Глава 6. С корабля на бал

Самым сложным в моем экспромте, оказался вовсе не вопрос незаметного проникновения на территорию поместья, и даже не маскировка убийства столь чутко спавшей в своей спальне супруги наследника рода, под обычный инсульт. Нет, куда сложнее оказалось закопаться обратно в тот ящик, что по задумке братца покойной, должен был стать моим гробом. А уж выгрести из него весь сброшенный на дно, во время выкапывания, песок… а потом еще и заварить проделанное в крышке бака отверстие, вот это было по-настоящему трудно! Но я справился. Хотя, как подумаю, на каком волоске висело все это мероприятие, дурно становится. Ведь с момента моего «самозахоронения», до появления в карьере вереницы громовских «вездеходов», прошло всего полтора часа! Повезло, что по дороге в Москву мне попался тот водила, и не пришлось тратить время на общественный транспорт. За городом он ходит куда реже. В этом случае, я прибыл бы на место не раньше полуночи. И вдвойне повезло, что о поисках проводимых Гдовицким и Громовым-младшим, я услышал в имении от ночной смены охранников, убивавших время дежурства болтовней. Из-за этого, я даже отказался от идеи допроса Ирины Михайловны, на счет ее «помощников». Пришлось ограничиться беглым просмотром инфы с ее браслета… А потом бежать под ускорением добрых сорок километров. В результате, когда меня изымали из «гроба», я действительно чуть дышал… правда, тут дело было не только в выматывающем беге на пределе сил, но и в самом процессе «закапывания». Клянусь, никогда больше не пойду на такую авантюру. Ведь, и вправду, чуть не сдох…

Передернувшись от дурных воспоминаний прошедшей сумасшедшей ночи, я не заметил, как задремал на заднем сиденье джипа, под чутким присмотром, вдруг ставшего чрезвычайно внимательным ко мне, деда.

А проснулся уже в постели, в знакомой комнате… Имение «Беседы», моя бывшая спальня. Хм. А неплохо. И не скажешь, что здесь ремонт делали… если, конечно, не знать, куда смотреть. Вот, например, новенький подоконник и оконная рама. А здесь, чуть отличающиеся по цвету, явно замененные плашки паркета… Стол, шкаф, тумбочка… ну, тут ничего нового. Огонь их пощадил, так что, стоят себе, как стояли… Мысли медленно ворочались в голове, сонно, неторопливо. Я зевнул и, бросив взгляд на часы, висящие над дверью в ванную, скривился. Половина третьего! Подскочив с кровати, я метнулся в ванную… наскоро приняв душ и почистив зубы, я вернулся в комнату и, надев свои шмотки, к счастью, не очень-то пострадавшие этой ночью, распахнув окно, сиганул прямо на клумбу.

— Кирилл? — Я оглянулся и мысленно застонал. Ну почему, именно он?!

— Здравствуй, Алексей. — Я кивнул стоящему на дорожке двоюродному брату, и окинул его настороженным взглядом. Знает. Лицо осунувшееся, бледное. Веки красные… Ну извини, Лёша, никто не заставлял твою мамочку живьем закапывать племянника. По делам и награда.

— Ты слышал? — Проигнорировав мое приветствие, тихо проговорил Алексей.

— Дяде Федору при мне сообщили. Сочувствую… — Коротко ответил я.

— Да что ты… — Алексей осекся и, шумно выдохнув, продолжил уже мягче. — Извини. Кому и понимать, как не тебе. — И тут же сменил тему. — Ты сбежать хочешь?

— Да. — А как еще объяснить мои прыжки в окно? Лучше уж правду сказать.

— Давай, подброшу до метро. — Неожиданно предложил Алексей и, заметив мой недоуменный взгляд, пояснил. — Не хочу здесь оставаться. Все носятся, суетятся… и каждый норовит со своими соболезнованиями в душу влезть. Достали…

— Буду благодарен. — Кивнул я.

До машины Алексея мы добрались без приключений, а на КПП нас даже ни о чем не спросили. Только Гдовицкому доложили… и шлагбаум взвился вверх.

— Что ты там с Линкой сотворил? — Поинтересовался Алексей спустя четверть часа полной тишины.

— За длинный язык наказал. — Пожал я плечами. — Она по гимназии слухи обо мне распускать начала… мягко говоря, нехорошие. Вот, и огребла.

— Понятно. — Коротко кивнул в ответ Алексей, не сводя взгляда с дороги. — Доигралась, все-таки.

— А тебя это не… хм-м… не раздражает? — Спросил я. Честно говоря, сидя рядом с человеком, матери которого, совсем недавно организовал то, что раньше именовалось апоплексическим ударом, я чувствовал себя не в своей тарелке. Неуютно… Не могу сказать, что у меня кошки на душе скребли от осознания совершенного убийства… сколько их за моей спиной… привык. Вот только, тогда была служба, война… И мне не приходилось общаться с родственниками моих противников. А сейчас, глядя на вот этого хмурого семнадцатилетнего пацана, сжимающего рулевое колесо и вперившего взгляд в дорогу, я чувствовал себя… совсем не хорошо. И я, действительно, сочувствовал Алексею. Да, его мать, мягко говоря, не была образцом добродетели, но ведь это не его вина… правильно? С другой стороны, других вариантов она мне не оставила. Так что… Совесть, к ноге.

