на главную   |   А-Я   |   A-Z   |   меню


Глава 14

Аннабелл выбежала из кухни и чуть не столкнулась с Оливией, которая возвращалась с бренди для брата.

— Ты куда? — удивилась Оливия.

— В спальню. Спасибо за чудесный вечер. — Аннабелл была уже на середине лестницы. — Увидимся утром. — Очутившись в своей комнате, она заперла дверь, сполоснула лицо холодной водой и сделала несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться.

Оуэн не станет рисковать, чтобы прийти к ней в мастерскую.

А вдруг?

Несмотря на усталость, Аннабелл вряд ли удалось бы заснуть, но она заставила себя переодеться в ночную рубашку, расчесать волосы и заплести их в косу. Потом забралась в постель. Если Оуэн придет, она сделает вид, что уже спит.

Через полчаса до Аннабелл донеслись звуки шагов. Это вернулись сестры. Прошло еще полчаса. Возможно, он вообще не придет.

Может, Оуэн отнесся к их разговору, как ни к чему не обязывающей болтовне, и даже не вспомнит о нем утром? Аннабелл решила не досадовать на это. Взбила подушку, перевернулась на бок и закрыла глаза. Слава богу, Оуэну хватило благоразумия отправиться к себе и держаться подальше от ее спальни. Ни к чему хорошему его сладкие комплименты и поцелуи привести не могли. Широкие плечи герцога, его пламенные взгляды лишь отвлекали Аннабелл от главного — выполнить обещанную работу, чтобы вернуться домой.

Пытаясь заснуть, Аннабелл принялась считать в уме стежки — простое и нудное действо, которое могло продолжаться бесконечно. Дыхание успокоилось, мускулы от вина расслабились, она начала погружаться в сон.

Тихий стук в дверь заставил ее вздрогнуть.

— Белл.

Полная глупость, но сердце помчалось вскачь от звуков этого голоса. Хорошо, что Оуэн уже стоял в мастерской, а не в коридоре, где его могли услышать сестры. Накрыв голову подушкой, Аннабелл напомнила себе о намерении не обращать внимания на стуки в дверь. Притвориться, будто спит.

Не тут-то было!

— Аннабелл, я знаю, ты не спишь.

Он не мог этого знать. Она еще плотнее прижала подушку к уху и тихо загудела, чтобы не слышать его голос.

Стук перешел в грохот. Аннабелл соскочила с кровати, подбежала к двери и распахнула ее.

— Вы собираетесь поднять на ноги весь дом?

— Нет, только тебя. — Его мальчишество растопило ее холодную неприступность. — Лишь громы и молнии самого Зевса могут среди ночи разбудить моих сестер и вытащить из постелей слуг. Я никогда не стану так глупо рисковать твоей репутацией.

Искренность его тона поколебала решимость Аннабелл, и это не укрылось от взгляда Оуэна.

— Ну же, Белл, — проказливо улыбнулся он, — выходи, и мы поиграем.

Аннабелл отрицательно покачала головой.

— Не могу.

— Хочешь, чтобы я вошел?

— Нет! — Она резко прикрыла дверь, оставив узкую щелку, через которую продолжала разговор. — У меня много работы на завтра. Не забывайте, что вы — герцог, и у вас тоже хватает обязанностей. Отправляйтесь в кровать.

— Знаешь, в чем твоя проблема?

Как он осмеливается намекать на то, что у нее одной есть проблемы?

— Просветите меня.

— Ты слишком много работаешь. — Оуэн просунул руку в щелку и, шутя, схватил ее за рукав. — Иди ко мне. Я хочу тебе кое-что показать. — Его глаза горели озорством. Мастерскую у него за спиной заливал свет от свечей.

— Что вы там затеяли? Пожалуйста, скажите, что не сдвинули с места крой, который я разложила на большом столе, и не тронули материи на полках, я только что навела порядок, и…

— Доверься мне. — Оуэн осторожно, но решительно открыл дверь и вытащил Аннабелл в мастерскую.

Только теперь эта комната мало напоминала прежнюю.

В центре было разложено стеганое одеяло, в которое она заворачивалась вчера утром. Сбоку на стопке географических атласов стоял массивный канделябр, по одеялу были разложены подушки с кушетки. Без очков очертания предметов расплывались в глазах Аннабелл, и ей казалось, что она видит сон. Оконная рама была поднята, в ночном воздухе носились запахи трав и жимолости. В саду шумела листва, выводила трели какая-то птица.

