ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ.

От молний и бурь, Наш Император, избавь нас. От чумы, обмана, искушения и войны, Наш Император, избавь нас. От щупалец Кракена, Наш Император, избавь нас.

Две женщины прижались одна к другой, отведя взгляды от развернувшейся вокруг картины ада, каждая из них сжимала цепь серебряного розария. Тонкая нить бусин была простым символом, иконой личной преданности, меркнущей в лучах славы и великолепия великих церковных артефактов, но сейчас она была ничем иным, как маяком к вере сестры Верити, ничем иным, как символом верности сестры Мирии. Колдовской огонь ревел над ледяным каменным полом, и лазурные молнии окутывали их, но те все равно молились.

От богохульства Падших, Наш Император, избавь нас. От похоти демонов, Наш Император, избавь нас. От проклятия мутанта, Наш Император, Избавь нас.

Легенды гласили, что вера Адепта Сороритас была настолько крепка, что ни один псайкер ни мог сломить их преданности, что лишь самый ужасный из всех колдун мог осквернить их чистоту. Говорилось, что когда сестра переисполнена своей набожностью, в миг, когда она находится в состоянии целомудренной жертвенности духу Бога-Императора, щит веры, что ее окружал, был способен отвести от ее разума любые заблуждения и порочность. Лишь когда вера достигала своего предела прочности, Сороритас могла в полном смысле слова познать силу своей фанатичности.

Мирия стиснула серебряный розарий и прокричала слова молитвы, взывая к небесам:

- A morte perpetual.

Пробившись сквозь треск психического пламени, голос Верити завершил последнюю строку:

- Domine, libra nos.

Обжигающая убийственная жара спала так же внезапно, как и возникла, вновь сменившись пробивающим до костей морозом. Верити распахнула глаза и увидела стоящую перед ней Мирию, изо всех сил сжимающую ее розарий.

- Мы… мы невредимы… Во имя Трона, мы отвели ветер смерти. Одной лишь верой мы сделали наши души крепкими, как броня!

Глаза Мирии сверкнули, когда она взглянула в ответ, вскидывая свой плазменный пистолет в ее бронированном захвате.

- Да… Да, дорогая сестра, Катерина хранит нас. Мы выстояли.

НЕТ!

Ярость ЛаХэйна сотрясла залу.

Этого не может быть! Вы должны быть мертвы, назойливые шлюхи!

Боевая сестра отпустила розарий и взглянула на врага.

- Я умру, когда меня призовет к себе Бог-Император, а не когда станет угодно лживому сумасбродному психопату, - она послала залп плазменных болтов, испарившихся в ауре лорда-жреца. – У тебя не получилось сломить нас, ЛаХэйн. Теперь твой черед!

К удивлению Верити, целестинка метнулась к раскаленному добела ореолу энергии, ее черные керамитовые перчатки заискрились, сомкнувшись на поверхности одного из вращающихся колец. Она выкрикнула ее имя, но останавливать ту было уже поздно. Внезапным ярким всполохом молнии движение кольца увлекло за собою Мирию, втянув ее прямо в пси-сферу дьякона. Внутри орбиты ореола женщина казалась мерцающим проблеском, словно в пределах радиуса механизма время текло по-иному.

Резкое и ужасное ощущение дислокации. Такое чуждое и в то же время такое знакомое, она всякий раз испытывала подобное чувство, когда, будучи на борту звездолета, погружалась в миазмы варп-пространства. Органы чувств Мирии на краткий миг помутились, и она подавила в себе приступ поднимающейся к горлу желчи, когда мир вокруг нее начал перемещаться.

Находясь в ореоле древнего механизма, она дрейфовала как будто при нулевой гравитации, всеми силами лишь держась за вращающиеся кольца фазового железа. Ей казалась, словно она находится в сфере покрытого льдом стекла – очертания и цвета камеры она не мола различить, видя лишь размытые искаженные пятна. Она слышала подле себя резкие чуждые звучания продолжительных криков и невнятных воплей, слышала мысли, сочащиеся из умов каждого живого существа в пределах крепости. На миг ей показалось, что она слышит кричащего в агонии Торриса Вона, но через миг эхо сникло.

