ИКАР
Некоторые люди сочли бы Дежардена массовым убийцей.
Он с неохотой признавал, что на то имелись определенные основания. Когда Ахилл устанавливал карантин, то загонял в ловушку не только умирающих, но и живых, обрекал на стопроцентную смерть всех уцелевших. Но разве существовала альтернатива? Что, пустить катастрофу на самотек и позволить ей беспрепятственно поглотить весь мир?
С вопросами этики Дежарден справлялся, хотя и не без поддержки химических помощников. В глубине души он знал, что по-настоящему не убил никого. Просто... локализовал, спасая остальных. Реальную смерть несла та зараза, с которой он боролся. Разница была довольно тонкой, но вполне реальной.
Правда, ходили слухи. Они ходили всегда, кто-то делал следующий логический шаг. Неподтвержденные россказни о смертях, не последовавших за каким-нибудь бедствием, а предварявших его.
Это называлось упреждающей локализацией. Пато-сканеры указывали на какой-нибудь городок — с виду здоровый, но мы-то знаем, чего стоит такая видимость в наши дни, — как Рассадник Очередной Большой Заразы. Симуляции Монте-Карло с 99-процентной уверенностью говорили, что надвигающаяся угроза прорвется за стандартные карантины или окажется невосприимчивой к обычным антибиотикам. Уровень смертности на территории в несколько тысяч гектаров оценивали в пятьдесят или восемьдесят процентов, ну или выставляли тот, который считался неприемлемым на этой неделе. В результате в засушливом центре Северной Америки вспыхивал очередной пожар — и Хренсвилль в штате Арканзас трагически исчезал с карты мира.
Конечно, это были только слухи, ничего более. Никто их не подтверждал и не опровергал. О них, в общем, никто и не говорил, кроме Элис, когда на нее опять находил приступ пустословия. И тогда Дежарден думал, что если даже это и правда — а подобные меры выходили далеко за пределы его зоны комфорта, — то какие существовали альтернативы? Пустить катастрофу на самотек, позволить ей поглотить весь мир?
Правда, по большей части, он о таком вообще не думал. Слухи не имели к нему никакого отношения.
Вот только некоторые детали в потоке входящей информации начали принимать по-настоящему уродливые формы. Складывалась определенная картина, мозаика из облаков данных, новостных нитей, дрейфующих по Водовороту, обрывков сплетен, полученных через третьи руки. Все сходилось, и в голове Ахилла постепенно начал оформляться некий образ, все больше напоминавший морской пейзаж.
Присутствие Бетагемота коррелировало с почти незаметными вспышками растительной болезни, вызывающей гибель фотосинтетических пигментов. Они же, в свою очередь, совпадали с крайне интенсивными пожарами. Семьдесят два процента возгораний произошло в морских портах, в доках или на верфях. Остальные надкусили жилые территории.
Погибали люди. Очень много людей. А потом, из чистого любопытства, Дежарден сверил некрологи по профессиям, и выяснилось, что во всех пожарах погиб по крайней мере один морской инженер, или профессиональный водолаз, или моряк.
Эта мразь сбежала не из лаборатории. Бетагемот пришел из океана.
Калифорнийское течение пикировало вдоль Западного побережья Северной Америки от Аляскинского залива. Здесь оно смешивалось с Северо-Тихоокеанским течением, а к востоку от Мексики — с Северным экваториальным; те же, в свою очередь, добирались до Куросио у Японии, а в южной части Тихого — до Экваториального противотечения и Южного пассатного течения. После все дружно утыкались в течение Западных Ветров и...
«Таранная кость соединяется с берцовой, та ведет к колену, и не успеешь оглянуться, а охвачена уже вся планета».
Ахилл изучил облако данных и протер глаза.
«Как сдержать заразу, которая уже курсирует на семидесяти процентах земной поверхности?»
По-видимому, только сжечь.
Он ткнул пальцем в консоль:
— Эй, Элис.
Ее изображение появилось в верхнем левом углу:
— Я тут.
— Дай мне что-нибудь.
— Еще не могу. Данные пока не высечены в камне.
— Бальза сойдет. Хоть что-то.
— Он маленький. Двести — триста нанометров, видимо. Сильно зависит от сернистых соединений, по крайней мере, структурно. Очень простой генотип; думаю, он использует РНК и для катализа, и для репликации, а это довольно хитрый трюк. Создан для простых экосистем, что имеет смысл, если перед нами конструкт. Они же не ожидали, что он выберется из пробирки.
