Андрей Валентинов

Оптом

– А может быть, компьютер продадим? – спросил наивный лейтенант Франк.

– Я тебе продам! – пообещал Левеншельд, почуяв угрозу своей любимой игрушке. Франк понял и замолчал. В комнате зависла мрачная тишина.

Новый год был на носу. Вроде бы и думать было не о чем: всех ждали праздничные елки, наряженные супруги и охлажденное шампанское. Но на этот раз лютое дыхание кризиса донеслось, наконец, и до управления поголовной полиции. Премиальных не было. Более того, зарплату в последний раз платили в сентябре, и сотрудники поголовки уже всерьез собирались класть свои источенные в борьбе с внутренними врагами зубы на полку.

Фухе, как лев, защищал интересы своего отдела. Он дошел до министра, он разбил кулаком стол вице-президента, но все было тщетно: денег у Великой Нейтральной Державы не было. Наконец, уже под Рождество, Фухе притащил из канцелярии президента желтый листок мерзкого вида, содержавший разрешение – ввиду чрезвычайных обстоятельств – продать кое-что из казенного имущества, дабы несколько сгладить остроту проблемы. Оставалось решить, что, собственно, продать.

Мебель продали еще летом. За ней последовали шторы, комплекты парадной формы и даже пепельницы. Оставался любимый компьютер Левеншельда, сейф, старая лампа и личное оружие. Фухе, наслушавшись самых нелепых предложений, отправился куда-то посоветоваться, а сотрудники отдела вяло, уже в сотый раз обсуждали ситуацию.

– Может, картотеку продадим? – предложил Уве Лист. – Бандюгам? все-таки информация…

– Разве что… – вздохнул сержант Верди. – Хотя они, похоже, и так в курсе. Раньше надо было…

Содержимое картотеки Верди загнал Леопольду-младшему еще в октябре.

– Да, кисло, – подвел итог Лист, соображая, что пора подаваться обратно в налетчики.

За дверью загремели тяжелые командирские шаги. Офицеры привычно вскочили. Фухе вошел своей обычной шаркающей походкой, слегка пошатываясь от праздничной дозы, принятой в «Кроте». Посмотрев на замерших в ожидании коллег, он выждал минуту, а затем хмыкнул и бросил на стол толстую пачку национальных "престижей":

– По миллиону на каждого, ребята!

– Ура-а-а-а!!

По миллиону, конечно, было мизером, едва хватало на пару бутылок водки, но все же побольше, чем платило родное государство.

Деньги были поделены с быстротой, невиданной даже в поголовной полиции. Офицеры, удовлетворенно переглядываясь, засобирались домой.

– Как всегда, второго? – уточнил у шефа ветеран Лист.

– Гм-м, – неопределенно пробурчал комиссар.

Это было настолько странно, что все замерли, а Левеншельд, уже заносивший ногу над порогом, нерешительно оглянулся и отступил назад.

– То есть как, шеф? – удивился Верди. – Нам выходить первого?

– Вы это… ну, того… – Фухе был смущен, что вообще-то бывало только раз в год, и то по случаю високоса. – Можете не спешить. Ну, дома, что ли, посидите… Кроссворды опять же…

"Грипп, что ли?" – подумал Левеншельд, а у невежливого Листа мелькнула непочтительная мысль о приступе застарелой шизофрении.

– В общем, не спешите, – повторил комиссар. – Я это… Ну… В общем, продал…

– Что продали? – не выдержал нетерпеливый Верди.

– Все продал! Все управление – от фундамента до крыши! Фирме "Алекс и Шелтоух" – под офис! Ясно?

И тут на окаменевших сотрудников поголовки навалилось свинцовое молчание. Наконец, минут через пять, кто-то осмелился проблеять:

– А… работа как же, шеф?

– Новый год – новые проблемы, – философски заметил комиссар. – Поспешите, ребята, а то сейчас мебель заносить будут…

В коридоре уже грохотали тяжкие шаги грузчиков. "Алекс и Шелтоух" вступали в свои законные права, опережая спешивший в управление поголовной полиции Новый год…

31 декабря 1993 г.