ПРОТЕКТОРЫ ИЗМЕНЫ

Автомашина испортилась, и мы должны были остановиться в придорожной франконской деревушке, расположенной между Айсбергом и Штейном. Все необходимое для ремонта нашлось на наше счастье в местной кузнице.

В один миг вокруг нас выросла толпа крестьян. Центром их внимания был мой спутник — лейтенант Красной Армии, которого до сих пор здесь не видели. Из толпы вышел худой смуг­лый юноша:

— Позвольте, товарищи, я вам помогу,— он назвал себя Василием Б. из Куликова Львовской области. В 1943 году он был вывезен немцами на работу и до конца войны работал у крестья­нина. Потом попал в юнрравский лагерь для переселенцев, находившийся возле деревни, а вот уже второй год ждет репатриации: слово «репатриация» он произносит шепотом, с оглядкой.

Обещаю ему узнать на другой день адрес советской репатриационной комиссии. На этом наш разговор обрывается, потому что между мной и Василием появляется фигура с русыми куд­рями и глазами молодой совы. Этот тоже воспитанник ЮНРРА и такой же «переселенец» — немец из Запорожской области, который бежал вместе с гитлеровскими войсками в «фатерлянд». На голову Василия сыплются крепкие ругательства, рука другого парня тянет его за воротник в толпу. Василий мигом исчезает из нашего поля зрения.

Однако он появился еще раз. На другой день утром, точно в условленное время, он приехал на велосипеде в наше общежи­тие. Над опухшей бровью парня краснел широкий шрам. Рас­сказав о том, что случилось с ним вчера, он посидел в моей ком­нате минут пять, старательно записал адрес комиссии, попросил Несколько советских газет и отправился в Нюрнберг.

Через два часа он вернулся: в этот день в комиссии не при­нимали. Попросил позволения оставить у меня велосипед, иначе «онидогадаются, куда я езжу и поломают машину». Однако зря я ждал Василия в следующее утро, зря ждал неделю, другую, четвертую. Наступил день отъезда, велосипед несчастного Ва­силия из Куликова пришлось сдать в хранилище магистрата, как собственность человека, пропавшего без вести...

Это не исключительный случай, таких «инцидентов» бес­численное множество в этом удивительно странном клубке, ко­торый в западных зонах возник под присмотром англо-саксонских поборников «демократии, справедливости и порядка». И они возникали на другой же день после разгрома гитлеровской Гер­мании, когда первые английские и американские корреспонден­ты дрожащими от страха руками фотографировали горы трупов в Бельзенском концлагере. Кое-кто из них, может быть, и не знал тогда, что преступление породило преступление и что на этой самой немецкой земле, на которой дымит еще кровь неис­числимых жертв фашистского террора,— волею их правительств было создано новое гнездо воинствующего фашизма.

Начало этой грязной аферы известно. Вступившие на тер­риторию Германии союзные войска застали там не только мил­лионную армию белых рабов «третьей империи», но и большую шайку квислингов и квислинжат, разноречивую челядь Гим­млера, удивительное сборище каинов и иуд, пену и грязь народов. И тогда случилось то, что не снилось самым закоренелым ци­никам. Вместо того чтобы предать гиммлеровских подонков суду, справедливому суду народов, союзные оккупационные власти заботятся о них так любовно, как не заботился об этой швали сам Гиммлер. Таким образом, измена своему народу была в те­чение одного дня поднята на пьедестал и поставлена в один ряд с честностью...

Однако это лишь начало преступления, имя которому — политика англо-американцев в отношении перемещенных лиц.

Вместо того чтобы сделать все возможное и позволить жерт­вам гитлеровской каторги немедленно вернуться на родину, ав­торы этой поистине неслыханной провокации начали делать все возможное, чтобы преградить им дорогу к дому. Тут прово­каторам становится пригодной гиммлеровская грязь. Мельники, бандеры, кубийовичи, климовичи и климачи, андерсы и грабики, рогожины и жизровичи — вся эта шайка переходит теперь на содержание новых сегодняшних господ. Они получают задания по специальности: разлагать, натравливать, терроризировать. Все способы хороши, если они ведут к цели, к созданию в сердце Европы резервной армии фашизма — пусть грязной, пусть пест­рой, пусть запятнанной всеми смертными грехами, зато послуш­ной, зато согласной на все за кусок гнилой колбасы.

В июле 1944 года, когда союзные войска продвигались с боя­ми в глубь Франции, Гитлер созвал в Берхтесгадене совещание своих ближайших соратников. Он заявил им приблизительно следующее: «В связи с опасностью вторжения союзных войск на территорию Германии я признал необходимым выработать план уничтожения иноземных рабочих. Это необходимо по двум причинам. Когда Германия станет полем боя, мы можем стать свидетелями бунта рабов. Кроме того, было бы не совсем жела­тельным, чтобы двенадцать миллионов молодых, здоровых людей возвратились во враждебные нам страны, которые необходимо биологически ослабить. Уничтожение надо проводить под предло­гом транспортирования рабочих из одного лагеря в другой. Я пред­лагаю при первом же сигнале тревоги приступить к убийству двух с половиной миллионов иноземных рабочих, в первую оче­редь тех, которые были вывезены с территории Советского Союза».

