Глава VI. Запутанное дело

Наутро после визита к лорду Карэнби Мэллоу неожиданно получил телеграмму из Девоншира с сообщением о болезни матери. Миссис Мэллоу была раздражительной ипохондричкой, которая всегда считала, что ее здоровье куда хуже, чем оно было на самом деле. Катберта часто призывали к ее смертному одру, где он находил ее вполне живой и здоровой. Он ожидал, что и этот вызов окажется ложной тревогой, но, будучи послушным сыном, он вырвался из города и сел на дневной экспресс в Эксетер. Как он и ожидал, миссис Мэллоу была вовсе не так плоха, как намекала в телеграмме. Катберт был раздражен, но мать настояла, чтобы он остался, не желая обидеть ее, он подчинился. Катберт вернулся в Лондон лишь через четыре дня. Но его визит в Эксетер оказался небесполезным, поскольку он расспросил мать о романе лорда Карэнби. Миссис Мэллоу знала о нем все и очень не одобряла своего деверя.

– Он сумасшедший, – бурно заговорила она, когда как-то вечером Катберт поднял эту тему. – Всю жизнь он был ненормален. Его титул должен был носить твой отец!

– Ладно, однажды он достанется мне, – утешил ее сын. – Вряд ли Карэнби женится.

– Да, но я никогда не стану леди Карэнби, – пожаловалась миссис Мэллоу, особа весьма самолюбивая и эгоистичная. – Я была бы украшением этого титула. К тому же такого древнего. Но я рада, что эта противная Селина Лоах так и не стала его женой. Даже эта Сол была бы лучше.

– Не говори дурно о мертвых, мама.

– А почему я должна хорошо говорить о плохих мертвых? – отрезала миссис Мэллоу. – Я никогда не любила ни Изабеллу, ни Селину. Обе были мерзкими девчонками и постоянно грызлись. Они почти не разговаривали друг с другом, и как тебе вообще пришло в голову жениться на Изабеллиной дочке, я не понимаю. Это просто неуважение ко мне. Но я сказала все, что думаю по этому поводу.

По правде говоря, миссис Мэллоу действительно все сказала и не переставала пилить Катберта, чтобы тот расторгнул помолвку. Если бы она знала, что миссис Октагон не дала согласия на их свадьбу, она бы обрадовалась, но чтобы избежать неприятных объяснений с женщиной, несдержанной на язык, Катберт ничего не сказал о разрыве.

– Мама, а мисс Сол тебе нравилась? – спросил он.

– Я видела ее только раз на сцене, – расширила глаза миссис Мэллоу. – Господи, Катберт, я никогда не связывалась с людьми такого сорта. Карэнби был без ума от нее. По правде говоря, он заключил с ней помолвку назло Селине. Та, конечно, и правда дурно с ним обошлась, но я считаю, что мисс Сол – какое мерзкое еврейское имя, не правда ли, – просто загипнотизировала его. Он забыл ее почти сразу же после ее смерти, несмотря на эту дурацкую идею заколотить дом. А в Рекстоне такая дорогая земля! Ладно, я надеюсь, что жуткая смерть Селины будет предупреждением Карэнби. Но я не желаю ему зла, хотя ты наследник его титула, а нам нужны деньги.

Пока миссис Мэллоу пускалась в эти многословные рассуждения, Катберт размышлял. Когда она закончила, он быстро спросил:

– Почему эта смерть должна стать предупреждением Карэнби?

– Господи боже мой, Катберт, не терзай мне нервы. Почему? Да потому, что я уверена, что это Селина столкнула мисс Сол с настила. Она была злой девицей, вполне способной на такое. И раз родственники мисс Сол ждали все это время, чтобы убить Селину, они убьют и Карэнби за то, что он не женился на этой жалкой актрисе.

Катберт застыл.

– Мама, ты о чем? Карэнби сказал мне, что у нее был только брат и он, скорее всего, уже умер.

– Ах, – протянула миссис Мэллоу, – так он не рассказал тебе, что ее отец был арестован как фальшивомонетчик, я уж забыла, какие деньги он делал. Я уверена, что и братец был втянут в это дело, но точно сказать не могу. Но я знаю только, что она к тому времени уже была мертва и семейство Сол не встревало в дело только потому, что у полиции было на них много чего. Господи, – передернуло ее, – только подумать, что, если бы она была жива, Карэнби породнился бы с этой семейкой и лишил тебя титула!

– Ты уверена в своих словах?

