Глава 5
Свежий воздух, темно-янтарный послеполуденный свет, зеленая трава долины — все это, после душных мрачных пещер и бесконечных узких туннелей, казалось сказкой. Рейша охватила эйфория. Голова сладко кружилась, он ощущал прилив сил, умиротворение. Даже Зэп-210 вызывала снисходительно-благодушное чувство. «Странное, непостижимое создание, — думал Рейш, исподтишка наблюдая за ней, — тщедушное, бледное, как призрак». Она явно чувствовала себя неуютно; нервно переводила взгляд с неба на холмы, потом на далекое море.
Беглецы достигли долины. Между зарослей темно-красного тростника прорезала себе путь речушка. Рядом росла трава паломников, которая служила главной пищей на Тчаи. Девушка с подозрением оглядела серо-зеленые стручки, совсем не похожие на желтые пластинки — тот же продукт в прессованном виде, — к которым привыкла в Убежище. Она вяло пережевывала пищу, то и дело оглядываясь на холм, словно тоскуя о навсегда утраченном доме.
— Ты хочешь вернуться в Убежище? — спросил Рейш.
Зэп-210 немного подумала.
— Я боюсь. Нас видно со всех сторон. Возможно, зужма кастчаи сейчас наблюдают из расщелины. Они могут послать за нами ночных собак.
Рейш задрал голову; проход почти невозможно разглядеть... Но он не заметил никаких признаков слежки; похоже, вокруг никого не было. Конечно, за ними могли наблюдать сверху: черные плащи делали беглецов очень приметными. Он взглянул на девушку. Почти наверняка она откажется снять его. Что ж, будь что будет. Адам поднялся на ноги.
— Темнеет. Пошли; может быть, найдем какую-нибудь деревню.
Двумя милями ниже по течению речушка превратилась в болото.
На противоположном берегу высились гигантские деревья. Стволы тех, что росли на опушке, слегка искривлены. Рейшу приходилось уже видеть такой лес раньше: судя по всему, это священная роща кхоров, народа, живущего на южном побережье Первого моря.
У Рейша сразу испортилось настроение. Встреча с подобными представителями гхиана могла подтвердить верность представлений Зэп-210 о диких нравах его обитателей.
Сейчас вокруг не было ни души. Шагая вдоль края болота, они добрались до возвышенности, с которой открывался вид на равнину и спокойное, словно ртуть, море вдалеке. Справа и слева в воду врезались серые выветренные мысы, почти невидимые в надвигающихся сумерках. Где-то на юго-востоке, возможно не так уж далеко отсюда, должен находиться Карабас, место охоты Дирдиров и заветный край для тех, кто, охваченный «цехиновой лихорадкой», приезжал туда и становился их дичью.
Рейш оглядел берег, пытаясь сориентироваться. Зэп-210 мрачно смотрела на море, думая, наверное, о том, что готовит ей будущее. На юго-востоке, за милю от них, через болото к морю шел пирс, опираясь на шаткие сваи. На конце его привязаны штук шесть лодок. Холм за болотом скрывал деревню, от которой тянулось хлипкое сооружение.
Кхоры, вовсе не свирепые по природе, придерживались сложных правил поведения, нарушение которых строго каралось. То, что чужестранцы этих правил не знали, их не спасало. Поэтому встреча с ними не сулила ничего доброго.
— Я боюсь наткнуться на кхоров, — сказал Рейш. Он повернулся, окинул взглядом безлюдные холмы. — Сивиш находится далеко на юге. Нам надо добраться до мыса Браиз. Там мы сможем сесть на корабль и проплыть вдоль западного побережья, хотя я сейчас понятия не имею, где мы добудем денег.
Зэп-210 уставилась на него, раскрыв от удивления рот.
— Ты хочешь, чтобы я поехала с тобой?
Так вот почему она так мрачно осматривала чужой мир! Думала, что останется одна!
— У тебя есть другие планы?
Она угрюмо поджала губы.
— Мне казалось, что ты захочешь дальше идти один.
— И бросить тебя? Вряд ли ты сможешь приспособиться.
Она недоверчиво посмотрела на Адама, не понимая, что заставляет чужака заботиться о ней.
— Здесь, на поверхности, очень много случаев «неподобающего поведения», — заметил Рейш. — Вряд ли это тебе понравится. Придется соблюдать осторожность. Плащи придется снять.
Зэп-210 посмотрела на него с ужасом.
— И ходить без одежды?!
— Нет, только без плащей. Они привлекут внимание и вызовут враждебность. Не хватало еще, чтобы нас приняли за парочку гжиндр!