У Аннабелл подкатил комок к горлу. Это все он устроил для нее!

— Видишь? Я не нарушил твоего порядка, — с гордостью сказал Оуэн.

— Для чего это все?

Он подвел ее к одеялу.

— Сядь, и я покажу для чего.

Несмотря на свою осторожность, Аннабелл сделала, как он велел, закрыв подолом рубашки голые ступни. Оуэн сбросил сюртук. Темно-зеленый жилет расстегнулся, под ним была надета тонкая белая сорочка, выбившаяся из бриджей. Он сел так близко, что его теплое дыхание коснулось ее шеи.

— Я заметил, — Оуэн положил руку на плечо Аннабелл, — что ты постоянно сидишь здесь как привязанная и работаешь. Ты гробишь слишком много времени на бальные наряды. И слишком мало времени носишь их.

Аннабелл спрятала улыбку. Даже герцог должен бы знать, что у портних нет бальных платьев.

— Сегодня на балу мне все время хотелось, чтобы ты тоже была там. Я представил тебя, одетую в голубой шелк, с каштановыми волосами, рассыпанными по плечам, твои серые глаза сияют. Каждый захотел бы пригласить тебя на танец, Белл, но только мне единственному выпала бы честь держать тебя в объятиях и кружить в вальсе.

Вот уж странно. Аннабелл открыла было рот, чтобы сказать ему об этом, но…

О Господи! Он вдруг помассировал ей сзади шею, потом мышцы плеч, не торопясь, мягко, как раз так, чтобы снять напряжение и не причинить боль.

Веки Аннабелл сомкнулись, плечи расслабленно опустились, голова наклонилась вперед. Какое наслаждение!

Оуэн обрабатывал каждую точку, которая требовала к себе внимания. Стоило Аннабелл только захотеть, чтобы он помассировал ей шею или голову, и он делал это. Достаточно было подумать, чтобы он прошелся руками вдоль позвоночника, он делал и это. Его руки задерживались на особо чувствительных местах, например, в области талии или на затылке.

— Расслабься, — прошептал он, потянув за ворот ее ночной рубашки.

Словно в трансе, Аннабелл подчинилась. Прохладный воздух коснулся оголившихся плеч, и она задрожала, наслаждаясь прикосновениями его рук.

— Вот так, Белл. — Пальцы Оуэна спустились от ее затылка вниз, прошлись по плечам. За ними по тому же пути проследовали его губы, влажные и горячие.

Аннабелл захотелось, чтобы это очарование никогда не кончалось.

— Распусти волосы, — выдохнул Оуэн в ее плечо.

Она и это сделала, лишь бы только не прерывать удовольствия. Лента развязалась легко. Аннабелл, расплетая косу, погрузила пальцы в волосы, которые мягкими прядями покрыли плечи.

Уткнувшись лицом в ее затылок, Оуэн сделал глубокий вдох.

— Как ты чудесно пахнешь! Мне хочется, чтобы ты всегда ходила вот так, с распущенными волосами.

Аннабелл усмехнулась.

— А я-то думала, ты в восторге от моего чепца!

— Я в восторге, когда ты без него.

— М-м-м…

Оуэн перебросил ее волосы вперед и продолжил свой массаж. Он гладил Аннабелл по плечам поверх ночной рубашки, спускался вниз по рукам, потом по бокам поднимался вверх и снова двигался вниз вдоль позвоночника. От удовольствия Аннабелл покрылась мурашками и, выгнув спину, думала только об одном — чтобы он не останавливался.

— Ты такая красивая! — Его руки спустились еще ниже, обхватили ее ягодицы и помяли их. Ей показалось, что еще секунда, и она расплавится и растечется по одеялу.

Он был так близко, но вне поля зрения. Она могла только чувствовать жар его тела у себя за спиной и его руки, которые, казалось, были повсюду.

— Как… хорошо! — Аннабелл задохнулась от удовольствия.

— Представь себе, это только закуска, чтобы заморить червячка перед жареной уткой. — Он легко коснулся ее бедер, потом обхватил их спереди в самом верху. Между ног у Аннабелл стала накапливаться влага, и забился тоненький пульс наслаждения. — Я исключительно рекомендую жареную утку. Хочешь попробовать?

