Глава 10

Солнце еще не успело прогнать утренний туман, когда Марк прибыл на лужайку за рекой, на которой должно было состояться состязание. Джеймс Толливер, отец которого устраивал мероприятие, радостно помахал ему рукой.

— Сэр Марк! — Он просто лучился от счастья и только что не скакал, как щенок, чей хозяин наконец вернулся домой. — Вы пришли! Я установил мишени номер два и четыре. Когда вы их увидите, скажите, правильно ли я все сделал.

— Хорошо. Но уверен, что вы сделали все как надо.

— И это я придумал правила состязания. Будет два тура — и стрелять нужно в парах. В первом туре устанавливается общее лидерство, а во втором каждый будет выступать уже сам за себя.

Марк понятия не имел, о чем говорит Толливер, но у него не было опыта в состязаниях подобного рода. Он рассчитывал, что вся его задача будет заключаться в том, чтобы нажать на спуск при команде «пли».

— Звучит очень разумно. Должно быть, вы посвятили разработке много времени.

— Ну… — Толливер слегка зарделся. — Вы не хотели бы быть в паре со мной? В первом туре?

Поколебавшись, Марк взглянул туда, где уже собрались остальные участники. В толпе мелькнуло желтое платье миссис Фарли, длинное, с роскошными белыми кружевными манжетами.

— Вам не стоит о ней беспокоиться, — с юношеской непосредственностью заметил Толливер. — Дина… то есть, я хочу сказать, мисс Льюис предложила ей быть в паре. Я очень много думал над тем, что вы тогда сказали.

— Хмм… — Возможно, так оно и есть, подумал Марк.

— И кроме того, Дина в самом деле хотела с ней поговорить, — продолжил Толливер. — Она пожелала узнать, как миссис Фарли заплетает волосы. Вы можете себе это представить?

Марк снова посмотрел на миссис Фарли. Сегодня ее шляпка была в тон платью — золотистый шелк с отделкой из белых лент. Шляпка не скрывала сложнейшее сооружение из затейливо уложенных кос и косичек, расплести которые мог бы только волшебник. По крайней мере, так показалось Марку.

— Вполне. Желание мисс Льюис представляется мне вполне понятным.

— М-м-м… — Толливер закашлялся. — Может быть, мы подойдем и поговорим с ними? — делано-невинно спросил он. — Может… мисс Льюис что-нибудь нужно.

Марк усмехнулся. О, эта юношеская неловкость. Он взглянул на Толливера, и щеки того немедленно приобрели пунцовый оттенок.

— Ну то есть… честное слово, я могу воздержаться. Я вовсе не испытываю никакого искушения! Такой выдающийся член ОМД, как…

— Какое отношение ОМД имеет к беседе с леди? — перебил его Марк. — Флирт вполне позволителен. Разве я когда-нибудь говорил иначе?

— Но членская карточка!..

— Членская карточка?

Толливер порылся в кармане жилета и вытащил небольшой прямоугольник из картона, размером не больше обычной визитной карточки, с потертыми и обтрепанными краями, как будто его долго носили при себе.

— Пожалуйста. Пункт третий. Торжественно клянусь не флиртовать и не предаваться иным легкомысленным действиям, поскольку это может ввергнуть в опасность.

— Дайте это мне.

Толливер передал ему карточку. Марк пошарил в своих собственных карманах, выудил огрызок карандаша. Он провел линию под пунктом три и крошечными буквами подписал: Право на флирт восстановлено. 21-6-1841. М947Т.

— Вот, — сказал он и вручил карточку Толливеру. — И как раз вовремя. Леди направляются к нам.

Толливер уставился на карточку.

— Но как же так вышло, что правила ОМД так… так расходятся с вашими убеждениями?

Да очень просто. Я старался избегать любых соприкосновений с данной организацией. Она способна вогнать в краску кого угодно. Однако Марк уже начинал понимать, что виновата во всем его собственная небрежность.

— Толливер, — сказал он. — Это вышло потому, что я совершил ошибку. И очень большую ошибку. И именно вы помогли мне это осознать.

— Вы? Ошибку?

— Я должен был поговорить с кем-нибудь из ОМД раньше. Возможно… — он вздохнул и посмотрел в растерянные глаза Толливера, — возможно, еще не поздно начать прямо сейчас.