— Но я должна стать гжиндрой!
— Возможно, в Сивише ты передумаешь. Если мы туда доберемся, конечно. Если нас сочтут гжиндрами, нам это здорово помешает.
Он стащил свой плащ. Гневно отвернувшись, девушка поступила так же и осталась лишь в серой сорочке.
Рейш скатал одежду в узел.
— Ночью может похолодать; я возьму их с собой.
Он поднял голубую папку. Теперь она стала лишним грузом. Может, выбросить? Но, поколебавшись секунду, он сунул ее за подкладку куртки.
Путники направились на северо-запад, оставив рощу кхоров позади. Постепенно она стала лишь серым пятном, а далекий мыс приблизился. Карина-4269 опустилась к горизонту. На севере гряда облаков предвещала внезапную грозу. Тучи постепенно затягивали небо; море сияло свинцовым блеском, словно графит. Впереди, недалеко от подножия мыса, стал виден еще один лесок. Священная роща? Рейш обвел глазами местность, но поселения кхоров нигде не заметил.
Стволы высились как колонны; деревья на опушке пригнулись к земле, их ветви свисали, как огромные зонтики. Мыс явно скрывал деревню, но кроме них двоих сейчас здесь никого не было.
Рейш не стал делиться с Зэп-210 своими опасениями. Хватит с нее собственных забот! Под солнечными лучами лицо девушки раскраснелось. Одетая в довольно легкую, прилегающую к телу сорочку, с кудрявившимися черными волосами, она неузнаваемо изменилась и совсем не походила на бледное, тщедушное существо в столовой. То ли у него разыгралось воображение, то ли ее тело налилось силой, стало округлым и соблазнительным? Она заметила, что Адам внимательно изучает ее, и ответила взглядом, в котором читались и стыд и вызов.
— Почему ты меня разглядываешь?
— Просто так. По-моему, ты очень изменилась. Во время нашей первой встречи ты была совсем другой. А сейчас выглядишь гораздо лучше.
— Не знаю, что ты имеешь в виду, — огрызнулась она. — Ты говоришь глупости.
— Я думаю... Когда-нибудь я объясню, как приятно вести себя на поверхности. У нас отношения между мужчиной и женщиной сложнее, интимнее, даже, как ты называешь это, «неприличнее», чем в Убежище.
Зэп-210 фыркнула.
— Почему ты идешь к лесу? Разве это не новое священное место?
— Не знаю. — Рейш указал на небо. — Видишь вон те черные полосы? Сейчас будет ливень, в лесу мы останемся сухими. И потом, скоро солнце зайдет и появятся ночные псы. У нас нет оружия. Если залезем на дерево, нам нечего их бояться.
Зэп-210 больше не задавала вопросов; они подошли к роще, остановились у первых деревьев-великанов. Странники прислушались, но слышно было лишь прерывистое дыхание ветра, предвещающее грозу.
Они углубились в лес. Солнечные лучи, пробивающиеся сквозь завесу туч, падали словно тысячи золотых стрел или сплетались в янтарные колонны. Нижние ветки росли в ста футах от земли; влезть на деревья было невозможно. Здесь так же опасно, как на равнине. Зэп-210 вдруг остановилась и прислушалась.
— Что там?
— Ничего.
Но она продолжала настороженно оглядываться по сторонам. Рейш забеспокоился. Какую опасность почуяла Прислужница, почему ничего не уловил он? Неслышно, как кошки, они пошли дальше, держась в тени. Впереди оказалась небольшая поляна, которую закрывали нависшие кроны деревьев. Странники увидели круглую площадку с четырьмя хижинами и низким помостом в середине. На стволах окружающих поляну деревьев вырезаны рельефы обнимающихся людей. У мужчин длинные подбородки, узкие лбы, надутые щеки и выпученные глаза; женщин изобразили с длинными носами и искривленными в ухмылке губами. Ни те, ни другие совсем не походили на настоящих кхоров. Насколько помнил Адам, они практически не отличались друг от друга, даже одевались одинаково. Без сомнения, пары занимались любовными играми. Рейш искоса посмотрел на Зэп-210. Она недоуменно разглядывала фигурки. Очевидно, девушка решила, что они занимаются спортивными упражнениями или демонстрируют примеры «неподобающего поведения».
Тучи закрыли солнце. Поляна погрузилась в темноту; капли дождя, пробившиеся сквозь завесу деревьев, увлажнили лица беглецов. Рейш рассматривал хижины. Они были построены в обычном стиле кхоров из тускло-коричневых кирпичей, с круглыми черными железными крышами. Дома располагались по четырем сторонам поляны и казались пустыми.
