* * *

На больничной стоянке я быстро вытаскиваю из багажника складное кресло, открываю пассажирское сиденье – и, не выходя из роли подающего надежды театрального дарования, грубо обрываю одного из мотоциклистов, который предлагает мне свою помощь:

– Нет-нет, дружище: он хрупкий, как яйцо!

– Хр-р-р, – издает месье Поццо.

Я осторожно качу кресло к входу в отделение скорой помощи, крикнув полицейским:

– Отлично, вы можете ехать! Если он не умрет, я не подам на вас жалобу!

Дождавшись, пока они скроются из виду, мы выходим обратно на улицу, чтобы зайти в здание через центральный вход и все же попасть на конференцию. Поццо смеется так, как не смеялся уже много недель.

– Ну, и кто тут лучший?

– Ты, Абдель, как обычно, ты!

– А, кстати! Было совсем не похоже, что у вас криз! Что за рожи вы корчили всю дорогу?

– Абдель, ты уже видел «Травиату»?

– Нет. Но сюжет я знаю, спасибо большое.

– Я изображал Виолетту…

И он поет: «Gran Dio! Morir si giovene…»^[25]