12
Все-таки и у Коры сердце не камень. Иногда, хоть и редко, это заметно.
В Дармштадте нам больше нечего делать. Кора поручила мне найти во Франкфурте первоклассный отель и забронировать либо два номера на двоих, либо сьют на четверых, и чтобы с гаражом.
Сама же она куда-то скрылась, пообещав скоро вернуться.
Через час она вернулась в новом элегантном плаще, нагруженная подарками. Катрин – букет орхидей, мне – роскошные сандалии с ремешками, только бы я избавилась от убожества, которое донашивала за этнографиней. А Пу получила целый гардероб: нижнее белье, пижаму, футболки, платьице из отдела детской одежды, дорожную сумку и несессер с туалетными принадлежностями.
Номер люкс во Франкфурте был заказан, чемоданы – мой и слабенькой еще Катрин – собраны, прощальное письмецо Энди написано. Кора даже черкнула записку Феликсу, из которой, правда, понять можно было только то, что мы живы-здоровы. Но вот о том, куда мы едем и где нас искать, – ни слова! «Катрин нашлась, она с нами, не беспокойтесь». И точка. Мы стали спешно грузиться в автомобиль. Не дай бог, Энди вернется раньше времени. Не хочу снова его упреков.
Катрин невероятно тронул букет венериных башмачков.
– Откуда ты знаешь, что я люблю орхидеи? – спросила она у Коры по дороге во Франкфурт.
– Я же художник, я обязана быть наблюдательной, – отвечала Кора, – я была в твоей комнате и обратила внимание на твой цветник.
Глядите, какая! Красуется, рисуется, ну, чисто как жених на смотринах. Я даже заревновала немного. Но у нас была проблема поважнее: как мы объясним в гостинице, что у Пу нет документов?
Зря беспокоилась. Наглость – второе счастье. Кора положила перед администратором один только свой паспорт, вписала в анкету флорентийский адрес, состроила из себя светскую львицу с претензиями, кинула ключи от своего «Феррари» в руки изумленного портье, с изысканным итальянским акцентом велела загнать машину в гараж и заявила на ресепшен, что все просьбы и пожелания ее свиты – она кивнула на нас, стоявших с чемоданами у нее за спиной, – на ее счет. Перед ней залебезили, забегали, почти влюбленно заглядывали ей в глаза, кинулись исполнять все ее царственные распоряжения насчет багажа, с подобострастием ловя ее щедрые чаевые.
Пу, как хорошо обученная прислуга, распаковала чемоданы, развесила все по шкафам, открыла окна.
Я пребывала в задумчивости. Вдруг Кора потащила меня в ванную.
– Прежде чем ты совсем отключишься, нужно решить, что делаем дальше. Рассиживаться нечего. Бандиты вряд ли найдут нас в гостинице, но мы ведь не можем прятаться здесь вечно.
– Само собой, – кивнула я.
Она продолжала:
– Пока мы как в крепости, имеет смысл составить план военных действий – надо ударить первыми! Когда все будет кончено, Катрин может опять поселиться в Вест-энде и спокойно преподавать в своем университете. Куда же денется Пу, не знаю. Может, поживет с Катрин? В любом случае им нельзя никуда исчезать, если хотят вступить в права наследования как добродетельные вдовы.
– Ясное дело.
– И если тебе неохота дальше возиться с твоими новыми подружками, то мы вместе возвращаемся во Флоренцию и находим нашей энергии более достойное применение. Играть в Робин Гуда – это, конечно, здорово, но не должно входить в привычку, – закончила Кора.
Пораскинув мозгами, мы решили завтра оставить наших малюток отсыпаться и вдвоем понаблюдать за парочкой бегунов. Изучив их привычки и повадки, мы сможем нанести первый молниеносный удар.
Мы заказали легкий ужин в номер и развалились на необъятных кроватях. По телевизору шел какой-то фильм-катастрофа.
Вставать ни свет ни заря без привычки – это мука. Но если Кора что задумала, то уж выполнит. Она растолкала меня в пять утра.
– Подъем! Вставай, Майка, кофе для смелого охотника – только после охоты!
