на главную   |   А-Я   |   A-Z   |   меню


Глава 4

Робинзон и его вахта

Колдуну казалось, что он в земле. Земля навалилась сверху, снизу и с боков, и уже намеревалась сжать зубы. Только – вот беда – зубов у нее не осталось. Земля была старенькая, зубы у нее выпали, и потому она собиралась жевать Колдуна долго, как старик беззубыми челюстями обсасывает хлебную корку. Впрочем, на сей раз старик решил себя побаловать – кроме хлеба, подзакусить горелым жиром. Смрад этого жира пробился сквозь сон Колдуна вместе со слабым желтым огонечком. Огонек приблизился, наплыл, и в его дрожащем свете над Колдуном воздвиглась огромная тень. Тень была широка, космата и зверовидна. Склонив над жертвой страшную черную харю, она распахнула пасть и сказала:

– Бу!

Неизвестно, какой реакции ожидала тень, но Колдун выкинул вперед ногу и впечатал ботинок прямехонько туда, где у тени, будь она человеком, находилось бы солнечное сплетение. С воплем тень сложилась пополам и исчезла. Огонечек тоже полетел куда-то вниз, и вдруг в пещере – если это была пещера – вспыхнуло яркое пламя. Завыло еще жалобнее, и вой прорезался вполне членораздельными криками:

– Черт! Туши! Туши, сука!

Колдун спрыгнул с лежанки и обнаружил, что тень катается по полу землянки. Меховая куртка весело полыхала. Рядом валялась горящая консервная банка с остатками жира. Мохнатая шапка слетела с головы тени, обнажив курчавую шевелюру и молодое, черное и перепуганное лицо. Колдун огляделся, сорвал с лежанки серое армейское одеяло и набросил на воющего и катающегося человека.


– Черт, братишка! Я же просто пошутил! Я ж не знал, что ты психованный!

Хозяин землянки, назвавшийся, вопреки африканской внешности, Свеном Густавсоном, сокрушенно разглядывал прожженную куртку. Вместо масляной горелки он засветил электрическую лампу на аккумуляторах. В ее белом свете обнаружилось, что землянка довольно низкая, пол ее покрыт лапником, а кроме лежанки – длинной и узкой ниши в земле, – имеются складной стол, электропечка, несколько плотно набитых пластиковых мешков, канистра с водой и два ящика с патронами для винтовки. Сама винтовка была прислонена к стене. Над ней висел плакат, изображавший огромную задницу с картами западного и восточного полушарий на круглых ягодицах и надписью «World Peace»[3]. На шесте, торчащем в углу, висело несколько кроличьих шкурок. На столе между алюминиевыми кружками и тарелками лежал короткоствольный «Узи», а на печи стоял древний металлический чайник. Сковородка и кастрюля с вмятиной в боку валялись под столом. От пола поднималось несколько земляных ступенек, ведущих к железному люку. Судя по надписи, люк был похищен у муниципалитета города Эрнсдейл и в лучшие времена закрывал канализационный колодец.

– Я тебя к себе притащил, в постель уложил, – продолжал стенать афродатчанин.

На вид ему было лет двадцать пять. Под курткой обнаружилась грязноватая майка с большими красными цифрами «9-11», а ниже – широченные хэбэшные штаны с огромным количеством туго набитых карманов.

– В свою, блин, родную постельку уложил человека… а он меня за мою доброту чуть не угробил!

– Извините, – сказал Колдун, не чувствуя за собой ни малейшей вины.

В землянке невыносимо воняло гарью и жженой шерстью. Еще поохав, хозяин дома взобрался по ступенькам и чуть отодвинул крышку люка. В щель ударила полоска дневного света. Дышать стало полегче.

Колдун порылся в карманах. Гостеприимный хозяин успел избавить его от массы полезных вещей.

– Что-то потерял, братишка?

– Пистолет можете оставить себе. К нему все равно патроны кончились, – хмыкнул Колдун. – Ампулу верните.

