ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
— Мы со Скоттом решили пожениться. В следующем месяце мы устроим тихую свадьбу в Лондоне.
Если я думала, что отец будет сражен, то ошибалась. Он не впал в панику, не вышел из себя, не стал залпом пить бренди и не проявил никакого беспокойства. Наоборот, он сразу же взял себя в руки. Он был в шоке от разоблачений в связи с моей матерью. Объявление о свадьбе со Скоттом было тем, чего он боялся с 1963 года. А пока я смотрела, как он, чтобы выиграть время, потягивал маленькими глотками бренди, и думала о том, пытается ли он вспомнить наш давний разговор.
— Какой сюрприз! Я всегда думал, что Скотт против женитьбы. Приятно, что я ошибался.
Я наблюдала за ним со все возрастающим подозрением и молчала. Отец сделал новую попытку.
— У вас уже есть обручальные кольца? — осведомился он простодушно. Я сняла перчатку и продемонстрировала бриллианты.
— Очень красиво, — сказал отец. — Мои поздравления, ты должна быть рада и взволнована. Хотя это все немного неожиданно. Или вы держали в секрете свою связь?
Я объяснила, как все произошло.
Мы сидели на длинной белой кушетке, но на разных ее концах, далеко друг от друга. Мои последние золотые рыбки, за которыми ухаживал Бенджамин в мое отсутствие, спокойно плавали в аквариуме. В комнате было прохладно и темно.
— Отец, я знаю, о чем ты думаешь, но...
— Вики, пожалуйста, не зови меня отцом, от этого веет холодом. Если ты больше не хочешь называть меня папой, то зови Корнелиусом.
— Только не это! Не люблю, когда дети называют своих родителей по имени. Папа, пожалуйста, отнесись к этому разумно...
— А я разве в истерике и невразумительно протестую? Я искренне вас поздравляю.
У меня возникло ощущение, что меня обошли.
— А они искренние? — это все, что я смогла сказать.
— Конечно, любая женщина, которая смогла заполучить Скотта Салливена, чтобы пойти с ним к алтарю, заслуживает более искренних поздравлений, чем мои.
— Ты правда думаешь, что он манипулирует мной? — воскликнула я. — Ты думаешь, у него есть для этого скрытые мотивы?
— Я думаю, он не для тебя, — просто ответил отец. — Ну и что? Это твои проблемы. Это твоя жизнь.
С этими словами он встал. Я чувствовала себя так, как будто потеряла равновесие.
— Ты уходишь?
— Я собираюсь в офис. У меня назначена важная встреча, но позволь пригласить тебя сегодня вечером поужинать, чтобы перестала подозревать меня в том, что я хочу помешать тебе, встав на твоем пути.
— О, — сказала я, запинаясь от удивления, — Хорошо, спасибо, но, может быть, не сегодня. Я слишком устала. Как насчет завтрашнего обеда?
— Конечно. — Он оглядел мою тихую комнату, восхищаясь спокойствием и уединенностью. — Не могли бы мы поесть здесь? Я устал от обедов в дорогих ресторанах. Хотя, если ты хочешь пообедать в более изысканной обстановке, я буду рад...
— Нет, у меня было так много официальных обедов в Лондоне. Мне нравится твоя идея обеда в интимной обстановке. Что ты хочешь на обед? Я могу заказать его в «Гамбургер Хевен».
Отец тщательно обдумывал ответ.
— Один средний гамбургер без лука, картофель фри и большую коку. — Его лицо засветилось. — Что за удовольствие это будет!
Вставая, я поймала себя на том, что улыбаюсь.
— Мне надо подняться наверх и проверить, пришли ли дети из школы.
Мы остановились в прихожей у лифта.
— Вики, поверь, я желаю тебе только добра.
— Не пугай меня, папа, до этого все шло хорошо.
Улыбнувшись, мы обнялись, но мне хотелось сохранить свой скептицизм. Я не почувствовала облегчения. Однако все должно идти своим чередом и, в конце концов, я собираюсь выиграть.
— Двойная порция картофеля фри, — сказал отец радостно. Одну порцию он полил кетчупом, — спасибо, дорогая.