— Вы хотите произнести речь перед ОМД? О, но это же прекрасно! Может быть, в следующий вторник?

Миссис Фарли и мисс Льюис подошли ближе. Им уже вручили ружья. Мисс Льюис держала свое большим и указательным пальцами, словно была готова в любой момент уронить его на траву.

— Чем скорее, тем лучше. Надо с этим покончить. Вторник вполне подойдет. А теперь идите и поздоровайтесь со своей возлюбленной.

Толливер залился краской:

— Она не моя… о, вы надо мной подшучиваете.

Когда дамы наконец присоединились к ним, Толливер снова завел речь о правилах состязания, объясняя их все более и более бессвязно, а когда он окончательно запутался и сбил всех с толку, то не нашел ничего лучше, чем начать расспрашивать мисс Льюис о предстоящей проповеди ее отца. Юная леди смутилась и покраснела.

Вряд ли флирт и легкомысленные действия ввергнут Толливера в опасность, подумал Марк. Скорее в полный конфуз.

Миссис Фарли поочередно взглянула на обоих молодых людей, а затем посмотрела на Марка. Они обменялись едва заметными улыбками.

Марк протянул руку и решительно отнял у Толливера членскую карточку.

— Я передумал. Я аннулирую это до тех пор, пока вы не научитесь как следует ею пользоваться, — заявил он.

— Чем именно? — поинтересовалась мисс Льюис.

— Ничем, — быстро ответил Толливер и махнул Марку рукой. — Абсолютно ничего особенного.

Но миссис Фарли все же успела заглянуть через его плечо в карточку и расхохоталась.

Это было нечестно. Никогда раньше он не видел, чтобы она смеялась. Ее лицо совершенно изменилось; оно сияло. Она смеялась звонко и от души, и Марк почувствовал, как все разумные мысли исчезают из его головы. Если бы он мог произнести хоть слово, то принялся бормотать что-нибудь о проповедях, совсем как Толливер.

— Не обращайте на него внимания, мистер Толливер. — Миссис Фарли выдернула карточку из рук Марка и сунула Толливеру в карман. — У вас все прекрасно получается — учитывая обстоятельства. А что касается вас… — она кивнула Марку, и у него перехватило дыхание, — я бы хотела кое о чем с вами переговорить.

Она повернулась и пошла вперед. Когда они отошли на несколько шагов, она покачала головой:

— Бедный юноша. Ему невероятно трудно производить впечатление одновременно на вас и на мисс Льюис. Вы же его герой, вы это понимаете? Постарайтесь проявить снисходительность.

— Вы правы. Мне не следовало его поддразнивать.

— Да уж. — Она вздохнула и улыбнулась. — Вы ведь поставили на той карточке свои инициалы, верно?

— Да?

— Марк 9:47? Не странноватое ли имя для маленького мальчика?

Улыбка на его губах угасла.

— Моих братьев зовут Эш и Смайт. Нашу мать не очень заботило то, чтобы дети получили веселые счастливые имена. — Он помолчал. — А вы можете вот так, с ходу, узнать, что это за глава? И при этом утверждаете, что вы дурная женщина?

— Так оно и есть.

— Вы самое неудачное воплощение падшей женщины, которое я когда-либо встречал.

— Мой отец был викарием, — холодно заметила она. — Детские воспоминания иногда всплывают против моей воли, и я ничего не могу с этим поделать. И потом, в самом деле, вас назвали в честь сорок седьмого стиха девятой главы Евангелия от Марка, где сказано, что если глаз твой соблазняет тебя…

— Я знаю, — прорычал Марк. — Незачем мне напоминать. И в следующий раз я подпишусь просто сэр Марк. Вам понятно? Забудьте о том, что вы видели.

Повисла долгая пауза. С того места, где они стояли, Марк видел Толливера и мисс Льюис. Толливер что-то бубнил, но по тому, как смотрела на него Дина, можно было сделать вывод, что он добился куда больших успехов, нежели Марк. Ярдах в двадцати священник рассказывал кому-то о той самой проповеди, содержание которой столь подробно изложила мисс Льюис.

Срочно требовалась новая тема для разговора.