– Ампулу? Какую ампулу?

– Стеклянную.

Некоторое время негр молча взирал на гостя, а затем расхохотался:

– А тебя, малыш, так просто не раскрутишь. Что у тебя там? Дурь? Антибиотик?

– Лекарство от кашля.

Густавсон, все еще ухмыляясь, полез в один из карманов и перекинул Колдуну ампулу. Тот ловко ее перехватил. Афродатчанин лихо подмигнул и сказал:

– Ладно, не держи зла. В лесу свои законы, но я нормального пацана не обижу. Я ж так обрадовался, когда тебя нашел. Думал, впервые за сто лет с человеком поговорю.

– Сто?

– Ну, не сто. Если верить моим часам, – тут Густавсон щелкнул по охватывающему его запястье браслету, – пять лет, десять месяцев и восемнадцать дней.

– Все это время вы провели здесь?

Афродатчанин широко ухмыльнулся, обнажив крупные белые зубы:

– Не всё. Чуть меньше. Я вообще-то из Олбани, штат Вашингтон. Слыхал про такой? Но перед эпидемией в Торонто ошивался.

– Эпидемией?

– Ну да. Ты с какого дуба рухнул, братишка? Или тебя затянуло во временную дыру? Не знаешь, что у нас тут всемирная чума и трындец человечеству?

Колдун, сидя на лежанке, задумчиво оглядел Густавсона. На психа этот парень не был похож, да и не тянуло от него запашком безумия, неплохо Колдуну знакомым.

– У вас есть рация? Какие-нибудь приборы связи?

Густавсон нырнул под стол, порылся в царящем там бардаке и извлек плоскую коробочку спутникового телефона.

– Вот. Только нет сигнала, потому что мир накрылся крышкой от Большого Белого.

Он перебросил телефон Колдуну. Тот попробовал включить прибор – без всякого результата.

– У-упс, – радостно прокомментировал негр.

– Батарейки у вас к нему есть?

– Батарейки все сдохли, извини. Но я не такой придурок. Я два года пробовал поймать сигнал.

– В Барри стояла заглушка. Мы ее отключили.

– Вы? Чип, Дейл и их подруга Гаечка?

– Как, по-вашему, я оказался в лесу?

– А черт тебя знает, братишка. Может, Рождество наступило рано, и Санта-Клаус притащил тебя в мешке. Я еще в детстве просил старикана принести мне маленького братика… правда, не ожидал, что братик будет белым. Да и посылка задержалась, но я так думаю, что у Санты и без меня много было дел. А теперь по причине конца света он остался без работы, вот и решил выполнить мой заказ. Не выпить ли нам по этому поводу?

Густавсон протянул длинную руку и вытащил из-за печки плоскую стеклянную бутылку, судя по этикетке – бренди.

– Кроме меня, в лесу никого не было? – спросил Колдун.

– Было. Кролики, еноты, ракунсы, дикобразы, звероящеры, летюги и один очень голодный Вендиго[4]

Колдун ощутил сильное желание стукнуть балагура еще раз.

– Я спрашивал о людях.

– Ах, люди? Это Дейл и Гаечка, в смысле? Нет, их не видел. Только ты дремал под сосной, и вид у тебя был неважный. Я было решил, что у меня глюки, и так себя ущипнул за руку, что чуть не отхватил кусок мяса.

В доказательство Густавсон сунул Колдуну под нос здоровенную пятерню. Никаких повреждений на ней заметно не было.

– Давно вы меня нашли?

– Вчера на рассвете. Ты сутки продрых, но поскольку дышал, я решил, что дух твой еще не отправился к Маниту в поля вечной охоты. Так мы выпьем или где?

Колдун обреченно посмотрел на бутылку. Выпивать ему совсем не хотелось. Однако пришлось – под аккомпанемент бесконечного рассказа афродатского Робинзона о его похождениях.