ЛаХэйн плавал над ее головой, его глаза сверкнули ненавистью, когда он опустил на нее взгляд.

- Как смеешь ты приближаться ко мне? Ты оскверняешь это святое сооружение своим присутствием!

- Еретик, - резко ответила она. – У тебя нет прав говорить рассказывать о святости. Ты принес в жертву привилегии церкви и собственную человечность в тот день, когда решил восстановить этот артефакт!

Жрец вскинул руки, и его ярость вспыхнула красными искровыми разрядами.

- Как можешь ты быть настолько слепой, высокомерная девка? Ты есть та, кто стремится оборвать стезю Императора, а не я. Ты та, которой не дано понять грандиозности этого устройства! – оп подплыл ближе к ней, весь сочась энергией. – Я буду знать Его. Я отодвину вуаль времени и добуду сознание Бога-Императора, чего не мог сделать ни один человек за десять тысяч лет! – ЛаХэйн улыбнулся. – И когда это случится, когда Он стряхнет с себя пыль эпох и откроет свои глаза, то увидит пред Собою мое лицо. Это и будет моей жалованной наградой!

Мирия направила свое оружие:

- Никакими словами не описать в полной мере моего омерзения к тебе, жрец. Это безумие закончится здесь, - она выстрелила.

Дьякон поторопился вскинуть щиты силы, зачерпнув из внутренней поверхности колец льющиеся потоки мерцающей энергии, дабы блокировать каждый сверкающий болт плазмы. В его глазах Сороритас отчетливо видела растущую тревогу. Будучи отдаленной от вращающихся колец, она давала ему возможность собирать энергию с большей легкостью, нежели сейчас, находясь вблизи от него и тем самым заставляя все его превосходство трещать по швам. Этот новоиспеченный колдун вне сомнений обладал такой силой, с которой она раньше даже не сталкивалась, но для ЛаХэйна эти способности были в новинку, а посему использовал он их весьма неумело. Вместо того чтобы дать ей отпор, он весь ушел в оборону. А она двигалась и стреляла, стреляла и двигалась, выматывая его.

ЛаХэйн взревел в ярости и что-то сотворил свободной рукой. Мирия почувствовала как ее желудок сводит в новом приступе тошноты, когда машина начала целиком перемещаться по зале, а стены стали медленно смещаться за стекловидным полем ауры.

- Еще, - в рычащем вздохе произнес он, - мне нужно еще силы…

Механизм неумолимо направился в горловину вулканического кратера, поднявшись там к геотермальным силовым акведукам, змеящимся внутри базальтового дымохода. Толстые адамантовые каналы углублялись в жидкое ядро Невы, к энергоперерабатывающим механизмам такого прогресса и возраста, принцип которых не смог бы пояснить никто, кроме самых осведомленных адептов-механикусов Марса. ЛаХэйн зашипел и сконцентрировал свои новые силы, вытягивая сырую энергию прямо из сети трубопроводов.

Выстрелы Мирии безвредно бились в выставленные им щиты, испаряющие каждый болт. Целестинка почувствовала давление внутри сферы механизма, когда лорд-жрец начал подпитывать себя, отчего его плоть резонировала энергией. Жилистое, тощее тело ЛаХэйна изменилось, приосанившись и набрав массу за мгновение. Он так стремился походить на бога, которым он, как полагал, уже стал.

Она не прекращать стрелять, плазменный пистолет в ее руке становился все горячее и горящее, раскаляясь до цвета красной, яростно кипящей магмы под их ногами. Генераторные кольца на казеннике оружия светились бело-голубым энергетическим светом, и накал активного оружия, жгущий сквозь флексталь и керамитовые пластины перчатки, касался ее плоти. Глифы, предупреждающие об опасной возможности перегрузки, мерцали на рукояти. Но она все равно продолжала стрелять.

- Зачем ты отвергаешь меня? – крикнул ЛаХэйн. – Ты не понимаешь, что я делаю? Ты хочешь, чтобы наш Повелитель провел вечность в статизе, замороженный вечной смертью, заморенный жизнью, не сумевший завершить Его наивеличайшую работу?

- Ты всего лишь человек, - парировала она, - а люди не смеют распоряжаться судьбой Императора!

