Глава 27. Герберт
– Сашенька, а вот и ты! – как всегда улыбчивая и лучезарная Элла вышла навстречу и ласково взяла её за руки, увлекая за собой в залу. – Вот-вот объявят танцы, ты уже решила, с кем будешь танцевать? Ах, что это я, Сергей Константинович ведь наверняка пригласил тебя, я угадала?
Меньше всего на свете Саша хотела слышать об этом человеке сейчас, но как объяснить это Элле? Пожалуй, никак.
– Елизавета Борисовна, я…
– Саша, и как не стыдно! Я же просила без отчества и просто Лиза! Или Элла, как тебе больше нравится?
– Ох, простите, я… Хорошо. Так вот, Лиза, я хотела сказать вам, что… – собравшись с мыслями, Саша хотела под предлогом разыгравшейся мигрени поскорее уехать домой, но в эту самую минуту зазвучали первые аккорды вальса. Элла тихонько вскрикнула, счастливая и беззаботная, и захлопала в ладоши.
– Танцы, танцы, ну наконец-то! Нас сейчас непременно пригласят! – блеснув глазами, добавила она и обернулась к Сашеньке. – Так что ты хотела сказать, милая?
И как отказать этому очаровательному ребёнку? Как сказать, что она устала от этого ещё толком не начавшегося вечера? Как сказать, что ей в тягость каждая секунда в стенах этого особняка? Как? Элла ведь непременно обидится, расстроится, а разве можно расстраивать такую милую, добрую девушку? Тем не менее, Саша начала:
– Я хотела сказать, что я не могу…
– Лиза, дорогая, позвольте украсть у вас вашу подругу на один вальс, – до боли знакомый, родной голос, зазвучавший у Саши за спиной, заставил её замолчать, позабыв обо всём на свете. Она медленно обернулась и широко раскрытыми глазами уставилась на Мишеля Волконского, не иначе, сошедшего с ума. А тот, как ни в чём не бывало улыбнувшись, протянул ей руку. – Танец?
Да о каком танце речь?! Она и рядом с ним находиться не могла, без страха быть разоблачённой! Что говорить о столь безумной затее, как вальс? Ведь ему придётся обнимать её в течение всего танца, держать руку на её талии… Он, вообще-то, соображает, что делает?!
Саша собиралась сказать категорическое нет, при этом для верности ещё и покачав головой и топнув ножкой, дабы убедить Мишеля в немыслимости данного предложения! Но вместо этого она сделала то, чего делать ни в коем случае не стоило – посмотрела в его глаза… и пропала. И безо всяких слов, вложила свою ладошку в протянутую ладонь. Мишель вывел её в центр танцевальной залы, ничуть не смущаясь любопытных взглядов, обращённых к их паре. Он вообще казался на удивление спокойным, словно и не он недавно разговаривал с Савиновой в библиотеке тяжёлым, упавшим голосом. Сейчас он был обходительным и непринуждённым, и загадочно улыбался.
– Господи боже, на нас все смотрят! – прошептала Саша на выдохе, поняв, что они остались едва ли не единственной парой на паркете – остальные рассредоточились вдоль стен, оставив им место в центре.
– Пускай смотрят, – беспечно отозвался Мишель, не без удовольствия поймав на себе изумлённый взгляд Сергея Авдеева. А затем сделал нечто из ряда вон выходящее – обняв Сашеньку за талию, с силой подвинул к себе – настолько близко, насколько позволяли приличия. И может, немного ближе. Совсем чуть-чуть. Она сдавленно охнула, вынужденная обнять его за плечи, и Волконский с усмешкой сказал: – Не бойся, сестрёнка. Ничего не бойся, пока я с тобой.
И тогда они стали танцевать. Вальсировал он гораздо лучше, чем она, не имеющая особой практики нигде, кроме коротких вечеров у Софьи Владимировны на даче. Благо, её возможные ошибки Мишель исправлял и сглаживал ещё до того, как они становились заметными, за что ему от Саши отдельное спасибо. Она-то, бедняжка, не знала, куда себя деть, боясь оступиться или запутаться в юбках, и ведь самое страшное, что всё это на глазах у изумлённой публики! Ей так не хотелось выглядеть неотёсанной деревенщиной! Раз согласилась на танец с Волконским, следовало бы довести дело до конца, без малейших недочётов, дабы не радовать своих недоброжелателей. Таких, как Ксения Митрофанова, например. Вон как смотрит, прямо взглядом прожигает! Ох, Господи, что же теперь будет…?