— Подожди здесь, — шепнул он девушке.
Пригнувшись, Рейш подбежал к ближайшей хижине, распахнул дверь. Вонь плохо выделанной кожи, смолы и мускуса. На вешалке висит несколько дюжин резных деревянных масок, в точности копирующих лица мужчин, вырезанных на деревьях. Две скамейки занимают центр комнаты; ни оружия, ни одежды, ни каких-нибудь ценных вещей не видно. Рейш вернулся к Зэп-210. Она не отрываясь изучала непристойно изогнувшиеся в утрированном экстазе фигуры: брови подняты, на чопорном личике гримаска отвращения и любопытство.
Пурпурная молния сверкнула на небе, за ней немедленно последовал раскат грома; хлынул дождь. Рейш увлек девушку в хижину. Дождь громко барабанил по железной крыше.
— Кхоры — непостижимый народ, — сказал Рейш, — но не могу себе представить, чтобы они явились сюда в такой ливень.
— А зачем им вообще приходить? — раздраженно спросила Зэп-210. — Здесь нет ничего, кроме этих странных уродливых танцоров. Кхоры в самом деле так выглядят?
Она говорила об изображениях.
— Вовсе нет, — ответил Адам. — Они желтокожие, любят чистоту и точность. Мужчины и женщины выглядят и ведут себя почти одинаково.
Он попытался вспомнить что-нибудь из рассказов Анахо: «Таинственный народ с тайными обрядами, причем различными для того или иного времени суток. Так, по крайней мере, о них говорят... У каждого есть две души, которые приходят и покидают плоть на рассвете и закате; каждое тело заключает в себе две разные индивидуальности». Позднее дирдирмен предупредил: «Кхоры невероятно обидчивы! Не заговаривай с ними, не замечай, разве что в случае крайней необходимости, и даже тогда произноси как можно меньше слов. Они считают болтливость преступлением против человеческого естества. Делай вид, что не замечаешь присутствия женщин, не смотри на их детей: заподозрят, что наводишь на них порчу! И самое главное — обходи стороной их священную рощу! Оружие у них — металлические дротики, которые они бросают очень метко. Опасный народ!»
Адам пересказал все это девушке. Зэп-210 села на одну из скамеек.
— Ложись, — посоветовал ей Рейш. — Попытайся уснуть.
— При таком шуме и этом мерзком запахе? Неужели все дома на гхиане такие?
— Не все, — пробормотал он.
Он выглянул. То и дело все вокруг освещали молнии. Это давало иллюзию бешеного дерганья вырезанных из дерева фигур. Скоро Зэп-210 начнет задавать вопросы, на которые Рейш не решался отвечать... По крыше застучал град; гроза неожиданно закончилась, наступила тишина, только ветер вздыхал в кронах высоких деревьев.
Рейш вернулся в комнату и сказал тоном, который сам счел фальшивым:
— Теперь ты сможешь отдохнуть; по крайней мере, шум прекратился.
Она издала какой-то негромкий возглас, оглянулась.
— Кто-то идет.
Адам бросился к двери и выглянул наружу. На другом краю поляны стоял человек. Судя по одежде, это был кхор. Он направился в хижину, стоящую напротив той, где прятались беглецы.
— Надо уходить, пока не поздно, — произнес Рейш.
Она остановила его:
— Нет, нет! Там еще один!
На поляну вышел второй кхор и, задрав голову, оглядел небо. Первый вышел из хижины с горящим факелом на шесте; второй быстро побежал к дому, в котором прятались Рейш и Зэп-210. Первый не смотрел в ту сторону. Кхор вошел, и Адам изо всех сил нанес удар. Сейчас ему было все равно, мужчина перед ним или женщина. Жертва камнем рухнула на пол. Рейш кинулся к неподвижному телу, сорвал накидку: мужчина. Связав ему руки и ноги ремешками от сандалий, Адам заткнул бедняге рот рукавом его же черного жакета, потом с помощью Зэп-210 оттащил мужчину за вешалку с масками, быстро обыскал. Он нашел пару железных дротиков, кинжал и мягкий кожаный мешочек с цехинами. Все это Адам переложил в свои карманы, хотя и не без угрызений совести.
Зэп-210 стояла у двери и завороженно смотрела наружу. Первая из появившихся на поляне оказалась женщиной. Она стояла рядом с факелом, который воткнула в углубление возле помоста, в белом балахоне и маске. Судя по всему, таинственное исчезновение мужчины, зашедшего в хижину, не встревожило ее.
