Глава 21

— Ты не спишь? — разрядил тишину моей спальни голос Арта.

Вздрогнула. Подняла голову, отрываясь от прочтения книги по основам зельеварения, значившуюся в списке литературы, выданного магистром Нинель. Появление архивампира я не ждала, и, как следствие, оно стало внезапным. Прошло уже пять дней с того момента, как состоялся обряд единения на крови между мной и Амитом и он появился впервые с тех пор. Честно говоря, думала, что он вообще не придёт.

— И тебе добрый вечер, — в негодовании покачала головой, возвращаясь к чтению.

Конечно, я была зла на него. Он ведь обещал, что обручение ещё не значит брак, а оказалось всё не так. То, что у нас с ним отношения (если их вообще можно назвать отношениями) странные и непонятные — это факт. Но вот чтобы меня замуж за другого, а сам, как ни в чём не бывало — это точно перебор.

— Рад, что у тебя всё хорошо, — бесцветно отозвался он… и ушёл.

Прочитала страницу до конца, но он не вернулся. Прочитала ещё две. Тишина стояла, как и прежде. Теперь мои мысли уже были далеки от основ ведьмаческой практики, и полностью посвятили себя зелёным глазам, а потому захлопнула книгу, понимая, что запомнить мне всё равно уже ничего не удастся.

— Арт? — позвала его, но ответом мне послужила только тишина.

Твою ж… Вселенную!!! Оказывается, он ещё и обижаться умеет! И это после всего того, через что он заставил меня пройти?!

— Артур! — позвала снова, предполагая, что он ушёл насовсем.

— Адский Сумрак бы тебя…, — произнесла вслух безотчётно, поднимаясь с кровати, и, даже не надевая обувь, вылетев в коридор, чтобы позвать его снова. — Арт! — выкрикнула его имя как раз в то время, когда сворачивала от выхода из спальни на лестничный пролёт.

И наткнулась на него самого. Он просто стоял со скучающим выражением на лице.

— Что? — флегматично поинтересовался у меня архивампир.

Словил меня за плечи в воздухе, потому что сначала на него налетела, а потом равновесие мне отказало, и я уже собиралась обосновать все законы физики и упасть ему под ноги.

— Ничего, — смутилась я.

Почувствовала, как его пальцы напряглись, сдерживая порыв пройтись дальше, чем ткань моей пижамы. Зелёные глаза потемнели, и в них появился уже знакомый мне не единожды блеск. Реакция мужчины мгновенно передалась и мне.

— А вот скажи. Если вот мы с тобой сейчас, вот здесь…, — начала я издалека.

Очень хотелось уточнить по поводу того, что мне будет, если начну изменять своему как бы жениху, рефлекторно прикусывая нижнюю губу, и одновременно представляя, как бы это сделал Артур.

— А вот ни здесь, и ни сейчас теперь не будет, моя маленькая ведьмочка, — произнёс он.

В его глазах промелькнул лёгкий налёт грусти, а затем мужчина отпустил меня.

А вот этого я вообще не поняла!

— Это ещё почему? — не замедлила с требованием разъяснений.

— А потому, — тоном учёного профессора заговорил Артур, подталкивая меня обратно в спальню, — что теперь ни один мужчина не сможет коснуться тебя, — и добавил уже не столь мягко, — кроме твоего наречённого.

— Обряд не предполагает таких ограничений, — вырвалось у меня сразу же. Слова шли вперёд мыслей, а потому сначала начала излагать, и только потом вспомнила про свой не снимающийся браслет на ноге. — А — а-а, вот же Бездна Адская, — добавила, уже осознавая его правоту. Следом в голову молодой и всё ещё местами наивной ведьме пришло следующее предположение. — Так ведь ты же только что держал меня в своих руках? — одарила недоверчивым взглядом.

А он только рассмеялся в ответ.

— Вообще-то я имел ввиду прямой контакт с некоторым подтекстом, Ева.

— Четыре года?! — на моём лице обязательно должна была отразиться в данный момент вековая досада с примесью безусловной скорби.

— Камелия весьма изобретательна в способах воздействия на других, — подтвердил мои мрачные мысли об одной интригантке Артур.

— Раз уж мы заговорили об артефактах, — мило улыбнулась ему. — Что с камнем, Арт?

Пошевелила пальчиками с ювелирным изделием перед его лицом, чтобы он вспомнил своё обещание рассказать про кольцо.

— Это алмаз, Ева, — ответил он без промедления.