— Но что он делает?
— Не могу сказать. Мне вместо нормального образца прислали какие-то ошметки, Кайфолом. Поразительно, что я вообще так далеко забралась. И если спросишь, то, по моему мнению, вполне очевидно, что нам и не положено понимать назначение этой штуки.
— А это не может быть какой-то реально лютый патоген?
«Должен быть. Обязан. Если мы сжигаем людей...»
— Нет. — Голос ее казался спокойным, но настойчивым. — Не мы их сжигаем. Они.
Дежарден моргнул.
«Это я сказал?»
— Мы на одной стороне, Элис.
— О да.
— Элис...
Иногда она его раздражала. По-настоящему. Ему так хотелось крикнуть: «Идет война. И не против корпов, бюрократов или твоих воображаемых Империй Зла: мы сражаемся против целой равнодушной вселенной, которая рушится вокруг нас, а ты мне тут на мозги капаешь, потому что приходится иногда мириться с потерями?»
Но у Джовелланос было в мировоззрении слепое пятно размером с Антарктику. Иногда ее никто не мог переубедить.
— Просто ответь на вопрос, ладно? Кто-то явно думает, что эта штука чрезвычайно опасна. Может ли это быть какая-то болезнь?
— Средство биологической войны, то есть. — К его удивлению, она отрицательно покачала головой. — Навряд ли.
— С чего бы?
— Болезни — это такие маленькие хищники, которые жрут тебя изнутри. Если они спроектированы так, чтобы кормиться человеческими молекулами, то их биохимия должна сочетаться с нашей. А D-аминокислоты предполагают обратное.
— Только предполагают?
Элис пожала плечами:
— Ошметки, не забыл? Я всего лишь говорю, что если А хочет съесть Б, причем так, чтобы впоследствии А не вырвало, то они должны иметь одинаковую биохимию. Но в этом смысле от Бетагемота до нас — как до облака Оорта. Хотя я могу ошибаться.
«Но носители — судостроители, водолазы...»
— А он может выжить в человеке?
Джовелланос поджала губы:
— Все возможно. Возьми, к примеру, А-51.
— Это еще что такое?
— Микроб-металлоокислитель. Обитает в иле, на дне глубоких озер, только вот несколько миллионов из них сейчас живет у тебя рту. Никто не знает, как он туда попал, но такие дела.
Дежарден сложил пальцы домиком и пробормотал чуть ли не про себя:
— Она назвала его почвенным микробом.
— Да она бы его кукурузным початком назвала, если б решила, что так прикроет свою корпоративную задницу.
— Господи, Элис. — Он покачал головой. — Почему ты вообще здесь работаешь, если мы только и делаем, что служим темному властелину?
— А все остальные еще хуже.
— В общем, я не думаю, что Бетагемот вылез из какой-то фармлаборатории. Скорее всего, он пришел из океана.
— Это как?
— Пожары коррелируют с людьми, которые долгое время провели в море.
— Океан — довольно большое место, Кайфолом. Мне кажется, если бы это была природная зараза, то она бы вышла на берег миллионы лет назад.
— Ага. — Дежарден вызвал личные дела каждой жертвы, относящейся к делу, — мысленно поблагодарив дьявольскую сделку, которая давала допуск к закрытой информации в обмен на свободу воли, — и принялся сужать область поиска.
— Хотя, знаешь, если подумать, — продолжала Джовелланос, — в среде высокого давления эти застывшие энзимы и в самом деле работали бы гораздо лучше.
Меню, парочка команд: выпуклая проекция северной области Тихого океана выступила из экрана.
— А если эта сволочь не искусственная, тогда он древнее древнего. Старше марсианских микробов — эй, может, он оттуда и произошел? Вот был бы номер.
Дежарден набросил на карту сетку геоинформационной системы и вылил на нее коктейль из собранных данных. Светящиеся точки усеяли экран, словно следы заряженных частиц в диффузионной камере: совокупность пунктов назначений жертв, работавших в море, отсортированная по местоположению.
— Эй, Кайфолом.
Они диспропорционально расположились в нескольких ключевых местах: на морских фермах, горнодобывающих форпостах, межокеанических ниточках морских маршрутов. Ничего необычного.
— Аллооо? — В окне голова Джовелланос нетерпеливо покачивалась из стороны в сторону.