Рейш выглянул.
— Теперь, пока она одна...
— Нет! Сюда идут люди!
Три неясных силуэта проскользнули в разные хижины. Потом, облаченная в балахон и маску, вышла еще одна женщина. Она закрепила горящий факел в углублении и застыла рядом с первой. Остальные кхоры появились в мужских масках и белых одеяниях, похожих на женские. Они подошли к центральному помосту и встали возле своей подруги, которая даже не шевельнулась. Рейш стал понимать, зачем существуют священные рощи. Зэп-210 с интересом наблюдала за происходящим.
Рейшу стало не по себе. Если дальше все будет так, как он думает, девушке предстоит пережить настоящий шок.
Появились еще три человека. Один из них направился к хижине, где прятались Рейш и Зэп-210. Рейш попытался разделаться с ним так же, как с первым, но на сей раз удар получился скользящим, и мужчина, упав, успел вскрикнуть. Рейш мгновенно набросился на него, схватил и держал за горло, пока кхор не потерял сознание. Воспользовавшись, как и раньше, ремнями от сандалий и накидкой, Рейш связал его, заткнул рот, а потом отобрал у мужчины кошелек.
— Прости, что пришлось обворовать тебя, но мне сейчас деньги нужнее.
Зэп-210, стоящая у дверей, испуганно ахнула. Рейш подошел к ней. Женщины — теперь их было трое — разделись и стояли совершенно голые. Они начали петь. Призывная, нежная, трепетная мелодия без слов невольно завораживала. Трое в мужских масках принялись медленно танцевать вокруг помоста.
Зэп-210 пробормотала еле слышно:
— Что они делают? Почему обнажили свои тела? Я такого еще не видела!
— Просто религиозный обряд, только и всего, — нервно сказал Рейш. — Не надо смотреть. Иди ложись. Поспи. Ты, наверное, очень устала.
Ее взгляд выражал недоверие и изумление.
— Ты не ответил на мой вопрос. Я так смущена, сбита с толку. Никогда раньше не видела я голого человека. Неужели на гхиане все ведут себя так... так неприлично? Что они собираются делать?
Рейш попытался заслонить ей обзор.
— Не лучше ли тебе пойти поспать? Обряды только нагонят на тебя скуку.
— И вовсе это не скучно! Меня поражает, что люди могут вести себя так непристойно, так распускаться! Ты только посмотри! А мужчины!
Рейш глубоко вздохнул. Пора.
— Иди сюда. — Он подал ей женскую маску. — Надень это.
Она в ужасе отпрянула.
— Зачем?
Рейш взял мужскую маску, приладил ее.
— Мы уходим.
— Но...
Она бросила зачарованный взгляд на помост.
Рейш бесцеремонно повернул ее к себе лицом. Потом одну из шляп кхоров надел на нее, вторую водрузил на себя.
— Они нас наверняка увидят, догонят и убьют, — произнесла девушка.
— Может, и так, — согласился Адам. — Но все равно надо уходить. — Он оглядел поляну. — Иди первой, укройся за хижиной, а я за тобой.
Девушка вышла из хижины. Женщина на помосте призывно пела, обнаженные мужчины молча слушали ее.
Рейш присоединился к Зэп-210. Удалось им остаться незамеченными? Песня то затихала, то звучала громче...
— Иди в рощу. Не оглядывайся.
— Смешно, — пробормотала Зэп-210. — Почему мне нельзя посмотреть?
Все же она послушно зашагала к лесу. Рейш шел позади. Из хижины донесся дикий вопль ярости. Пение резко оборвалось. Нависла тяжелая тишина.
— Беги! — скомандовал Адам.
Они помчались по священной роще, отбросив шляпы и маски. Позади слышались злобные крики. Но кхоры не преследовали их, возможно из-за того, что были голыми[10].
Рейш и Зэп-210 достигли опушки рощи и остановились перевести дыхание. Голубая луна всходила сквозь обрывки облаков; остальное небо было чистым.
Зэп-210 подняла голову.
— Что это за маленькие огоньки?
— Звезды. Далекие солнца. Вокруг большинства вращаются целые семейства планет. Одна из них по имени Земля — родина людей, к которым принадлежим мы с тобой. Дирдирмены, часчмены и эти кхоры — все происходят от человеческой расы.
— Откуда ты все это знаешь? — спросила Зэп-210.
— Когда-нибудь я тебе расскажу. Не сегодня.
