Глава 12

Караимский Имамат. Севастополь

20.09.2057

Жаркое лето 2057 года прошло без какихлибо катаклизмов и очень спокойно. После того как были подавлены все выступления мятежных территориалов против президента Симакова, наш батальон пополнили людьми, и начало осени застало нас на побережье Чёрного моря. Причиной тому, по крайней мере официальной, стали участившиеся нападения пиратов из бывшей Турции. Повадились урюки на рыбацких баркасах к нашему побережью подходить, посёлки грабить и людей воровать. В общемто это не наша зона ответственности, есть Третья гвардейская бригада, остатки некогда могучего Краснознаменного Черноморского Флота, но людей у них мало, в трёх батальонах всего семьсот морских пехотинцев и во флотилии ещё триста пятьдесят моряков на двух чудом живых военных кораблях. Мало? Вот тото же, что мало, и пришлось к охране побережья нам и некоторым подразделениям из ВБР подключаться.

Среди наших бойцов ходил упорный слух, что ожидается чуть ли не вторжение изза моря, но я в это както не верил. Пираты – ребята отчаянные, что наши, которые на Украине по побережью от Скадовска до Одессы сидят, что трабзонские кончелыги, что болгары, бывшие братушки, все они свирепые черти, спору нет. Однако, чтобы на нас всерьёз наехать, это нет, и пока ни одна приморская республика большой десант не потянет. Вот стянуть чегонибудь или небольшой налёт организовать – это да, вполне возможно, и дело даже не в нашей силе, а в том, что ни у кого нет средств доставки большого количества бойцов по морю. Скорее всего, как мне думалось, наше пребывание на побережье связано с нашим соседом, Туапсинской Республикой, которая уже почти год ведёт бои с племенем каратянцев за Гойтхский перевал и единственную уцелевшую до сегодняшних дней автомагистраль, связывающую их территорию и земли Конфедерации.

Чует моё сердце, что готовится аннексия независимой республики, а заодно и горцам, и нам, гвардейскому спецназу и войскам быстрого реагирования, подтягивающимся к побережью, предстоит идти впереди всех. Если верить нашим радиостанциям, то и горцы и приморцы выдохлись, у тех и других по полтысячи штыков на передовой линии, без боеприпасов и вооружения, и в резерве сотни по три бойцов. Против нашей ударной группы в полторы тысячи солдат и офицеров, прошедших войну с «беспределами» и сосредоточившихся сейчас в Новороссийске, туапсинцы долго не выстоят, а горцами займётся другая армейская группировка, наступающая со стороны Горячего Ключа.

Впрочем, это только результат моих наблюдений и домыслов, а пока мы сидим в районе Геленджика уже неделю, пиратов не наблюдаем и нашу нынешнюю работу воспринимаем как вполне заслуженный отдых. Солнечно, тепло, побережье Чёрного моря, сосновый бор, и мы, три сотни головорезов, загорающих на пляже. Благодать. Конечно, не хватает женщин, и в Новороссийск, ясно видимый на другой стороне бухты, не отпускают. Пока ещё мы терпим, и самоволок в батальоне не случалось, но мыслишки в этом направлении уже блуждают.

День, когда мы узнали, что же нам предстоит, начинался вполне обычно – подъём, зарядка, завтрак и построение для поднятия государственного флага.

– Общее построение! – без десяти минут восемь звучит команда нашего командира роты и по совместительству командира группы капитана Черепанова.

Строимся возле базы отдыха «Взлет», где мы проживаем, здесь весь наш батальон, включая комбата Ерёменко и штабных офицеров. Всё как обычно за исключением одного – на левом фланге вместе с нами стоят два десятка крепких парней с шевронами морской пехоты на камуфляже.

Флаг взвился, достиг своего положенного места и затрепетал на ветру, а Ерёменко, взобравшийся на небольшую трибуну, напротив строя, повёл речь. «Ну, – думаю, – сейчас он нам начнёт рассказывать про тяжёлое положение в Туапсинской Республике и о том, что мы должны протянуть руку помощи горожанам, которым прямотаки не терпится вступить в нашу Конфедерацию». Однако нет, речь пошла совсем о другом городе, который находится от нас несколько дальше, чем Туапсе, и совершенно в другой стороне.

Севастополь – вот что заинтересовало наше Верховное командование. Город русских моряков, так его до Хаоса называли, и что там сейчас творится, никто из нас сказать точно не мог. Были слухи о том, что лет тридцать назад, еще в Эпоху Хаоса, город попытались подмять под себя уцелевшие крымские татары, но чем дело кончилось, никто точно не знал, поскольку рвануло сразу несколько городских арсеналов. В народе гуляли две основные версии произошедшего в Севастополе. Одна гласила, что арсеналы подорвала группа смертниковшахидов, а другая – что подрыв произвели последние защитники городагероя, не желавшие сдачи в плен. Как же всё было на самом деле, вряд ли ктото теперь узнает, но факт остаётся фактом, город не уцелел, большую его часть поглотило море, а что осталось, превратилось в кучи строительного мусора.