«Перейдем к сути. Есть ли места, где были все эти люди за прошедшие... скажем, два года...»
Элис что-то проворчала о синдроме дефицита внимания и отключилась.
Дежарден едва заметил ее исчезновение. Тихий океан полностью почернел, за исключением единственного скопления точек. Южная оконечность хребта Хуан-де-Фука. Источник Чэннера, гласила надпись.
Геотермальная электростанция. Некое место под названием «Биб».
***
Здесь тоже были жертвы. Но не от огня: согласно записям, все на станции погибли во время землетрясения.
Более того — Дежарден развернул поверх карты сейсмическую схему — «Биб» находилась в эпицентре Большого Толчка, вызвавшего цунами...
«Бетагемот вышел со дна океана. Он обитал где-то там, в источниках, сидел в ловушке границы Мохоровичича, а потом землетрясение его освободило, и теперь корпы носятся вокруг, как свора адренокортикоидов, стараясь выжечь все, что вступало в контакт с...
Хотя нет, минутку...»
Новые команды. Информационное облако рассеялось и собралось в колонку, отсортированную по времени; сверкающая дата горела напротив каждой точки.
Почти все пожары случились до землетрясения.
Дежарден выделил подгруппу возгораний на промышленных объектах и сопоставил ее с накладными Энергосети. Quellesurprise [12]: каждое место принадлежало компании, участвовавшей в сооружении «Биб».
«Эта штука выбралась на сушу до землетрясения».
А значит, последнее имело далеко не естественные причины, а было лишь побочным эффектом. Косвенным ущербом при попытке локализации вируса.
Причем, по всей видимости, неудачной.
Ахилл вызвал все до единой сейсмоинформационные базы в пределах Убежища. Засунул в бутылки тысячи посланий и забросил их в Водоворот, надеясь, что какую-нибудь вынесет на берег у технической библиотеки, или у архива записей со спутниковой камеры, или у сайта промышленных наблюдений. Он открыл выделенные каналы связи с сейсмическими центрами в университете Британской Колумбии, Мельбурне и Калтехе. Принялся наблюдать за растущими грудами мусора — «архивы очищены для освобождения памяти, информация удалена из-за малого количества запросов, адрес поврежден, не запрашивайте доступ». Пропустил вопли, эхо и откровенную ахинею через десятки фильтров, убрал сигнал и стал изучать оставшиеся, углубился в провалы и навел между ними мосты.
Ахилл взглянул на сейсмические данные, непосредственно предшествующие землетрясению, и не нашел ничего любопытного: ни проседания грунта, ни предтолчков, ни изменений в микрогравитации или глубине океана. Никаких предвестников настолько мощной катастрофы.
Странно.
Он поискал в архивах записи со спутниковых камер. Похоже, в этот день над северной частью Тихого океана никто не сделал ни одного снимка.
Еще забавнее. Более того, практически невозможно.
Дежарден расширил область поиска, растянул ее от восточной части зоны внутритропической конвергенции до Берингова пролива. Одно попадание: коммерческий спутник на полярной орбите показался на горизонте, когда пошли первые ударные волны. Он снимал Берингов пролив в зрительном спектре и даже не смотрел на Тихий океан. Значит, всего лишь счастливое совпадение, изображение, пойманное краем глаза: смазанная облачная колонна на горизонте, поднимающаяся от водной поверхности на фоне совершенно чистого неба.
Согласно данным GPSона возникла прямо над источником Чэннера.
Дежарден выжимал каждый пиксель, пока тот не начинал кровоточить. Серый бобовый стебель ничего больше ему не сказал: то был всего лишь столб из воды и воздуха, размытый и находящийся в трех тысячах километров от камеры.
Хотя сбоку виднелась какая-то непонятная аморфная точка. Поначалу Ахилл счел отсутствие деталей следствием атмосферного тумана, но нет, компьютер сказал, что изображение размыто из-за движения. Причем вдоль одной оси и достаточно легко поддается коррекции.
Точка вырисовалась четче. По-прежнему было ничего не понятно, кроме силуэта, а тот походил на какой-то транспорт. Уловив нечто знакомое, Дежарден прогнал абрис через стандартный коммерческий каталог, но результатов не получил.
«Черт побери, я же знаю, что это. Знаю. И что?» Он разглядывал изображение добрых десять минут, потом снова открыл каталог и дал команду:
— Сбросить анализ образа. Отменить распознавание транспортного средства. Проверить груз средства по стандартному каталогу.