— Не за что. Скажи, почему ты предпочел такой обед?
Лицо отца прояснилось. У него была стройная фигура и хорошо сохранившаяся внешность, он выглядел моложе своих лет. Особенно сейчас, когда он повернулся спиной к свету и его волосы приобрели непонятный оттенок, — все это создавало иллюзию молодости.
— Я хотел бы обсудить это позже, Вики.
— Хорошо, наверное, так лучше.
— Мне кажется, что это будет нелегкий разговор.
— Меня это не удивляет.
— Надеюсь, мы сможем все обсудить разумно без лишних эмоций.
— Я тоже надеюсь на это.
Мы одновременно посмотрели друг на друга. После чего отец начал есть: манипулировать с гамбургером, перемещая по-новому листы салата, перекладывая ломтики помидора и маринованные огурцы.
— Я говорил об этом вчера, ты сделаешь так, как хочешь, и выйдешь за него замуж. Я не собираюсь вам мешать, и даже более того, я с радостью готов принять его в нашу семью.
— Отлично, спасибо.
— Но все-таки я хотел бы внести одно маленькое предложение. Конечно, ты не обязана его слушать.
— Конечно же.
Отец вздохнул, откусил еще кусок гамбургера, проглотил и запил его глотком коки. У меня на тарелке лежали две порции картошки фри, но я поняла, что не смогу съесть ни кусочка. Отодвинув от себя коку, я подошла к бару, чтобы налить мартини.
— Я обращаюсь к твоей зрелости и здравому смыслу, — сказал отец.
— Как замечательно это звучит. Надеюсь, что они откликнутся.
— Я тоже надеюсь на это. Вики, не спеши с замужеством. Поезжай с ним в Англию, проведи там лето, но не как жена, а как любовница.
Я промолчала.
— Ты не упомянула об этом вчера, но я предположил, что ты хотела бы провести с ним лето, пока дети, как обычно, будут в Бар-Харборе.
— Ты прав, я думаю, что у него должно быть время, чтобы привыкнуть к жене, прежде чем он вернется в Нью-Йорк, где ему придется привыкать к пяти уже большим детям.
— Замечательно, я так и представлял себе. Но почему бы вам не оформить ваши отношения в следующем году? Когда он вернется в Нью-Йорк? Вики, давай хотя бы на мгновение забудем, что этот мужчина — Скотт. То, что это Скотт, может нам смешать все карты. Я дал бы тебе такой же совет, вне зависимости от того, за кого бы ты выходила замуж. У тебя за плечами уже два замужества, и ни одно из них не было удачным. Честно говоря, ты жила с двумя мужчинами, и каждый раз ваши отношения заканчивались крахом. Ты не должна в третий раз допустить ту же ошибку. Ничем хорошим это не закончится ни для тебя, ни для детей. Если вы сейчас поженитесь, то ты должна быть уверена, что на этот раз все будет хорошо, и было бы глупо с твоей стороны не попытаться узнать его получше, прежде чем рисковать всем и идти в третий раз к алтарю.
Я пила мартини маленькими глотками и тупо смотрела на нетронутый гамбургер. Спустя некоторое время отец продолжил:
— Я не собираюсь делать замечания о способности или неспособности Скотта вести образ жизни женатого человека, но я хочу сказать тебе только одно: насколько я знаю Скотта, ему пока не удавалось ни с кем долго прожить. Не думаешь ли ты, что сможешь сделать доброе дело, если сначала вы просто поживете вместе перед тем, как погрузить его в семейную жизнь. К тому же он должен добиться своего в жизни. Я думаю, что так сделать не только разумно и осмотрительно, но милосердно и тактично.
Он опять замолк, но я все еще не могла сказать ни слова и только крутила свой стакан мартини в ладонях.
— Поживи с ним это лето в Лондоне, проведи осень в Нью-Йорке, готовясь к свадьбе, и поженитесь в следующем году...
— ...когда ты уволишь его.
Его лицо искривила гримаса.
