улыбкой.

Швенд возразил:

— Не относитесь к этому так легкомысленно. Вы являетесь носителем секретов. И вы прекрасно знаете, что того, кому известны секреты, не оставляют на территории, захваченной противником.

Лаваль криво ухмыльнулся и красноречивым жестом скрестил пальцы на горле.

— Так я и знал, — заметил он с насмешливым удивлением, — так я и знал.

В Будапеште Хольтен был поставлен в тупик, получив дело Маркони, которое с каждым днем становилось все более объемистым. Когда он прочитал, что у арестованного были подлинные немецкие документы, Хольтен понял, где кроется разгадка. Он позвонил Швенду, а тот, в свою очередь, связался со своими людьми в Милане. Там ему сообщили, что Маркони был мелким функционером в операции «Бернхард», который «таинственным образом исчез». Информацию передали Хольтену. Тот позвонил в Инсбрук, там Маркони освободили и выдворили обратно в Милан. На перроне его уже дожидалась Нерина.

— Твой руководитель ждет тебя, — сообщила она. — Делай наше дело вместе с ним, и мы разбогатеем.

Руководитель Маркони действительно хотел знать причину исчезновения молодого человека. Сначала Маркони не желал ничего говорить, но потом был вынужден признаться:

— Я хотел добиться личной встречи с фюрером.

— Ты? Увидеть фюрера? Но зачем?

И снова Маркони заставили признаться:

— Я кое-что изобрел. — После того как на него надавили еще, он добавил: — С помощью этого можно выиграть войну, не теряя жизни солдат.

Эти заявления пробудили любопытство у шефа Маркони. Что это за изобретение, которое может помочь выиграть войну? Нерина не зря полночи учила Маркони, как ему следует подавать информацию. Шеф был впечатлен, он обещал познакомить изобретателя со своими друзьями, офицерами немецкого военного флота, которые проходили службу в Северной Италии.

Когда назначенная встреча состоялась, Маркони, снова следуя инструкциям, полученным от Нерины, сначала говорил очень неохотно.

Когда он, наконец, согласился подробно рассказать об изобретении, его шефа не допустили к обсуждению предмета. Наедине с немецкими офицерами Маркони самоуверенным тоном описал свое супероружие и изобразил его на простейшем чертеже. Он скромно пояснил, что сумел использовать доселе никому не известные космические лучи. Он может направлять эти лучи на склады с боеприпасами, которые в результате будут детонировать. Лучи способны действовать на большом расстоянии, поэтому они являются достаточно мощным оружием для того, чтобы выиграть эту войну. Маркони настолько живо описывал результаты применения своего изобретения, что один из офицеров спросил:

— Когда мы сможем провести реальные испытания?

— Когда вам будет угодно. Но только при условии, что вы поможете мне помочь разрешить две небольшие проблемы.

— Какие проблемы?

— Необходимо доставить сюда мое оборудование.

— Это не проблема.

— И еще мне недостает одного или двух материалов.

— О каких материалах идет речь?

— Пусть эти детали вас не волнуют, — Тесоро дружелюбно улыбнулся, — речь идет о чисто технических вопросах.

Морские офицеры заявили, что должны проконсультироваться с Берлином, и попросили Маркони составить отчет, что он тут же и сделал. Он потребовал доставить ему некоторую довольно редкую аппаратуру, а также значительное количество золота и платины.

Пока доклад Маркони совершал медленное путешествие по бюрократической лестнице Германии, в Италии Маркони с Нериной проводили время в свое удовольствие. По его настоянию морские офицеры сообщили об изобретении Муссолини и главе немецкой администрации в Италии генералу СС Вольфу. Муссолини воспринял новость довольно вяло, зато Вольф сразу же преисполнился энтузиазмом и доложил о новом изобретении своему непосредственному начальнику Гиммлеру. Он сообщал, что намерен немедленно приступить к испытаниям. Гиммлер сразу же навел справки и тут же испытал шок. Доклад Маркони попал на адрес «полевой почты 8000», и эксперты этого учреждения, к большому разочарованию Гиммлера, посчитали изобретение бесполезным. По их мнению, оно не стоило того, чтобы тратить на него ценные металлы и использовать дорогостоящее оборудование.

