Глава 35. А вот и третий день

С самого утра к нам возвращались наши «потерянные» самолёты. По-2, Мо-1 и транспортники. С одним из них прилетел и вспотевший от летней жары Журба. Вид он имел совершенно несчастный — даже опустошённая крынка прохладного морса не привела его в доброе расположение духа:

— Трофимыч, Антоновна, как человеков прошу — не жалуйтесь, что я не всё собрал — за связные самолёты просто драка идёт между полками, а уж чтобы отдали полученное — я не знаю, что для этого нужно сделать. То прячут, то говорят, что не брали. С истребителями всё же проще — их совсем уж во все стороны не растащили потому, что где там взять авиабензина!

— А вот с этого места, пожалуйста, поподробней, — насторожился я. — Для связного самолёта авиабензин есть, а для разведчика нет — как это так, интересно, получается?

— Ну, — потупилась Мусенька, — на моих машинах стоят моторы, приспособленные под обычный бензин.

— То есть, с меньшей мощностью?

— Не совсем. То есть они слегка форсированы, если залить авиационный, а с автомобильным тянут как старые добрые М-11.

— На тех же настройках?

— Я умею перестраивать. И мои девочки тоже умеют.

— Хочешь сказать, что можешь летать на всём, что горит?

— На керосине мощность падает чересчур сильно, а то и вовсе глохнет мотор. Нет, не на всём, но некоторые экзотические смеси вполне подходят.

— Так-так, — протянул я задумчиво. — Перетяжелённый самолёт с дефорсированным мотором.

— Когда есть хорошее горючее — наоборот — с форсированным. Но, ты ведь знаешь, что летаем мы не быстро и не высоко.

— Да уж, — пробормотал я озадаченно, — с такими моторами, пожалуй, и вправду, не отдадут. Слушай, а где ты их взяла?

— Так в Запорожье специально разрабатывали целую линейку двигателей на базе пятицилиндрового М-11. И на семь цилиндров, и на девять. У них даже где-то до трёхсот лошадок были модели специально для гражданских самолётов. Они и с бензинами всяко пробовали, чтобы можно было использовать топливо подешевле и менее дефицитное. Я на этот вариант и сделала стойку — теперь эта модель стала основной. Она идёт и на все остальные машины. Хотя, старые моторы тоже могут работать и не на самом качественном топливе — ну, ты же в курсе.

— В курсе, в курсе. Но мы, если лили не то — молились, чтобы об этом никто не узнал. А что ты вообще забыла в этом Запорожье?

— Как что? А кто, по-твоему, должен был поставить на двигатель генератор? С какого причиндала, спрашивается, приборы подсвечивать? Фару посадочную что, ацетиленовую ставить?

— Ты бы ещё и винт изменяемого шага попросила!

— А кто сказал, что не просила? Но на это уже моей влиятельности не хватило. Или просто не было производственных мощностей? Да и смеялся Автандилович над самой идеей боевого применения У-2. Тебе, вон, сразу поверили, потому что ты летал со свистом задом наперёд, а я что? Девочка — божий одуванчик. Всего и достоинств, что крестиком вышиваю да на швейной машинке умею. И вообще, вы, мужчины, такие противные!

— Интересно, а кто тебе про «задом наперёд» рассказал?

— Валерий Палыч, конечно. Когда учился у тебя на курсах в Воронеже.

Я всегда млею от этой женщины — она ведь сейчас говорит не только при Журбе — ещё ряд товарищей делает вид, что находится тут по делу. Видимо, вознаграждает себя за семь лет сдержанности. Не ряд вознаграждает — Мусенька.

— Какой Валерий Павлович? — севшим голосом уточняет Журба.

— Чкалов, конечно. От кого он ещё узнает про тактику воздушного боя, если сам никогда не воевал? Только от Шурика!

Не на шутку растаскало мою золотко. Она сейчас явно не в себе.

— А, может, я вам новых самолётов достану. И пилотов из нового пополнения пришлю. Это ж, чай, не истребители! — исключительно неудачно вклинился Журба.

— Что вы себе позволяете, майор! — вот теперь перед нами реально злая Мусенька. А это — стихийное бедствие. Вернее — полная катастрофа. — Вы представляете себе, что значит, в наше время выцарапать тридцать специально подготовленных машин и обучить тридцать экипажей! Да эти девочки весь театр военных действий знают назубок вплоть до последнего колодца. Они с горизонтального полёта вам на фуражку могут нагадить не хуже голубя. А бомбы? Где мои бомбы? Где, я спрашиваю, мои бомбы! — в этот момент я понимаю, что жизнь Журбы в серьёзной опасности, и встаю между супругой и её жертвой.

То, что она разговаривает со старшим по званию, её не остановит. Размажет по стенке — я её знаю.

— Шурик! — меня тут же ласково трогают за плечо. — Ты ведь дашь мне четверку слетать в штаб. Нужно пожаловаться товарищу Мичугину.

— Не дам. День на дворе, а небо мы так и не очистили. Лети на мошке вместе с Бю — она прикроет, если что.

— А меня не подкинете? — спохватывается Журба.

— Боливар двоих не вывезет, — отвечает Мусенька, снимая руку с кобуры — а дело, действительно было серьёзным.

На летное поле садится в полном составе эскадрилья Ахтямова — с моих плеч словно снимают непосильную ношу.