— Не будь глупой, Вики. Я не собираюсь делать ничего, что могло бы отдалить тебя от меня. Теперь подумай сама. Ситуация затруднена и без того, что ты пытаешься сделать из меня отрицательного персонажа.
— Обещай, что ты не уволишь его после того, как я выйду за него замуж.
— Естественно! Ты думаешь, я не понимаю, что мы отходим от темы?
— Обещай мне это.
— Хорошо, я обещаю, что не уволю его после того, как он станет твоим мужем. Ты же знаешь, я не могу его уволить до шестьдесят восьмого года, разве что будет доказана его вина в совершении грубых профессиональных нарушений, и то я должен буду посоветоваться с партнерами. Если ты так нервничаешь из-за этого, можешь выйти за него до первого января.
— Не беспокойся, я намерена выйти замуж до этого срока. А что произойдет в будущем? Ты уйдешь в отставку в следующем году? И если да, то что изменится?
— Я боялся, что ты спросишь меня об этом. — Он опять положил лист салата на тарелку, — боюсь, что пора перейти к самой трудной части нашего разговора. Я должен сообщить тебе одну вещь, о которой ты даже слышать не хочешь. Правда состоит в том, что станет Скотт твоим мужем или нет, он никогда и ни при каких обстоятельствах не получит контроль над банком.
Наступила гробовая тишина. Я так испугалась, что выпила остаток мартини, и встала, чтобы размяться.
— Пожалуйста, без паники, — сказал мой отец, — это не катастрофа, как ты думаешь. Ты не понимаешь, каков Скотт на самом деле, из-за того, что ты в него влюблена, но я-то вижу его насквозь и все понимаю; да оставь ты свой мартини в покое. Тебе это не нужно, и если даже хочется, то все равно не стоит пить. И запомни, если у тебя трудный разговор, оставь алкоголь в покое.
Я поставила мартини и села за стол напротив него. Отец налил мне коку, после чего продолжил.
— Я собираюсь остаться до тех пор, пока не передам бразды правления Эрику. Моя астма не стала лучше, но и не хуже. Я полагаю, что мне удастся это сделать. Я должен. У меня нет выбора. Мне в этом не может помочь никто из моих партнеров. Если же Скотт все-таки собирается остаться в фирме, то ему придется вывернуться наизнанку и дожидаться моего ухода.
— Папа...
— Позволь мне закончить. Я и так к нему хорошо и по-доброму относился. Но я не хотел говорить ему заранее, что он не получит того, чего так жаждет. Мне хотелось, чтобы он понял все несколько лет спустя, чтобы сделать это безболезненным. Обещаю, что он не будет обижен, он свыкнется и выживет, я знаю. Скотт выносливее, чем ты думаешь.
— Нет, он очень уязвим, больше, чем ты можешь себе представить.
— Иногда, если это касается его личной жизни. Но в том, что касается бизнеса, он неуязвим, и если я его оставлю в банке, как ты хочешь, то предприму некоторые меры предосторожности. Например, я не хотел бы, чтобы он работал в Нью-Йорке, но я не отошлю его обратно в Европу, потому что вы расцените это как ссылку. Я думаю, что мог бы открыть филиал банка для него в Калифорнии. Как тебе идея пожить несколько лет в Сан-Франциско? Это всего несколько часов полета, и это все еще Америка, и ты все еще находишься в своей стране. Вот Сильвия будет рада, если вы поселитесь в Сан-Франциско! Ей уже под восемьдесят, но она все так же активна...
— Папа, пожалуйста... пожалуйста...
— Извини меня. Я знал, что это расстроит тебя, но это и есть право выбора. Я хотел бы отдалить Скотта, но если я оставлю его в банке, то только на моих условиях. Если он не хочет принять этого, то он свободен, и пусть ищет другую фирму.
— Он не свободен и никогда не был свободен. Он заперт в своем прошлом, и ты не собираешься отдавать ключи, чтобы освободить его!
