Глава 11

Лиз, как один из самых дотошных редакторов, старалась заранее предусмотреть и обойти все подводные камни, которые могут возникнуть. Она ненавидела сюрпризы, особенно неприятные, и делала все, чтобы их избежать. Однако, несмотря на самую тщательную подготовку, на площадке возникло сразу с десяток проблем. Они снимали на Вандомской площади, и началось с того, что пошел дождь. Стали натягивать огромный тент и устанавливать искусственный свет. Это заняло немало времени. Включили обогреватели, чтобы манекенщицы не мерзли, но одна из них заявила, что ей дурно, и отказалась работать.

На этих съемках одежда имела второстепенное значение, поэтому Лиз со стилистом выбрали несколько простых белых и черных платьев американского дизайнера, но два из них застряли на французской таможне, пришлось обходиться тем, что есть. Одно из платьев стилист весьма удачно заменил роскошной рубашкой.

Главным объектом съемки были драгоценности, и как раз с ними возникло немало проблем. Все ювелиры, с которыми работала Лиз, прислали то, что она выбрала, но один заменил несколько предметов. Новые Лиз не понравились. Она тут же позвонила ювелиру. Тот извинился и сообщил, что продал выбранные ею украшения, но не поставил ее в известность. Более того, оказалось, что этот дизайнер жил в Риме. Лиз не могла поехать и подобрать что-нибудь еще. Во время перерыва в съемках она бросилась к ювелирам, с которыми работала в Париже, но так и не нашла ничего подходящего. Трех-четырех предметов не хватало. Лиз ненавидела такие коллизии, но совсем избежать их было невозможно.

— О Господи! — жаловалась она старшему стилисту. — Надо было прочитать свой гороскоп на сегодня.

Она кое-как перестроила ход съемок, но украшений не хватало. Главный редактор в Нью-Йорке не станет слушать, что одна из моделей закапризничала, два платья застряли на таможне, а четыре самые значительные драгоценности из тех, что запланировали показать, были проданы. Лиззи села в кресло у края площадки и прикрыла глаза. Обычно она умела найти выход из сложной ситуации, но на сей раз ничего не получалось. Одна из ассистенток попробовала к ней приблизиться, но Лиз отмахнулась от нее. В перерыве заехал Жан-Луи и сказал, что его съемка идет великолепно. Лиззи почувствовала еще большее раздражение. Она выключила телефон, но тут к ней снова подошла помощница.

— Простите, Лиз, я знаю, вы заняты, но приехал Алессандро ди Джорджо.

— Черт! — прошипела сквозь зубы Лиз. Приехал один из самых известных ювелиров, чьи вещи они сегодня снимали. Видимо, пожелал убедиться, что его украшения — изюминка сегодняшней сессии. Вот уж кого Лиз не хотела видеть на площадке. Некоторые ювелиры вели себя очень ревниво, не хватало только, чтобы ее учили, как и что нужно делать.

— Нельзя ли сказать, что меня сейчас нет? — Лиз никогда его не видела, общалась с ним только по почте, а из Рима драгоценности всегда привозила вооруженная охрана.

— Я думаю, он знает, что вы здесь, — виноватым голосом произнесла перепуганная помощница, совсем молоденькая девушка.

Лиз бросила на нее раздраженный взгляд, но ответила вежливо:

— У меня нет времени сейчас с ним разговаривать. Надо придумать, что, черт возьми, делать с тремя образцами, которых у меня нет. А на самом деле — с четырьмя.

— Как раз об этом он и хочет поговорить. Говорит, приехал в Париж на встречу с важным клиентом и у него есть несколько вещей, которые вы не видели. Он проезжал мимо, остановился посмотреть съемки, и я рассказала ему о случившемся. Он предложил посмотреть его вещи.

Лиз некоторое время смотрела на девушку, потом улыбнулась:

— Есть же Бог на свете. Где он?

Девушка указала на высокого светловолосого молодого человека в темно-синем костюме с галстуком. В руках он держал большой кейс. По бокам стояли охранники. Смущенно улыбаясь, мужчина смотрел прямо на Лиз.