В этот раз поиск занял больше времени. Целое оказалось гораздо меньше суммы частей. «Обрабатываю...» скромно подмигивало на главном дисплее добрых две минуты, прежде чем выскочило нечто существенное:
Брандер, М/айк/л Карако, Джу/ди/т Кларк, Лен/и Лабин, Кен/нет Наката, Элис
Имена парили до нахального бессмысленно над зернистыми сигналами.
Разумеется, Дежарден их узнал; рабочий график команды вылез сразу, как только Ахилл стал собирать данные по станции «Биб». Но то окно он уже закрыл — и список в любом случае не должен был перейти на главный экран.
Глюк в программе, наверное. Заблудившиеся фотоны пробились сквозь бракованный участок квантовой изоляции. Такое случалось даже в девственно-чистом Убежище, а в Водовороте и вовсе постоянно. Дежарден выругался и очистил экран. Незваный текст послушно исчез.
Но на какую-то долю секунды вместо него промелькнуло еще что-то. Обыкновенный человек с мозгом стандартной сборки никогда бы это не увидел. А Дежарден отметил не только факт самого появления символов, но и их форму: текстовую последовательность на английском языке. Несколько слов — ангел, навалом, вампир — он успел разобрать, но большинство исчезло слишком быстро для восприятия даже с его нейросхемой.
Впрочем, «Биб» в списке тоже оказалась.
А когда секунду спустя стандартный каталог выплеснул на экран результаты своих изысканий, станция стала первоочередной заботой Ахилла.
Коммерческие подъемники всегда бросались в глаза из-за огромных пузырей вакуума, парящих торов, которые держали их в небе. На снимке такого силуэта не было, от него уцелело лишь несколько рваных полос, струящихся по ветру от смазанного заднего конца, поэтому программа и не распознала аппарат. На изображении остались лишь падающий командный модуль да скаф-челнок, прицепленный к его брюху.
ПОБЕГ
Сквозь узкий проход в тридцать метров шириной каждую секунду с грохотом проносились двадцать тысяч кубических метров воды. Хеллс-Гейт. Это место прозвали Вратами Ада не просто так.
Поколениями люди приходили сюда и застывали с разинутым ртом. Над каньоном опасно качались фуникулеры, где жадным до острых ощущений туристам скармливали зрелище бушующей стихии. Электроснабженцы рыдали, глядя на впустую растрачиваемые мегаватты, миллиарды необузданных джоулей, бесполезно катящихся в сторону океана. Таких близких и все же таких далеких.
А потом мир начало трясти. Он накренился сначала в одну сторону, потом в другую, и в вертикальном положении его удерживали только машины, аппетиты которых росли с каждым днем. Фрейзер перегородили десятками дамб, пытаясь заглушить их голод. Хеллс-Гейт держался до последнего; поначалу был неприкосновенным, потом — всего лишь чрезмерно затратным. А затем и вовсе рентабельным.
В конце концов он стал жизненно важным.
Большой Толчок проскользнул через горы, как партизанский отряд, там все разметал вдребезги, тут лишь постучал, слегка о себе напомнив. Он прокрался мимо Хоупа и Йеля, не разбив ни единого окна. Хеллс-Гейт находился в добрых двухстах километрах вверх по течению; для надежды оставалась причина, хотя и не время.
Поток докембрийской породы снес дамбу, но сразу ее заменил; река прорвалась сквозь пробоину, однако тут же врезалась в импровизированную стену из рухнувшего гранита, образовавшуюся где-то в километре вниз по течению. Водохранилище не опустело, а еще сильней вытянулось с севера на юг; разрушенная дамба теперь разрезала его ровно посередине, оторвавшись от западной стены, но все еще цепляясь за восточную.
Трансканадское шоссе чудесным образом вытравили прямо в середине восточной стены каньона, и оно напоминало четырехполосный разрыв на поверхности отвесного утеса. Там, где дамба встречалась с горой, а шоссе сталкивалось с ними обеими, с неба сбросили заграждение, перегородившее дорогу. Над блокпостом и изогнутым серым шрамом водосброса парили «оводы».
За одну ночь Полоса сместилась на восток. Теперь тут пролегала ее новая граница, а Роберт Бойчук должен был следить за тем, чтобы она не передвинулась еще дальше.