«Поддался я на уговоры этого суки-сержанта. Мол, в армии и пиво холодней, и девки покладистей. Слезете вы с соцпособия, поставят вам новенькие биочипы, будете вы быстрее «боинга» и сильнее дроидов. Делать ничего не надо, служба пустячная. Главное – учебку пройти, а там дослужитесь до офицерского чина, станете полноправными членами общества, а потом, глядишь, в генералы, а оттуда прямой путь в Бессмертные. Пел, что целый оркестр в стрип-баре. Короче, подписался я. Мне главное что? Работы ведь на гражданке не найдешь, всюду эти «автоматические помощники» – то есть попросту боты, которым платить не надо, а братьям ежемесячное пособие в зубы и конура в застройках. Вот и пошел я в армию. Никаких девок там не было, жрачка скверная, пиво только в увольнительной и за свой счет. Зато гоняли нас с полной выкладкой каждый день и без всяких биочипов – потому что какой дурак на мясо будет дорогую биоинженерию тратить? А потом началась заварушка в Венесуэле. Официальные СМИ это дело замалчивали, но по сетевому ТВ такие кадры крутили, что мама не горюй. Перед отправкой дали нам увольнительную, с папами-мамами попрощаться. Не знаю, на что они рассчитывали, но половина сразу сдернули куда подальше. Мы с одним братишкой в Канаду подались, чтобы нас обратно не загребли.

Братишка оказался деловой. У него друган крутил в Торонто бизнес. Если помнишь, лет десять назад пошла мода на всякую индейскую экзотику – бубны, бусы и прочие тотемы. Короче, был у него магазинчик на перекрестке Янг и Спадайны и поставщики из аборигенов.

Индейцы в последнее время у канадского правительства обратно половину земли скупили, в основном на востоке. И тут неподалеку одно племя поселилось. Оджибуэи, живут по заветам предков. На самом деле они такие же оджибуэи, как я Боб Дилан, так – помесь гуронов с англосаксами. Так они все эти фальшивые древности делали и нам сплавляли. Маски там, луки, мокасины и другую проду. Жили в лесу, товары из города, что там надо – муку, гвозди и прочее, на каноэ завозили. Короче, поплыл я к ним за партией товара. Прибыл. Все хорошо, вождь ихний мне лыбится, его дочка глазки строит. Живут они ни в каких не в вигвамах, а в нормальных сборных коттеджах – еще раньше на вертолетах стройматериалы подогнали. Живут по принципу: нас никто не трогает, и мы не трогаем никого. Ладно. Гружу товар, попутно дочку вождёвую щупаю. И тут бах! По ТиВи хорошие новости: эпидемия, карантин. Ладно, думаю, посижу-ка я от греха пока здесь. А уже осень, первый снег того и гляди выпадет. Посижу до весны, думаю, тем более моя Долли – это дочка вождя – очень аппетитная девочка. И папахен ее не возражает. И сижу.

Все поначалу хорошо. А потом ТиВи заткнулось. Совсем. У одного старикана в поселке был древний радиоприемник, так поначалу его слушали. Болботало там чего-то о всеобщей эвакуации, карантине и военном положении, потом перешло на испанский, а потом треск на всех частотах. И всё, никакой связи, даже через спутниковый телефон – у вождя был. Прямо Стивен Кинг. Читал у него «Противостояние»? Нет? Ну ладно. Сижу у оджибуэев. Учусь силки на кроликов ставить. Вдруг в одно прекрасное утро пацан из леса прибегает, весь серый, и орет чё-то по-ихнему. В деревне шухер. Я к Долли: что, мол, к чему? А она рыдает, трясется вся и говорит, что завелся у них тут в лесу Вендиго, папку этого пацаненка сожрал. Я ей: «Что за хрень? Двадцать первый век на дворе, подруга, какие еще Вендиго?» Ну, она поуспокоилась. Только в лесу на самом деле нехорошо стало. Охотники начали пропадать, а ночами по улице кто-то ходит и дышит в окна. Утром на снегу следы – вроде человечьи, но босые. Кто зимой босиком по снегу бродит? И пальцы у него не как у человека, а как у обезьяны. Ладно. Я пацан не трусливый, взял винтовку и в лес по этим следам пошел. Думаю, отслежу эту снежную обезьяну. На дворе вроде день, все бело кругом и как бы не страшно. Только посвистывает чего-то, а чего свистит – непонятно, вроде и ветра совсем нет. Я иду, и отчего-то меня жуть такая разбирает. У нас в учебке сержант говорил: «На войне, парни, доверяйте инстинктам. Разум – херня и вообще штука лишняя, а инстинкты плохого не подскажут». Чувствую – обратно надо валить. И тут в кустах как затрещит! Я, короче, на землю брякнулся и лежу.

