Без возврата
«Я иду на смерть. Луис, где ты? Я не могу умереть, не сказав тебе «прости». Где же ты? Приди ко мне. Нет, не приходи — эти люди убийцы! Беги, Луис, это из-за меня ты попал сюда. Если бы я однажды не улыбнулась тебе, ты не оказался бы здесь, ты оставался бы в монастыре, в тепле и безопасности».
Беатрис волокли, подхватив под руки, через темную Нумеру. Путь был ей не по силам, она кричала, чтобы они шли медленнее, что если она упадет, то погубит ребенка и погибнет сама. Ноги у нее были слишком слабыми, огромный живот слишком тяжелым, и сама она была такой неуклюжей среди этих полных ненависти людей. Северяне спешили. Настоящие дикари с угрюмыми лицами, думала она. Она видела таких, как они, при дворе отца, но там они чувствовали себя не в своей тарелке, робели, опасаясь нанести оскорбление господину, традиции которого были им незнакомы. Здесь же они были как у себя дома, шагали через тьму с горящими факелами, выставив перед собой копья и обнаженные мечи.
Сколько же убийств, сколько смертей! Повсюду мертвые тела, начиная с обгорелых покойников при входе в тюрьму и узников, умерших прямо в кандалах, и заканчивая забитыми и изрубленными стражниками. Когда они входили, Беатрис вырвало, и даже кое-кто из викингов не сдержался. На первом, надземном, этаже тюрьмы живых не осталось. Тела лежали с рваными ранами, с оторванными руками и ногами, с разбитыми головами. У одного мертвеца из груди торчало сломанное копье — кто-то явно пытался выдернуть его и не преуспел. Но еще страшнее казались те мертвецы, на которых не было никаких видимых повреждений: узники в кандалах, танцовщица, прижавшаяся к жирному старому сутенеру, оба с широко раскрытыми глазами, бледные, как будто умершие от ужаса.
Беатрис нисколько не удивляла такая смерть. Ее отец говорил, что из всех инструментов, помогающих ему править, нет ничего более действенного, чем ужас — король Страх, как он его называл. Если и впрямь существует такой правитель, сейчас они у него во дворце.
Отряд дошел до двери. Эта тоже была сожжена — захватчикам явно пришлось орудовать тем, что было под рукой, потому что у них не было с собой никаких таранов. Викинги двинулись вниз по очередным молчаливым коридорам, полным покойников, яркий свет факелов играл на грубых лицах, жуткая женщина, приказавшая схватить Беатрис, шла рядом. Почему-то общество этих угрюмых мужчин, сосредоточенных на цели, неприветливых и грубых, было ей даже приятнее, чем соседство с этой женщиной. Беатрис поглядывала на шрам у нее на щеке — подобные уродства встречались и у нищих, просивших по воскресеньям милостыню на церковных ступенях, но это почему-то пугало ее. Шрам застыл, словно воплощение вечного страдания, словно ожог, который вздулся на коже из-за пылающего в сердце огня.
— Куда теперь, вала?
— Вниз, все вниз. Он там. Погляди вокруг. Он точно там.
Беатрис потащили дальше, через дверь, затем по ступенькам. Ее мутило и шатало из стороны в сторону. Она против своей воли обливалась слезами.
— Дитя, мое дитя!
Снизу неслись визги и крики. Из сумрака к ним выскочил викинг.
— На драку вы уже опоздали, ребята. Мы тут сегодня уже порезвились.
— Как нам попасть в нижние коридоры? — Это спросил великан в красной рубахе и штанах, он говорил отрывисто, зло.
— Вперед и вниз. Там все мертвы. Должно быть, греки перебили их, чтобы мы не могли потребовать выкуп, только я не понимаю, как они это сделали.