Однако чтото всё же уцелело, и, как нам поведал Ерёменко, недавно были задержаны беженцы, пытающиеся на лодках переправиться через Керченский пролив и нелегально попасть на территорию Конфедерации. Разумеется, их допросили, и стало известно, что раньше они жили в районе Симферополя, но весной их посёлок был уничтожен, а сами они попали в рабство. После этого три месяца они работали на разборе завалов возле Инкермана. Выяснилось, что захватили их боевики Караимского Имамата, которые ставили своей целью возрождение Крымского Ханства в границах тысяча четыреста какогото года. Вот так, не больше и не меньше. Цель великая и достойная, если посмотреть со стороны, вот только нашим генералам совсем не хотелось, чтобы караимы добрались до оружейных складов, а президенту совсем не понравилось то, что ктото держит в рабах наших братьев по крови.

Было принято волевое решение, и в столичных штабах родился план операции «Бросок». Наша задача в этой операции предельно проста. Вместе с двумя батальонами морской пехоты, штурмовым батальоном из Первой гвардейской бригады и сводной сапёрной ротой ВБР погрузиться на три самоходные баржи и БДК «Цезарь Куников», один из наших военных кораблей, и под прикрытием другого корабля, СКР «Ладный», достигнуть Севастопольской бухты, высадиться на берег и уничтожить караимов. После этого, само собой, освобождение рабов и продолжение работ по очистке городских развалин.

Скоро приказы отдаются, да не скоро дело делается, и перед походом в Севастополь предстояло неделю готовиться к этому событию. Именно для этого к нам и прибыли прикомандированные морпехи. Майор, что хотел сказать, сказал, покинул трибуну, а мы разошлись по ротам, и началось наше дополнительное обучение.

С морскими пехотинцами общий язык нашли быстро, свойские парни, без понтов и показного героизма, твёрдые профессионалы, не раз показавшие себя в деле, так что тому, что они говорят, можно было верить. Началось всё с краткого рассказа о кораблях нашего ВМФ, на которых нам предстояло участвовать в десанте.

Начну с нашей ударной силы, корабля, должного охранять наш покой в походе. Сторожевой корабль «Ладный» был включён в состав КЧФ в далёком 1981 году, это получается 76 лет назад, старичок, однако, но на ходу. Водоизмещение, длина, ширина, осадка, силовые установки – нам это всё было не так интересно, а вот вооружение удивляло, а потому и запомнилось. Две двухствольные артустановки АК726, два четырёхтрубных торпедных аппарата, два реактивных бомбомета РБУ6000 «Смерч», четыре пусковые установки «Раструб» и две установки «ОсаМА2». Это должно впечатлять, и я впечатлялся, но мне сразу же объяснили, что из всего этого вооружения работают только АК726 и один из бомбомётов, всё остальное давно пришло в негодность и демонтировано. На их места наварены турели под самые обычные станковые пулемёты, которые должны выставляться на боевые посты в случае боя. С одной стороны, от прежнего, некогда грозного боевого корабля осталось очень мало, а с другой, он всё ещё на ходу, и более грозного корабля, чем он, во всём Чёрном море не существует.

Второй боевой корабль – большой десантный «Цезарь Куников». Построен в 1986 году, но, так же как и СКР, до сих пор является боевой единицей и готов выполнить задачи, для которых ещё в легендарном Советском Союзе его проектировали и строили. Дабы не расстраиваться, поинтересовались сразу, что из вооружения на корабле работает. Вооружение у БДК было вполне приличным, два двухствольных АК725 и две двадцатиствольные установки РСЗО «Град» калибра 122мм плюс те же самые станковые пулемёты, что и на «Ладном». Остальное вооружение, то есть торпедное и зенитное, отсутствовало.

Наконец о главном, о трёх самоходных баржах. Почему они главное? По той простой причине, что именно на них мы и должны были совершить наш славный поход. Я ещё не видел эти морские чудосуда, но уже тихо их ненавидел. Надо сказать, предчувствия меня не обманули. Это были металлические каркасы старых плоскодонных судов класса рекаморе с собственной силовой установкой. Скорость – закачаешься: семь узлов в час, что по земным меркам – тринадцать километров. Мореходные качества не очень, а если случится серьёзный шторм, то весь экипаж и десант пойдёт на корм рыбам. Зато в них можно было запихать батальон воинов, например наш.