Он плотоядно посмотрел на нее сквозь дымку расходуемой плазмы.

- Опусти оружие, Мирия. Твое сердце чисто, ты доказала это. Богу-Императору, когда Он пробудится, понадобятся столь благочестивые, как твоя, души, и ты сможешь стать частью этого нового начала… - Подумай, - крикнул дьякон. – Ты сможешь стать новой Алисией Доминикой, наивеличайшей их всех святых во плоти!

Его предложение привело ее в нерешительность: имя наивеличайшей из Сестер Битвы, почтенной Матери Каждого Ордена звучало в ее сознании. Быть упоминаемой наравне с нею… Она даже в мыслях представить это себе не могла.

- Ты можешь стать такой женщиной, - надавил ЛаХэйн, ощутив ее нерешительность, - все твои ошибки будут исправлены, все твои неудачи обратятся победами, каждая смерть станет жизнью – тебе должно лишь прекратить противиться правде!

Лета и Иона. Порция и Рейко. Их и многих других она увидела в своем сознании, и их молящие лица помогли ей выбрать ответ. Дать какой-либо другой – значило отвергнуть их веру, ради которой они умерли, и отринуть правду, что была в ее собственном сердце.

- Во имя Катерины, - прокричала она. – Смерть колдунам!

Искры жалили ее, сыплясь из накаленных до предела тонких механизмов оружия, волны излучаемого жара плавили керамит на кончиках ее пальцев. Плазменные болты, обычно коллимированные и имеющие определенную форму, выбрасывались из оружия яростно визжащими плевками, пистолет трещал целиком от продолжительности нагрева. Рыча от полученного отказа ему сдаться, ЛаХэйн продолжал отражать ее атаки. Оружию были отведены секунды до критического отказа, и с шипящим хрустом оболочка треснула по всей своей длине. Предупредительные глифы опасно засияли краснотой. В последний миг Мирия напрягла свои мускулы и изо всех сил швырнула оружие в лорда-жреца.

Ошибка ЛаХэйна была в том, что он отреагировал как человек, а не как псайкер. Его обретенные силы позволили бы ему обвести от себя летящее в него оружие в мгновение ока, но они были слишком новы для него и не сумели заменить ему рефлексы. Дьякон поймал оружие руками и взвыл, когда жаркий накал обжег их, и в тот же миг перегруженный плазменный пистолет разорвался во вспышке огня.

Взрыв сорвал большие куски оплавленной плоти с Виктора ЛаХэйна, испепелил мягкие ткани его глаз, и разворотил его всего лезвиями огня, столь же жаркими, как солнце. Кости его скелета обратились в жидкий шлак, его богатые правительственные одежды и надетые на нем золотые иконы почернели и обратились в пепел меньше чем за секунду. Броня Мирии оплавилась и потекла как масло, когда та отвернулась. Воспламенение повлекло за собою выброс ударной волны, спрессованной в дымчатое белое кольцо, что выбросила ее из гаснущих энергетических нимбов прямо на вертикальные стены дымохода вулкана. Она падала, царапая черный камень и адамантовый настил.

Когда их органическая составляющая внезапно сгорела, вращающиеся кольца потеряли всякую синхронизацию и столкнулись один с другим в оглушительной какофонии. Металлы, что были выкованы в очагах давно сгинувших нейтронных звезд и омытые потом и кровью ремесленников с тысячи планет, распались на части. Кольца раскололись, столкнувшись одно с другим, и потеряли всякую связь. Поле ауры лопнуло как мыльный пузырь, и забытый механизм Императора рухнул прямо в ждущие его глубины магматического ядра. И где-то там, далеко внизу, обратились в грязный пар последние останки Виктора ЛаХэйна, Верховного Экклезеарха Норока.

Была очень-очень сильная боль. Невидимый нож, вонзившийся прямо меж ребер, вероятно, был сломанной костью, проткнувшей ее легкие. Явным подтверждением тому служила пузырящаяся изо рта при каждом вздохе кровь. Ее правый глаз был залеплен текущей из ее головы кровью, и когда Мирия напряглась, провела рукой по волосам и опустила ее, то та была окрашена в темно-красный цвет. Силовой ранец за ее спиной вышел из строя, заставляя ее нести на себе вес силовой брони без помощи искусственных миомеров мускул под керамитовым покровом. Кроме того, некоторые участки брони сплавились вместе под интенсивной высокой температурой.