Саша невольно прикусила губу, а затем поняла, что Мишель внимательно наблюдает за ней. И наблюдал всё это время. И смотрел только на неё – так, словно они и вовсе остались одни в зале у Караваевых, словно толпа красиво одетых гостей с вытянувшимися в изумлении лицами ничего не значила для него.
– Не бойся ты так, – прошептал он, в танце склонившись к её уху. – Всё хорошо. Я не дам тебя в обиду.
Если он думал, что от этих слов ей станет легче, то он ошибся. Сердце подпрыгнуло в груди и рухнуло куда-то вниз, Сашенька споткнулась, но он вновь подхватил её, не теряя темпа, так что никто ничего и не заметил. "Господи, когда закончится этот танец? – думала она. И тут же другое: – Господи, только бы он подольше не заканчивался…" Ощущать себя в объятиях Мишеля Волконского было прекрасно. Сумасшедшие, будоражащие кровь эмоции! И когда танец подошёл к концу, Сашеньке уже не хватало их. Вновь хотелось взять его руку и вернуть на свою талию, пускай хоть на мгновение, но ощутить его близость…
– Спасибо, – сказал Мишель тихонько.
– За что…? – пролепетала Сашенька срывающимся голосом.
– За танец, – улыбнувшись, он коротко поклонился на прощанье и ушёл, оставив её в одиночестве и смятении. Саша почувствовала, как подкашиваются ноги, и если б не подоспевший вовремя Антон Голицын – так упала бы прямо посреди залы.
– Александра Ивановна, моё почтение! Позвольте сказать, как чудесно вы сегодня выглядите! Просто сказочная принцесса! Ах, Саша, милая моя Сашенька, вы ведь не откажетесь со мной потанцевать?
"Мне срочно нужно присесть", – поняла Александра, а когда заметила, как наперерез уходящему Волконскому уверенно зашагал Сергей Авдеев, ей стало совсем худо.
– Антон Васильевич, в другой раз. Мне сейчас совсем не хочется танцев! – И это была чистая правда. А вон там, у стены, кажется, спрятался уютный диван! Скорее, скорее туда! Голицын, тактичностью не отличавшийся, разумеется, последовал за ней.
– Да вы же и не танцевали толком! Неужели единственный танец с нашим Мишелем вас так измотал?
Александра хмыкнула, заметив с неудовольствием, что Волконский и Авдеев остановились возле рояля, где не так давно стояла Ксения Митрофанова. Сама она, зелёная от злости, наблюдала за ними с другого конца залы, и за спиной у Саши одобрительно кивала Голицыну. Тот вздохнул и продолжил штурм:
– Быть может, шампанского, милая Сашенька? Как вы смотрите на то, чтобы выпить в хорошей компании?
Прошлая Сашина выпивка в хорошей компании закончилась тем, что наутро она проснулась в постели Волконского. О том, чем может закончиться следующая, она даже помыслить боялась. Но согласиться пришлось, шампанское – не виски. И от одного бокала хуже не станется, а ей сейчас как раз нужно отвлечься. Взгляд то и дело возвращался к Авдееву с Мишелем, и дорого бы она дала, чтобы знать, о чём же они говорят?
А говорили они вот о чём:
– Волконский, чёрт возьми, потрудись объяснить, что это было?!
– О чём это ты? – как ни в чём не бывало уточнил Мишель.
– Будто не понимаешь?! Об этом вашем танце, разумеется! Зачем ты пригласил её?!
– Авдеев, душа моя, кого хочу – того и приглашаю, твоё разрешение мне без надобности. И чего это ты, скажи на милость, так взъелся? Это был обычный вальс. Насколько я помню, никаких приличий я не переступал, хотя, не скрою, соблазн был, – тут Мишель демонстративно усмехнулся. – Сам знаешь, какая она, ну как тут устоять?