Алексей, в ответ на мой вопрос, только неопределенно дернул плечом.

— Не знаю, Кирилл. Я, сейчас, вообще ничего не знаю… — Автомобиль резко затормозил и прижался к обочине. Алексей кивнул на вход метро. — Ладно. Выходи, приехали.

— Спасибо за помощь. — Я распахнул дверь и спрыгнул на тротуар.

— Не за что. Похороны послезавтра. Если надумаешь, позвони, я пришлю машину. — Покачав отрицательно головой, я захлопнул дверь и «вездеход» Алексея сорвался с места.

Посмотрев вслед автомобилю, я тряхнул головой и устремился к метро. И, только оказавшись у турникетов, вспомнил, что у меня нет ни копейки денег. Ну, не хожу я по своему дому с кошельком в кармане. Не хожу. Ну и черт с ним. Ускорение, и злобные турникеты захлопываются уже за моей спиной. Короткая пробежка по эскалатору, и вот я уже на станции метро «Пресненская^[3]». А полчаса спустя, выйдя на Каланчову площадь и, не увидев ни одной машины, я плюнул на правила и помчался прямиком через проезжую часть. Времени до встречи на полигоне остается все меньше, а значит, надо поторопиться.

Запах гари достиг моего носа раньше, чем глаза увидели снесенные ворота бывшего конного клуба. Я прошел через пустой проем в заборе, с покосившимися воротными столбами и, оказавшись во дворе, решительно двинулся в дом. У меня еще будет время оценить весь ущерб. А пока, нужно собрать запасную одежду, оседлать мотоцикл и ехать на школьный полигон…

Рыжий взревел и, выбросив из-под заднего колеса облако пыли, рванул по просеке. Дуэль не самое важное дело на сегодня. Но, если я ее пропущу, о нормальной учебе можно будет забыть. А это, три года, между прочим, и я совсем не хочу, чтобы они были потрачены на постоянное доказывание своей силы и самостоятельности окружающим.

— Кирилл, ты рехнулся? — Бестужев нервно вышагивал по скамейке, за моей спиной. Я же, просто наслаждался хорошей солнечной погодой и сигаретой, последней в пачке, как оказалось. Нервное состояние после прошедшей ночи и короткой беседы с Алексеем, нехотя растворялось в ароматном дым, и таяло вместе с ним. Хо-ро-шо.

— Лёня, успокойся. Ну, хочется нашему старосте оказаться в больнице. Так, кто ему злобный доктор? — Лениво взглянув на мечущегося Бестужева, спокойно проговорила Вербицкая, и вновь вернулась к своему чрезвычайно важному занятию: доведению ногтей до совершенства.

— Маша! И ты? — С интонациями умирающего Цезаря, возопил Бестужев. — Их же трое! Трое, понимаешь? Да, они и поодиночке-то его к врачам отправят. А всей компанией сразу, вообще в могилу уложат… И не надо мне говорить, что это спарринг а не дуэль! Все равно, закопают!

— Кто-нибудь, угомоните этого белобрысого. — Пробормотал Резанов, сидевший на лавке, следующей за той, по которой метался Леонид. — У меня уже голова от его беготни кружится…

— Лень, действительно, сядь уже и успокойся. — Я дернул приятеля за штанину, и тот, нехотя, с сопением опустился на лавку.

М-да, когда я сообщил Бестужеву, на каких условиях хочу провести «спарринг», он чуть не рехнулся. Но, вздохнув и успокоившись, пошел договариваться с противной стороной. Я же, просто не желал тратить свое время… и очень сильно рассчитывал пресечь этим шагом дальнейшие наезды, хотя бы на полгода… Естественно, что посмотреть на представление собралось чуть ли не полшколы. Кому-то было просто интересно, кто-то желал полюбоваться на то, как старшеклассники «раскатают в блин наглого новичка»… а кто-то и вовсе на полном серьезе утверждал, что таким образом, я решил покончить с собой, не в силах вынести позора изгнания… М-да. В общем, равнодушных не было. Я окинул взглядом забитый зрителями «амфитеатр», и хмыкнул. Но насладиться этим зрелищем, мне не дал усиленный эфирной техникой, голос распорядителя, роль которого взял на себя наш физрук.

— Поединщики, в круг.

Не знаю, как Леонид умудрился договориться о варианте боя с условием, трое против одного, но он это сделал. Мало того, этот реактивный белобрысый хорек еще и тотализатор успел организовать… нелегальный, разумеется. Так что, сейчас, заняв свое место в круге, и наблюдая, как противники расходятся по своим местам, я отрешенно пытался подсчитать свой будущий барыш, и ждал отмашки судьи.