Они двинулись в путь, шагая под звездным небом. Рейш испытывал странное чувство. Он словно вновь стал юношей и гулял сейчас по зеленым лугам Земли со стройной девушкой, вскружившей ему голову. Иллюзия была такой полной, что он взял за руку шедшую рядом Зэп-210. Она окинула его усталым взглядом, в котором читалось явное неодобрение, но протестовать не стала, приняв безропотно еще один непонятный обычай гхиана.
Рейш постепенно пришел в себя. Он на Тчаи, а его спутница... Он прогнал непрошеную мысль. Словно почувствовав изменившееся настроение Адама, Зэп-210 резко вырвала руку; может быть, на несколько мгновений и ей овладели сладкие грезы и теперь она злилась на Рейша?
Они продолжали путь молча. Когда голубая луна нависла прямо над головой, добрались до мыса из песчаника и нашли у его подножия защищенную от ветра нишу. Закутавшись в плащи, путники кое-как устроились на кучах песка. Рейш не мог уснуть. Он лежал, разглядывая небо и прислушиваясь к дыханию девушки. Она тоже не спала. Почему он решил так внезапно бежать из рощи, несмотря на грозящую им погоню и смерть? Чтобы защитить невинность девушки? Смешно. Он повернулся: ее лицо — бледное пятно, омытое лунным светом, — обращено к нему, глаза открыты.
— Никак не могу уснуть, — сказала она тихо. — Я слишком устала. Поверхность меня пугает.
— Иногда она пугает и меня, — признался Адам. — Но неужели ты хотела бы вернуться в Убежище?
Как обычно, она ответила уклончиво:
— Я не понимаю того, что вижу. Не понимаю себя... Никогда не слышала такого пения.
— Вечные песни, над которыми не властно ни пространство, ни время, пришедшие, быть может, с древней Земли.
— Они показываются друг другу, сняв одежду! Так себя ведут все люди на поверхности?
— Нет, не все.
— Но почему они так поступали?
«Рано или поздно ей придется узнать о человеческой биологии. Но не сегодня, не сегодня!»
— Это не имеет особого значения, — пробормотал он. — Наши тела не так уж отличаются друг от друга...
— Но почему они выставляют себя напоказ? В Убежище мы всегда носили одежду и старались избегать «неподобающего поведения».
— А что это такое?
— Вульгарные жесты, непристойная интимность. Люди касаются, играют друг с другом... Все это так глупо.
Рейш осторожно подбирал слова:
— Но, может быть, это нормальное поведение, естественное, как сон, утоление жажды и голода? Ты никогда не вела себя неподобающим образом?
— Конечно нет!
— И никогда об этом не думала?
— Не думать нельзя.
— Неужели не было молодого человека, с которым тебе хотелось бы познакомиться поближе?
— Никогда! — Зэп-210 была явно шокирована.
— Ну, сейчас ты на поверхности, и все может сложиться по-другому... А теперь лучше спи. Вполне возможно, что завтра кхоры всем городом устроят на нас охоту.
Рейш наконец заснул. За ночь он проснулся только однажды. Голубая луна села, небо было темным. Издалека, с равнины, доносились печальные взвизги ночных собак. Он плотнее закутался в плащ; Зэп-210 вдруг сонно прошептала:
— Я боюсь неба.
Рейш придвинулся к ней поближе, протянул руку и погладил девушку по шелковистым густым волосам. Она вздохнула и расслабилась. Адаму хотелось защитить ее, укрыть от всех опасностей...
На востоке появился слабый красновато-коричневый отблеск, превратившийся постепенно в лиловое, а потом — янтарное сияние, разлившееся по небу. Наступил рассвет. Пока Зэп-210 сидела, кутаясь в плащ, Рейш обследовал кошельки, позаимствованные у кхоров, и с радостью обнаружил девяносто пять цехинов, больше, чем ожидал. Он выбросил дротики — острые железные стрелки длиной в двадцать сантиметров, с оперением на конце; кинжал заткнул за пояс.
Они двинулись вверх по склону и скоро добрались до гребня. Карина-4269 ярко освещала местность: перед ними открылся еще один изгиб берега, небольшое болото. Вдали виднелся новый мыс. Селение кхоров раскинулось на склоне холма слева. Прямо под ними через болотце к морю, змеясь, протянулись мостки — хрупкая конструкция из шестов, канатов и досок, то и дело раскачивавшаяся. Бурное течение образовало водоворот у подножия мыса. К тонким шестам привязано полдюжины лодок, похожих на рыбацкие плоскодонки с парусами. Рейш взглянул на деревню. Над черными железными крышами то тут, то там поднимался дым: если бы не это, селение казалось бы вымершим. Рейш принялся рассматривать лодки.