Совершенно не в духе, я выползла из постели, завистливо глядя на мирно спящих заказчиц убийства. Они-то сами вон как сладко спят – и вообще останутся чистенькими, когда мы уберем их мужей.
Благодаря объяснениям Катрин по карте мы быстро нашли набережную, и я узнала место: совсем рядом дачка Коппенфельдов, где меня укусил хорек. Оставив машину рядом с участком Бернда, мы прокрались к стоянке.
В такую рань на набережной было пусто. Мимо нас проехал один небритый велосипедист, за ним трусила ухоженная овчарка. Холодный туман поднимался с Майна, я мерзла, хотя и выпросила у Коры ее новый плащ. Чайка тревожно прокричала над нами, как будто предостерегая.
– Ты там уснула, что ли? – сердилась Кора. – Мы пришли не парк собой украшать! Надо найти, где спрятаться.
За кустами нашлось укромное местечко, но сесть было некуда, больно грязно и холодно. Дернул же меня черт ввязаться в эту авантюру.
– Да хорош киснуть-то! – дернула меня подруга. – Кто рано встает, тому бог подает!
К счастью, оба спортсмена были того же мнения. Долго ждать их не пришлось. В начале седьмого подкатила машина. Эрик был в том же костюме, что и в день моего похищения. Хильтер напялил какой-то вычурный, пижонский, модный спортивный прикид сияющего синего цвета. Ха! Карикатура! Выглядит как дурак. Мы в кустах захихикали, глядя на него.
Говорили они мало. У Свена лицо было помятое, сразу видно – человек недоспал. Эрик глянул на него с ненавистью.
– Ну и рожа у тебя! – прокомментировал он. – Так бы и врезал! Смотреть тошно!
Да, Кора со мной нежна и деликатна, а я еще жалуюсь!
Эрик взглянул на часы, и спортсмены пустились в путь. Мы кинулись к машине Эрика. С этой «Ауди А8» меня связывали не самые приятные воспоминания. В этот автомобиль меня кинули, почти оглушенную, на заднее кожаное сиденье, где сейчас лежал темно-красный нейлоновый рюкзак.
Кора открыла дверцу машины – Эрик не считал нужным запирать ее. Бардачок был демонстративно распахнут и совершенно пуст.
Рюкзак! Бутылка минералки, початая плитка шоколада, пара сморщенных яблок, старая истрепанная карта альпийских дорог, сплющенный тюбик солнцезащитного крема, рулон туалетной бумаги, презервативы, моток веревки и аптечка. В багажник ломиться не пришлось.
– Отлично, они сами облегчили нам задачу! – Кора отвернула запаянную крышечку бутылки, выплеснула немного воды на землю и опрокинула в бутылку весь пузырек с ядом.
Поле боя мы покидали так торопливо, что я зацепилась новым плащом Коры за какой-то колючий куст.
Ни Катрин, ни Пу еще не просыпались. Мы с Корой молча разделись и снова улеглись спать. Завтрак был заказан только на десять.
В десять постучали, я проснулась первой и открыла официанту. На сервировочной тележке в номер въехал завтрак на четыре персоны, да какой завтрак: что душе угодно, включая утреннюю газету!
Дамы одна за другой просыпались, садились в кроватях, зевали, потягивались. Пу выглядела трогательной девочкой в пижамке с винни-пухами. Катрин после сна ожила, порозовела.
Мы, перебивая друг друга, выложили двум будущим вдовам утренние новости. Пу не понимала и нервно повторяла один и тот же вопрос:
– Seven dead?[47]
– Зависит от того, кто из них больше хотел пить, – объявила ей Кора.
– Можно съездить проверить! – предложила я.
– Можно я сначала позавтракаю? – недовольно оборвала меня подруга. – И вообще-то, я сейчас не в том настроении, чтобы ехать к Свену.
К полудню мы закончили завтракать, но еще не одевались. По очереди без всякой спешки мы заходили в ванную и плескались там сколько хотели. Мы, ей-богу, заслужили немного отдыха.