Сделав неровный вздох, она глотнула воздуха с примесями серы и свесилась с металлической планки, куда привело ее в итоге головокружительное падение. Перед глазами все плыло, но она сумела подавить дезориентацию. Далеко внизу она сумела разглядеть широкие распахнутые двери инженерной залы, где по-прежнему оставались Верити и другие сестры, но падение машины разделило акведук, и она не имела возможности соединиться с ними. Мирия постучала по воксу, но в награду получила лишь треск статических помех. Неохотно она начала ползти наверх, к манящему овалу неба. Каждая секунда была пыткой, но та была полна решительности.

Громкий лязг разрушения и грохот падения машины заставил трех сестер безмолвно застыть. Верити, Изабелла и Кассандра знали, что уничтожение устройства само по себе означает казнь еретика дьякона, но помимо того, это означало еще и безрадостную смерть Мирии. Тучи пепла и кольца вулканического пара окутывали их, а грохочущая тряска едва позволяла удерживаться им на ногах.

Кассандра сплюнула и покосилась на вход в палату:

- Завалено, - в голосе ее читалась усталость. – Этим путем нам не выйти.

Изабелла сидела на полу, ее взгляд был опущен куда-то ниже ее кустарных бинтов.

- Сестра, говори яснее. Есть способ выбраться из этой богом покинутой пещеры?

- Не для нас, - прозвучал ответ. Она глянула на госпитальера. – Сестра? А ты как считаешь?

Верити была сосредоточена на чем-то другом. В отдаленных углах залы виднелись скопления блестящих частиц, маленьких беззвучных искорок неопределенного цвета, переливающихся, как ртуть.

- Видите? – спросила она.

Как только она это сказала, большая группа частиц света с треском слилась воедино. Звучание сотрясло воздух, отчего, в свою очередь, дрогнули стены.

- Что это было? – требовательно спросила Изабелла, инстинктивно хватаясь за оружие.

Кассандра побелела.

- О, Трон, - она указала рукою. С каждым мигом появлялось все больше крупиц, некоторые просто висели в воздухе, подобно парящим насекомым. – Это варп. Он просачивается сквозь пространство.

Верити не заметила, как согласно кивнула. Однажды ей довелось быть на транспортном судне, направляющемся на оказание помощи по заданию Министорума, когда крейсерские Поля Геллера дали опасный сбой при входе в эмпирей. На нижних палубах тогда, где поля были наиболее токи, происходили подобные явления. Призрачные огоньки, точки переливающегося цвета, являющие собой крохотнейшие из крупиц материи варпа, прорывались в реальный мир. То были своеобразные зондирующие интеллекты, роящиеся в варпе в поиске душ.

- Механизм, - сказала она. – Машина ЛаХэйна… Должно быть, он ослабил барьер с имматериумом. Существа… будут врываться.

- Там! – Кассандра прицелилась и выстрелила.

На корокий миг Верити заметила очертания чего-то, похожего на диск, и «хвост» волокон, развивающихся от этой блестящей тени, а затем болтер разорвал сие на части. Боевая сестра быстро перезарядилась, нахмурившись.

- Спина к спине, живо. Это только начало.

Подъем занял несколько мучительных часов, по крайней мере, так казалось. Хлюпая кровью в своих сапогах, Мирия подтянулась к краю вулканического отверстия и, шатаясь, направилась вниз по наклонной поверхности. На расстоянии в несколько сотен метров она усидела искусственный каменный выступ, на котором располагались овальные посадочные площадки. В процессе ее приближения в воздух тяжело взмыл опасно перегруженный аэростат. Он начал опускаться почти сразу же после взлета. Она предположила, что тот пролетит не больше километра, прежде чем опустится на просторы пустоши.

Над ухом зазвучало назойливое жужжание, и целестинка отмахнулась, стараясь отогнать прочь это жужжащее насекомое. Через мгновение она сконцентрировалась и поняла, что то, что она слышит – поступающий сигнал вокса. Нащупав свою ушную бусину, она вслушалась повторно. Таинственные системы глушения связи цитадели не функционировали за ее пределами. Связные каналы перекрывались один другим, а команды звучали хором – ее вокс явно был поврежден в падении – но она сумела различить слышимые один за другим торопливые приказы.