Рассказ о кораблях закончился быстро, и перешли к другим вещам – как правильно жить на кораблях, какие бывают сигналы на море и, что немаловажно, как спасаться. Устройство шлюпок, спасательных жилетов и плотов. Хотя морпехи поделились своим мнением сразу – если что не так, пожар, например, или шов сварной разошёлся и появилась серьёзная течь, надевай спасательный жилет и за борт. Корабли нашей эскадры будут всё время продвигаться вдоль береговой черты, так что спастись реально. Вот это я запомнил очень хорошо.

Так прошло два дня, ещё три потратили на тренировки по высадке на берег и ещё два на боевое слаживание со штурмовиками и морскими пехотинцами. На этом всё, стоп, подготовка окончена, припасы и боекомплекты загружены, сутки отдыха и погрузка.

Погода нас баловала, штормов не было, и через двое суток, некоторое время постояв на рейде и дождавшись темноты, наша эскадра вошла в большой залив, образовавшийся на месте городагероя Севастополя. На наших кораблях огней не зажигали, но, указывая нам путь, как створные маяки, на входе в залив горели костры, зажжённые шпионами СБ, которые высадились здесь заранее и произвели разведку.

Ночь, огни костров – и с правого берега, по ходу нашего движения, забил прерывистыми сигналами мощный фонарь.

– Надо же, морзянка, – удивился комбат, расположившийся на палубе, – только непонятная какаято.

– Это не морзянка, – ответил ему один из матросов палубной команды, разбирающий навесные борта, которые прикрывали нас во время похода от волн. – Это Морской Свод Сигналов, наши сигнальщики разберутся, что к чему, поднимайтесь наверх, – он кивнул на ходовой мостик, – товарищ майор.

Не знаю, что сигнальщики сказали нашему майору и о чём он переговаривался с другими комбатами по рации, но вскоре наша баржа стала замедлять ход. Матросы уже закончили снимать щиты, провернули лебёдку, которая должна была опустить носовую аппарель, и мы в лёгком здоровом мандраже от предстоящего боя скопились на палубе. Ктото разгрузку подтягивал, ктото РД ещё раз проверял, а ктото, как я, просто смотрел на чёрную громаду горы, к которой мы подходили всё ближе и ближе.

Наконец, баржа остановилась, зажужжала электролебёдка, и к нам вышел комбат:

– Воины, сейчас десантируемся на берег. Делать всё четко, как учили. Только землю твердую под ногами почуете, сразу на гору карабкайтесь, там караимы засели, и наша задача – всех их в гробы вогнать. Задача ясна?

– Да!!! – проревели мы.

– Отлично! Не оплошайте, парни, да смотрите, перед морпехами и штурмовиками не опозорьтесь. Мы – лучшие! Спецназ, вперёд!

– Вперёд!

В наш крик вмешался громкий и басистый голос корабельного боцмана, по местным приколам, «дракона», уже опустившего аппарель в воду:

– Пошли!

Как горох из мешка мы посыпались в тёмную морскую воду.

Бух! Вода спеленала меня и холодом своим пронизала, казалось, насквозь. Крепко сжал рот, чтобы вода в него не попала, и, держа над собой автомат, преодолевая сопротивление упругой солёной массы, потопал к берегу, до которого было метров сто. Идти было трудно, но мы шли, ктото спотыкался, ругался вполголоса матом, и вот основная масса бойцов достигла каменистого берега.

Только это случилось, как с горы ударило не менее десяти пулемётов, и сотни трассеров красиво озарили ночь своим сверканием. Караимы били по нашим кораблям, становящимся на якорь, но и те сразу ответили из своих артиллерийских комплексов и «Градов» БДК. Забахали корабельные орудия, завыли реактивные снаряды, на горе вспыхнули яркие цветки взрывов, и загорелось несколько строений, стоящих на самой вершине. Ориентир отличный, и для нас это то, что и нужно.

Раздался голос одного из офицеров:

– Не останавливаться! Не стоять! На штурм!

Подкинув РД на плечах, я зябко поёжился и пополз вверх, туда, где находится наш враг. Плевать на промокшую одежду, берцы, полные воды, и грязь вокруг от сотен людей, выползающих из моря. У меня есть цель и, значит, есть работа. Мы все правопреемники и наследники русской армии, продолжатели её славных дел, воюем не хуже, чем воевали наши предки, а потому – вперёд и только вперёд.