Действия развернулись такими темпами, что Гитлер не успел осуществить свой план. Зато теперь осуществляют его другие, осуществляют методами, заимствованными у Гитлера, и у Фрид­риха II, и у французских ловцов человеческих душ в иноземный легион. Квислинговской накипи слишком мало, необходимо по­полнять ее свежим людским материалом. И они пополняют об­маном, шантажом и террором, загоняя людей в ряды лишенных отечества и национальной чести ландскнехтов — янычар. На наших глазах в центре европейского континента происходит охота на людские души, охота с травлей собаками, отврати­тельное зрелище, беспрецедентное в истории человечества.

В английской и американской зонах оккупации возникают огромные комбинаты преступлений. Пользуясь тихой поддержкой оккупационных властей, разномастные гестаповские негодяи за­нимаются регенерацией фашизма во всех его видах, со всеми его атрибутами. Бывшие эсэсовцы и душегубы из зондердинства утихомиривают наших Василиев палицей, кастетом и пулей; бывшие канцеляристы Геббельса отравляют их сознание фа­шистскими рептилиями, издаваемыми на деньги американской разведки; ученики и служаки Канариса и Лахузера организуют фабрики фальшивых документов. В лагере польских переселен­цев в Людвигсбурге несет службу «синяя полиция» Ганса Франка, в украинских лагерях беснуются янычары из дивизии «СС-Галиция» и головорезы из ватаги Бандеры. В специальных «канцеляриях» мастера фальсификации занимаются массовой выработкой удостоверений и паспортов. Они преследуют одну цель — доказать, что такие-то советские граждане никак не яв­ляются советскими гражданами.

Чтобы убедиться в работоспособности этих мастеров фаль­сификации, достаточно зайти в первый попавшийся адресный стол в Мюнхене, Фюссени или Аугсбурге. Возле каждой подозри­тельной фамилии вы обязательно увидите слова: «польский гражданин». «Достал» таким образом польское гражданство и бывший редактор немецкой рептилии в Киеве, Виктор Петров, который Польши, наверное, и во сне не видел...

Все это творится на местах почти что открыто. Не грешат, к сожалению, откровенностью инициаторы этой скандальной международной аферы. На обвинения и протесты они охотно отвечают цитатами из Евангелия. Они старательно строят сло­весные лазейки, что позволилобыим выйти чистыми и незапят­нанными из грязной перемещенской лужи. Они даже нашли реабилитационную формулу для квислингов и квислинжат: нель­зя карать тех, которые помогали гитлеровским вооруженным силам, руководствуясь гуманными соображениями. Они хо­тят, вероятно, убедить нас в том, что Кубийович, руководствуясь именно этими соображениями, а не другими, помогал Заукелю вывозить из Галиции рабочую силу в Германию, а Гансу Франку отбирать хлеб у украинского крестьянина, что он с чистой лю­бовью к немецкому ближнему гнал украинскую молодежь в эсэсовскую дивизию. Они хотят заверить нас в том, что старый немецкий шпион и вожак немецко-украинских террористов Андрий Мельник из любви к человечеству отправлял украинскую молодежь в гестаповскую школу (лишь за год он направил Мюл­леру двести человек) да призывал своих молодчиков из украин­ско-немецкой полиции резать еврейское население. Короче гово­ря, они берут под свою защиту и оправдывают самые подлые и самые ужасные преступления украинско-немецких национа­листов.

Речь А. Вышинского на заседании третьего комитета Гене­ральной Ассамблеи открыла глаза всем людям доброй воли на то, что делается за Эльбой под эгидой англо-американских ок­купационных властей. Это был голос глубокого возмущения, го­лос великого народа, который не затем принес гекатомбы жертв в этой войне, чтобы поджигатели новой войны сегодня безна­казанно издевались над его сынами, отдавая их на истребление продажному фашистскому сброду. Пусть же знают сыны и внуки торговцев черными рабами, что наш советский народ ни в коем случае не позволит, чтобы его дети, которые пережили адские издевательства на гитлеровской каторге, стали теперь объектом мерзких махинаций англо-американских реакционеров.

Они считают необходимым и возможным пожимать руки гестаповским убийцам, вместо того чтобы повести их вместе с их вдохновителями и хозяевами — герингами, кейтелями, кальтенбруннерами, заукелями — на виселицу. Но ведь это не поможет международной реакции! За последние годы наро­ды мира прошли суровую и кровавую школу, и сегодня они знают, что 1946 год — это не 1933 год, так что опоздали, трагически опоздали организаторы фашистской «резервной армии».

1946