Тея
— У тебя появился любовник, я угадала? — неожиданно спросила меня Лепида однажды вечером, когда я стояла позади нее и расчесывала ей волосы.
Мое сердце застучало сильнее прежнего, но я постаралась не показать вида и продолжала работать серебряным гребнем.
— Что ты сказала, госпожа?
— Любовник, Тея. Мужчина. Ты же понимаешь, о чем я? — В эту зиму у нее часто бывало плохое настроение. — Кто он?
— Он?
— Только не надо так тупо смотреть на меня! Ты прекрасно понимаешь, о чем я. — Я увидела в зеркале, как ее голубые глаза недовольно сощурились. — Никаких секретов между горничной и хозяйкой быть не должно. Расскажи мне!
Придется что-то придумать.
— Откуда ты знаешь? — спросила я, понизив голос.
— Это же всем видно. Ты спишь на ходу, когда я отправляю тебя выполнять поручения. Улыбаешься невпопад. Сегодня ты слишком долго отсутствовала, отправившись за покупками. Итак, кто он?
— Э-э-э… Он… — Будьте прокляты эти зоркие глаза. Я снова провела гребнем по ее роскошным черным волосам. — Он владелец таверны. В Субуре.
— Хозяин из таверны в трущобах? Какая прелесть, Тея. Что еще ты мне скажешь?
— У него черные волосы. Он родом из Брундизия. У него шрам на костяшках пальцев, после того как какой-то пьяница набросился на него с ножом.
Лепида рассмеялась.
— А жениться на тебе он не хочет? Нет, нет, дай я угадаю. Он уже женат!
Я тут же подыграла ей.
— Ее часто не бывает дома. И еще они плохо ладят.
— Конечно, как же иначе. То гладиатор, то трактирщик. Да, Тея, я всегда знала, что у тебя убогие вкусы. Кстати… — Лепида обернулась и пристально посмотрела на меня. — Приподними-ка волосы и покажи мне свою шею. О боги, да это след страстного поцелуя!
— Он очень любит меня, — пробормотала я по-гречески и с трудом удержалась от глупой счастливой улыбки.
Лепида это заметила, и выражение ее лица мгновенно переменилось.
— Тогда ступай в свои трущобы! — раздраженно бросила она и отвернулась к зеркалу.
«Ты играешь с огнем, моя милая», — подумала я, откладывая в сторону гребенку. Однако, придя ночью к Арию, я лишь рассмеялась.
— Не беспокойся, я собью ее со следа. Может, это и хорошо, что она что-то заподозрила. Теперь, каждый раз, когда я буду убегать к тебе, она станет считать, что я ухожу к своему трактирщику.
— Так что это за трактирщик? Могу я убить его? — шутливо спросил Арий, кусая меня за мочку уха.
Через две неделю он снова вышел на арену Колизея. Огромный противник-триновант, жестокая кровавая схватка. Они двадцать минут бились на мечах. Я в ужасе приросла к своему месту, но Лепида продолжала злиться и не заметила мою тревогу.
— Я не понимаю, из-за чего все устраивают такой шум, — сказала она, состроив гримасу. — Он всего лишь огромный уродливый варвар.
— Публика сходит по нему с ума, — рассеянно проговорил Квинт Поллио. — Признайся, он великолепен. Он поставил на колени этого тринованта…
Впрочем, несмотря на небрежную походку, которой Арий прошествовал через Врата Жизни, он был с ног до головы залит кровью и слегка пошатывался. Противный голос в голове прошептал: сколько тебе самому осталось жить, дружище?
Я молилась в каждом римском храме, я обращалась к прорицательницам, гадалкам и астрологам. Я потратила все медяки, заработанные пением в тавернах, на покупку оберегов и амулетов. Я стерла колени, молясь всем богам и богиням, имена которых мне были известны, и даже тем, о которых никогда раньше не слыхивала.
Ария это позабавило, или, по крайней мере, он притворился, что ему смешно.
— Ты ведь веришь только в одного бога, — заметил он однажды ночью.
— Да, но мой бог — это бог евреев, — ответила я, прижимаясь к нему под грубым одеялом. — Он всегда придет мне на помощь, потому что я принадлежу к избранному народу, а вот до тебя ему совершенно нет дела.
— А мне до него, — ответил Арий и провел рукой по моей спине. От его прикосновения по моему телу пробежала приятная дрожь. — Так что мы квиты.
— А кто твои боги? Может быть, я помолюсь им.
Он приподнялся на локте и посмотрел на меня с той редкой, мальчишеской, улыбкой. Улыбка эта полностью преображала его лицо, не оставляя ничего от обычной непроницаемой маски.
— У нас есть Эпона, богиня лошадей.
— Но чем она поможет тебе на арене Колизея?
— Тогда Артио.
— Кто она?
— Богиня леса, повелительница медведей, — хмуро добавил Арий.
— Не надо шуток.
— Есть богиня Сатайда, богиня горя и скорби.
— Это уже лучше. Я попрошу ее пощадить тебя.
Улыбка моментально слетела с его лица.
— Ты будешь горевать? — спросил он.
Я умру.
Я не сказала этого вслух. Не хотелось искушать бога, который не любит, когда ему отводят в человеческом сердце второе место. Но рука Ария, привыкшая сжимать меч, скользнула по моим волосам, как будто он кончиками пальцев пытался прочесть мои мысли. Затем он прижал меня к себе — так крепко, что я забыла обо всем на свете.
— Арий! — прошептала я, глядя в темноту.
Ответа не последовало. Кожей обнаженного плеча я почувствовала его дыхание.
Стараясь не разбудить его, я повернулась к нему и, прижавшись лицом к его широкой груди, тихонько заговорила. Заговорила на моем родном языке.
— Арий, Арий, Арий. Я люблю тебя. Я люблю тебя.
Я люблю смотреть, как ты потираешь шрам на тыльной стороне ладони, когда нервничаешь. Мне нравится, как ты превращаешь меч в часть собственного тела. Нравится, как твои глаза насквозь прожигают меня, как будто ты каждый раз видишь меня впервые. Мне нравится темная черта в твоем характере, когда ты готов убить весь мир, и твоя мягкость, когда ты сожалеешь о содеянном. Мне нравится, как ты смеешься, как будто сам удивляясь при этом, что способен смеяться. Я люблю твои поцелуи, от которых перехватывает дыхание. Мне нравится, как ты сжимаешь меня в объятиях, и я обо всем забываю. Нравится, как ты превращаешь смерть в танец. Люблю смущение, которое вижу в твоих глазах, когда ты понимаешь, что счастлив. Люблю каждый мускул, каждую косточку твоего тела, люблю перепады твоего настроения. Я люблю тебя так сильно, что в дневное время не могу выразить это словами. Я люблю тебя. Люблю тебя. Люблю.
Я вдыхала запах его волос и кожи. Я навсегда оставила в памяти его образ. И, наконец, прошептала слова молитвы.
— Да хранит тебя Бог.
С ними на губах я уснула.