— Гораздо легче плыть, чем идти пешком, — сказал он девушке. — Кажется, со стороны берега дует свежий ветер.
— Плыть через такое огромное пустое пространство?
— Не море страшно нам сейчас, а люди, что по нему плавают... Чем меньше мы их встретим, тем лучше. Впрочем, то же относится и к суше.
Он стал спускаться по склону; Зэп-210 скользила за ним. Они достигли начала мостков и осторожно ступили на качающуюся дорожку. Где-то поблизости раздался гневный вопль. Какой-то мальчишка со всех ног кинулся к деревне.
Рейш тоже перешел на бег.
— Быстрее! У нас мало времени.
Зэп-210, задыхаясь, едва поспевала за ним. Наконец они добрались до конца мостков.
— Мы не сможем убежать! Они бросятся в погоню на лодках!
— Нет, не думаю.
Он внимательно осмотрел лодки, выбирая самую прочную. Перед деревней собирались возбужденные жители. Около дюжины бросилось к беглецам, за ними последовало еще столько же.
— Прыгай в лодку! — приказал Рейш. — Ставь парус!
— Поздно! — вскричала Зэп-210. — Нас догонят!
— Нет, не поздно. Ставь парус!
— Я не умею...
— Потяни за веревку, которая идет вверх на мачту.
Зэп-210 залезла в лодку и попыталась сделать так, как сказал Рейш. Тем временем он бежал вдоль пирса и обрезал веревки, удерживающие остальные посудины. Они поплыли по течению, подгоняемые ветром с берега.
Когда Адам вернулся, Зэп-210 все еще пыталась справиться с фалом. Она напрягала все силы, но ей удалось лишь перекосить рею. Рейш бросил последний взгляд на вопящих жителей деревни, прыгнул в лодку и оттолкнулся от причала.
Времени распутать фал или освободить рею не было. Он схватил весла, вставил их в уключины и принялся грести. Неистово орущие кхоры добежали до пирса, затрещавшего под тяжестью такой оравы. Вот они остановились, метнули дротики; смертоносный рой не долетел всего десять — двенадцать футов до лодки. Страх подстегнул Рейша, и он с новыми силами налег на весла; потом пошел ставить парус. Рея качнулась, наверху скрипнуло, серое полотно наполнилось ветром, суденышко накренилось и помчалось вперед, вспенивая воду. Кхоры молча стояли на пристани и смотрели вслед беглецам.
Рейш держал курс прямо в открытое море. Зэп-210 съежилась в середине лодки. Наконец она не выдержала и запротестовала:
— Разумно ли так удаляться от суши?
— Очень разумно. Кхоры могли следовать за нами по суше и убить, как только мы пристали бы к берегу.
— Я никогда раньше не путешествовала по просторам вашего мира. Это так страшно — жить под открытым небом, на земле без конца и края! Чувствуешь себя совсем беззащитной...
— Все-таки сейчас наше положение намного лучше, чем вчера. Ты есть хочешь?
— Да.
— Загляни-ка вон туда. Может, нам повезет.
Зэп-210 порылась в сундуке на корме, где среди кусков каната и снастей, запасных парусов и фонаря нашла кувшин воды и мешок с сухими лепешками из стручков травы паломников.
Когда берег превратился в размытую линию на горизонте, Рейш повернул лодку на северо-запад и поставил неуклюжий парус по ветру.
Весь день дул попутный бриз. Адам держал курс в десяти милях от берега, за пределами видимости кхоров. Вдали показались холмы, помаячили на траверзе, постепенно уменьшаясь, и словно растворились в воздухе.
После полудня ветер усилился, погнал барашки по темному морю. Такелаж скрипел, паруса раздувались, лодка бешено рассекала волны, оставляя позади белый пенящийся след, а Рейш радовался каждой миле за кормой.
Солнце опустилось за холмы, ветер стих, и лодка потеряла ход. Стемнело; Зэп-210 пугливо сжалась на скамье, угнетенная безграничностью неба. Рейшу надоели ее страхи. Он спустил наполовину парус, закрепил руль, устроился поудобнее и уснул.
Разбудило его прохладное дуновение утреннего бриза. Спотыкаясь в предрассветной полутьме, он ухитрился поднять парус; затем прошел на корму к рулю и, еще полусонный, правил лодкой, пока восход не залил все вокруг нежным янтарным светом.