– Не смей! – прохрипел побледневший Сергей.
– Не мог бы ты конкретизировать?
– Ты знаешь, о чём я, – бледнея ещё больше, произнёс Авдеев. Сначала он был не на шутку рассержен, а теперь не на шутку перепуган.
– О чём ты? А-а, должно быть о том, как это плохо – спать с чужими девушками? Да, Авдеев, тут я с тобой соглашусь, это отвратительно, низко и подло. Хотя, знаешь, – Мишель провёл рукой по волосам, откидывая чёлку назад, и улыбнулся. – Глядя на неё, я невольно начинаю задумываться – а так ли это ужасно, на самом деле?
– Только попробуй! – с каждой фразой голос Сергея становился всё тише и тише. – Только тронь её, и я…
– И ты…? Ну, Авдеев, чего замолчал? – Мишель демонстративно скрестил руки на груди и склонил голову на плечо, глядя на Серёжу сверху вниз. – Чем таким ты можешь мне пригрозить? Смелый стал? Так давай, попробуй.
– Я убью тебя, – просто сказал Авдеев, не придумав ничего лучше.
– А знаешь, я согласен. Ради такой девушки я, пожалуй, готов и умереть!
– Волконский, не смей! Ты же не такой, ты не станешь мстить мне подобным образом!
– А может, ты просто хорошо обо мне думаешь?
– Мишель… – набрав в грудь побольше воздуха, Серёжа со всей возможной серьёзностью произнёс: – Мы совершили большую ошибку тогда. Я и Ксения… я не хотел, клянусь тебе! То есть, я… мы… я не думал, что всё так выйдет! Мы были пьяны, и… и я вообще не помню половину из того, что произошло тем вечером!
– Ох, ну тогда другое дело! Тогда это тебя, конечно, оправдывает!
– Нет. И язвить вовсе не обязательно! Я знаю, что оправдания моему поступку нет. Я лишь пытаюсь сказать, что я не со зла это… у меня не имелось никаких дурных помыслов, всё произошло как-то само собой, и я… не хотел, не думал оскорблять тебя лично! Я не думал, что она вообще согласится поехать со мной! И я… ох, Мишель, я ничтожество, я знаю. Но я готов ответить за это! Хочешь, убей меня? Или ударь, в конце концов! Но, прошу тебя, не трогай Сашу! Я ведь люблю её.
– Я Ксению тоже любил, – с философским видом произнёс Мишель, а бедняга Сергей застонал в отчаянии.
– Миша, послушай! Всё это было большой ошибкой, о которой я уже тысячу раз пожалел! Мне безумно стыдно за самого себя, но я готов понести наказание! Только, умоляю, оставь в покое Александру! Это… это просто низко, использовать её, чтобы отыграться на мне за Ксению!
Мишель ни на секунду и в мыслях не допускал подобной подлости, но позлить Авдеева страсть как хотелось! Отрадно было наблюдать, как побледнело его лицо, как губы задрожали в невероятном волнении.
"А он и впрямь её любит, надо же", – отметил Мишель и едва ли не улыбнулся по этому поводу. Потом спохватился, что улыбаться этому мерзавцу явно не стоит, и в последний момент сменил улыбку на усмешку.
– Все мы когда-нибудь поступаем низко, Серёжа! – по-дружески похлопав его по плечу, сказал Мишель. – Ни ты, ни я не исключение…
– Я убью тебя, Волконский! – клятвенно пообещал Серёжа, не забыв грозно сжать кулаки. – Только тронь её, и я тебя убью!
Мишеля эта угроза лишь позабавила.
– Сколько угодно, Авдеев. А теперь, прошу, позволь мне уйти, мне нужно найти полковника Герберта!