— Вы хорошо стреляете? — наугад выпалил Марк и тут же понял, что попал в цель. По тому, как свободно миссис Фарли держала ружье, как будто бы и не осознавала, что оно находится у нее в руках, и в то же время готова была в любой момент вскинуть приклад к плечу и выстрелить, можно было безошибочно определить прекрасного стрелка. Такая легкость достигалась только упорной тренировкой и долгими годами практики.

Она безразлично пожала плечами:

— У меня не слишком большой опыт стрельбы из мелкокалиберного ружья. А у вас?

Ага. Значит, это мелкокалиберное ружье. Для Марка все они выглядели более или менее одинаково — длинный ствол и деревянный приклад.

— Я довольно равнодушен к стрельбе, — признался он. — Когда я был ребенком, стрельбища у нас не было. А последние годы я провел в Лондоне у своего старшего брата, и мне редко выпадала возможность пострелять где-нибудь за городом. Остается только надеяться, что я не займу позорное последнее место.

— Что-о-о? — изумленно протянула миссис Фарли. В ее голосе прозвучала явная насмешка. — У безупречного сэра Марка есть недостатки? О боже! А я как раз оставила нюхательную соль и уксус дома.

Сэр Марк не помнил, когда в последний раз кто-нибудь над ним подшучивал — исключая братьев, конечно. И сейчас, глядя в ее темные, искрящиеся смехом глаза, он чувствовал себя просто великолепно. Лучше, чем готов был это признать.

Он попытался придать лицу постное выражение.

— Это всего лишь один малюсенький недостаток. К тому же, если я буду говорить громко и уверенно, никто ничего не заметит. — Он взглянул на священника, который продолжал вещать что-то зачарованной группе слушателей.

Миссис Фарли снова рассмеялась. О да, уже много лет никто не осмеливался его поддразнивать, а уж тем более смеяться в ответ на его шутки; большинство их просто не понимало. Марк ощутил, как уходит напряжение последних дней. Подавленный гнев, нерешенный вопрос об участии в комиссии — все отошло на второй план и перестало его тяготить.

— А вот вы, судя по всему, отличный стрелок, — добавил он.

— Откуда вам знать? — возразила она. Однако Марк заметил, что на ее щеках выступил легкий румянец, который не имел ничего общего с припекающим солнцем.

— Что вы думаете о расстановке мишеней? — спросил он и махнул в сторону первой. Эта цель не представляла труда — она была помещена на расстоянии двадцати ярдов и на открытом месте.

За ней начиналась узкая тропинка, ведущая сквозь заросли невысоких молодых дубков. Из-за ветвей выглядывала вторая мишень. Все цели располагались в порядке возрастания сложности. Последняя, пятая, скрывалась, словно куропатка, в гуще папоротников на берегу Доултинг-Уотер; сейчас ее видно не было.

Джессика прищурила глаза — возможно, для того, чтобы точнее оценить расстояние, и повернулась к нему.

— Интересно придумано, — коротко заметила она. Ее подбородок решительно приподнялся.

— Как вы думаете, могли бы вы попасть в последнюю?

Миссис Фарли так и не ответила, хорошо она стреляет или нет, но ее резкий вздох сказал ему больше, чем любые слова.

— А-а-а… — протянул Марк, передразнивая ее. — У небезупречной миссис Фарли есть скрытые достоинства?

Она молча смотрела на первую мишень. Ее поза была застывшей и напряженной; она напоминала настороженного оленя, который не знает, оставаться ли ему на месте и продолжать спокойно щипать траву или скрыться в чаще. Ее губы чуть искривились — не улыбка удовольствия, но нетерпеливая, мрачная, упрямая усмешка. Она намеревалась получить то, что хотела, и Марк немного испуганно подумал, что он станет делать, если миссис Фарли когда-нибудь посмотрит вот так на него.

Однако судьба в лице священника, закончившего свою лекцию, решила прийти ему на помощь. Мистер Льюис подал знак старшему Толливеру, и тот призвал всех занять свои места. Марк неохотно приподнял шляпу и отошел от миссис Фарли.

Джессика вдруг подняла палец.

— Я могла бы попасть в последнюю, — небрежно бросила она. — Но я могу сделать и кое-что поинтереснее.

Марк понятия не имел, что может быть лучше выигрыша, но спросить уже не успел. Толливер увел его прочь. Оказалось, что он стреляет гораздо лучше, чем Марк; это было, в общем, совсем неудивительно, но юноша так отчаянно краснел и извинялся каждый раз, когда делал более удачный выстрел, чем его кумир, что привел Марка в довольно сильное раздражение.