— Краткость — сестра таланта! — воскликнул Гиммлер. — Отправьте этих специалистов в Верону.

Однако с этим возникла некоторая задержка.

В это время в другом районе Берлина Кальтенбруннер приказал Крюгеру подумать о том, чтобы начать изготовление долларов. Сам Крюгер полагал, что на последнем этапе войны идея была абсурдной, тем не менее он отдал соответствующие распоряжения. В полицейские участки ушли ориентировки на людей, промышлявших подделкой долларов, причем тех, кто делал это хорошо. Крюгеру не нужны были плохие работники.

В Вероне пришло время для испытания детища Маркони. Офицеры флота разделились на две группы: первая стояла у аппаратуры, установленной Маркони накануне вечером. Вторая находилась в нескольких километрах от лаборатории, рядом с большим хранилищем, в которое поместили обычные боеприпасы солдат сухопутных войск. Заметно взволнованный Маркони отдал команду начинать обратный отсчет: «Три, два, один, ноль!» Жестом драматического актера он включил рубильник своей «машины». По аппаратуре пробежало несколько искр, потом наступила таинственная тишина, и вдруг через несколько секунд послышался гул далекого мощного взрыва. Склад был уничтожен, что подтвердили по телефону взволнованными голосами немецкие офицеры.

Немецкие военные столпились вокруг изобретателя, посыпались поздравления. Но Маркони лишь скромно разобрал свою установку и упаковал ее. Все задавали один и тот же вопрос: «Как это было сделано?» Маркони ответил: «Было бы лучше, если бы вы сосредоточились над проблемой установки моего оборудования на подводных лодках и самолетах», после чего он спокойно ушел.

Успешные испытания стали причиной огромной шумихи. Как только Вольф узнал о результатах, он тут же отрапортовал Гиммлеру, который, в свою очередь, торжественно провозгласил: «Я знал, что мы имеем дело с гением!»

Даже Муссолини поддался общему восторгу. Он написал письмо Вольфу, в котором дуче официально выразил свои сожаления в связи с тем, что прежде не мог должным образом отблагодарить немецкий народ и его руководителей за то, что они направили героя Скорцени, чтобы помочь ему обрести свободу в трудный для него момент жизни. Теперь же у дуче есть такая возможность: его «соратник» Маркони смог сделать нечто такое, чтобы помочь Третьему рейху. Муссолини предлагал даже подписать особый договор о передаче Маркони в распоряжение Германии и очень просил для себя разрешения присутствовать на новом испытании, которое должно будет проходить непосредственно в ставке фюрера.

Еще более поражен был бывший руководитель Маркони по операции «Бернхард», главный коммерческий представитель Швенда в Милане. Он пригласил своего коллегу на специально организованный в его честь праздничный ужин. После изысканных блюд двое мужчин заговорили о делах. Маркони заявил, что его научные изыскания неожиданно дали один побочный эффект: для него вдруг открылись двери строго засекреченного места, где хранились все запасы технического золота и платины научных учреждений Италии. Ему даже удалось кое-что получить оттуда на свои личные нужды. Большая часть этих материалов предназначалась для тех клиентов, что предпочитали банкнотам ценные металлы, но Маркони, возможно, сумеет сохранить часть своих запасов для друзей.

— На какое количество я мог бы рассчитывать? — нетерпеливо спросил его шеф.

— А сколько вам бы хотелось?

— Не могли бы вы достать для меня по сто граммов золота и платины?

Маркони рассмеялся:

— Не имело бы смысла ввязываться в такие мелкие игрушки. Если вы закажете в качестве первой партии пятьдесят килограммов золота и, скажем, двадцать пять килограммов платины, мы могли бы делать бизнес вместе. Поставка состоится до начала декабря.

