Вашингтон, округ Колумбия, США, 13:55
Итак, самолет будет сбит. Брюс Джонсон не удивился последним новостям из ЦРУ. Карим Сасси непоколебим. Он продолжает держаться вблизи воздушной границы США и не думает запрашивать посадку в другой стране.
Что, черт возьми, с ним происходит?
Не то чтобы для Брюса не существовало ничего святого. По крайней мере две вещи он чтил: семью и свою страну. Горе тому, кто покусится на благополучие тех, кто близок Брюсу, одна мысль об этом приводила его в ярость. То, что ему дорого, Брюс был готов защищать любыми средствами.
Но то, что делал Карим и его сообщники, заставляло его содрогаться от ужаса. Взять в заложники четыре сотни ни в чем не повинных людей, чтобы, поставив на кон их жизни, попытаться изменить политику двух государств! За что должны умереть все эти люди? В этом отношении Брюс Джонсон не понимал Карима, как ни пытался.
«Всегда можно решить дело миром, – учил его отец. – Никогда не поздно пойти человеку навстречу».
И эта максима стала для Брюса главным жизненным принципом. К ней добавилась унаследованная от матери – усердной прихожанки местной церкви – заповедь подставлять другую щеку. В одной из своих студенческих работ Брюс подверг критике диктаторскую политику США и неумение сотрудничать на равных с другими странами. США не должны выступать в роли всемирной полиции, будь то по собственной инициативе или по просьбе со стороны. Нам следует чаще обращаться в ООН за поддержкой и советом, полагал Брюс, и задумываться над последствиями своих действий. Иначе политика может оказаться контрпродуктивной и поставит под угрозу безопасность страны, вместо того чтобы ее укрепить.
Десятого сентября 2001 года Брюс отпраздновал свой двадцать пятый день рождения. Он поужинал с семьей и своей тогдашней подругой в любимой пиццерии, а потом они пошли играть в боулинг. А дальше был обычный вечер и ночь, и наутро Брюс отправился в университет, где первый год обучался в докторантуре.
То, что случилось потом, изменило его навсегда.
Самолеты, врезавшиеся в небоскреб Всемирного торгового центра и Пентагон, камня на камне не оставили от всего, во что верил Брюс. В тот вечер он вернулся домой совершенно другим человеком, а через год оставил науку и устроился в ФБР. Желание писать никому не нужные статьи о внешней политике США пропало раз и навсегда. Брюс захотел изменить ситуацию в мире ради себя и своих близких.
– Почему бы тебе было не пойти в армию? – подал идею его дед.
Брюс знал, что на это ответить. Он никогда не смог бы поднять на человека оружие.
И в этом, как выяснилось, состояла разница между ним и его коллегами, многих из которых, как и его, изменил тот день, 11 сентября. Однако в отличие от него они жаждали мести.
И мстили. В Афганистане, Ираке – везде, где, по их мнению, могли скрываться террористы.
Усомнился и Брюс, словно маятник качнулся в его душе. Но он не сдал позиций и все еще надеялся, что есть другой способ сделать мир безопаснее, кроме как окрасить кровью воды Тигра.
Или, может, нет?
И вот теперь новый антиамериканский план. Рейс 573, управляемый пилотом Каримом Сасси, получившим тайное задание направить «боинг» в здание Капитолия.
Не выйдет.
Но сбить самолет с четырьмя сотнями пассажиров на борту? Что мы скажем их родственникам? «У нас не было выбора»? Но разве это правда?
Брюс еще раз пробежал глазами список того, что успел сделать с начала дня. Итак, он установил контакт с СЭПО и поговорил с Эден Лунделль. Брюс до сих пор не мог понять, как этой женщине доверили возглавлять антитеррористическое подразделение. Хотя что, собственно, знают шведы? Вполне возможно, англичане так и не сообщили им, что за змею пригрели они на груди.
Как бы то ни было, она предоставила Брюсу ценную и в высшей степени интересную информацию.
Карим Сасси не был мусульманином.
Кроме того, имеются неясности в деле Захарии Келифи.
Что, собственно, значило это уточнение насчет религиозной принадлежности Сасси? Все и ничего. Брюс не ставил знака равенства между мусульманами и террористами. Далеко не каждый террорист мусульманин, и наоборот. Но если Сасси не исповедует ислам, какое ему дело до Захарии Келифи и «коттеджа Теннисона»? Не исключено, что Карим просто сочувствовал заблудшему иммигранту и был готов ради него пойти на преступление, однако ничто в его биографии не свидетельствовало о склонности к такого рода поступкам.