Они миновали еще одну дверь, и Беатрис увидела лестницу, ведущую в огромный зал. Когда ее повлекли вниз, она вскрикнула — в свете факелов проявилась картина побоища. Сотни людей лежали мертвыми на полу, их тела отливали медью в свете огня, похожие на осенние листья какого-то чудовищного листопада.
— Это ад, — сказала она.
Одетые лишь в обноски, все тела были на разной стадии истощения. Некоторые едва ли отличались от скелетов, под кожей выпирали все кости, другие казались просто исхудавшими, некоторые уже разлагались, некоторые умерли только что. Даже воины, шедшие рядом, принялись бормотать что-то при виде этой картины.
— Еще ниже. — Это снова приказала женщина.
Одному из викингов пришлось нести Беатрис. Силы покинули ее. Воин подхватил ее на руки, словно ребенка, и двинулся через страшный зал. Она старалась ни о чем не думать, закрыла глаза и дышала сквозь стиснутые зубы, чтобы не чувствовать вони.
— Сюда, здесь все, как было предсказано. — Снова женщина.
Беатрис почувствовала, как ее опускают на пол, и открыла глаза. В нижней части стены темнела щель.
— Только не туда! Не туда!
Да что они с ней делают?! Хотят похоронить заживо? Беатрис нисколько не сомневалась, что имеет дело с безумцами.
— Госпожа! — Огромный викинг в красном встряхнул ее и посмотрел прямо в глаза, медленно проговаривая слова, чтобы она хорошо его поняла. — Первым пойду я. Мы не оставим тебя одну в таком месте.
— Мне суждено умереть?
— Всем нам суждено умереть однажды.
Он лег на пол плашмя и протиснулся в щель. Один из его воинов пролез следом. Еще один жестом показал, что теперь очередь Беатрис. У нее не было выбора, к тому же, что бы там ни ждало с другой стороны, оно уже не будет страшнее этого склепа, в котором она находится сейчас. Только как туда пролезть? Ей пришлось лечь на бок, придерживая живот. Викинг, стоявший сзади, подтолкнул ее, а тот, который уже пролез, потянул за руки.
— Осторожнее, осторожнее!
Было мучительно страшно, что они либо выдернут ей руки из суставов, либо убьют ребенка. Вала пролезла следом, потом остальные воины.
Они оказались в длинном коридоре, уходящем куда-то в темноту.
— Зачем я здесь?
Беатрис хотелось плакать, но она не станет доставлять дикарям такое удовольствие. Ноги подкашивались, перед глазами все туманилось. Ей бы прилечь, только здесь негде. Пришлось идти дальше, и она пошла.
Никто не ответил на вопрос Беатрис, викинги лишь стремились вперед, иногда несли ее на руках, иногда заставляли идти, иногда пропихивали в очередной лаз. «Луис. Луис, где ты?» Она вспоминала свою счастливую жизнь с ним: леса под Руаном, поцелуи на рассвете во влажной траве, запах земли, тепло его тела, когда он шел с ней рука об руку в утреннем свете.
— Зачем я здесь?
— Тебе снятся сны? — Это спросила женщина.
— Нам всем снятся сны! — Гнев так и рвался из всех пор, но Беатрис сдерживала себя. Ее жизнь зависит от этой женщины и от викингов, если ей вообще суждено выбраться из этого места.
Женщина продолжала, и голос ее звучал мягко:
— О волке. Который охотится за тобой.
— Да, я видела его.
— Мы должны выяснить, можно ли его остановить. Ты — приманка для волка.
— Лучше бы я увидела еще миллион кошмаров, чем переживать такое наяву!
— Ты же знаешь, что это не просто кошмары. Ты видишь то, что существует на самом деле. Здесь, — она постучала по голове Беатрис, — когда ты спишь. Ты подходишь к реке, и он появляется, высматривая тебя.
— Да.
— Нельзя, чтобы он тебя нашел.
— Здесь меня уже точно никто не найдет.
— Он найдет.
— И вы отдадите меня ему?