Около полудня им встретился узкий отрезок суши, словно стилет, пронзивший море. Рейш причалил к мрачному серому берегу и занялся поисками еды. Он нашел ручей с солоноватой водой, куст с темно-красными драконовыми ягодами и траву паломников, растущую, кажется, повсюду. В ручье мелькали крошечные ракообразные существа, но Адам так и не смог заставить себя наловить их.
Через несколько часов они снова вышли в море. Рейш воспользовался веслами, чтобы оттолкнуться от берега. Пейзаж скоро изменился: Бесконечные холмы, серые пляжи и болота превратились в узкие полоски гальки; за ними поднимались голые красные утесы. Рейш, боясь сесть на мель, направил лодку в открытое море.
За час до заката на северо-востоке показалось длинное узкое судно, идущее параллельно их курсу. Солнце низко висело на северо-западе, и Рейш надеялся избежать внимания людей на борту корабля, разительно напоминающего пиратские галеры Драсчада. Он изменил курс на южный. Корабль тоже повернул, то ли случайно, то ли намеренно — Рейш мог только гадать. Проверить их? Адам повернул лодку прямо к берегу, лежащему на расстоянии десяти миль; судно снова изменило курс. Рейш с ужасом убедился, что их перехватят. Зэп-210 наблюдала, привычно опустив плечи. Что делать, если корабль в самом деле нагонит их? Девушка не знала почти ничего о жизни вне Убежища. Более неподходящего времени для объяснений придумать трудно. Если от пиратов улизнуть не удастся, лучше убить ее. Нет, они вместе бросятся в море и утонут... Вообще-то оба варианта не годятся: пока жив, остается надежда...
Солнце опустилось за линию горизонта; ветер, как и вчера, внезапно стих. С закатом установился штиль, и судно беспомощно закачалось на волнах.
Рейш взялся за весла. Пока сумрак окутывал океан своим покрывалом, Адам греб в сторону берега, оставив позади потерявший ход пиратский корабль. Он плыл всю ночь. Взошла розовая луна, затем показалась голубая. Они расстелили по воде разноцветные дорожки света.
Наконец одна из этих дорожек оборвалась, дойдя до огромной черной глыбы. Земля! Рейш бросил якорь и опустил парус. Вместе с девушкой поел немного ягод и стручков травы паломников. Потом они улеглись спать на дне лодки.
Утро принесло бриз с востока. Лодка стояла на якоре в ста футах от берега, глубина здесь была меньше трех футов. Пираты исчезли. Рейш поднял якорь и поставил парус; лодка весело заскользила по воде.
Вчерашние события научили Адама осторожности, и он плыл всего в четверти мили от берега, пока ветер после полудня не стих. Надвигающиеся с севера тучи предвещали шторм. Взявшись за весла, Рейш завел лодку в лагуну в устье спокойной реки. Возле берега плавал плот из сухого камыша, на котором двое мальчишек ловили рыбу. Бросив любопытный взгляд на чужаков, они потеряли к ним всякий интерес и следили за приближением лодки с полным безразличием.
Рейш перестал грести и задумался. Поведение мальчишек казалось ему неестественным. На Тчаи подобная необычная реакция почти всегда предвещает опасность. Рейш осторожно подвел лодку на расстояние, с которого его могли услышать. В ста футах от него на берегу сидели трое местных жителей и тоже удили рыбу. Похоже, это были серые: невысокий и коренастый народ с грубыми чертами лица, редкими коричневыми волосами и свинцовой кожей. «По крайней мере, — подумал Рейш, — это не кхоры. Зачем им проявлять враждебность к незнакомцам?»
Лодка медленно скользила вперед. Рейш крикнул:
— Есть здесь поблизости город?
Один из мальчиков указал на рощу пурпурных деревьев, видневшуюся за зарослями камыша.
— Вон там.
— Как он называется?
— Зафатран.
— А гостиница или постоялый двор там есть? Где мы сможем переночевать?
— Спросите у тех, на берегу.
Рейш направил туда лодку. Один из рыбаков с раздражением закричал:
— Перестаньте шуметь! Распугаете нам всю рыбу!
— Извини, — сказал Рейш. — Сможем мы найти пристанище в вашем селении?
Мужчины посмотрели на него с неприкрытым любопытством.
— Что вы делаете здесь?
— Мы путешественники, прибыли с юга Кислована, возвращаемся домой.
— Вы заплыли так далеко на таком вот маленьком суденышке? — недоверчиво произнес рыбак.
— И оно здорово похоже на посудины кхоров, — отметил его товарищ.