— Я боюсь, что эта ситуация не столь драматична, как кажется. Думаю, правда прозаичнее. У Скотта слишком велики амбиции, чтобы управлять банком. Он и не получит его, но он сделал первоклассную карьеру банкира и доказал всем, что он гораздо лучше своего отца, а это и есть, если хочешь знать, суть дела. Я думаю, в конце концов он поймет, что жизнь состоит не только из несбывшихся надежд. Особенно если ты будешь рядом и сделаешь его счастливым. К тому же ты сыграешь важную роль в его адаптации, ты заполнишь пустоту и придашь смысл жизни. С ним будет полный порядок, и все закончится хорошо. Если ты наберешься терпения, то увидишь это.
— Я не могу понять, почему ты не доверяешь ему. После того, как мы поженимся, ты можешь быть уверен, что Скотт не причинит мне вреда.
— Почему я должен быть уверен? Мужья регулярно обижают своих жен. Отец Скотта почти совсем извел мою сестру. Скотт и тебя способен извести. Я не могу передать контроль над банком ему только потому, что он предусмотрительно женился на тебе и тем самым оградил себя от увольнения.
Я вскочила.
— Ах ты скотина, — закричала я на него. — Как ты смеешь намекать на это! Как ты можешь все так перевернуть, исказить и ОСКВЕРНИТЬ!
— Но не на этот раз, Вики. Эта река уже осквернена. Все, что я сейчас делаю — это очищаю мутную воду. Спасибо за обед. Извини за столь тяжелый разговор, и пожалуйста, не заставляй меня сожалеть о том, что он был настолько откровенен. Я надеюсь, ты все же последуешь моему совету, даже если проигнорируешь последние замечания.
Он прошел через холл, и, открыв входную дверь, обернулся и сказал:
— Ну ладно, Вики. Позвони мне, когда обдумаешь все, что я тебе сказал.
Дверь тихо закрылась передо мной. Я стояла и слушала, как затихают в коридоре его легкие шаги. Проведя руками по лицу и почувствовав некоторое облегчение, я поняла, что надо позвонить Скотту. Я схватила телефон и набрала номер.
— Привет! — сказал Скотт. — Какое совпадение. Я как раз собирался позвонить тебе.
— Ты собирался?
— Думаю, что буду в Нью-Йорке через неделю, сегодня я об этом точно узнаю. Мне надо посоветоваться с Корнелиусом.
— Отлично, — я постаралась сосредоточиться. — Это потрясающая новость.
— Как ты себя чувствуешь?
— Ну, раз ты об этом спросил, то я могу тебе сказать, что я чувствую себя так, словно меня били по голове. Либо это мое воображение, либо что-то еще, но как только становишься старше, чувствуешь себя хуже и хуже.
— В один момент мне даже показалось, что ты перешла на сторону своего отца! Как он воспринял эти новости?
— Не так уж плохо. Даже очень неплохо. Вот почему я и звоню, но так как ты возвращаешься, я приберегу детали до встречи. Ты не беспокойся, дорогой. Он принял идею замужества и дал понять, что не собирается нам мешать.
— Прагматичен как всегда! До чего же Корнелиус изворотливый тип.
Последовала пауза.
— Вики? Ты слушаешь?
— Да, дорогой, но я не хочу отрывать тебя от работы. Скоро мы опять поговорим.
Он сказал, что любит меня, и повесил трубку.
Я осталась сидеть у смолкнувшего телефона.
— Папа, извини, что звоню тебе в офис, но я думаю, тебе будет интересно узнать, что я приняла твое предложение пожить вместе со Скоттом и отложить свадьбу до моего дня рождения в Сочельник. После бегства в Мериленд с Сэмом и в Рено с Себастьяном я решила устроить свадьбу в Нью-Йорке в семейном кругу. Ничего помпезного, только узкий семейный круг со всеми детьми.
— Я рад. Уверен, что ты поступаешь правильно. Спасибо тебе, Вики... Ты уже сказала Скотту?
— Я подожду, пока он вернется в Нью-Йорк.
— Надеюсь, он не рассердится и не обвинит тебя в том, что ты действуешь по моей указке.
— Не глупи, папа. Скотт знает, что у меня есть собственное мнение...
