45
Пересев в свою машину, Алекс отправилась в аэропорт Руасси-Шарль де Голль. Там она долго изучала расписание вылетов. Южная Америка ей не по карману, «просто Америка» была страной копов, так что оставалась только Европа, а из всей Европы для нее наиболее выгодна Швейцария, международный проходной двор, где царит всеобщая анонимность и где можно какое-то время отдохнуть и продумать план дальнейших действий. Страна, которая хранит тайны вкладов международных преступников и наркоторговцев, по идее должна быть благосклонной и к рядовым убийцам. Алекс купила билет в Цюрих на завтра, на восемь сорок, и, воспользовавшись правом посещения зоны дьюти-фри, прошлась по бутикам, чтобы купить себе красивый чемодан. В сущности, она никогда не могла себе позволить по-настоящему хороших вещей. Сейчас у нее впервые появилась такая возможность — а более подходящего случая уже не представится. Она отказалась от мысли купить чемодан и вместо него приобрела красивую дорожную сумку из натуральной кожи с изящной рельефной монограммой. Эта сумка стоила целое состояние, но Алекс она привела в восторг. Заодно она прихватила бутылку виски «Боумор», после чего расплатилась банковской картой. Перед этим она прикинула, сколько у нее денег, — получалось, что в обрез, но на покупки хватит.
После этого она поехала в Вильпент с его нескончаемыми промзонами, среди которых изредка попадались парковки и безликие отели. Если не считать пустынь, подобные места — самые анонимные и самые одинокие. Отель «Волюбилис», явно типовой, из какой-то сети, обещал своим клиентам «уединение и комфорт». Комфорт, видимо, заключался в наличии ста мест на парковке, уединение — в наличии ста одинаковых номеров, оплачиваемых авансом (доверие в комплект не входило). Новый удар по банковской карте. Сколько времени отсюда до Руасси, спросила Алекс, и девушка на ресепшене привычно ответила: двадцать пять минут. На всякий случай Алекс рассчитала время с запасом и заказала такси на завтра на восемь утра.
Она была страшно истощена. В зеркале лифта она с трудом себя узнала.
Четвертый этаж. Ковер на полу, довольно потертый, тоже словно истощенный. Номер, не поддающийся описанию — из-за своей абсолютной заурядности… Сколько тысяч людей прошли через него, сколько они провели здесь одиноких вечеров или бурных ночей. Сколько внебрачных пар входило в этот номер, охваченные любовной лихорадкой, сколько их исступленно каталось по широкой кровати, а затем уходило с таким чувством, будто они по-настоящему «прожигают жизнь»… Алекс вслед за ними переступила порог, поставила сумку у двери и внимательно оглядела унылую обстановку, словно прикидывая, с какого конца за нее взяться.
Было ровно восемь вечера — для этого даже не пришлось смотреть на часы: в соседнем номере справа по телевизору начался выпуск новостей. Душ Алекс отложила на потом, сняла белокурый парик, взяла из старого чемодана туалетный несессер, вынула ярко-синие контактные линзы и бросила их в унитаз. Затем переоделась в бесформенные джинсы и облегающий пуловер. Вытряхнула все вещи из рюкзака на кровать, затем надела его и вышла из номера. Спустившись по лестнице, она подождала, пока сотрудница на ресепшене выйдет из-за стойки, после чего быстро проскользнула мимо, вышла на парковку и отыскала свою машину. Ей показалось, что на улице сильно похолодало. Уже совсем стемнело. В небе над отелем почти постоянно слышался гул самолетов, невидимых из-за густых облаков.
По дороге сюда Алекс купила упаковку мешков для мусора. Она подняла крышку багажника. К глазам подступили слезы. Она открыла две небольшие картонные коробки, подписанные «Личное», и, стараясь ни о чем не думать, стала быстро перекладывать их содержимое в мусорные мешки. Ее душили рыдания. Она не глядя пихала в мешки все, что подворачивалось под руку: школьные тетради, письма, дневники, мексиканские монетки; время от времени она вытирала слезы рукавом, всхлипывала, но не останавливалась — она уже не могла остановиться, это невозможно, нужно дойти до конца, оставить все, и дешевые украшения, и фотографии, выбросить все, не перебирая, не вспоминая, страницы романов, все выбросить, все, деревянную голову куклы-негритенка, прядь белокурых волос, перетянутую красной резинкой, ключник в виде сердца с надписью «Даниель» — так звали ее первую любовь в начальной школе, сейчас имя почти стерлось, — и вот наконец Алекс затянула белый шнурок на третьем мешке, но все это было слишком для нее, слишком сильно, слишком жестоко, она отвернулась и тяжело опустилась на край открытого багажника, почти рухнула и обхватила голову руками. Чего ей хотелось сейчас, так это завыть. Забыть во весь голос. Если бы она могла. Если бы у нее еще оставались силы. На парковку медленно въехал автомобиль. Алекс поспешно встала и сделала вид, что роется в багажнике. Автомобиль проехал мимо, остановился чуть подальше, почти напротив ресепшена. Да, разумно — чтобы далеко не ходить…
Она поставила мешки на асфальт, захлопнула крышку багажника, закрыла его на ключ, схватила мешки и вышла с парковки твердым решительным шагом. Раздвижная решетка, призванная загораживать вход, судя по всему, не использовалась годами и вся проржавела под густым слоем белой когда-то краски. Как в любой промзоне, улица с узкими тротуарами выглядела пустынной и унылой. Алекс заметила у ближайшего отеля, похожего на соседа как две капли воды, несколько машин и скутер. Пешеходов вообще не видно — и в самом деле, зачем вам куда-то идти по этой пустыне, если вы не Алекс. Впрочем, разве можно куда-то уйти с одной из этих улиц — каждая приведет вас лишь к другой такой же… Мусорные контейнеры выстроились вдоль тротуара, напротив каждого предприятия, их были десятки. Алекс отошла от своего отеля на довольно большое расстояние и наконец решилась. Открыв один из контейнеров, она бросила туда мешки, затем стянула рюкзак, отправила его туда же и с силой захлопнула крышку. Здесь покоится жизнь Алекс, несчастной девочки, совершившей немало убийств, дисциплинированной, слабой, обольстительной, заблудшей, неизвестной полиции, Алекс, которая в эту ночь стала взрослой. Она вытерла слезы и, глубоко дыша в такт быстрым уверенным шагам, вернулась в отель. На сей раз ей не пришлось выжидать — внимание девушки на ресепшене было полностью поглощено телевизором. Алекс поднялась к себе в номер, стянула с себя всю одежду и встала под душ — сначала горячий, затем очень горячий, подставив раскрытый рот под хлещущие струи.