А оно мимо шкандыбает. Вроде человек, только длинный такой, желтый, тощий, ребра торчат, башка косматая, а глаза… Страшненькие глаза, короче. Красным светятся. И лапы ниже колен свисают, а на них когтищи – во! Лежу я, короче, не дышу. Потом, когда оно убралось, встал и к деревне обратно пошел.

А деревни-то уже и нет. Весь снег кровью забрызган. Люди, напополам разорванные или вообще изъеденные. Что тут со мной сделалось, не помню. Очнулся я уже в каноэ. Река-то не замерзла, и погреб я оттуда, короче, как на моторном катере.

Потом к людям пробраться хотел. А людей нет. На дороге – блокпост военный, а над ним вороны вьются, чё-то там из снега выклевывают, что еще осталось. В городе еще жутче. Всю зиму я от тварей всяких прятался, вспоминать тошно. А к весне, думаю, совсем хана будет, когда снег растает и вся эта зараза, трупаки гнилые, из него попрет. Сделал я запас и по первым весенним денечкам обратно в лес подался. Так с тех пор и живу. Здесь все же полегче, чем в городе, хоть воздух чистый и зверье не такое бешеное. Когда надо, по реке сплавляюсь и запасы пополняю. А людей уже шесть лет не видел, ты, братишка, первый. Давай еще выпьем».


– Это не эпидемия, – сказал Колдун. Во рту стоял мерзкий маслянистый привкус сивухи. – Точнее, не совсем эпидемия. И люди еще остались. Я только две недели как прилетел из Англии.

– На ковре-самолете? – хохотнул негр, которого уже изрядно развезло. – То-то слышу, у тебя акцент странный.

– На «Призраке». У восточного побережья курсирует британский авианосец. Если хотите, можете отсюда убраться.

– Да ты что?! Правда? – Густавсон вскочил, пошатнулся и снова сел. – Ну ты, братишка, меня порадовал, – забормотал он. – Неужели старина Свен еще поживет как человек? А бабы у вас там есть?

– Есть.

– Слушай, не верю. Сто лет телку не видел. Подожди. Ты говоришь, вас еще двое было?

Колдун насторожился. О двоих он ничего не говорил.

– Подожди, подожди, надо башку прочистить. А то чего-то меня развезло. Сейчас отварчик сварганю, по оджибуэйскому оригинальному рецепту, и пойдем твоих братьев искать. – Бормоча это, негр убрал со стола автомат, затем налил в чайник воды из канистры и поставил его на печку. – Нет, ну ты даешь…

Колдун наблюдал за хозяином. Тот суетился, доставал какие-то ягоды и пучки трав, тряс кудлатой башкой.

– Послушайте, Свен…

– А?

– Здесь неподалеку нет ничего… необычного? Может быть, логово крупного хищника… – Колдун припомнил клубок тьмы, ворочающийся к востоку от того места, где он заплутал вчера ночью.

– Логово? Нет, братишка, кроме меня, крупных хищников тут не имеется, – хохотнул негр. – Думаешь, я совсем сдвинулся – рядом с хищником свою берлогу обустраивать?