— Да, ваша правда, — согласился Рейш, — выглядит точь-в-точь как их лодки. Но ближе к делу: как насчет ночлега?
— Для тех, у кого водятся цехины, найдется кров, еда и питье.
— Разумную цену мы можем заплатить.
Старший из рыбаков не торопясь поднялся на ноги.
— Мы люди разумные, — объявил он и махнул рукой Адаму. Когда лодка уткнулась в камыши, с неожиданным проворством прыгнул на борт. — Значит, говорите, что вы кхоры?
— Наоборот. Мы вовсе не кхоры!
— Откуда тогда взяли такую лодку?
— Бывают, конечно, и лучше, но она сослужила нам добрую службу — помогла добраться до вашего селения.
Лицо рыбака исказила циничная усмешка.
— Плывите по каналу вон туда, держитесь правее.
Целых полчаса Рейш работал веслами, петляя по лабиринту каналов, но так и не миновал рощу за островками черного тростника. Она высилась то справа, то слева, как неотвязный мираж. Наконец до Адама дошло, что его или пытаются запутать, или разыгрывают.
— Я устал; остаток пути грести будешь ты, — заявил он зафатранцу.
— Нет, нет, — отказался старик. — Мы почти на месте, осталось проплыть по тому вон каналу к деревьям.
— Странно, — сказал Рейш. — Мы проделывали этот путь раз десять!
— Все каналы похожи друг на друга. Вот мы и добрались!
Лодка вошла в спокойное озеро, вокруг которого под сенью пурпурных деревьев стояли на сваях дома с тростниковыми крышами. В дальнем конце озера виднелось самое большое и комфортабельное здание. Сваи изготовлены из пурпурных бревен, а плетеная крыша украшена сложным черно-коричнево-серым узором.
— Наш общинный дом для гостей, — объяснил зафатранец. — Вопреки молве, мы вовсе не отрезаны от остального мира. Мимо частенько проезжают танги со своими повозками или бихасы, мелкие торговцы, а иногда почтенные путешественники вроде вас. Всех иноземцев мы принимаем здесь.
— Танги? Тогда мы рядом с мысом Браиз!
— Триста миль для вас, значит, рядом? Танги расплодились на Тчаи как песчаные мухи; они появляются повсюду, причем чаще там, где их совсем не хотят видеть. Недалеко отсюда находится Урманк — большой город тангов... Вы оба принадлежите к неизвестному мне племени. Знаете, если бы это не звучало так нелепо, я бы сказал, что... но нет, болтать ерунду — уронить свое достоинство; я не пророню ни слова!
— Мы прибыли издалека, — заявил Рейш. — Ты наверняка не слышал об этом месте.
Старик безразлично махнул рукой.
— Как хотите: по мне, пока вы соблюдаете приличия и исправно оплачиваете счета, называйтесь кем угодно! Или сохраняйте инкогнито...
— Два вопроса, — сказал Рейш. — Что подразумевается под «приличиями» и во сколько примерно обойдутся нам сутки пребывания здесь?
— Правила приличия простые, — пояснил зафатранец. — Обмен любезностями, как говорится. Платить придется четыре или пять цехинов в день. Если вас условия устраивают, сходите на причал; мы отгоним и спрячем вашу лодку, чтобы не возбуждать любопытства у тангов или бихасов, если те будут проходить мимо.
Рейш решил не возражать. Он подвел лодку к хлипкому сооружению из лозы и тростника, привязанному к штабелю бревен. Зафатранец выпрыгнул на берег и галантно помог Зэп-210 выбраться на причал, при этом внимательно изучая ее.
Адам присоединился к ней, передал старику веревку от лодки. Тот отдал ее парню, пробормотав какие-то указания. Потом повел странников через павильон, сплетенный из лозы, в местную гостиницу.
— Вот вы и на месте, устраивайтесь! Комната здесь. Еду и вино подадут попозже.
— Мы бы хотели принять ванну, — сказал Рейш, — и, если можно, купить новую одежду.
— Баня вон там. А за чисто символическую сумму местные жители продадут вам костюмы.
— За какую сумму?
— Обычный наряд из серой ткани для рубки лозы или возделывания огорода стоит десять цехинов. Ваши наряды превратились в лохмотья, так что советую потратиться.
— Белье включено в эту цену?
— Еще за два цехина вы получите и новое белье. А вот сандалии обойдутся уже по пять цехинов за пару.
— Хорошо, — согласился Рейш. — Принеси все. Не станем скупиться, пока денежки водятся.