— Да ну? — ещё раз мило улыбнулась, и даже ресничками похлопала. — Серьёзно? А то я этого не поняла, — и добавила уже прекратив паясничать. — Так что с ним не так?!

— Он концентрирует мою кровь в тебе и не позволяет произойти некоторым изменениям в твоём организме без моего дозволения, — сохраняя маску абсолютной безмятежности, сообщил мне архивампир.

— А — а-а. Понятненько, — медленно поднялась с места, взяла с кровати подушку — раз уж прямой контакт нам не контакт, то данный предмет подойдёт как нельзя лучше. — Ты сейчас хочешь мне сказать, что ты всучил мне то, что может контролировать мою инициацию как ведьмы, да Артур?

— Да, Ева, — беспечно отозвался он, не ожидая того, что будет после его слов.

Подушка летела быстро. И приземлилась бы в его лицо тоже крайне удачно, если бы он не остановил её своими руками за пару сантиметров от намеченной мной цели. Всё-таки скорость у архивампира быстрее, чем полет постельных принадлежностей.

— Не понял, — убрал он подушку в сторону.

— Что не понятного — ты заслужил, — ведьма в моём лице была непреклонна и гордо возвышалась над сидящим мужчиной, сложив руки на груди.

— Ну, лови тогда, — сказал он и бросил ту же самую подушку в мою сторону.

Только вот я тоже не ожидала такого исхода, да и скорости у меня как у него не было. А если прибавить, что у него силы не меряно (судя по силе удара, он её точно не отмерял, когда бросал в меня подушку), то неудивительно, что я вместе со снарядом полетела на пол. Хорошо, что он проявил свои способности к быстрому передвижению и на этот раз, поймав меня уже почти у самой паркетной доски.

— Что-то ты часто падаешь сегодня, — прошептал он мне на ухо.

Его руки поддерживали меня за спину, а лицо было совсем близко. Ну как тут можно удержаться? Правильно — никак. И я прикоснулась к его губам сначала кончиками пальцев. Ничего не произошло.

— Наверное, артефакт не работает, — сказала я вслух так же шёпотом.

Оценила степень отсутствия силы артефакта. Порадовалась несостыковочке. И прильнула к его губам своими. Неуверенно, осторожно, но прикоснулась. По телу прошёлся небольшой электрический разряд. Всё-таки артефакт работает.

— Ева, — предупредил он.

Но я не хотела слушать и повторила уже увереннее. Электрический разряд прошёлся ещё раз. Было неприятно, но не более того.

— Не надо. Будет очень больно, — его шёпот был еле слышен, а глаза закрыты.

Почувствовала, как его руки сжались в кулаки за моей спиной, вдавливаясь в мою одежду.

— Я могу потерпеть, — сказала и поцеловала его вновь.

Так, как мне того действительно хотелось. Жадно, сильно и страждуще в своих желаниях. Разряд стал ещё сильнее, но всё же терпимый.

— Всё в порядке, правда, — заверила я его.

Мужские ладони разжались, проходясь от линии позвоночника до талии. И он поцеловал меня в ответ. Вот теперь я ощутила всю прелесть аксартонского артефакта! Глубокая, резкая, всеохватывающая боль прошлась по всему телу, оставляя после себя десятки судорог, заставив меня кричать от боли.

— Прости. Я думал, что в силах совладать с собой, — его голос был виноватым.

Артур бережно взял согнувшуюся меня и переложил на кровать, укрывая одеялом.

— Прости, — повторил он снова.

— Ты не виноват, — совсем не хотелось, чтобы он чувствовал вину за то, в чём никак не был виновен.

— Вообще-то как раз виноват, — встал около кровати на колени, заглядывая в мои глаза. — Маленькая моя, ты как?

— Я не маленькая, — обиделась я.

Хотела ещё сделать что-нибудь, но не могла пошевелить даже кончиками пальцев.

— Артефакт реагирует не на прикосновение, Ева. Артефакт реагирует на желание. Пока я держал себя в руках — всё было в порядке. Прости, — архивампир склонил голову, опуская её на край кровати.

«Вот бы Катарина сейчас видела его», — подумалось мне.

Сейчас он казался таким… другим. Таким родным. Моим. Только моим.

— Моя мать — действительно сложная женщина, — усмехнулась я в ответ.

Если вспомнить ранее стоявшую на мне печать Артемиды, то, оказывается, былая вещь была вполне безобидна в сравнении с новым подарком от правителя Аксартона.