Она откинула голову назад, на его плечо. В этом мягком свете так просто было забыть о разнице в их общественном положении! Сейчас они были обычными мужчиной и женщиной, которые нравились друг другу и которым, естественно, хотелось быть вместе. Последствия того, что она уступает ему, будут слишком серьезными. И дело не в том, что ей еще несколько месяцев придется работать на него или что в результате может появиться ребенок. Она не желала отдавать свою невинность мужчине, который никогда не женится на ней и даже не задумается над этим. У нее была своя гордость.

Со вздохом Аннабелл погладила его по волосам, пока он, уткнувшись в ее обнаженное плечо, согревал его своим дыханием.

— Я не могу заниматься с тобой любовью, Оуэн. Это чересчур рискованно.

— Знаю. Просто позволь мне ласкать тебя, чтобы ты почувствовала, насколько это… изумительно. — Он поцеловал ее за ухом, и она вздрогнула.

Аннабелл не хотелось, чтобы он ушел. Пока не хотелось. Зная, как Оуэн верен своему слову, она смягчилась:

— Думаю, мы можем позволить себе еще одно блюдо.

Довольно хмыкнув, он задрал до бедер край ее ночной рубашки. Под ней ничего не было, прохладный воздух коснулся голой кожи и добрался до слегка влажных завитков волос внизу живота. Оуэн погладил ей бедра, а потом сунул руку под рубашку. Медленно, не торопясь, словно в их распоряжении оказалось время всего мира, он погладил ее плечи, спину и ягодицы. В этот раз ткань не мешала Оуэну, и Аннабелл испытала настоящее блаженство от прикосновения его рук.

— Господи, ты само совершенство! Хочется осмотреть каждый дюйм твоего тела. — Не отрывая взгляда от ее грудей, он так же медленно повел руками вверх вдоль боков. — Тебе нравится?

Аннабелл прерывисто задышала.

— Да.

— Тогда подожди. — Оуэн переменил положение, и Аннабелл оказалась у него между бедер, руками обняв свои колени. Он продолжал осторожно гладить ее, стараясь не касаться грудей. Это было так мучительно, что ей показалось, что еще немного, и она умрет, если он не поласкает их.

Наконец, взяв ее груди в свои ладони, Оуэн подержал их на весу, мягко теребя большими пальцами напрягшиеся соски. И все это время он нежно покусывал ей плечо и ухо.

Аннабелл тихо вскрикнула. Такое утонченное удовольствие, такая сладостная близость были для нее внове. О, конечно, она пожалеет об этом утром, но не сейчас. Оуэн искренне хочет дать ей радость наслаждения, и она не станет сопротивляться.

За две недели пребывания Аннабелл в доме герцога ее грудь увеличилась и потяжелела. Благодаря отличной еде девушка слегка набрала вес, и линии ее тела приобрели свою природную изысканность. Судя по всему, это очень нравилось Оуэну.

Но Аннабелл требовалось нечто большее, чем просто ласки, только она не знала, что именно. Она повернулась, чтобы оказаться к нему лицом, однако Оуэн остановил ее.

— Я хочу поцеловать тебя, — прошептала она.

Он тихо засмеялся:

— Мы с тобой еще нацелуемся всласть. Позже. А сейчас ляг на спину.

Глубоко вздохнув, Аннабелл так и сделала.

— Вот и хорошо. Теперь не открывай глаза и думай о том, как это приятно. И как нам хорошо вдвоем.

Оуэн еще выше поднял рубашку Аннабелл, и теперь ее ноги были обнажены полностью. Он медленно провел рукой от колена вверх, поглаживая бедро Аннабелл легкими круговыми движениями. Мышцы у нее в ответ напряглись. Его другая рука сжала ей грудь, лаская ладонью сосок.

— Раздвинь бедра, — хрипло попросил Оуэн.

Аннабелл сглотнула. Она еще никому не позволяла трогать ее там. Она даже сама не трогала себя там. Но сегодня ей пришлось переступить столько границ… Одной меньше, одной больше — не важно.

Аннабелл доверилась Оуэну. Для нее это было то же самое, что войти в клетку со львами. Но Оуэн никогда не сделает ей больно. Более того, он остановится в тот момент, когда она попросит его об этом. Если, конечно, она еще будет в состоянии попросить его.

Оуэн ласково гладил ей ноги. Руки у него были теплыми и мягкими. Когда он добрался до завитков волос на лобке, Аннабелл затаила дыхание.

— Все хорошо, — выдохнул он. — Не бойся меня. И не надо бояться вот этого.

— Я знаю.

— Как странно! То, что мы вместе, так естественно. Ты это тоже чувствуешь?