Брюс достал фотографию Карима Сасси. Смуглый и широкоплечий, с устремленной в камеру сияющей улыбкой футбольной звезды. Кто он? Кто такой этот человек, заваривший эту кашу?
В дверь постучали. На пороге появился начальник Брюса Джонсона:
– У нас гости из Пентагона.
Брюс убрал фотографию и пошел вслед за шефом по длинному коридору в по-спартански обставленный конференц-зал. Там их ожидали двое мужчин, белокурый и темноволосый. Гости представились, назвав лишь фамилии и звания. Брюс не мог припомнить, что встречался с кем-то из них раньше. Он не располагал временем и надеялся, что совещание не затянется.
Так оно и вышло.
– Мы хотим поговорить о «коттедже Теннисона», – заявил брюнет.
– Мы знаем, что вы уже обсуждали этот вопрос с ЦРУ, но у нас есть новости, которые, как нам кажется, вас заинтересуют, – добавил блондин.
– Собственно, это старая информация, – уточнил брюнет. – Однако еще несколько часов назад мы не считали нужным доводить ее до вашего сведения.
– Но теперь все изменилось, – подхватил блондин.
Брюс переводил взгляд с одного на другого, и происходящее казалось ему чьей-то неудачной шуткой. Если они и дальше будут говорить наперебой, он просто не сможет воспринимать это всерьез.
– Ну и что вы от нас скрывали? – неприветливо оборвал визитеров шеф.
– Не скрывали, – поправил брюнет. – Мы просто перестраховывались.
Брюс поставил локти на стол, пытаясь успокоиться.
– В чем дело? – спросил шеф.
Блондин посмотрел на него как будто со злобой, но не ответил. За него это сделал брюнет:
– Я не знаю, что вам рассказывали о «коттедже Теннисона». Это, как уже говорилось, дело щепетильное. Хотя всем известно, что у нас есть тюрьмы в Афганистане.
Брюс кивнул.
– После второго мая ситуация накалилась до предела, – продолжал темноволосый, подняв брови. – Многие учреждения такого типа были ликвидированы, «коттедж Теннисона» оказался в их числе.
Брюс удивленно заморгал. Белокурый улыбался, откровенно наслаждаясь его реакцией.
– Простите, что перебиваю, – сказал Брюс. – «Коттедж Теннисона» закрыт, я правильно понял?
Второе мая, день, когда Усама бен Ладен расстрелял в Пакистане американский отряд особого назначения.
– Все правильно. То есть наши террористы плохо проинформированы, можно сказать и так.
Не успел Брюс вникнуть в эту новость, как человек из Пентагона огорошил его следующей:
– Не исключено, что шведы вернут Захарии Келифи вид на жительство. Есть информация, что в его деле обнаружены ошибки.
Темноволосый вздохнул, разглядывая свои ногти:
– Так мы, по крайней мере, слышали.
– То есть оба условия могут быть выполнены?
Шеф Брюса прокашлялся:
– Разумеется, все не так просто.
– Вы хотите сказать, что мы скорее расстреляем самолет, в котором летят в том числе и американские граждане, чем во всеуслышание признаем, что «коттедж Теннисона» закрыт? – спросил Брюс.
– Ваш начальник всего лишь имел в виду, что мы не можем объявить об этом просто так, – пояснил брюнет. – Кроме того, мы не вступаем в переговоры с террористами, это принципиально. Только представьте себе, какой пример мы подадим потенциальным угонщикам.
Однако Брюса это объяснение не устроило.
– Но будут расследования, – волновался он. – Такое замять не удастся, люди не успокоятся. Стуят ли наши принципы жизни четырехсот с лишним человек?
Брюнет устало посмотрел на Брюса:
– Неужели вы полагаете, что мы прибегнем к этой мере без крайней необходимости? Разумеется, возникнут вопросы, и мы готовы к тому, чтобы выложить все карты. Представить только, какими предусмотрительными мы будем выглядеть! Из всей этой истории должен напрашиваться один-единственный вывод: террор как метод политической борьбы бесполезен. Кроме того, у нас есть новая информация…
– Какая информация? От кого? – перебил темноволосого шеф Брюса, словно предупреждая очередной удар.
