Любимый Ученик и другие ученики

Мы уже отметили, что Любимый Ученик появляется в Евангелии лишь несколько раз, хотя каждое из этих появлений значительно. Должны ли читатели полагать, что он присутствует и при других событиях, где о его присутствии не упомянуто? Те случаи, в которых о его присутствии говорится явно, разумеется, не представляют собой исчерпывающего списка событий служения Иисуса, происходивших у него на глазах. При первом своем появлении в 1:35 он еще не может называться «учеником, которого любил Иисус»; едва ли при следующем своем появлении в 13:23 он мог бы получить такое название, если бы в промежутке между этими двумя эпизодами не общался с Иисусом вовсе. Разумеется, этот эпитет предполагает более или менее долгое ученичество. Однако Евангелие предоставляет нам лишь гадать, какие из событий глав 2–12 происходили непосредственно на глазах у Любимого Ученика и рассказаны по его воспоминаниям. По–видимому, это неважно — иначе этот вопрос был бы в Евангелии прояснен.

Использование inclusio очевидца в Евангелии предполагает, что свидетельство Любимого Ученика так или иначе заключает в себе все евангельское повествование; на то же самое указывает фраза 21:24 «свидетельствует о сем», где «сие» — все содержание Евангелия. Однако ни одно из этих умозаключений не требует, чтобы Любимый Ученик присутствовал при всех событиях, о которых он рассказывает: ведь из Евангелия ясно, что он входил в круг учеников Иисуса и, следовательно, всегда мог расспросить других учеников о том, чего не видел сам, но видели другие. Непосредственный доступ ко всем событиям евангельской истории от него не требовался — чужого свидетельства из первых рук также было достаточно для того, чтобы «свидетельствовать о сем». Такое представление о свидетельстве также близко к словам Иосифа Флавия: «Я мог написать историю войны, поскольку во многих ее событиях был участником, и для большинства событий — очевидцем; короче говоря, ничто из сказанного или сделанного не оставалось мне неизвестно» (Против Апиона, 1.55). «Для большинства — очевидцем» — это, пожалуй, преувеличение; но, во всяком случае, Иосиф не сомневается в своей способности надежно и достоверно описать даже те немногие события, которых сам не видел.

Здесь стоит вернуться к замечанию, сделанному нами в главе 5 — о том, что Евангелие от Иоанна, в отличие от синоптиков, не дает нам списка Двенадцати. В нем говорится о Двенадцати (6:67–71), однако не дается четких указаний на то, кто принадлежал к этой группе, кроме Петра (6:68), Иуды Искариота (6:71) и Фомы (20:24). Списки Двенадцати у синоптиков, как мы показали в главе 5, призваны указать на их авторитет как официальных источников и гарантов подлинности основного корпуса евангельских преданий, содержащихся в данном Евангелии. Очевидно, Евангелие от Иоанна, в отличие от синоптических Евангелий, не претендует на соответствие официальному свидетельству Двенадцати.

Это хорошо соотносится с предположением, что сам Иоанн к Двенадцати не принадлежал. Однако стоит отметить также, что названные по именам ученики Иисуса, появляющиеся в Евангелии от Иоанна (кроме Петра), не относятся к наиболее известным. Сыновья Зеведеевы появляются один раз и всего на мгновение (21:2); из учеников–мужчин, путешествовавших вместе с Иисусом, на первый план выдвигаются Андрей (в отличие от синоптиков, здесь он появляется независимо от своего брата) (1:40–42, 44; 6:8–9; 12:22), Филипп (1:43–46; 6:5–7; 12:21–22; 14:8–9), Фома (11:16; 14:5; 20:24–29; 21:2) и Нафанаил, который, как и сам Любимый Ученик (см. далее), не принадлежал к числу Двенадцати (1:45–51; 21:2). Важны также, разумеется, Никодим и семья из Вифании — Лазарь, Марфа и Мария. Вполне возможно, что эти имена указывают на те церкви, с которыми Любимый Ученик был в тесном контакте, и те источники, которыми он пользовался, когда не хватало собственных данных. То, что некоторые из них входили в число Двенадцати, не противоречит тому наблюдению, что это Евангелие не основано на «каноническом» корпусе евангельских преданий, распространявшихся от имени двенадцати апостолов: ведь это официальное и корпоративное свидетельство не мешало членам группы Двенадцати сохранять и передавать какие–то дополнительные предания индивидуально. Как мы уже отмечали в главе 2, Папий пишет именно о том, что разыскивал предания, связанные с конкретными, названными по именам индивидами, в том числе с членами группы Двенадцати. То, что Евангелие от Иоанна основано как на личном свидетельстве Любимого Ученика, так и на некоторых преданиях, исходящих от конкретных учеников и не вошедших в корпус синоптической традиции о речениях и деяниях Иисуса, отчасти объясняет отличия этого Евангелия от синоптических.