В первом туре у него не было возможности перекинуться словом с миссис Фарли. Они шли рука об руку с Диной Льюис, отставая от всех остальных, и то и дело шептали друг другу на ухо. Марк не видел результатов стрельбы Джессики, но заключил, что если бы они были блестящими, то вокруг раздавались бы поздравления и одобрительные возгласы.

Поэтому он не узнал правды до самого конца первого тура, когда доказательства его мастерства — или, вернее, отсутствия такового — были выставлены на всеобщее обозрение. После каждого выстрела слуги снимали отстрелянные мишени и прикрепляли новые листки бумаги, так чтобы можно было сравнить результаты и подвести итог. В первый раз Марк взял слишком высоко; он попал во второй от «яблочка» круг, в его левую часть. Пуля миссис Фарли пробила мишень тоже во втором круге, но справа. Ее выстрел был зеркальным отражением его. То же самое повторилось во всех остальных случаях. Мишень за мишенью миссис Фарли точно воспроизводила выстрелы Марка, но в зеркальном отображении.

Никто не заметил этой странности, кроме него самого. И в этом не было ничего удивительного — кому бы пришло в голову, что можно стрелять метко, чтобы намеренно проиграть?

Результаты миссис Фарли означали, что они будут соперничать друг с другом во втором туре — и что благодаря своим одинаково низким показателям они станут последней парой, которая выйдет на стрельбище.

Пока все ожидали своей очереди, Марк снова подошел к Джессике:

— Где вы научились так стрелять?

Она стояла на краю лужайки и наблюдала за старательно прицеливающимися мужчинами. Несмотря на всю возню последнего часа, ее прическа по-прежнему оставалась безупречной; ни один волосок не выбился из сложного переплетения кос и косичек.

— Что такое, сэр Марк? Я целилась не слишком удачно — уверена, вы это заметили. — Она улыбнулась и невинно захлопала ресницами. Это было так мило и женственно, что Марк против своей воли почувствовал, как его охватывает желание. Как бы он хотел, чтобы этот трепет оказался настоящим. Было бы таким наслаждением знать, что он может хоть немного смутить и взволновать ее.

— Вы целились безупречно. Ваши результаты были не слишком удачны. Вы собираетесь ответить на мой вопрос или хотите нагнать еще больше таинственности?

Миссис Фарли вздохнула:

— Мне пришлось провести немало времени в охотничьих домиках в обществе мужчин. Когда они уходили, мне нужно было чем-нибудь развлекаться, чтобы не умереть со скуки.

— Ваш супруг брал вас на охоту?

Она пожала плечами:

— Его это забавляло. А я… я вскоре обнаружила, что у меня природный талант метко стрелять. И как только я это поняла, то была вынуждена научиться стрелять еще лучше, достигнуть совершенства. Ради… ради самосохранения.

— Самосохранения? Вы говорите всерьез? — Марк поднял бровь. — Что же произошло? Вашей жизни угрожали голуби?

Она не улыбнулась.

— Ни одному мужчине не нравится, когда женщина его в чем-то превосходит. Я должна была научиться попадать точно туда, куда мне требовалось. Потому что… — Не глядя на Марка, она сжала губы. В первый раз за все время миссис Фарли упомянула своего усопшего мужа, и по ее тону можно было заподозрить, что она не питала к покойнику теплых чувств.

И возможно, Марк начинал понимать ее лучше.

Миссис Фарли была красива. Нет, не просто красива — красивых женщин не так уж мало. Она была великолепна. Поразительна. Она притягивала к себе все взгляды, и мужские, и женские; одной только красоты для этого было бы недостаточно. Завидовать ей могли даже мужчины. Такая женщина, как она, легко затмила бы собственного мужа, и, несомненно, так оно и было. Вероятно, жених воображал себе, что приобрел некую красивую вещь, драгоценную безделушку, которую можно поставить на каминную полку и с гордостью демонстрировать знакомым. Но мужчина, который обзаводится дорогой женой, ни за что не потерпит, чтобы она хоть в чем-нибудь была лучше его.

— И вы научились проигрывать, — закончил за нее Марк.

