Глава 12

Хоген приказал принести молока и хлеба. Он видел, что Сальма голодна и очень устала. Силы ее были истощены. Не часто встретишь женщину, которая осмелилась бы отправиться одна через джунгли. Франк вдруг почувствовал бесконечную нежность к ней.

Сальма опустила голову. Хоген молча рассматривал ее.

«Какой стыд», — думала девушка. — Она пробиралась сюда, пренебрегая столькими опасностями, чтобы признаться в любви.

— Что же все-таки случилось, Сальма? Что привело тебя в лагерь? Я знаю, ты не из тех девчонок, что бегут туда, где полно мужчин.

— Нет, конечно.

— Тогда зачем ты пришла?

— Не из-за мужчин а из-за одного мужчины.

Франк, удивленно поднял брови. Энтони и его люди прибыли в эти места совсем недавно. Сальма никого из них не знала. В лагере был только один знакомый ей мужчина. Хоген был поражен, он боялся поверить собственной догадке.

— Сальма, — выдохнул он. — Сальма, девочка, я… Что может быть глупее?

Она встала и повернулась к нему спиной.

— Мой брат не раз говорил мне, что мы из разных социальных слоев. Что ты не захочешь стать частью моей жизни, а я не смогу быть частью твоей. Он говорит, что я не та женщина, которая могла бы стать тебе необходимой.

— Я уверен, что твой брат любит тебя. Он не хочет причинить тебе боль, желает только добра.

— Я знаю, но…

— Он хочет, чтобы ты была счастлива.

— Он ведь не знает, что сделает меня счастливой! — Сальма повернулась к Франку лицом. — Я знаю. Только я! — В ее темных глазах блеснули слезы. — Я знаю, что думаю, что чувствую и чего хочу!

— Сальма, — осторожно начал Хоген, — ты должна понять!

— Не разговаривай со мной, как с ребенком!

— Я и не думаю, что ты ребенок, но ты еще такая юная. У тебя нет опыта. Ты не знаешь жизни. Я хочу сказать Сальма, может то, о чем ты мечтаешь, разочарует тебя.

— Ты, как и моя семья, ошибаешься. Похоже, все думают, что знают, что для меня лучше. Все, кроме меня самой. Нет! Это знаю только я. Почему женщина должна целоваться со многими, чтобы понять, что желает поцелуев только одного мужчины? Почему женщина должна искать любви многих мужчин, чтобы понять, что хочет любви только одного? Мне кажется, что если женщина любит многих, то она глупа. И умна та, что умеет распознать настоящую любовь, а мудра та, что не отказывается от нее.

Франку показалось, что он впервые за пять лет знакомства, как будто очнувшись от сна, увидел настоящую Сальму и был поражен. Оказывается, эта девочка способна на сильное и глубокое чувство, и это чувство породил он. Франку было лестно думать так. Но он поймал себя на мысли, не придумала ли она все себе сама? В этом случае он должен уберечь ее от разочарований. К тому же Франк чувствовал себя не готовым принять ее любовь.

— Послушай, девочка. Ты устала и очень взволнованна. Поешь немного и поспи. Завтра мы сможем это обсудить. Я не хочу спорить с тобой. И, сказать по правде, твое признание — полная неожиданность для меня.

— Мои чувства не иссякнут до следующего дня.

— О да, сейчас самое время узнать, как ты упряма, — пошутил Франк. — Сальма, прошу, оставим этот разговор. Я потрясен. Не каждый день красивая женщина сообщает, что влюблена в тебя.

Она застенчиво улыбнулась и спросила:

— Ты, правда, считаешь, что я красива? Вместо ответа Хоген взял ее за руку и повел в просторную гостиную. Перед камином сидел Никола Ломон, как всегда, с книгой. Как всегда, в окружении книг. Услышав шаги, Никола поднял голову и увидел входящих Франка и Сальму.

— Франк, я тебя совсем не ждал сегодня, — сказал он, вставая.

Поздоровавшись за руку с хозяином дома, Никола перевел взгляд на Сальму. Девушка произвела на него впечатление, он не сводил с нее глаз.

— Никола, это Сальма, дочь Мендрано, — проговорил Хоген. — А этот господин, девочка, мой гость и друг Никола Ломон.

— Здравствуйте, мадемуазель. — Никола улыбнулся, и девушка ему ответила застенчивой улыбкой.

Франк нахмурился.

— Вы — француз? — спросила Сальма.

— Да, — Ломон улыбнулся еще шире. — Вы никогда не бывали во Франции? О, это самый прекрасный уголок на планете.

— Самое прекрасное место — моя родина, — ответила колумбийка и взглянула на Франка, словно ища в нем поддержки.