Если откровенно, ее прежде всего тронула беззащитность, прозвучавшая в его голосе. Но он был неправ. Это было вовсе не естественно. Они принадлежали к разным мирам, и когда Аннабелл закончит работу, то вернется в свой мир.

Не двигаясь, Оуэн ждал ответа.

Нужно быть правдивой.

— Не знаю, естественно или нет, но мне нравится. И ты мне нравишься.

Он негромко засмеялся.

— Тогда это надо сделать. Прямо сейчас.

От порыва ветра из окна пламя свечей заметалось. По комнате заплясали тени, словно призывая не забывать об осмотрительности. Дом молчал, поэтому Аннабелл могла с легкостью представить, что они остались его единственными обитателями. Даже ее тихие вздохи эхом отдавались у нее в ушах. Она закрыла глаза и заставила себя расслабиться, пока Оуэн занимался чем-то грешным — но прекрасным! — с ее телом.

Его ловкие, опытные руки раздвинули влажные складки у нее между бедер и нашли ту чувствительную точку, в которой сконцентрировались все желания Аннабелл. Время остановилось, когда она отдалась во власть того, что тлело внутри нее и что так долго было лишено ее внимания. В кои-то веки Аннабелл перестала тревожиться о здоровье матери, о квартирной плате или о том, хватит ли еды ее семье. Она полностью сфокусировалась на Оуэне, на ощущениях, которые он в ней пробуждал.

В его объятиях она уже была не портнихой, а соблазнительницей.

Те прекрасные слова, которые он шептал ей на ухо, возбуждали так же, как его прикосновения. С ним она ощущала себя красивой, желанной и даже более того — ощущала себя любимой.

В комнате становилось все жарче. Мускусный аромат тела Аннабелл повис в воздухе. Согнув ноги в коленях, она ловила движения руки Оуэна, а он, не останавливаясь, продолжал эту сладостную пытку — вставил в нее палец, ласкал изнутри, подводя ближе и ближе к краю. Аннабелл тихо застонала, отчаянно желая освободиться от внутреннего напряжения.

— Я знаю, это страсть бушует в тебе, — прошептал Оуэн. — Такой ты мне и нужна.

Его слова смутили Аннабелл. Она захотела повернуться к нему, обнять и поцеловать его, но она балансировала на краю пропасти и малейшее движение могло обрушить ее вниз. Судя по всему, Оуэн это понимал.

Рука, ласкавшая ту сладостную точку, задвигалась быстрее и жестче. В ушах Аннабелл отдавался стук собственного сердца, мускулы живота сжались в предвкушении упоения. Оно уже было близко. Не в силах совладать с собой, Аннабелл вскрикнула, и тут, наконец, наслаждение обрушилось на нее, волна за волною, заставляя содрогаться все тело.

Она никогда не задумывалась над тем, что можно ощущать в себе столько сил и в то же самое время быть такой беззащитной, такой реальной и одновременно бестелесной. Еще долго после того как Аннабелл вернется к своей жизни, ей будет вспоминаться эта ночь. Она будет испытывать благодарность Оуэну за то, что он показал некую сторону ее собственного бытия, о существовании которой она даже не догадывалась.


Целуя шею Аннабелл, Оуэн вдыхал цитрусовый аромат ее волос, наслаждался атласной гладкостью кожи. Господи, она была прекрасна!

И он хотел ее.

Не только этой ночью.

Он наблюдал за ней, когда она достигла пика наслаждения. Для него это был самый эротичный опыт за всю его жизнь. Аннабелл не только отдавалась наслаждению, но и сама активно добивалась его.

Ничто не могло возбудить его более.

Оуэн крепко сжимал Аннабелл в объятиях, пока дыхание у нее не выровнялось. Резко развернувшись к нему, она посмотрела ему в глаза. Волосы темным облаком вились вокруг ее головы. Щеки розовели в свете свечей, ночная рубашка едва держалась на плечах. Когда она стыдливо улыбнулась Оуэну, он почувствовал, что снова возбужден и готов на подвиги.

Аннабелл сбивала его с толку. За какие-то две недели из невзрачной, застегнутой на все пуговицы портнихи, да еще с очками на носу, она превратилась в сирену, способную совратить любого смертного.

Способную совратить его!

Их такая многообещающая связь бросала вызов традициям и не поддавалась объяснению. Единственное, в чем Хантфорд был уверен, так это в том, что ему не хотелось, чтобы она в скором времени исчезла из его жизни.