- Отступаем? – произнесла она вслух. Услышать это после всего, через что они прошли и с чем столкнулись - лицо Мирии омрачилось выражением досады. Она заговорила в микрофон. – Повторите еще раз, - требовательно произнесла Мирия. – Кто так распорядился?

В ее ухе прожужжал ответ:

- Мирия. Во имя Катерины, где ты? – канонисса была в ярости.

- На вершине крепости, - откликнулась она. – Кто отдал этот приказ?

- Я и отдала. Целевая зона очищена. Тебя уже давным-давно не должно там быть! – Мирия словно вживую увидела яростное лицо Галатеи. – Тебе было приказано встретиться с силами нападения. Тебе было сказано покинуть крепость!

- Я… я намеревалась подчиниться этой команде чуть позже…

- Ты снова ослушалась моих приказов, - прокричал далекий голос, - и теперь ты точно заплатишь за это.

- Я позволила… позволила интерпретировать ваши приказы немного иначе, канонисса. Прошу вашего прощения… - Мирия уже была близка к посадочным площадкам. В поле ее зрения были двое облаченных в рясы людей, в неистовом темпе возящихся с бездействующим колеоптером.

- Ты меня слышишь? – крикнула канонисса. – Я бы тебе посоветовала выбросить из твоей головы все лишнее, прежде чем интерпретировать эту команду. Старшая сестра Мирия, ты немедленно прекращаешь всякие боевые действия и покидаешь Цитадель Пустоты, после направляешься к нашей точке сбора в южной долине, где предоставляешь себя сдаче. На выполнение приказа у тебя есть менее одиннадцати стандартных минут!

- Одиннадцать минут? – повторилась она. – До чего?

- До орбитальной бомбардировки с «Меркуцио» по твоим координатам. Скажи, сестра – на сей раз я сумела добиться твоего полного и всецелого внимания?

У Мирии сперло дыхание:

- Орбитальный удар не оставит от крепости камня на камне.

- И уничтожит все остатки еретической армии ЛаХэйна, - ответила ее командир. – Если не хочешь к ним присоединиться, то советую тебе найти транспорт, и поживее. Десять минут и двадцать две секунды.

- Моя команда все еще внутри, - выпалила она.

В ответ послышался вздох.

- Печально. Они будут удостоены чести за их службу церкви.

Мирия отключила связь вокса и грязно выругалась.

- Больше я не буду разбрасываться жизнями за просто так, - сказала она себе, - никогда.

Аккуратно она приблизилась к колеоптеру, позволив шуму его механизмов заглушить ее шаги. Кормилец даже и не подозревал о ней, пока не получил в висок куском вулканического камня размером с кулак. Он растянулся на земле, позволив таким образом Мирии с легкостью снять с него имеющийся при себе длинноствольный лазган. Реакцией второго человека, застигнутого возле кривого фюзеляжа, был шок.

- Ты, - бросила она. – Можешь управлять этим самолетом?

Он осторожно кивнул.

- Чудно, - она навела лазган на лежащего мужчину и прострелила его голову одним выстрелом. – Ты будешь следующим, если не сделаешь того, что я тебе скажу. Понял?

Еще один кивок, на сей раз более отрывистый и нервный.

Она проследовала за ним в кабину транспорта и там прижала еще теплое дуло и его затылку.

- Опускай нас в жерло горы, быстро.

Мужчина дрогнул в кресле, и начал было говорить, но Мирия двинула его стволом оружия.

- Помнишь своего товарища? Помнишь, что я тебе сказала? А теперь делай, что было велено!

Моторы колеоптера заработали на полную мощность, и, громыхнув, транспорт покинул посадочную платформу, повернув свой затупленный нос к паровой утробе вулкана.