– Конечно. Загляни в старые подшивки газет и сам прочти. Сейчас это уже история. Но я правда больше не хочу об этом говорить, Катберт. Иначе я ночью не усну. Господи, при моих-то нервах…

– А ты когда-нибудь видела мисс Сол, мама?

– Сказала уже – видела на сцене. Она была красивой, крупной, рослой девицей с крючковатым носом и большими черными глазами. Похожей на Селину и Изабеллу – я уверена, что и в них есть еврейская кровь. Мисс Сол – если это ее настоящее имя – могла бы сойти за родственницу этих ужасных девиц Лоах.

– Миссис Октагон и ее погибшая сестра явно очень похожи.

– Еще бы, и если бы мисс Сол осталась жива, у них бы получилась троица. Я сама терпеть не могу такой тип красоты, – сказала миссис Мэллоу, которая была светловолосой и худой. – Такая грубая. Все считали сестер Лоах хорошенькими, но только не я. Мне они никогда не нравились, и я не буду наносить визиты миссис Октагон – какое вульгарное имя, – даже если бы ты женился на пятидесяти ее противных дочерях!

– Не надо так говорить, мама. Джульет – ангел!

– Значит, она не дочь своей матери, – мрачно сказала миссис Мэллоу, триумфально, по ее мнению, закончив дискуссию. И возвращаться к разговору она не стала, хотя ее сын пытался узнать побольше о семьях Лоах и Сол. Однако он был доволен тем, что столько узнал.

Когда на другой день он возвращался в Лондон, у него было много времени, чтобы подумать о том, что ему рассказали. Мисс Селина Лоах затворилась в своем коттедже на много лет, и, похоже, причиной был страх или обида. Возможно, она даже ожидала насильственной смерти. Миссис Октагон намекала, что знает, кто убил ее сестру. Может, она имела в виду вовсе не Карэнби, а кого-то из семьи Сол, как предположила миссис Мэллоу.

«Может, моя мать и права, – размышлял Катберт, глядя из окна на быстро проносящийся мимо пейзаж. – Может, Селина и правда убила мисс Сол и затворилась из страха, что ее убьет кто-то из ее родственников. Карэнби сказал, что Селину не допрашивали, поскольку она отговорилась болезнью. Затем они с сестрой уезжают на два года на континент, и когда они возвращаются, Селина, вместо того чтобы занять свое место в обществе, как Изабелла, запирается отшельницей в коттедже «Роза». Сол, похоже, были той еще семейкой. Надо заглянуть в то дело о фальшивых деньгах. И стоит ли рассказывать Дженнингсу?»

Он сомневался, что это будет разумно. Если он расскажет ему все, что знает, и пустит Дженнингса по этому следу, это может вызвать скандал, который затронет миссис Октагон. Эта дама не очень заботила Катберта, но она была матерью Джульет, которую он хотел уберечь от любых проблем. Катберт по дороге передумывал раз десять. Сначала он хотел рассказать обо всем Дженнингсу, затем решал молчать. Нерешительность не была ему свойственна, но дело было уж слишком запутанным и затрагивало такие сложные проблемы, что молодой человек был очень обеспокоен.

Катберт еще не читал свежих газет, но, доехав до Суиндона, купил несколько и просмотрел их. Его поиски были вознаграждены статьей, посвященной убийству. Было проведено расследование, и суд вынес вердикт «убийство неизвестным лицом или лицами». Но это было откровенное заявление о том, что полиция не имеет никакого понятия, кто преступник. Статья не претендовала на раскрытие тайны, но в ней были собраны и вкратце изложены факты.

«Факты таковы, – говорилось после вступления. – Тихая старая дева, жившая в коттедже «Роза» в Рекстоне, принимает троих друзей за партией в карты. Возникают разногласия – а такое бывает даже среди лучших друзей, когда дело касается карт, – и двое из гостей, миссис Херн – пожилая леди, старая подруга покойной, и мистер Хэйл, известный юрист и адвокат мисс Лоах, уходят до десяти вечера. По показаниям миссис Херн, они с мистером Хэйлом ушли в половине десятого, и ее утверждение подтверждает сам мистер Хэйл. Мистер Клэнси, третий гость, ушел в десять, его провожала мисс Сьюзен Грант, которая затем вернулась на кухню. Мисс Лоах осталась сидеть в своем кресле у камина с колодой карт на коленях. Возможно, покойная намеревалась разложить пасьянс.