Минут через двадцать, ориентируясь по отсветам пожаров на горе, одним из первых я всё же выбираюсь на пологую вершину. Здесь уже кипит бой, и не успеваю я осмотреться, как на меня бросается бородатый караим в вязаной шерстяной шапке, обшитой зелёной ленточкой. В руках у него автомат, и он готов к бою. Всем телом я опрокидываюсь назад, на спину, на РД, должный смягчить удар о землю, и, уже в падении вскинув свой АКС, короткой очередью срубил противника. Бородатый караим рухнул как подкошенный, а меня разворачивает на бок, и в отсветах пламени от горящего деревянного дома я вижу, что совсем рядом со мной происходит рукопашная схватка. Невысокий паренёк в чёрном берете потерял своё оружие, мечется безоружный меж трёх караимов, которые никак не могут схватить его, и кричит:

– Братва, сюда! Полундра!

– Держись, братан! – кричу ему и вскакиваю на ноги.

Всего миг – и я влетаю в схватку. Чтото тёмное со свистом рассекает воздух и проносится у меня над головой, подставляю автомат и слышу скрежет металла о металл. Удар ногой в живот противника, один из караимов откатывается в сторону, и тут к нам с морпехом подходит подмога. Основная волна нашего десанта вышла на вершину и бородачей, мечтающих возродить Крымское ханство, уничтожают одного за другим.

Итак, гору, на которой происходили основные раскопки, мы зачистили. Пленников, сотен пять людей, в большинстве своём славян, освободили, они находились на противоположном склоне горы и не пострадали, и теперь предстояло продержаться ночь. Как сообщили шпионы СБ, совсем недалеко от места нашей высадки, в десяти километрах, находится основная армия местных боевиков, которые в любом случае уже спешат к нам. Предстоял бой, и нам необходимо было к нему подготовиться. По склонам горы, откуда ожидалось нападение, наставили растяжек, оборудовали несколько воронок снарядных под окопчики для боевого охранения, потушили пожары, демаскирующие нас, и заняли оборонительные позиции караимов. Всё, что можно было сделать, было сделано, и нам оставалось только ждать.

Эту самую первую нашу ночь на крымской земле я запомню навсегда. Десант, штурм, освобождение рабов – всё это памятно, но почемуто особо запомнился утренний бой. Караимы контратаковали наши оборонительные позиции в утренних сумерках, когда нападения мы уже и не ожидали. Ох, и терпеливые же они, черти, оказались – ползли к нам полночи, да так аккуратно, что ни одной растяжки не потревожили. Однако у когото из них не выдержали нервы, и с истошным криком «Алла!» один из молодых вражеских бойцов вскочил метрах в двадцати от нашего боевого охранения. Можно сказать, что эта несдержанность одного бойца ополовинила шансы на удачный исход боя для всего отряда караимов. Для нас – совершенно наоборот.

Воины в боевом охранении у нас все как на подбор ветераны, жизнью битые, что к чему, раздумывать не стали, а из всех стволов накрыли склон горы. Они молотили из всего, что у них имелось, а имелось у пятерых парней совсем немало: один ПКМ, один «Печенег», три «калаша» и гранат десятка два. Огненные смерчи понеслись от их окопчика, и воины караимов, понимавшие, что таиться уже смысла нет, вскакивали и тут же падали под этим смертельным огнём. Сразу же наше охранение поддержали другие боевые дозоры, а спустя всего несколько секунд и мы, все остальные бойцы, принимавшие участие в десанте. Взвились в небеса драгоценные осветительные ракеты, имевшиеся только у командиров рот, горный склон осветился бледным и несколько призрачным светом, и мы смогли увидеть нашего противника. По горе ползли не сотни, а как минимум пара тысяч людей.

Наш огонь останавливает всю эту массу вражеских бойцов, они стреляют нам в ответ, но в какойто момент бой несколько затихает. Мы перезаряжаем оружие, а со стороны противника разносится громкий и уверенный протяжный голос:

– Аллах акбар!

Видимо, это местный боевой клич, причём психологически очень сильный. Все как один ещё секунду назад прятавшиеся от наших выстрелов караимы встают и устремляются на решительный штурм. Сейчас атакующие нас враги не были людьми, это была единая масса живых организмов, ведомых только инстинктом.

– Огонь! – выкрикнул наш комбат, и всё, что только могло стрелять, вновь исторгло из себя смертельный огонь, который и потушил вражеский атакующий порыв.

Противник откатился от наших позиций, а ктото из офицеров морской пехоты в первых лучах солнца вышел на склон и прокричал вслед караимам:

– Мы – русские и потому победим!

«Надо же, – мелькнула у меня мысль, – сколько лет прошло, а слова Александра Васильевича Суворова до сих пор люди помнят. Раз так, значит, есть ещё реальный шанс на возрождение».