Существа, появляющиеся из дыр в воздухе, представляли собою кошмары, которые доселе Верити и не снились: безкожие создания с сотнями желтозубых ртов, визжащие фурии и паукообразные порождения с множеством хлестких лап. Они являли собой обычных хищников варпа, безмозглых уродов, населяющих лежащий за гранью понимания людей имматериум. Звуки, издаваемые ими при смерти, были ужасающи, а проливающаяся из них яркая цветастая жижа не походила вообще ни на что. Оружие, что дала ей Кассандра, быстро опустело, израсходовав последний болт, и испытывая наполовину страх, наполовину ярость, госпитальер швырнула его в созданий.

Шаг за шагом, вторгающиеся демоны отталкивали сестер к самому краю залы, за которым ствол кратера углублялся на тысячи метров к озеру лавы. Губительная жара за их спинами, плотная стена тварей Хаоса впереди. Верити, Кассандра и Изабелла отмеряли свою жизнь каждым вздохом.

Раненная сороритас зарычала в отчаянии, когда в казеннике ее болтера раздался пустой щелчок, ознаменовавший растрату последнего боеприпаса.

- Я пуста, - сказала она им.

Орды замедлились. Казалось, они понимали, что жертвы были в критической точке, поэтому хихикали и скалились друг другу в предвкушении.

Кассандра проверила серповидный магазин своего болтера и выдохнула.

- У меня осталось три патрона, - осторожно сказала она. Ее взгляд пал на Изабеллу и раненная боевая сестра изнуренно кивнула. После Кассандра взглянула на Верити с такой глубокой печалью, которой госпитальер не видела прежде.

- Сестра? Не бойся. Я все сделаю быстро.

- Нет, - Верити замотала головой, понимая, что по ее лицу текут слезы. – Мне жаль не нас, а наших сестер. Они будут теми, кому придется взять на себя боль нашей кончины.

Кассандра кивнула.

- Ты храбра, девочка. Не ожидала я от тебя подобного. Я рада, что ты доказала мне мою неправоту.

- И я, - сказала Изабелла. – Лета гордилась тобою. Теперь я понимаю почему.

- Честь имею, - Верити опустила голову и прошептала молитву, ожидая Покоя Императора, но внезапно раздался рев воздушных потоков, несущих иного рода спасение.

Поощряя последовательностью разномастных угроз и выстрелами в потолок кабины, Мирия заставила пилота опустить парящий колеоптер прямо к открытым воротам инженерной залы. Ее совершенный боевой ум за миг проанализировал ситуацию, когда она увидела сестер на самом краю и строй бесформенных, гикающих очертаний. Справа от нее был пульт управления, и правой рукой она ткнула в глифы, активировав стабберные орудия в носовой части самолета. Оснащенные когитарорными механизмами восприятия, орудия нацелились туда, куда она их навела, и заработали, открыв автоматический огонь по всему, что двигалось. Пилот послушно развернул колеоптер, подлетая боком к стоящим снизу женщинам, и Мирия почувствовала как судно слегка накренилось, когда те забрались внутрь.

- Мы здесь, - услышала она голос Верити из тесного заднего отделения.

- Вперед, - Мирия ткнула пилота лазганом, но тот больше не нуждался в подобных стимулах.

Сквозь раскрывающийся варп просачивались все больше созданий, и у этих новый были крылья и когти. Заработав на максимальной мощности, веретенообразный летательный аппарат поднялся сквозь затуманенный пеплом воздух и вырвался в открытое небо, повернув на юг.

Кассандра прошла в кабину, и начала было говорить, но Мирия подняла руку, заставив ее замолчать, и указала в небо. Десятки ярко мерцающих звезд падали прямо на Цитадель Пустоты. К тому времени, когда Ударная волна первых ударов достигла их, они уже были на безопасном расстоянии в каньонах, с каждой секундой уходя все дальше от безумной мечты ЛаХэйна.

Сквозь окно часовни Верити видела башню Лунного Собора, укрытую колеблющимися брезентами в тех местах, где команды рабочих возвращали церкви ее прежнее состояние, каким оно было да нападения. Новый назначенный губернатор барон Прид смягчил весть об утрате своего предшественника объявлением национального праздника, чем и прекратил кровопролитие на улицах и отменил потребность в инфорсерах. Частично в этом была заслуга поспешного назначения нового дьякона церкви Норока, спокойного наставника-клерка Лорда Кидсли. За дни, следующие за уничтожением Цитадели Пустоты, весть о вероломстве Лорда ЛаХэйна быстро распространилась. Его имя было предано анафеме, а иконы с его лицом были расколоты и сожжены сотнями.