На лестнице послышался стук каблуков, и в комнату вошла Флора.

— Франк, ты дома?

Она замолчала и оглядела стоявшую рядом девушку.

— Добрый день, — вежливо поздоровалась Флора.

— Здравствуйте, — тихо ответила Сальма.

Она не ожидала увидеть в доме Франка незнакомых людей, а присутствие женщины самым неприятным образом поразило ее. Надежда на то, что она сможет побыть с Франком наедине, растаяла как дым. Сальма взглянула на него. По этому взгляду Флора поняла, что между ними что-то есть, что эта девушка не случайно оказалась здесь.

Хоген стал рассказывать о том, что случилось в джунглях и почему красавица Сальма пришла к нему в дом. Вернулся с прогулки Жозеф, и тоже удивился тому, что Франк дома.

— Франк только что рассказал нам, что кто-то шпионит на участке, где строят плотину, — объявил Никола, обращаясь большей частью к Жозефу Фармеру.

— Зачем и кто? — удивился Жозеф.

— Я пока не знаю, — признался Франк. — Но узнать необходимо.

— Может, заявить в полицию? — сказал Жозеф собрав складки на лбу.

— Подожди, дружище. Надеюсь, не придется прибегать к крайним мерам.

Жозефу хотелось поговорить о девушке, представленной ему четверть часа назад. Она была так хороша собой, и более того, эта девушка поразила его воображение. У нее странное имя. Во Франции оно звучало бы экзотично.

Сейчас девушку увела с собой старуха-травница. У бедняжки сильно ранена нога. Жозефу страшно хотелось поговорить о ней, узнать больше, но, непонятно почему, он смущался. К сожалению, Фармер не был так же догадлив как Флора, иначе понял бы причину своего смущения.

— Когда ты вернешься в лагерь? — спросила Флора, обращаясь к Хогену.

— Не знаю, — ответил он. — Как только Сальму заберут домой, не раньше. Возможно, понадобится врач, и тогда придется везти девочку в Боготу.

— Почему бы тебе самому не отвезти ее? Ты сэкономил бы целый день, — как бы случайно заметил Никола.

Да, подумал Франк, почему бы и в самом деле не сделать этого? Но оказаться в дороге с такой красивой девушкой, как Сальма! Это большое искушение, а он не хотел быть непорядочным по отношению к ней.

— Боюсь, у меня не будет времени. Лучше, если ее отвезет кто-то другой. Я умираю с голоду. Обед подадут когда-нибудь или нет?

Было заметно, что Франку хочется сменить тему разговора.

Флора прошла в комнату, отведенную Сальме. Ее разбирало любопытство. Ей ужасно хотелось поболтать с прекрасной колумбийкой. Флора любила красивых людей, и, пожалуй, руководствуясь именно этим критерием, она выбирала себе друзей. Ей почему-то казалось, что красивые люди не способны на дурное. Это было интуитивное, бессознательное представление о жизни, свойственное молодости, обеспеченной, яркой, свободной.

Сальма лежала в кровати с повязкой на ноге, закрыв глаза. Лекарка только что оставила ее. Флора тихо постучала и, не дожидаясь ответа, скользнула в комнату. Сальма улыбнулась, надеясь увидеть Франка, но перед ней стояла белая женщина с завитыми волосами. Колумбийка нахмурилась, но сделала рукой пригласительный жест.

— Итак, ты — Сальма, — сказала женщина.

— Да.

— А я — Флора. Зови меня именно так, и можно на «ты». Мне это нравится.

— Мы едва знакомы.

— Не важно. Ходить сможешь?

— Наверное. Потихоньку.

— Отлично! Тогда вставай, я поведу тебя в свою комнату. Там уйма интересного. Скоро обед. Ты же не можешь выйти вот так. Тебе надо во что-то переодеться.

— Но у меня ничего нет.

— Ну и что! Все есть у меня, пошли, — весело щебетала Флора.

Сальма, наконец, перестала хмуриться.

— Не беспокойся, у меня тьма одежды. Можешь надеть то, что захочешь, — говорила Флора, открывая дверь своей комнаты.

— О нет. Я не могу, — запротестовала Сальма.

— Не глупи. Все эти платья просто висят в шкафу. Я же не могу надеть на себя больше одного! Так что выбирай, что нравится.

Флора распахнула гардероб. Глаза Сальмы загорелись восторгом. У нее самой никогда не было более трех платьев. Сальма осторожно касалась их ладонями, вдыхала аромат духов, который хранила ткань. Наконец, она выбрала черное кружевное платье.

— У тебя хороший вкус, — отметила Флора. — Франк просто лишится дара речи; увидев тебя в этом платье.

Сальма вспыхнула и отвернулась.

