Следующий пассаж о судьбе самоубийц взят из “Теософиста” за сентябрь 1882 г.

«Мы не уклоняемся – нам не позволено исчерпывающе осветить вопрос в настоящее время, но мы можем обратиться к одному из самых важных классов существ, могущих участвовать в объективных феноменах, кроме элементариев и элементалов.

Этот класс включает духов сознательных, психически нормальных самоубийц. Они – духи, а не оболочки, потому что в их положении нет (во всяком случае, вначале) полного и окончательного разрыва между четвёртым и пятым принципами, с одной стороны, и шестым и седьмым – с другой. Две диады (duads) разделены, они существуют обособленно, но линия связи всё ещё соединяет их, они могут даже воссоединиться, и тогда находящаяся в опасности личность предотвратит свою гибель; пятый принцип всё ещё держит в своих руках путеводную нить, которая из лабиринта земных грехов и страстей помогает возвратиться к духовному святилищу. Но с течением времени, номинально оставаясь духом, он фактически приближается к состоянию оболочки.

Этот класс духов, несомненно, может входить в контакт с людьми, но, как правило, его участники должны дорого заплатить за эту привилегию, потому что в это время едва ли возможно избежать ухудшения моральной природы тех, с кем и через кого осуществляется коммуникация. Вообще говоря, это вопрос степени – много или мало вреда принесёт такая коммуникация; случаи, могущие дать реальное и постоянное благо, являются слишком уж исключительными, чтобы их рассматривать здесь.

Поймите, как обстоит дело. Несчастный восстаёт против своих злоключений вследствие жизненных испытаний, результатов своих собственных прежних действий, переживаний, вызванных милосердной небесной медициной для ментально и духовно больных, и определяет: вместо тяжёлого сражения с морем неприятностей пусть упадёт занавес – так он полагает избавиться от них. Он разрушает тело, но оказывается точно таким же живым ментально, как и прежде. Назначенный срок жизни был определён запутанной сетью предшествующих причин, которые его собственный преднамеренный и внезапный акт не может устранить. Тот срок должен истечь до конца. Вы можете разбить нижнюю часть песочных часов, так что неощутимый песок, высыпающийся из верхней части, будет при падении рассеиваться проходящими воздушными потоками; но этот незаметный поток будет течь до конца, пока не иссякнет верхний сосуд.

Таким образом, вы не можете, устранив тело, уменьшить заданный период сознательного существования, предопределённый (вследствие простого эффекта сплетения причин) до начала разложения личности; он должен продолжаться в течение назначенного времени.

То же самое и в других ситуациях, например, с жертвами несчастных случаев или насилия. Они тоже должны закончить свой срок жизни, и о них мы сможем аналогично поговорить в другой раз. Здесь достаточно отметить, что и для хороших, и для плохих людей ментальная позиция в момент смерти полностью изменяет их последующее положение. Они также должны ждать в “стране желаний”, пока их волна жизни не пройдёт и не достигнет своего назначенного берега. Они ждут, погружённые в сон, умиротворяющий и блаженный, или же наоборот, в соответствии с их ментальным и моральным состоянием, до неотвратимого часа, но практически освобождённые от дальнейших материальных искушений и, вообще говоря, неспособные (кроме как в момент реальной смерти) к контактам с человечеством, хотя и не полностью вне возможной досягаемости высших форм “проклятой науки”, некромантии.

Вопрос очень серьёзный; совершенно невозможно кратко объяснить, как будут различаться посмертные состояния в случае:

(1) человека, который сознательно отдаёт свою жизнь из альтруистических побуждений в надежде на спасение жизни других (а не просто рискует своей жизнью), и

(2) того, кто сознательно жертвует своей жизнью из эгоистических побуждений, в надежде избежать испытаний и неприятностей, которые ожидают его.

Природа или Провидение, Рок или Бог – просто саморегулирующаяся машина, поэтому, на первый взгляд, кажется, что результат должен быть идентичным в обоих случаях. Но, хотя это и машина, мы должны помнить, что эта машина – уникальная (sui generis):

Машина, по сравнению с настройкой и совершенной чувствительностью которой, высочайший человеческий интеллект – всего лишь, между нами говоря (in petto), грубая топорная репродукция.

И мы должны помнить, что мысли и побуждения – действенны, иногда их действенность удивительно эффективна; а их силу мы лишь начинаем постигать, например, понимая, почему герой, жертвуя своей жизнью по чисто альтруистической причине, превращает свой трагический конец в приятный сон (где

с тем чтобы проснуться в активном или объективном сознании, возродившись в “стране счастья”, в то время как бедный, несчастный и невежественный смертный, стремясь избежать судьбы, эгоистично разрывает “серебряную нить”, разбивает “золотую чашу”^[16] и оказывается вполне живым и всё сознающим, преисполненным всеми злыми стремлениями и желаниями, отравлявшими его земную жизнь, без тела, необходимого для их удовлетворения, и способным лишь к такому частичному облегчению, как более или менее опосредованное удовольствие, и только за счёт окончательного и полного разрыва с его шестым и седьмым принципами, и затем закономерного окончательного уничтожения после (увы!) длительного периода страданий.

Не следует полагать, что нет никакой надежды для этого класса – психически нормальных, сознательных самоубийц. Если, стойко неся свой крест, он безропотно ждёт конца своего срока, борется с чувственными склонностями, всё ещё во всей их силе живущими в нём, – тем не менее, конечно, каждая пропорционально степени потакания ей в земной жизни, – если мы говорим, что он переносит это кротко, никогда не позволяя себе соблазниться, здесь или там, незаконным удовлетворением нечестивых желаний, то, когда пробьёт назначенный ему смертный час, его четыре высших принципа воссоединятся, и при заключительном разделении может всё завершиться благополучно, и он перейдёт к периоду “беременности” и последующим событиям».

Пер. с англ. С. Зелинского