— Нет. Я пытаюсь спасти тебя. Если не сейчас, то в следующей жизни и в другом времени.
— Это какая-то ересь!
Женщина обняла ее за плечи.
— Посмотри на меня, — велела она. — Я видела, как люди рождаются, взрослеют и умирают, хотя сама я не старела. Я рожала сыновей от бога, снова и снова. Мне надоело смотреть, как мои мальчики рождаются, и знать, что они появляются лишь для того, чтобы участвовать в жертвоприношении бога. Может быть, это ересь. Но это правда.
Беатрис отодвинулась от нее. Эта женщина пугала ее, и Беатрис не сомневалась, что она сумасшедшая.
— И чего ты хочешь от меня?
— Мы поймем у источника. Тебе потребуется храбрость.
— Во мне нет ни капли храбрости.
— Тогда тебе потребуется терпение. Веревка придаст тебе храбрости. — Она коснулась связанных рук Беатрис и обернулась к викингам. — Идите дальше. Скоро путь станет еще труднее.
— Если он вообще открыт, — заметил кто-то из мужчин.
— Он будет открыт.
— Тот лаз в холмах оказался завален, и ты предвидела это.
— Нам суждено прийти этим путем. Норны уже спряли наши нити, — сказала женщина.
Они спускались в темноту все ниже и ниже. Дворцовые туфли Беатрис совершенно не годились для такого путешествия и быстро развалились, но даже тогда ее кровоточившим ногам не дали передышки.
— Какая глупость, — сказала она. — Я все равно не смогу сбежать. Зачем я связана?
Никто ничего не ответил, однако когда они добрались до самой узкой части тоннеля, ее развязали. Сначала Беатрис содрогалась при виде очередной тесной щели, несколько раз она с трудом удерживалась от истерики, когда кто- нибудь заслонял лампу и ее окутывала темнота. Инстинктивно она старалась как-то защитить большой живот. К счастью, сама она была маленькой и изящной. А Болли Болисону пришлось раздеться и протискиваться между камнями нагишом. Был даже момент, когда к рукам ему привязали веревку, чтобы вытянуть из щели. Он не издал ни звука, вылез, улыбаясь, совершенно голый и весь покрытый грязью.
— Ты, Болли, только не думай о женщинах, пока лезешь. А то если у тебя там встанет, нам тебя уже ни за что не вытащить, — пошутил кто-то из викингов.
И всем эта шутка показалась ужасно смешной.
Впереди послышался плеск и крики. Зачиркали огнивом, зажгли лампу. Болли Болисон взял меч, не удосужившись одеться. Беатрис до сих пор не замечала этого меча, необычного, изогнутого полумесяцем. Она никогда еще не видела подобного оружия. Болли Болисон рванулся вперед, в темноту, двое воинов кинулись за ним, один с лампой.
Беатрис услышала крик:
— Здесь Рагнар! Он ранен!
Остальные викинги побежали по тоннелю, женщина поспешила за ними. Теперь уже никто и не думал связывать Беатрис — они забрались слишком далеко под землю, — но она, словно сбившийся с курса корабль, все равно пошла за ними, на свет.
Тоннель уходил вниз и расширялся. Слева в темноте раскинулось широкое озеро, и лампы, отраженные в воде, сверкали среди выступающих из озера колонн, словно россыпи каменьев. На полу лежал мужчина, рослый, худощавый, седой. При виде него Беатрис зажала рот рукой. Он появился при дворе отца за несколько дней до ее побега. Он был кузеном герцога Ричарда и, как говорили, самым свирепым воином из всех, какие только прибывали с севера. Он здесь с одной-единственной целью. Отвезти ее домой — она-то знает своего отца — и убить Луиса. Его зовут Може.
Быть может, он мертв? Может, Господь благословил ее? Нет. Он уже приходил в себя. Кто-то из викингов зачерпнул для него воды из озера.