Две недели спустя мы со Скоттом были уже в «Карлайле». Был ранний вечер. Его самолет прилетел вовремя. После встречи в аэропорту мы поехали в гостиницу на моей маленькой спортивной машине, которой я редко пользовалась, а не на микроавтобусе, в котором я обычно перевозила детей.
— Ты не хотел бы немного отдохнуть? — спросила я обеспокоенно, но он быстро пришел в себя и попросил меня подняться в свой номер. Позже, гораздо позже он вытянулся на кровати позади меня и бодро воскликнул:
— Давай куда-нибудь пойдем и отметим это событие.
— Хорошо, — я оперлась на локоть, закурила сигарету и посмотрела как серебрятся его баки. Он лежал, заложив руки за голову, и я с наслаждением смотрела на линию его плеч и груди. Указательным пальцем я провела от губ до пупка и от пупка до туго натянутых мускулов бедра.
— Куда ты хотел бы пойти? — спросила я.
— Давай еще несколько минут подумаем об этом, — сказал он, улыбаясь мне своими черными глазами и притягивая меня к себе для поцелуя.
Я ощущала густоту его волос на затылке, пропуская их сквозь пальцы, и опять почувствовала щетину на щеках, которая показывала, сколько прошло времени с утра, когда он побрился в Лондоне. Вблизи его баки не были ни тонкими, ни аккуратными, а скорее густыми и взлохмаченными, волосы же — черными с серебром. Зубы, несмотря на никотин, были очень белыми. Я всегда забывала, пока не видела вблизи его рот, что они не слишком ровные, один из передних зубов выдавался вперед. Его рот, чувственный в момент близости, обычно был твердым и упрямым, а полная нижняя губа придерживала тонкую верхнюю. В морщинках в углах глаз прятались прошлые страдания, глубокие и затаенные. Это было лицо мужественного, но несчастливого человека.
Мы начали заниматься любовью. Его самоуглубленность могла показаться эгоистичной, но меня она гипнотизировала. Часть его успеха у женщин можно отнести за счет его взгляда. Одной из весьма привлекательных сторон личности этого поразительно обаятельного мужчины было его умение гипнотизировать в постели. Мне хотелось, чтобы он меня загипнотизировал, и я знала, что Скотт может это сделать, полностью расслабив меня. Я знала, что с ним не будет неловкости, уменьшающей страсть объятий, и эта его способность, которой, наверное, соблазнились многие женщины, была мне нужна больше всего для того, чтобы снять страх сделать неловкое движение и перед осознанием своей неадекватности в восприятии мира. Время от времени я прятала свой страх и позволяла себя загипнотизировать, считая эту его способность эротичной.
— Пойдем, мистический мужчина, — сказала я, — давай выйдем и выпьем что-нибудь.
— Почему я такой таинственный?
— Ты такой разный. Если бы мы были персонажами театра теней, то твой облик не был бы человеческим.
— Если бы мы были персонажами театра теней, то я сильно подозреваю, что только у меня был бы человеческий облик, а все остальные выглядели бы как роботы.
Смеясь, мы оделись и не спеша спустились вниз.
— Я начинаю чувствовать себя туристом в этом городе, — сказал Скотт, ловя такси у гостиницы, — давай вообразим себя туристами на башне Бикмана и посмотрим заход солнца над Манхэттеном.
— Отлично, тогда зачем нам такси, если мы можем взять мою спортивную машину?
— Пожалуйста! Мне не хочется начинать вечер со стакана бренди, чтобы прийти в себя, — ответил он, и мы смеясь залезли в такси на заднее сиденье и всю дорогу целовались, как парочка подростков, под смеющимся взглядом водителя.
Высоко над Первой авеню наверху башни Бикмана в зале для коктейлей мы нашли столик у окна, выходящего на восток на светящиеся башни Манхэттена, вырисовывавшиеся на фоне темно-красного неба.
— Леди будет мартини с оливкой, — сказал Скотт официанту, — а я... Он замолчал, не зная, что выбрать. Потом сказал, — дайте мне водки со льдом и лимоном. Двойную порцию. — Он заметил, что я смотрю на него, и добавил с улыбкой, — мне нужно что-нибудь, что меня бы разбудило. В Европе уже далеко за полночь, а у меня был очень напряженный день.