Главный коммивояжер удивленно присвистнул.

— Пятьдесят килограммов золота и двадцать пять килограммов платины! Вы, наверное, шутите?

— Вовсе нет. — Маркони сделал значительную паузу. — Для того чтобы подтвердить серьезность ваших намерений, я прошу у вас в качестве аванса одну тысячу фунтов стерлингов.

Несколько позже тем же вечером Нерина решила, что ее любовник все-таки может оказаться хорошим вложением капитала.

Пока происходили все эти события, Крюгера вдруг срочно вызвали в Заксенхаузен. Он сразу же отправился туда, надеясь, что проблема не касается его персонала. Но его надеждам суждено было сбыться лишь отчасти. В отделе контроля подняли шум.

— Здесь имеет место факт настоящего саботажа, — сердито заявил один из двух братьев-поляков, — вы можете сами убедиться в этом.

И Крюгер лично увидел, что дела обстояли именно так. Вот уже несколько недель не было изготовлено ни одного банкнота первой категории, — все купюры всех номиналов при ультрафиолетовом освещении отбраковывались как фальшивки. А ведь именно этот тест проводит любой банковский специалист в первую очередь. Поляк уже был готов свалить всю вину на печатников, но Крюгер вскоре сумел переубедить его:

— Здесь, скорее всего, что-то не так обстоит с бумагой, наверное, попалась бракованная партия.

Вернувшись к себе, он связался с поставщиками бумаги. В конце 1944 года Турция разорвала дипломатические отношения с Германией, соответственно, прекратилась и торговля с этой страной. А как только закончился «чистый» турецкий лен, производителям бумаги пришлось использовать немецкий «заменитель», что привело к тем же проблемам, которые несколько лет назад с таким трудом удалось решить Науйоксу. Крюгер приказал поставщикам бумаги сделать все возможное, а также начать решать проблему изготовления бумаги для долларов.

Хольтен оказался перед лицом сложной проблемы. Его приятель из полиции Санкт-Галлена легко решил проблему с въездом на территорию Швейцарии. Должен ли он рисковать жизнью и ехать туда? Ему было хорошо известно на примере многих, что в гестапо его выезд с территории Германии станут рассматривать как сделку с врагом, но только таким образом он смог бы до конца выполнить свой долг. В конце концов, Хольтен решил пойти на риск.

Он установил контакт с сотрудником британского консульства, который имел тесные рабочие отношения с Алленом Даллесом. С точки зрения немцев, предмет переговоров был не совсем тот, которого они добивались. Союзники прежде всего стремились избежать упорного сопротивления войск Германии в горной местности. Конечно, в обмен на отказ немцев от планов войны на «последнем бастионе» союзники были готовы пойти на некоторые уступки. Но здесь и речи не шло о том, чтобы совместно выступить против русских. Получив столь неутешительный результат, Хольтен вынужден был вернуться в Германию почти ни с чем.

Как только Хольтен пересек границу, он сразу же насторожился, ожидая, что за ним тут же начнется слежка. Но на самой границе не было ничего подозрительного, ничего не случилось и примерно через пятьдесят — семьдесят километров. Хольтен успокоился только после того, как достаточно углубился на территорию рейха. Он действительно без всяких проблем добрался до Будапешта. Офицер доложил о поездке Кальтенбруннеру и получил от того разрешение на любые действия, которые могли бы привести к успеху.

Комиссия немецких ученых наконец прибыла в Италию. Эти люди не скрывали своих подозрений, полагая, что всех их попросту дурачат. Для того чтобы защитить своего итальянского гения от любых нападок со стороны немецких «коллег», генерал Вольф организовал первую встречу с ним на своей личной вилле в Фасано, на озере Гарда.

