Глава 18

А изза камней к этим двоим подтягивались все новые и новые наездники. На лошадях, на верблюдах… Большей частью – арабы, но коегде мелькало и европейское вооружение. Наверху, в скалах, появились лучники и арбалетчики, что было совсем уж паршиво.

Бурцев не шевелился. Вернуться на катер, где осталось все их оружие, теперь не представлялось возможным. Выйдешь изза укрытия – неминуемо подставишься под стрелу.

– Сидеть тихо, мы тут не одни, – одними губами произнес он.

Дружина напряглась.

Стрелок на верблюде спустил тетиву.

Метательный снарядик с отвратительным свистом пронесся над ухом Бурцева и звонко вдарил в катер. Прилично так долбанул: в борту появилась пробоина. Словно из крупного калибра бабахнули. Одиночным. От такой пульки никакой доспех не спасет!

Падая за спасительный валун, Бурцев отметил, что «мумия» на верблюде уперлась ногами в рога аркабалисты и, не слезая с горба, перезаряжает убойное оружие.

– Я помогу! Сейчас!

В катере – за иллюминатором рубки – мелькнуло лицо Ядвиги. Лицо и руки. В руках полячки – «шмайсер». Чего она там задумала? На подвиги рыжую потянуло? Вспомнила, блин, новгородские занятия по стрелковому делу?!

– Ядвига, прячься! – дико заорал Освальд. Спрятаться ее заставил не крик пана, а камень, пущенный из пращи. Ядвига убрала голову за долю секунды до того, как булыжник разнес вдребезги стекло иллюминатора. В разбитый проем тут же влетела стрела. Другая…

Еще парочка вонзилась в палубу. Следующие три чиркнули о гальку между катером и валуном, за которым залегла безоружная дружина. Нападавшие давали понять, что высовываться не следует. Никому.

Ядвига и не высовывалась. Выставив только ствол немецкого пистолетапулемета, дала очередь через иллюминатор. Вслепую. В небеса над Святой землей.

Если полячка рассчитывала напугать противника, то это ей не удалось. Ребятки на лошадях и верблюдах, в отличие от пиратов, видимо, не в первый раз слышали «шмайсеровский» стрекот. Привычные – емое! – обстрелянные… А потому и действовали смелее, решительнее. Не побежали, сломя голову, а дали ответный залп.

В считанные секунды стрелы утыкали катерок. Над валуном тоже свистело – головы не поднять. Стукнул о гальку и отскочил в сторону еще один увесистый пращевой снаряд. Еще два или три оперенных древка со стальными жалами влетели в иллюминатор. Вторая пулька из нагорбного суперарбалета ударила в рубку. Брони на катерке не было, так что маленький кругленький шарик прошил ее легко. Может быть, даже насквозь.

– Ядвига, отставить! Лежи тихо и не дергайся! – выкрикнул Бурцев. Пока еще не поздно. Пока еще есть надежда, что девчонка жива…

На катере стало тихо. На катере не дергались, не стреляли. Или полячка вняла совету, или затихла совсем уж по другой причине.

– Да я их! – ярился, брызжа слюной и слезами, Освальд. – Я их всех! Без меча! Да за Ядвигу я их голыми руками!

Гаврила, Дмитрий и Збыслав навалились на рыцаря. Уткнули мордой в мокрую гальку, втроем удерживая добжиньца от бессмысленной смерти.

– Кто там?! – Джеймс тряхнул Бурцева. – Ты успел разглядеть?

– Ктокто… верблюд в пальто! Рыцари какието и целая толпа горячих ребят вроде нашего Хабибуллы.

– Сарацины?

– Да уж, наверное, не эскимосы!

– Не кто?

– Отстань, а, брави? Дай подумать, что делать.

Один отстал – другой пристал. Теперь уже Хабибулла, услышав свое имя, наседал с расспросами.

– ВасилийВацлав, кто? Кто это? – требовал Хабибулла потатарски.

– Дружки твои, – буркнул Бурцев. – Сарацины. Ты это… спроси, чего им от нас надо.

Массированный обстрел из луков, арбалетов, пращи и самострелашарикомета тем временем прекратился. Послышались воинственные крики, топот копыт. Лошади и верблюды противника приближались к валунуукрытию. Начиналась атака…

– Айза э?!^[190] – заорал изза камня Хабибулла.

Наверное, услышать арабскую речь от людей с немецкого катера здесь никак не ожидали. Крики и топот стихли. Хабибулле ответили.

– Мэ хэза?!^[191] – расслышал Бурцев.

– Эсми Хабибулла ибн Мохаммед ибн Рашид ибн Усама ибн… – громко и торжественно затянул араб.

Когда он наконец закончил, воцарилась тишина. Только море за спиной попрежнему шумливо боролось со скалами. Да совсемсовсем близко всхрапывали кони. И топтались верблюды.

– Валлахи?^[192] – недоверчиво поинтересовался ктото из нападавших.

– Валахи! – Хабибулла бесстрашно поднялся над камнем.

Стрелы в него не летели. Камни и убийственные шарики – тоже. И грозных воинственных кличей больше не звучало. Зато воздух содрогнулся от многоголосого радостного вопля.

Елкипалки! Похоже, Хабибулла ибн… ибн… ибн… в этой буйной компании – свой человек.