Глава девятая

Прошло два дня, и на место происшествия повез их сам инспектор Майндль. На этот раз случилось самоубийство. Когда дуло даже небольшого пистолета засовывают в рот и стреляют, от головы обычно мало что остается. Так и здесь. Стена за койкой, где лежало тело, была вся заляпана кровью и мозгами.

Эта железная койка в маленьком садовом домике была единственным предметом мебели. Медная лохань на полу и вешалка у входа. Вот и все. В углу половые доски были взломаны. Рядом лежало то, что обнаружили под ними полицейские. Два скальпеля, кожаная сбруя, отсасывающий шланг и флакон с хлороформом.

Гросс потрогал шею мертвого Биндера.

— Еще теплый.

Инспектор Майндль кивнул.

— На рассвете сосед услышал выстрел. Он бывший военный и понял, что стреляли из пистолета. Пошел посмотреть, увидел, что дверь в домик полуоткрыта. Зашел и обнаружил вот это. — Инспектор показал на труп. — Официально эти домики для ночевки не предназначены, но некоторые правилами пренебрегают.

Майндль вытащил и кармана записку и протянул Гроссу.

— А что с отпечатками? — спросил криминалист.

— В этом нет необходимости, Гросс, — ответил инспектор. — Прочтите сами.

Вертен встал рядом, и они вместе прочли последние слова самоубийцы.

— Боже, Гросс, — прошептал Вертен. — Все получилось по Крафт-Эбингу.

— Похоже, что так.

— О чем вы? — спросил инспектор.

— Я думаю, Майндль, вы можете своих людей отпустить, — проговорил Гросс, задумчиво почесывая бороду. — Больше они здесь ничего не найдут. Кровь очень быстро впитывается в почву.

— Биндер был действительно сумасшедший, — сказал Вертен. — Он использовал кровь убитых как удобрение.

— Да. — Гросс кивнул и повернулся к Майндлю. — Предлагаю внимательно изучить эту лохань на предмет следов крови. Скорее всего он ее сцеживал сюда.

— А что он там наплел про носы? — спросил инспектор.

— Думаю, это какой-то бред сумасшедшего, — ответил криминалист.

На другой день вечером Вертен и Гросс встретились в кафе «Ландтман».

— Все именно так и было, как мы подозревали, — сказал криминалист. — Я побывал в торговом доме Брайтштайна, узнал фамилию врача Биндера. Посетил его. Оказалось, герр Биндер имел третью стадию сифилиса.

— То есть психика у него уже была расстроена.

— Да, — согласился Гросс. — Но физически он был еще вполне дееспособен, как и указывал Крафт-Эбинг. Я звонил инспектору Майндлю. На лохани действительно нашли следы крови. А также на скальпелях, сбруе и шланге. Сбруя, видимо, ему понадобилась, чтобы поднимать трупы, а с помощью шланга он поливал кровью почву, удобрял розы.

— Боже, как омерзительно. — Вертен поежился.

— С хлороформом все ясно, — продолжил Гросс. — Им Биндер усыплял свои жертвы. Каким-то образом завлекал их в свой экипаж, скорее всего просил показать дорогу, затем прижимал к носу смоченную хлороформом тряпицу. И все, человек не сопротивлялся. Исчезал, как будто растворившись в воздухе. — Криминалист глотнул из стакана чаю. — Правда, тут осталось несколько неясностей. Первая — экипаж, на котором герр Биндер доставлял жертвы на свой садовый участок, а потом в Пратер. Вряд ли для этой цели он нанимал фиакр. Вторая неясность состоит в том, что у него на время убийства фрейлейн Ландтауэр есть алиби.

Тут пришло время Вертену доказать свою полезность в деле.

— Пока вы посещали доктора, лечившего Биндера, мне удалось связаться с другим доктором, Вайнингером, из Клагенфурта. Он сказал, что Биндер был у него во вторник в десять утра и сказал, что намерен попасть на поезд в полдень. Так что у него было достаточно времени, чтобы вернуться в Вену и убить фрейлейн Ландтауэр.

Гросс кивнул.

— А перевозка трупов?

Вертен улыбнулся:

— Я проверил и это. — Он сделал театральную паузу.

— Давайте же, не тяните, — поторопил криминалист.

— Хм, короче говоря, в торговом доме есть экипаж. И не один. Распоряжающийся ими кладовщик сказал, что герр Биндер брал экипаж иногда вечером. Говорил, что ему необходимо доставить клиенту громоздкий товар в неурочное время.

— Ну, значит, думать нам больше не о чем. — Гросс грустно вздохнул.

— Но вы это дело фактически раскрыли, Гросс, — успокоил криминалиста Вертен. — Биндер сам признался, что ваша догадка о скальпеле с неровным лезвием вынудила его закончить игру. Это вы положили конец его зверствам.

— Дорогой Вертен, возможно, это так, но я бы предпочел защелкнуть на руках убийцы наручники.

— Я еще не сказал вам о письме, которое пришло на мой адрес сегодня утром, — добавил Вертен. — От самого князя Грюненталя, советника императора Франца Иосифа. Он благодарит нас обоих за неоценимую помощь в расследовании этих ужасных преступлений.