Четверо слуг, трое женщин и мужчина, сели ужинать. Во время ужина, по утверждению мужчины, он услышал, как открылась входная дверь, но поскольку мисс Лоах имела обыкновение прогуливаться в саду перед сном, все решили, что она вышла на свою обычную прогулку. Он не уверен, открывалась или закрывалась дверь. Однако, решив, что хозяйка, как обычно, прогуливается по саду, он больше об этом не думал. В одиннадцать (ровно в одиннадцать, поскольку кухарка посмотрела на часы) позвонили из гостиной. Сьюзен Грант вошла в комнату и обнаружила мисс Лоах в том же самом кресле, причем даже карты по-прежнему лежали у нее на коленях. Но она была заколота каким-то острым предметом. Удар был нанесен прямо в сердце. Парадная дверь была закрыта, и щеколды на окнах задвинуты.

Теперь точно известно, что смерть настигла мисс Лоах между десятью и одиннадцатью часами вечера. Сьюзен Грант видела ее живой в десять часов в кресле с картами на коленях, а в одиннадцать она ее обнаружила там мертвой, с теми же картами. Может показаться, что некто заколол ее сразу же после того, как горничная вышла из комнаты, прежде чем жертва успела встать или хотя бы сменить положение. Но Сьюзен Грант утверждает, что в комнате никого не было. В комнате только одна дверь, через которую она и вышла. Дверь спальни мисс Лоах в цокольном этаже открывается в коридор, как и дверь гостиной. Никто не мог туда войти, пока горничная не ушла. Коридор освещается электричеством, но она никого там не заметила и не слышала посторонних звуков. Она проводила мистера Клэнси и вернулась на кухню. Конечно, убийца мог прятаться в спальне и проник в комнату, когда Сьюзен Грант провожала мистера Клэнси. Возможно, он убил покойную внезапно, как мы уже говорили прежде. Он мог потом подняться по лестнице и выйти, пока слуги ужинали. Возможно, дверь открыл именно убийца, и это слышал Томас.

Полицейский находился на посту около десяти, его заметила Сьюзен Грант, когда провожала мистера Клэнси. Полицейский также утверждает, что вернулся на место – то есть на дорогу напротив коттеджа – к одиннадцати. В это время убийца никак не мог уйти незаметно. Черного входа в доме нет, поскольку путь загораживает высокая стена вокруг недостроенного дома, принадлежащего эксцентричному лорду Карэнби. Значит, убийца должен был выйти на проезжую часть. Затем он мог пройти вверх по переулку до главных улиц Рекстона или пойти по дорожке напротив ворот коттеджа «Роза», идущей к железнодорожной станции. Вероятно, совершив преступление, он воспользовался именно последним путем. Эта дорожка проходит среди довольно высоких живых изгородей и уводит сравнительно далеко от домов, кончаясь в пятидесяти ярдах от станции. Убийца мог уехать первым же поездом в Лондон и затеряться там.

Пока все логично. Но самым странным в этом таинственном убийстве является звонок из гостиной. Он прозвенел за две минуты до того, как Сьюзен Грант вошла в комнату и обнаружила мертвую хозяйку. Звонок раздался через некоторое время после того, как Томас услышал звук закрываемой двери; стало быть, убийца не мог ускользнуть этим путем. Кроме того, к тому времени там стоял полицейский, перегораживая путь к станции. Опять же, слуги тотчас подняли тревогу, вбежав в гостиную на крик Сьюзен, и полицейский тут же обследовал дом. Никого не нашли.

И какие выводы мы из всего этого можем сделать? Доктор утверждает, что к моменту обнаружения мисс Лоах была мертва уже около получаса, что совпадает с моментом, когда Томас услышал звук закрываемой или открываемой двери. Пока может показаться, что убийца скрылся, обнаружив пространство внутри и снаружи дома свободным для побега. Но кто звонил? Вот в чем вопрос. Покойная не могла этого сделать, поскольку, согласно словам доктора, несчастная леди умерла сразу же. Опять же, убийца не мог быть так глуп, чтобы звонить и привлекать свидетелей, не говоря уже о том, что он не мог сбежать в этот поздний час. Мы можем лишь предложить следующую версию.