– Кто там в ванне оставил свою щетину? – поморщилась Кора. – Кстати, в отеле есть бассейн! Но я полагаю, ни у кого, кроме меня, нет с собой купальника. Схожу куплю.
– Я с тобой! – сообщила я.
– Ты соришь деньгами, как нефтяной шейх, – не без зависти заметила Катрин.
– Скоро и ты так сможешь! – заверила ее Кора. – Только под лежачий камень портвейн не течет. Давай, училка, хватит пялиться в телек, поучи малышку немецкому. Когда вернусь, доложите об успехах.
Катрин и Пу радостно замахали нам вслед.
Вернувшись, мы застали Катрин в возбуждении.
– Я звонила Эрику, чтобы проверить, есть ли кто-нибудь в квартире, – похвасталась она, – никто не отвечает. А у Пу есть секретный телефонный номер «Парилки»! Кора, может, ты позвонишь, твой голос никто там не знает, попроси к телефону Свена или Эрика. Вдруг удастся что-то выяснить.
– Как ты себе это представляешь? – поинтересовалась Кора. – Что, так и спросить: «Скажите, а ваши хозяева сегодня случайно не померли?» А, ладно, давай, представлюсь секретарем из коллегии адвокатов, например.
В «Парилке» Коре отвечали, что сейчас ни адвоката Шнайдера, ни директора Хильтера нет на месте. Елейно-слащавый голосок спросил, не нужно ли чего передать. Кора выключила мобильный.
– Ну вот, теперь мы знаем столько же, сколько и до этого! – подытожила она.
Днем пришлось скучать в номере. Из педагогических соображений вредная Кора не давала нам включать телевизор, а вместо этого включила радио и наткнулась на местные новости. Я слушала вполуха. И вдруг Катрин крикнула:
– Тихо!
Сегодня утром около семи часов по не установленной пока причине водитель «Ауди А8», адвокат из Франкфурта, не доезжая перекрестка с дармштадтской трассой, не справился с управлением, сорвался с дороги и врезался в ограждение. Водитель погиб на месте…
Некоторое время мы молчали, застыв на месте. Пу уставилась на нас с немым вопросом. Она поняла так или иначе, что мы сейчас услышали что-то важное.
– Это мог быть твой муж? – спросила Кора.
– Наверняка он, – кивнула Катрин, – он адвокат, марка машины совпадает, и как раз в это время он был в пути, видимо, ехал ко мне, в Дармштадт, – и она неожиданно начала всхлипывать.
– Ну и чего ты рыдаешь? – удивилась Кора. – Ты же сама его заказала?!
Пу потянула плачущую Катрин за рукав:
– Seven same-same?[48]
Пришлось ей объяснять, что из новостей неясно, был ли Свен в машине вместе с Эриком, но скорее всего нет.
– В нем было и кое-что хорошее, – продолжала Катрин оплакивать своего заказанного супруга, – на Рождество он всегда жертвовал деньги на программы ЮНИСЕФ. А как роскошно он выглядел в смокинге!
– Да, все бы хорошо, только он ехал в Дармштадт, и тогда бы потом хоронили нас, а не его! – напомнила я.
Кора зазвенела посудой в мини-баре.
– Ладно, хватит уже рыдать! Предлагаю отметить. Надо выпить. Надеюсь, вместе с Эриком и все наши проблемы кончились! – Она взглянула на Пу. – О’кей! Никто не должен голодать и мерзнуть. Наша сестрица тоже скоро станет веселой вдовой.
Катрин опрокинула стопку шнапса и убиваться перестала.
– Как мне себя дальше вести? Позвонить в полицию и спросить, не мой ли муж погиб утром на шоссе?
Кора кивнула:
– Да. И не тяни с этим. Все должно быть убедительно: ты услышала новости и очень беспокоишься. А потом расплачешься, вот как сейчас.
Интересно, попросят ли Катрин опознать тело. Впрочем, ей стоит сразу сказать, что они с мужем давно живут раздельно, тогда не придется ни рыдать, ни притворяться.
В управлении полиции Катрин сказали, что погибший почти наверняка ее муж. Его узнал один из санитаров «Скорой помощи», кроме того, в машине нашли документы, однако порядок есть порядок: Катрин обязана опознать погибшего. Опознание назначили на следующее утро.