Про себя Верити считала, что одна лишь смерть – недостаточное наказание для такого подлого и своекорыстного человека. Мысли Мирии по этому поводу были предсказуемо резки, разве что включали в себя чуть больше профанации, чем было допустимо благовоспитанной женщине дела.

Словно воплощая мысли в реальность, дверь открылась, впуская боевую сестру. На ней не было брони, она все еще хромала от полученных ранений, но все равно выглядела она не менее импозантно, чем в день, когда Верити впервые увидела ее. Они кивнула одна другой.

- Я не знала, что Галатея вызвала и тебя тоже.

- Она не вызывала, - сказала Верити. – Я пришла по своей воле.

Мирия нахмурила брови.

- Почему?

- Это большее, что я могу сделать.

Целестинке было что ответить, но двери часовни распахнулись еще раз, впустив канониссу с сестрой Хлоей, ее временным адъютантом.

Галатея грубо взглянула на Верити.

- Я думала, что к этому времени тебя уже не будет на планете, госпитальер.

- Уже скоро, канонисса. Однако прежде я отправлюсь, я думаю, что моя оценка может понадобиться здесь.

- Здесь все здоровы, девочка.

- Я говорю о тематике правдивости, а не болезни. И в том и в другом я хорошо разбираюсь.

Галатея заняла свое место на алтаре.

- Нева восстанавливает себя, - наконец сказала она. – Я начала чистку в рядах правящего кадрового состава, дабы изничтожить любые оставшиеся следы святотатства ЛаХэйна. Этот прискорбный эпизод останется в истории мира на века… если, конечно, планета проживет так долго, - она пристально и решительно посмотрела на Мирию. – Ты верно мне доказала, сестра. Ты принесла мне заботы… Слишком много забот.

- Ничто из этого не было моим намерением.

Та фыркнула.

- У тебя ничего не бывает намеренным, - канонисса указала на отдаленную церковь. – Синод требует твоей казни, Мирия. Несмотря на то, что ты сыграла свою роль в уничтожении еретика и колдуна, твое непредсказуемое непослушание затмевает все остальное! – она громко ударила кулаком по алтарю. – Ты дважды открыто не повиновалась мне, и следовательно – Имперской Церкви.

- Я делала лишь то, что считала правильным, - сказала целестинка.

- Правильным? – рыкнула Галатея. – Ты напрашиваешься на смертный приговор. Ты ставишь меня в очень неловкое положение, сестра. Что я должна делать с женщиной, которая нагло плюет на приказы вышестоящих?

- Оставьте ее в живых, - сказала Верити. – Позвольте ей служить церкви с теми же честью и отвагой, которые она демонстрировала в цитадели.

- Без приказов эти вещи не имеют значения, - смешалась Хлоя. – Каждая сестра служит частью целого. Ни одна из нас поодиночке не представляет закон.

- Я приму любое решение церкви, - прошептала Мирия.

- Даже смерть? – скоропалительно изрекла госпитальер. – При том, что поступила так, как поступила бы любая праведная сестра? – Верити глянула на Галатею. – Это же то, как нас испытывает наша вера. Не жесткими соблюдениями книг или древних канонов, бездумно и беззаботно, а ставя нас в опасные положения и испытывая нашу решимость проблемами, лежащими за гранью нашего опыта. Если мы всегда будем неподатливы и непреклонны, если мы не будем сметь рисковать при битве с врагом, то какая же от нас будет польза Императору? – ее рвение было внезапным и искренним. – Мы станем ничем иным, как безмозглыми фанатиками, живущими строго по предписаниям, слепыми и ограниченными… как Виктор ЛаХэйн.

Прошла долгая пауза, прежде чем канонисса обратилась к Хлое.

- А эта госпитальер весьма красноречива.

- Да, я тоже так считаю, - согласилась Сестра Серафим.

Та кивнула.