Все было обставлено так, чтобы как можно скорее добиться установления достаточно теплых отношений с его подопечным. Торжественно и церемонно, тщательно подбирая слова, Вольф вручил Маркони личное послание от Муссолини. Маркони был глубоко тронут. В прочувствованной речи он пообещал, что не пожалеет сил для того, чтобы оправдать доверие, оказанное ему «нашими политическими руководителями и всеми теми, кто здесь собрался». Вечер закончился в дружеской обстановке, и генерал Вольф почувствовал себя спокойнее.

К этому времени Крюгеру удалось найти человека, который брался за изготовление долларов. Это был цыган из Болгарии, который представился Крюгеру как Солли Смолянов. В полицейских участках по всей Европе, где он был известен как один из самых искусных фальшивомонетчиков во всем Старом Свете, этого человека знали и под многочисленными другими именами. Во время первой встречи Солли заверил Крюгера, что сумеет быстро сделать прекрасные клише для изготовления стодолларовых купюр. Крюгер добился перевода Солли из тюрьмы в Заксенхаузен. Но едва он устроил его там, как ему неожиданно позвонили из лагеря:

— У охраны возникли проблемы с заключенными.

На этом последнем этапе войны по всей Германии мораль упала до чрезвычайно низкого уровня. Как раздумывал Крюгер, возможно, эта тенденция распространилась и среди его рабочих-заключенных. В лагере охранники в один голос твердили одно и то же:

— Все прекратили работать.

Крюгер отправился в блок № 19, собрал своих людей и спросил у них, что произошло. Ведь они договорились, не так ли? Заключенные будут хорошо трудиться, а он, Крюгер, проследит за тем, чтобы с ними нормально обращались. Каждый согласился с этим, так зачем же сейчас было останавливать работу?

Толпа рабочих беспокойно колыхалась, и, когда Крюгер снова повторил вопрос, его люди разбились на маленькие группы и начали шептаться. Наконец, один из рабочих спросил Крюгера, готов ли он с глазу на глаз поговорить с их представителями. Крюгер, которому это предложение показалось забавным, сразу же согласился. Тогда от толпы заключенных отделились четыре человека, которые вместе со своим шефом отправились к домику, где размещалась охрана. Лидер делегации начал свою речь очень официально:

— Заключенные блоков № 18 и № 19 благодарят вас за хорошее обращение и просят официально рассмотреть их жалобу.

— Что случилось? Вас плохо кормят? Или выдают недостаточно сигарет?

— Нет, господин, здесь речь идет о личной проблеме.

— Что произошло? Кто-то слишком громко храпит во сне?

— Все обстоит гораздо хуже, господин. Речь идет о нанесении публичного оскорбления нашей чести и достоинству.

Крюгер, с трудом удерживаясь от смеха, спросил:

— Какое еще публичное оскорбление?

— Нас заставляют работать с отъявленным преступником, господин. Мы все уважаемые люди, которые были арестованы по расовым и политическим причинам, но никто из нас никогда не совершал преступлений. Мы не можем работать с этим уголовником.

Крюгер бросил быстрый взгляд на остальных членов делегации заключенных и понял, что и они искренне разделяют эту точку зрения. Нужно было срочно искать какое-то решение.

— Господа! — торжественно начал он. — Я благодарю вас за высказанную вами точку зрения и уважаю ее. Но войдите и в мое положение. Как и вам, мне отдают приказы, которые я сегодня не мог бы выполнить, не имея в своем распоряжении Смолянова.

— Отправьте его куда-нибудь в другое место, — предложил кто-то, — мы не можем с ним работать.

И тут у Крюгера, который поначалу был поставлен в тупик, возникла мысль.

— Я думаю, мы могли бы это устроить. Подождите, пожалуйста, минуту.

Он вышел наружу, подозвал Смолянова и спросил, как у того дела.

— Скверно, — пожаловался цыган, — лучше верните меня в тюрьму. Там, по крайней мере, у меня были друзья. А этот сброд… Они ждут от тебя официального представления с визитными карточками, чертовы упертые буржуа. Они считают себя равными всемогущему Богу. А ведь если вы захотите, то завтра вся эта толпа отправится в газовую камеру. И у них еще хватает совести смотреть на меня свысока.

