на главную   |   А-Я   |   A-Z   |   меню


3

После партсобрания пришлось задержаться. Товарищ Москвин не любил оставлять на столе не разобранные бумаги, а накопилось их за последнее время немало. Сам виноват – уже второй день в Сенатском корпусе пропадает, а письма из канцелярии продолжают прибывать. Конечно, можно было скинуть работу на Полунина, но рыжий артиллерист, высшими соображениями пока не отягощенный, распределит «стружку» и важные дела по справедливости, а не так, как следует. Леонид, достав из кармана недавно купленные часылуковицу, прикинул расклад и решительно направился в кабинет. Компанию ему составил Василий Касимов, желавший проверить, отчего заедает замок сейфа «СенГалле» в комнате Техгруппы.

Товарищ Москвин управился первый, но не спешил уходить. Свободного времени оставалось еще навалом, и он решил, проявив солидарность, подождать старательного заместителя. В последнее время они общались редко, и бывший чекист был не прочь перемолвиться словцомдругим, пусть даже о совершенных пустяках. Порой не так важно, что именно человек говорит, главное – как.

Из Главной Крепости вышли вместе, но беседа не клеилась. Василий, постукивая тростью по булыжнику, думал о чемто своем, а товарищ Москвин без особого успеха прикидывал, как бы разговорить парня. Спросить о серьезном? Не тот Касимов человек, чтобы сразу на откровенность пойти. Ответит односложно – и нырнет улиткой в раковину.

Выход нашелся быстро и совершенно неожиданно. Касимов, внезапно остановившись, покрутил головой и решительно заявил, что намерен выпить водки, не пьянства ради, а для поднятия настроения. Предваряя неизбежный вопрос, откуда в Столице водке быть, небрежно заметил, что голь на выдумки хитра. Пока заместитель Предсовнаркома товарищ Рыков решает вопрос о торговле высокоградусной, знающие люди его для себя уже разъяснили.

Товарищ Москвин поглядел на заместителя с немалым уважением. «Сухой закон», введенный еще Николаем Кровавым, продолжал действовать. Не так давно разрешили продажу легких вин и пива, но чтобы водка?!

Искомое обнаружилось совсем рядом, в закусочной при недавно открытом ресторане «Метрополь». Контрабандную водку, польскую и немецкую, разливали из нарзанных бутылок. Леонид подивился такой простоте, но Касимов пояснил, что рядом находится Лубянка, а тамошние товарищи имеют свой интерес. Не всем охота дамскими винами причащаться.

Первая пошла колом. Товарищ Москвин то и дело оглядывался, опасаясь встретить бывших сослуживцев, но быстро успокоился. Знакомых лиц не заметил, а те, что имелись, были заняты полезным делом.

Вторая пролетела соколом. Самое время затевать разговор, но Леонид вдруг понял, что о ерунде трепаться нет охоты, а о серьезном… Мало ли кто сидит за соседним столиком?

– А я вот прикинул, – первым нарушил молчание Касимов. – Скоро люди в закрытой комнате откровенничать не станут, остерегутся. Как говорили давеча, каждый коммунист обязан быть чекистом. Стало быть, один разговор – два доноса.

Кажется, он подумал о том же. Леонид вспомнил, что в первые годы сотрудники ВЧК и сами любили откровенничать, нисколько не опасаясь последствий, но уже к концу войны все стало быстро меняться.

– Троцкистскобухаринские изверги, выполняя волю своих хозяев – иностранных буржуазных разведок, ставили своей целью разрушение партии и советского государства, – негромко проговорил он, – подрыв обороны страны, облегчение иностранной военной интервенции…

– Помню! – хмыкнул Василий. – До сих пор бумажки по рукам ходят. Говорят, в Орграспредотделе вся книжка целиком имеется – «Краткий курс». Подкузьмили тогда известного товарища с его «культом». А сейчас многие жалеть начинают.

Фамилия вслух произнесена не была, что бывший чекист полностью одобрил. Вдруг в распивочную зашел ктото особо ушастый?