Он разглядывал Бридсон, та сидела на противоположной стороне вертолетной кабины; напарница ничего не замечала, так как шлемофон скрывал верхнюю часть ее лица, и она уже целый час пребывала где-то в виртуальности. Бойчук не винил ее. Они здесь сидели уже почти две недели, а карантин попытались нарушить лишь два черных медведя. Через несколько дней после Толчка несколько машин все-таки сумели забраться в такую даль, но заграждение — оклеенное предупредительными надписями и постановлениями Н'АмПацифика — их остановило. Не понадобилось даже показывать вертушку-усмиритель, маячившую за стеной. Бридсон так вообще проспала весь инцидент.
Роберт относился к обязанностям серьезнее. Изоляция была нужна, в этом никто не сомневался. Даже в лучшие времена что угодно — от Нипаха до гидриллы — при малейшем шансе проскользнуло бы через кордон; теперь же, когда одна половина берега сгинула, а вторая из-за гниения сражалась с целым букетом болезней, никто не хотел, чтобы весь этот хаос распространился дальше на континент.
Там были свои проблемы. Границы царили повсюду, куда ни посмотри. Иногда казалось, будто невидимая паутина раскинулась над всем миром, какая-то жуткая сеть разделила всю планету на куски. Роберт же сидел на краю одного из таких кусков и никого не пропускал на другую сторону, пока не отменят режим чрезвычайной безопасности. Если отменят, конечно: некоторые поселения в Южной Америке — да и Северной, если подумать, — находились под «временным карантином» уже восемь или девять лет.
Большинство людей с этим смирилось. Работа у Бой-чука была легкой.
— Эй, — сказала Бридсон. — Посмотри-ка на это.
Она отправила сигнал со шлемофона на экран кабины. Значит, не в игрушки резалась, а управляла «оводами». На дисплее появилась женщина, она сидела на растрескавшемся асфальте. Бойчук проверил ее местоположение: пара сотен метров вниз по шоссе — спряталась от поста за выступом западного утеса. Ее засек один из «оводов», летавший над дамбой.
Рюкзак. Походная одежда. Верхняя часть лица скрыта щитком фоновизора. Черные перчатки, короткие темные волосы — нет, какой-то черный капюшон, может часть визора. На икону стиля незнакомка не тянула, по крайней мере, с точки зрения Бойчука.
— Что она делает? — спросил он. — Как вообще сюда добралась?
Машины ни следа, хотя подозреваемая могла припарковать ее дальше по дороге.
— Нет, — протянула Бридсон. — Ну она же не всерьез.
Женщина приняла упор для бега.
— Так нельзя вставать, — заметила Бридсон. — Можно легко растянуть лодыжку.
Словно камень, выпущенный из пращи, нарушительница бросилась вперед.
***
— Ну блеск, — хмыкнула Бридсон.
Нарушительница бежала прямо посередине шоссе, не отводя глаз от асфальта, огибая или перепрыгивая большие трещины, куда могла попасть нога. Если ее не остановить, она врежется в барьер где-то через минуту.
Разумеется, что-то должно было ее остановить.
«Оводы» запищали: женщина пересекла оборонительный радиус. Бойчук направил одну из камер заграждения в небо. Бот, находящийся ближе всех к цели, нарушил строй, ринувшись наперерез. Запрограммированное стайное поведение потянуло находившиеся поблизости машины за ним, как будто все они висели на невидимой нити. Псевдоподия, состоящая из точек, но жадная до добычи.
Спринтерша свернула к краю дороги и взглянула вниз. Там, на расстоянии десяти метров, коричневая кипящая вода ненасытно глодала стену каньона.
— Вы приближаетесь к запретной зоне, — принялся ворчать первый «овод». — Пожалуйста, поверните обратно.
Из его брюха, пульсируя, вырвался красный огонек.
Нарушительница увеличила скорость. Еще раз взглянула на реку.
— Да какого хрена? — воскликнул Роберт.
Перед беглянкой взорвался небольшой участок асфальта: предупредительный выстрел. Та покачнулась, едва удержавшись на ногах.
— Мы уполномочены применить силу, — предупредил «овод». — Пожалуйста, поверните назад.
Двое ботов позади него засверкали.
Женщина принялась вилять, закладывая резкие зигзаги и держась западной стороны дороги. И она продолжала смотреть вниз...
Бойчук наклонился вперед.
«Минуточку...»