— А если вам предоставят отдельную комнату, будет ли вам лучше?

— Камера-одиночка, карцер, отдельное помещение — все лучше, чем находиться рядом с ними.

Крюгер отпустил Смолянова, отдал приказы охране, затем, вернувшись к делегации, обратился к ней:

— Мы нашли решение. Смоляное больше не будет доставлять вам беспокойство своим присутствием.

Лица членов делегации осветились радостью.

— Поскольку его работа требует особой сосредоточенности, у него будет свое собственное помещение.

Тут же посыпались протесты:

— Вы держите у себя в любимчиках простого уголовника.

Крюгер улыбнулся.

— Господа, — напомнил он, — ведь это вы просили меня избавить вас от этого человека. Теперь вы получили то, чего так хотели, и не говорите мне теперь, что вам не нравится мое решение.

А потом, мгновенно изменив выражение лица на строго официальное, Крюгер добавил:

— И это приказ!

Вскоре после торжественного вечера члены комиссии попытались подробно поговорить с Маркони, но тот был неуловим, как ртуть. Сначала он заявил, что может общаться только на итальянском языке. Переводчик, который тут же был предоставлен, оказался в полном тупике из-за технического жаргона, которым пользовался Маркони. Тогда члены комиссии попытались сменить тактику. Как скоро Маркони сможет устроить новое испытание, которое пройдет в их присутствии? Маркони отвечал:

— Ваше предложение для меня честь, но, к сожалению, пока я не могу назвать точную дату.

— Почему?

— Время проведения нового испытания будет зависеть от вас.

— Но мы готовы приступить к работе в любое время.

— Однако новое оборудование, которое я заказал, опираясь на новые данные, появившиеся в ходе первого испытания, все еще устанавливается. И еще мне потребуется золото и платина. Как скоро закончится установка, зависит от того, когда вы все это предоставите.

Коротко посовещавшись, немецкие эксперты предъявили ультиматум:

— Мы отказываемся что-либо обсуждать с вами впредь до тех пор, пока собственными глазами не увидим вашу лабораторию.

В ответ Маркони, сделав безнадежный жест, заявил:

— Нет ничего, чего бы я желал больше, но, к сожалению, моя лаборатория сейчас перестраивается. Дайте мне немного времени, и я покажу ее вам.

Эксперты разошлись, а Маркони с Нериной начали срочно связываться с поставщиками аппаратуры.

Работая в одиночку, предоставленный сам себе, Смоляное сумел быстро изготовить клише для стодолларовых банкнотов. Крюгер проверил их и не нашел изъянов. После этого было отпечатано некоторое количество пробных купюр, которые отправили к специалистам банковского дела. Через несколько дней все они вернулись обратно. Результаты внушали надежды.

— Плохое качество бумаги и в то же время прекрасное качество гравировки и печати. И все же пока даже дилетант может определить, что купюры являются подделкой.

Пока Смолянов продолжал работу над клише, Крюгер решил сосредоточить усилия на изготовлении качественной бумаги.

Наконец настал день, когда Маркони решил показать свою лабораторию специалистам из Германии. Они встретились на той же роскошной вилле, где немецких ученых угостили прохладительными напитками, а потом повели в подвал. Там они обнаружили большое количество аппаратуры, собранной вместе, как им казалось, без всякой системы, хаотично. Один профессор сказал другому:

— Это похоже на лабораторию физики в технической школе.

В одно из помещений, располагавшееся за толстой металлической дверью, вход был запрещен. Сначала вежливо, а потом все более настойчиво члены комиссии стали интересоваться, что находится за дверью.

— Там располагается моя энергетическая установка, — пояснил Маркони.