— Я удивляюсь, что ты в такой хорошей форме. Перелет через Атлантику может убить кого угодно. — Я хотела еще что-то сказать, но тут заметила темноволосого молодого человека, сидящего за соседним столиком. — Бог мой! — воскликнула я удивленно, — да здесь Доналд Шайн!
Несмотря на то, что Скотт повернулся в его сторону, молодой человек не заметил нас. Он был поглощен разговором со своим соседом. — Ты никогда мне не говорила, что знакома с Доналдом Шайном!
— Разве? Я познакомилась с ним около двух лет назад на вечеринке у Джейка. Это было сразу после того, как он отхватил компанию по обработке данных. — Скотт криво усмехнулся. — Но с тех пор он проделал большой путь. Это было несомненно. Доналд Шайн только что приобрел контроль над «Стемфорд — Хартфорд — Релианс», одной из крупнейших и старейших страховых корпораций в стране, и сразу же объявил, что с этих пор компания будет называться «Шайн и Дженерал» и будет специализироваться на финансовых операциях. Уолл-стрит наблюдал с интересом, как молодая кобра загнала в угол стаю старых кроликов.
— Твоего отца чуть не хватил удар, когда Шайн захватил «Стем — Харт — Релианс», — сказал Скотт, когда официант принес напитки. — И мы с ним по телефону говорили почти целый час об этом ребенке из Бруклина, отдающем приказания высоким должностным лицам, белым англосаксонцам-протестантам, выпускникам университетов «Лиги плюща». Случай предоставил ему возможность распространяться обо всех невзгодах, охвативших страну, а ты знаешь, как твой отец жалеет тех, кто уклоняется от воинской службы, черных анархистов и несовершеннолетних наркоманов... — Раз уж мы заговорили о твоем отце, скажи мне, как он отнесся к нашей помолвке. Я не думаю, что он в восторге от нашего решения.
— Нет... Ты, наверное, не поверишь, но он даже дал мне пару полезных советов.
— Он просил тебя перенести свадьбу?
— Да, — испуганно ответила я.
— О Боже, только не говори, что ты согласилась на это!
— Есть много преимуществ в том, чтобы отложить свадьбу до Рождества. Я думала...
— Короче говоря, Корнелиус решил усложнить ситуацию. Он манипулирует тобой, как хочет. — Скотт одним глотком допил водку и окликнул ближайшего официанта. — Еще водки.
— Неправда... — Я чувствовала себя расстроенной. — Вполне понятно, что мне бы хотелось иметь семью в Нью-Йорке. Но тебе необходимо закончить свои дела в Европе, Пора уже осуществлять реальные действия, а не разыгрывать интермедию. Больше всего на свете мне хочется выйти за тебя замуж, но я не могу все время ждать, пока ты будешь метаться между своими делами в Лондоне и мной. Ведь мы все еще остаемся чужими людьми!
— Чужими!
— Да, чужими. Мы провели одну неделю в Нью-Йорке в шестьдесят третьем. Недавно мы встречались на уик-энд в Лондоне. Теперь еще пару дней в Нью-Йорке. Это прекрасно, удивительно, но это так далеко от нормальной семейной жизни. Такое впечатление, будто мы находимся с тобой на разных планетах. Отец хочет, чтобы мы пожили вместе в Лондоне и привыкли друг к другу. Мы должны быть уверены в том, что собираемся жить вместе. Извини, но отец абсолютно прав. Я думаю точно так же.
— Твой отец хочет выиграть время. Он надеется, что ты передумаешь, и у него появится реальный шанс окончательно переубедить тебя.
— Я так устала от этой подозрительности, от этой бессмысленной игры, которую ведете вы с моим отцом уже много лет. Скотт, успокойся! Я доверяю своему отцу, он не хочет причинить нам зла.
— Ну хорошо. Что еще сказал твой отец?
— Что ты имеешь в виду?
— Ты знаешь, что я имею в виду. Собирается ли он продолжать работать со мной? Наверняка Он говорил с тобой и об этом.