— И это ты ещё её плохо знаешь, — добавил он «соли».

— Аты? Хорошо?

— Ну, немного лучше, чем ты, это точно, — отозвался он в ответ.

— Расскажи, — попросила я.

Артур улыбнулся. Провёл тыльной стороной ладони по краю моей верхней части пижамы.

— Она из категории тех, кого довольно трудно описать словами, знаешь ли, — его губы чуть приподнялись в улыбке. — Давай лучше поговорим о ком-нибудь другом, — предложил он миролюбиво, снова даря мне тёплую улыбку.

— Например, о тебе? — ухватилась за новую возможность узнать о нём что-то.

— Обо мне? — он был искренне удивлён.

— О тебе, — подтвердила я. — Расскажи о своей матери.

Возможность чувствовать своё тело потихоньку возвращалась, и я подвинулась, оставляя место на постели и для него. Артур ещё раз улыбнулся мне, с едва уловимой ноткой печали. И когда я уже была готова взять свои слова обратно — идея о том, чтобы он рассказал о матери, мне уже не казалась такой хорошей, как первоначально, он поднялся с места и сел рядом.

— Катарина очень похожа на неё. И внешностью, и характером, — в зелёных глазах проблеснули нотки ностальгии, а затем он продолжил. — Сколько её помню, от неё всегда пахло миртом, и она всегда была самой доброта ко всем, — Артур лёг рядом на правый бок и подставил руку под голову, возвышаясь надо мной. — Она была словно лучик солнца, пробивающийся даже в самую пасмурную погоду, согревая своим теплом стылые земли территорий нашего клана, — сказал он и склонил голову на подушку, прикрывая глаза.

— Арт? — позвала его тихо, осторожно касаясь кончиками пальцев его щеки.

— М — м-м? — он так и не открывал глаза.

— Ты больше похож на неё, чем ты думаешь, — мне так хотелось сказать ему что-то хорошее, и я выдала первое, что пришло на ум.

— Неужели? — усмехнулся он, возвращая руку под голову и открывая глаза.

Пространство в спальне исказилось и озарилось светом портала воздушной стихии. Я рефлекторно села, а Артур встал.

— Доброй ночи, дети мои, — усмешка в голосе матери была неприкрытой, но не обидной.

И даже, как мне показалось, усталости в её тоне было больше, чем всего остального.

— Уже опробовали обсидиантовый артефакт? — добавила родительница.

Да. Мне и вправду показалось. Ехидства всё же больше.

Щеки предательски запылали, ввергая меня в приступ смущения. А вот Артур разозлился. Его, как я успела заметить, очень легко вывести из себя, если этим занята архимаг Де Апькарро.

— Жду вас внизу, — бросила она напоследок и вышла в коридор. — Обоих, — донеслось уже с лестницы.

— И когда она уже родит и будет занята круглосуточно? — проворчал Артур и вышел в коридор следом за ней.

Мне понадобилось немного времени, чтобы привести свои волосы в порядок и найти завалявшиеся под кроватью тапочки, а когда я спустилась — оба уже сидели друг напротив друга. И если мама была в действительно лениво — расслабленной позе, опираясь локтями на подлокотники кресла и сцепив руки в замок, устраивая их под подбородком, то поза архивампира была напряжённой.

— Сними кольцо, — сказала она мне командным голосом, едва я вошла в гостиную.

Я растерянно посмотрела на Артура. Он насмешливо посмотрел на неё.

— Нет, — вместо меня ответил он, откидываясь на спинку дивана и скрещивая ноги.

— Я так и думала, — оказывается, мама была совсем не удивлена его ответом и моим молчанием. — Лады, — она развела ладони и улыбнулась. Такой ласковой улыбкой, с которой обычно хладнокровный убийца — психопат наносит своей жертве последний смертельный удар. — Ева, радость моя, — тон был тихим и вкрадчивым, но звенел в тишине так, что казалось, разносился по всем трём этажам особняка. — Иди сюда.

Я подошла, хотя коленки почему-то подрагивали. Поведение родительницы всегда было непредсказуемым, но сегодня даже более чем сверх меры.

— Дай руку, — последовал её очередной приказ, как только я выполнила предыдущий.

Протянула руку, на которой у меня был перстень.

— Другую.

Она нетерпеливо откинула мою правую, и взяла в свои руки левую, переворачивая тыльной стороной ладони вверх.

