– Выходи за меня замуж…

– Выходи за меня замуж. Мира приподняла голову. Минуту она молча смотрела на мужчину, лежавшего рядом, потом положила голову ему на плечо и тихонько поцеловала теплую кожу.

– Только не говори, что для тебя это полная неожиданность!

– Да нет. Только я представляла себе предложение в более романтичной обстановке.

Сперанский неловко пошевелился.

– Прости, в моем возрасте не хочется выглядеть смешным. Но если для тебя имеет значение форма…

Он попытался освободить руку, но Мира не позволила. Притянула к себе его голову и поцеловала в щеку.

– Это значит «да»?

– Только не говори, что для тебя это полная неожиданность.

Они стукнулись носами и одновременно тихонько рассмеялись. Мира улеглась на спину и закинула руки за шею.

– Неужели кончится этот кошмар? – спросила она. – Купим домик за городом, летом будем копаться в садике и гулять в лесу, зимой ходить на лыжах. А вечерами сидеть у камина и читать вслух Диккенса.

– Конечно! – подхватил Сперанский. – Осень будем проводить в Милане, зимой отдыхать на Мальдивах, а летом осматривать замки Шотландии. – Он засмеялся, но как-то не очень весело. – Детка, мне жаль тебя разочаровывать, но моих сбережений на такую жизнь не хватит. Хотя… – Он заколебался. – Если продать еще и квартиру…

– Нет! – Мира рывком села на постели. – Ничего продавать мы не будем! Только покупать! И только самое лучшее! Мы это заслужили!

– Откуда такие деньги, Мира? – тихо спросил Толик.

Она чуть не брякнула: «Какая разница?!», но, к счастью, удержалась. Толик до смешного щепетилен.

Шестнадцать лет проклятой кочевой жизни! Гостиницы, рестораны, поезда, самолеты… Все чужое, даже постельное белье. Толик все это знает не хуже Миры, а может, даже лучше. Они-то с Ирой жили в пятизвездочных люксах, летали лучшими авиалиниями, обедали в хороших ресторанах. А Толик долгие годы колесил по России, ночевал в тараканьих рассадниках без горячей, а иногда и без холодной воды, питался чем бог на душу положит. У Миры стенокардия, аритмия, сердечная недостаточность, сосудистый невроз. У Толика – язва желудка и наверняка еще много всякой всячины, идущих бесплатным приложением к успеху. Неужели два усталых измотанных человека не заслужили свой кусочек счастья?

– А ты возьми меня управляющим, – предложила Мира. – Я талантливая. Если займусь прямо сейчас, осенью сможем переехать в свой дом.

Сперанский погладил ее по руке.

– Опомнись, ангел мой. Осенью у нас премьера. Мы освободимся не раньше Нового года.

Он встал с кровати и начал одеваться. Мира обхватила руками согнутые колени. Ее глаза замерцали в полутьме.

– Ну да, премьера… Совсем забыла.

Сперанский сел рядом с ней и начал вдевать запонки в узкие дырочки на манжетах.

– А я все время об этом думаю. Имею ли я право лишать тебя всего, к чему ты привыкла? Для любого артиста уход со сцены – маленькая смерть, тем более для хорошего артиста…

«Это он про меня, – поняла Мира. – Не про Иру». Сердце затопила теплая нежность.

– Давай помогу, – сказала она и ловко застегнула запонки.

Миру забавляли рецензии, в которых ей отводилось немалое место. Критики писали практически одними и теми словами: «Великолепное сопровождение», «пожертвовала собственной большой карьерой», «непревзойденный дуэт исполнителя и концертмейстера»… Общее резюме было таким: если концертмейстер великолепно смотрится на втором плане, то как бы смотрелся на первом!

– Ира будет выступать еще лет десять-пятнадцать, – продолжал Толик. – Я уж не говорю о том, что за двадцать лет вы стали подругами. Ты уверена, что не пожалеешь о своем решении?

– Нет у нее никаких подруг, – сухо сказала Мира. – И никогда не было.

Сперанский сморщил лоб.

– Да, пожалуй. Не могу представить Иру за милым дамским трепом. Не женщина, а весталка. Что за человек был ее муж?

