Глава 20

Сильвер-Лейк — холмистая местность, расположенная к востоку от Голливуда и к северо-западу от центра Лос-Анджелеса. В этом районе живут представители различных этнических и социальных групп, но свою славу Сильвер-Лейк завоевал благодаря местным хипстерам^[11] и людям искусства, а также сообществу лиц нетрадиционной сексуальной ориентации. Здесь можно увидеть знаменитые строения, выдержанные в стиле американского модернизма.

Именно в этот район города лежал путь Роберта Хантера и Алисы.

У Алисы Бомонт был красный «корвет». Водила она словно подросток, стремящийся что-то доказать окружающим. Алиса пересекала полосы движения, не предупреждая других водителей о своих намерениях, проскальзывала на желтый свет и каждый раз, когда красный свет светофора сменялся желтым, срывалась с места с такой скоростью, словно за ней гналось цунами. Хантер сидел рядом с ней на пассажирском сиденье, благоразумно пристегнувшись ремнем безопасности.

— Мисс Бомонт! Если мы поедем еще быстрее, то рискуем отправиться назад в прошлое, — произнес он, когда «корвет» вырвался на бульвар Вест-Сансет.

Алиса улыбнулась.

— Я вас пугаю?

— То, как вы водите, может напугать самого Михаэля Шумахера.

Очередная улыбка.

— Если вы перестанете называть меня мисс Бомонт, а станете звать Алисой, я поеду медленнее.

— Замечательно, Алиса. А теперь уберите ногу с педали газа, а то мы очутимся в 1842 году.

До Сильвер-Лейк они добрались за четверть часа.

— Не удивляйтесь, — притормозив напротив галереи искусств Джалмара, сказала Алиса. — Мигель — человек немного эксцентричный.

Взяв с заднего сиденья слепленный в лаборатории муляж, Роберт Хантер зашагал вслед за Алисой к зданию.

Мигель Джалмар был собирателем произведений искусства, владельцем галереи и экспертом в тех случаях, когда дело касалось современной скульптуры. Искусством он увлекся еще в детстве, а начало своей коллекции положил тогда, когда ему еще не исполнилось и двадцати лет.

— Алиса! Дорогая! — высоким, несколько писклявым голосом воскликнул Мигель.

Отложив книгу, которую он только что читал, мужчина при виде гостей вскочил со стула.

Мигелю было около сорока пяти лет. Высокий. Худой. Длинные, черные, как вороново крыло, волосы спадали на плечи и грудь. Безукоризненный костюм от «Дольче и Габбана». Трехдневная щетина на щеках. Аромат дорогого одеколона. Мигель обнял Алису с невероятной нежностью, словно брат, вновь обретший давно пропавшую без вести сестру, а потом расцеловал женщину в обе щеки.

— Спасибо, что согласился сразу же встретиться с нами, Мигель, — отстраняясь от него, сказала Алиса. — Мы очень благодарны тебе за это.

— Дорогая! Ты же знаешь! Ради тебя что угодно и когда угодно.

Писклявости в его голосе поубавилось, а вот манерность осталась. Мигель взглянул на Хантера и удивленно приподнял брови.

— А это кто? И почему ты от меня его прятала?

— Это Роберт Хантер, мой друг.

Детектив улыбнулся и кивнул Мигелю.

— Роберт Хантер… Стильное мужское имя. Мне нравится. Квадратные плечи, а какие бицепсы! Рискну поспорить, вы занимаетесь бодибилдингом.

«Вот что Алиса имела в виду под эксцентричностью», — подумал Хантер.

— Ого! — Вниманием Мигеля завладел сверток в руках детектива. — И это то, на что мне следует взглянуть?

— Да.

— Идемте за мной в кабинет.

В так называемом кабинете Мигеля царила невообразимая мешанина современного и старинного искусства. Повсюду стояли скульптуры разных форм и размеров. На стенах висели маски. Пол был покрыт ковром, имитирующим шкуру зебры. На застеленной покрывалом под тигриную шкуру кушетке из черной кожи валялись «леопардовые» диванные подушки.

