ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Конан окончательно проснулся. Если Стейна зовет так рано (по мнению киммерийца, сейчас было время заката), значит, она хочет сказать что-то важное. Уловив мрачный взгляд Мирдани, он только пожал плечами, посоветовал ей сидеть в комнате, никуда не выходить, и вообще вести себя тише мыши.

– А когда ты придешь? – капризным голосом спросила Мирдани. Конан выругался про себя.

“Великие боги, она начинает считать меня своей собственностью! Когда приду… Да может, и никогда!”

Варвар молча развернулся и вышел вслед за девушкой в коридор, не забыв, однако, прихватить с собой оружие – пускай в этом доме ему бояться нечего, но… Всякое может случится. А так, если встретится кто из посетителей, то в полумраке, может быть, примут за вышибалу…

Стейна сидела у себя. Когда Конан неслышно вошел в ее комнату, хозяйка “Врат Ста Удовольствий” (так, оказывается, называлось это заведение) занималась столь же приятным, сколь и необходимым делом: сосредоточенно пересчитывала выручку за прошедшую ночь, и, надо сказать, немаленькую.

– А, явился! – сказала она, мельком глянув на Конана. – Вино на столике, угощайся. Я сейчас закончу.

– Нищая пожилая женщина пересчитывает последние медяки? – поддел ее киммериец. – Я надеюсь, что на кусок черствого хлеба и кувшин затхлой воды тебе хватит?

– Наверное, даже и на два, – парировала Стейна. – И не смей называть меня пожилой – я старше тебя всего лет на семь или восемь! Наконец-то все девочки сдали деньги и, сам понимаешь, мне надо привести дела в порядок. Девочки оставляют себе треть, еще треть идет на оплату найма дома, на продукты и вино…

– А еще одна третья часть? – поинтересовался Конан. – Тебе, конечно же?

– Я хочу обеспечить свою старость, – вздохнула Стейна. – Впрочем, речь сейчас не о том. Пока ты отсыпался в компании своей бешеной зуагирки, я ездила в город по делам…

– И что? Тебя обсчитали на базаре, нищая ты моя? Намного?

– Избавь меня от своих дурацких шуточек! – сдвинула брови Стейна. – Если бы не наша старая дружба, и не будь ты Конаном из Киммерии, то первое, что я сделала бы – натравила на тебя всю стражу города. Сегодня на площади перед дворцом эмира был объявлен указ солнцеликого. За твою голову дают двадцать пять тысяч золотом!

– Так мало? – разочарованно протянул Конан. – Иногда давали и больше! Ну, а дальше что?

Стейна сгребла монеты со стола, пересыпала в небольшой стальной сундучок и немедленно заперла его, а малюсенький ключик спрятала у себя на груди. Конан подумал, возникни у кого желание найти ключ – искать придется очень долго.

– Дальше? – сказала Стейна, с притворной строгостью посмотрев на варвара. – Я не понимаю, как один человек может устроить такой невероятный переполох! Будет просто счастьем, если ты сможешь покинуть Султанапур через три дюжины дней. Раньше шум не уляжется. Твоего имени пока никто не знает, но приметы известны всем и каждому, а особенно военным и городской страже. Из города никто не выпускается без обыска и осмотра, в порту целый гарнизон разместился, а в Нижнем Городе обыскиваются все постоялые дворы и… э-э… заведения вроде моего. Пятитысячник уверен, что ты прячешься где-то там.

– Ну и чудесно, – улыбнулся Конан. – В таком случае, я уверен, что никто не помешает нам провести вместе несколько незабываемых дней.

– Тебе бы все шутить! – нахмурилась Стейна. – Турлей-Хан и эмир настолько злы, что не успокоятся, пока не перевернут весь город. И потом, не забудь, что тебя последний раз видели недалеко от моего дома. Обыски могут перекинутся и на Верхний Город… Кстати, головы уже полетели – начальник стражи пятитысячника был казнен сегодня утром.

– Это Аль-Ахар-то? – переспросил Конан. – Ну и поделом ему. Если б он не пил столько вина и не разбалтывал незнакомым людям секреты своей службы, то прожил бы еще довольно долго. Что-то от всех начальников стражи, которых я встречаю в последнее время, счастье отворачивается…

Стейна плеснула себе вина из кувшина и, одним глотком опорожнив кубок, воззрилась на беззаботно улыбавшегося северянина. Наконец, она произнесла:

– Я тебя позвала предупредить – сегодня вечером к нам приедет Радбуш. Он послал мне с нарочным записку – хочет повеселиться и отдохнуть в моем обществе. Очень прошу тебя, дорогуша – после полуночи даже не высовывайся.