Аннабелл засунула ладонь под расстегнутый жилет Оуэна и приложила к его груди.

— Это было… изумительно. Абсолютно неблагоразумно и достойно сожаления наутро… Но все-таки изумительно!

Ему понравилось, как она выразила словами то, о чем он думал. И то, что назвала этот их опыт изумительным. Он с шумом выдохнул воздух из груди.

— Жалеть запрещается.

Аннабелл метнула на него страстный взгляд из-под ресниц. Ему опять стало тесно в бриджах от возбуждения.

— Прекрасно. Значит, мне не придется сокрушаться об этом. — Аннабелл оттянула ему ворот рубашки и провела кончиками пальцев по его груди. Широко расставив ноги, уселась на его бедра и принялась целовать так, словно в ней вновь проснулся аппетит.

О Боже!

Оуэна одолевало мучительное искушение забрать ее к себе в спальню и не выпускать оттуда минимум неделю. Однако близился рассвет, скоро в коридорах появятся слуги. Он ведь пообещал ограждать ее от пересудов и скандалов. Его поцелуи стали не такими настойчивыми. Слегка отодвинувшись, Оуэн взял лицо Аннабелл в свои ладони.

— Меньше чем через час взойдет солнце, а тебе еще нужно поспать.

Она скромно улыбнулась.

— Да, я устала. В хорошем смысле. Мне понравилась жареная утка.

Тихо засмеявшись, Оуэн чмокнул ее в лоб. Как было бы здорово, если бы она заснула, свернувшись калачиком у него под боком! Обычно он избегал лишних нежностей, но сегодня время, проведенное с Аннабелл, показалось ему обманчиво коротким.

Он помог ей встать, потом, не говоря ни слова, поднял ее на руки.

Улыбнувшись, Аннабелл уютно устроилась, прижавшись к его груди, пока он нес ее в спальню. Там он положил ее на кровать, аккуратно укрыл одеялом и поцеловал последним долгим поцелуем.

— Оуэн, мне как можно быстрее нужно поговорить с тобой об Оливии и Роуз.

— Им ведь не угрожает опасность сию минуту?

— Конечно, нет, — заверила она его.

— Тогда давай оставим это на потом. Спокойной ночи. Не вставай раньше одиннадцати. Поняла?

Она зевнула.

— Посплю пару часов. Я не хочу пропускать завтрак.

— Правильная мысль.

Они несколько мгновений смотрели друг на друга. В этот момент ему нужно было сказать ей, что она — красавица, или что нравится ему. Однако для него сейчас это и так было слишком очевидно, вдобавок он не относился к людям, которые любят демонстрировать свои чувства.

Ему в жизни не встречалась такая красивая женщина, и хотя он еще никогда не был влюблен, любить ее будет совсем нетрудно. Аннабелл была упрямой, но верной и честной — если не принимать во внимание попытку вымогательства.

Все это вертелось у Оуэна на языке, но он промолчал и осторожно намотал прядь ее волос на палец.

— Не уверен, что за завтраком вновь узнаю тебя в очках и в твоем чепце. Интересно, удастся ли мне когда-нибудь уговорить тебя сжечь его?

Аннабелл улыбнулась устало и немного недовольно. Оуэн почувствовал себя грубияном.

— Увидимся завтра, — сказал он. — Вернее, уже сегодня.

— Спокойной ночи, Оуэн.

Выйдя через смежную дверь в мастерскую, он привел все в порядок и, погасив свечи, прокрался в свою комнату.

Скинув с себя одежду, Оуэн вытянулся на кровати и закрыл глаза, но выражение боли на лице Белл преследовало его.

Он все сделал правильно. А если нет?

Обмануть Белл было бы самым отвратительным его поступком, но их связь не могла стать ничем другим, кроме как мгновениями наслаждения и сердечной теплоты, добытыми украдкой. И все равно это было намного лучше, чем женитьба. Они никогда не испытают горечь разочарования и не устанут друг от друга. Им останется только радоваться, что хотя бы недолгое время они будут проводить вместе.

Сон не шел. Оуэн принялся считать в уме проклятые платья, каждый раз начиная волноваться на цифре пятнадцать. По словам Оливии, именно столько Белл еще осталось сшить.

Время закончит свой бег для Оуэна не через годы, месяцы или недели.

Его время исчислялось платьями.


Глава 13 | Во власти обольстителя | Глава 15