Позади нарушительницы вода в ярости билась о жуткое месиво из острых валунов величиной с дом. Любого, кто туда упал бы, перемололо в кашу секунды за две. Но ближе к заграждению, под защитой уцелевшего края дамбы, поток был достаточно спокойным, чтобы...
— Твою мать. — Роберт врубил зажигание. — Она сейчас прыгнет. Она сейчас прыгнет...
Сзади заныли турбины, набирая мощность.
— Ты о чем? — спросила Бридсон.
— Она сейчас... вот черт...
Беглянка споткнулась и свернула в сторону, с асфальта прямо на гравий. Бойчук рванул рукоятку штурвала на себя. Вертолет заквохтал, медленно отрываясь от земли, ему хватало десяти ничтожных секунд для взлета, он вызывал зависть всех машин быстрого реагирования, но едва успел преодолеть заграждение, когда женщина с рюкзаком соскользнула по скату, взмахнула руками и прыгнула вперед: не туда, куда намеревалась, не так, как хотела, только у нее не осталось выбора, кроме как отправиться в короткий, но впечатляющий полет...
«Оводы» метнулись за ней, но река поглотила женщину, словно жидкая лавина.
— Боже, — выдохнула Бридсон.
— Инфрарежим, — рявкнул Роберт. — Я хочу видеть все, что хоть на полградуса превысит температуру окружающей среды.
Под ними бушевал Фрейзер.
— Да ладно тебе, босс. Она не вынырнет. Ее уже унесло на километр вниз, как минимум — частично.
Бойчук яростно взглянул на нее:
— Просто выполняй приказ, ладно?
Бридсон отдала команду. На подфюзеляжной камере вертушки расцвела мозаика из искусственных цветов.
— Хочешь запустить «оводов» вдоль русла? — спросила женщина.
Бойчук покачал головой.
— Границу без охраны оставлять нельзя. — Он развернул машину и полетел на запад, вниз по каньону.
— Эй, босс?
— Что?
— А что сейчас, вообще, произошло?
Бойчук лишь покачал головой:
— Не знаю. Думаю, она пыталась добраться до той заводи, прямо перед дамбой.
— А зачем? Выиграть время, чтобы утонуть или замерзнуть, прежде чем течение подхватит?
— Не знаю, — опять сказал он.
— Есть масса более легких путей совершить самоубийство.
Роберт пожал плечами:
— Может, она просто сошла с ума.
Было 13:34 по горному поясному времени
***
Верхний склон дамбы Хеллс-Гейт никогда не предназначался для туристских глаз; до недавних пор большую его часть скрывали угодившие в ловушку воды Фрейзера. Теперь же трещиноватая и шероховатая стена костяно-серого цвета обнажилась, поднимаясь из долины грязи. Прямо над основанием барьер усеивали раструбы гравитационного питания, напоминавшие жадные рты. Чтобы гидроэлектрическую турбину не забило чем-нибудь большим, на каждой пасти стояли решетки из арматуры, закрепленные болтами.
Как оказалось, человеческое тело, по местным меркам, было не особо крупным предметом.
Конечно, сами турбины теперь заглохли и остыли. Они явно не могли породить неожиданный тепловой след, идущий от восточного водозаборника. Один из «оводов» Хеллс-Гейта зарегистрировал сигнатуру в 13:53 по горному поясному времени: объект излучал температуру на 10°С выше окружающей среды, появился из глубин дамбы и соскользнул вниз, в грязь. Робот сдвинулся чуть в сторону, чтобы получше разглядеть картину.
По человеческим нормам, температура предмета была слишком низкой. «Овод» в гениях не ходил, но зерна от плевел отделить мог: даже в термоизолирующей одежде людей выдавали лица. Изоляция нынешней цели была более равномерной, а изотермы — гетерогенными. Фраза «пушное млекопитающее», конечно, не имела для бота никакого смысла, тем не менее на свой ограниченный лад концепцию он понимал. Такое существо не стоило потраченного на него времени.
Он вернулся на пост и обратил все внимание на запад, откуда исходили реальные угрозы. Сейчас там виднелось только что-то большое, черное и насекомоподобное, оно возвращалось на свой шесток, дружественно и успокаивающе воркуя передатчиком. Бот отлетел в сторону, пропуская его, а потом вернулся на позицию, пока «вертушка» снижалась за ограждением. Люди и машины плечом к плечу стояли на страже всего человечества.
Только смотрели не в ту сторону. Лени Кларк покинула Полосу.