Можно ли ее увидеть? Нет, нельзя. Начался спор, в котором ученые-эксперты сумели одержать верх или почти одержать верх над Маркони, который был в явном меньшинстве. Он заявил, что покажет немцам некоторые детали своей силовой установки. Таинственным тоном он добавил:

— Господа, эта тема является настолько серьезной, что как ученый я должен потребовать от вас, тоже ученых, подписку о неразглашении тайны.

Крайне заинтригованные немцы тут же согласились. Тогда Маркони открыл источник своих знаний:

— Многие годы я работал над преобразованием атомного ядра.

Все напряженно прислушивались, а Маркони таинственным тоном продолжал:

— И я полагаю, что мне удалось добиться существенных результатов в этом направлении работы.

Члены комиссии, затаив дыхание, ждали, что же их коллега скажет дальше.

— Подрыв хранилищ с боеприпасами противника является лишь побочным продуктом моих исследований в области атомного ядра. — Широким жестом Маркони указал на маленькую стеклянную бутылочку. — И здесь у меня доказательство, господа.

Внимательные взгляды впились в маленькую емкость, изнутри она была покрыта какой-то субстанцией ржаво-коричневого цвета.

— Здесь находится углерод, полученный моим методом из атмосферного водорода и кислорода.

Ученые, которые до этого завороженно наблюдали за всеми этими манипуляциями, неожиданно все как один потеряли интерес к дальнейшему осмотру лаборатории. Хозяин вновь предложил гостям напитки, но те отказались под предлогом плотного рабочего графика. Маркони спросил:

— А как насчет поставок ценных металлов, о которых я просил?

— Напишите запрос, и вы получите официальный ответ из Германии.

— А большие испытания в присутствии фюрера, которые мы с дуче так хотели бы организовать?

— Они состоятся не раньше начала 1945 года, все будет зависеть от рабочего графика фюрера.

Вольф не мог поверить собственным ушам, когда члены комиссии доложили ему:

— Этот человек либо ловкий жулик, либо полный дурак.

— Но как же успешные испытания?

— Возможно, это было надувательством. Любой, кто, подобно Маркони, станет заявлять, что углерод может быть получен из водорода и кислорода, способен еще и не на такое.

Один из членов комиссии мрачно добавил:

— Похоже, генерал Вольф, что никто не удосужился как следует изучить то, что произошло, прежде чем приглашать нас сюда. Думаю, что кому-то придется серьезно поплатиться за эту ошибку.

После того как ученые ушли, Вольф снова задумался о них. Конечно, все эти старые академики и ученые с прочими громкими титулами были все так настроены против Маркони потому, что у того официально не было никаких ученых регалий. Но благодаря яркому молодому уму он сумел провести успешное испытание, после которого другие специалисты признали его чудо-оружие. Вольф сразу же стал приглашать в лабораторию одного за другим специалистов из Италии и Германии. После того как последовало несколько разоблачений, генерал наконец убедился, что Маркони просто жулик.

Муссолини оказался еще более скор на расправу. Вскоре после того, как был оглашен результат посещения лаборатории немецкой комиссией ученых, он приказал арестовать Маркони и упрятать в тюрьму. Теперь расстрел мошенника был просто вопросом времени.

В это время главный коммерсант Милана всерьез обеспокоился долгим отсутствием вестей от своего бывшего агента. Он начал разыскивать его повсюду, где молодой человек обычно бывал, пока однажды не встретился с Нериной, которая сообщила, что Маркони находится в тюрьме.

— А что с моим золотом и платиной?

— Вам лучше спросить у него самого.

— Но он же арестован.

— Тогда вам лучше освободить его.

Нерина, как выяснилось, уже сумела установить несколько контактов в тюрьме. Если бы его шеф мог дать ей немного денег на взятки, — «ведь, в конце концов, пока он был просто задержан по приказу Муссолини», — то Маркони можно было спасти.

Через два дня коммерсант сидел в кафе в нетерпеливом ожидании. Нерина, которую вел под руку Маркони, опоздала всего на одну минуту. Не успел коммерсант заговорить, как Маркони рассыпался перед ним в поздравлениях.