И она стала вздрагивать, когда к ней прикасается мужчина. Конечно, иначе и быть не могло. Ведь самый важный мужчина в ее жизни принижал и затаптывал ее.

— Это был мой выбор. Я выбрала проигрыш. — Она чуть заметно нахмурилась. — Возможно, вам трудно понять, каково это — полностью зависеть от другого человека. Если бы я не проигрывала, он начал бы дуться, злиться, а закончилось бы все…

Она вдруг замолчала, вздохнула и покачала головой, не объясняя, к чему могло привести ее превосходство. Марк ощутил странную смесь эмоций. Возможно, он рассердился на нее — неужели она могла подумать, что он такой же? Что он хочет выиграть, заставив ее поддаться? Была ли это досада… или желание, простое и объяснимое?

Пара, стрелявшая перед ними, — Толливер и мисс Льюис — разрядила свои винтовки и двинулась к следующей мишени. Марк и Джессика остались на лужайке вдвоем. Она направилась к линии, от которой они должны были стрелять.

— Миссис Фарли, — позвал Марк. Она остановилась и наполовину обернулась к нему, старательно отводя взгляд. Ему показалось, что она держится несколько настороженно, и гнев захлестнул его с новой силой. — Я хочу, чтобы вы меня побили.

Она подняла голову и встретилась с ним взглядом:

— Прошу прощения?

— Давайте играть по-честному. Устроим наше собственное состязание. Выясним, кто сильнее. Победить должен только один. Предупреждаю вас, я буду стремиться к этому всеми силами. — Он чувствовал, что злится по-настоящему. Было невыносимо представлять себе, как она сезон за сезоном прячется в тени, намеренно тушуется, скрывает свой дар от мужчины, который не в состоянии оценить ее по достоинству. Он должен быт бы гордиться ею! Миссис Фарли как будто закопала свой талант в землю, отказалась от части себя, замаскировав потерю улыбками и трепетанием ресниц. И Марку это совсем не нравилось. Более того, это приводило его в бешенство.

Он вскинул ружье и прицелился. Марк терпеть не мог стрелять. Нужно было держать в голове так много вещей одновременно — учитывать ветер, расстояние, отдачу. Он собрался, быстро произвел необходимые расчеты и выстрелил. Даже с двадцати ярдов он увидел маленькую черную дырочку в мишени; пуля попала в самый ближний к «яблочку» круг, на одном с ним уровне. Это был его самый лучший выстрел за сегодняшний день.

— Конечно же вы меня превзойдете, — сказал он.

Миссис Фарли не ответила. Она неторопливо подняла ружье и сразу же выстрелила. Марку показалось, что она даже не прицелилась.

Они вместе подошли к мишени. Марк не дотянул до «яблочка» несколько дюймов. Миссис Фарли в него попала, но пуля вошла не в самый центр; ее отметина находилась на самой границе с первым кругом. Если до этого Марк просто злился, то теперь он почувствовал, как ярость накрывает его с головой.

— Вы полагаете, что обязаны сдерживаться, чтобы не рассердить меня? — У него перехватило дыхание. — Вы считаете меня настолько жалким и неуверенным в себе созданием? Думаете, что малейшее превосходство с вашей стороны способно погрузить меня в уныние и дурное настроение? Так вот, вы ошибаетесь. Я знаю, что вы можете стрелять гораздо лучше. Так покажите же мне.

Она удивленно распахнула глаза.

— Я говорю серьезно. Я хочу, чтобы вы не просто выиграли. Не стоит сдерживаться и вежливо стрелять только чуть-чуть лучше, чем я, чтобы победа не казалась такой уж бесспорной. Не надо щадить мою гордость — она не нуждается в поглаживаниях. Я хочу, чтобы вы победили по-настоящему.

— Я и так выигрываю.

Он снова вспомнил ее зеркальное отображение своих собственных выстрелов и презрительно покачал головой.

— Вы можете лучше.

Миссис Фарли сжала губы и отвернулась. Гордо расправив плечи, она прошагала прямо к следующей мишени. Марк последовал за ней. Не говоря ни слова, она зарядила ружье, приложила его к плечу и выстрелила; ее движения были уверенными, быстрыми и плавными одновременно. Он не видел, куда попала ее пуля, но по тому насмешливо-удовлетворенному взгляду, что бросила на него миссис Фарли, понял, что она поразила цель в самое «яблочко».