— Ты великий воин, Рагнар, — проговорил Болли Болисон, — из уважения к тебе я не позволю тебе умереть. Дайте ему напиться.
Викинг поднес рог к губам седого. Може прошептал что-то.
— Он бредит, — сказал викинг.
— Он меня пощадил, — проговорил Може. — Он пощадил...
— Кто?
— Мальчик, которому я оказал услугу.
— Который мальчик?
— Змееглаз.
Болли Болисон сам взял рог и поднес ко рту Може.
— А, этот странный парень. Я видел, как он не мог ударить другого мальчишку, обозвавшего его бабой. И еще я видел, как он накинулся на греков, словно самый настоящий герой.
— Моя жизнь — это огонек. Он подул на него и сбил меня с ног.
— Колдовство! — воскликнул Болли Болисон.
— Магия сейда, — поправила женщина с изуродованным лицом. — Если мальчик пощадил Рагнара и бросил его здесь, нам больше нет нужды гадать, отчего в городе разразилась непонятная эпидемия смертей.
— Мы убьем его и получим от императора славную награду! — сказал викинг из отряда. Беатрис слышала, как его называли Грегниром.
— Может быть, — сказала женщина, — а может быть, и нет. Нам надо добраться до воды.
Може понемногу приходил в себя.
— Они прошли через это озеро, — сказал он. — Путь нелегок. Я уже пытался.
— Под водой? — спросила женщина.
— Да.
—Как и было предсказано. Болли, даже тебе придется собраться с силами.
— Что мне делать?
— Пройди под водой и выберись на другую сторону.
— Если там есть другая сторона, — заметил Грегнир.
— Есть, — сказала женщина.
— Но я не смогу пройти! — Беатрис не успела сдержаться. Она слышала, как ее голос эхом отдается от сводов пещеры. Може поглядел на нее, и на его лице заиграла слабая улыбка узнавания.
— Сможешь и пройдешь, — заверила женщина. — Болли, возьмешь веревку. Протащишь ее под водой, а потом просто вытянешь остальных. Для того, кто пойдет следом, путь будет не так труден.
Може сидел в свете факелов неподвижно, словно тролль, и не сводил с Беатрис глаз. Какой у нее выбор? Лезть в воду или остаться здесь с ним.
— Ты сказал «они прошли», — вспомнила женщина.
— Да, вала, волкодлак и еще ученый Луис, — сказал Може.
— Ты хотел убить человека-волка?
— Нет, госпожа, ученого. — Он так и не сводил взгляда с Беатрис. Она кинулась к нему, чтобы ударить, но ее перехватил Грегнир.
— Он говорит о моем муже! Половину состояния тому, кто убьет его прямо сейчас.
— У тебя нет состояния, госпожа, — заметил Може. — Теперь отец не даст за тобой никакого приданого.
— Если поможешь нам, мы отдадим ее тебе, — пообещала вала.
— Нет! — воскликнула Беатрис. Но никто не ответил.
— Я заплачу тому, кто останется здесь с госпожой, пока я схожу за ученым, — проговорил Може.
— Это невозможно, — сказал Болли Болисон. — Она должна идти с нами. Если твой ученый на той стороне, то ты получишь обе половины разбитой чашки.
Може сверлил Беатрис взглядом.
— Я не позволю причинить ей вред, — заявил он.
— Все, что с нами случается, в руках норн, — заметил Болли Болисон. — Ты могучий воин, Рагнар, ты безжалостный убийца. Но и я таков. Вдовы проклинают мое имя от берегов Британии до халифата. Тебе известно, кто я.
Беатрис содрогнулась. Она поняла, что сейчас происходит. Приехав в Нейстрию, ее отец очень старался перенять французские манеры, однако же в споре или в сражении он снова становился настоящим викингом. И он переходил на возвышенный слог, когда хотел сказать противнику: «Я готовлюсь вписать свое имя в сагу. Вот так говорят настоящие герои».