– В Орграспреде у этого «культа» полно сторонников, он их туда и насажал, пока при власти был. Чую, скоро дадут комуто новый веник… Самый центровой отдел, важнее не бывает.

Об этом сегодня не раз вспоминали на собрании – и неспроста. Именно сотрудники «центрового» нарушили чинное благолепие очередного партийного сборища. Повестка не предвещала сюрпризов. Специально приглашенный ради этого случая товарищ Радек сделал доклад о положении в Коминтерне и перспективах Мировой революции. Таковая ожидалась в ближайшие месяцы, причем сам докладчик был намерен в скором времени отбыть прямо в центр намечающихся событий, город Берлин. Товарища Радека переполнял задорный оптимизм, даже синеватые стеклышки его очков сверкали както особенно воинственно. Три года назад Красную Армию позвали «На Варшаву! На Берлин!». Тогда не вышло, но теперь ей навстречу выступит Красная Армия Социалистической Германии!

После такого полагалось, дружно спев «Интернационал», столь же дружно поклясться умереть в борьбе «за это». Получилось, однако, совсем иначе. Первый же выступающий, воздав хвалу германским братьям по классу, усомнился в нашей готовности вовремя прийти им на помощь. Панская Польша, не пожелавшая в 1920м стать «мостом» для РККА, за эти годы отнюдь не ослабла, но главная загвоздка даже не в «панах». Изза мудрости отдельных товарищей в СССР того и гляди начнется собственная война, скажем, между Грузией и Абхазией. И что тогда с Мировой революцией будет? А если еще вспомнить призывы к расстрелу священников, то и за Российскую Федерацию поручиться нельзя. Не пришлось бы вместо Берлина вновь усмирять Тамбов!

Зал ахнул. Председательствующий, вместо того чтобы объявить следующего оратора, принялся шушукаться с президиумом. Над рядами стоял густой шум, коегде пытались аплодировать и даже кричать «браво». Тогдато Леонид и заметил, что самые шумливые и решительные – это прежде всего сотрудники всесильного Орграспреда, а значит, каша заваривается очень серьезная. Наконец на трибуну вышел сам товарищ Каменев. Мягко попеняв предыдущему оратору за несдержанность и пессимизм, он заверил, что Центральный Комитет не допустит ни нового Тамбова, ни грузиноабхазской войны. Намеки же на последние письма Предсовнаркома он отвергает с порога. Разве не благодаря мудрости Вождя в стране наконецто наступил покой? Не он ли предложил и сумел провести в жизнь НЭП – столь необходимый стране второй «Брестский мир», на этот раз с крестьянством?

Лев Борисович явно ждал аплодисментов. Они последовали, но уж больно жидкие. Из задних рядов прокричали нечто малоприятное о «культе личности». Помянули и первый «Брест», отдавший Украину немцам, а Грузию туркам. Прения пришлось срочно свернуть. Резолюцию так и не приняли, ограничившись благодарностью в адрес докладчика. Под самый занавес встал один из сотрудников Орграспреда – высокий парень с орденом на красной бархотке, предложив всем желающим приходить к ним в отдел для продолжения дискуссии.

Стало ясно, что летнему затишью пришел конец. Не успокаивало даже то, что никто из Техгруппы к смутьянам открыто не присоединился. Молчание – не всегда знак согласия.

* * *

– Мне, Леонид Семеныч, семнадцатый год на ум пришел, – Касимов поднял рюмку повыше, поглядел с прищуром. – Тогда водку в чайниках подавали. Помнишь?

Василий именовал начальника исключительно с «ичем», несмотря на все просьбы и даже протесты. Убедившись, что упрямого парня не переспорить, товарищ Москвин и сам стал обращаться к нему по отчеству.

Леонид тоже взялся за рюмку, поглядел по сторонам.

– Мне, Сергеич, тогда и шестнадцати не стукнуло. Непьющий был, даже не нюхал еще. Давай по последней и пойдем. Не слишком тут уютно.