– Я постараюсь, – кивнул головой Конан. – А ты уверена, что позвала меня лишь для того, чтобы сообщить эту потрясающую новость?

Он встал и, подойдя к Стейне, заключил ее в объятия. Едва их тела соприкоснулись, и киммериец ощутил жар губ своей спасительницы, как все его надежды рухнули. Стук в дверь раздался, как всегда, не вовремя.

– О, Великий Кром! – простонал Конан. – В конце концов, где я нахожусь – в доме утех или во дворце вонючего ханжи-министра, который не может отдохнуть от бесчисленных просителей? Стейна, я тебя умоляю, выгони их всех!

– Я на работе, – саркастически усмехнулась хозяйка. – И не могу тратить время на…

Стук раздался снова и дверь чуть приоткрылась. За ней показалось лицо девушки, которая привела сюда Конана. Наверно, эта красавица – одна из наиболее приближенных к хозяйке. Стейна ей явно доверяла.

– Госпожа, пришел почтенный Дагарнус, – тихо сказала девица, ничуть не обращая внимания на Конана, словно его тут и не было. – Прикажете проводить его к вам?

– Зови, – кивнула хозяйка и повернулась к Конану. – Ты, кажется, хотел поговорить с ним? Вот случай и приведется. Только потом изволь убраться. Господином посланником занимаюсь я лично.

– Да пожалуйста, – махнул рукой киммериец и ухмыльнулся. – Работа есть работа, ведь верно?

– Ага, – подтвердила Стейна. – И, между прочим, я Дагарнусу заместо матери, сестры и жены, да достанется благоверная самому Нергалу на том свете!

Ожидать пришлось недолго. Не успел Конан снова наполнить чашу вином, как раздалось деликатное постукивание, дверь тихо приоткрылась и чуть хрипловатый голос произнес:

– Стейна, дорогая, можно к тебе?

Киммериец, наклонив голову набок, рассматривал вошедшего так, что посланник покраснел, от гнева или от смущения. Ростом кофиец был невысок и широк в плечах, а небольшое брюшко и сеть морщин у глаз выдавали возраст – Конан решил, что Дагарнусу не меньше пятидесяти лет. Одежда темных тонов, пусть дорогая и искусно пошитая, еще больше усиливала впечатление, что посол далеко не молод, и жизнь провел отнюдь не легкую. У пояса висел тонкий, длинный меч – обычное оружие кофийских нобилей – и киммериец предположил, что хозяин наверняка недурно обучен с ним обращаться.

– Входи, входи, – Стейна расплылась в улыбке и указала Дагарнусу рукой на кресло, приглашая. – Извини, пожалуйста, за то, что я не одна. Я хочу тебя познакомить с моим старинным другом, Конаном из Киммерии.

– Из Киммерии? – подозрительно спросил Дагарнус, не представляя, как надо вести себя в обществе дикаря-варвара. Но тут Конан встал и вежливо кивнул головой.

– Я покинул родину много лет назад, – сказал он кофийцу, улыбаясь, – и за это время научился разговаривать с приличными людьми. Если вы думаете, что все выходцы из Киммерии одеты в звериные шкуры и не могут связать двух слов, то я – яркий пример того, что такое представление неверно.

– Что вы, я вовсе так не думаю, – слегка смутившись, сказал Дагарнус, оглядывая северянина. – Просто я не ожидал застать у Стейны еще кого-либо…

Посланник повернулся к хозяйке, которая уже встала и намеревалась выйти из комнаты, помня, что Конан хотел поговорить с кофийцем один на один.

– Стейна, мне подождать? Или ты пришлешь ко мне эту пышную красавицу Сайю?

– Нет, нет, – отозвалась хозяйка. – Я уйду совсем ненадолго – надо бы проверить, как управляются на кухне. А вы пока поговорите…

Стейна исчезла, как всегда, с легкостью бабочки.

– И давно вы с ней… мнэ-э… знакомы? – обратился к Конану Дагарнус и в голосе его звучала если не ревность, то обида. Киммериец, решив, что совсем не следует разочаровывать мэтра Дагарнуса в его утешительнице (и почти возлюбленной!), примирительно поднял руки со словами:

– Мы знаем друг друга уже лет десять, и, смею вас заверить, мы только друзья и… ну почти ничего больше. И потом, дорогой мой Дагарнус, нобиль из Кофа, я хотел бы задать вам пару вопросов.