— О Сальма, извини! — воскликнула Флора. — Но надо быть совсем слепым, чтобы не заметить ваших взаимных чувств.

— Что? Взаимных чувств?

— Именно. Давай, я уложу тебе волосы и помогу одеться.

Ужин обещал быть очень, очень интересным.

Мужчины смаковали вино, ожидая, когда Флора и Сальма спустятся в столовую.

— Полагаю, нам с Флорой следует съездить с вами на раскопки и узнать, как идут дела у Жоан. Мы, наверное, надоели тебе, — обратился Никола к Франку, прикладывая холодный стакан к виску.

Тут они услышали голоса женщин и разом обернулись. То, что мужчины увидели в следующий момент, поразило их. В столовую несмело вошла Сальма — изящная, элегантная, ослепительная.

Черное кружевное платье, подпоясанное на узкой талии ленточкой спускалось с ее золотистых плеч. Ткань плотно обтягивала бедра и веером спускалась до лодыжек. Блестящие, черные, как вороново крыло, волосы были убраны вверх и ниспадали на плечи мягкими локонами. На ней не было украшений, но они и не требовались. Никакие драгоценности не сделали бы эту красавицу еще прекраснее.

Едва войдя в столовую, Сальма нашла глазами Франка. Он сидел застыв, держа стакан в руке на полпути к губам. Сальма смотрела на него, Флора — на нее, а Жозеф наблюдал за тем, как Хоген пытается прийти в себя. Один лишь Никола спокойно пил вино, купаясь в лучах персонального солнца — Флоры.

Франк заметил, что все присутствующие были поражены Сальмой. Он поставил стакан и медленно направился к ней.

— Ты сегодня особенно красива, девочка, — произнес он.

Она смотрела на него блестевшими от удовольствия глазами и улыбалась.

— Спасибо.

— Да, да, вы очень красивы! — с жаром подхватил Жозеф.

— Ну а я умираю от голода, — заявил Никола, подходя к жене. — Как бы долго ни пришлось ждать, ты всегда делаешь так, что ожидание стоит того, ~ прошептал он ей на ушко.

— Ну раз дамы, наконец, здесь, — объявил Жозеф, — пора и перекусить.

Ужин прошел весело и оживленно. Франк чувствовал себя хорошо оттого, что рядом сидела Сальма. Он подумал вдруг, что было бы замечательно, если бы она оставалась здесь всегда.

Наутро, когда Сальма спустилась вниз, Франк сидел за столом. Комната была залита солнечным светом. Увидев девушку, он радостно улыбнулся. Отдохнувшая за ночь, она была свежа как роза.

Франк поднялся ей навстречу.

— Доброе утро, Сальма. Ты хорошо спала?

— Да. Я никогда не спала в такой мягкой постели, не принимала горячую ванну, которую приносят прямо в комнату. Так можно избаловаться.

— Присаживайся, позавтракай со мной. Все, что на столе, было выращено здесь.

Сальма принялась за салат, а Франк со странной улыбкой смотрел на нее, при этом делая вид, что занят своим завтраком.

— Что ты будешь сегодня делать, Сальма? — спросил он.

— Буду с тобой.

— Нет, это не просто невозможно, это — неразумно.

— Почему?

— Потому, что мне придется ехать в лагерь, и еще потому, что здесь у меня много дел и большую часть дня я провожу в седле. Но ты можешь найти себе занятие в доме, в саду, где угодно. Если ты чего-то захочешь, обратись к экономке.

В комнату вошел Жозеф.

— Доброе утро всем! — сказал он, подходя к столу. — Вижу, вы встали самыми первыми.

— У меня сегодня уйма дел, — ответил Франк. — Извините, что так скоро покидаю вас, но раз ты, Жозеф, уже здесь, то составишь Сальме компанию, пока не проснутся наши друзья.

— О! Я с огромным удовольствием составлю компанию девушке, — обрадованно сказал Жозеф и тепло улыбнулся ей.

— Возможно, увидимся за обедом.

Франк вышел. Жозефу подали завтрак. Сальма чувствовала стеснение. Но Жозеф первым нарушил молчание.

— Сальма, вы давно влюблены во Франка Хогена? — серьезно и напрямик спросил он.

— С тех пор, как он появился здесь. Франк подружился с моим отцом. Тогда мне было двенадцать.

— А что было потом? — спросил Жозеф.

— Потом — ничего. Франк — это скала. Я не знаю, что мне теперь делать.

— Сальма, заставить полюбить невозможно. Чему быть, того не миновать. Если он не предназначен судьбой, то не стоит терять время. Вам лучше вернуться домой.