— Мисс Маршалл? — приблизившись, спросил он. Охранники на шаг отступили, но оставались рядом, готовые защитить его в случае нападения. — Как я понимаю, у вас проблемы. Ехал на встречу с клиенткой и решил остановиться посмотреть на съемку. Моя клиентка расстроится, если я привезу ей меньше украшений, но чего не знаешь, о том сердце не болит. Позже вы можете вернуть их. Если что-нибудь выберете, я скажу клиентке, что у меня в мастерской произошла задержка.

— Наверное, есть отдельный святой для редакторов, попавших в беду, — с благодарной улыбкой отозвалась Лиз. Ей всегда нравились работы этого ювелира.

— Мне бы не хотелось показывать вещи прямо здесь. Надеюсь, вы понимаете? Если у вас есть несколько минут, мы могли бы пройти в мой номер в «Ритце».

Отель находился буквально в двадцати ярдах. Лиз смотрела на ювелира во все глаза. Говорил он на чистом английском языке с легким итальянским акцентом.

Входя вместе с ним в вестибюль «Ритца», Лиз чувствовала себя едва ли не бродяжкой. На нем был безупречный костюм, а на ней — леггинсы, кроссовки, свитер и плащ. В кои-то веки она не прихватила с собой туфли на высоком каблуке. К тому же утром она даже толком не расчесала волосы — просто перехватила их зажимом, проглотила чашку кофе, который приготовил Жан-Луи, и выскочила из дома.

Огромный номер в «Ритце» с окнами на Вандомскую площадь, который снимал Алессандро ди Джорджо для встречи с частными клиентами, произвел на Лиз большое впечатление. Здесь он быстро открыл кейс и вынул с десяток восхитительных украшений с бриллиантами, рубинами, изумрудами и сапфирами. Вещи оказались крупнее и выразительнее, чем отобранные Лиз ранее. Это значило, что в продаже будет больше работ ди Джорджо, но у Лиз не оставалось выбора, да и украшения были на редкость хороши.

— Можно ли узнать, кто ваша клиентка? Кто хочет купить эти вещи? — спросила Лиз, зачарованная размерами украшений.

— Жена эмира, — коротко ответил он, не называя имени. — Это вам поможет?

— О Боже! Да это просто чудесно. — Она с восхищением подняла глаза на хозяина.

— Берите все, что хотите. Все, что понадобится. Я извинюсь перед женой эмира. — Для него это тоже явилось полезным паблисити. Ди Джорджо был хорошо известен в Штатах, а в Европе — еще больше. Он принадлежал к третьему поколению ювелиров. Дело начал его дед, отец продолжил, он до сих пор работал. Алессандро было тридцать восемь лет. Он с пятнадцати лет работал дизайнером у своего отца. Лиз хорошо изучила историю этой семьи. Ей нравилось, что многие их работы уникальны и что они высоко ценятся в Европе. Семейство имело магазины в Риме, Лондоне и Милане, а в Париже нет. Сюда он сам приезжал на встречу с клиентами. Лиз повезло, что он оказался в Париже именно сегодня.

Она выбрала четыре самые крупные драгоценности. Алессандро кивнул. Он понял, в каком направлении идут ее мысли и какого результата она хочет добиться, и предложил пятое украшение, соответствовавшее общей идее. Лиз согласилась и добавила его к своей коллекции. Вещи упаковали в коробочки, Алессандро приказал одному из охранников сопровождать их, и через десять минут Лиз с фирменным пакетом «Ритца» уже выходила из вестибюля.

На съемочной площадке они посмотрели в глаза друг другу. Лиз не знала, что сказать. Он ее выручил, просто спас, ведь, грубо говоря, она оказалась в заднице, но разве можно сказать такое столь рафинированному джентльмену?

— Вы спасли мне жизнь! — едва сдерживая слезы благодарности, проговорила она. — Сегодня же вечером я все верну, самое позднее — завтра утром.

— Можете не торопиться, — со спокойной улыбкой ответил он. — Я пробуду здесь три дня. В Париже у нас много клиентов.

— Вы бываете в Нью-Йорке? — спросила Лиз, чувствуя, что должна как-то отблагодарить его за столь щедрую помощь.