Сам Брюс молчал, пытаясь вникнуть в последнюю мысль брюнета. Они будут выглядеть предусмотрительными. То есть расчетливыми в хорошем смысле этого слова. Насколько оправданны эти ожидания?
– Источник все тот же, – ответил брюнет на вопрос начальника Брюса. – Шведы скоро обо всем узнают от своих немецких коллег. Немцы получили новое электронное письмо. Миссия Карима Сасси не зависит от выполнения известных вам условий. В любом случае он направит свой самолет на Капитолий.
Это не могло быть правдой. В том, что только что сказал брюнет, Брюс не усматривал никакой логики. Блондин пояснил:
– Давайте еще раз вспомним, что происходило сегодня. «Боинг» вылетел из Стокгольма и взял курс на Нью-Йорк. Правительствам двух стран террористы поставили заведомо нереальные условия, особенно если учесть, что на их выполнение отводились считаные часы. Возможно, шведы могли бы уложиться, но только не мы.
– То есть мы с самого начала были обречены на поражение?
– Так точно. – Темноволосый кивнул.
– Но теперь…
– Теперь мы оказались в чрезвычайно странном положении. Потому что, если шведы отпустят Келифи и вместе мы сделаем невозможное: выполним оба условия в отведенный срок, – вероятность того, что террористы нам поверят, ничтожно мала.
– И Сасси разобьет самолет в любом случае?
– Именно так мы оцениваем сложившуюся ситуацию, а потому не считаем целесообразным во всеуслышание объявлять о закрытии «коттеджа».
Брюс вспотел.
– Неужели другого выхода нет?
– Только если мы его посадим.
– Вы посадите самолет?
– Именно.
– Кто посадит? – не понял Брюс.
– Один из наших сотрудников, по случаю оказавшийся на борту этого «боинга». При определенной поддержке с нашей стороны он сможет посадить самолет, если только ему удастся занять место Карима Сасси.
Брюс не поверил своим ушам:
– У вас есть свой пилот на этом «боинге»?
– Да. Но он сотрудник особо секретного подразделения, что придает его миссии известную деликатность. Он возвращается из частной поездки, навещал друзей в Стокгольме.
– Он знает, что происходит на борту?
– Сасси объявил пассажирам, что рейс опаздывает по причине плохой погоды. Он наплел что-то о коммуникационных проблемах в аэропорту, и наш сотрудник тут же связался с нами, чтобы навести справки. Разумеется, мы рассказали ему все.
Бред. Вся эта история полный бред, от начала и до конца.
– Как он с вами связался?
– Использовал телефон на подлокотнике кресла, он путешествует первым классом. Кроме того, у него есть мобильник, хотя сейчас он работает нестабильно.
– Но почему бы вам не посвятить в свои планы кого-нибудь из команды? – спросил Брюс. – У капитана Сасси есть штурман, который без проблем справится с машиной, если только ему удастся сесть за штурвал. Последняя проблема, насколько я могу судить, вполне разрешима.
– Все так, но каким образом нам выйти на этого штурмана? – Темноволосый скрестил на груди руки. – Мы решили, что нашему человеку надо войти в контакт с одной из бортпроводниц, с ее помощью проникнуть в кабину пилотов, а потом расправиться с Сасси.
Брюс попытался представить этого секретного агента, «совершенно случайно» оказавшегося на борту захваченного самолета. Наверняка из тех, с чьей помощью ЦРУ расправляется с неугодными людьми. Ему не впервой такие задания.
– Он предъявит стюардессе нечто вроде удостоверения и скажет, что выполнение очередного задания требует его проникновения в кабину пилотов.
– Только так, – воодушевился Брюс, увидев надежду на спасение. – Конечно, при таких обстоятельствах Сасси никого из посторонних к себе не пустит.
– А что, если на борту есть бомба? – напомнил начальник Брюса.
– Ее нет, – ответил темноволосый. – Ее не может там быть. Бомбу придумали, чтобы отвлечь наше внимание от Сасси.
– И когда ваш сотрудник начнет действовать? – спросил Брюс.
Темноволосый взглянул на часы:
– Мы ждем от него сообщения с минуты на минуту.
Брюс посмотрел на свои сложенные в замок пальцы.
Итак, «коттедж Теннисона» закрыт.
Захария Келифи может быть освобожден.
С минуты на минуту самолет окажется под контролем Пентагона.
Если, конечно, их агент сумеет проникнуть в кабину пилотов.