Глава 5.

«Участок» Константина Львовича исправно выдавал продукт, хозяева-мужички от щедрот баловали персонал приличными бонусами, и Константин Львович начал подыскивать достойную замену своей уставшей «четвёрке». Рая бросила дополнительные ночные дежурства, дети-хорошисты стали завсегдатаями модных дискотек…

Кстати, Рая была не в восторге от этих поздних танцулек детей. И музыка там, на её взгляд, слишком громкая и дебиловатая, и чересчур уж они там возбуждаются, поэтому плохо спят.

А сын, Серёжка, так просто стал каким-то дёрганым…

Настороженные перегляды сына и дочери Рая относила к переходному возрасту и, соответственно, к гормональной перестройке или же к симптомам первой любви…

Летом они позволили себе долгожданную со времён «нерушимого Союза» двухнедельную поездку на море, после которой сын неожиданно стал жаловаться на сильную боль в правом подреберье…

Перемена климата и пищи, как причины, были исключены, когда анализы вдруг показали массовое омертвление клеток печени из-за чрезмерной интоксикации химическими шлаками.

Странным образом болезнь сына совпала с довольно массовым обращениям к врачам молодых людей с аналогичными симптомами. Тревогу медики забили, когда дело дошло в нескольких случаях до реанимации.

– Пьют всякую дрянь! – был вердикт мудрого горздрава.

– Да чё ты, ма, я, кроме пива, вообще ничего не пью! – оправдывался Серёжка на материнское расследование.

Анализ пития желтокожих пациентов, десятками заполнивших больничные койко-места с поражением гепатобилиарной системы, вопроса, однако, не прояснял: пили действительно всё подряд…

И долго бы ещё эскулапы были в неведении, если бы дочь Вера однажды не проговорилась матери из лучших побуждений: на дискотеках ребята стали глотать какие-то таблетки…

Суетливые торгаши горячо утверждали, что это знаменитые экстази и что это круто, потому что добавляет энергии и кайфа. А раньше, мол, такого не было.

Не сразу, но на работе Рая поделилась этой информацией с главврачом, дело взяли на контроль в горотделе милиции…

Ложный стыд и интуитивный страх не позволял Серёжке признаться, что и он иногда глотает на дискотеках таблетку-другую, запивая их пивом. Так, ради интереса. Веселей становится, и девушки симпатичней и добрее кажутся, смелость появляется и раскованность, и скакать можно без устали…

Потом, назавтра, правда, чувствуешь себя хреново: во рту как сто котов нагадили, голова гудит, мухи в глазах, под правым ребром тупая боль… Ну, так это пиво, бессонная ночь и скачки – что же ещё… За кайф завсегда надо чем-то расплачиваться…

Константин Львович опасения и догадки супруги не разделял. Ну, пиво, ну, девочки, ну, тусовки по ночам – как без этого?! Парню шестнадцать лет…

Покупка пятилетнего «GOLF» а и связанные с этим приятные эмоции на время отодвинули Раины тревоги. Константин Львович не переставал хвалить немцев, часто хаять своих за «Жигули» не позволяла природная интеллигентность. К старикам в райцентр прикатили с горой подарков и чувством победителей. У тех, кажется, впервые отлегло от сердца: дал Бог, и наши приспособились к смутному времени…

Константин Львович старался встретить супругу с работы, когда надо и не надо вызывался свозить её туда-сюда. Им с Серёжкой особенно нравилось начищать игрушку всякими мудрёными мастиками и шампунями до немыслимого блеска. Как серьёзное дело обсуждали они всякие навороты на любимца, благо в магазинах и на рынке этих цацек появилось видимо-невидимо. Серёжка безаппеляционно заявил, что управлять этой машиной – одно удовольствие, и что на будущий год он на права сдаст запросто…

Парень был горд, что его отец может семье позволить эти маленькие удовольствия.

В Раиных же кругах, кажется, попривыкли к похиревшему ливеру у народа, власти тоже хранили гробовое молчание по поводу экстази на дискотеках…

По давней народной традиции – стерпится-слюбится – и эта тревога размылась бы временем.

Если бы однажды в полночь под воскресенье не позвонил вдруг приятель сына.

– Тёть Рай… Это… Серёжку вашего… короче, «скорая» увезла… Галлюциген… Новый химический синтез… Передозировка…

Сквозь гул в голове, откуда-то издалека Рая слышит эти странные слова и видит перед собой только красное и потное лицо пожилого, небритого врача, его виноватые глаза и глаза испуганно сочувствующих медсестёр…

Она всё ещё надеется услышать что-то другое, что это ошибка, что сейчас вот появится её сынуля, и они все поедут домой… И что дома она ему всыпет как следует…

Коллеги молча расступаются… Знакомый измождённый реаниматолог растерянно разводит руками и отходит в сторону от стола… На столе закрытое еще по пояс застиранной, проштампованной простынёй угловатое тело подростка…

Бледное, осунувшееся лицо, провалившиеся глазницы… Рая всё еще надеется, что это не её ребенок…