Сказать, что Сергей был в ужасе – не сказать ничего. Этот бездушный мерзавец собирался отобрать у него его Сашеньку! Собирался использовать её, подло и грязно, чтобы отомстить таким образом за поруганную честь Ксении Митрофановой! Да была бы ещё она, эта честь! Можно подумать, он, Авдеев, был первым, с кем она…
Но Сашу, в любом случае, нельзя было давать в обиду. Она ведь такая невинная, такая добрая! А это чудовище вполне в силах сломать её жизнь, и ещё сделает это с огромным удовольствием, чёртов мерзавец! Вне себя от ярости, Сергей направился прямиком к своей возлюбленной, которая премило беседовала с Антоном Голицыном за бокалом шампанского. Это Авдеева тоже покоробило: да с какой стати она так со всеми ними любезничает?! С Волконским они терпеть друг друга не могли, а теперь, видите ли, танцевали как ни в чём не бывало! А Голицын?! Этот-то с чего вдруг за неё увивается? Всем известно, что он давно и безнадёжно влюблён в одну-единственную Митрофанову – всем, кроме самой Ксении. И зачем этому ветренику сдалась его бедная Сашенька?
– Друзья мои, добрый вечер! – радушно произнёс Авдеев, остановившись возле дивана. Обидным показалось то, что они шутили и смеялись вместе, но тут же замолчали, стоило Сергею подойти. – Надеюсь, я не помешал вам?
– Разумеется, нет, Серёжа, – ответил за двоих Голицын, похлопав по мягкому сиденью рядом с собой. – Присядь, отдохни! Может, хочешь шампанского? Элла сегодня на высоте, сухой закон на неё, похоже, не распространяется!
– Да, шампанское мне сейчас не помешает, – согласился Сергей, но как только он собрался присесть, Александра тотчас встала и, не глядя на него, произнесла:
– Господа, прошу меня извинить. Я совсем забыла, что обещала маменьке не задерживаться этим вечером. Рада была повидаться, Антон Васильевич! – начисто проигнорировав опешившего Сергея, она сделала Голицыну реверанс на прощанье и удалилась.
– Да как, чёрт возьми, это понимать?! – возмущённый до глубины души, воскликнул Авдеев. – Она что, не заметила моего присутствия?!
Голицын только ухмыльнулся и, пригубив игристого шампанского, равнодушно пожал плечами.
– Господь всемогущий, Волконский наверняка рассказал ей… – догадался Сергей, схватившись за голову. – Но… это низко! Он же офицер, чёрт возьми, а не дворовая девка, чтобы опускаться до досужих сплетен! Как он посмел?!
– Он?! – фыркнул Голицын. – Я тебя умоляю, Серёжа! Он не стал бы этого делать ни за что на свете! Нашлись, видать, у тебя другие завистники.
– Ты? – предположил Сергей, ожидавший удара в спину от кого угодно.
– Я?! Да ты рехнулся? Делать мне больше нечего, как рассказывать о твоих похождениях! – обиженный, что друг посмел уличить его в подобной подлости, Антон отвернулся, продолжая потягивать шампанское. Он искал взглядом Ксению среди гостей, но не находил, и это его беспокоило. Где она сейчас? Найти бы её, утешить…
Что ж, в утешениях нуждалась не только она. Саша, например, тоже не отказалась бы от хорошей порции дружеской заботы. Но, увы, никому не было до неё дела. Волконский тем и занимался, что старательно выводил её из равновесия, а Авдеев, коего она так любила когда-то, ныне сделался ей отвратителен. А от услужливого Голицына с его болтовнёй у Саши просто болела голова!
Найдя Эллу, отдыхавшую после трёх вальсов кряду, Сашенька с покаянным видом решилась, наконец, отпроситься у неё домой.
– Милая моя Елизавета Борисовна, Лизонька, умоляю, войдите в положение! Я с ног валюсь от усталости после рабочей смены, а завтра опять вставать ни свет ни заря! Умоляю, разрешите мне идти и не держите на меня обиды! – молитвенно сложив ладошки, попросила Саша, и голос её звучал до того проникновенно, что княжна сдалась.
– Хорошо. Но прежде ты непременно должна пообещать мне ещё одну прогулку завтра!
"Бог ты мой, ну опять!" – в сердцах подумала Сашенька, очень надеясь, что чувства в тот момент не отразились на её лице. Обижать Эллу ей не хотелось, но и поддаваться на уговоры молодой княжны не хотелось тем более. Нет будущего у этой дружбы, и не может быть, слишком они разные для этого! И как Элла не понимает?