— Я не хочу его об этом спрашивать.
— Ну, давай же, Вики, скажи мне правду!
— Мне достаточно того, что он не против нашего брака.
— Почему ты обманываешь меня? Скажи мне, наконец, на чьей стороне ты находишься, на стороне отца или на моей стороне?
Официант подал водку.
— Скотт, не сходи с ума, не разочаровывай меня этими глупыми разговорами и прекрати столько пить. Ты же обещал не повторять прошлых ошибок!
Он снова залпом выпил стакан водки. Я встала.
— Мне нужно идти, извини.
Он ничего не ответил. В этот момент он был занят тем, что разглядывал свой пустой стакан. Казалось, будто он что-то там ищет. Затем он очнулся и спокойным голосом сказал:
— Извини меня, Вики, я глупо вел себя. Я постараюсь объяснить тебе, почему меня мучает этот вопрос, вопрос, касающийся наших отношений с твоим отцом. Вероятно, он будет продолжать работать со мной, но куда он меня снова пошлет? Опять в Европу? А может быть, в Бостон, но нет, это слишком близко. Он сделает все, чтобы отправить меня подальше...
— О, кого я вижу!
Мы оба вскочили от неожиданности. Перед нами стоял Доналд Шайн.
— Скотт Салливен! Как дела? Как ты поживаешь? Рад тебя видеть! Ты все еще работаешь в Англии или вернулся насовсем?
Широко улыбаясь, он обратился ко мне:
— Я забыл твое имя, но тебя помню! Ты дочь Корнелиуса Ван Зейла.
— Вики Фоксуорс. Здравствуйте, мистер Шайн. — Мои поздравления, Дон, — сказал Скотт.
— С чем? Все давно уже в прошлом. Сейчас другая жизнь. Скотт, ты долго еще пробудешь в Нью-Йорке? Позволь мне пригласить тебя на завтрак. Завтра, в половине первого. Соглашайся!
— Почему бы и нет? Я согласен. Спасибо.
— Отлично. До встречи. — Он подмигнул мне: — Пока, красотка!
Доналд ушел, и с его уходом внезапно исчезло напряжение между нами.
— Он ужасен, — тихо сказала я.
— Не будь снобом! Он отличный парень и всегда мне очень нравился. Я всегда восхищался теми, кто идет к своей цели напрямик.
— Да, он добивается своего так же деликатно, как стая волков, и осторожно, как танк на маневрах! Может быть, я слишком консервативна для своих лет, но я согласна с отцом. Дон занимается всякой ерундой. Он превратил Уолл-стрит в какой-то хипповый притон для так называемого нового поколения... О Боже, Скотт, я опять вспомнила об отце. Извини!
— Ничего страшного. Я был неправ. Я готов ждать столько, сколько ты считаешь нужным. Все в порядке.
— Ты уверен? Ты действительно так думаешь?
— Да, конечно. Я глупо вел себя, наверное, я просто сильно устал. — Он нежно обнял меня. — Давай вернемся в отель.
По дороге Скотт снова спросил меня:
— И все-таки я был прав?
— Ты о чем?
— Калифорния?
Я долго молчала. Наконец, не видя причин скрывать правду, когда мы уже оба решили убедить отца изменить свое решение, я сказала:
— Да, Сан-Франциско.
Рука Скотта сжалась вокруг моих плеч.
— Я так и думал. Твой отец все еще не верит мне, но я докажу ему, что он не прав.
— Скотт, я выйду за тебя замуж, хоть сейчас, если ты действительно этого хочешь. Достаточно одного твоего слова.
— Нет, подождем до декабря. Давай дадим твоему отцу возможность снова поиграть с нами. На этот раз я точно знаю, что он проиграет.
— Дорогой, ты веришь, что я способна все уладить с отцом в конце концов? Скажи мне, что веришь!
— Когда ты на меня так смотришь, я готов поверить чему угодно! — сказал он с доброй улыбкой, которая заставила меня почти лишиться сознания от счастья и облегчения, и в следующий момент он уже нежно целовал меня в губы.