Марк прижал приклад к плечу. Он не знал, что за непонятные чувства владели им в эту минуту. Разумеется, он был далек от спокойствия; ему с трудом удавалось мыслить связно. Как высоко следует целиться? Где вообще мишень? Над землей? Наверное, да. Он ощущал себя чайником с водой, который должен вот-вот закипеть. Марк тряхнул головой и нажал на спуск.

Пуля едва задела край мишени.

Миссис Фарли снова ничего не сказала. По-прежнему молча они подошли к мишени, чтобы осмотреть ее отметину.

Точно в «яблочко». В самый его центр. Марк не знал, что сказать. Поздравления в данном случае прозвучали бы чересчур снисходительно. Но оставить подобную меткость без комментариев, этого он сделать не мог.

Миссис Фарли решила это затруднение сама. Она повернулась к нему и слегка приподняла бровь.

— Вы можете лучше, — бесстрастно заметила она.

Она направилась к следующему рубежу. Марк остался стоять на месте, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не сказать какое-нибудь богохульство.

Он нагнал ее только у третьей мишени. Она размещалась в тридцати ярдах от стрелка, на вершине холма. Возвышение должно было усложнить выстрел. Марк прицелился; миссис Фарли подошла и встала рядом с ним.

— Вы слишком много думаете, — сказала она. — Я уверена — будь у вас сейчас бумага и карандаш, вы бы принялись вычислять угол, под которым вам следует целиться. Но ваше тело мудрее, чем ваш разум. Оно само знает, что нужно делать. Доверьтесь ему.

Волна жара окатила его с головы до ног. Его тело точно знало, чего оно хочет, и это не имело никакого отношения к ружьям и стрельбе по цели. Он хотел вырвать ружье у нее из рук и бросить его на землю. Прижать ее к себе, скомкать, смять. Эта жаркая волна означала не гнев, не ярость и не спортивную злость. Это была страсть.

Марк попытался овладеть собой и успокоиться. Тихо. Тихо. Но тело не желало униматься. Он был ужасно, почти болезненно возбужден. Марк отвернулся от миссис Фарли и принялся отчаянно думать о чем-то постороннем. Он не решал задачек со времен своей учебы в Оксфорде, но сейчас это показалось ему вполне подходящей идеей. Если законы Ньютона не сумеют справиться с его желанием, значит, его невозможно победить вообще никакими способами. Если пуля вылетает из дула со скоростью сто футов в секунду, под углом в пятнадцать градусов и проходит расстояние более тридцати ярдов… то миссис Фарли все еще стоит рядом с ним, великолепная и прекрасная, и утверждает, что он может лучше…

Он выстрелил.

Она покачала головой:

— Слишком много раздумий.

Слишком много раздумий на посторонние темы. Теперь, когда этот образ — Джессика в его объятиях — закрепился у него в сознании, выгнать его оттуда было уже невозможно. Он не решался произнести хоть слово, даже никак не прокомментировал выстрел миссис Фарли. Она, разумеется, снова попала в «яблочко». Четвертую цель Марк провалил совершенно, он даже не попал в мишень.

Миссис Фарли снова покачала головой.

— Вы можете лучше, — повторила она.

Знакомая волна жара накрыла его по новой. Это была неутолимая жажда, жгучее, невыносимое возбуждение, которое вдруг обрушилось на него, словно смерч, сокрушило и увлекло за собой. Он не мог объяснить, почему, что послужило причиной. Но Джессика, кажется, тоже дышала чаще, ее грудь вздымалась; она смотрела на него насмешливо и вызывающе и… о да. Боже мой, Марк понял, что погиб окончательно. Ее зрачки были расширены, и она время от времени бессознательно облизывала губы. Если бы сейчас он прикоснулся к ней, она бы не вздрогнула и не отпрянула.

— Я предупреждал вас, что равнодушен к стрельбе, — сказал он.

— Хорошая отговорка, — бросила она и двинулась к последней мишени. Для этого нужно было пройти по тропинке через рощу. Мишень располагалась у самой воды, и ее заслоняли кусты и ветки упавшего дерева, густо поросшего плющом. Марк вряд ли попал бы в нее, даже будучи спокойным; в его теперешнем состоянии это было невероятно.