Чайник закипел. Густавсон разложил по кружкам свои припасы и залил кипятком. От напитка пошел травяной дурманящий запах.

– Очень здорово мозги прочищает. Старый оджибуэйский хрен свое дело знал, пусть кишки Вендиго ему будут пухом…

Хозяин землянки врал. Колдун пригорюнился. Слишком часто ему в последнее время врали. Но в Лондоне врали хотя бы опасливо, почтительно, с эдакой лакейской угодливостью. А вот за стенами британской столицы врали нагло и хлестко, так, словно лжецов ни разу в жизни не ловили на вранье.

– Что ж ты не пьешь, братишка?

– После вас, – сказал Колдун.

Негр с удивлением уставился на собственную руку, которая без всякого его вмешательства двинулась к кружке и обхватила ручку.

– Это что еще за…

Рука подняла кружку и потянула ее ко рту гостеприимного хозяина. Тот вцепился в запястье второй рукой. Колдун смотрел на его потуги с улыбкой. Негр поднял на гостя округлившиеся глаза:

– Ты кто вообще? Ты что творишь, а?!

– Нет крупных хищников, говорите? – с расстановкой произнес Колдун. – Что вы в свой отвар намешали?

Некоторое время хозяин и гость в упор смотрели друг на друга. Потом негр ухмыльнулся:

– Ну извини, братишка. Я ж не знал, что ты из этих… Ты ей тоже служишь, да?

– Кому – ей?

Выражение лица у Густавсона сделалось совсем растерянным, и он снова пробормотал:

– Парень, ты кто?

– Великий дух Братца Кролика. Сколько людей вы ей скормили?

Кому «ей», Колдун до сих пор не понял, потому что образ, крутившийся в сознании афродатчанина, был слишком нелеп.

Густавсон молчал. Ручка у кружки нагрелась, обжигая его пальцы. Рука человека дрожала.

– Сколько? – повторил Колдун.

Кружка отплыла от рта гостеприимного хозяина и остановилась над ширинкой. От напитка по-прежнему валил пар. Густавсон дернулся, но если уж Колдуну удавалось кого-то поймать, вырваться было не легче, чем из когтей Вендиго.

– Почему вы меня сразу ей не отдали?

– Так я ж поговорить хотел! – заорал негр. – Знаешь, как давно не выговаривался? А она пока все равно дружками твоими закусывает, ей не к спеху.

Последние слова афродатчанина Колдуну очень не понравились.


Двое притаились за серыми каменными глыбами на вершине небольшого холма. У глаз Колдуна был армейский бинокль, а в бинокле – крайне неприятное зрелище.

Лес подступал к холму, но деревьям отчего-то не хватило сил, чтобы вскарабкаться по склону. Они выслали вперед кустарники, а сами выстроились строгой шеренгой у подножия. Вся лесная опушка заплетена была серыми нитями паутины. В этой паутине, как черные бисерины в пыльном макраме, висели сотни крупных пауков. Прикинув увеличение, Колдун решил, что самые мелкие из пауков размером с кулак, а самые здоровые – с автомобильное колесо. Однако расстроило его даже не это. Сверху, там, где паутина сходилась сплошным куполом, ворочалось что-то огромное, что-то многоногое, с толстым брюхом, заросшим рыжей щетиной. Головы твари Колдун рассмотреть не мог. Рядом с логовом чудовища покачивались два туго спеленатых свертка. Один – судя по размеру, Батти или Хантер – непрерывно дергался, как будто пленник тщился разорвать спутавшие его нити. Второй, намного меньший, висел неподвижно.

– Гаечка, – шепнул в ухо негр.

Колдун окинул его мрачным взглядом.

– Извини. Привычка. Я видел, как мелкие приволокли ей здоровенного блондина в хаки и голую тощую девку.

«Только этого еще не хватало», – подумал Колдун.

Сиби, похоже, так и не добралась до Старого.


Глава 3 Огни в лесу, или EXIT-1 | Геном Пандоры | Глава 5 Поединок