Кофиец еще раз смерил Конана оценивающим взглядом, в котором сквозили холодок и недоверие, и процедил сквозь зубы:

– И что же вы хотите у меня узнать? Предупреждаю, я нахожусь на посольской службе короля Страбонуса, и не должен…

– Мне не нужны ваши тайны, – поморщился Конан. – Вот, посмотрите на эту вещицу.

Киммериец снял с пояса кинжал шейха Джагула и протянул Дагарнусу. Тот аж рот открыл от изумления, принял клинок в руки как величайшую драгоценность, а потом поднял глаза на варвара.

– Откуда это у вас?

– Это подарок шейха Джагула аль-Баргэми, умершего несколько дней назад.

– Умершего? – пораженно переспросил Дагарнус. – Почему?

– Почему? Насколько понял я, шейх умер от удара при известии, что его дочь похитили джавиды.

– Джави… – посланник временно потерял дар речи, когда услышал о вислоухих карликах, а потом неожиданно спросил: – Это шейх Джагул послал вас ко мне?

И тут Конан решил рискнуть. В любом случае, он ничего не терял, а приобрести мог многое. По крайней мере, ухватить кончик нити, потянув за который, можно было бы распутать странный клубок из сплетенных воедино джавидов, пятитысячника, шейха зуагиров и прочих равахов.

– Да, – кивнул киммериец. – Меня послал к вам Джагул, сказав, что я получу от вас дальнейшие распоряжения.

– Шейх нашел его? – быстро спросил Дагарнус, глянув в синие глаза Конана, но тот не смутился и, продолжая блефовать, развел руками, не издав ни звука.

– Так значит, Джагул даже не смог вступить в переговоры с джавидами? – продолжал спрашивать кофиец. – И, конечно же, местонахождение кувшина так и не выяснено?

“Кувшина? – осенило Конана. – Так значит, и тебе нужен стигийский кувшинчик? Не в этой ли вещице первопричина всех событий, а? Как же я мог в этой суматохе позабыть о сосуде белого золота, ради которой джавиды напали на дворец шейха? Ну а ты, бесценный Дагарнус, сейчас у меня попляшешь!..”

– Вы говорите о кувшине, сделанном из переплетенных нитей белого золота? – спросил Конан, желая подтвердить свои подозрения. – Почтенный шейх Джагул, да упокоится его душа на Серых Равнинах, полностью доверял мне, и сказал перед смертью, что я могу обратиться к вам.

– Да, да, я говорю именно о нем! – нетерпеливо подтвердил Дагарнус. – Если Джагул доверял вам, то вы должны знать, что этот кинжал был подарен мною шейху, дабы он мог оборонится от темной магии подземных карликов…

Мало-помалу, осторожно задавая наводящие вопросы, Конан вызнал почти все, что хотел, но легче от этого ему не стало. Киммериец понял, что предчувствия его не обманули, и он, можно сказать, обеими ногами вляпался в историю, затрагивающую интересы многих, причем судьба Мирдани особой роли, как выяснилось, в ней не играла. Поначалу Дагарнус мялся, явно не желая рассказывать северянину все, и не до конца доверяя ему, но когда Конан сказал, что знает настоящее местонахождение кувшина и потребовал прояснить все детали этого дела, кофийский посланник выложил варвару все или почти все – киммериец видел, как запрыгали огоньки в глазах Дагарнуса при словах о том, что кувшин довольно скоро может оказаться в его руках.

– Послушайте, приятель, – прищурив глаза, кофиец метнул острый взгляд на Конана. – А вы случайно не тот человек, которого сейчас ищет весь Султанапур?

– Случайно тот, – подтвердил Конан и дальше начал врать напропалую. – Минувшей ночью я пытался выкрасть кувшин у его нынешнего владельца, и заодно освободил дочь Джагула, похищенную джавидами. Шейх Джагул заплатил мне за это и сказал, что вторую половину денег я смогу получить у вас. Но о золоте потом. Сейчас – рассказывайте или я попросту откажусь работать.

История, поведанная Дагарнусом, была очень странной. По его словам, маг из Алой Цитадели, Тсота-Ланти – при упоминании имени мага из Кофа Конан поморщился, будучи наслышан о нем с далеко не самой лучшей стороны – посоветовал его величеству, королю Страбонусу найти некую драгоценную вещь, с которой связана старинная и мрачная тайна народа джавидов. Посланник, используя самые вычурные выражения, поведал о том, что королевству Коф прямо-таки не дают житья злонравные соседи, вроде Шема и Аквилонии, только и мечтающие оттяпать у Страбонуса кусок территории. Ну и конечно же, королю совершенно необходимо иметь хоть какую-то защиту от наглых притязаний пограничных держав. Сосуд же может очень помочь великому магу Тсота-Ланти и королю оборонить границы своего государства.