— Не часто. Мы работаем в основном в Европе. Но иногда я все же летаю в Америку. Нью-Йорк мне очень нравится. — Когда Алессандро говорил, он как будто становился моложе. Серьезный вид и безупречный костюм добавляли ему возраста. Лиз думала, что он значительно старше, но потом вспомнила, что ему всего на десять лет больше, чем ей.

— Вот и хорошо. В следующий раз, когда будете в Нью-Йорке, я угощу вас ленчем или обедом. Как скажете.

— Рад был помочь, мисс Маршалл. Надеюсь, съемка пройдет удачно, — несколько официально произнес он.

— Теперь все будет хорошо, благодарю вас. — Лиз улыбнулась ему счастливой улыбкой. Нечесаные волосы и рабочий наряд не помешали Алессандро понять, как она хороша.

— Ариведерчи, — попрощался он и сел в «мерседес» с шофером и одним охранником. Второй остался с Лиз.

Через полчаса группа вернулась к работе. Настроение Лиз взлетело до небес: теперь она имела все, что нужно. Фотограф с восхищением рассматривал новые вещи. Они были куда лучше, чем заказанные у прежнего ювелира.

В шесть часов заехал Жан-Луи, но группа еще работала. Напряжение последних часов еще не отпустило Лиз, но сейчас все шло гладко.

— Заканчиваешь? — шепнул он ей в ухо, незаметно приблизившись сзади.

Лиз вскрикнула от неожиданности, потом улыбнулась:

— Еще на час работы. — Она промерзла до костей, но не обращала внимания. Несмотря на непогоду, съемки прошли великолепно.

— А как ты обошлась без тех украшений?

— С небес спустился ангел с чемоданчиком и принес мне все, что нужно. — Лиз просияла.

— Как это? — недоумевал Жан-Луи. Конечно, Лиз умеет справляться с трудностями, но ангел с небес — это слишком даже для нее.

— Вот так. В Париже оказался ювелир, с которым мы раньше работали. Он как раз проходил мимо с полным чемоданом драгоценностей для одной арабской клиентки. Вот он и предложил мне несколько украшений. Я таких ни разу не видела — они лучше и крупнее тех, что мы заказывали.

— Ты просто волшебница, — Жан-Луи слегка обнял девушку, — и живешь в стране чудес. — Лиз и правда чувствовала себя на волне удачи. — У меня в «Ритце» встреча. Подходи, когда закончишь, и поедем домой.

Жан-Луи скрылся в дверях отеля, а Лиз вернулась к работе.

На самом деле прошло еще два часа, прежде чем сфотографировали все изделия ди Джорджо. Лиз сдала их охраннику и торопливо написала записку для Алессандро, еще раз поблагодарив за помощь и обещав прислать фото со съемок.

Жан-Луи сидел в баре отеля, наслаждаясь коктейлем в обществе старого приятеля. Они вместе учились в школе; приятель выглядел таким же оборванцем, как сам Жан-Луи. Жан-Луи объяснил, что его друг — художник. У него на Монмартре студия, некогда принадлежавшая Тулуз-Лотреку. В кои-то веки Лиз чувствовала себя такой же замарашкой, как и они. Ей не терпелось попасть домой, согреться, лечь в горячую ванну и не выходить оттуда весь вечер.

Дома они оказались только к десяти часам. Лиз предстояло подняться в пять часов утра, чтобы снова отправиться на съемки, только на этот раз на площадь Согласия. Третий день съемок пройдет у Триумфальной арки. Вся неделя у нее будет тяжелой, а вот у Жана-Луи следующий день свободный. Он собирается провести его с друзьями.

Лиз вытянулась в ванне и прикрыла веки. Перед глазами поплыли снятые в этот день кадры, драгоценности, манекенщицы, их наряды. Сделанная работа удовлетворила ее.

Позже, засыпая в постели Жан-Луи, она уже думала о завтрашних делах и заботах.

Жан-Луи заглянул ей в лицо, улыбнулся и выключил свет. Он никогда не видел, чтобы люди столько работали, и не хотел бы такой участи для себя.