Убийца спрятался в спальне, и после того, как Сьюзен поднялась по лестнице, провожая мистера Клэнси, прокрался в гостиную и убил старую леди прежде, чем она успела встать. Она могла коснуться звонка, и кнопка (звонок электрический) могла завязнуть. Позже, от тепла комнаты, деформировавшего дерево вокруг кнопки из слоновой кости, кнопка могла высвободиться, и таким образом звонок зазвонил. Конечно, наши читатели могут сказать, что если нажать кнопку звонка, то он будет звонить постоянно, но исследование показало, что провода были не в порядке. Есть вероятность, что внезапное освобождение кнопки могло сместить провода и заставить звонок звонить. Звонок был коротким и резким. Мы понимаем, что версия слабая, но само дело настолько загадочное, что иной версии мы предложить не можем.

Миссис Херн, слуги, мистеры Хэйл и Клэнси – все были допрошены. Все утверждают, что мисс Лоах была в обычном настроении и не помышляла о самоубийстве, не говорила об угрозе внезапной смерти. Орудие убийства не найдено, как и способ – кроме предложенного выше – бегства убийцы. Все дело является самым таинственным за последние годы и, несомненно, попадет в список нераскрытых убийств. Полиция не видит ключа к разгадке и, вероятно, и не надеется его найти. Но ключ к этой тайне – в звонке. Кто звонил? Или он зазвонил сам, как мы предположили выше?»

Катберт отложил газету и пожал плечами. Статья ему не понравилась, разве что как резюме всего преступления. Теория звонка казалась чрезвычайно слабой, и он не понимал, каким дураком надо быть, чтобы ее вообще выдвинуть.

«Если бы звонила мисс Лоах, звонок прозвенел бы сразу же, – думал Катберт. – А когда кнопка освободилась бы, пусть даже из-за тепла, он бы перестал звенеть. Но он звякнул в одиннадцать, горничная спустилась через две минуты. Кто-то должен был позвонить. Но зачем? И как этот «кто-то» сбежал после такого отчаянного поступка?»

Ответа он не находил. Дело было чрезвычайно запутанным. Казалось, что ответа на эту загадку нет вообще. Даже если предположить, что мисс Лоах была убита из давно лелеемой мести кем-то из семьи Сол – а эта версия казалась Мэллоу неубедительной, – то как убийца сбежал? Конечно, с учетом карт, так и оставшихся на коленях убитой, и стука двери в тот момент, когда полицейского по соседству не было, убийца мог сбежать этим путем. Но как он мог спрятаться в спальне, как он сумел убить старую леди прежде, чем она успела позвонить и даже встать, когда ему пришлось бы пересечь всю комнату? И опять же, если убийца сбежал в это время, как объяснить звонок? Катберту это было чрезвычайно интересно, и он хотел узнать, будет ли вообще это убийство раскрыто.

«Нет, я должен все же пойти к Дженнингсу», – подумал он, когда поезд, пыхтя, прибыл на вокзал Паддингтон.

С Дженнингсом он встретился раньше, чем предполагал. Тем же вечером, когда он переодевался к выходу, ему принесли карточку. На ней была подпись «Майлз Дженнингс». Удивленный тем, что детектив так быстро явился к нему, Катберт вошел в гостиную. Дженнингс, который стоял спиной к окну, встретил его приятной улыбкой и заговорил как равный. Конечно, он имел на это полное право, поскольку учился вместе с Мэллоу, но почему-то эта фамильярность покоробила Катберта.

– Привет, Дженнингс. В чем дело?

– Я пришел задать тебе пару вопросов, Мэллоу.

– О чем?

– Об убийстве в коттедже «Роза».

– Но, дружище, я же ничего о нем не знаю.

– Ты знал мисс Лоах?

– Да. Видел пару раз. Но она мне не понравилась.

– Она ведь тетка той молодой леди, с которой ты помолвлен и на которой собираешься жениться?

Мэллоу выпрямился.

– Да, это так, – сказал он подчеркнуто холодно. – Но я не понимаю…

– Сейчас поймешь, – язвительно сказал Дженнингс. – Прости, но у тебя нет романа с другой женщиной?

Мэллоу побагровел.

– Какого черта ты приперся сюда и задаешь мне такие вопросы?

– Спокойно, Мэллоу, я твой друг, а друзья тебе могут понадобиться.

– Ты о чем? Ты обвиняешь меня…

– Ни в чем я тебя не обвиняю, – быстро сказал Дженнингс, – но я хочу спросить, зачем ты отдал вот эту фотографию, да еще с подписью, горничной убитой.

– Фотографию я узнаю, но горничная…

– Сьюзен Грант. Фотографию нашли у нее. Она отказывается говорить, – тут детектив понизил голос, – чтобы у тебя не было проблем с полицией.