— Известно, — ответил Може, — хотя мне всегда хотелось проверить, таков ли ты на самом деле.
Болли Болисон взялся за меч, однако вала остановила его взглядом.
— Пути обратно нет, — сказала она Може. — Сейчас Нумеру стерегут три сотни воинов, и если ты каким-то чудом сразишь Болли, тебе не спастись от них. И от меня.
Може поглядел в обожженный глаз женщины и склонил голову.
— Ты вала и, как я вижу, великая колдунья, — проговорил он.
— Мы пришли сюда, чтобы исполнить работу не для земного правителя, — продолжала она. Колдунья тоже говорила с большим достоинством. Она, как поняла Беатрис, хочет оказать честь Може, но в то же время подчеркивает собственное высокое положение, требуя относиться к ней с должным почтением. — Наши судьбы связаны. И эта девушка принадлежит источнику. Так было предсказано.
Все долго молчали, но Може, кажется, смирился с тем, что женщина не позволит ему помешать ей. Заговорил Болли Болисон:
— Дайте мне веревку. Я пойду первым. Привяжите девушку, она благополучно окажется на той стороне, если не будет сопротивляться. Наденьте на нее шлем кого-нибудь из этих покойников. Есть у вас трут для ламп?
— Да, господин.
— Он же убийца! — Беатрис ткнула в Може.
— Мы все здесь убийцы, — ответил Болли Болисон. — Норны спряли нам судьбы, девочка. Прими свою, потому что изменить ее ты не в силах. В опасное место лучше отправляться с улыбкой, чем хныкать, как дитя.
Он вошел в воду только с мечом на поясе и со шлемом на голове. Когда вода дошла ему до живота, он остановился.
— Холодная? — спросил Грегнир.
— По сравнению с Эйта-фьордом просто баня, — сказал Болли, уходя дальше.
Беатрис загнали в озеро древком топора, остальные викинги полезли следом. Вода была обжигающе холодная, и она вскрикнула, но Може подтолкнул ее в спину.
Там, где своды пещеры смыкались с поверхностью воды, Болли Болисон развернулся.
— Здесь?
— Волкодлак нырнул немного левее.
— Что ж, парни, пожелайте мне удачи, — сказал Болли Болисон.
Он сделал три глубоких вдоха и нырнул. Довольно долго ничего не происходило. А затем...
— Он дергает за веревку, — сказал Грегнир. — Он прошел!
— Девушка идет первой, — приказала женщина, которую называли валой. — Голову защитит шлем, а ты постарайся лечь на спину и отталкиваться от потолка руками. Когда воздуха в легких не останется, делать это будет легче, но ты все равно мне не поверишь. Так что увидишь сама.
На середине веревки сделали петлю, чтобы привязать Беатрис за руки, Грегнир схватил конец, не позволяя веревке уйти под воду.
— Если я потеряю ребенка, я тоже умру, и все ваши старания ни к чему не приведут!
— Ты не потеряешь ребенка, — заверила вала. — Твоя судьба выше этого.
Где-то в пещерах, ближе к поверхности земли зазвучал вой, леденящий воздух.
— Быстрее! — сказала вала.
Беатрис развернулась к Може.
— Значит, ты пришел сюда, чтобы найти моего мужа, — сказала она.
— Да, госпожа.
— Что ж, и я тоже.
Один из викингов дважды сильно дернул за веревку, сообщая Болли Болисону, что на этой стороне все готовы, Беатрис вдохнула побольше воздуха, и ее затянуло под воду. Холод на какой-то миг заставил ее позабыть все страхи, ей показалось, что голову и грудь обмотали полосой ледяной стали. Думать о чем-либо было попросту невозможно. Неожиданно тащить ее перестали, и веревка провисла. Она хотела закричать, но вода тут же запустила ей в горло свои ледяные пальцы, душа ее, замораживая все звуки, и Беатрис провалилась в черноту.