Протекторат РА, Солнцегорск. 23 год, третий месяц, 7. 10-11.

– Так, принимаю, – Иван Иванович, невысокой въедливый мужичок, мастер ремонтной бригады, вылез из-под МИ-2, который мы установили на стапель.– Беритесь за следующий, а на этот я ремонтный план накидаю. Хотя с этим материалом план один – разбирать до болтов, сортировать, перебирать. На утилизацию процентов пятьдесят деталей уходит.

В ремонтном цехе вдоль восточной стены выстроились уже шесть старых вертушек, причем на двух первых уже работали слесаря. Мы же собирали из бруса стапеля, на которые устанавливали эти вертолеты. Осталось еще два собрать, и на этом с МИ-2 наша работа заканчивается. Потом будут перебранные вертолеты снимать, и вывозить на площадку, а на их место устанавливать следующие. Работы мужикам с ними много, хорошо хоть спецов-ремонтников набрали за ленточкой. Только вертолеторемонтников с Оршанского, Улан-Удинского Алматинского авиаремонтных заводов сосватали. Плюс Минский, Быковкий, Арамильский, Чугуевский, Николаевский авиаремонтные, Ростовский и Чистопольский часовые и несколько агрегатных заводов потеряли безвозвратно опытных инженеров, техников и рабочих. Ну а мы приобрели пару сотен классных спецов.

Мужики некоторое время ходили в растерянности, но большое дело быстро всех на рабочий лад повернуло. Некогда теряться, когда на работе по уши загружен, и дома хлопот невпроворот.

– Иван Иванович, ребята, там Аверьянов приехал! На взлетку поехали с нашим начальством. Наверное, скоро ПЕРВЫЙ полет будет!– Верка, подготовительница из ремонтного цеха, как ураган влетела между нами. Высокая, крупная деваха зацепили мастера на развороте, и верх хорошо подогнанного рабочего халата разлетелся, потеряв пару пуговиц. И обнажив высокую грудь размера так пятого, красивую, с розовыми сосками. Девушки у нас при такой жаре особо лифчики не носили, предпочитая минимум белья под рабочей одеждой.

– Верка, ну ты ваще! Ну…– от избытка чувств мастер аж задохнулся.

– Иван Иванович, не нравится – не смотри!– Верка, красная как помидор, затолкала сиськи в халат, и придерживая ворот руками убежала.

– Вы чего ржете, жеребцы? А ну работать! Нашли представление. Все равно раньше полудня испытаний не будет, – мастер разогнал мужиков по рабочим местам, и пошел в свою конторку, бухтя под нос при этом. – Не нравится… Надо же, сказанула! Мне бы лет двадцать скинуть, всех девок бы перетрахал!

В пятнадцать часов народ начал скапливаться на границе летного поля, ставя скамьи около трибуны, на которой расположилось начальство. Причем оное решило, что повод весомый, и само укоротило сегодняшний рабочий день. Все равно есть моменты, когда народ правдами-неправдами постарается выбраться поглядеть. Так что оно взяло этот процесс в руки, и организовало мероприятие городского масштаба. Сейчас сюда и члены семей работников собираются, и просто жители и бизнесмены города. По крайней мере, рядом со мной сидела моя половинка, приехавшая сюда со своими обоими швеями, на соседней скамье сидели наши соседи. С той стороны трибуны стояли три бронемашины Ивеко, на которых приехал Аверьянов. Пара БТР-80 из армейского сопровождения осталась на КПП.

Наконец начальство отошло от стоящего метрах в сто самолета, село в УАЗ-«буханку» и поехало к нам. А возле самолета стали суетиться аэродромные работники. Летчик-испытатель залез в кабину, захлопнул боковую дверцу.

Из остановившейся «буханки» вылез Тугов, Аверьянов, еще четверо заводских и демидовских начальников. Поднялись на трибуну, уселись на скамью. Только Тугов встал около стойки с микрофоном. Поднял рацию к уху, переговорил с кем-то, наверное и летчиком или техниками. Оглянулся на Аверьянова.

– Внимание. Борт 001. От винта! Запуск! – голос директора из громкоговорителей шуганул десяток птиц с крыши завода. Винт самолетика дернулся, крутнулся и превратился в прозрачный круг.

Тугов опять прислушался к докладу из рации, выпрямился. Вытер рукой пот со лба.

– Борт 001, взлет разрешаю!– и наш самолет вроде неторопливо тронулся. Коротко пробежал, оторвался от стриженной травы. И плавно пошел вверх, набирая скорость. Развернулся над Белой, начиная круг над аэродромом. И это все время мы молчали, только рычал двигатель самолета, свистел ветер, орали птицы.

– Борт 001, посадку разрешаю, – самолетик неторопливо зашел на глиссаду, плавно спустился и коснулся шасси грунта. Прокатился, замедляя скорость, проехал на свое место, следуя указаниям дежурного. Заглушил двигатель.

Открылась дверца, и из кабины вылез пилот. Пошел было к нам, и тут началось…

– Ура, мужики! Качать летуна, качать начальство! – раскатился по аэродрому веселый рев здоровенного токаря из механического цеха.

– Ну, шоу начинается, – подмигнул мне Артемьев. – Пошли, поглядим на героя.

Дальше все было, как в фильме то ли про Дикий Запад, то ли про освоение Сибири комсомольцами. Качали летуна, начальников цехов, по неосторожности попавшихся рабочим. Фотографировались возле самолета групповыми снимками, сняли общий городской снимок, с Аверьяном и прочим руководством наверху трибуны, и практически всем пришедшим народом около. Как фотограф собирается панораму делать, не знаю, но снимки каждому на следующей неделе обещали. разбили случайно камеру телеоператору, когда тот полез снимать Аверьяна, толкающего речь с трибуны. Хорошо хоть запасная была.

А потом мы с Олесей слиняли по-английски, так как она устала, и потихоньку пошли домой. Остановились на мосту через небольшой ручей. Внизу искрила вода, порой плескались рыбешки, а иногда и охотящаяся на них кистеперая рыба.

– Олесь, тебе обязательно ложиться в центральный роддом? Ведь вроде все хорошо?– спросил я жену, глядя на ее задумчивое лицо.

– Володь, ты сам сказал – вроде. Меня и ребенка обследуют, все проверят. Сам знаешь, у тебя группа крови вторая, и резус-фактор положительный, у меня третья и отрицательный. У них хорошая, можно сказать, лучшая, УЗИ-лаборатория. И еще много чего. Ты что, переживаешь, что я две недели в больнице полежу? Глупый, я же большая девочка, – улыбнулась жена.

– Ты да, а я себя без тебя маленьким мальчиком ощущаю, – пошутил я. – Ты там мгновенно подругами обзаведешься, а я здесь скучай? Буду к тебе каждый вечер ездить после работы.

– Еще чего. Будешь ночами возвращаться, у меня от психа точно угроза выкидыша будет. Не забывай, особое положение пока не снято. Хватит и пары раз в неделю на часик, будешь засветло успевать, тем более, что на воскресение могут и домой отпустить. Ничего, телефон есть, Скайп адаптировали во внутренней сети, возьму с собой свой ноут, будем переговариваться. И вообще, пошли домой, я рыбы заливной хочу, – супруга потянула меня за руку.