“Ну-ну, – подумал Конан. – Какая трогательная и печальная история! Несчастный Страбонус, которого обижают все, кому не лень, и, конечно же, его прихвостень-маг – этот спит и видит, как защитить своего несчастного монарха от гнусных посягательств… Так я ему и поверил! Если в кувшинчике находится нечто, способное принести пользу Тсота-Ланти, то тогда сосуд следует попросту выкинуть в море, откуда достать его будет трудновато даже ему. Не иначе, как этот стервец Страбонус замыслил устроить соседям жаркие денечки с помощью темной магии Сета. Посмотрим, что Дагарнус мне еще напоет!..”

Несколько лет подряд Дагарнус пытался найти подземных карликов, пока не выяснил, что часть малого народца обитает в старых подземельях раваха под оазисом аль-Баргэми. Сделав все для того, чтобы подружиться с шейхом Джагулом, посланник кофийского мага сумел убедить старика, что тому следует попытаться отыскать джавидов и, посулив им несметные богатства, выкупить кувшин. Кинжал был подарен Джагулу в надежде, что его сила защитит и шейха, и оазис, если карлики вздумают сделать что-либо дурное.

“Так, так, – думал Конан. – Из всего сказанного следует, что кувшин, сам по себе стоящий кучу денег, совершенно необходим этой твари Страбонусу, по которому, в случае его смерти, никто не будет плакать. Также он нужен джавидам – видимо, это древнее сокровище их народа – а на самом деле, кувшинчик находится в сокровищнице прыщавого пятитысячника, который, как я полагаю, и не подозревает, что вокруг вещицы, хранящейся в его казне, началась такая свистопляска.”

– А для чего Тсота-Ланти кувшин джавидов? – прямо спросил Конан. – Он что, может защитить кофийский трон от неведомого врага, способного погубить и мага, и Страбонуса? Что в кувшине-то?

– Не знаю, – помотал головой Дагарнус. – Но что-то там есть! Очень сильное. Оно сделает кофийского монарха непобедимым. Но, впрочем, это не важно. Когда вы сможете достать кувшин и у кого он сейчас? Как я понимаю, у Турлей-Хана, во дворце которого вы учинили такой погром?

– Может, и у него, – уклончиво ответил Конан. – Все вы узнаете только когда я получу свои деньги. Джагул нанимал меня, приказав узнать, где хранится вещь, а уж выкрасть ее… За это положена отдельная плата.

– Вы получите, сколько хотите! – скривился посланник. – Куда доставить деньги и сколько их должно быть?

– Пятьдесят тысяч туранских империалов, – невозмутимо сказал киммериец. – Они должны быть у Стейны как можно быстрее.

– Хорошо, – кивнул Дагарнус, и по виду посланника Конан с огорчением понял, что он мог заплатить и пятьсот тысяч, деньги для него не проблема. – А теперь нельзя ли сказать, за какую сумму вы согласитесь выкрасть сосуд? Только пожалуйста, в пределах разумного.

– Ну… – Конан пожевал губами. – Еще сто тысяч сверху.

– Идет, – мигом согласился кофиец, и киммериец опять подумал, что продешевил. – Когда?

– Как только уляжется паника в городе, – сказал варвар. – Сейчас мне на улицах, сами понимаете, появляться опасно. Дней через десять-пятнадцать я смогу взяться за это.

– Договорились, – коротко сказал Дагарнус, и Конан заметил на его лице облегчение, словно с посланника свалился тяжкий груз. – Сейчас я пойду домой и немедленно распоряжусь, чтобы первые пятьдесят тысяч доставили сюда. Сотню получите только когда кувшин будет заперт в моем личном сундуке с королевской тайной почтой.

“Ну и ну, – изумлялся про себя Конан, наблюдая, как Дагарнус проворно исчезает за дверью. – Это что же должно быть в кувшине, чтобы посланник Кофа, не моргнув глазом, отвалил за него сто пятьдесят тысяч золотом? Невероятно!”

– Поговорили? – отвлек его от мыслей голосок незаметно вошедшей Стейны. – Никогда не видела, чтобы мэтр Дагарнус покидал мой дом с такой быстротой! Он что, принесет все деньги сюда?

– Откуда ты… – Конан изумленно воззрился на хозяйку, но она лишь сделала неопределенный жест рукой.

– Подслушивала.