– Нам лучше опять пообедать в номере, – решила Кора, – не стоит вчетвером показываться на публике. Кому чего заказать? Кого чем порадовать? – И она зачитала меню для обслуживания в номерах.
Тут Пу, которая усердно подшивала порванный подол нового плаща Коры, порадовала нас двумя английскими словами:
– Я ем same-same like miss Maja![49]
Ай да Катрин! Ай да училка! Научила, смотри-ка! Аплодисменты!
Удивительно, как это Пу, прожив четыре года с мужем, хоть и с таким, во Франкфурте, не выучила ни слова по-немецки?
– Она очень способная! – похвалила Катрин свою ученицу. – Схватывает на лету. А Свен с ней почти не разговаривал, так она сказала. А этот убогий английский она выучила в каком-то тайском борделе. Ее научила держательница заведения, сутенерша, Мама-сан, как она ее называет. В Германии ее превратили в рабыню, в наложницу и домработницу. Когда муж уходил, запирал ее в доме. Никакого контакта с внешним миром. Однажды попыталась сбежать, Хильтер ее поймал и на неделю запер в подвале. Однажды она предостерегла новеньких таек, что из них хотят сделать проституток, а они взяли ее и выдали. Тогда ее и вовсе избили.
– Жаль, что она так поздно обратилась в Народный университет, – посетовала я.
Оказалось, что Свен привел Пу на курсы не для того, чтобы она выучила немецкий, а чтобы по просьбе Эрика следить за Катрин.
– Вот мразь! – Кора закипела от ярости. – Убью к чертовой матери своими руками! Уж он-то точно заслужил! История с картинами, надо думать, со смертью Эрика окончена. Сами эти гориллы за живописью не полезут. Да и что они в ней понимают, уроды!
На следующий день Катрин вскочила ни свет ни заря. На такси поехала в Институт судмедэкспертизы и по заведенному порядку опознала тело мужа.
Вернувшись, рассказала, что расплакалась сама собой и вполне убедительно. Ей задавали вопросы, отвечать было легко, даже врать не пришлось: жили врозь, Эрик каждое утро бегал, поэтому на нем спортивный костюм. Секретарша Эрика дала такие же показания.
Катрин спросили, считает ли она нужным делать вскрытие, ведь степень внутренних повреждений до конца неизвестна. Тест на алкоголь отрицательный. Чтобы ничего не упустить, исследовали «Ауди»: машина новая, ухоженная, с подушкой и прочими средствами безопасности, вряд ли авария могла произойти из-за технических неполадок.
Против вскрытия Катрин не возражала, но никакой пользы в нем не видела. Потерял ли муж сознание, был ли это сердечный приступ или он просто заснул за рулем – какая разница, теперь это уже ничего не изменит.
Дело с юридической точки зрения простое, других участников аварии нет, никто больше не пострадал, жалобу подавать некому. Жаль только, что вдова не получит страховку по смерти мужа, договора страхования жизни в пользу жены Эрик не заключил.
– Мне показалось, что следователь как-то оживился, когда я упомянула имя Хильтера. Думаю, Свена в полиции уже знают.
– Тогда, – предположила Кора, – ему сегодня же пришлют повестку или нанесут визит.
– В полиции мне отдали ключи Эрика от нашей квартиры, – сказала Катрин, – можем перебраться туда. Чего зря платить такие деньги за отель. Квартира стоит пустая! Места всем хватит.
– Ты глухая, что ли? – возмутилась Кора. – Свен-то жив! Даже если еще не знает о смерти шефа, он ищет Пу. Он натравит на нас своих ребят. Даже идиот догадался бы, что ее побег и твое исчезновение связаны. Прикинь, если эта братва вломится в квартиру на Нойхаусштрассе, а там – мы, бери нас голыми руками! Так что остаемся здесь.
– Самое время отправить эту скотину Хильтера вслед за моим благоверным, – грустно сказала Катрин, которая уже мечтала о встрече со своим гардеробом и музыкальным центром.