– Хорошо, Елизавета Борисовна! Мы непременно прогуляемся завтра.
– Я ж просила, просто Лиза! И вот ещё что, я дам тебе свою карету, чтобы ты беспрепятственно добралась до дома.
– Но…
– Никаких возражений! Ещё не хватало искать наёмного извозчика в такую темень! – топнув ножкой, воскликнула Элла. – И не спорь со мною, упрямая девчонка!
Сердилась она, впрочем, недолго. Уже в коридоре, рассмеявшись над собственным притворным гневом, Элла прижалась к Сашеньке и чмокнула её в щёку, трогательно встав на цыпочки. Александра невольно улыбнулась, приятно удивлённая такой нежностью, а Элла, обняв её за плечи, прошептала заговорщицки:
– Милая моя, вы с Мишелем были такой красивой парой! Он в белом, ты в чёрном, какой контраст! Ты видела, все только на вас и смотрели!
"Вот-вот. Мы с ним и есть как чёрное и белое. Какой стыд, и ведь это у всех на глазах!" – сокрушённо думала Сашенька, рассеянно улыбаясь Элле.
– А он красивый, правда? – княжна, хихикнув, поймала на себе укоризненный Сашин взгляд и смущённо поджала губки.
– О, господи! – только и сказала Александра.
– Что? Что?! Скажешь, не хорош?! А чего тогда согласилась с ним танцевать? – и так далее, в том же духе. Саша уже и не знала, как отделаться от этих назойливых вопросов, ей и Веры хватало с её намёками, а теперь ещё и Элла! И когда, наконец, княжна убежала во двор, чтобы отдать распоряжение насчёт кареты, Саша едва ли сдержала вздох облегчения.
Но не тут-то было.
Парадные двери особняка распахнулись за её спиной, на секунду тёплая вечерняя тишина наполнилась весёлым смехом и музыкой из залы, а затем двери закрылись, и вновь стало тихо. На веранду вышел Авдеев, к Сашиному величайшему несчастью.
Неделю назад она не поверила, если бы ей сказали, что она обрадуется куда больше обществу князя Волконского, нежели Серёжи Авдеева! Не поверила, рассмеялась и сочла бы это шуткой, а сейчас… Сейчас разочарование своё Саша даже не пыталась скрыть. Она ведь так надеялась, что ещё увидит его величество сегодня…
А говорить с Авдеевым после того, что она о нём узнала… Любезничать с Авдеевым? Улыбаться Авдееву? Делать вид, что ничего не происходит? Слушать сладкие, лживые насквозь речи этого изменщика?!
Глухая ярость придала Сашеньке уверенности, но как только она увидела растерянные и виноватые глаза Сергея, пыл свой отчего-то умерила. Презрение сменилось жалостью, обида – тихой печалью. А когда он выдохнул с облегчением: "Сашенька, милая!" – она окончательно убедилась, что не сможет сказать ему все те жестокие слова, что так и вертелись на языке.
Как, как могла она? Это же её Серёжа, её друг детства, её первая девичья любовь! И каким бы он ни был, что бы он ни совершил, он всё равно, даже сейчас, в полумраке ночи, казался ей таким бесконечно родным!
Правда, Авдеев сам всё испортил, живо разбудив в ней уснувший было вулкан негодования. Пожалуйста, не судите его строго! Это Мишель у нас был сдержанный и благородный, да и тот держался с трудом, а уж Авдеев, безвольный и слабый человек, давно и безнадёжно влюблённый… Разве мог он устоять перед её красотой? Такая чудесная она была, такая неземная, с этими непослушными рыжими локонами, вечно выбивающимися из причёски. Не выдержав, истосковавшийся Сергей Константинович подошёл вплотную, резко привлёк Сашеньку к себе и принялся жарко целовать, прямо там, на веранде особняка. И совсем не заботило его то, что их могут увидеть, он потерял голову от страсти, и не было ему ни малейшего дела ни до чего, кроме этой хрупкой, прелестной девушки в его объятиях.