— Ставьте сюда, — распорядился Мигель, указывая рукой на кофейный столик.

Он убрал стоявшие на нем две статуэтки, и Хантер водрузил на столешницу принесенный муляж. Затем детектив снял покрывающий его черный пакет.

— Ой! — Мигель извлек из кармана пиджака очки. — Ой! Это… — Запнувшись, он вопросительно уставился на Хантера. — Ваше творение?

— Нет, не мое.

— Ладно. Тогда… тогда это просто хрень собачья. — Мигель обошел муляж, осматривая его со всех сторон.

Затем он замер. На его лице отразилось отвращение.

— Что это? Человеческие органы?

Алиса кивнула головой.

— Думаю, да.

— За всю свою жизнь не видел такой мерзости. Но, в любом случае, фантазия у скульптора работает… Этого у него не отнимешь. Это одна из тех безумных штуковин, которая имеет все шансы выиграть премию Тернера^[12] в Лондоне. Не знаю, о чем думают судьи, когда ее присуждают, но факт остается фактом…

— Вы видели раньше что-нибудь подобное? — спросил Хантер.

— Только в ночных кошмарах…

Мигель присел на корточки и повернул голову набок. Он разглядывал одну из ног, лежащих в основании.

— Кто скульптор?

— Не думаю, что его вообще можно так назвать, — сказала Алиса, но сразу же пожалела о своих словах.

Мигель бросил на нее многозначительный взгляд.

— Мы не знаем, — вмешался Хантер, — но хотели бы это выяснить.

— Вы коллекционер?

— Можно сказать и так, — невозмутимо ответил детектив, — начинающий.

— Быть может, мы как-нибудь встретимся вечерком и поговорим об искусстве и о тому подобных вещах, — улыбнувшись, предложил Мигель. — Мне бы этого очень хотелось. Я могу многому вас научить.

— На меня эта скульптура произвела сильное впечатление, — возвращаясь к делу, произнес Хантер. — Как, по-вашему, о чем хотел заявить художник, когда создавал это?

Мигель снова уставился на муляж.

— У меня сложилось противоречивое мнение. Не знаю, кто скульптор, но точно могу сказать, что это не первая его работа.

— Почему вы так думаете?

— То, как выстроена композиция… Учитывая безумное воображение художника, я могу сделать вывод, что автор имеет немалый опыт. Он не боится, что подумают другие о его работе. Он не стесняется выставить свое произведение на всеобщее обозрение и не опасается ранить чувства других людей. С другой стороны, скульптура сделана из гипса, а это явный признак того, что работа принадлежит новичку. Никто в наши дни ничего не делает из гипса. Кроме того, если бы автор намеревался продать творение рук своих, мне кажется, он добавил бы сюда цвета. Кроваво-красный был бы как нельзя кстати. — Выпрямившись, Мигель отступил от муляжа на несколько шагов и упер руки в бока. — В любом случае, перед нами произведение дерзкого, не боящегося нарушить все мыслимые каноны художника. Мне оно определенно нравится. Он явно хочет нам что-то этим сказать…

— И что же? Как ты думаешь? — спросила Алиса.

Мигель сунул очки обратно в карман.

— Он играет с человеческим телом, как ему заблагорассудится, преобразует его на свой лад, короче говоря, бросает вызов Творению. — Пожав плечами, он добавил: — Это настолько смело, что я не удивлюсь, если автор хотел посоревноваться с самим Творцом.

Алиса почувствовала легкий нервный озноб.

— Мигель! Ты думаешь, что автор считает себя Богом?

Мужчина, не отрывая глаз от муляжа, кивнул.

— Это именно то, о чем я подумал, дорогая. Скульптура говорит мне: «Я есть Господь Бог и могу делать все, что пожелаю».