На следующий день Вертен поехал провожать Гросса на Восточный вокзал. Криминалист уезжал в Черновцы. Как будто отмечая это событие, погода резко изменилась. С утра моросил дождь.

Они приехали за полчаса до отхода поезда — такая у Гросса была привычка, когда он путешествовал. Его купе первого класса было пустым, и он занял место у окна лицом к локомотиву. Проводник уложил багаж и удалился.

— Наверное, по материалам этого дела я опубликую статью в своем альманахе. — Гросс попытался улыбнуться. — А может, написать повесть, на манер этого английского чудака Дойла?

— Почему бы и нет, в самом деле? — весело подхватил Вертен, но криминалист его не поддержал.

Он угрюмо посмотрел на Вертена.

— Идите, чего ждать. Поезд отойдет точно по расписанию, независимо от вашего присутствия.

Они пожали друг другу руки.

— Работать с вами, Гросс, было для меня большой честью, — с чувством произнес Вертен.

— И мне с вами тоже, — ответил криминалист. — И вот что, дружище, — возвращайтесь к уголовным делам. Это ваше.

— Насчет этого подумаю, когда буду гостить у родителей. Там меня наверняка ждет знакомство с очередной молодой женщиной, которую они «случайно» пригласят к моему приезду в надежде женить своего единственного сына и наследника, чтобы он наконец остепенился и завел детей.

— Не смейтесь над этим, Вертен. Без моей Адели я бы наверняка пропал.

Они снова пожали друг другу руки, и Вертен вышел из вагона. Оглянувшись на перроне, он увидел, что Гросс углубился в чтение газеты.

На вокзальной площади Вертена встретили крики мальчика-газетчика.

— Пратерский убийца схвачен! Ужасы закончились! Им положил конец инспектор Майндль. Читайте вечерний выпуск!

Вертен усмехнулся.

Вот и все. Теперь для жителей Вены это превратится в развлекательное чтение.

И все же ему было немного обидно, что газетные репортеры никак не отметили даже Гросса. Чего уж говорить о нем.

Может, последовать совету криминалиста и вернуться к уголовным делам?

Он покупает у мальчишки газету, продолжая наблюдать за адвокатом. То, что ему не пришлось его убивать, а также того, который постарше, особого облегчения не приносит. Не надо, так не надо. Теперь они перестанут лезть не свои дела. Этот назойливый, сующий всюду нос криминалист осядет в Буковине. А адвокат займется своей практикой. Не трогайте никого, и вас не тронут.

Он просматривает газетные заголовки и преисполняется гордостью. Работа сделана на славу. Один служит трамвайным кондуктором, другой убирает улицы или управляет фиакром. Некоторые зарабатывают себе на жизнь, преподавая в разных университетах.

А вот он убивает людей.

Своего первого он убил, когда ему было семнадцать. Майору понравилось то, что он прикончил человека голыми руками, тихо и спокойно, и он перевел его из Линца в тренировочную школу специального отряда Ролло, чтобы он там отточил свое умение убивать. Научился действовать ножом, веревкой, пальцами и даже ногами. Во время учебы случился инцидент. На одном из тренировочных боев он зазевался, и наставник решил его проучить. От этого боя у него остался на память шрам, который он со временем полюбил и носит с гордостью.

Он хорошо помнил то важное задание. Погода тогда была студеная. Они долго караулили у дворца, пока слуги шастали туда-сюда. Он и еще двое из отряда Ролло.

За час до рассвета влезли украдкой в окна. Пробрались в спальню в конце коридора. Молодым человеком занялись эти двое, а ему досталась девушка.

Как она умоляла не убивать ее. Хныкала, чуть ли себя не предлагала.

Ему стало настолько противно, что он позволил себе разозлиться. В первый и последний раз. Вообще-то он не был выродком, а всего лишь выполнял приказ. Велено было застрелить девушку из того пистолета, но, когда она всхлипывая, прижалась к нему, он со всей силой несколько раз ударил эту дрянь головой о столбик кровати, пока она не затихла.

Потом его послали в Сербию, после этого заставили несколько лет страдать от скуки в гарнизоне. А потом были еще задания. Много.

И вот теперь он работает в столице. Здесь сложнее, но ему это нравится. Способ убийства ему был навязан, а все остальное он решал сам. Кого выбрать, как сделать, чтобы комар носа не подточил. Тут потребовалось все его мастерство.

Он не знал, кто отдает приказы. Да и не важно ему это было. Своими деяниями он служил отечеству, но, помимо этого, просто любил свою работу. Как художник свою. А что, убивать — это тоже искусство. Он с теплотой в сердце вспоминает прерывистый хруст позвоночника, как будто треснул лед в луже, ужас в глазах жертвы при его приближении и ее умиротворенный вид, когда работа закончена. Приятно, очень. Жаль только, что рассказать никому нельзя.

Теперь ему предстояло очередное задание. Наверное, самое важное. Но он его выполнит. В этом нет сомнений.