— Но почему вы поздравляете меня?

— Потому что мы спасли вам жизнь.

— Вы спасли мне жизнь? Нет, это я спас ваши жизни!

— Вы просто неправильно представляете себе, чем все это могло закончиться. Никто не мог ничего предъявить мне, кроме моего изобретения, которое не всегда работало. Но если бы они начали всестороннее расследование, они бы вышли на вас и на «фунты Бернхарда», и тогда все могло бы повернуться совсем по-другому.

— Надеюсь, вы ничего там не рассказали?

— Нет, и именно поэтому я вас поздравляю. То, что вы выручили меня, спасло и вашу жизнь.

— Вы уверены в том, что никто ничего не знает и не подозревает?

— Абсолютно, и мы могли бы сделать эту уверенность еще более полной.

— Что вы имеете в виду?

— Если мы с Нериной отправимся в Южную Италию, никто ничего не узнает, и вы сможете спокойно продолжать свой бизнес.

Шеф почувствовал себя гораздо спокойнее. И тут он вдруг вспомнил о золоте и платине.

— Но если вы исчезнете, как я смогу его получить?

— Теперь уже вы не получите ни золота, ни платины, мой друг.

— Тогда, грязный мошенник, отдавай назад мои деньги!

— Хорошо, но тогда у нас с Нериной не останется средств на то, чтобы уехать отсюда. Нас поймают и докопаются до операции «Бернхард», фальшивых фунтов, до… — И тут Маркони сделал жест, будто проводит лезвием ножа вдоль своего горла.

— Хорошо, хорошо, можете оставить деньги себе, но что же все-таки с золотом и платиной?

Теперь, когда коммерсант смирился с тем, что навсегда потерял свои деньги, Маркони объяснил ему, что планировал получить драгоценные металлы на свои «первые научные эксперименты» от немцев. Первое испытание было «удачным», потому что Нерина разместила самовоспламеняющуюся жидкость возле хранилища с боеприпасами, которое, как и планировалось, взлетело на воздух. А всю дальнейшую историю его шеф уже знал.

Косвенно чудо-оружие все же помогло покончить с войной, правда, завершилась она не в пользу стран оси. Члены комиссии обвинили генерала Вольфа в грубых промахах в работе и в том, что он оторвал лучшие ученые умы Германии от срочных научных проблем. Как и предупреждали немецкие научные эксперты, они составили свой отчет так, что кто-то должен был обязательно понести наказание. Когда Вольф услышал об этом, он решил сделать козлом отпущения Маркони. Он написал письмо Муссолини, в котором просил, чтобы изобретателя передали ему, но Муссолини, которому уже стало известно о побеге Маркони, даже не потрудился на него ответить. Точно так же остались без ответа и другие срочные запросы генерала. Наконец, Вольф понял, что наказуемым предстоит стать именно ему, и тогда может случиться так, что ему придется встать перед расстрельным взводом. В результате генералом, как, впрочем, и многими другими руководителями рейха, овладел страх. Возможно, отчасти благодаря этому страху, вызванному делом Маркони, генерал пошел на контакт с Алленом Даллесом и начал переговоры, которые закончились капитуляцией немецких войск в Италии, что обеспечило личную безопасность Вольфа.

Лаваль отчаянно пытался связаться со Швендом, который полагал, что он либо умер, либо находится в тюрьме. Такое убеждение было вызвано новостями из Франции. Все знали, что представители Сопротивления делали с подлинными или мнимыми коллаборационистами. На самом деле Лаваль был жив. Более того, с ним все обстояло более чем благополучно благодаря министру финансов в новом правительстве свободной Франции, который был его старым другом. Лаваль чувствовал, что в той непонятной обстановке можно было делать большие дела, но он был оторван от источников снабжения, от хранилищ Швенда в Мерано. Нужно было любым путем восстанавливать связь.