- Я не хочу видеть твою смерть, сестра. Но, как бы то ни было, непослушание не может остаться безнаказанным, - взгляд Галатеи пал на Мирию, и спустя мгновение холодной фамильярности, она повторила слова ЛаХэйна. – Должна быть обоюдность.

Женщина кивнула.

- Я понимаю.

Канонисса приблизилась к ней.

- Сестра Мирия, мой приговор – лишение всех наград ордена и статуса элитной целестинки, с этого мгновения ты понижена до линейного ранга боевой сестры.

Она сняла со шлевки церковный венок сестры и разорвала его, ссыпав с него пригоршню бусин, прежде чем вернуть разорванный розарий назад.

- Ты продолжишь служить Богу-Императору во благо церкви. Возможно, со временем, если ты сумеешь совладать со своими постоянными неповиновениями, Он, быть может, дарует тебе шанс вернуть былые привилегии. Если же нет, то, по крайней мере, ты сможешь умереть в Его имя.

Мирия кивнула.

- Благодарю вас за ваше милосердие, почтенная канонисса.

Галатея отвернулась.

- Меркуцио покидает орбиту с десятью ударами колокола, Мирия. И я хочу, чтобы к тому времени ты была на борту. В грядущие дни у меня будет достаточно забот, которыми я буду заниматься уже без тебя. Теперь иди.

Верити видела, как отторжение ранило Мирию, но та хорошо это срыла.

- Как будет угодно. Аве Император.

- Аве Император, - в один голос ответили женщины, в то время как Мирия, хромая, направилась из часовни.

«Меркуцио» медленно и неторопливо отделился от коммерческой станции, широкий нос фрегата отвернулся от орбитального комплекса и нарпавился к открытым просторам космоса. Находясь в обсерваториуме, Мирия была наедине со своими мыслями.

Она ощущала в себе противоречие: одна часть ее чувствовала облегчение от полностью выполненного перед Летой и другими долга, но другая часть чувствовала одиночество и печаль из-за своего разжалования и осуждения. Сороритас должна была добраться на «Меркуцио» в порт Парамара, и там предоставить себя местному монастырю для выполнения новых заданий.

Ее глаза заметили что-то в эбонитовом небе. Очертания чего-то движущегося, столь же темные, как камни Цитадели Пустоты. Она приблизилась к прозрачному колпаку, чтобы лучше вглядеться.

Черные Корабли. Их было двое, и они беззвучно приближались к Неве. Вид сего заставил ее вздрогнуть – не каждый день можно было увидеть хотя бы один из них, уж не говоря про сразу два за раз.

- Они прибыли, дабы во всех деталях изучить материалы и работы, оставшиеся после ЛаХэйна, - произнес голос. Мирия оглянулась, дабы увидеть входящую Верити, облаченную в ее походную рясу. - Они возьмут, что хотят, и уйдут восвояси.

Сороритас не спросила, что здесь делает госпитальер, ибо в ее компании чувствовала себя спокойнее.

- Я задаюсь вопросом, сестра. Что если ЛаХэйн действительно обладал некоторыми порочными знаниями о замыслах Императора?

- Может и обладал, - допустила Верити, - а может и нет. Мы не те, кому дано знать о подобного рода вещах. По крайней мере – пока. Однажды, когда Он поднимется с Золотого Трона, каждому вопросу найдется ответ.

- Да, - Мирия изобразила знак аквилы, наблюдая за проходящими мимо темными судами.

- У тебя есть другие вопросы, - подметила женщина.

- Моя судьба омрачена, сестра. В первый раз в моей жизни я не знаю к чему иду, - на миг она закрыла глаза. – Я в растерянности.

Верити шагнула ближе.

- Тогда, если позволишь, я могу тебе предложить путь. Моя служба в этой системе окончена, как и твоя. Мне уже дали приказ присоединиться к миссии канониссы Сеферины, что отправляется с Терры на выполнение обряда перепосвящения Святилища планеты. Я буду рада, если ты присоединишься ко мне.

- Я буду признательна, - она протянула ей руку. – Спасибо, Верити.

- Я обязана тебе жизнью, Мирия. Я с радостью сделаю это, - госпитальер взяла ее руку и улыбнулась.

«Меркуцио» тем временем продолжал плыть меж звезд, таких же неизменных, как и их вера.