— Вы должны отдаться своим инстинктам. Позволить им вести вас.

— Это смешно.

— Это правильно.

Он зарядил ружье и стиснул его в руках.

— Даже если это и правильно, у меня не было возможности натренировать нужные инстинкты.

— Еще одна отговорка, сэр Марк. Больше я их не приму. Я бросаю вам вызов. Если ваш последний выстрел будет лучше, чем мой, я позволю вам поцеловать меня.

Он должен был остановиться и подумать. Но при этих словах разум и логика оставили сэра Марка окончательно. Кровь будто отхлынула от его головы. Он не видел ничего, кроме ее нежных алых губ, чувствовал, как они соприкасаются с его губами, как его руки обнимают ее стан, как напрягается ее тело. Он мечтал прижать ее к дереву и впиться в ее рот.

Без единой связной мысли в голове он повернулся и направился к флажку в тридцати ярдах от мишени. Все так же автоматически он вскинул ружье к плечу и прицелился, не размышляя, не прикидывая. И просто спустил курок. На мгновение его окутало облачко порохового дыма; плечо пронзила боль от отдачи.

Облако рассеялось, и они оба приблизились к мишени.

Каким-то чудом Марку удалось попасть в «яблочко». Правда, он почти вылез за его пределы, дырка находилась на самой границе, но все же это был его лучший результат. Вероятно, ему просто повезло.

А может быть, и нет. Он слегка кашлянул и посмотрел на миссис Фарли. Он почти физически ощущал вкус удачи, сладкий, чуть пахнущий порохом.

Вместо ответа, она вернулась назад, к флажку. Марк пошел за ней. Только теперь, глядя на изящный изгиб ее спины и плавную походку, он почему-то стал приходить в себя.

Она могла с легкостью превзойти его в меткости. В конце концов, это случилось уже три раза подряд, и Марк собственными глазами наблюдал ее мастерство.

Но хотела ли она этого?

И хотел ли этого он сам? Нет. И да. Он мечтал поцеловать ее, но не так — не потому, что он вышел из себя. И уж конечно, он не хотел, чтобы она подарила ему поцелуи из милосердия, поддавшись и позволив ему выиграть. Он не желал, чтобы из-за него она умаляла себя.

Миссис Фарли подождала, пока он присоединится к ней, подняла ружье и тут же выстрелила. Даже не взглянув на Марка, она направилась к мишени. Видимо, результат был ей уже известен.

Он вдруг понял, что не хочет, чтобы она проиграла. Ни намеренно, ни случайно.

Она остановилась у мишени. В самом центре, идеально в середине «яблочка», красовалось круглое отверстие.

Она побила его.

Марк почувствовал, как его захлестнуло облегчение, смешанное с острым разочарованием. Да, он сам хотел, чтобы она выиграла. Но все же…

— Вы знаете, — хрипло выговорил он, — это все равно было не слишком честное пари. Мы ведь так и не решили, что получаете вы, если победите.

Она взглянула на его губы и чуть высунула кончик языка.

Внезапно он захотел, чтобы она потребовала того же самого. Он знал, что это было нехорошо. Такое желание даже не должно было приходить ему в голову. Если бы у Марка была членская карточка ОМД, он бы вытащил ее из кармана и перечитал все правила, потому что опасность подошла к нему совсем близко. Но Джессика дышала так же часто, как и он; ее рука взметнулась было вверх и тут же упала, как будто она хотела дотронуться до него и передумала. Как будто она тоже не знала, что делать.

Она покачала головой, словно стараясь стряхнуть наваждение, и прерывисто вздохнула. А потом вдруг улыбнулась ему — не жестокой улыбкой победительницы, а понимающе, как бы принимая на себя часть вины за то, что своими поддразниваниями довела его до кипения.

— Что я получаю? — переспросила она. Эхо подхватило ее голос и разнесло его по поляне. — Но это же очевидно. Я получаю подтверждение того, что вы хотели меня поцеловать.

Яростное, безрассудное желание вернулось, и на этот раз Марк ничего не смог с ним поделать.

— Какая чушь! — бросил он. И прежде чем она смогла отодвинуться, взять свои слова назад, передумать, сделал шаг вперед, обхватил ее за талию и притянул к себе. Она откинула голову. В следующий миг его губы нашли ее рот и он прильнул к нему.