Райский ад
Впрочем, самая худшая работа – быть старшей пресс-камеры. В изоляторе им, ментовским прикормышам, кажется, что самое важное – это власть над людьми, которую им дают опера, их подачки и их обещания. Подумаешь, делов – выбивать из людей показания, даже не своими руками – дадут в помощь пару баб покрепче. А бывает, что менты не оставляют выбора и сталкивают лбами специально, заставляя заключенных применять физическое насилие друг к другу. Это страшная система, беспощадная, толкающая на все, чтобы выжить, чтобы сохранить хотя бы какое-то здоровье.
Весной в нашей камере появилась Райка-разбойница. Она была абсолютно уверена: «Разбой – не моя статья! Я работаю по другой!» Десять лет подряд она торговала героином под милицейской крышей и не могла понять – что вообще случилось?!
При аресте ей дали время собраться. Рая взяла с собой кучу фотографий, чем сразу расположила к себе новых соседок. Сидя за общаком, она подробно рассказывала о своей жизни, иллюстрируя те или иные эпизоды снимками. Голос у нее был спокойный и ласковый, и всем вспоминался дом.
– …Был у меня муж, девоньки, – говорила Рая с горькой улыбкой, рассказывая про свой первый срок. – Я любила его, а он не хотел работать. Тогда пришлось работать мне. Я сама никогда не торчала – пусть придурки вмазываются, – я за полгода на хату заработала! Купила квартиру, родителям помогла. Осторожной была, всем платила. Кормила родню. О ребенке мечтала, бросить хотела все – но муж не давал, да и сам потом заторчал. И началась карусель. Взяли с ним гашика покурить – нас менты накрывают. Уже едем в отдел – он умудряется пять граммов скинуть им же в машину… Чувствовала – земля горит под ногами. И правда – начальник сменился, меня не предупредили, слить меня решили как барыгу. У меня дома тогда ничего не нашли. Кинули в прессуху…
Пресс-камера, или пресс-хата, – это небольшая камера, максимум на восемь человек. В нее отправляют с разнарядки прокуратуры, если подозреваемый не признает вину. В женских тюрьмах измываются так, что юные девушки за одну ночь превращаются в старух. Обливают кипятком, засовывают швабры в задний проход и разрывают внутренние органы, заставляют мыть деревянный пол сиськами. Там сходят с ума. Никто из администрации не подходит к этой камере, какие бы дикие вопли оттуда ни раздавались. Цель – собственноручно написанные признательные показания подследственных.
Фраза вроде: «Ну еще и пять трупов приобщили к делу» – это не шутка. Собрать по району все дела, которые мешают закрыть квартал и повысить раскрываемость. Заставить написать признание. И уже никогда ничего не докажешь – больше всего судей раздражает, когда люди заявляют: «Наркотики мне подкинули в отделе» или «Признательные показания написаны под пытками, меня бьют в тюрьме». В гадалки не ходи – еще и срок накинут за непонятливость.
Особо талантливых стукачей и палачей из числа заключенных милиция бережет. По освобождении они не выходят за ворота тюрьмы – их вывозят в хлебных машинах за день до или после окончания срока. Как правило, у ворот их уже поджидают. Но, что бы ни обещали сотрудники ФСИН старшим пресс-хат, все равно их используют в своих целях до поры до времени, а потом этапируют в колонии. Там с ними разделываются осужденные, из которых оперские прикормышы так старательно выбивали показания в пресс-камерах изолятора.
Из Райки выбивали показания долго, но безуспешно. Каждый месяц она ездила на суд по продлению меры пресечения со следами зверских побоев на лице и теле. Она просила судью отпустить ее под подписку о невыезде, ведь доказательной базы все равно не хватало. Но ждали ее признаний. Суд равнодушно смотрел на новые увечья и слезы женщины, и адвокат тщетно доезжал с ней в автозаке до следственного изолятора в безуспешных попытках добиться перевода в другую камеру.
Муж, которого она кормила десять лет, бросил ее сразу же после ареста. Рае раскроили голову. Через день ее отправляли «на больничку» и возвращали обратно в пресс-хату для новых мучений. Так прошло полгода.
Возвращаясь с очередного суда, стоя лицом к стене в коридоре тюрьмы, она повернула голову и увидела его. Они улыбнулись друг другу, и парень прошептал ей номер мобильника в камере Крестов.
После этой встречи все изменилось. Раю стали меньше пиздить – из мужской тюрьмы дошли вести, что есть кому ее защитить. Ей дали телефон позвонить. Судьбу Раи звали Толей.
Прошло больше года, прежде чем она вышла из зала суда с оправдательным приговором. Райка поехала к Крестам. Позвонила и сказала: «Любимый, посмотри в окно!» И еще сказала: «Я тебя жду».
– Девки, нормальный мужик – который найдет, где и как денег заработать. Неважно, где он находится и что с ним. Я освободилась, но Толика не кормила. Наоборот – он меня кормил из Крестов! И всю мою семью! Возила ему передачи, да, но на его деньги! Вернулась домой, затосковала было по прежнему мужу. Расстилаю постель – а в ней волосы длинные светлые. А ведь я эту квартиру купила и столько за нее выстрадала! И хоть бы раз, хоть бы раз…
Толя освободился, и они поженились. Когда зачали ребенка, Рая была сама не своя от счастья – до этого она считала, что бесплодна. Врачи сказали ей, что от побоев в пресс-хате у нее в мозгу появилась опухоль и надо делать операцию. Врачи посоветовали избавиться от плода, иначе умрет либо ребенок, либо мать. Рая пошла к святой Матроне и долго молилась. Священник посоветовал ей рискнуть, и она выиграла. Черепную коробку вскрыли, опухоль вырезали. Малыша назвали Богданом…
Каждый день Раю вызывали в оперчасть по делу о разбое. Рая возвращалась оттуда бледная и валилась на шконарь с мигренью. Ее отвезли в Госнаркоконтроль, поставили рядом с ней мешок с героином – ей до пояса. «Это твое!» – «Нет!» – «Будет твое!»
Рая собирала вокруг себя женщин и рассказывала им сказки. Про сочную зелень Азербайджана. Про море. Про любовь и верность. Про маленькие города, где деток можно безбоязненно выпускать на улицу.
Через месяц она, не глядя на сокамерниц, собирала баул. «Зато в душ почаще, девочки, и телефон все же!» – говорила она, закусывая губы. Рае не оставили выбора – она переезжала в пресс-камеру, чтобы стать там смотрящей. А это значит, что теперь ей нужно будет выбивать показания из подследственных женщин всеми правдами и неправдами.