— А ты гораздо смелее, чем я думала, Артур, — спросила мама.

Она пристально разглядывала тоненькую полоску шрама, оставшегося от пореза стеклянным бокалом на приёме Катарины. И даже сканировала её магически.

— Где порезалась? — спросила меня будничным тоном.

— Катарина подавала вино и…, — замялась я, ведь обещала Арту, что этот вечер пройдёт мимо слуха моей матери.

— Ясно, — она чуть поморщилась, наклоняясь вперёд — видимо ребёнок толкался. — Сядь, — указала она мне на диван рядом с архивампиром.

— Ты не посмеешь, — голос Артура был не просто жесток, в нём была явная угроза, адресованная ей.

— Ты же посмел, — она снова одарила его ласковой улыбкой.

— Я сейчас чего-то не понимаю? — это уже я решила вмешаться.

Вопрос задала в чисто риторическом стиле — и так было понятно, что я ни за какую Бездну не пойму о чём это они сейчас, пока сами не объяснят. На бледном лице мамы на мгновение снова промелькнула боль, затем она скинула капюшон своей куртки и сняла платиновый обруч, красовавшийся на её голове вот уже несколько дней.

— Ты сам виноват, Артур, — это ему. — Видишь ли, так уж было задумано, что во время церемонии обручения ты должна была пройти своё второе рождение — созданная ситуации располагала более чем, но как оказалось ничего не вышло, — это уже мне.

Мама поднялась с места и начала медленными шагами мерить территорию комнаты.

— Как ты себя чувствуешь? — словно только пришла, спросила она, перепрыгивая с предыдущей темы разговора.

— Нормально, — ответила я медленно.

Усиленные попытки сообразить что будет дальше, мне не помогали.

" Амит забрал почти все твои явные эмоции, — она махнула рукой, словно только что сообщила мне о том, что хлеб кончился и надо купить новый.

— Зачем, мама? — изумилась я ещё одному открытию о себе.

Адский Сумрак, даже этот аксартонец знает и то больше меня!

— А к чему мучиться, если толку от этого всё равно нет?

Лицо Арта помрачнело темнее грозовой тучи, а кулаки сжались до хруста.

— Надеюсь, ты уже поняла, что за камень в твоём чудном колечке, дочь? — елейно протянула родительница.

Она говорила спокойно, но сарказма всё равно было много.

— Алмаз, — чувствуя себя последней дурой, ответила я.

— Кровавый алмаз, Ева, — поправила она меня, пытаясь зачем-то, скрыть улыбку на лице.

— Значит, контролируешь ситуацию, да Артур? — она снова села, подставляя руки под живот.

— Ты же не думала, что я позволю вам довести её до ручки по вашей первой прихоти? — холодное и высокомерное от него.

— Ты же не думал, что я настолько мнительна, что не помню о твоей склонности к честолюбию, да, Артур? — передразнила она его по — детски, плохо скрывая нарастающее раздражение.

— Что происходит? — не выдержала я напряжения первой.

— Я не буду присутствовать при этом, — резко поднялся с места архивампир.

После подошёл ко мне, прижался губами к моему лбу. Улыбнулся мне, а затем я даже не успела заметить как я и мама остались в гостиной вдвоём.

— Что происходит? — повторила я свой вопрос уже более настойчиво.

— Держи, — протянула она мне обруч. — Это поможет смягчить боль.

— Какую боль? У меня всё нормально, мама.

На её лице появилась очередная улыбка, только теперь она уже была полна взаимопонимания, сожаления и… раскаяния? Потом встала и подошла ко мне, надевая холодящую кожу диадему, расписанную розовым золотом.

— Смотри, — только и сказала она.

Яркой ослепляющей вспышкой в моей голове возникло видение. Ноги подкосились, и я упала прямо на пол. Видение было таким ярким, словно я находилась там. На узкой темной улочке, поливаемой октябрьским дождём, где Артур, лениво опираясь на кирпичную кладку около тяжёлых металлических дверей, ведущих в здание заброшенного склада, ждал мою мать и всё, что они говорили, было немного странным, но не более чем. А вот фраза "…Твоя задача — инициировать ведьму…" словно острая стрела вонзилась в лёгкие, не давая больше сделать ни одного вдоха.

— Он всего лишь выполнял свою задачу, Ева, — её голос был ледяным и безразличным, и каждый звук, словно адская плеть, рассекала моё сознание. — Правда, я не ожидала, что он захочет сделать это на своих условиях, — добавила она, злорадно ухмыляясь.