Мира пожала плечами.

– Понятия не имею. Я его ни разу не видела. После консерватории мы с ней сразу уехали в Италию, а через год он умер. Насколько я помню, Ира на похороны не ездила. Послала деньги и распоряжения.

– Серьезно? – Толик задумчиво качнул головой. – Высокие отношения… хотя что мы об этом знаем? Странно, что она снова не вышла замуж. Мужчинам такие женщины нравятся до полной одури. Посмотри, что она сделала с нашим меценатом и благодетелем. Он же дышать перестает, когда ее видит. Иногда я думаю, что эту постановку он затеял только ради Ирины.

– Ей не привыкать, – сухо обронила Мира. И неожиданно добавила: – Бедняга…

– Почему же? – возразил Сперанский. – Он получил то, что хотел, – женщину своей мечты!

– Он понятия не имеет, что он получил, – пробормотала Мира.

Сперанский озадаченно нахмурился.

– Прости, милая, иногда я тебя совершенно не понимаю. И мне иногда кажется, – он поколебался, но договорил, – что ты Ирину не любишь.

Мира расхохоталась. Милый Толик! Милый старый романтик!

– Дорогой мой! Нужна ей моя любовь! Я думаю, что Ира никогда не задавалась такими смешными вопросами: как относится к ней собственный концертмейстер! Она меня просто не замечает!

– А если серьезно, как ты к ней относишься?

Мира перестала смеяться.

– Как отношусь? – переспросила она и нахмурилась. – Сама не знаю. Когда поет – душу за нее продать готова, а когда умолкает… вижу под водой русалочий хвост. Замшелый, с прозеленью. – Она устало махнула рукой: – Впрочем, мужикам этого увидеть не дано.

Сперанский помолчал. Поправил манжеты и сказал, не глядя на Миру:

– Как у вас, женщин, все сложно.

– Так ты не возражаешь, если я все-таки займусь поисками дома? – спросила Мира, переводя разговор в более приятное русло. – Полистаю газеты в свободное время, свяжусь с агентствами, определюсь с ценами.

– Если тебе не трудно, – пожал плечами Толик. – Только имей в виду, что дорогие дома нам не по карману.

– Поживем – увидим, – уклончиво ответила Мира. И осторожно добавила: – Я, знаешь ли, тоже не бесприданница.

Сперанский рассердился.

– Это не женские проблемы! Ты хочешь, чтобы я перестал себя уважать?

– Все, все! – Мира выставила вперед ладонь. – Я поняла! Буду искать ближе к Смоленску, чем к Москве.

– Ну, как-то так, – согласился Сперанский. – Отметь все предложения, которые тебе понравятся, съездим в выходные и посмотрим на месте. Заодно прикинем стоимость ремонта.

– Хорошо.

Сперанский наклонился и поцеловал ее в щеку.

– Не вставай, я сам закрою. Если бы ты знала, как мне не хочется уходить. Ну, ничего, скоро все это кончится.

– Очень скоро, – пообещала Мира.

Сперанский пристально взглянул на нее.

– Почему мне кажется, что ты намекаешь на что-то, чего я не знаю? И уже не в первый раз?

– Потому, что ты старый мнительный дурачок. – Мира заправила шейный платок в вырез рубашки. – Иди и ни о чем не волнуйся. У тебя хороший управляющий.

Сперанский встал.

– До завтра?

– До завтра.

Мира помахала ему ладонью. Дождалась, когда в коридоре щелкнет замок, вскочила с постели и подошла к окну. Но вовсе не затем, чтобы посмотреть на уходящего любовника.

Опустилась на колени, аккуратно отделила кусок деревянного плинтуса под батареей и вытащила замшевый мешочек с монограммой известного ювелирного дома. Взвесила его на ладони и отправилась на кухню.

Уселась за стол, разложила перед собой сверкающие драгоценности и рассортировала их на две кучки. Одна – то, что куплено на «честные» деньги. Вторая – на «авантюрные». Контраст позабавил. Жаль, что нельзя показать Толику наглядную разницу между честной жизнью и авантюрой.

Мира взяла ручку и бумагу и занялась подсчетом своего богатства.