Сальма не ожидала, что совет Жозефа будет таким. Она в изумлении смотрела на него. «Странно, однако, — думала девушка. — С чего бы ему затевать подобный разговор? Не предназначен судьбой» Но тут же вспомнились слова Флоры: нужно быть совсем слепым, чтобы не заметить ваших взаимных чувств. Сальма улыбнулась.

— Я счастлива оттого, что нахожусь в его доме, рядом с ним, хотя знаю, что мои отец и брат будут недовольны.

— Вас это пугает?

— Нет, — рассмеялась Сальма. — Я знаю, что они оба любят меня, и я никогда ничего не сделаю такого, что может их опозорить. Отец, конечно, поворчит немного, но все равно постарается понять меня.

Мендрано держал в руках журнал, в который записывал каждую вещь, извлеченную из кувшина. Затем предмет переходил к Ланнеку, сидевшему за маленьким столом. Рядом, у его ног, стоял ящик с инструментами и препаратами для очистки артефактов.

Луис помогал очищать предметы и думал над тем, кто же все-таки открыл ящик. Если Жоан, то она отличная актриса, но если ее отец… В этом случае возможны варианты.

Наступило время обеда. Нервы Луиса к тому времени были как натянутая струна. Он мучился вопросами, ответа на которые не знал. Мендрано тоже выглядел озабоченным.

— Возможно, кто-то другой подложил изумруд в ящик? Может, ты был далеко и не заметил, что произошло? — спросил Перье, когда они оказались вдвоем.

— Может быть.

— Неужели ни один из них не отреагировал?

— Даже глазом не моргнул.

— Если они играют роли, то делают это прекрасно. Я только не могу понять — задумчиво произнес Луис. — Может, мы делаем поспешные выводы? Как бы там ни было, сейчас мы ничего не решим. Давай возвращаться к работе. Раскопки важнее наших подозрений.

Мендрано кивнул. Он не был наверняка уверен в виновности Жоан. В конце концов, камень могли подложить, а она не знает об этом. Но он не сомневался в том, что видел, а потому решил еще более внимательно следить за ученым.

— Мендрано, — сказал Луис, — сегодня я хочу спуститься еще ниже. Я возьму с собой Жоан, а ты оставайся с Ланнеком. Он будет вести записи, а ты наблюдай.

— Не волнуйтесь. Делайте свою работу, я позабочусь об остальном сам.

— Отлично.

Они подошли к столу, за которым все обедали.

Жоан о чем-то оживленно говорила с отцом. Рабочие посматривали на нее и сдержанно улыбались. Луис взглянул на девушку и подумал, что совсем не знает, какая она. Может, она и впрямь актриса. Как далеко зайдет ее игра? И какая роль отведена в ней ему?

— Жоан, хочешь спуститься еще на один уровень ниже? — спросил он.

— Конечно! — Воскликнула она. Глаза ее вспыхнули от возбуждения. Поверить в то, что она играет, было невозможно.

— Хорошо. Поедим и пойдем. Виктор, вы не против такой скучной работы?

— Конечно, нет. Я же говорил вам, что в гробнице тяжелый воздух. Это не по моим годам. Я любуюсь находками. Это удивительно!

— Да, вещи красивые. А что, если их оставили наверху, а не унесли вниз потому, что они были малоценны для древних? — проговорил Хоген.

— Бесценный, сказочный хлам, — сказала Жоан. — Он так мало значил для них, и так много для нас.

Новый уровень поразил археологов еще больше. Едва спустившись, они нашли странный предмет, размеры и форма которого напоминали большого краба. На спинке было изображено лицо человека с короной на голове.

— Это золото чистое золото. Смотри, глаза сделаны из рубинов, а камень в центре короны — изумруд. Он удивительно красив, несмотря на воздействие времени, — сказала Жоан, — но я не понимаю Что это?

— Совершенно очевидно, что это божество. Золотые боги. И их тринадцать. Что-то…

— Что-то напоминает, да? — спросила девушка.

— Да, но не могу ухватить мысль. Это легенда, старая легенда, о которой я когда-то читал.

— Может, отец вспомнит?

— Может быть. Или Мендрано подскажет. Спросим их вечером.

Они нашли золотую кошку с короной на голове, украшенной бриллиантами, и бога войны верхом на лошади. На нем был шлем из тонкокованого золота с рубином в центре. В руках он держал копье.

— У меня такое чувство, что я знал или слышал об этом, но не могу вспомнить, где, — задумчиво проговорил Луис.

— Постарайся вспомнить! — умоляюще воскликнула Жоан.

— Если ты поможешь.

Он мягко отвел назад ее руки и поцеловал обнаженную шею.

— Луис Перье, на нас смотрят древние боги. Мы должны уважать их непорочность.

— О, да! — усмехнулся Луис. — Но пусть они лопнут от зависти.