— Всего лишь выполнял твоё поручение? — переспросила я, едва дыша.

Кровь в венах начала бурлить и казалось, скоро уже закипит, порождая водоворот инферно, несущего в себе только неимоверные муки, ломающее душу и тело.

— Он никогда не будет с тобой, — её голос был всё также чужим и холодным. — Ты должна понять это и смириться, Ева.

Закрыла глаза, не в силах подняться с ковра, на котором так и сидела. И, сквозь уже полной властью разошедшуюся боль, закручивавшей всё новые и новые волны судорог, поглощающих мою душу, растаптывающих и без того разбитое сердце, растворяющих разум, я слышала, как она вышла на улицу, оставив дверь открытой. Агония, растущая в моём теле, становилась всё невыносимее, и когда я уже была готова забыться, горячие широкие ладони обхватили моё лицо, тихо нашёптывая что-то непонятное мне на языке, которого я прежде не слышала никогда в жизни. Амит подхватил меня на руки и положил на диван. После просто сидел рядом, сжимая мою руку в своей, до тех пор, пока всё не закончилось.

— Они оба ушли, оставив меня одну, — сказала сама себе вслух без определённого адресата.

— Твоя мать должна была так поступить. Со временем ты поймёшь, — тихо ответил он, несмело улыбаясь. — Думаю, к утру у тебя уже будет братик, Ева.

— Она…? — у меня даже подходящего слова не нашлось.

Удивительно, но боль наступила внезапно и также внезапно исчезла, хотя я знала, что Маша потом ещё несколько дней приходила в себя после своего перерождения, и я как-то забылась, вскакивая с места — ведь маме сейчас гораздо больнее, чем мне.

— Она позовёт, — остановил он меня, притянув обратно на диван, — а ты должна отдохнуть. Венец Паладина конечно сильная вещь, но всё равно он не поможет тебе с физической стороной состояния твоего тела.

Я дотронулась до обруча, который до сих пор был на мне, и поспешила снять его, чтобы рассмотреть ближе.

— Венец падшего Паладина, — едва шевеля губами, произнесла вслух, не веря в собственные слова. — Так это правда.

Идеально созданный артефакт, превосходящий по силе почти любое существо во Вселенной, был в моих руках. И всё же я не верила. Ведь если это правда, то и многое другое тоже. И даже в словах Катарины о моей матери тоже найдётся истина. А уж о том, что этот самый артефакт вроде как должен находиться у Ангела Смерти, а не в моих руках, так и вообще не подлежало моему пониманию.

— Ты не должна снимать его, — послышался укор в голосе аксартонца. — Со временем ты сможешь пользоваться им, а пока он хотя бы защитит тебя от любого внешнего магического проявления.

— Я должна отдать его обратно матери, — сказала ему категорично.

Упрямство у меня в последнее время проявляется всё чаще и чаще.

— Нет, Ева, — его голос был твёрд, как обсидиант, из которого был сделан браслет на моей ноге.

Вспомнила о браслете. Прикинула, что если обруч смог нейтрализовать действие алмаза, то и оковы тоже должен помочь снять. Попыталась тут же избавиться от змеи, но результат оказался тщетным.

— Он активируется только при воздействии внешнего фактора, он не влияет на тебя напрямую, а лишь передаёт тебе определённые чужие ощущения, немного видоизменяя их, — усмехнулся Амит, наблюдая за моими безрезультатными действиями. — Поэтому ты всё равно не снимешь его, Ева. Пока это не сделаю я сам. Ну, или пока не научишься пользоваться артефактом падшего целенаправленно.

— Сними! — раз уж сам, так пусть сам.

— Нет, — он слегка отодвинулся и скрестил руки на груди.

— Сними! — уже не просила, а требовала я.

— Нет, — только и сделал, что повторил он в ответ.

— Ненавижу! — с досады даже запустила в него обручем, который был в руках.

Амит поймал вещицу в воздухе.

— Я знаю, — ответил личный децернент Прайма измерения Апнаир, он же кронпринц главенствующего государства измерения Аксартон.

Именно такое определение в данный момент подходило ему. Не Амит. Его спокойствие и твёрдая нерушимая беспристрастность, с которой он говорил, поразили меня — как же можно быть таким безразличным ко всему окружающему?

— И замуж за тебя не выйду! — добавила я.

— А это мы ещё посмотрим, — столь же безэмоционально, как и до этого, ответил он.