Его спутник, однако, не спешил.

– Я еще чего тот год вспомнил? Свергал тогда народ Николашку Кровавого. А как свергал, не забыл? Ты же тогда жил в Питере.

Это Леонид помнил во всех подробностях.

– Просто свергали. Сначала в полицейском участке побили стекла, потом городового ловили. Осмелели – и стали у офицеров погоды срывать. А кто оружие добыл, отправился с обысками в те квартиры, что побогаче.

Оглянувшись на всякий случай, прибавил шепотом:

– Я бы сейчас, Сергеич, это хулиганье через одного бы пострелял, а прочих на Соловки отправил, чтоб дурь выморозить. А тогда хоть и глупый был, но все равно уже осенью на патрулирование попросился, чтобы на улицах спокойнее стало.

Касимов кивнул одобрительно.

– Я тебя, Леонид Семеныч, с первого дня, как познакомились, за самого сознательного почитаю. Но вот вопрос. Тогда в феврале что генералы, что министры труса спраздновали. А почему сам Николашка в Питер не приехал с полком гвардейским да не устроил разбор по всем правилам с занесением на надгробие? Только не говори, что дурак был: когда вода к горлу подступит, всякий поумнеет.

Таких подробностей товарищ Москвин не знал и лишь развел руками.

– Тогда и вправду, пора. Допиваем и уходим, – совершенно нелогично заключил Василий.

На улице уже стемнело. Леонид, достав часылуковицу, щелкнул крышкой и вперед поглядел, где сквозь сумраки летели чугунные кони Большого театра.

– Мне туда, Сергеич, к фонтану. Если хочешь, проводи.

Касимов, невозмутимо кивнув, ударил тростью о парапет.

– Отчего ж не проводить? А не приехал Николашка в Питер потому, что железную дорогу напрочь перекрыли. Писали тогда в газетах, что пролетариат постарался, но скоро и правда выплыла. В железнодорожном министерстве нужные люди сидели, они и отдали приказ. Не просто поезд царский задержали, а загнали на станцию Дно. Там Николашку и прищучили.

– Толково сработано, – оценил бывший старший оперуполномоченный. – А ты это к чемуто вспомнил или просто так?

Касимов ответил не сразу, подождал, пока дорогу перейдут. Остановился, вновь тростью пристукнул.

– Ну вот тебе и фонтан, Леонид Семеныч. Сказал я это к тому, что от Могилева, где Ставка царская была, до Питера куда ближе, чем от Тифлиса до Столицы. Это я не к тому, что враги народа Предсовнаркома в Грузии заперли. Умный человек старый прием повторять не станет, новый выдумает, еще позаковыристей. Ты сам видел, как Вождь в путьдорогу собирался и в поезд садился?

Бывший чексит, еще более удивишись, покачал головой.

– Ну, счастливо на фонтан поглядеть!

Руку пожал – и был таков. Леонид даже рот закрыть не сподобился. Это же на что товарищ Касимов намекает? Вождь уже больше месяца и вправду в Тифлисе, письма оттуда пишет. Это если, конечно, газетам верить…

* * *

– А не угостите девушку папиросой?

Мурка незаметно подошла сзади, взяла под локоть.

– Стою у фонтана, скучаю, принца своего жду, воздыхателей спроваживаю. А ты, Леонид Семенович, никак без меня гулять начал?

Товарищ Москвин вынул из кармана пачку «Марса», раскрыл, протянул не глядя.

– Парня, что со мной был, хорошо рассмотрела?

– Не беспокойся, срисовала, как живого, – девушка щелкнула зажигалкой. – Что сделать с ним надо? Полюбить да обласкать – или сразу ножичком в печень?

Леонид достал папиросу, привычно смял мундштук гармошкой.

– «Кукушка лесовая нам годы говорит, а пуля роковая нам годы коротит…» Еще не знаю, гражданка Климова. И очень плохо, что не знаю.


предыдущая глава | Око силы. Трилогия | cледующая глава